К вечеру небо было желтое и непрозрачное из-за поднявшегося в воздух песка. Хамсин. Надо бы проверить, закрыл ли окна в комнате. Сетка песку не помеха.
- Есть еще курить?
Джон мотнул головой. Сам стрельнул сигарету у канадского коллеги, но после второй же затяжки голова пошла кругом. Крепкие.
- Держи, - он протянул едва начатую сигарету бойцу.
- Точно? - с сомнением переспросил тот, задержав пальцы на полпути к сигарете.
- Ага, накурился, - он отдал сигарету, сплюнул в песок под ногами горькую от табачного дыма слюну, закинул в рот мятный леденец и направился обратно в госпиталь, на ходу натягивая свежую пару перчаток для осмотра. В карманах всегда несколько запасных.
Патруль, фугас, засада, обычный день в Афганистане. СМИ делают ставки на референдум в Крыму, обсуждают войну в Сирии, а сегодняшний инцидент будет
упомянут если останется место в эфире - статистикой убитых и раненных. Убитых, по счастью, пока не было. Коллеги еще боролись за жизнь бойца с пробитой осколком шеей, но шансы были достаточно высокими.
Сигнал на пейджер - следующий раненный. Бойцы, насколько понимал Док, продолжали вести огонь где-то там, по ходу следования своего патруля, а раненных PJs немедленно доставляли в госпиталь.
Следующий был относительно легким - пулевое в бедро. Уже в вертушке парня раздели, поставили три капельницы и тот уже с интересом вертел головой, рассматривая обстановку полевого госпиталя.
- Первое ранение, сынок? - ласково хмыкнул Блэквуд, осматривая рану - пуля навылет прошла, задела артерию, но кость, судя по всему, цела, да и турникет наложен крепко.
- Ага. Мне бы покурить, док, -  в сыновья боец ему годился бы при условии, что начал он лет в десять.
Джон нахмурился. Парню полагалось постанывать от боли, а не курить требовать.
- Морфин вкололи? - спросил он у прамедика, в американской форме, чьего лица не видел из-за тактических очков и "арафатки".
- Сам сожрал пилл-пэк, как жгут наложил, - ответил тот, оттягивая платок вниз. Под платком обнаружилась всклокоченная рыжая борода.
- Ух ты молодец! - развеселился почему-то Джон, - А кто ему катетер так красиво поставил? Ювелирная прям работа! Неужто научились с первого раза в вену попадать? Ух ты, даже второй так же ровненько, ай да молодцы!..
- Все вопросы к Ривзу, он у нас старший и он ставил, -  буркнул американец. Мда, нет у них чувства юмора. Или это у Блэквуда юмор специфический.
- Вторая операционная освободится через пару минут, готовьте, - велел Джон, передавая больного медсестрам, - Вас понял, - он снова повернулся к парамедику, - Показывай, который из вас Ривз.
Вообще-то он собирался потратить пару минут до операции на дружбу народов. Парамедики работали в условиях огромного риска, им приходилось оказывать первую помощь в условиях куда менее комфортных, чем даже полевой госпиталь, именно от них во многом зависело, выживет боец или нет. Они были слаженной командой профессионалов и определенно заслуживали пары добрых слов посреди сложного трудового дня.
Приступ альтруизма у Джона Блэквуда. Случается.

- Ривз, значит, - он без труда нашел на улице перед запасным выходом мужчину, лишь немногим уступавшего ему в росте.
- Хотел поблагодарить вас за отлично проделанную работу, - бодро начал Джон, протянув руку для пожатия, но запнулся о взгляд холодных голубых глаз.
Кто-то говорит - это похоже на удар молнии. Кто-то говорит - сердце замирает, как на русских горках и вуууух! Падает вниз. Кто-то менее поэтический сравнивает с предынфарктным состоянием, кто-то более поэтический говорит о запуске шестеренок судьбы, чье дыхание особенно остро ощущается в этот момент и ты понимаешь, вот, вот оно.
...м-м-м нет. Ничего такого. Просто понимание, что если Ривз сейчас предложит трахнуться прямо посреди забитого госпиталя на окровавленной койке - он согласится без колебаний.
- ...вы отлично справились и я хотел сказать, что без вас нам некого было бы спасать, - взяв себя в руки, но так и не оторвав взгляда и не отпустив чужой ладони, продолжил он, - вы очень... хорошо... Прямо мастер ставить катетеры. Не все медсестры в моем отделении так могут в спокойной ситуации. Кхм. Да. В общем, спасибо за вашу... Работу.
А руку бы надо отпустить.

На город опускался теплый весенний пятничный вечер. Залитые светом реклам улицы заполняли веселые люди, радующиеся началу уик-энда. Из раскрытых дверей множества кафе и маленьких ресторанчиков звучала разноголосая музыка, слышался веселый смех, радостные возгласы. Сквозь веселую пятничную сутолоку неспешной прогулочной походкой шел мужчина. Он был один, словно отделенный от всеобщего шумного веселья невидимой стеной. Спокойное лицо, почти лишенное каких-либо эмоций. Плотно сжатые бледные губы, коротко стриженные волосы, то ли абсолютно седые, то ли просто очень светлые от природы, чуть прищуренные глаза трудноуловимого цвета. Льдисто-серые? Светло-синие? Изрезанный морщинами высокий лоб, твердая линия подбородка, четкий контур "римского" носа. В лице мужчины временами мелькает что-то трудное уловимое, какая-то цепляющая взгляд "неправильность", на какой-то миг кажется, что это лицо словно собранная из кусочков маска, а вот уже это ощущение пропадает и кажется, что увиденное всего лишь причудливая игра света и тени.  Возраст мужчины на взгляд определить было бы сложно - что угодно от 35 до 50.  Крепкая, подтянутая фигура и плавные, выверенные движения хорошо тренированного человека говорят скорее о 35, но стоит поймать взгляд мужчины и на вас посмотрят глаза существа, умудренного долгими прожитыми годами. Так мог бы смотреть на глупых человеков Мафусаил, существуй он на этом свете в действительности. Мужчина продолжает свой пусть столь же неспешной, но вполне уверенной походкой и становится ясно, что он не просто прогуливается по вечерним улицам, а следует к некоей вполне конкретной цели. Ботинки из отлично выделанной тонкой кожи на толстой мягкой подошве ступают по асфальту почти бесшумно, полы светлого легкого летнего пальто слабо колышутся под набегающим теплым ветерком, в правой руке мужчины чуть слышно постукивает по тротуару в такт шагам изящная деревянная трость с металлически наконечником и рукоятью в виде блестящего металлического шара. Под пальто можно разглядеть строгий костюм классического кроя, темно-серого цвета, в едва заметную полоску. Воротник белоснежной рубашки стягивает строгий галстук, заколотый небольшой булавкой на кончике которой острыми лучиками сверкает маленькая брильянтовая капелька. Точно такой же холодный острый блеск исходит от запонок, венчающих манжеты сорочки.

Мужчина продолжает свой путь и постепенно расцвеченные яркими огнями центральные улицы города остаются позади, дома становятся все более мрачными и обшарпанными, улицы и проулки все более грязными и запущенными, начинают мелькать компании каких-то подозрительных личностей. Районы становятся все менее и менее респектабельными, но на лице мужчины нет и тени неуверенности или страха, хотя сюда даже днем добропорядочные граждане стараются лишний раз не наведываться и даже полицейские не решаются заходить по одиночке. А мужчина все так же неспешно и уверенно продолжает идти. В какой-то момент дорогу ему пытается заступить взъерошенный юнец, вызывающе одетый и небрежно помахивающий ножом-бабочкой.
Мужчина останавливается и, не говоря ни слова, просто молча смотрит юнцу в глаза. Над замусоренной улочкой повисает тяжелое напряжение. Безмолвный поединок взглядов продолжается пару минут, в расширенных глазах парня возникает нешуточный испуг, он трясущимися руками прячет нож в карман и суетливым жестом поднимает руки в стороны, мол все в порядке, чувак, просто глупая шутка, забыли! Мужчина так же молча чуть заметно кивает головой и столь же неспешно продолжает свой путь. Оставшийся за спиной мужчины парень судорожно переводит дух, приглаживает волосы, сглатывает, нервно озирается и опрометью бросается в сторону противоположную той, в которую ушел мужчина. Но даже пробежав пару кварталов парень не может выкинуть из памяти взгляд. В те пару минут, что взгляды этих двух людей встретились, глаза мужчины в мгновение превратились в два бездонных холодных пустых провала из которых на шпаненка равнодушно глянула Смерть. И парень вряд ли смог бы ответить, что напугало его больше - глубина и холод или же это совершенно жуткое равнодушие. 

Мужчина тем временем подходит к очередному перекрестку и останавливается. Неторопливо внимательно осматривается и, остановив свой взгляд на неброской вывеске, уверенно направляется к двери, над которой раскачивается на ветру эта самая вывеска. Открывает дверь, глухо звякает китайский колокольчик из металлических палочек. На звук оборачиваются - мужчину изучают пара десятков колючих неприязненных взглядов. Мужчина, продолжая стоять в дверях, с неизменным спокойствием и равнодушием встречает эти взгляды. Один за другим посетители кафе отводят глаза. Мужчина вновь чуть заметно кивает головой и уже сам осматривает темноватый зал, заставленный дюжиной столиков. Остановив взгляд на одном из них, уверенно подходит и садится, не спрашивая разрешения у уже сидящего там мужчины лет сорока в грубой кожаной куртке. Тот никак не реагирует. Наш герой жестом подзывает официантку и когда к столику подходит разбитная деваха с руками, покрытыми цветными татуировками от запястий до локтей, и выдающихся размеров грудью, коротко бросает:
- Двойной Гленморанж, неразбавленный, безо льда.
Девица поднимает бровь: - Все?
Мужчина смотрит официантке в глаза и негромко бросает: - Быстро.
Спесь слетает с девушки, как с давешнего гопника и стакан с виски появляется перед мужчиной с потрясающей для этого заведения скоростью. Мужчина берет стакан, подносит к губам. Ставит стакан снова на стол и прислушивается к ощущениям. Виски на удивление неплохой. Мужчина делает небрежный жест рукой и официантка испаряется. За все это время мужчина так ни разу и не обратил внимания на бюст официантки, являющийся одной из визитных карточек кафешки.
Сидящий за столом "кожаный" отставляет в сторону кружку с пивом и тарелку, украшенную разводами кетчупа, и, не глядя на мужчину в пальто, бросает словно бы в сторону:
- Я уже думал, что Вы не придете.
Мужчина не спешно прихлебывает виски, ставит стакан и отвечает тоже не глядя на собеседника:
- У меня есть дурная привычка выполнять обещанное.
Произнеся эти слова, мужчина чуть поддергивает рукав на левой руке и смотрит на часы. Тускло отблескивает металл браслета. Мужчина внимательно изучает циферблат, а потом скучным голосом говорит "кожаному":
- Если Вы хотите продолжить разговор - выключите свой диктофон.
"Кожаный" пожимает плечами, вынимает из кармана небольшой цифровой диктофон, нажимает кнопку и демонстративно вытаскивает из приборчика пальчик аккумулятора.
Мужчина продолжает смотреть на часы, какое-то время молчит, а потом произносит тем же тусклым невыразительным голосом:
- А теперь второй, пожалуйста.
Во взгляде "кожаного" появляется удивление и даже некоторая тревога, он смотрит на мужчину и достает из внутреннего кармана куртки второй диктофон и так же его выключает.
Мужчина снова смотрит на часы, затем удовлетворенно кивает головой и в свою очередь поднимает глаза на "кожаного".
- Вот теперь можно и поговорить....

по желанию скину пост куда-нибудь и потом.