Идти дальше не имело какого-либо смысла. Ощущение собственной бесполезности въедалось в атмосферу, диким коктейлем смешиваясь с отчаянием, раздраженностью и злобой. Ну, знаете, такое типичное состояние посередине рабочей недели – очень поздний вечер, промозглый ветер облазил все тело под складками одежды, изучающие взгляды скользили по пурпурно-синим мешкам под глазами, кто-то рядом выдохнул горький табачный дым вместе с паром. В этом был свой уют, но… Идти дальше, просто думать о том, что все будет нормально уже не так трудно и мучительно, как оно было когда-то там очень раньше, но в момент окончания якобы-очень-геройских-спасительных вылазок с «экстренной помощью» наступали такие мгновения, когда не очень-то хотелось продолжать это... Это все. Бесконечно долгие, пропитанные зудящим между ребрами холодом, тягучие, словно нуга в шоколадном батончике, что мелкой каплей свалилась рыжему на ворот куртки. И это было хорошо. Определенно лучше того, что Рой испытывал раньше. Он бодрым шагом следовал не за очередной бутылкой, а за калорийной отравой, б-г его знает какого происхождения (те времена, когда в бутылочки кока-колы добрыми порциями всыпали кокаин, были куда круче, сечете?), это вселяло в Роя какое-то странное осознание, ранее забытое – ты нормальный человек, Харпер. Прямо как вон тот паренек в замызганной куртке, как дамочка с плеером в ушах, как мужичок, трущийся около пикапа. То есть, раньше это осознание должно было бы крупно огорчить, а сейчас… А сейчас это было, ну, нормально. Хотя кого он, черт возьми, обманывает. Кто из нормальных людей будет шляться по Готэму задолго после заката? Тот парень – начинающий нарколыга, дамочка с плеером – проститутка, мужичок около пикапа лишь бы не промышлял педофилией и спаси всевышний его душу. Тем не менее, Рой был рад настолько, насколько могло позволить собственное восприятие всего и вся с припиской «немного-дзен». И да, ему лучше, определенно лучше, чем было когда-то. За одним (очень не) мелким исключением.
Тодд куда-то пропал, Тодд-иметь-его-в-ротт. И это беспокоило. Как минимум, озадачивало. Харпер уже взрослый мальчик и знает, что такое личное пространство. А еще он знает, что такое похищения, неприятности и совсем взрослые (возможно, огнестрельные) игрушки. И, несмотря на то, что Харпер уже совсем-совсем взрослый мальчик, а не курочка наседка, сердце его колотилось чуть тревожнее от накатывающих мыслей, которые лишь подогревали невнятные звуки в рации.
Ой, да бросьте, неужели не очевидно, что Рой временами следит за своими друзьями? Понятное дело, добраться до тамаранской принцессы через что-то типо радио-няни практически (практически) нереально, но перебрать пару механизмов на более обширный прием сигнала, да приклеить к ботинку Джейсона маячок не представляло особого труда. Харпер, конечно, не был в восторге, когда в наушнике на всю громкость врубался звук смывающегося толчка, но в остальном это давало ему некую полезность и чувство спокойствия. По крайней мере, он был уверен, что Джейсон жив. И это все, что ему было нужно. Ну, Тодд же всегда возвращался, верно?
Так вот.
Когда на середине своего шествия до обветшалой квартирки, Харпер (и заодно парочка не очень трезвых прохожих) уловил звуки, которые должны бы насторожить, Рой (и заодно парочка не очень трезвых прохожих) насторожился. Очень сильно насторожился. Звук ударов редко с чем можно спутать, особенно, когда они такие смачные, особенно, когда после них слышишь кряхтение и сдавленные смешки своего лучшего друга, громко харкающего на асфальт. В общем, это не иллюзорно намекало на то, что птенчик встрял. И встрял, надо сказать, весьма громко – даже наушник Харпера голосил, как сирена.
Рой примчался так быстро, как только смог. Впрочем, сигнал на импровизированном радаре в его телефоне не менял свое местоположение от слова вообще, что, надо сказать, пугало еще больше. Рой выскочил из такси, кинув неопределенную сумму на переднее сидение, прихватил бумажный пакет с поп-корном и банкой колы и двинулся в то, что называют… Задворками? Подворотнями? Темными переулками? У любого большого города имеются места, куда нормальные люди бояться заходить. Почему? Потому что в них обитают психи, преступники, наркоторговцы, а еще Джейсон Тодд и Рой Харпер. Последний, однако, на правах временного прогульщика, но, знаете, был тут как-то и его звездный час. Рыжий с осторожностью не церемонится – топает по лужам, будто слон, бегущий на водопой. В конце концов, у него «миссия» куда важнее, чем всякие там ночные быдло-упыри. А когда наконец добегает, то пару секунд не может отдышаться – совсем форму потерял. Не сказать, что перед его взором предстало что-то очень ужасное: лишь две тени, одна из которых с придыханием месила по всем частям тела вторую. Рой посмотрел на этот подворотный филиал WWE, посмотрел на радар, снова посмотрел на тень, грустно вздохнул и чуть было не выронил пакет, но вовремя сообразил, что друга он отыскал. Вопрос второй: в каком состоянии его друг? Аккуратно поставив пакет на ближайший мусорный бак, Рой снова срывается с места, чтобы оттащить темную фигуру (от которой несло алкоголем за самую-самую версту) от другой темной фигуры и заиметь возможность разобраться что к чему. Первая, к слову, брыкалась, ругалась и вяло пыталась врезать ему по ребрам локтем, но Харпер не из дохляков, знает же куда шел, даже вон колчан и лук прихватил – вдруг что. Лишь спустя несколько секунд у него появилась возможность распознать в силуэте Джейсона, а в другом… Ну, когда Рой потянулся проверить его пульс, тот харкнул кровью на асфальт, задергался и так и замер. «Оке-е-ей». Обернувшись на Тодда, Харпер едва ли подавил в себе желание дать ему по роже, зато со всей силы сжал его плечи, пытаясь удержать в более-менее стоячем положении.
– Чувак, твою мать… – Эти стеклянные, абсолютно неадекватные глаза были знакомы. Харпер достаточно часто видел их в отражении зеркала. Н-да, надрался его птенчик знатно. Только что с ним теперь делать? –Эй, эй, не сейчас же. – Вслед за словами летит мощная пощечина – «только попробуй отрубиться среди этого гадюшника». Рой боязливо, будто страшась увидеть снова и осознать, посмотрел на тело поодаль от него и… Ну, он не был похож на заядлого преступника. На бездомного – более чем. Забулдыга, пьяница, в целом и общем ни в чем неповинный. Нет, он знал, что с Тоддом что-то произошло, что-то такое, о чем он не сказал ему, но это все было как-то слишком. Это чувство было похоже на отвращение, не до конца сформировавшееся, наверное, потому что Рой еще не успел осознать последствия нынешних срывов Джейсона, но вполне ясное. Джейсон напротив него, в его руках, дрожал всем телом, пытался вырваться, тщетно, будто не так то уж сильно и хотел, но счел нужным кому-то что-то доказать. Харпер понимал. Понимал, что ни за что не пожелал бы, чтобы Джейсон увидел его в подобном состоянии. Харпер понимал. Понимал, что отдал бы все на свете, лишь бы в те моменты рядом с ним оказался хоть кто-то, способный оттащить подальше от воняющих блевотиной переулков и бутылки. Харпер понимал. И это было худшее из того, чем он мог помочь.
Рой, не без привлечения некоторых усилий, взваливает руку Джейсона себе на плечи, заставляет того подняться на ноги и волочет рядом. Не оглядываясь, не осуждая, молча. В конце концов, именно сейчас это все не имело абсолютно никакого смысла – идти некуда. Он наугад находит мелкий сквер, взваливая своего друга на первую попавшуюся скамейку и плюхается тяжелой ношей рядом, снова пытаясь отдышаться. Невольно переводит взгляд на горизонт из деревьев и аккуратно стриженных кустов, за которыми тот самый злосчастный переулок, что-то смакует в мыслях и сокрушается.
– Блядь, я поп-корн забыл! – Но единственного взгляда, бегло брошенного на Тодда достаточно, чтобы забыть о любой попытке избежать ситуации, которую, наверное, и невозможно было решить. У Тодда разбит нос, губа, он едва сопит и стоит на ногах. Что ж, бывало и похуже. Главное – жив.
– Я даже боюсь спрашивать, что произошло.
ХОЧУ ИГРАТЬ! 
