Даже при том, что в прихожей почти не было света, Финн с легкостью различил, как удивленно у Бойда вытянулось лицо и едва сдержал уже готовый сорваться с губ смешок. Наверное, все это и правда смотрелось странновато, и он на месте ирландца смотрел бы так же растерянно и недоверчиво, но какого черта, в самом деле? Какой смысл задаваться лишними вопросами, да и вообще рефлексировать, если надо ловить возможность не упустить свое? Ну, или хотя бы часть своего. Все это не станет менее приятным из-за того, что не последует продолжения, в конце концов.
- Нет, джентльменский кодекс Белфаста велит брать свое, когда дают, - Финн широко ухмыльнулся, поглаживая бедра любовника и негромко прибавил: - Ну, или хотя бы часть своего, если все взять не получается, - он прошелся по животу Бойда быстрым движением языка и на секунду снова отстранился. - Я все понимаю, - проговорил Финн еще тише. - Уйдешь, как только кончишь, договорились? Больше будет воспоминаний, чтобы... домысливать. И смотреть картинки. А теперь, - он снова подался к Бойду, как можно ближе, - если да, то просто... будь мудаком, - голос охрип и упал разом на два тона. - Будь, будет хорошо... - Финн лукаво улыбнулся, взглянув снизу вверх в ярко заблестевшие глаза Бойда, а потом одним движением стянул с него джинсы до колен.
  Будь на месте Бойда кто-нибудь другой, Паркер бы, наверное, списал свое нынешнее состояние на виски, но сейчас он до смешного ясно понимал: пьян он именно этим диковатым ирландцем. Его жаром, таким сильным, как будто у него огонь под кожей. Его запахом, терпким и пряным одновременно, который хочется вдыхать снова и снова. Его отзывчивостью, готовностью на каждое прикосновение отзываться новым стоном. Возможностью быть с ним, пусть даже и совсем недолго. Нет, виски тут сейчас совсем не имел значения.
  Не сводя лихорадочно заблестевших глаз с лица Бойда и крепко держа его за бедра, Финн прошелся языком по всей длине его члена, слегка коснулся головки, как будто на вкус попробовал, а потом пропустил ее себе в рот и почти сразу еще глубже, в горло. Было отдельным острым удовольствием смотреть любовнику в глаза, ловя их выражение, и чувствовать его в себе, брать глубже и сильнее, привыкать к вкусу и запоминать его. Связки сжались рефлекторным спазмом, и Финн выдохнул сдавленный, хрипловатый стон.

О да, это было хорошо: Финн почти задыхался от ощущения близости любовника, от того, как глубоко тот вошел ему в глотку, от чужой дрожи, передававшейся сейчас с такой легкостью - от острого удовольствия, которое обещало быть совсем недолгим и которого хотелось получить как можно больше.
  Пронзительные, звонкие стоны Бойда звенели в ушах, отзывались сладостными спазмами во всем теле, вырывали ответные, хриплые и едва слышные, и Паркеру сейчас было до смешного безразлично, что все это наверняка слышно и на лестнице, и у соседей по этажу, образцового степенного семейства, и даже внизу, у консьержа. Хотелось только одного - не останавливаться, брать и брать как можно больше, и подставляться самому, давать все, что пожелают взять. Он запрокидывал голову так, чтобы Бойду было удобнее входить ему в горло, сам забирал его член глубоко, до предела, а потом вдруг почти полностью отстранялся, оглаживал чуть подрагивающими руками бедра и ягодицы любовника - и по-прежнему ни на секунду не отводил взгляд от его лица.
  "Хорошо, как хорошо... Давай еще немного... Давай, малыш!" - кричать в голос Финн не мог, но собственный голос заходился у него в голове отчаянным мысленным криком, заставляя то и дело выдыхать новые стоны, отрывистые, глухие и сдавленные.
  То, как Бойда сильнее прежнего пробрало дрожью, сказало Финну даже больше, чем бессвязный вскрик любовника. Здравый смысл снова слабо заявил о себе, напомнив, что стоило бы отстраниться, но Паркер только отмахнулся от него, подался как можно ближе и стал глотать. Затуманившийся, совершенно пьяный взгляд не отрывался от лица Бойда, глаза Финна так и вспыхивали шальными, диковатыми искрами.
  Прошло еще несколько секунд, прежде чем он вполне осознал, что все закончилось, отстранился и снова сел на пол, привалившись спиной к противоположной стене.
- У тебя громкий голос, - хрипловато сказал Финн и, улыбаясь, вытер чуть припухшие губы тыльной стороной ладони. - И красивый. Почти уверен, что мои унылые соседи мне завидовали, - он тихо фыркнул от смеха. - Ну и ладно, развратные и расторопные наследуют царствие и блаженство небесное, - он снова рассмеялся, теперь уже громче, и прислонился к стене затылком.
  Собственное тело так и звенело от напряжения, на облегчение которого нечего было и надеяться, и все равно Финн чувствовал себя так, как будто ему сегодня выпал лотерейный билет с очень хорошим выигрышем.

Что бы там ни было сказано в протестантской, католической или растафарианской библии, а в том, что его личный рай где-то совсем неподалеку, Паркер ни секунды не сомневался. Чтобы до него добраться, не хватало, конечно, того, чтобы Бойд задержался не на несколько минут, а на многие часы, но и так уже неплохо.
- Я не особенно религиозен, так что не знаю, как там у них сказано, но после сегодняшнего уверен, что должны быть по крайней мере тайные апокрифические главы на этот счет, - горло немного саднило, и смех вышел хрипловатым и негромким.
  Помня обещание не задерживать Бойда и помочь разобраться с такси, Финн уже собрался было подняться на ноги, когда случайный любовник вдруг оказался рядом с ним на коленях. Паркер растерянно замер, всматриваясь в полумраке в его лицо. В этой неожиданной близости, в той нежности, с которой Бойд коснулся его лица, неожиданно оказалось куда больше интимности, чем в том, что произошло между ними несколько минут назад, и это обезоруживало и странным образом задевало за живое. Показалось вдруг, что, глядя сейчас ему в глаза, Бойд смотрит гораздо глубже, чем это обычно удается случайным любовникам, и отделаться от воспоминаний об этом взгляде потом будет непросто.
  Пытаясь хоть как-то разрушить это неожиданное наваждение, Финн передернул плечами и слегка усмехнулся:
- Не за что, всегда рад порадовать, - откликнулся он, негромко хмыкнув. - Тем более, за такой комплимент, - Паркер ухмыльнулся. Игривое настроение почти вернулось к нему, но хватило одной фразы и одного прикосновения Бойда, чтобы снова все переменить и заставить его посерьезнеть. - Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы ничего важного не было, и ты остался до самого утра, - глуховато отозвался Финн, а потом все-таки нехотя отпустил любовника и вслед за ним поднялся на ноги.
  Встряхнувшись, как будто так можно было избавиться от собственного неизбытого напряжения, он кое-как застегнулся, потом щелкнул выключателем, и небольшую черно-белую прихожую залил яркий свет. Теперь хоть немного привести в порядок мысли и вспомнить, где там на быстром наборе номер такси.
- Вызову, конечно, они тут будут минуты через три, - немного рассеянно отозвался Финн, поднимая с пола толстовку и протягивая ее Бойду. Голос диспетчера с сильным акцентом и правда пообещал машину "в течение нескольких минут", и Финн, дав отбой, улыбнулся Бойду: - Все так и есть, - он сел на невысокий табурет у стены, несколько секунд рассматривал своего случайного любовника, а потом вдруг сказал: - Слушай, Золушка, я, конечно, понимаю, что полночь вот-вот наступит, да и карета почти подана, но... как насчет какого-нибудь ориентира, кроме хрустального гриндерса? Оставишь мне свой телефон? Или, может, даже телефон и фамилию? - Финн вопросительно вскинул брови. - Вдруг ты снова будешь в Белфасте или я поеду пить пиво в Килкенни.
  А что? Он не был в отпуске три года и никогда не был в "свободной Ирландии", так почему бы не устроить себе опасные каникулы.