- Черт, нет! Хватит! Нет! Прекрати же ты! - Паркер и не подозревал за собой способности так отчаянно вопить и умения так гибко извиваться, но сейчас демонстрировал и то, и другое, задыхаясь от хохота и безуспешно пытаясь вырваться из цепкого захвата Бойда.
  Наверное, прошло не больше минуты, когда мучение закончилось, а Финну казалось, что вся эта экзекуция растянулась на значительно более долгое время, особенно если верить тому, с каким трудом он теперь переводил дыхание, и как болели от смеха мышцы. Он в последний раз рефлекторно дернулся и тут же затих, как только Бойд склонился к нему. Улыбнувшись, он так и засмотрелся в глаза любовника, а потом немного приподнялся, потянулся ему навстречу, чтобы поймать губами пальцы, скользнувшие по лицу.
- Трудно быть неубедительным, когда тебе так повезло с партнером по сцене, - Финн тихо усмехнулся, по-прежнему не отводя взгляд от лица Бойда. - Особенно когда он так тебе доверяет, что можно позволить себе рискованные актерские приемы, - его глаза так и вспыхнули ответным лукавством, а в следующую секунду в них уже засветились искры другого рода, и он негромко прибавил: - А мне иногда очень нравится не сопротивляться, - Финн слегка приподнял подбородок. - Так что надо будет проверить, насколько поза хороша, - и лукавые искры снова так и вспыхнули у него в глазах.
  Глядя Бойду в лицо, чувствуя его близость, обнимая и прижимая его к себе, Финн раз за разом ловил себя на том, что тоже целиком и полностью доверяет любовнику. Чувство, что он мог бы позволить ему все, что угодно, попробовать с ним даже то, на что не решался с другими, или с закрытыми глазами следовать его желаниям, было удивительным, непривычным и странным, но донельзя стойким. Чего бы Бойду ни захотелось, он, Финн, идею подхватит - в этом он ни секунды не сомневался и вовсю наслаждался возможностью вот так расслабиться.
  Обняв по-кошачьи устроившегося на нем любовника, Паркер широко улыбнулся.
- Ну, собирался-не собирался... - задумчиво протянул он, а потом тоже фыркнул от смеха и продолжил: - Мне хотелось. Это... классное ощущение. И ничего не застревает, если все делать аккуратно! - Финн коротко рассмеялся и крепче прижал к себе Бойда, глядя ему в глаза. - Но мне не хотелось тебя пугать, мы же никогда такого не делали. Я подумал, что ты мог вообще никогда такого не делать, и для первого раза не та была бы обстановка, - он хмыкнул, а потом снова так и фыркнул от смеха: - Нормальные у меня руки! Я ведь не по локоть бы тебе вставил. И разговор о членах тут не при чем, это было просто по наитию, - Финн встрепал Бойду волосы на макушке и прибавил чуть тише: - Мне с тобой вообще все время хочется чего-то... особенного. Хочется узнать, какой ты, со всех сторон, во всех вариантах и позах, что ты пробовал, что нет, что - хочешь впервые со мной. Но я запомню, что это ты пробовать не хочешь! - поспешно закончил Финн и легко поцеловал любовника в висок.

Финн только тихо ахнул, когда Бойд снова оказался сверху, и во все глаза воззрился на любовника: сам он, кажется, был уже совершенно неспособен на такие подвиги, оставалось только наслаждаться чужой бодростью и не дергаться. Отвечать он поначалу еще пытался, пытаясь улучить момент, когда между стремительно сыпавшимися на него фразами Бойда появится просвет, но потом сдался, слишком уж быстро одна тема сменяла другую, а идеи и планы обгоняли друг друга. Теперь Финн только блаженно улыбался, слегка щурился, разглядывая Бойда, и позволял ему все на свете - болтать без умолку о чем захочется, играть с его рукой, как кот с игрушкой и, конечно, прикасаться к нему, как угодно. Под очередным прикосновением, когда ладони любовника прошлись по его плечам и груди, Паркер так и выгнулся, всем своим видом демонстрируя, как же ему нравится то, что с ним делают.
- Обязательно напою тебя в свой день рождения, - негромко, но решительно отозвался он, мягко поглаживая ладонями бедра Бойда. - И будет очень много смазки, мои большие руки и никаких двух членов. Да и полутора тоже! - подумав, решительно прибавил Финн. - Даже представлять не хочу, как в тебя вставляют два члена: один из них точно не будет моим, - кажется, усталость и расслабленность делали свое дело: у Паркера безнадежно развязался язык и нес он теперь все, что сиюминутно приходило в голову, как будто на время совершенно уподобился своему любовнику. - Но очень хочу знать, что это такое ты со мной попробовал впервые, мне нужен еще один повод для гордости. И, знаешь, - на секунду Финн вдруг очень посерьезнел, - не знаю, как со мной, но ты, вот именно ты, сам по себе, какой есть, это ты особенный.
  Кажется, сегодняшняя ночь прямо-таки была полна признаниями, которые обычно делают совсем при другом сроке отношений, но и с этими словами нисколько не было неловко, как и с теми, что прозвучали десятью минутами раньше. И Паркер поймал себя на том, что уже даже не удивляется этому отсутствию неловкости: все, что происходило между ним и Бойдом, было естественно, правильно и так, как должно было быть.
  Тонкий браслет, снятый Бойдом с руки и разом превратившийся в рождественский подарок, только еще больше это подтвердил. Финн несколько секунд рассматривал полоску кожи с тисненым рисунком, а потом протянул любовнику руку и даже сам немного подался вперед.
- Надевай, малыш, - он улыбался шире, чем довольный кот. - Надевай так, чтобы было не снять. Хотя я в любом случае не сниму, - Финн скользнул взглядом по браслету и прибавил: - Хотя я все равно не сниму. С рождеством меня, - ухмыльнувшись, он обнял второй рукой Бойда за талию и потянул его к себе. - Иди сюда, ко мне, и давай спать. Пусть камера снимает, как мы спим, это будет очень умиротворяющий финал фильма. А храп - это в любом случае помехи... помехи техники, - гордо закончил он и обнял Бойда еще крепче. - Спать! - решительно заявил Финн. Вставать было очень лень и страшно хотелось просто заснуть с малышом в обнимку.

Наверное, завершения лучше у этого дня быть не могло. У Паркера даже глаза вспыхнули ярче, когда он услышал, как Бойд его назвал, и некоторое время он внимательно, немного настороженно всматривался в любовника, еще не до конца веря, что не послышалось, это не шутка, и он сейчас не возьмет случайно сорвавшееся с языка слово обратно. А потом, когда стало ясно, что все по-настоящему, улыбнулся мягко и счастливо и крепко обнял прильнувшего к нему Бойда.
- Это очень знаменательное событие. Самое знаменательное на свете, - негромко откликнулся Финн и глубоко вдохнул так полюбившийся и хорошо знакомый теперь запах. - С Рождеством, малыш, - голос прозвучал так нежно и мягко, что он даже сам себе удивился, а потом Финн беззвучно усмехнулся кинематографическим рассуждениям Бойда и его признанию. - И ты спи... красотка, - отозвался он. - Мы лучше Гира и Робертс. Спи и пусть тебе снится глубокое горло, которое делают тебе.
  Как только любовник окончательно затих, Финн повозился немного неловко, натянул на них обоих покрывало и одеяло, которое успел откинуть еще в самом начале фильма, еще крепче прижал к себе расслабленное теплое тело и провалился в глубокий блаженный сон, в котором был малыш, много солнца и очень теплое, какое-то совсем не ирландское море.

  Разбудил его звонок мобильного, заставивший вздрогнуть всем телом и мгновенно проснуться. Пытаясь сбросить с себя остатки сна, Финн посмотрел в окно, увидел, что хмурые утренние сумерки еще даже не начинали рассеиваться и поспешно схватил телефон с прикроватной тумбочки, чтобы тот не разбудил Бойда.
- Слушаю, - хрипловатым после сна голосом произнес он - и мгновенно подобрался, услышав голос на там конце провода. - Доброе утро, папа. Спасибо, все отлично. Нет... Нет, не собирался, - сообразив, что говорит все напряженнее и громче, Финн осторожно выбрался из постели, накинул халат и двинулся в гостиную. - Ну вы ведь можете отметить без меня, правда? У меня отпуск впервые за четыре года, помнишь? Я бы хотел провести его так, как мне нравится и там, где мне хочется, и, кстати, я даже не нюхаю кокаин где-нибудь на Ибице, - ядом в голосе Паркера можно было бы убить быка, но уже через секунду он усмехнулся: - Да нет, тут я его тоже не нюхаю. Что ты хотел? - в этот раз повисла более долгая пауза, по прошествии которой Финн довольно резко спросил: - Слушай, это все, конечно, очень скверно, но при чем тут я? Да, но... И вы не обязаны! Он взрослый человек, мог бы уже перестать вести себя, как принц Уэльский и ждать, что все решат его проблемы!.. Потому что это правда! - и снова потянулась долгая пауза, во время которой Финн так и мерил шагами гостиную, потом остановился и выдохнул в трубку: - Ладно! Черт, ладно. Я понимаю... Но только на Новый год! Потом у меня будет еще неделя, и я вернусь, у меня здесь... дела. Поговорим, когда приеду. С Рождеством, - он дал отбой, бросил мобильный в кресло и воззрился на него так, как будто это он был виноват в испорченном утре. - Ч-чёртов ублюдок! - сказал Финн так громко, как будто уже забыл о своем намерении не будить Бойда, и, мрачно нахмурившись, опустился в кресло напротив.

Голос Бойда отвлек Паркера от неприятных развлечений и заставил поднять взгляд. Финн попытался изобразить подобие улыбки, когда любовник появился на пороге, но, судя по тому, как стремительно тот посерьезнел, не слишком хорошо справился с задачей. Тем не менее, одно только присутствие Бойда хоть немного да поднимало настроение, и выражение лица Финна стало светлее и мягче.
- Твоя задница при тебе и на тебе, можешь быть уверен, - нарочито пристально присмотревшись к любовнику, он все-таки улыбнулся вполне искренне. - Она, знаешь ли, снилась мне всю ночь, и я держался за нее вместо спасательного круга, чтобы не утонуть. Очень приятный получился сон, - улыбка Финна приобрела мечтательный оттенок.
  Больше всего сейчас хотелось отмахнуться от вопроса, сказав что-нибудь незначащее, отправиться вместе с Бойдом в душ - и не ограничиваться мытьем - болтать обо всякой ерунде, пойти потом завтракать фаст-фудом, провести вместе весь день до вечера и еще немного просто не думать ни о Белфасте, ни о предстоящем разговоре, ни обо всем том дерьме, которое напомнило о себе отцовским звонком. Вот только Паркер хорошо себя знал: если не поговорить обо всем сейчас, не получится никакого приятного дня вдвоем. Он всю дорогу будет изводиться какими-нибудь дурацкими мыслями, отвлекаться на них, в красках представлять, как скажет обо отъезде, и все это точно никому не принесет хорошего настроения.
- Слушай, я бы и правда сходил вместе в душ, только давай сначала действительно о том, что случилось, - досадливо нахмурившись и глядя в пол, Финн взъерошил себе волосы, а потом поднял взгляд на Бойда. - Потому что да, случилось. У моего младшего брата серьезные проблемы в университете, его могут оттуда вышибить, и он вместо Лондона приезжает на Новый год домой. Меня вызывают по этому случаю на семейный совет, - он усмехнулся, и усмешка вышла недоброй, саркастичной. - Мне придется уехать раньше времени, - с усилием прибавил Финн. - Завтра или послезавтра, наверное. Прости меня, малыш, мне очень этого не хочется. И я попробую вырваться еще на неделю сразу после Нового года, - Финн смотрел снизу вверх Бойду в лицо и почему-то чувствовал себя очень виноватым, даже несмотря на то, что никакой его прямой вины во всем этом вроде как не было.

Сокрушенно вздохнув, Финн обнял устроившегося у него на коленях Бойда и мягко прижал его к себе.
- Отстой, - мрачно хмурясь, кивнул он и еще мрачнее прибавил: - Я этот Новый год уже почти придумал, так что... полный отстой, - последовал еще один невеселый вздох.
  Уезжать не хотелось, ужасно, прямо-таки до тошноты не хотелось уезжать. Уехать значило не только остаться без малыша, но и вернуться к привычной белфастской круговерти, в которой и город, и все занятия выглядят какими-то серыми, как будто полинявшими, и даже сам себе кажешься серым. К тому же вдруг за время разлуки что-нибудь случится и изменится? Вдруг когда он соберется возвращаться, окажется, что его здесь не так уж сильно и ждут? Что, если на расстоянии просто что-то сломается, и даже непонятно будет, что именно?
  "Черт."
  Финн досадливо подергал шнурок кожаного браслета у себя на руке. Нет, нельзя об этом думать. Обо всем этом думать совершенно незачем, все будет в порядке, это просто неприятный момент. Да и вообще есть гораздо более насущные дела, например, объяснить Бойду, какого черта его, Паркера, несет в Белфаст решать проблемы здорового двадцатилетнего лба, которые к тому же тот сам себе обеспечил.
- Видишь ли, в чем дело... - Финн криво усмехнулся, рассеянно поглаживая пальцами шею Бойда. - Ты просто еще не знаешь, с чем едят почтенный клан Паркеров. Когда с одним из нас что-нибудь случается и особенно если это что-нибудь угрожает не только ему, но и благополучию и престижу семьи, все остальные являются так или иначе поучаствовать в его судьбе и помочь ему выйти сухим из воды, - губы Паркера по-прежнему кривились в неласковой усмешке. - Каждый участвует, чем может - деньгами, связями, психологическим влиянием, еще чем-то - но участвует обязательно, - он помолчал несколько секунд. - Я считаю, что Дугласу давно пора завести привычку выпутываться самому, но родители, особенно мама, думают иначе, и для них все это серьезно и важно, а мне не хотелось бы оставлять их без поддержки, - тяжело вздохнув, Финн посмотрел Бойду в глаза: - Я говорю дикие для тебя вещи, да? - в общем-то, ему самому сейчас казалось, что он если и не цитирует вслух средневековую балладу, то точно разыгрывает в одиночку сцену из викторианского романа.

Было бы забавно, если бы не было так грустно, но Бойд говорил о Дугласе и его проблемах с самостоятельностью так, как будто лично знал Паркера-самого-младшего. Удручало, что даже вот так, со стороны, было ясно, до чего неприглядно обстоят дела, но Финн слышал подобные вещи далеко не в первый раз и сейчас только невесело усмехнулся.
- Знаю, что не научится, и даже говорил об этом, но мое мнение тут не самое главное, родители иначе смотрят на это. Как и на многое другое, - Финн снова нахмурился: от одних этих расплывчатых и неконкретных слов на него как будто надвинулась тень Белфаста, и теперь стоило труда отогнать ее и стряхнуть с себя подступающую вместе с ней подавленность.
  А потом все мысли о белфастских проблемах, о семье, о чертовом Дугласе, который, как всегда, всех поставил на уши и сломал планы, кому только смог, напрочь вылетели из головы. Бойд по-прежнему сидел у него на коленях, по-прежнему прижимался к нему, ласково поглаживая его запястье, но впервые вместо обычных нежностей, шуток, непристойностей и обсуждения планов на день между ними прозвучал вопрос "Что дальше?" Финн пристально смотрел в раскосые глаза любовника и яснее ясного понимал две вещи - во-первых, ответ на этот вопрос у него уже есть, во-вторых, сказать вслух то, что хочется сказать, будет и здорово, и так страшно, как будто ему, Паркеру, снова пятнадцать. Еще несколько секунд он молчал, подбирая слова, потом заговорил, осторожно и медленно:
- Я не знаю пока, что дальше будет, но точно знаю, что дальше хочу, - смущенно усмехнувшись, Финн разгладил большим пальцем бровь Бойда. - Ты мне нужен, малыш. Я уже некоторое время назад это понял, иначе не сказал бы ночью, что люблю тебя. Это правда, хоть, может быть, для тебя это слишком быстро, не знаю... - напряженно нахмурившись, Финн тряхнул головой, потом снова посмотрел любовнику в лицо. - Неудобно и совершенно по-идиотски, что мы живем в разных городах, но можно начать хотя бы с того, чтобы быть вместе на расстоянии, а потом... продолжить не только на расстоянии. Что скажешь? - напряжение так и светилось во взгляд Паркера. - Ты меня хочешь? Или все это - не то, что тебе нужно? - и только договорив, Финн заметил, что даже забыл дышать в полную силу.