С минуту Бойд только строго смотрел на Финна, словно надеялся, что тот сейчас поймет все по взгляду и не придется ничего объяснять. Если такие тонкие моменты, как тот, с которым они только что разобрались в ванной, хотелось решать разговорами, то сейчас хотелось просто стукнуть Паркера по лбу. Бойд даже засопел сердито, точно и правда собирался вот-вот перейти к разносу, но потом просто рассмеялся.
- Паркер, ты дурак! - безапелляционно заявил он, подперев подбородок рукой и снизу вверх глядя на любовника. - Во-первых, потому что сразу начинаешь оправдываться, как будто я тебя в чем-то обвиняю. Во-вторых, потому что не понимаешь: то, что важно для тебя, важно и для меня. А раз ты занимаешься этим для себя, значит, это для тебя важно. Ведь так? - вздохнув, Бойд сел на постели, скрестив перед собой ноги. - Слушай, я понимаю: творчество - это что-то очень личное. Правда, понимаю, - он вдруг хитро улыбнулся, вспомнив что-то. - Помнишь, как мы первый раз оказались в этой квартире? Меня тогда выдернули звонком, и я едва не упустил лучший минет в своей жизни! - Бойд негромко рассмеялся, а потом тряхнул головой, то ли смахивая челку, упавшую на глаза, то ли отгоняя воспоминания. - Но я не о том. Я тогда так и не смог тебе сказать, куда же так тороплюсь. Мы в тот вечер выступали в клубе, и я подумал, если скажу тебе - ты захочешь тоже прийти послушать. Или того хуже - не захочешь... Понимаешь? И потом еще долго не мог решиться и дать тебе послушать нашу музыку. Потому что это важно. Делаешь ты это для себя или для публики - это все равно важно. Но... - теперь уже пришла очередь Бойда запнуться. - Но ведь и я не человек с улицы, да? Твои стихи, твоя игра на гитаре - это все ты. А тебя я хочу знать - всего, все, что в тебе есть, - смягчившись, он тепло улыбнулся Финну. - Я не буду тебя торопить, если ты еще не готов. Но учти, что я хочу всего этого - почитать твои стихи и послушать, как ты играешь, - в мгновение ока улыбка исчезла, и Бойд сердито насупился, а потом и запустил в Паркера подушкой. - Понимаешь ты это или нет, дурак несчастный?!

  В том, что Паркер согласится с ним и не станет спорить, Бойд почти не сомневался - ну не дурак же он в самом деле! Тем более, что доводы он изложил самые веские, а наиболее веским из них, похоже, стала подушка, угодившая Финну в голову, потому что именно после этого он перестал задумчиво таращиться на Бойда и заговорил.
- Конечно, я прав, я вообще умный! - весело осклабился Суини, чрезвычайно довольный тем, как легко любовник поддался на его уговоры. А потом запнулся, ошарашенный неожиданным энтузиазмом Паркера. - Я... я не знаю.
  В общем-то, Бойд скорее ожидал, что Финн примет все сказанное к сведению, какое-то время будет раскачиваться, собираться с духом, а потом и в самом деле даст Бойду все, чего он хочет. Потому что он нисколько не кривил душой: для него это и впрямь было важно. Музыка была огромной и существенной частью жизни Бойда, и даже если бы он не собрал группу и никогда не выступал, Финну все равно следовало бы знать эту его сторону. Точно так же, по мнению Бойда, это должно было работать и в другую сторону, а потому он хотел знать все. И то, что теперь из этого всего ему предлагалось сделать какой-то выбор, ненадолго поставило его в тупик.
- Давай так, - наконец, собравшись с мыслями, заговорил Бойд. - Что дать мне почитать, ты решишь сам - то, что захочешь. То, что тебе больше всего нравится, или то, что имеет для тебя особое значение. Или то, что касается меня? - на его лице появилась широкая улыбка. - Ты уже писал что-нибудь для меня? Или обо мне? Это я точно хочу почитать! - и неважно, насколько Паркеру от этого будет неловко - никто еще никогда не посвящал Бойду стихов. Впрочем, кто знает, может, он еще слишком рано раскатал губу, или вообще Финна вдохновляет только несчастная любовь, а у них все удивительно хорошо и без лишних драм. - В общем, сам выберешь. Но это потом, - Бойд подался ближе к краю кровати, и его глаза вспыхнули интересом. - А сейчас - сыграй для меня.
  Все-таки музыка всегда была для Бойда на первом месте, и одна мысль о том, что Финн - не просто слушатель, он и сам знает, каково это, пропускать ноты через себя, доставляла ему несказанное удовольствие.

  Как оказалось, несчастная любовь не была обязательным условием для стихоплетства, и Бойд только выдохнул долгий зачарованный вздох, услышав, что Паркер и в самом деле писал для него. И про него. Это казалось чем-то совершенно невероятным, и Бойд едва сдержал тысячу вопросов, так и рвавшихся с языка - это не сейчас, потом! Сейчас только улыбнуться Финну совершенно счастливой и ошалевшей улыбкой и рассмеяться от неожиданно пришедшей в голову мысли:
- Интересно, я когда-нибудь узнал бы об этом, если бы не болтливый барон Кругляш? - упрека в голосе Бойда не было, а после следующих слов Паркера его там и не могло появиться. - Дома, - мягко повторил он за любовником и улыбнулся в ответ на его смущенную улыбку. - Скоро будешь там не только мозгами.
  Мысль, что Финн не просто переезжает в другой город ради него, но и уже чувствует себя в нем так комфортно, наполняла Бойда простой, безыскусной радостью. Он думал об этом, пока Паркер надевал халат (видимо, играть на гитаре так же, как и вести серьезные разговоры, голым было никак нельзя) и пока он искал инструмент. Бойду было так хорошо с Финном в маленькой квартире над цветочной лавкой, что это место почти тянуло назвать домом. Оно точно больше походило на дом, чем клоповник, в который Бойд возвращался раз за разом только из-за брата, но если бы его воля - ноги бы его там не было. Конечно, в ту квартирку им уже не вернуться, но, может, и новое место будет не хуже, и он сможет проводить там почти каждую ночь, и у него будет свой ключ, и...
  Бойд так замечтался, что едва не пропустил возвращение Паркера. Улыбнулся, увидев в его руках гитару: этот инструмент всегда был для него непостижим. С фортепиано все просто - вот клавиши, вот ноты, бери и играй. И Джоанна, и Дилан одно время пытались объяснять ему что-то про струны и аккорды, но терпение у Бойда заканчивалось даже быстрее, чем у его наставников. Он не понимал гитару, но это не мешало ему ее любить, и не в последнюю очередь за то, насколько разные звуки могли извлекать из нее умелые руки. Что же это будет в исполнении Финна?
- Играй что захочешь, - очень тихо отозвался Бойд, будто боялся слишком громким голосом вспугнуть магию, которая должна была вот-вот начаться на его глазах.
  И даже дыхание затаил, обхватив руками подушку и наблюдая за тем, как пальцы Паркера легко побежали по струнам. Он как будто едва касался их, и тем не менее мелодия звучала - уверенно, полноправно, словно ее уже много раз играли в этих стенах. Бойд никогда не играл такую музыку и вряд ли когда-нибудь слышал, но сейчас он, как и Финн, закрыл глаза и просто слушал. Скорее сердцем, чем ушами: в мелодии было что-то печальное, точно она рассказывала о воспоминаниях, но вот сами воспоминания были наполнены жгучей страстью, и Бойд чувствовал, как с каждым аккордом она уверенно пробирается в него. Паркер сделал отличный выбор, а еще - он действительно любил то, что делал, и это было важнее всего.
  Едва он закончил играть, Бойд подхватился на ноги и уже через мгновение оказался рядом с ним. Наверное, надо было что-то сказать, но слова не могли передать то, что Финн заставил его почувствовать своей игрой, зато поцелуй - мог. Обхватив ладонью гриф гитары, Бойд отставил ее на кресло, а затем обвил руками шею Паркера и поцеловал его пылко и страстно - так, как велела ему музыка, все еще звучавшая в его голове.

  Музыка все еще звучала у Бойда в голове, и он невольно, почти не задумываясь об этом, дополнял ее. Разве не вплелись бы органично в гитарные переборы клавишные? А лучше... Как же он называется, этот странный инструмент, где одной рукой надо играть на клавишах, второй - на кнопках, да еще и растягивать при этом меха? Конечно, аккордеон! Бойд так живо вспомнил сейчас звучание инструмента, которое слышал всего однажды, так ясно представил, как сольется его звук с гитарной мелодией... А еще, конечно, вокал! Только не так, как привык петь он, а что-то тихое, ненавязчивое, чтобы ни в коем случае не перекрыть музыку...
  Бойд так глубоко ушел в эти не мысли даже - музыкальные образы, что не сразу понял, что уже не сидит на постели, слушая гитару, а обнимает Паркера и целует его, и тот отвечает с таким же жаром, словно почувствовал то же, что и он. Хотя почему "словно"? Конечно, почувствовал, в этом не могло быть никаких сомнений! Финн не просто повторял заученные движения пальцев, извлекая звуки из струн, он пропускал музыку через себя, а значит, не мог не чувствовать то, что играл.
- Хочу тебя, - шепотом повторил Бойд за любовником и привстал на носки, чтобы на мгновение прижаться к его лбу своим. Сложно было сказать, кто из них так пылал - наверное, оба! - но этот жар только усиливался от каждого нового прикосновения. - Хочу...
  Проведя ладонями по плечам Финна, Бойд сбросил на пол его халат и снова прижался к нему всем телом, не сдержав долгий вздох, в котором слышалось облегчение. Так, когда между ними не было совсем никаких преград, было лучше всего, и Бойд наслаждался теплом любимого, такими знакомыми и такими соблазнительными очертаниями его тела. Руки заскользили по плечам, груди, животу Паркера, и Бойд вскинул взгляд к его глазам, будто хотел сказать что-то, но слов по-прежнему не было.
  Еще раз коснувшись губ любовника своими, теперь уже мягче, словно только обещая что-то, Бойд легко толкнул его на постель, а сам устроился сверху, оседлав его. На несколько секунд он замер, рассматривая Финна и улыбаясь ему, а затем склонился ниже и впился в его губы жадным, грубоватым поцелуем. В танго, которое играл для него Паркер, нашлось место нежности, но еще больше было в нем страсти - воспламеняющей и несдержанной. Бойд чувствовал, как она бурлит в нем, и не мог не выплеснуть ее на ее виновника. Он целовал любовника, забыв о том, что им обоим нужно дышать, и двигался на нем, потираясь о его член своим, отчего сквозь поцелуй то и дело прорывались тихие, сдавленные стоны.

  Это и в самом деле случалось нечасто: нетерпеливый и властный, Паркер обычно очень быстро брал инициативу полностью в свои руки. Бойд не возражал - ему нравилось вверять себя этим рукам, он наслаждался мыслью, что любовник так срывается с цепи именно из-за него. И в другое время Финн уже подмял бы его под себя, вжал в постель, заставляя дрожать от предвкушения, и Бойду не оставалось бы ничего, кроме как подчиниться. Но только не сейчас.
  Сейчас он был слишком активен и энергичен, чтобы быть послушным, а Паркер, к счастью, был настроен позволить ему что угодно. Бойд видел это в его глазах, слышал это в его стонах и понимал это по тому, что все еще оставался сверху. Когда же прозвучали слова Финна, на губах Бойда появилась удовлетворенная улыбка: любовник просил вместо того, чтобы просто взять, а значит, теперь все будет так, как решит он.
- Ты увидишь все, - хрипло пообещал Бойд и глубоко прогнулся в пояснице, еще теснее прижимаясь к Паркеру, когда его руки сжались на ягодицах. - И я дам тебе все, что захочешь...
  Он подкрепил свое обещание еще одним поцелуем, затем его губы скользнули ниже, по шее Финна, и оставили на ней отчетливую отметину. Уже завтра они вновь расстанутся на целую неделю, а значит, надо оставить любимому что-то достаточно вещественное на память. После этого Бойд распрямился и потянул руки вверх, позволяя Паркеру рассмотреть его целиком. Его взгляд ощущался почти физически, и Бойд наслаждался этим, больше всего желая и дальше чувствовать его на себе.
  Теперь все его движения и действия стали несколько медлительными и демонстративными, словно он давал Финну возможность рассмотреть все в мельчайших подробностях. Как он ласкает себя, а затем и их обоих, обхватив оба члена ладонью. Как выгибается от удовольствия, далеко запрокидывая голову. Как выдавливает на пальцы прохладную смазку и сам растягивает себя, не отрывая при этом взгляда от лица любовника.
- Смотри... - тихо шепнул Бойд, прежде чем так же медленно опуститься на член Финна, вбирая его в себя целиком.

  Поглощенный своими ощущениями, жарким удовольствием, которое разливалось по всему телу с каждым его движением, Бойд не сразу заметил, что что-то происходит не так, как всегда. Не неправильно, нет, скорее - необычно. Паркер не только отдал ему инициативу, позволяя все делать по-своему, но и теперь продолжил бездействовать. Конечно, он вовсе не оставался равнодушным: Бойд чувствовал, как отзывается его тело, слышал его хриплый, возбужденный шепот, видел его восхищенный, лихорадочный взгляд. И все же - он не направлял Бойда, не толкался в него сам, даже не прикасался к нему!
  Глаза Бойда расширились сначала от удивления, а через секунду - от восторга. Это было новой игрой, правила которой запрещали Финну дотрагиваться до любовника, а Бойду позволяли все - буквально все что угодно. Он мог дразнить Паркера, изводить его, заставлять его просить и захлебываться мольбами. И сейчас Бойд отчетливо понимал, что ему понравятся оба варианта развития событий: выдержит ли Финн эту игру до конца или сорвется и просто возьмет то, что захочет, он, Бойд, в любом случае будет в выигрыше.
  Вместо того, чтобы выполнить просьбу любовника, Бойд стал двигаться медленно и каждый раз поднимал бедра прежде, чем член входил в него до конца. При этом он уперся ладонями в грудь Паркера, не позволяя ему приподняться, и даже ногтями в кожу впился, показывая, что не шутит. Это же подтверждала кривоватая и удивительно наглая улыбка на его губах, с которой он продолжал изводить любовника.
  Медленные движения сменились быстрыми неожиданно: вот только что Бойд насаживался на член Финна так неторопливо, точно опасался боли, а вот его бедра уже двигаются так быстро и яростно, словно он хочет не то измотать себя и любовника до предела, не то поскорее подстегнуть их обоих к разрядке. Делать это молча было совершенно невозможно: Бойд то и дело  хрипло, отрывисто стонал, а потом и выдохнул короткий крик, с  которым и остановился, снова вобрав в себя член целиком.
  Перестав двигаться, он распрямился и сверху вниз посмотрел на Паркера - на губах опять появилась издевательская и даже немного высокомерная усмешка. Ладони, до сих пор лежавшие на груди Финна, скользнули вниз, оставляя на коже едва заметные следы от ногтей. Затем Бойд сильно сжал в себе член любовника и принялся гладить себя у него на глазах: прикасался пальцами к губам, обводил ключицы, сжимал соски, проводил рукой от шеи до паха, словно приковывая к себе взгляд, ласкал член, кусая губы от удовольствия и нетерпения.
  Словом, делал все то, чего Паркер был сейчас лишен.

  Самым увлекательным оказалось следить за борьбой, которая происходила сейчас в Паркере. Бойд видел в его глазах нечто темное, дикое, необузданное - то, что почти всегда просыпалось в нем во время секса, то, что заставляло его причинять боль и быть грубым. Бойд не боялся этого животного начала в любовнике: после всего, что между ними было, после того, что случилось сегодня, он точно знал, что Финн не навредит ему даже в этом состоянии, когда кажется, что он вообще не может контролировать себя.
  Сейчас же он словно боролся со своей звериной стороной, и по тому, как его руки сжали простыню, по тому, что он снова просил, а не требовал, Бойд понял, что на этот раз человек все же победил. Его глаза удовлетворенно вспыхнули, и он возобновил движения - он ведь не хотел быть слишком жестоким, и за послушание Финна надо было вознаградить. А вместе с ним и себя: насаживаясь на член любовника, Бойд дрожал от удовольствия и едва сдерживался, чтобы не отбросить все игры и просто получить свое.
- Это и делаю, - Бойд ответил Паркеру таким же срывающимся шепотом - голос дрожал от возбуждения. - Все, что захочу, - он негромко рассмеялся, а затем сильно выгнулся, откидываясь назад и опираясь ладонями на колени любовника.
  Полностью открывшись перед взглядом Финна, он стал двигать бедрами быстрее и резче. Каждый раз, когда член входил в него целиком, он коротко вскрикивал и сильнее сжимал пальцами колени Паркера, впиваясь ногтями в кожу. Было так жарко и так хорошо, что Бойду казалось, будто он тонет в знойном мареве, которое проникает в его тело, наполняет наслаждением каждую его клетку.
  Хрипло, протяжно застонав, он с трудом остановился и почти упал на грудь Финна, тяжело дыша. Сердце колотилось где-то под горлом, все существо Бойда требовало продолжать, ни в коем случае не останавливаться ни на секунду, и все же он медлил. Подрагивающими пальцам гладил лицо любовника, очерчивал брови и скулы, прикасался к губам. Затем его бедра пришли в движение, но это снова было неторопливо, почти лениво, точно он устал от прежнего яростного темпа.
  Склонившись к лицу Финна так, что его губы почти касались губ любовника, Бойд еле слышно выдохнул одно единственное слово:
- Можно.

Отредактировано Boyd Sweeney (2017-09-29 00:50:04)

  Можно связывать любовника, приковывать его руки к кровати, силой навязывая ему правила игры. А можно держать его взглядом, запретом, который даже не был произнесен вслух, зато оказался крепче любых пут. Невидимые цепи держали Финна, вынуждали его быть послушным и только отчаянно просить о большем. И одного короткого слова, сорвавшегося с губ Бойда, хватило для того, чтобы эти цепи порвать.
  Когда Паркер одним движением подмял его под себя и оказался сверху, Бойд не сдержал негромкий, удивительно счастливый смех. Он ждал этого, надеялся на это, и когда любовник рывком вошел в него, смех оборвался громким стоном наслаждения. Боли не было совсем: Финн мог сейчас брать его как угодно грубо, каждое его движение все равно доставляло только удовольствие.
- Да! - хрипло выкрикнул Бойд, не то подтверждая разрешение, которое получил от него Паркер, не то просто выражая бурное согласие со всем, что он делал. - Мой Финн, любимый... - сбивчивый шепот превратился в очередной стон от нового сильного толчка, и Бойд запрокинул голову, подставляя шею обжигающим поцелуям.
  Он вдоволь наигрался, насладился послушанием любовника и теперь хотел только одного: чувствовать его, в себе и на себе. Скрестив лодыжки за спиной Паркера и обхватив руками его шею, Бойд прижимал его к себе как можно ближе и жадно подавался навстречу каждому движению. От нежных поцелуев горела кожа, будто губы Финна оставляли на ней видимые отпечатки, от грубых толчков все тело прохватывало слабыми пока судорогами удовольствия.
  Бойд хотел сказать любовнику, что и ему теперь можно все, что угодно, что он может не сдерживать себя ни в чем, но язык не слушался, а в голове осталось только одно слово.
- Финн... - вместо со стоном выдохнул Бойд и впился в губы Паркера долгим поцелуем. - Финн! - это прозвучало уже криком, после которого Бойд выгнулся, впиваясь пальцами и ногтями в плечи любовника, и кончил, задыхаясь от удовольствия.

  Если Паркер держался за любовника, чтобы не потеряться в наслаждении, то сам Бойд держал его, удерживал в себе, чтобы ни на секунду не лишиться этого потрясающего ощущения наполненности. Бойд никогда не чувствовал себя неполноценным, половиной личности, которая станет целой, только найдя вторую половину. Он всегда был самодостаточным и независимым и не нуждался в том, чтобы его дополняли. Но когда Финн был с ним, в нем, Бойду казалось, что он становится чем-то большим, чем он сам. Они были вместе - по-настоящему вместе, создавая таким образом какое-то новое существо, у которого было две души, и при этом ни один из них не терялся, не растворялся в другом.
  Если бы Бойд мог подобрать слова, он обязательно поделился бы этим ощущением с Паркером, но слов не было, и оставалось только говорить привычным и понятным языком тела. Он гладил любимого по спине и плечам, запускал пальцы в его волосы, касался губами скулы и виска и все еще обнимал его ногами, не давая отстраниться. Очень важным казалось сохранить это ощущение единения как можно дольше, напитаться им как следует. Даже зная, что завтра они проведут за этим приятным занятием весь день, и будет еще масса возможностей слиться воедино так, как сейчас.
- По-моему, это замечательный способ сказать тебе, как мне понравилась твоя игра на гитаре, - пробормотал Бойд, с трудом справляясь с собственным языком, и негромко рассмеялся. - Что же будет, когда ты станешь читать мне свои стихи? - нежно обняв ладонями лицо Паркера, он заглянул ему в глаза и тепло улыбнулся. - Я люблю тебя с каждым днем все больше, и все, что я узнаю о тебе, привязывает меня к тебе еще крепче. Я никогда не отпущу тебя, - слишком громкие слова для таких молодых отношений, но Бойду было плевать - он хотел орать о своей любви к этому человеку. Легко скользнув пальцами по губам Финна, он ласково поцеловал его, а затем снова обнял, крепко прижимая к себе, и вдруг рассмеялся. - Знаешь, будет очень непросто выбираться из постели, когда ты переедешь в Килкенни!