После таблеток нередко стало возникать ощущение, будто кто-то выключил шипящее радио в мозгу Хантингтона. Раз - и тишина. Больше не надо прислушиваться к шуму, в котором когда-то был омерзительный шёпот и чудились голоса, способные отдать приказы. Больше не надо было пить, чтобы заглушить всё это. Больше никакого разложения. Всё происходившее теперь выглядело полуявью-полусном, тяжёлым, долгим, липким и муторным, какой бывает под утро. Наткнувшись на свой портрет, нарисованный красной губной помадой, Артур увидел в нём только сухого и умного человека. Никакой злости и нервозности скаковой лошади.
Ночью он ушёл из города и на берегу реки выдирал из блокнота исписанные листы. Одни сразу же сгорали в пламени зажигалки, другие манили прочитать их. Но Хантингтон лишь торопливо проводил огнём по краям бумаги. В Килкенни он вернулся обновлённым, не чувствуя, как за спиной тяжёлым парашютом волочится мрак. Больше не было снов, в которых Артур душил подушкой свою жену в первую брачную ночь. Больше не надо было жалеть о том, что рядом нет дедушкиной книги «О раскрытии убийств, замаскированных инсценировками».
Он обнаружил, что стал меньше курить. Но еду по-прежнему приходилось заталкивать в себя силой. Накрыв ладонью чашку с тёплым чаем, Хантингтон размышлял: не записаться ли на приём ещё раз? Ведь теперь должно быть легче. Не придётся выплёвывать из себя слова, не понадобится молчать в ответ на вопросы, кажущиеся слишком личными. Надо просто попросить рецепт на лекарство послабее, которое не будет глушить всё, от аппетита до либидо.
Не это ли состояние испытывали курильщики опиума?
Когда внутри глубокий покой. И не хочется ничего на свете. И та-самая-песня из «Дня сурка» в качестве мелодии будильника уже не вызывает желания расколошматить свою голову об угол прикроватной тумбочки.
До этого дня Артур был уверен, что равнодушие может оставить его только из-за плохих событий, и увольнение в этот список уже не входило.
Хантингтон откинулся на спинку стула в кабинете начальства и не без удовольствия подумал, что от выходного и солнечного тёплого утра его отделяет всего лишь одна мелочь – доклад о смене.
- За прошедшие сутки преступлений не зарегистрировано. Из Уотерфорда прислали ориентировку на человека, подозреваемого в угоне автомобилей, - мутный фоторобот лёг на стол Макларен. Ещё один «Цвет нации», как он саркастически называл портреты с доски "Разыскиваются". Что-то настораживало Артура в облике Харриет. С ней что-то было не так. Он закусил губу изнутри, понимая, что не имеет права задавать вопросы. Даже несмотря на то, что было в мае.
- Да, есть ещё кое-что, - сжав тонкую папку с бумагами в руках, Хантингтон обошёл стол и наклонился к Хэтти, понизив голос:
- Что случилось? У тебя глаза красные.
Он сам удивился тому, что спокойно задал этот вопрос.

Отредактировано Arthur Huntington (2018-07-23 11:53:32)

Он исподлобья посмотрел на жалюзи, вместе со стеклом отделявшие кабинет начальства от всего отдела. Там шевелилась новая смена и больше всех шумел чайник, но к Макларен никто не шёл. Артур решил, что это к лучшему: третий, как известно, лишний. Причём неважно, расскажет ли Харриет или выгонит из кабинета - всё это лучше делать без свидетелей.
Он затаил дыхание, смотря на её ладонь. Эта женщина так близко, достаточно просто поднять руку и можно сразу коснуться затылка, запустить пальцы в волосы и неспешно гладить этот тёмный шёлк... Вот чёрт! Хантингтон опять думал не о том. Но замечал, что это становилось нормальным, естественным, закономерным. Сегодня Артур долго не мог уснуть, вспоминая смех Хэтти, думая, с кем она сейчас, и ворочался на раскладушке в комнате отдыха, пока неподалёку не послышалось сонное мужское ворчание: "Кому там клопы спать не дают?"
Его частыми спутниками стали неотступная мысль о том, скольких эта женщина любила в прошлом, и чувство смутной ревности к этим "скольким". Не это ли симптом любви по мнению одного из классиков?
Не поэтому ли её слова звучат особенно больно? Каждое как хлёсткая пощёчина.
День свадьбы: раз - и щека горит после удара.
Чувствую, будто умерла я: два, до звона в ушах.
Заведя руки за спину, Хантингтон сжал ладонь в кулак, но вежливо опустил взгляд. В сердце словно возник раскат грома, взрывной волной докатившийся до стенок этого органа. Должно быть, в прошлом году у него был выходной в этот день.
"Артур, ты что, ревнуешь к покойнику?"
Что ж, спасибо за честность, мэм. Можно немного почувствовать себя Робертом Дадли подле королевы Елизаветы.
А в прошлом месяце он был сэром Фрэнсисом Дрейком. Весь участок смотрел на Артура с такими же восхищением и восторгом, как смотрели на этого пирата, когда выяснилось, сколько сокровищ он добыл и что за вещь под названием "картофель" привёз из далёких земель. На этот раз для подвига надо было почистить всё немногочисленное оружие перед проверкой из Дублина. С разрешения начальства и коллег он несколько часов просидел в оружейной комнате, результаты своей работы проверяя так, как это могли бы сделать самые отпетые маразматики-шизофреники: проводя белым платком по каждому пистолету. Хантингтон уже столкнулся с таким психом в Белфасте и доказывал, что платок никогда не будет кипенно-белым из-за того, что смазка на оружии есть всегда, даже сразу после заводской сборки. Хорошо, что второй проверяющий оказался более понятливым.
А эти из Дублина словно не ожидали такого хорошего результата для глуши. Нарелаксировавшийся до нирваны Артур исчез на перекур, не желая слышать похвалу от Шефа. Мягкой улыбки Макларен и одного-единственного "Спасибо" было более чем достаточно.
А теперь... Что же делать теперь? Купить для неё самый вкусный кофе? Какая глупость. Она, кажется, любит горячий шоколад... Нет, ещё большая глупость. Горячий шоколад любила Хэтти. А вкус миссис Макларен мог измениться совсем в другую сторону.
- Вот как... - голос был ровный, но в мыслях Артур взмолился только об одном: чтобы Харриет посмотрела ему в глаза, отвечая на вопрос. - Что я могу сделать для тебя?

Отредактировано Arthur Huntington (2018-07-30 18:33:02)

Если на очередной ночной прогулке из-за бессонницы пытаться выкинуть все мысли из головы, то попутно можно обнаружить, что ноги как заколдованные несут к дому одной женщины. Он заставлял себя остановиться и держаться подальше от дома Харриет. Нет, нельзя смотреть, горит ли свет в окнах. Ни одним глазом. До сих пор считалось, что у неё всё хорошо и эту гармонию Артур не имеет права нарушать как брошенный бывший. Только как подчинённый, с новостью о жестоком убийстве нескольких лиц.
Если когда-то он отсчитывал часы до окончания её рабочего дня, то со временем понял, что стал высчитывать количество смен в месяц. Количество дней, когда предстоит видеть Харриет. Количество часов, когда часть его суток совпадёт с её будничными восемью часами. И самым интересным открытием наблюдений стало то, что Артур перестал думать об этих встречах с негативом. Он стал их ждать.
Без малейшего сомнения Хантингтон склонился над сидящей в кресле Макларен, беря её лицо в ладони и вовлекая в поцелуй. Не жадный, не грубый, но достаточно крепкий, словно пытаясь им выразить: она не одна, она услышана и будет спасена. От её близости в мозгу стали проявляться будоражащие кровь картины о том, как утешить эту вдову и можно прямо здесь, на диване в кабинете. Главное: не забыть запереть дверь... Но Артур мысленно дал себе пощёчину, чтобы выбить из головы эти картинки, и оторвался от губ Хэтти.
Это не тот метод. Нельзя совершать такую ошибку и попирать все хорошие чувства, какие могли быть у этой женщины к нему. Могли быть. Хантингтон не питал ни единой надежды, продолжая убеждать себя, что поцелуй в мае не более чем помутнение сознания, а просьба Харриет - не забота неравнодушной женщины, а рекомендация начальника.
Сейчас Макларен доверяла ему, а доверие - слишком хрупкая ваза: можно разбить и склеить, но прежней она уже не будет. В конце концов, у Харриет скоро должно начаться обычное пятничное совещание с другими руководителями...
Он скользил взглядом по самому прекрасному лицу, а мысли хладнокровно выстраивались в план действий. Когда-то этот способ помог Хэтти Макмиллан, так почему бы не попробовать ещё раз? Поцелуй словно стал самой важной деталью пазла, которые Хантингтон любил собирать в детстве. Не меньше тысячи элементов, пожалуйста!
- Хэтти, - Артур зашептал без остановки, продолжая держать лицо в ладонях и поглаживая большим пальцем её щёку, - Хэтти, послушай меня. Иди по нашей улице на юг, до самого перекрёстка с Колледж-роуд. Там я буду тебя ждать. Я достану машину и увезу тебя отсюда, слышишь? - уже прижавшись щекой к щеке, Хантингтон продолжал шептать. - Сообщи, если сможешь уйти пораньше. Машина всё равно будет готова... Тебе надо уехать из Килкенни.
Без ощущения её губ снова становилось невыносимо, но Артур всё же удержался от нового поцелуя и немного отстранился.

- Обязательно дай знать, когда сможешь уйти с работы, - Артур повторил напоминание, бережно прижав её ладонь к своей щеке. Когда Харриет гладила его по голове, искорки удовольствия снова россыпью прыгали по позвонкам. Но Хантингтон подавил невольную улыбку, забрал папку, листок с фотороботом, пробормотал "Доброго дня, мэм" и вышел из кабинета, ни разу не обернувшись.
Закрыв дверь, он остановился. А потом нервно сглотнул.
Господи. Что за... Как можно? Целоваться с начальством на рабочем месте. Как он до этого дошёл?!
Налив в чашку воды из чайника, Артур сделал большой глоток и поморщился - горячая.
Господи, да что эта женщина с ним делает? Что это за магия?
- Я бы весь этот паноптикум отнёс вниз, - проворчал он, прикрепляя фоторобот к доске, - пусть дежурный смотрит. Что скажешь, Шэм?
Услышав своё имя, стоявший рядом пёс завилял хвостом.
- За булочками я с тобой не пойду. Мне домой пора, - почесав собаку за ухом, Хантингтон бросил взгляд на свой стол и кивнул людям на прощание.
На улице глубоко вдохнул уже тёплый утренний воздух, говоривший о том, что день будет жарким для Ирландии, и потом посмотрел на облака. Да, так и есть.
Право слово, прямо солнечный удар какой-то. Затемнение сознания. Раздвоение личности. Как ещё можно объяснить эту выходку? Нельзя позволять себе безрассудство, оно может привести к краху. Ярко-красные розы цвели над изгородью одного из домов.
Артур скептично подумал, что волшебник из него хуже, чем ангел-хранитель, то есть вообще никакой.
Один такой уже пытался спасти женщину и все мы знаем, чем это закончилось. Достаточно открыть книгу... у кого же это было? Хемингуэя? Ремарка? У Сент-Экзюпери вроде тоже был похожий сюжет.
Надо быть готовым к тому, что не оправдает её ожиданий. Но всё-таки он это сделает. А если она испугается или включит здравомыслие первой и не придёт, останется только посмеяться над собой и поехать одному куда-нибудь развеяться.
Открыв банку купленной по пути  Sanpellegrino Limonata, Артур сделал большой глоток и чуть улыбнулся от удовольствия. На секунду показалось, что к холодной минералке с лимонным соком добавился привкус металла, но это было что надо. Времени было немного - он уверенным шагом направлялся в знакомый центр, уже несколько раз дававший автомобиль в аренду. Любимая Ауди на месте? Что ж, неплохо. Собрав в стопку всю рекламу туров по Ирландии, Хантингтон пролистнул её, подумав, не убрать ли подальше всю эту макулатуру, но потом положил в угол приборной панели, решив, что пусть Хэтти посмотрит, если захочет занять себя в пути. Всё-таки час ехать.
В квартире, уже немного нагретой солнцем, резко потянуло в сон. Артур потёр ладонью глаза и отправился на кухню, вяло пытаясь вспомнить, в каком шкафу стоит термос. Нажав на кнопку чайника, он широко зевнул и меланхолично заметил, что как-то незаметно, но суточные смены стали сказываться на здоровье. В Белфасте звание старшего инспектора давало более пригодный для жизни режим, хоть и до предела заполненный изматывающей рутиной. Но всё это до тех пор, пока очередной диссидент не будет найден мёртвым.
Плеснув кипяток в термос, Хантингтон подождал несколько секунд, потом вылил воду и насыпал чай сорта «ассам», залив его кипятком. Включив несколько будильников на звонок через час, он добрёл до кровати и почти сразу же провалился в сон.
«Она ждёт».
Эта мысль разбудила разум лучше звонков, но Артур ещё несколько минут лежал на кровати. Один раз он набрал номер Макларен, ответом были долгие гудки.
Чуть тёплый душ, чашка чёрного растворимого кофе, выбор рубашки из ткани полегче, и ещё один звонок. Хэтти снова не отвечала. Сунув телефон в задний карман светлых брюк, Артур посмотрел на часы. Если предположить, что она забудет позвонить, какие будут варианты развития событий? Уходит домой сразу после совещания. Добавить к этому время на сборы и дорогу – значит, ему тоже пора выходить из дома.
Уходит домой ещё через пару часов работы.
Работает полный день. Но в таком случае она точно вспомнит о звонке.
Заворачивая бутерброды с сыром и колбасой в фольгу, Хантингтон решил съездить на место сейчас. Если Хэтти там нет, он ничего не потеряет.
Если она уже на месте, а он не приедет, то Артур себе этого не простит.
Бросив еду и термос на заднее сиденье, заметил, что не горит желанием проверить эту машину на взрывчатку. Как будто таблетки заглушили паранойю. Сев за руль, он перечислил про себя все основные места, куда можно заложить бомбу - не стоит забывать, что однажды придётся вернуться в Белфаст.
Хантингтон выискивал среди десятков людей на улицах её фигуру, а когда наконец увидел, сердце забилось чаще и нога нажала на педаль тормоза.
- Харриет! - опустив окно, он негромко окликнул женщину. - Садись, если ещё не раздумала ехать.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-05-03 23:16:43)

Как только дверь закрывается, он давит на газ и выруливает на шоссе, ведущее из города. Иногда стоит пренебречь некоторыми церемониями и обойтись без всех этих "вышел из машины - открыл дверь перед пассажиркой - при необходимости помог сесть - закрыл дверь - обошёл машину спереди - сел за руль". Когда-то причиной этому была вероятность быть застуканными друзьями семьи Макмиллан. Теперь... Во-первых, долг по кодексу джентльмена предписывал беречь репутацию дамы. За время проведения такого ритуала кто-нибудь в пабе на углу или в домах поблизости увидит их вдвоём, в удивлении скажет "ну ни хрена себе" и завтра об этом будет сплетничать весь район, а то и город. Во-вторых, не стоит забывать о себе. Кто знает, чем этот поступок может обернуться для карьеры? Всё, что было ясно: он делает что должно, а там будь что будет.
- Мм? - её прикосновение к виску совсем невесомое, но такое приятное. Как тёплый воздух. - Что это было?
Он бросил взгляд на панель. Стрелка спидометра держалась на пределе разрешённой законом скорости. На секунду сверкнул задом знак "Добро пожаловать в графство Килкенни".
Происходящее начинало казаться послеполуденным сном, немного ленивым, безмятежным и почти бесконечным как поля и холмы за окном. И в этом сне всё так, как должно быть: летнее тепло, ровная дорога, хороший автомобиль, но главное - Хэтти рядом. От того, как она уткнулась в плечо, Артур с силой закусил губу изнутри.
Если сегодняшнее лекарство не поможет и ему, придётся запереться и в кромешной темноте квартиры слушать классику. Включить какую-нибудь большую оперу, чтобы не отвлекаться и ни на секунду не вспоминать, что осколки старого мира снова соединяются.
А пока сердце трещало по швам.
Пожалуй, есть доля правды в словах тех, кто считает, что наша жизнь - это дорога. Или даже роуд-муви. Такое же движение из одной точки в другую, с испытаниями, попутчиками, иногда с добавлением секса и наркотиков. И для этого не обязательно по-американски мчаться через всю страну, можно по-европейски остаться на одном месте и всё равно пройти свою милю.
- Куда мы едем? – повторил он, легко усмехнувшись, - На восток. В тех путеводителях это место наверняка упомянуто.
На самом верхнем красовалась надпись "Что делать, если вы путешествуете по Ирландии автомобилем?". Артур предположил ответ: "Бросить машину и пойти в паб". Там вы встретите экскурсоводов, фольклористов, попутчиков, водителей и, может быть, утром окажетесь в Голуэе, сев пить в Дублине и собираясь в Корк. Он бросил взгляд на Харриет и понял, что пока не в состоянии говорить о чём-либо. Только перекинуться парой ничего не значащих фраз о погоде. Встречаться с ней взглядом - нельзя. Гладить её по руке - нельзя. И горечь даже от этих мелочей кажется медленно убивающим ядом.
Хантингтон немного прибавляет громкость радио и проезжает на последние секунды зелёного света светофоров перекрёсток мелкого городка. Дальше становится проще, потому что извилистая и узкая дорога снова отвлекает на себя всё внимание, пока за очередным поворотом синева не обрушивается в двойном размере: небом и морем.
- Мы на месте.
Припарковавшись на обочине пустынной дороги, он бросил взгляд на безлюдный песчаный пляж, потом открыл дверь перед Макларен.
- Ты давно видела море?

Выйдя из машины, Артур подкатал чуть ниже локтя сползший рукав рубашки. В прочитанной им книге одного антрополога это называлось «классовым водоразделом»: англичане низших слоёв общества закатывают рукава выше локтя, высшие делают так только в одном случае – решив покопаться в саду. Впрочем, и так хорошо.
Хантингтон вдохнул свежий, чуть солёный воздух и понял, что соскучился по большой воде. Англичане всё-таки люди моря. Оно было рядом всегда: в Халле, в Абердине, в Белфасте, даже в Лондоне, когда вместе с соседскими мальчишками бегал в заброшенные доки. Можно быть вдалеке от моря, но всё равно оно давало о себе знать по радио прогнозом погоды для судоходства. Это целый национальный обычай: слушать о том, что "Западный юго-западный три-четыре, на севере усиление до пяти" и знать, что речь идёт о ветре. В Килкенни такого нет, а для Хантингтона прослушивание этого прогноза тоже было ритуалом. Настроиться на нужную волну - напрячь слух на словах "А теперь прогноз походы для судоходства" - с удовлетворением мысленно отметить, что всё по-прежнему и, значит, всё в порядке.
Артур медленно дошёл до кромки воды и опустил взгляд, смотря, как волны почти касаются подошв замшевых дезертов.
- Не расстраивайтесь, мэм, - он усмехнулся половиной рта, - я тоже ничего не взял.
Прикрыв глаза от солнца ладонью, Хантингтон осмотрелся, предположив погоду на ближайшие дни по облакам. Умение, которому он научился ещё в детстве, всё ещё не подводило. Пропитанные солнечным светом, застывшие облака на горизонте означали, что в Ирландии наконец нормальное лето.
- Мы вернёмся в Килкенни в любой момент, когда вы пожелаете, - посмотрев на Харриет, Артур сразу же отвёл взгляд в сторону моря, - У меня нет графика, официальный отпуск с понедельника, а на самом деле уже начался. Я скоро вернусь.
Он побрёл обратно к машине.
Эти чёртовы пуговицы спереди на платье, что так и манят расстегнуть их. Эти тёплые колени и бёдра, скрытые под лепестками цветов на подоле. Прочь из мыслей, прочь!
Хантингтон чуть не стукнул кулаком по обивке, потом запихнул портсигар и зажигалку в карман и забрал термос. Надо смотреть на море. Надо не думать о Макларен как о вроде бы свободной женщине. Сев на тёплый песок на расстояние вытянутой руки от Харриет, он протянул ноги.
- Самая скучная пляжная вечеринка объявляется открытой, - произнеся эти слова с усмешкой, Артур поднял термос. - Хотите чаю?

А ещё надо помнить, что Макларен его начальница. И пусть Хантингтон в Килкенни вроде независимой переменной, со званием, отсутствующим в Гарде, но полномочиями северян, действующими на юге, пусть однажды Белфаст призовёт к себе – нельзя переступать границу.
Но всего один взгляд на Харриет и Артур начисто забыл о своём намерении налить чай, замерев с крышкой термоса в руке. Все мысли ящерицами юркнули куда-то в песок. Он забыл, что тоже хотел выпить чай. Забыл про Белфаст. Забыл про работу. Про всех людей забыл. Шум моря пропал вместе с противным криком чаек. Время остановилось. Море и ветер словно сняли повязку с глаз Хантингтона.
Повзрослевшая Хэтти Макмиллан смотрела на него и тянула к нему руку.
Артур почувствовал себя на самом краю бездны, в одном шаге от провала, и в какую-то долю секунды осознал, что уже падает, если всё, что видит - это её лицо. Совершенное и как будто не поддавшееся времени, с глазами цвета моря, с омутами в зрачках и самыми нежными губами, влекущими и обещающими самые незабываемые поцелуи. В другую долю секунды он понял, что не просто падает, а скорее летит метеором к земле, если всё, что помнит - как бьётся её сердце у его груди и какое упругое её тело под одеждой. По венам Хантингтона как по разлитому бензину полыхнул неугасимый огонь желания снова прижать Макларен к себе, узнать, что она хочет остаться в кольце его объятий, а не только на этом пустынном краю земли.
Термос с неоткрученной пробкой и крышка бесшумно выпали из рук на песок. Пальцы к пальцам - как магнитом. По закону неведомого притяжения он накрыл её ладонь своей, ощутив жар и отсутствие кольца, вонзавшегося в кожу и разум.
- Харриет… - почти беззвучно зашептали губы.
Артур притянул Хэтти к себе, обняв одной рукой за плечи. И последнее, что отчётливо запомнилось: её запрокинутая голова. Невыразимо прекрасное лицо, подставленное уже не солнечным лучам, а мужским губам.
И он поцеловал её так крепко, что песок показался зыбким. Чуть укусил за нижнюю губу, словно желая убедиться, что эта женщина действительно существует. Та самая. Не сон, не майский призрак. Хантингтон прижимал её к себе, но этих объятий и поцелуя было мало. Жажда уже давно охватила его.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-01-13 01:59:29)

Он сжимает Харриет в объятьях так, словно хочет оставить отпечаток на своём сердце. Целует шею, снова и снова, ощущая губами тот огонь, что вспыхивает под нежной кожей и волной идёт до самых кончиков изящных женских пальцев, то сжимающих его волосы на затылке, то царапающих плечи.
На один её вопрос "почему?" есть множество ответов, что им обоим хорошо известны. И в другой ситуации Артур подумал бы, что Джон Фаулз был в чём-то прав, в "Любовнице французского лейтенанта" утверждая, что современные англичане недалеко ушли от людей викторианского времени. Но вместо каждого слова он только припадает горячими губами к её коже, жадно пьёт прохладу, скопившуюся в ямках ключиц, и чувствует, что мог бы сойти с ума от одной только мысли - эта женщина снова в его объятьях. Ощущение её влекущего и вожделеющего тела под каждым дюймом ладоней, ответные будоражащие прикосновения - вот что действительно туманит разум.
Половина пуговиц рубашки оказывается расстёгнутой, но дышать не становится легче. Он вообще забывает, как это - дышать, только окатывает Харриет новой волной ласк, целуя, касаясь кожи под одеждой, словно смывая следы чужих рук, что касались её, стирая отпечатки чужих губ. Это его женщина! Его разрывает от желания обладать ею полностью, немедленно, сильная дрожь огненной волной раз за разом идёт по телу, раскаляя всё внутри.
- Хэтти, не здесь. Песок... - Артур хрипло бормочет и вместо дальнейших объяснений немного морщится, потому что секс на пляже без большой подстилки хорош только в кино или в виде коктейля.
Он подхватывает её на руки и идёт к полю по ту сторону дороги, даже не думая останавливаться у машины, прижимает к себе Харриет так, будто боится упустить ещё раз, и до одури целует её нежные искусанные губы. Все попытки одуматься, варианты последствий и иные ограничения разбиваются как оконные стёкла на пожаре и со звоном падают вниз, крошась в песок под ногами. Каждый её прерывистый вздох не только опаляет шею, но и отдаётся ударом крови в висок.
Высокая трава на поле принимает их обоих как вода, укрывая от любых взглядов.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-01-18 01:09:17)

Каждое её прикосновение заставляет страстно желать "Не убирай рук!", а сердце сбиваться с ритма. Он отстраняется, чтобы окончательно снять рубашку, и взглядом вбирает в себя всё прекрасное женское тело, от зрачков под тенью ресниц, до алеющих следов от поцелуев на обнажённой груди. Сейчас она так похожа на цветок из далёких стран на самом пике цветения, до краёв наполненный жарой, истомой и чувственностью... И пахнет так же, нежно и дурманяще.
Он тянется к ней снова, впиваясь в губы таким поцелуем, что скулам больно, жадно пьёт сладость её рта. Чтоб ни на секунду не подумать о том, что надо остановиться, пусть даже только что звякнула пряжка ремня. Но убрать руки от нежнейшей горячей кожи бёдер, скрытых под платьем, просто невозможно.
Влажный, уже пульсирующий жар обхватывает так тесно, что он сдавленно стонет, так крепко прижимаясь губами к её шее, словно решив навеки отпечатать на них сумасшедшее биение её сердца. Замирает, в этот момент словно заново запоминая ощущение каждой клетки её тела. Выдохнув через мгновение, снова вжимается в неё, отзывающуюся волной пламени, и возвращает огонь обратно, снова забывая, как дышать.
Сгорать, так в единый пепел.
Он вбивается в неё с силой, словно намерен вырвать из её губ, из сердца, один крик - "Артур!" - такой, что громовым раскатом прокатится по телам изнутри, пусть для всего внешнего мира, дремлющего в июльскую сиесту, это будет просто шёпот. И каждым движением бёдер, каждым лёгким касанием губ, каждым жадным поцелуем ставит метку: "Моя. Моя. Хар.ри.ет." Душой и телом - его.
Платье уже не мешается - она ближе, чем все другие женщины, даже полностью обнажённые. В эти секунды и во веки веков.
Она - новый воздух, которым он будет дышать.
Она - новая кровь, что будет в его венах и артериях.
И в здравии, и в болезни. В радости и печали. На поле, залитом солнцем, и в долине смертной тени.
Ибо нет другой жены, кроме неё.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-01-21 00:58:45)

Можно сойти с ума от того, как она, сжимая бёдра, вжимает его в себя, словно желая без лишних слов, пустых вздохов и похабных стонов, присущих другим женщинам, показать, что и её сознание принадлежит ему. Безоговорочно.
Она вся - его. Душой, телом и разумом.
Он замирает и жмурится, упиваясь этими ощущениями, чувствуя каждый удар бешеного ритма её сердца, дрожь от прошивающих её тело таких разрядов невыразимого наслаждения, что наверняка достигают самых кончиков пальцев на ногах. Он запоминает на слух, как её губы говорят его - только его! - имя.
Он с силой кусает свои губы, не давая каждому новому стону, рвущемуся из самой глубины груди, подкатиться к горлу. В следующую секунду шепчет её имя и в порыве давно забытой, внезапно нахлынувшей нежности, осыпает лицо и шею поцелуями, касаясь её нежной кожи сухими губами так же легко, как морской бриз.
Её прикосновения нравятся до одури. Он почти физически чувствует, как растворяются под жаром её ладоней невесть откуда промелькнувшие проблески рассудка, словно ждавшие затишья.
Что?
Любит?
Зарывшись носом в тёмные волны её волос, он с силой сжимает зубы и снова начинает движение к пропасти, не желая ни на секунду покидать пылающий рай. Каждый раз он вторгается в её вожделеющее тело так, словно требует заменить нежные поглаживания на иные прикосновения. Потому что он этого хочет - получить спину, разорванную её и только её ногтями до самых рёбер.
Его губы раз за разом прижимаются к её губам, словно пытаясь восполнить количество поцелуев, не отданных за каждый день вечной разлуки. Он вжимает её в себя, словно пытаясь возместить все ночи, проведённые друг без друга. Каждым сильным движением бёдер напоминает, что она принадлежит ему.
- О Харриет...
Имя её отпечатывается на губах, вплавляется под кожу, выжигается на рёбрах и в миг полнейшей тишины застывает прямо в сердце, когда маленькая смерть топит его сознание во тьме воды.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-02-07 10:28:33)

И снова нет никаких мыслей.
Есть только она. Они оба. Подобные богам неба и земли, что по древним мифам держали друг друга в объятьях в океане хаоса-пустоты, где нет никакого вала Адриана и прочих стен, принципов и предрассудков. Нет вражды и трагедии. И смерти тоже нет. Он не хочет открывать глаз, понимая, что сразу после этого мир обрушится шумом. Не сейчас. Достаточно шелеста прибоя словно у самых ног и редкого, чуть слышного шёпота ветра в траве.
Впервые он обращает внимание на ощущение тепла солнечных лучей на спине, особенно на лопатках, и вскользь думает, что, похоже, настал самый жаркий час. К тёплой женской коже примешиваются запахи нагретой на солнцепёке земли, травы и морского воздуха. Он слабо шевелится и оказывается сжатым в объятьях. От мысли о том, что и это тоже конечно, сердце прошивается раскалённой иглой. Уткнувшись носом в шею, он с силой кусает губу изнутри и начинает рушить этот умиротворяющий покой, открыв глаза.
Трепет её опущенных ресниц кажется самым прекрасным и лёгким движением, существующим в застывшем летнем мире.
Артур жадно вглядывается в лицо Харриет, словно старается запомнить все её черты до предела своей жизни, и нарочно останавливается, заметив движение ресниц, чтобы посмотреть прямо в глаза. У него нет слов, чтобы сказать, как с ней хорошо.
- Я хочу знать, в чём меня обвиняют. А до тех пор не в чем каяться, - он легко усмехается с нежностью целует её губы.
Пора.
Застегнув брюки, Хантингтон остановил взгляд на лежащей в траве рубашке, похожей на осколок ясного неба. Мысли зашумели в мозгу и повисли облаком густого тяжёлого тумана.
Как это могло случиться? Как до такого дошло? Вот он сидит в траве, рядом лежит его начальница, а пару минут назад они были единым целым. Хантингтон вытащил из кармана портсигар. О случившемся он не жалел. Но что же теперь делать? Что? Сказать Харриет, что на самом деле взял машину до дня воскресенья? Если бы сегодня ничего не получилось, у Артура накопилось достаточно планов на дела в Дублине.
Закурив самокрутку, он в первый раз посмотрел на женщину и погладил её по щеке тыльной стороной пальцев.
- Хочешь курить?

Отредактировано Arthur Huntington (2019-02-04 01:35:27)

После очередной затяжки многие мысли показались шумом. Единственное, что Артур понимал точно - он хочет, чтобы эта женщина была рядом.
Пальцы скользили по нежной коже, ныряли в тёмные шелковистые локоны. Наткнувшись на крохотный узел спутанных волос, он помедлил на секунду и всё же убрал руку. Никаких болезненных ощущений сегодня.
Чаша с горьким ядом будет послезавтра, быть может, одна на двоих. А сегодня Хантингтон довольно улыбнулся, услышав её слова. Дважды? Какой показательный пример того, как можно обратить сдержанность и в постели в свою пользу.
Сделав затяжку поглубже, он вложил сигарету в губы Хэтти и потом слабо шевельнул левым плечом, проверяя ощущения. Теперь кожа достаточно высохла, чтобы можно было надеть рубашку и не раздражать раны. Застегнув все пуговицы на одежде, Артур подкатал снова сползший рукав и забрал ещё тлеющую сигарету, делая последнюю затяжку.
Женские объятья обволакивали, обещали рай и покой. Должно быть, вот так и остался Одиссей у этой... Цирцеи? Калипсо?... Хантингтон не захотел вспоминать, хотя недавно перечитывал Гомера как лекарство от бессонницы.
- К часу дня в воскресенье я должен вернуть машину в Килкенни, - он гладил руки Харриет, потом прижался горячими губами к тёплой ладони и к впадинке на запястье, оставляя поцелуями невидимые метки, что ещё долго будут пламенеть на коже. - А до тех пор мы можем быть где угодно. Посиди здесь, я принесу вещи.
С неохотой отстранившись, Артур шагнул в спокойный мир, спящий под послеполуденным солнцем, с воздухом, подобным тёплой воде, в котором можно раствориться, с ленивым и тихим морем. Для полной картины рая не хватало только охлаждённой бутылки любимого Шардоне. Отряхивая куртку Харриет от песка, Хантингтон остановился, охваченный острым чувством забвения чего-то. Артур нахмурился, серьёзно задумавшись. Он вычеркнул из мысленного списка несколько вариантов, но это не принесло спокойствия. Потом поднял взгляд к небу и решил начать цепочку рассуждений с другой точки - с сегодняшней даты.
"Твою ж мать."
Идиллический мир, музыкой которого могла быть O Sole Mio или ещё какая-нибудь томная, солнечная неаполитанская мелодия, дал трещину. Недовольный собой Хантингтон сжал губы и быстрым шагом направился к машине. Он забыл самое главное: скоро двенадцатое июля. Он забыл про день, оставивший на память седые волосы у виска.
Схватив телефон в первую очередь, Артур проверил уведомления. От О’Хары не было ни слова. Праздник протестантов должен был пройти спокойно, насколько это возможно в городе, в котором беспорядки и драка "католики против протестантов против полиции" - почти ежегодное явление. Однажды погромы дошли до такой степени, что пришлось вызывать на подмогу полицейских из Англии, Шотландии и Уэльса... Сейчас всё это казалось далёким кошмаром. При взгляде на Харриет сердце наполнялось светом и радостью. Поставив туфли у её ног, Хантингтон протянул куртку.
- Если здесь на побережье ещё осталось свободное жильё, то у него жуткая цена. Поедем сначала в Арклоу, там точно есть эти маленькие гостиницы с системой "кровать и завтрак", - отдав Хэтти бутерброды в фольге, Артур ещё раз осмотрел крышку термоса на отсутствие песчинок и только потом налил чай для женщины. - И море тоже есть. А здесь завтра будут толпы из Дублина.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-03-14 00:09:43)

До Арклоу было рукой подать: не более десяти минут по извилистым дорогам. Но картина мира в сознании Хантингтона продолжала покрываться сеткой трещин, позолота сползала, открывая темноту. Белфаст, мать его, Белфаст, Гоморра всей Ирландии, Разломанный город, лабиринт с зомби, проститутками и психами, самоочищаемый, немного злой, немного депрессивный, но ставший родным, всё сильнее въедался в разум. Выстроенная лекарством оборона разваливалась.
Стиснув зубы, Артур раз за разом напоминал себе: сегодня ещё только шестое июля. Ещё рано для сотворения бури. О'Хара никогда не забывал предупредить.
Но всё рассыпалось с каждой секундой, а мысль о том, что заряда на телефоне не хватит до воскресного дня, давно превратилась в убеждение. Артур хмуро следил за машинами и снова задавался вопросом: как можно было забыть про двенадцатое июля? Что на всём Севере у полиции режим усиления. Что потом можно получить смертельный подарок. Забыть, что требовал от Мартина выучить вместо молитвы список основных мест в автомобиле для закладки взрывчатки...
Вспомнив счастливый смех Хэтти, Хантингтон помрачнел и вышел из машины, чувствуя себя облитым смолой с головы до ног. Он постарался сконцентрироваться на новом приказе самому себе: не портить ей праздник. И раз за разом мысленно просить Макларен, упираясь взглядом в её затылок: не оборачивайся. Никаких лишних вопросов. С каждым шагом он пытался если не запрятать поглубже, то хотя бы уложить внутреннюю тьму, стиснув зубы, старался взять себя в руки.
Зеркало в холле дома показало только Харриет, подобную потоку солнечного света и тепла. Артур в отражение не попал. Он окинул взглядом помещение и любезно, но сухо улыбнулся хозяевам.
- У вас есть свободный угол? Хотя бы на эту ночь.
- У нас есть четыре угла в одной комнате на две ночи, - посмеиваясь, ответила женщина.
- Тогда уж восемь. Номер с душем, - мужчина внимательно посмотрел поверх очков на гостей. В этот момент Артур подумал: хорошо, что трава была достаточно сухой. Было бы неловко явиться приличным человеком и в светлых брюках с ярко-зелёными пятнами на коленях.
- Пойдёмте, покажу дом, - женщина приветливо улыбнулась. - На первом этаже гостиная, кухня, столовая с выходом в маленький сад. В мансарде два номера и наша с мужем комната. Завтрак в десять!
Холодной рукой он украдкой слегка сжал пальцы Хэтти в знак согласия с её вариантом. От радушия хозяев и уюта дома Артур чувствовал себя скованно. Ему сейчас было бы достаточно и просто какого-нибудь угла, куда можно забиться, стать невидимым и продумать план действий "Как не испортить выходные никому". Предъявив документы, Хантингтон расписался под правилами дома и заплатил за номер, затем внёс сумку в новое жильё.
- У тебя есть зарядка? - открыв окно, он выглянул во двор и отметил, что вид на небольшой сад всё-таки лучше с первого этажа. Обернувшись к Хэтти, Артур понял, что всё ещё не сможет улыбнуться: это будет нервное дёрганье губ.
- Здесь хорошо... - пробормотал, снова окидывая взглядом номер. - Пойдём вечером на набережную?

Отредактировано Arthur Huntington (2019-03-05 11:28:40)

Дождавшись, пока процент батареи не вырос, Артур хмыкнул и вытащил зарядку из розетки. До человечества наконец дошло, что надо упрощать жизнь и делать одинаковые разъёмы. Положив зарядку на прикроватный столик, Хантингтон сел на угол кровати и сразу же откинулся назад, рухнув в облако из тонкого одеяла и толстого матраса. Он потёр глаза тыльной стороной ладони и стал изучать карту города, незаметно погружаясь в дрёму.
Телефон где-то под боком тихо уведомляет о новом смс. Ещё не читая текст, он знает, кто автор и что написано. В ничего не значащей для окружающих фразе скрыт бой барабанов и сигнал тревоги. На потолке - рыжее полотно огня. Он пытается сделать вдох, но в нос и рот заползает удушливое облако из аромата пионов и пудры. Воздуха совсем нет: стоит такая жара, что эти запахи можно резать ножом. Рядом слышны шаги и шелест ткани - должно быть, Милдред. Бубнит свои реплики из "Веер леди Уиндермир". Он чувствует себя прежним: сумрачно улыбающимся старшим инспектором в перчатках смерти из человеческой кожи. И решает, что пора вырваться из этой комнаты-аквариума... Прочь, в настоящий Белфаст!
Дёрнувшись, Артур резко открыл глаза и чуть поморщился от слепящей синевы за окном. Он немного подвинулся и невольно ткнулся головой в тёплое и мягкое тело.
Оказалось, что на смартфоне новых уведомлений нет. Везде всё было в порядке.
- Будешь смеяться, но в этом приморском городе нет нормальной набережной, -  Артур приподнялся на локте и обнял Хэтти другой рукой. - Он такой скучный, что завтра будет лучше съездить в горы Уиклоу. Говорят, они очень красивые.
Её тепло успокаивало, а прикосновения казались ласковей весеннего лёгкого ветра. Улыбаясь уголками губ, Хантингтон хотел было потереться лбом о плечо Макларен, но вспомнил, что не принял душ.
Поток воды, чуть тёплой как летний дождь, унёс всё и очистил мысли. Оперевшись обеими руками о края раковины, Артур исподлобья посмотрел на себя в зеркало. Кроме аптеки, придётся зайти в пару магазинов и купить новые вещи. Ему было несложно ночью тихо постирать одежду вручную, просто не хотелось вызывать подозрений. Застёгивая рубашку, Хантингтон думал: какой сумасшедший день. Как хороший послеполуденный сон. В этот момент Артур понял: он действительно хочет, чтобы эта женщина просыпалась рядом не только завтра. Да, потом будет так больно, что сердце захочется вырезать насовсем. Но не впустить её в свой мир будет ещё большей ошибкой. Интересно, что скажет Харриет, увидев "Музыкантшу" де Лемпицки? От этой мысли он широко улыбнулся на секунду, потом открыл дверь ванной.
- Вечером хозяева наверняка пригласят нас на чаепитие или даже барбекю. Будет много вопросов. Я бы сказал, что у нас медовый месяц, потом вернёмся в Лидс. Но эта версия будет сомнительной, если только в твоей бездонной сумке не нашлось места для маленького кольца, - усмехнувшись, Артур сел на край кровати. - А вообще здесь неподалёку есть магазины. Тебе надо что-нибудь купить?

Отредактировано Arthur Huntington (2019-05-03 23:51:49)