Как только женская рука обвила его локоть, Артур накрыл её пальцы своей ладонью, кивнул в знак согласия и подумал: а ведь действительно всё хорошо. Мысль эта была не самовнушением, но полным осознанием факта: сегодня, здесь и сейчас, абсолютно всё хорошо. И то, что происходит - это жизнь, а не "чёрный" фильм, вытащенный из подворотни и ночного дождя на слепящий дневной свет. Словно нечто, именуемое то ли сверхбдительностью, то ли паранойей, разжало когти и дало дышать. Остановившись на переходе в ожидании зелёного света для пешеходов, Хантингтон повернул голову к Харриет и спокойно улыбнулся, слегка обнажая зубы.
Выбрать магазин, потом выбрать платье... Задание не из простых. Да, его мать шила сама, по неизвестной ему причине резко сменив адвокатское дело на булавки, и потом владела ателье, но генетически навыки не передаются. И пока единственное, что Артур знал: у хорошей одежды должна быть хорошая ткань.
Он снова посмотрел на Хэтти, пытаясь так же осознать другой факт: теперь это его женщина. Его. Наяву. После блужданий по выстроенным стеклянно-зеркальным лабиринтам они столкнулись на одном клочке земли. Конечно, она уже не была той Харриет, которую Артур любил когда-то. Прошло много лет и - не меньше - изменений, с того момента, как они сбросили друг друга с общего неба с такой силой, что нельзя было не разбиться о землю.
Хантингтон посчитал, что имеет право задать этот вопрос после произошедшего, но выдохнул слова, смотря прямо перед собой:
- Женские таблетки?
Он усмехнулся уголками губ, увидев платье на витрине. Светлый материал словно обрызгали красками разных цветов, а кое-где и вытерли кисть. Но Артур пошёл дальше, через пару домов притормозив у витрины книжного магазинчика, демонстрировавшей новинки, и пробормотал:
- Гийом Мюссо... Говорят, очень популярен. Читала?
По отзывам на современную литературу у Хантингтона сложилось впечатление, что французы пишут или лёгкие книги с запахом кофе и дождливым Парижем, или пропитывают каждую страницу родным сердцу и разуму экзистенциализмом. Ни кофе, ни тлена не хотелось. В солнечном Арклоу, когда-то бывшим местом жестокой битвы между англичанами и ирландцами, люди на террасах редких кафе потягивали пиво и холодные лимонады и разламывали ложками шарики мороженого.
- Попробуем найти твоё платье здесь, - он открыл перед Хэтти дверь магазина с аккуратно украшенными витринами.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-07-09 12:04:30)

Устроившись поудобнее в небольшом кресле, Артур снова окинул взглядом магазин, потом стал наблюдать за Харриет, как она задумчиво смотрит на какое-то платье, вешает его, но потом возвращается, снова смотрит и больше не выпускает из рук. Как через несколько секунд владелица магазина любезно забирает выбранную одежду и относит в примерочную.
Он едва заметно изогнул губы, улыбаясь как сфинкс, потому что картинка перед глазами была настолько перевёрнута, что даже иронично: вместо тёмной зимы светлое лето, вместо брони в руках Макларен платье, а новые раны получены Хантингтоном на поле любовного сражения.
Артур добродушно чуть прищурился. Об этой женщине ещё многое предстояло узнать и были вопросы, важные для них обоих. Понимает ли Харриет, с кем связывается? Он опустил взгляд на свои ладони. Многочисленные мелкие трещины, вызванные частым мытьём рук, уже давно зажили, остались только несколько едва заметных шрамов да воспоминание, что на левое запястье лошадь наступила копытом, когда подпруга седла внезапно лопнула и Хантингтон буквально скатился вниз под ноги животного.
- Не желаете ли кофе? - поток его мыслей прервался мягким голосом. Царица магазина сменила отстранённость на приветливость.
- Большое спасибо, не откажусь, - Артур вежливо улыбнулся, женщина исчезла в соседнем зале, где зашумела кофемашина, а меньше чем через минуту в его руке оказался небольшой бумажный стаканчик с кофе.
Делая первый глоток, он решил, что один пункт из списка покупок можно вычеркнуть, если у женщины уже есть средство. Тогда всё остальное можно дешевле купить в магазине дрогери. Артур снова слегка улыбнулся, думая, какая мелочь беспокоит Харриет. Всего-то царапины. Он любовался ей, каждым её движением, изредка потягивая кофе, хотя заряда на телефоне хватало и можно было, как обычно, скоротать время шопинга лёгким и познавательным чтением. Выпив ещё горячей жидкости, Хантингтон решил не мешать женщине делать выбор. Наверняка на сайте какого-нибудь журнала выпустили заметку типа "Как пары мышек относятся к пристрастию друг друга к алкоголю". Как это относится к человеку, непонятно, хотя интересно! А может, учёные наконец выяснили, почему молоко сворачивается во время грозы? Между прочим, злободневный вопрос. Магазинное молоко стало таким за одну ночь, когда Хантингтон был дома. Но Артур успел прочитать только первый абзац статьи в электронной версии Esquire с ещё более интересным заголовком "Как мир забыл, что такое сон".
Он поднялся со своего места и прикоснулся к карману брюк, чтобы убедиться - Зиппо на месте, потом убрал телефон в задний карман и подошёл к Харриет, ненавязчиво взяв её за локоть и понизив голос наполовину, будто собрался сказать важную тайну.
- Открою секрет: я тоже не умею выбирать платья.
Артур оглянулся по сторонам и его взгляд упал на что-то тёмно-красное и умеренно длинное, что тоже оказалось платьем.
- Это в примерочную.
Продавщица принесла ещё одно свободное платье средней длины, цвет которого вызвал короткое замыкание в разуме Хантингтона. Серое? Или всё-таки голубое? Артур придирчиво рассмотрел состав на бирке и кивнул - никаких синтетичных материалов. Но на ощупь... он готов поклясться, что никогда не видел такой ткани, нежнее замши.
- Это тоже в примерочную. Благодарю, для начала достаточно. А ты, - обратился он к Хэтти, поглаживая её локоть, - не беспокойся насчёт времени, мы всё успеем купить.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-08-29 23:37:10)

Хэтти не показалась ему ни в одном из выбранных платьев, судя по времени, проведённом в примерочной, почти все наряды не надевались вообще. Наблюдая за ней у кассы, Артур едва заметно нахмурился, сомневаясь, что погасший вид Макларен возник из-за мелочи: времени, царапин или какого-то женского пустяка вроде недовольства своим отражением в зеркале. Утром у него была подсказка - глаза, накрашенные так, что не заметить их нездоровую красноту мог только человек, невнимательный к мелочам и окружающим людям.
Хантингтон прокрутил в уме предыдущие разговоры, но не нашёл фраз, о которых можно сожалеть. Действия? Ему не в чем было раскаиваться, смятение исчезло давно. Выбирая вещи, время от времени он поглядывал на Хэтти, но не видел в её облике перемен. Артур вспомнил, что сегодня был день её свадьбы, и поспешно опустил взгляд, стараясь погасить почти ощутимый мрачный огонь в глазах. Успокоить себя удалось фактами: мистер Макларен в могиле и не он был первым у Харриет. Женщиной её сделал Артур Джордж Хантингтон. И по возвращении в номер он намерен укутать её в свои объятья. Этим вечером не должно быть никаких призраков.
Стоя рядом в небольшой очереди в аптеке, Артур украдкой стал поглаживать костяшки пальцев Харриет, неспешно дотрагиваясь подушечкой большого пальца до нежной кожи, словно таким образом продолжая привыкать к реальной близости этой женщины. Когда в жизнь человечества вошли соцсети, он никогда не пытался найти в них Хэтти. И дело было не в том, что Хантингтон не хотел испытать разочарование, обнаружив, как из прекрасной умной девушки первая любовь превратилась в отупевшую толстую тётку, заинтересованную только едой, детьми, да пивом с мужем под дурацкие телешоу. Он просто закрыл эту часть прошлого, когда убрал в папку на жёстком диске с названием-датой сотни отсканированных фотографий Харриет. И никогда не открывал этот архив, даже будучи пьяным.
Ему не нравился допрос Макларен фармацевтов, по мнению Артура, дотошный. И не хотелось думать, что это связано не с заботой любящей женщины.
- Хм, да, они славные... - он пробормотал, бросив последний взгляд на витринное окно аптеки. Там был выставлен целый натюрморт из медицинского справочника столетней давности, шкатулки с такими же старыми инструментами и десятка склянок с изящными этикетками "Морфий", "Лауданум" и прочими. Теперь можно спросить. - Хэтти, расскажи, о чём ты думаешь. Что тебя беспокоит.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-09-01 01:13:29)

Он молча кивнул, посчитав, что если Хэтти не стала говорить, значит, её беспокоило что-то несущественное, о чём Макларен скоро перестанет тревожиться. Раньше было так. Сейчас как будто тоже. Всё было прелестно в этой женщине, отчего сердце щемило и хотелось охватить Харриет обеими руками прямо сейчас, посреди вечерней тихой улицы. Но Артур только слегка улыбался, ощущая сквозь ткань рубашки чуть влажные от жары тонкие женские пальцы и стараясь не думать о всём её упругом и гибком теле, нагретом солнцем.
- Жизненный опыт говорит, что будет мясо. Рыбу из приморских городов везут вглубь страны, а остатки продают по такой цене, будто её привозят сюда.
Шеридан? Артур знал только автора "Школы злословия", танк и ликёр, хоть последний и назывался "Шериданс", но любезно улыбнулся так, словно и этот элемент меню был коронным блюдом сегодняшнего ужина.
Поднимаясь по деревянной лестнице в комнату, Хантингтон старался думать только об одном: у них слишком мало личного времени. Нельзя опаздывать на ужин. Поначалу эта мысль  действительно отрезвляла, но вот за его спиной закрылась дверь, а перед глазами оказалась она. Фатальная женщина, взгляд которой мерцает как вечерние звезды, от вкуса губ которой шумит и волнуется кровь. Сейчас они едва касались друг друга рукавами, а сердце Хантингтона замирало, до предела наполненное и распираемое множеством чувств, забытых и не очень.
Поглаживая взглядом лицо Макларен, он снова напоминал себе, что до ужина осталось чуть больше получаса: за столько лет разлуки нужна целая ночь, да и той не хватило бы. Но близость этой женщины вызывала чувство недавно испытанных наслаждений и Хантингтону только силой воли удалось сконцентрироваться на менее приятных вещах. Ему не хотелось просто обладать Харриет как любой предыдущей женщиной.
Но руки Артура уже скользили по её телу, заключая Хэтти в объятья. Прижавшись вначале губами, затем щекой к её виску, он тихо пробормотал:
- У нас сейчас мало времени. Мы не будем опаздывать к ужину, не так ли?
За время их отсутствия в комнате стало больше теней, а слепящий свет ясного дня слегка изменился на мягкий янтарный заката.
Хантингтон подумал: если бы мог, завернул бы Харриет не только в свои объятья, но и в покрывало из этого золотого сияния. Как ту женщину с "Поцелуя" Климта.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-09-05 12:32:10)

А он ешё собрался дождаться ночи. От этой мысли Артуру хотелось усмехнуться.
Одинаково нежные и тёплые, как солнечные лучи, касания пальцев и губ заставляют чаще биться сердце. Протянув руку, Хантингтон нащупывает ручку двери, но под пальцами не обнаруживается замка. Потом он сразу давит в себе желание подойти ближе к Харриет и, ненавязчиво взяв инициативу, так же медленно избавлять её тело от одежды. Всё правильно. Годы после разрыва шли вроде бы неспешно, но, оборачиваясь назад, Артур похолодел от осознания одного факта. Прошло уже пятнадцать лет. Пятнадцать лет с того момента, как Хэтти Макмиллан захлопнула дверь перед его носом, и до той минуты, когда суперинтендант Харриет Макларен застыла в оцепенении. Пятнадцать лет - почти Интербеллум. А потом ещё один непонятный год.
Теперь он снова видит, как грубая джинсовая ткань сползает вниз, открывая нежнейшую кожу бёдер. Медленно чуть облизывает пересохшие губы, неотрывно следя за движениями рук и тонкими пальцами, между которыми просачиваются солнечные лучи. Его сердце сладко и чуть болезненно щемит от мысли о том, как горячо и совершенно её тело, хорошо видное на просвет сквозь тонкую ткань блузки.
Артур по-доброму едва усмехается, обнаружив, что эта одежда не только осталась на месте, но и имеет дразнящую длину, на пару дюймов прикрывающую самые потаённые места. Потом он слегка приподнимает брови - что за просьба, мэм? - а в следующую секунду чуть щурится, пытаясь понять причину такого пожелания, и неторопливо расстёгивает оставшиеся пуговицы рубашки. Никогда так не просили об этом. Невольно возникшее воспоминание об унизительном медосмотре при поступлении в полицию, когда сильный стыд и ощущение себя скотом на рынке объединяли англичан и шотландцев, вызывает волну смущения, отчего приходится кусать губу изнутри. Брюки аккуратно ложатся на подлокотник плетёного кресла почти у двери комнаты.
Остаётся один предмет гардероба и Артур смущённо сжимает губы, снова смотря на Харриет. С такого ракурса женщина выглядит гораздо более одетой, но её поза, отсутствие лукавой улыбки с прищуром говорят, что эта просьба - нечто большее, нежели желание поиграть. Благодаря чувству собственного достоинства Хантингтон никогда не хотел участвовать в подобных затеях.
Но сейчас нет никакой Венеры в мехах нового века. И начальства тоже нет.
Последняя вещь ложится под брюки и от ощущения неловкости Артуру хочется сбавить всю эту церемониальность, шутливо поворчав в духе "Ну и чего ты не видела?". Он снова кусает губы и медленно убирает руки за спину, потом немного отклоняется, перенося вес на одну ногу, всё это время не отводя взгляда от женщины.
Так себе контрапост. От этой мысли уголки губ дёргаются в нервной усмешке. Да и модель тоже. Исхудавшая и полувозбуждённая, щурящаяся от солнца.
Он мысленно неспешно считает до десяти, затем так же неторопливо приближается к Харриет и наклоняется, снова беря её лицо в ладони и нежно касаясь губ своими.

В ответ на нежность он получает едва ощутимый укус и чуть не улыбается: какая нетерпеливая. В следующее мгновение Артур забывает дышать, оказываясь в полукольце руки, обнимающей его за шею, и жадно пытаясь напиться сладостью женского рта. Под его ладонями ткань блузки - последняя преграда - и как только пальцы на ощупь находят застёжку, Хэтти выскальзывает из объятий. Он тянется следом, желая сейчас же, снова ощущать близость её тела, и нарочно неспешно одаряет жарким поцелуем каждую впадину и изгиб шеи, почти одновременно скользя по ней кончиками пальцев, один раз прервавшись и тихо фыркнув в ответ на слова.
"Мы оба пьяны" - так снова слышится в голове её голос, бархатный от истомы, нежный, светлый. Как лепестки белого шиповника - округлого дикого цветка, пахнущего слаще иных садовых роз Йоркшира. Он тянется за ней, неотрывно смотря почти немигающим взглядом в околдовывающие глаза с расширенными зрачками, и медленно опускается из моря янтарного света на белую гладь постели. Объятья снова накрывают волной, а новый горячий поцелуй выбивает старый воздух из груди, заставляя жадно ловить другой с губ Харриет. Сейчас он дышит этой женщиной. Дышит - и сгорает от желания прямо сейчас вжать её в себя, вжаться самому, заполнить всю и отдать ей себя.
Но Хантингтон медленно раздевался не для быстрых действий. В их истории не стояла точка, чтобы действительно можно было начать с нуля, но не с начала. Не было и многоточия, или какого-то иного знака. Только обожжённый край бумаги. И сделать всё по-быстрому прямо сейчас казалось неправильным. Обычно так происходило с другими женщинами. Но Харриет была иной, той, что показала ему: "твоё сердце не зачерствело глубоко внутри". И за каждый год, проведённый врозь, он пока отдал ей слишком мало ласк. К тому же мысль о том, что могут напомнить про остывающий ужин, достаточно отрезвляющая и помогает сдерживаться.
- Не надо спешить, нам будет очень хорошо... - мягко, но настойчиво шепчет, аккуратно расстёгивая блузку и слегка спуская ткань с плеча, чтобы покрыть поцелуями обнажающуюся тёплую кожу. Наткнувшись на одно из красноватых пятнышек страсти, оставшееся с прошлого раза, Артур снова целует это место, на этот раз легко, но дрогнувшие тонкие пальцы, сжавшие его плечо, скорее означают, что губы опалили чувствительную кожу.
- Ведь ты же говорила, что не хочешь ужинать? - чуть улыбаясь, он вскидывает взгляд на неё и сразу же, чтобы не поддаться искушению снова ощутить дурманящий вкус губ, спускается ниже, жадно вдыхая едва уловимый тёплый запах женской кожи, чередуя и сочетая поцелуи с прикосновениями горячих ладоней, пока не припадает губами к мягкой груди, затем к твёрдому соску. От сбивчивого ответного вздоха по телу изнутри идёт волна жара, а царапнувшие спину ногти заставляют слегка вздрогнуть. Но этого уже мало и он целует крепче, чуть покусывает, скользит горячим языком, словно проверяя, какое действие превратит очередной её рваный вздох в стон.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-09-19 22:31:54)

Услышав первый стон, он сразу несильно зажимает её рот ладонью, поспешно вспомнив о том, что вне закрытых дверей спален зовётся "приличиями". Не убирая руки, заменяет прикосновения к подставленной груди ещё более частыми поцелуями и шумно выдыхает, ощутив на пальцах горячую волну стона и лёгкое прихватывание зубами фаланги одного пальца.
Всё это так напоминает прошлое, что хочется смеяться. Когда-то так же он зажимал ей рот ладонью, потому что за стеной спала целая армия клана Макмиллан. Но эти злые шотландские драконы допустили ошибку, отдав принцессе комнату с окном во внутренний двор. Тогда Артур был уверен, что найдёт дорогу до девичьей спальни даже в кромешной тьме: в проход между домами - перелезть через невысокий забор в сад - постучать в первое окно. Так легко добраться после полуночи и так тяжело уйти на рассвете.
Стараясь думать о времени, чтобы сдерживать пламя внутри, он неторопливо снимает блузку с Харриет и в восхищении задерживает дыхание, скользя взглядом по чистым и сладострастным линиям её тела. Она всё ещё - нет, всегда - совершенна. Он снова тонет в омутах её глаз, подёрнутых пеленой истомы, и сгорает от желания прямо сейчас сжать её в объятьях - сжать и не отпускать - и ощутить эту женщину полностью. Раз за разом напоминая себе и об оставшемся времени и о намерении сделать лучшее занятие любовью, он спускается ниже, облекая женское тело вместо одежды в бессчётное количество поцелуев и прикосновений, то грубых, то нежных, то жадных, то ласковых, но всегда горячих. Касающихся почти везде, словно стирающих следы предыдущих людей. Дыхание сбивается снова и снова от её рук, то дарящих нежные ласки, то сжимающих и чуть царапающих в ожидании большего. И он скользит кончиками пальцев почти до самого низа живота, наблюдая, как от предвкушения слегка напрягается её тело, а потом передвигает ладонь на бедро и слышит вздох...
В дверь раздался тихий стук, отчего Хантингтон резко поднял голову и усмехнулся как дьявол, знающий заранее о неизбежности событий.
- Накройся с головой, - хрипло шепча, он подпихнул к Харриет сбившееся одеяло и слез с кровати. Вспомнив, что в ванной лежали большие полотенца, Артур как можно тише бросился в соседнюю комнату. Там быстро умыл лицо холодной водой из-под крана и завернулся в полотенце, посмотрев на своё отражение в зеркале, плеснул ещё воды на шею и сдвинул брови, попытавшись этим серьёзным видом сбавить огонь во взгляде.
Тихий стук раздался снова. Крепко держа полотенце, он приоткрыл дверь и высунул голову в коридор.
- О, - на пару секунд замерев в замешательстве, Марта открыто улыбнулась. - Вы не хотите с нами поужинать?
- Мы бы с удовольствием, - пробормотал Хантингтон, - но у жены от этой погоды началась мигрень. Она только уснула, а я пошёл мыться...
- У неё есть лекарство? - обеспокоенно спросила женщина вполголоса.
- Да, спасибо, - так же вполголоса ответил он. - Тепло, тишина и темнота тоже есть. Извините, что не можем поужинать сейчас с вами, я без неё не пойду.
- Я тогда оставлю ваши блюда на столе, - она мягче улыбнулась. - И не буду беспокоить.
- Я вам очень признателен. Правда, большое спасибо. И ещё раз извините, - слегка улыбнувшись, Артур тихо закрыл дверь и усмехнулся. Слово "жена" сейчас казалось новым, требующим прежде неизвестных движений губ и языка, хотя произносилось раньше не один раз.
- Ушла... Так на чём мы остановились? - чуть щурясь с лукавой улыбкой, он перевёл взгляд на Хэтти.

Кажется, некоторые меры против любопытства могли не понадобиться.
Не переставая слегка улыбаться, он утирает ладонью капли воды с лица и обнаруживает, что полотенце сползает с плеч не только по законам физики. Женщина, ради которой стоило пересечься со смертью, обнимает так, что на несколько секунд Артуру кажется: к нему относятся как к древнему божеству. Но вид перед глазами и возбуждающие ласки лишают остатков мыслей и дыхания, и он отвечает прикосновениями на каждый исступлённый поцелуй, скользя ладонями по шёлковым волосам и нежной коже. Эта женщина кажется сплошной сладкой истомой, но слишком горячей, чтобы её можно было сравнить с сочетанием мёда и молока.
Быть может, в ней его слабость. Но несомненно - огонь его жизни.
Он берёт Харриет за подбородок и приподнимает голову, чтобы посмотреть в глаза. Утопает во взгляде, таящим пламя за дымкой томления и снова не сомневается: без раздумий отдал бы ей свой противопульный бронежилет ещё раз. Время кажется остановившимся, лишённым тьмы прошлого, а Вселенная - уменьшившейся до пределов одной комнаты. Для Артура сейчас нет Белфаста, нет других людей, всё главное в этом мире происходит между ним и Хэтти, говорящими без слов прикосновениями и неотрывно смотрящими друг на друга. Он старается вобрать в себя каждое движение её ресниц, каждый вздох, подрагивание податливого тела в ответ на ласки, обжигающие даже лёгкими касаниями кончиков пальцев, и биение сердца у его груди.
Лучшая в мире женщина, та, на пути к которой стояла смерть. Была мгла. И пятнадцать лет разлуки. Годы, что иногда были адом, но чаще придавали жизни серый цвет, цвет бесконечно долгого этапирования сквозь зимнюю ночь в неизвестную тюрьму.
Но теперь блуждания по лабиринту закончены. В его руках она, его Харриет - воплощение самой светлой части жизни.
Он снова прижимается к ней всем телом и старается восполнить нехватку жадных поцелуев за каждое мгновение разлуки, дарит женщине череду прикосновений, говорящих о чувствах лучше слов, и затем неторопливо стирает последние границы между ними, почти одновременно накрывая её призывно алеющие губы своими, словно не для тишины, а чтобы уловить и насладиться каждым стоном, вздохом и шёпотом.
Сейчас больше никто не смеет им помешать. И никто не разлучит.

Отредактировано Arthur Huntington (2019-10-08 13:58:00)

Не поэтому ли влюблённые на картине Климта находятся на краю скалы? Один поцелуй и произойдёт такое же падение в бесконечность.
Но слабая мысль об этом моментально сгорает в вихре ощущений.
- Обними меня...
Ведь это он, Артур. Умиравший, истекавший грязной кровью и спутанным сознанием, но восставший из пепла.
Он нашёл Харриет, когда всё говорило: расстались навсегда.
Нашёл и не отдаст никому.

Часть энергии от инстинктивного желания взять женщину Артур укрощает, превратив в такое количество поцелуев, что находится где-то между многочисленным словом "люблю" и бессчетным пульсом.
Встречает её взгляд и проваливается в тёмную, почти космическую, глубину, скрытую в зрачках. Там туманности и мерцание сияющих звёзд и от этого головокружительного полёта кровь бешено стучит в висках.
Отчаянно хочется и дальше ловить взглядом всё, видеть, как пленительно она улыбается от желанных ощущений, как слегка жмурится от удовольствия, но поток наслаждения заставляет закрыть глаза и в это время рушится последняя преграда. Сплетаясь телами, с каждым движением они врастают друг в друга.
Глубже.
В мысли.
Снова.
В сердце.
Ещё.
В душу.
В этом почти священном акте поистине потусторонним сознанием можно увидеть свет, переполняющий её любящее сердце. Артур вжимается ещё сильнее, словно стараясь накрыть собой такую искреннюю и хрупкую женщину от этого мира.

Ему хочется спрятать Харриет под свои рёбра, чтобы укрыть от зависти богов.
Вжать глубоко внутрь себя, чтобы никто не увидел. Не нашёл. Не отнял.
Ему нужно так много и так мало. Ещё хотя бы один удар сердца, ещё хотя бы один поцелуй...
Но Артур чувствует, как сжимается под ним податливое тело, сквозь шум крови и грохот пульса слышит вскрик, от которого замирает сердце и перекручивается всё внутри, натянутое или сжатое до предела.
Пульсирующие волны жара накрывают с головой, заставляют выгибаться в судороге и вырывают из горла хриплый сдавленный стон, словно песком раздирающий пересохшие губы. И кажется, что нет времени и пространства, только спокойная тьма, в которой можно плыть в невесомости. Но горячие, нежные прикосновения зажигают искры в затуманенном сознании и Артур, пока ещё слабо, но понимает, что уткнулся лицом в подушку.
Выдыхая, он крепко придерживает Хэтти за бёдра и медленно переворачивается на спину. Слабо улыбаясь, касается кончиками пальцев её разрумянившегося лица и волос, в которых запутались последние солнечные отблески:
- Ты свет моей жизни.
Моргает ещё раз и более трезво думает: это было правильно - отказаться ещё пару недель назад от назначенного лекарства. Здоровье не подвело. Артур шире, открыто улыбается и обнимает Харриет одной рукой, притягивает её для нового поцелуя.
Губы этой женщины сладкие и сочные как летняя вишня.