Что происходит, Крис?
С порога его квартиры веет холодом. Моя рука застывает в сантиметре от замочной скважины, с поддрагивающим в ней ключом. Мне не нравится тишина, которая разбивается на миллиарды децибел, просачивается сквозь едва различимые щели в дверном проеме и оглушает меня настолько, что мышцы сковывает тонической судорогой. Кажется, что если открою эту дверь, то непременно попаду на кладбище загубленных судеб. Но ведь это все плод моей нездоровой фантазии, так же? К чему столь фатальные мысли и отчего сердце начинает пропускать один удар за другим? Знаю, он дома. Чувствую. И пусть на все мои звонки он ответил холодным равнодушием, отчего то не перестаю верить, что трубку он не брал из других причин: был вне зоны действия сети, сломался телефон, отключил звук, забыл телефон на работе. Да что гадать-то собственно?!
Ключ плавно погружается в только ему подходящую щель; пара оборотов и слышится короткий щелчок. Я толкаю дверь и с порога получаю теперь уже поток горячего, спертого воздуха, с едким акцентом сигаретного дыма и сивушным ароматом крепкого алкоголя. Этой квартире не свойственны подобные запахи. Здесь всегда пахнет свежесваренным кофе с преобладанием ноток робусты, ведь я и Кристофер любим по-крепче. Здесь сигаретный дым впитали лишь стены кухни и балкона. А алкоголь... Его и без того слишком много на работе у Вардлоу, чтобы делить с ним еще и личное пространство.
читать продолжение: «если рухнет наш мир, похорони моё имя под его руинами»

В бизнесе, танго и в жизни, главное — партнёр. Я полностью согласен с этой фразой и хочется при этом отметить, на сколько мне повезло в этом. У каждого человека свой стиль, привычка письма, но твои строки порой просто землю из под ног выбивают: эмоциональные, настоящие, которые проживаешь от и до. Иногда, читая твои посты, я правда чувствую эти всем знакомые мурашки по коже, которые в очередной раз доказывают, на сколько ты замечательный.
Ты вкладываешь душу, отдаешь часть чего-то своего каждый раз, поэтому тебе важно отвечать только так же, только тем же. Мне каждый раз хочется сказать спасибо случаю, который свел нас, подарил возможность проживать на Манхе маленькие истории, строить свой мирок, сказать спасибо тебе, что сделал первый шаг к тому, что мы сейчас имеем, что имею я.
Я считаю, что твой пост заслуженно стал лучшим, потому что равнодушным к нему не возможно быть и пройти мимо уж очень сложно. Продолжай дальше радовать людей, игроков, меня своими творениями, которые всегда будут на сто ступеней выше бездушных текстов. Пиши, давая улыбаться или переживать – не важно, ведь от сердца все, правда?
Обожаю тебя, радость моя. Не вешай нос не при каких обстоятельствах и продолжай творить свое такое маленькое-большое волшебство.
С любовью.    
(с) КРИСТОФЕР

Рокки

Энджел

Юджин

Дитрих

Джонни

Рене

Надев на ноги поношенные простецкие ботинки и заправив рубашку в штаны, Йон вышел на дорогу и заспешил на северный край деревни - трижды в неделю он проделывал такой путь через поселок, чтобы добраться до дома пекаря и обменять немного моркови или других овощей на буханку горячего хлеба прямиком из печи. Каждый раз это казалось ужасным испытанием, ведь теплый хлеб обжигал пальцы, а его аромат до того соблазнял желудок, что Йону приходилось занимать рот чем-то другим - тогда, возвращаясь, он срывал растущие вдоль дороги цветы и ел их, лишь бы не поддаться соблазнам и не отломить кусочек хлеба только для себя одного. В такое время быть эгоистом - непозволительная роскошь. 
«wild roses, blue skies.» Йон

Вода была настолько холодной, что мне свело руки сразу, стоило только кинуться с головой в её грязную, пахнущую ржавчиной пучину. Если спросить меня о том, зачем я прыгнул тогда следом за скрипучей металлической коробкой, медленно уходящей ко дну, я не смогу дать ответ. Даже сейчас, когда, казалось бы, двадцать пять раз обо всём подумал, всё вспомнил и нисколько не пожалел. Ответ на этот вопрос утонул вместе со старым лифтом, дверь которого я беспомощно дёргал под водой чувствуя, что захлебнусь сам вот-вот. Сверху воду прошивали вспышки выстрелов. По нашим грешным головам беспощадно палили из огнестрельного, сохраняя остатки надежды похоронить нас под водой уже вдвоём.
«I'm scared that you won't be waiting on the Other side» Матиас

Она так и не смогла нормально уснуть прошлой ночью. Отключалась на десяток минут, но страшные воспоминания били обухом по голове. Девушка вздрагивала, подпрыгивала на месте, вжималась теснее в продавленный диван с торчащими наружу пружина. Бессмысленно моргала, словно забывала о своей слепоте. Рвано дышала, заглушая бешенный ритм уставшего сердца. В помещении царил холод и сырость. От полного окоченения спасал чайник и крепкая заварка в термосе. Скудный запас воды ограничивал и в этой радости. Проходилось растягивать согревающее питье на глотки. Жажда разгоралась. Холод пробрал до костей. Влажная одежда не согревала. Совокупность факторов не могла не с резонировать, сбрасывая ирландку обратно в северный подвал.
«С закрытыми глазами» Мария

Рауль станет её защитой.
Рита Мэй станет его теплом.
И вместе они, быть может, переживут этот гнев стихии.
А пока лишь тишина между ними, запутавшаяся в звенящем завывании ветра, хлёстких ударах дождевых капель, шкварчащем ворчании грома, изредка срывающемся на истерические удары, подобные треску. Но Рите Мэй было не так страшно, ведь она слышала и ощущала совсем другое – тихий шелест вдохов, еле-еле слышимые выдохи, и сердце, бьющееся степенно, близко, громко, уверенно заявляющее, что ещё живо, что ещё поборется. Надежда, запертая в клетке из рёбер, здесь, рядом, так как же Рауль сам себя не слышит?
«Гнев» Рита Мэй

- Не может быть.
Эту макушку он узнает из тысячи, Нейтан довольствовался тем, что успел детально изучить ее во время ухода и смачного «гори в аду», и все же не хотелось верить, что здесь, в Миннесоте, во время бури, случайно, совершенно, они пересеклись за долгие десять лет. Вдуматься жутко, столько воды утекло, но мужчина уверен с точностью до девяносто процентов, что это Грейс, мать ее, Джонсон, единственная женщина, профессиональная мотающая нервы и не прилагающая к этому усилий. Их недолгий брак напоминал военные действия, постоянные насмешки и проверки на прочность – что сможет стерпеть половина? Легко было бы все списать на молодость и глупость, но они отрывались друг на друге чересчур жестоко.
«and I would walk 500 more» Адам

Ответ звучит не так, как она ожидала. Он звучит гораздо лучше. От него тепло распространяется по всему телу, заполняя каждую клетку, отогревая замерзшие подушечки пальцев. И Джин бросает взгляд на Флинна, позволяя себе улыбку, - робкую и лёгкую, почти нежную. Ей хочется потянуться к нему. Коснуться колючих щетинок на щеках и подбородке, почувствовать не ладонями, а кончиком языка. И радоваться ощущению этой шероховатости, чувствуя близость, пробуя предоставленную возможность касаться без объяснений так, как хочется. Но она не двигается. Просто смотрит на него, следит за выражением лица. Если бы я могла рассказать тебе всё то, что чувствую, что бы ты мне ответил? Если бы узнал, как обидно мне было, что вчера ты отстранился?
«Sense and Sensibility» Джиневра

.сегодня я пьян тобою невозможно

Лучшая игра недели

С чего ты решил, что мы можем быть старыми для таких занятий? - мой голос звучал также мягко и в интонации читался неподдельный вопрос. Попытка докопаться до правды и узнать, с чего ты решил, что для этого есть какие-то возрастные ограничения? Будучи беременной, я наоборот понимаю, насколько же мы молоды, и заранее готовлю нас к тому, что нам придется поднимать на ноги троих парней, и у нас нет права считать, что мы слишком стары для этого, любимый. Дети напротив дают силу жизни. Более того, я уверенна, что мы можем дать фору молодым родителям, которые могут быть не уверенны в том, что они морально готовы стать родителями, понимаешь? Подумай об этом, любимый. И пожалуйста, согласись!
Рене

  - Я никогда не осмелюсь намекнуть на твой возраст, Ангел мой, потому что именно его я в тебе и люблю. То, какой ты становишься с каждым этим годом, - я приподнял правую руку и провел нежно подушечками пальцев по твоей скуле. Очерчивая легкими прикосновения твое лицо - все это, я невероятно люблю и, я не думаю, что мы можем быть старыми для того, чтобы стать родителями или же для того, чтобы сходить на курсы. И если ты считаешь, что это принесет для нас с тобой пользу, то конечно, я согласен, но не обещаю, не вызвать комплекс неполноценности у некоторых отцов и ненависть их жен, надев отменно памперс на куклу! – я ведь и правда, не считаю, нас с тобой старыми.
Леннарт

| Но цель твоя – химера |

- Да что там рассказывать? Оно не стоит того. Просто какой-то идиот пытался втюхивать одиноким старушкам историю о том, что он их дальний родственник и внук, что он так рад, так рад... В общем, оказывается, уже месяц ходил по разным пенсионеркам и втирался в доверие, но умудрился проколоться с соседями. Эти старушки верили ему безоговорочно, как выяснилось. Теперь дело придется возбуждать и искать других обманутых. Потому что без факта преступления что-либо вменить этому козлу будет сложно. Наживается на бабушках. Хорошо хоть помирать им не помогал... – увлекшись, поведала историю того дела, что легло на стол в последний рабочий день, и поджала губы неодобрительно.
Эл

- Мм? А чего тебя в Европу тянет? Неужели в родной России-матушке тебе не хватает красивых мест? Вон, в Крым, например. Даже язык знать не надо. Что по-другому? Ты чего, себе жениха заморского надыбать хочешь? – Князев даже приподнялся на локтях, внимательно посмотрев на подругу, -  Учти, окажется козлом – расстояние его от праведного гнева не спасет. – Выдал он, снова расслабившись на изумрудном ковре травы. – Не знаю, шеф хочет пару заказов крупных взять, пока, конечно, все это писями по воде вилено*, - извернул слова Миха, - но, в принципе, народ согласен обратиться к нам. Репутация позволяет, так что… Думаю, что я пока без отпуска. А ты хотела б поехать вместе?
Дитрих

men night out

- Понимаю, - киваю я, когда Тони признается, что переживает, как бы не случилось какой фигни, пока его нет рядом. Я и вправду понимаю. Мне это знакомо. Я думаю примерно так же, когда нахожусь за пределами зоопарка, а в зоопарке что-то происходит. Из Китая привезли детеныша панды? Почему я не курирую этот процесс?! Львица рожает? Мне нужно лично проследить и потом пересчитать и осмотреть котят! Слон сломал ограду вольера? Надо проконтролировать ремонт! Обезьяны сбежали? Айда за ними по всему городу, вламываясь в чужие квартиры и офисы! Подрались тигры? Вперед к их вольеру с брандспойтом наперевес! Говорят, хорошо там, где нас нет. Так вот, там, где нет меня, все плохо. Наверное, и Тони того же мнения о себе и своей работе. В этом наши мысли однозначно сходятся.
Кайл

- Не обращай на него внимание, - Тони кивает в сторону столика Дага Митчелла, усмехаясь. – Здоровается он так. А ты говоришь, я окружен красивыми людьми. Вот тебе прямое доказательство, что это преувеличение.
Друг, тем временем, уже забыл о беззвучных поддевках и полностью переключился на свою визави.
- Этот немой лысый еврей – Даг Митчелл. Один из главных менеджеров нашего лейбла и по совместительству мой лучший друг, - заочно представляет приятеля Каннингем, добродушно иронизируя. – Это он нашел Кристи Доуп. Ну, ту самую блондинку, которую мы встретили, когда пришли, в стрекозиных очках и с кучей прислуги, - напоминает Энтони, глядя на Кайла и почему-то сомневаясь, успел ли он в тот момент ответить на его вопрос «Кто это?»
Энтони

Sometimes the best you can do is just survive.

Сид наглая. Они оба знают, что она не из тех, кому требуется моральная компенсация, в противном случае Джон мог бы выписать ей чек. Или вырыть еще одну могилу на заднем дворе – и возражать вынужденному соседству с Тедом она могла бы только посмертно. Если бы, конечно, верила, что посмертно можно выражать хоть какие-то свои домыслы. Нет, Сид нужен трофей, какие любят добывать себе в мужском гардеробе любовницы, лишенные поэтической сентиментальности. Так заведено испокон веков: женщина так или иначе обирает мужчину, в то время как второй, напротив, оставляет следы своего присутствия таким образом, чтобы любой (случайно или осознанно) забредший на территорию самки самец знал, что «здесь был и периодически появляется Вася».
Джонатан

– Кстати, я разведен, - сообщает Джон и вынуждает свою спутницу оглянуться с приподнятой бровью и взглядом, где явно сквозит немой вопрос характерного для могильщицы содержания. Заминка в несколько секунд, после которой Сид, понимающе кивнув, произносит:
- Это очень мило.
Но понимания в этом ни капли и не удивительно – даже испытывай она эмоции, для первой встречи всё равно эта подробность не слишком-то характерна.
Пара дней вместила в себя столько событий, что теперь, по новой совершив процедуру подготовки к отъезду, Сид понимает, что в бар ей захаживать пока что не слишком-то и хочется – разве только набрать домой вкуснейших крылышек, которые подают на закуску, и еще можно прихватить одну-две бутылки на будущее. Ближайшее будущее, что не за горами – тяжела жизнь алкоголички. 
Сид

Сказки тёмной стороны

Скай постарался придать своей улыбке обнадёживающий вид, хотя отлично знал, что в подобных ситуациях шансов на успех не так уж много. Но что ж, он сделает всё, что возможно и, для начала, проверит подозрения Элиаса. Если всё оправдается, то с этим уже можно будет работать, а, судя по всему, ожидать продолжения оставалось не так долго. Загромыхавший телефонный звонок произвёл на Элиаса эффект выстрела или разверзшейся под ногами бездны: парень так побледнел, что Скай грешным делом решил, что тот вот сейчас упадёт в обморок и быстро протянул руку, чтобы поддержать его, но Лис справился, хотя пальцы Долана продолжали резко сжиматься на его плече.
- Ладно. Давай послушаем твоего приятеля, - невольно понижая голос Скай кивнул. - Помни, я  буду рядом с тобой, и если хоть что-то пойдёт не так...
Скай

- Чему нас должны были учить? - огрызнулся он. - Что нам будут звонить маньяки? Нет, Долан, нас этому не учили. Я оператор службы поддержки и, мать твою, детский психолог, а не коп!
Элиас выдохнул, понимая, что смысла срываться на Скае сейчас нет, он не виноват, что Кэрролл трус. В этом виноват только он сам. Лиса тут же затопила волна вины за грубость, но сейчас не время выяснять отношения, он извинится потом, когда этот позвонит, а Долан убедится, что он не врёт и не придумывает. Но потом он вздохнул. Откладывать не нужно. Вдруг Скай передумает ему помогать?
- Прости, я просто растерялся. Я не попадал раньше в такие ситуации, это первый раз, когда я вообще связываюсь с полицией по такому серьёзному делу. Конечно, было домашнее насилие, было много чего, но... это не то, что происходит с сотрудниками департамента каждый день, знаешь.
Элиас

Элизабет
посмотреть

Элис
посмотреть

Дианна
посмотреть

Дэвид
посмотреть

Камилла
посмотреть

Уильям
посмотреть

Имя персонажа: На ваш выбор
Возраст: 17 лет
Внешность: Дэвид Мазоуз (David Mazouz)
Род деятельности: ученик старших классов

Описание персонажа
Отношения с персонажем:
Ты моя первая любовь, тот кто заставил мое юное сердце биться чаще и носить юбки короче, тот ради кого я освоила искусство разукрашивания собственного лица не с целью поиграть в индейцев, и даже научилась ходить на каблуках.
Описание персонажа:
Ты совершенно свободен делать с персонажем все, что захочешь, у меня есть всего несколько пожеланий:
• Мне бы хотелось, чтобы у тебя была счастливая и крепкая семья, с любящими родителями, или, по крайней мере, таковой казалась со стороны;
• Я бы хотела, чтобы твой персонаж все же учился на год старше, то есть, на момент написания заявки, он учится в 10 классе старшей школы;
• Мне бы хотелось, чтобы ты был больше из круга популярных ребят, не главная звезда класса и школы, а просто из того круга, по сути недоступного для Лауры;
• И самое главное: персонаж должен быть подростком, в полном смысле этого слова. Не тридцатилетним мужиком в теле ребенка, а именно что тем самым подростком, который еще много не знает о жизни и мире, должен определиться со своим будущим и боится того, что его дома накажут родители. Вспомни, каким был ты в этом возрасте, вот такого мне друга и надо, а не из американских сериалов или аниме, где школьники спасают мир.

Конкретной истории у меня для них сейчас нет, я надеюсь, что мы придумаем все детали с тобой вместе. Я не жду, что эта история будет у них на годы, скорее это история на то время, что они учатся вместе в школе, а потом… А потом они повзрослеют и разлетятся кто куда, может и не встретятся уже никогда. Я не вижу сейчас Лауру в реальных отношениях на всю жизнь, что совсем не помешает ей строить планы и фантазировать.

Ваш пост

Личные требования к игроку
Я хотела бы, чтобы ты был самостоятельным человеком и умел сам себе находить игры. На форуме несколько подростков, я уверена, ты обязательно найдешь с ними общий язык и игры.
Я терпелива и понимаю все, мне можно просто сказать, что ты очень занят работой/учебой/личной жизнью, и я буду ждать.
В плане размера, я подстраиваюсь под игрока, если тебе нравятся маленькие посты, будем играть маленькими, если большие, значит будем писать большие, но я противник литья воды, ради объема, всего должно быть в меру, ну, получается пост на 3-5 тысяч и ладно. Главное – это получать удовольствие от процесса, а не насиловать себя и друг друга объемами.
От тебя я так же жду адекватности и понимания, если я не могу по каким-то причинам написать пост, значит я не могу и надо немного подождать.

Связь с вами
Начнем с гостевой или лс

Каролина уже не помнила, когда спала бы в сутки больше, чем пару часов. Кофеин, который она потребляла в невероятных, не поддающихся подсчетам количествах, уже заставлял сердце гулко биться под ребрами. Женщина даже не могла точно сказать, сколько раз за последние пару недель была дома, но перед самым выпуском мартовского номера выпускающий и домой-то перестала уходить. В ее кабинете, в шкафу, где раньше одиноко висело пальто, теперь поселились четыре платья и набор необходимой косметики, чтобы утром все выглядело так, словно дома женщина все-таки была. Мартовский выпуск журнала уже почти неделю как разлетался с прилавков, а выпускающий не могла поверить в то, что он вышел. Каждая буква, каждая фотография в этом номере стоили ей нервных клеток, резко ухудшившегося зрения и полного отсутствия сна. С самого начала арт-отдел не укладывался в график и то, что в начале месяца было допустимой погрешностью, к концу грозило стать феерическим провалом. Ночь за ночью Каролина сидела с верстальщиками, что пытались уложиться в сроки,потом вычитывала макеты страниц и искала висячие стройки, и снова печатали страницу. Нелл, маленькая и бесхребетная помощница Стэнли уже ближе к середине месяца стала ангелом-хранителем всего журнала, впрочем, кроме Уир этого никто и не узнал. В день выпуска казалось, что вместе они прошли все круги Ада, Каролина каждый день почти насильно выпроваживала Нелл домой, чтобы остаться в одиночестве в пустой редакции и вычитать еще раз несколько статей. Дни слились в единую серую массу, отличающуюся разве новыми симптомати постоянной мигрени, перетекающей из ноющей в острую и обратно головную боль и очередным выкрутасом Стэнли. В какой-то момент ей показалось, что он специально делает так, чтобы номер не вышел, но поверить в то, что всегда увлеченный работой арт-директор вдруг решит испортить номер, Каролина так и не смогла.
читать продолжение: «see I wanna move, but can't escape from you»

Я знал. Я ждал.
И вот теперь мы тут, точнее ты, моя дорогая.
Ты помнишь, с чего все началось? Не сразу у нас получилась наша история, были попытки, менее удачные, и все же, если бы была возможность переиграть все заново, я бы ничего не менял, оставил бы все, как есть. В самой первой игре мы условно договорились «никакой драмы», мол, что хочется пожалеть персонажей, что у них уж точно не будет места страданиям и мучениям, что игры должны быть обычными, куда хочется писать с легкостью, а не пропускать все через себя, переживать, злиться, что не получается выразить все те эмоции, которые хочется… И где мы сейчас? Здесь. За плечами не одна драма, и далеко не одна закрытая игра. Четыре. Четыре закрытых игры за три месяца, и еще две открытые, уже достаточно исписанные и тоже скоро приблизятся к своему логичному финалу. В голове не укладывается, что когда я брал Дэвида, я не относился к нему так серьезно, он должен был стать тем самым персонажем, с которого мне легко будет писать, у него точно все будет хорошо, пока не пришел к тебе с предложением об игре. Все. Меня накрыло, я ел, спал, думал только о том, что хочу быстрее написать ответ, быстрее получить пост, сделать графику – больше и больше, обсуждать, придумывать, и так незаметно мы их свели. Ты скажешь, это все были твои коварные планы, но так же могу сделать и я. Ты мой первый полноценный партнер, под этим я подразумеваю реальную пару, с лз, с прописанным будущем, со всеми этими дополнениями, из разряда тех пар, которые не разойдутся, даже если мы внезапно придумаем такой сюжет, то финал у нас один – вместе. Я не представляю Дэвида без Каролины, я не представляю себя без общения с тобой, без своих жертв на сон, с доставанием всяких мелочей, с эмоциями, что могут бушевать, а могут и внезапно стихнуть и подарить покой.
Начиная с первой игры ты менялась, все больше раскрывалась та Уир, которую я вижу сейчас, которую люблю, мы учились указывать друг другу на ошибки, что-то менять, что-то делать лучше, постоянно дразнили друг друга отрывками (что вообще незаконно на минуточку), как ты заставляла меня писать пост, сидя напротив и запрещала ругаться на него (да тот самый пост) – все эти мелочи образуют нас с тобой, нашу пару, и что самое удивительное тех людей, которым не все равно. Значит, что-то мы с тобой затронули, смогли донести наши с тобой видения, переживания до остальных, что автоматически можно считать за маленькую победу и не забывать, что главное это реакция твоего соигрока. Не важно, как она проявляется, словами, стикерами, ответным постом или графикой, важно, что она находит отклик. Вчера ты написала мне, что от меня идет сильнейшая отдача, но, дорогая, ее не было бы без тебя. Без твоих идей, твоих постов, без ругательств на каждый из них и переживаний, как я среагирую, без всего не было бы и нас. Я не буду писать, чья заслуга больше, потому что здесь у нас все поровну.
Когда мне сказали, что нужно писать тебе слова, это застало меня врасплох. Выбило почву из-под ног в буквальном смысле этого слова. Я ждал, я был уверен, и все же сюрприз. Весь день я пытался подобрать слова, сказать тебе что-то, что не говорил, не повторял и еще не раз скажу, какая ты у меня удивительная, какой потрясающий персонаж прятался за всей внешней броней (пока я не появился х)), но у меня есть то, что будет лучше любых од тебе, хоть я и никогда не перестану их строчить.
Каролина, любимая, выходи за меня замуж!    
(с) Дэвид

Брайан

Медея

Кевин

Флинн

Ингрэм

Эмори

Он открыл глаза и обвел взглядом комнату. Вот эту лампу они купили на блошином рынке де Ванв, а этот чайный сервиз Уилл притащил из дома. Семейная реликвия. С ним нужно бы поосторожней. Именно так всегда и думал Теодор, каждое воскресенье сдувая с чайника и чашечек пыль, но теперь, взяв в руки одну из чашек и покрутив ее на глазах, он не почувствовал.. ничего. Обычный фарфор. Обычная чашка. Разобьется - и к счастью. Быть может, им нужно было перебить всю посуду, быть может тогда счастье вернулось к ним вновь.
А эти картины. Теодор поднял взгляд на портрет женщины, которая смотрела куда-то в сторону их телевизора затуманенным взглядом. Она была одной из многих приобретенных Уиллом на выставках или торгах шедевром - он любил ценные экспонаты искусства, обожал окружать себя дорогими вещами, потому в последнее время чаще смотрел не на Теодора, а на эти картины.
«Life imitates art far more than art imitates life» Теодор

Между ней и Каррерой не было громких слов и клятвенных обещаний на крови, они не были связаны какими-то статусами – только несдержанностью порывов собственных желаний. Но вопреки здравому смыслу самое светлое в жизни Маргарет началось с появлением Дамиана. Привычный черно-белый мир, напоминавший старое кино с незаурядным сюжетом, приобрел краски, оттенки; появилось буйство чувств, соединившее безмолвное течение двух разных жизней в одном пространстве, превратившее их в водопад событий и новых ощущений, непоименованных и незнакомых прежде; появился пряный вкус жизни вместо приевшегося своей пресностью существования. Они засыпали вместе в постелях друг друга, на задних сиденьях автомобилей или в гостиничных номерах, и в эти мгновения прежнее одиночество Маргарет казалось оправданным – стоило так долго мечтать о мужчине, от которого захватывает дух, который заставит её чувствовать, каждый проведенный день с которым напоминает укол адреналина в самое сердце, чтобы спустя годы его встретить.
«Give me your heart as well as your body» Маргарет

Очередная затяжка, каждая из них всегда была последней. Я даже давно перестал считать сколько их уже было, сколько раз я обещал себе остановиться и прекратить травить свой организм табаком. Как-то даже попробовал перейти на эти новомодные «безвредные» паровые трубки, но это все было не то. Ничто и никогда не заменит мне этого чувства, когда еще чуть теплый с горьковатым привкусом дым проходит по гортани вниз, заполняя собой все пространство в легких, обжигая их и заставляя на мгновение помутиться сознания от недостатка кислорода и резкой почти колкой боли в груди. Ничто не заменит этой приятной сизоватой пелены, которая предстает перед глазами после каждого выдоха. Простой, почти примитивный ритуал, покоривший меня черт знает когда. Иногда мне, казалось, что я начал курить еще до потери памяти, наверняка тихой украдкой от родителей, но эта привычка со мной уже очень давно и я с трудом мог сказать где она брала свое начало и почему мне так сложно было от нее отказаться.   
«...:eternal silence of the sea:...» Кит

Она уснула.
В неверном слабом свете, дающим известную степень рыжины, Рауль смотрел, как тело Риты Мэй, расслабленное и легкое, покачивается в едином ритме с морем, как будто игнорируя пластиковую оболочку яхты, которая их разделяла. С Раулем ничего подобного пока не случалось, никогда девушка не засыпала при нем вот так беспечно, не соскальзывала в сон, даже когда он играл некоторым из них на фортепиано специально для этого. Те, другие, из прошлой жизни – они всегда дожидались, пока он закончит, закроет крышку, проведя по ней пальцами, и присоединится к ним. В этом тоже имелось некоторое очарование, но совсем другого толка: отсутствовало то непосредственное детское доверие, которому сейчас Рауль стал свидетелем. Он боялся даже прикоснуться к Рите, хотя не мешало бы укрыть ее чем-то еще, не мешало бы устроить поудобнее…
«Гнев» Рауль

- Где она?
- Кто?.. А, вон там... - полицейский махнул рукой. - А вы родствен... Эй!
Дэвид не слушал его, все внимание целиком занимала только одна женщина, сидевшая рядом на ступеньках дома, вокруг нее суетился медбрат, обматывающий запястье, рядом стояла рыдающая и глупо улыбающаяся женщина, видимо мать, крепко держа сына за руку, вокруг его ног вертелся пес. Англичанин бесцеремонно растолкал группу зевак, получив в свой адрес несколько неприятных реплик, пролез под ограждением и быстро сократил расстояние, не замечая никого кроме Каролины. Она казалась миражом, до которого дотронешься и схватишь рукой пустоту, и на него обрушится ужасающая правда, что погибла в аварии, разбилась, спасая ребенка, так неудачно выскочившего на дорогу. В этот момент он был готов упасть перед ней на колени, просить прощения за все, что сказал, что сделал, только бы не растворилась подобно дыму от сигареты, причудливо извиваясь в воздухе, чтобы исчезнуть навсегда.
«see I wanna move, but can't escape from you» Дэвид

Как только она задумалась о том, как будет прятать маленькое тельце братика, ей в лицо прилетела баночка с розовой краской. – Эдриан! – это все что она могла сказать.Ей нужна была помощь, она больше не выдержит и минуты наедине с этим дьявольским созданием. Дрожащими руками она достала телефон из заднего кармана джинс, которые были в пятнах от детского пюре, и набрала номер единственного человека, который мог ей помочь в этой ситуации. Спустя несколько протяжных гудков, звонок перебросился на автоответчик. Если Джойс не изменяла память, сегодня у Итана был выходной, а значит, он мог быть сейчас где угодно! – Привет, это Итан, к сожалению, я сейчас не могу ответить на звонок, оставьте сообщение, и я постараюсь вам перезвонить сразу, как получу его. – Как только она услышала его голос, пусть и в записи, её сердце бешено заколотилось, и почему не понятно. Вообще в последнее время их отношения стали какими-то странными, они вроде друзья, но что-то все равно было не так.
«Дети - это маленькие дьявольские цветочки» Кэтрин

don't yawn, cause this is Africa

Лучшая игра недели

– Оп, извини, друг. В любом случае, это гадость редкостная, – и только отсалютовав свободной рукой из-под шляпы, Купер узрел великое сияние. На бейджике, небрежно засунутом облитым теперь чуваком в карман, сияла неземным светом полоска с названием журнала. «National Geographic Traveler». Звучало почти как хор ангелов даже на Манхеттене, а уж посреди Конго в особенности. Меньше минуты в баре, а впечатлений уже на несколько дней вперёд! Купер перевёл взгляд на деву, и начал усердно вспоминать, как передвигать ноги, чтобы это приняли за танец. Три сестры  – это вам не шутки шутить, и каждая из них считала Рипли отличным парнем, которому достаточно быть собой, чтобы нравиться всем девушкам без исключения. Ну, а семья – это, конечно же, святое. Так что Купер свято верил, что танцует просто отлично. Он был фокусником, клоуном, мимом, акробатом, до великого танцора оставалось совсем чуть-чуть. Правда, красную и, что не маловажно, чистую футболку девы немного заслонял оставшийся позади парень из журнала мечты, но Рипли всё равно проявлял чудеса стойкости, глядя Элис не ниже подбородка.
Рипли

Но не в её правилах было лизать задницу даже тем, кто мог бы пригодиться. Льюис Джордан не понравился ей сразу, и за время знакомства впечатления о себе никак не улучшил. Вот и сейчас его кислая мина отлично вписалась в уже нарисованный в воображении портрет, довершая образ брюзги, хама и законченного эгоиста, очевидно, жившего с мамочкой и пятью кошками. Может быть и шестью, в деле с пушистыми никогда не угадаешь.
- Первую часть веселья ты только что организовал, – отвесила щедрый комплимент новому знакомому Элис, наконец-то имея возможность рассмотреть его более детально. Под полями шляпы, не смотрящейся дико среди собравшихся, половина из которых успели упаковать макушки в банданы и парочку иных видов головных уборов, пряталось симпатичное, открытое, да ещё и выбритое лицо, что, если взять в расчет новомодные веяния по части моды на бороды и условия, предоставляемые Конго, могло свидетельствовать как о том, что парня просто мама хорошо воспитала, так и о том, что он просто прибыл сюда не так давно, например, пару часиков назад, а, может, как и она, - пару десятков минут.
Элис

Есть только вечное "вчера"

- Нет.. нет.. нет.. – кричала она навалившемуся словно ледяной шквал кошмару. Отвратительная рожа бандита  мелькала перед глазами. Странно, страшнее всего было видеть остроносые лакированные туфли, забрызганные ее кровью и дорогим вином. Пряжки безжалостно вонзались в тело, нанося рану за раной. Ломали ребра. Даже во сне Мария чувствовала, как трещат кости, как уходит жизнь.
Не справедливо и сегодня встретиться с самым страшным из кошмаров. Даже из могилы МакЛин норовил испортить ей замечательную ночь. Но ведь рядом ее монстр. Тогда он пришел.. хотя Мария и не ждала спасения. Молила о скором конце.. Теперь же она искала Бена глазами в темной комнате. Звала. Молила прийти и спасти. Холод приливной волной заставил захлебнуться собственным страхом. Тянул за собой неприглядный хлам прошлого, бросая его в девушку в ответ на неутихающие мольбы. Бен проходящий по коридору. Бен не замечающий ее.. такой незнакомый и чужой. Девушка не хочет помнить Арчера таким..
Мария

Эта ночь могла быть одной из таких, когда одним взмахом головы и распахнутыми глазам можно прогнать пелену с глаз и вернуться в мир живых, но она такой не стала. Как только руки Бенджамина обвили тонкий стан, а глаза утомленно закрылись, мужчина погрузился в тревожные тени прошлого, настоящего и будущего. Время смешалось, а он не знал, в какую сторону идти, чтобы выбраться на свет. Мария всегда была его светом, но ее там не оказалось. Нигде. Действительно, что делать ангелу в полной темноте? Во тьме никто не увидит белоснежных расправленных крыльев, не увидит улыбки и глубокого взгляда голубых глаз, который она дарила Бенджамину каждый день и каждую ночь, проведенную вместе. Он слишком поздно стал это ценить, поэтому был брошен в темноту без возможности быть спасенным. Еще не время возвращаться. Еще пару часов в обществе кровожадных демонов, чтобы напомнить ему, кто он есть на самом деле.
Кто? Чудовище, не заслужившее любви и прощения. Он так и останется один, закованный в черную коробку темных воспоминаний. 
Бен

И кипятильник свой заберите!

- Да ты гонишь, неужели никогда не был на море? - мелкий братушонок Азика, прихваченный с собой, чтобы в случае чего было кому сесть за руль и сгонять в соседнее село не на дискотеку, но за водкой, покачал головой.
- Ну это же пиздец! Пацану девятнадцать, а на море не был! - Хасика на волне крокодильих слез накрыло, он покидал лук в шурпу и растолкал Али.
- Поехали на море!
Тот выкатил глаза, воодушевленно икнул и тут же снова вырубился. Ахмед робко пытался возражать, но Хасик остановил поток его слов авторитетным:
- И не ебет!
Через полчаса машина набилась полумертвыми, а значит готовыми на любые авантюры, телами, Хасик сел за руль, с сожалением замечая, что у федеральных трасс даст управление своей красавицей единственно трезвому Ахмеду, обещая в случае чего не только показать, но и утопить того в море. Быть его штурманом и бессменным капитаном данного корабля. Но не успев попасть на пассажирское сиденье, вырубился. И Ахмеду на одной из заправок пришлось облапать Хасика, брезгливо морщась от мокрых и смятых купюр, но на его лице отражалась радость. Через шесть часов он увидит море. Самое настоящее море.

Дамиан/Хасик

- Ой, здрасьте! – и вмиг всё это прекрасное пышное тело, завернутое только в полотенце, которое прикрывало ровным счетом ничего, оказалось впереди Авроры и быстро просканировало питекантропа на наличие колец и любых других отметин отношений.
- Ирэн, приятно познакомиться.
- Авр… - попыталась представиться наша героиня, но не успела, так как подруга начала бомбардировать самца пулеметной очередью своего природного балабольства.
- А вы не местные? А так похожи. А мы из Питера, только с самолета. Знаете, Северная Венеция?
- Это твоя Венеция – Южный Питер! – обиделась Аврора, коренная петербурженка, половина родственников которой скосила блокада.
- …Вот решили по родным краям поездить, - продолжила Ира, не обращая внимания на Аврору. Кости погреть, старая ты кошелка.
- Проклятые плебеи! – картинно затушила окурок о стенку, и, не найдя никакой пепельницы, понесла того в клозет, хлопнув дверью балкона. Потому что наука наукой, но ничего не умаляло тог факта, что на фоне ландшафта подруги они сама смотрелась более чем убогой доской. Как-то внезапно захотелось то ли нажраться, то ли разрыдаться, то ли утопить Иру в море-озере, то ли все вместе, и можно без свидетелей.
Джон/Аврора

У меня был тяжелый день. Последние полгода.

Ему более не хотелось видеть Медею, он не желал глядеть на то, как под его же взором тает его последнее упование, он лишь жаждал насладиться тем, что позволило бы ему забыть... Но он не верил в их будущее.
- К обеду мне нужно быть на работе, - чуть слышно хрипло сообщил Рэй девушке, что наконец раскрыла глаза и спросонья пыталась отыскать взглядом часы, но обрела их на руке ее обнимавшей. - Оставайся у меня, если хочешь... тебе совсем не обязательно уходить, - он ожидал ее ответа прежде, чем наконец расстанется с живым теплом, с легким дыханием патолога, нежностью ее юного тела... с целым миром в ее темных очах, глядеть в которые не было сил - мужчина начинал осознавать, что ныне живет в ее глазах, несмотря ни на что, на все, что успела она узнать. - В любом случае... я с нетерпением ожидаю от тебя завтрака, - приятно улыбнулся он поднявшей на него лицо девице. Но при этом хирург находил гораздо более предпочтительным не посвящать ее во все грани правды, и даже не потому что та сбежит, испугается или наведет на него полицию - совсем нет; Рэй просто знал, по своему трагическому опыту, что жизнь его во лжи куда спокойней и прекрасней выворачивания истины наизнанку, особливо в случае, когда эта истина страшнее за любую выдумку.И ни один из его жестоких мороков никогда не сможет затмить собою то зло, что привнес в этот мир сам Макинтайр.
Рэй

Да, он не был в ее жизни лучшим, забирая больше, чем отдавал сам, но с другой стороны, ценность ушедшей в скорый рассвет ночи была гораздо выше удовольствия. Ее промороженное нутро, которое сводило нестерпимой болью от каждого вздоха, вновь стало наполняться теплом. Ее страх завтрашнего дня, ступающий по пятам, заполняющий все пространство вокруг, хоть на несколько часов сменился плотской болью, уже давно ступающей в ногу с удовольствием, а после пробуждением, когда утреннее солнце несмелой полосой подбиралось к ним по светлой шерсти ковра
Он заговорил первым, вызвав на губах ленивую улыбку и лишь более крепкие объятия, когда не желавшая принимать утро – как не отвратимую реальность, девушка еще теснее прижалась к мужчине, чувствуя его тепло и напряжение нежной кожей обезвоженной ладони, что скользнула вверх по груди и легла на губы, закрывая собой назойливую помеху бархатистого голоса.
- Заткнись, Макинтайр. Я отлежала тебе руку и оперировать ты сегодня не сможешь. – Он чувствовал ее улыбку, хотя увидеть смог лишь тогда, когда вслед за продолжавшей движение ладонью, не задержавшейся на губах, Медея приподнялась на локте и заглянула в глаза своего ночного мучителя. – И я отлежу тебе все остальное, если захочу, чтобы ты оставался в постели. Это угроза.

Медея

Жили они долго и счастливо, пока не встретились

- Отличные слипоны, - объявила она наконец, и улыбка её стала немного живей, чему не мало способствовал аромат и вкус божественного латте, поднимавшийся из-под крышки парок окутывал лицо Ло облачком блаженного тепла. - И вообще, прикид что надо, - она одобрительно кивнула, потом нахмурилась, прислушиваясь к словам второго встреченного ею живого американца, если не считать туристов, которые попадались ей в Марселе, но те американцы были совсем другие - зажиточные, ленивые, праздные, находящиеся далеко от своих родных мест, а Элиас был тут совсем как рыба в воде, он мог и хотел помочь, и говорил сейчас дельные вещи, к которым стоило проявить внимание. - Ты прав, идти мне некуда. Я могла бы позвонить своей подруге и узнать, как связаться с теми людьми, что ждали меня сегодня вечером... - она вопросительно посмотрела на Элиаса, как бы доверяя его суждению гораздо больше, чем своему. - Ну это... чтобы тебя не очень грузить. Ты, конечно, ужасно милый, но ведь и ты меня совсем не знаешь, а вот так зовёшь к себе жить, - Лорен покачала головой и рассмеялась, взяла предложенный ей коржик, но не откусила сразу, хотя живот уже сводило от голода спазмом. - С ума сойти можно. Хотя, раз у тебя там коп тусует, то конечно. Бояться нечего.
Лорен

- Ты не идиотка, – негромко и по возможности мягко сказал он, рассматривая девушку чуть внимательнее. - Такое может случиться с каждым. Особенно в первый день в Большом яблоке, где ни минуты покоя. Знаешь, даже я, когда был помоложе, – Лис сказал это с особенным удовольствием, - не раз попадал впросак из-за своей доверчивости и искренней веры в людей. Э-э-э, я не хочу сказать, что я сейчас не такой, но всё-таки уже пару лет у меня никто не тыбрил кошелёк в метро или телефон, что можно считать моим личным достижением.
Когда он волновался, заткнуть Элиаса не мог никто, даже он сам. Ему нравилось говорить, заполнять неловкие паузы, которые обязательно возникали при общении с другими людьми. Лис не упустил взгляда, которым окинула его Лорен, и на секунду задумался о том, что он для неё, наверное, выглядит весьма и весьма смешным. Сама она была… ну, красивой, наверное. Но он уже об этом, кажется, думал, не так ли? Бросив взгляд вниз, на свои обожаемые слипоны, Кэрролл растянул губы в искренней улыбке, совершенно довольный полученным комплиментом. Вот знал же, что они могут понравиться, не зря так долго воевал за них на сайте магазина странных вещей!
Элиас

Уильям
посмотреть

Камилла
посмотреть

Рауль
посмотреть

Скарлетт
посмотреть

Матиас
посмотреть

Амелия
посмотреть

Имя персонажа: Sofia Copolla
Возраст: 16,5
Внешность: Taylor Marie Hill
Род деятельности: балерина, школьница

Описание персонажа
Отношения с персонажем:
моя дочь, старшая из двойни; есть брат - Руфус
Описание персонажа:
Does the New York City Ballet affect other places? Yeah, it lets people know they should come to New York.

София - имя красивое и сильное. Оно подходит тебе. Твои родители были очень молоды, когда ты появилась на свет. Про них говорили: «Смотрите, дети поженились», а когда родилась ты и твой брат Руфус, то все удивлялись: «У детей появились дети». Твоя мама дочь русская эмигрантов. Ее звали Николетта. Я встретил ее на Сицилии в оперном театре «Массимо» в Палермо, где ее отец был тенором, а мать – хореографом, а ранее примой-балериной.
Когда ты родилась, бабушка Мария взяла тебя на руки и сказала, что ты станешь балериной. Мы все с этим согласились. У нас была хорошая семья, хотя я с неимоверным трудом скрывал свою непереносимость отцовства. От этого бремени и угасающих чувств к твоей матери меня спасали частые командировки в США, где я решал дела, о которых предпочитал не говорить. Они были связаны с ценными картинами, эксклюзивными предметами роскоши, раритетными скульптурами, которые перешли мне в наследство от деда, а ему, в свою очередь, от отца. Законность этой миллионной коллекции весьма относительна. Твой прапрадед в годы Второй Мировой войны скупал эти вещи практически за бесценок у голодающих обездоленных евреев и фашистов, презирающих не арийское искусство. Эта коллекция – наш семейный секрет, София. В свои дела я не посвящал никого, даже твою мать. Может быть, однажды, я расскажу тебе обо всем этом, но пока ты говоришь, что твой отец – художник, галерист, дизайнер мебели.
В девять с половиной мы отправили тебя в Рим, в балетную школу при «Ла Скала». Ты не хотела уезжать. Звонила и плакала в трубку, но мать тебя не забирала, бабушка тоже твердо стояла на своем, а у меня просто не было времени, чтобы во все это вникать. Я завис между Нью-Йорком и Палермо и навещал тебя, сходя со стыковочного рейса через Рим. Прошел год, и ты привыкла, освоилась жить вдали от семьи, научилась держать удар и тяжелую конкуренцию среди других девочек в школе, у тебя появилась цель – танцевать лучше всех. И в этот момент уже отдалились не мы, а ты от нас. Я не заметил, как это произошло, а Николетта, ощутив твою холодность к ней в очередной свой приезд, поняла, что совершила ошибку. Ты, София, и с братом то не очень близка. Рожденные в один день, вы по сути росли по отдельности. У него была мать и временами отец, а у тебя был балетный станок и жесткие пуанты.
Тебе было почти одиннадцать, когда Николетта тяжело заболела. У нее был рак. Но за два года ты так отвыкла от матери и дома, что восприняла это известие относительно спокойно. Твои родители около полугода, как были в разводе. Я прилетел к тебе в Рим, чтобы забрать к матери и впервые по-настоящему тебя не узнал. Ты провела в семье неделю, а потом запросилась назад. Нельзя было пропускать учебу, и мы тебя отпустили.
Твоя мать умерла, спустя пять лет, когда тебе было шестнадцать. Ты была к этому готова. Твой взгляд был потухшим, но в нем читался вопрос, куда более важный, чем похороны матери. Он смотрела на меня и спрашивал: «Что же будет дальше?». А дальше, вам с братом пришлось переехать ко мне в Нью-Йорк. Сержио - ваш дедушка по материнской линии был решительно против, но он не имел право голоса. В августе 2016 года ты и Руфус поселились в доме, где я проживаю вместе со своим супругом (3 года в официальном браке) и полуторогодовалым сыном Рокко. Тебе, в отличии от брата откровенно плевать, с кем я там в браке. В мире балета полно танцоров с нетрадиционной ориентацией. Тебе просто я, как отец не особо интересен. Тебя больше волнует будущая карьера, ведь тебе пришлось оставить балетную школу в Риме, не доучившись в ней два полных года. Я устроил тебя на стажировку, как иностранку в New York City Ballet. Это была единственная возможность попасть в одну из лучших балетных школ мира, не имея американского гражданства. Знала бы ты сколько мне стоит твое обучение там? Учеба только началась, но тебе все не нравится. Из-за конкуренции и плохого английского сложно вписаться в среду как следует. Хореографы говорят, что у тебя безусловно талант, но итальянская «школа», очень разнится от американской, и потому ты сильно выделяешься на фоне остальных. Одни считают это безусловным плюсом, другие минусом. А ты переживаешь, что переезд – станет твоим приговором. Я не позволил тебе доучиться в Риме, хотя мог это сделать.
Тебе шестнадцать, София, и ты необычная девушка. Тебе не нравится нравиться. И от этого ты нравишься еще больше. При всей твоей грации в тебе есть что-то мужское. Некая жесткость. Самое чудесное – это твое лицо: цвет глаз, мягкость скул, рот. Приятно слушать твою негромкую речь, любоваться движениями, исполненными изящества и природной мягкой грации. Они – продолжение твоей красоты. Многие неуклюжи в этом возрасте, но только не ты. Ты столько всего знаешь, во всех тонкостях, интуитивно. Другим девушкам приходится учиться тому, что тебе дано от природы. Потому ты и завораживаешь издалека. О твоей красоте знают все - и парни постарше, и старики. И твои подруги тоже знают, и матери, и отцы, включая меня, для которого эта красота – как нож в сердце. Пожелай, и тебе принадлежали бы и взрослые мужчины, которые часто вертятся вокруг. Иногда ты уезжаешь с кем-нибудь из них – на машине или на мотоцикле. Но во всем этом нет того, что принято звать «любовью».

Ваш пост

Личные требования к игроку
Ну, привет. Я очень хочу, чтобы ты появилась, но есть несколько условий. 1) Грамотность – это очень-очень важно; 2) Понимание сюжета и образа (задавай мне вопросы -  я буду рад ответить);
3) Желание играть (не только мысленное, но и материальное). Я не стану ограничивать тебя во внешности, если решишь изменить, то все обговариваемо. На ролевой много подростков, так что это прекрасная возможность завязать параллельный сюжет и развивать персонажа. К тому же, вас уже ждет брат - Руфус, а с его характером не соскучишься.

Связь с вами
ЛС

Телефон выскальзывает из его руки и падает к ногам. Пальцы всего лишь секунду назад сжимающие мобильное устройство медленно сжимаются в кулак у самого его виска. Все это напряжение, сквозящее в его теле, подсказывает – вот сейчас он врежет себе со всей дури по виску, словно собираясь почувствовать боль. Но этого не происходит. Алистер не обращает внимание на отлетевшую заднюю крышку, что отскочила куда-то под кресло, не обращает внимание на мигающий экран, который опять сообщает ему о поступающем звонке. Он отключается от реальности, словно вынимает из себя аккумулятор, дающий ему заряд. Взгляд медленно и бессмысленно скользит по комнате, добирается до рабочего стола, вся его квартира – его рабочее пространство, идеально устроенное для мыслительного процесса, для создания каких-то гениальных идей, лучших предложений. Он все еще пытается осмыслить услышанное. Отворачивается от того что видит, меняет положение своего тела, проводит рукой по голове. Чувство вины, словно бы голосом Хельги, насильно вложенное в его голову, расползается по всему телу. Имел ли он право так реагировать на ее слова о смерти собственной матери? Его выдержанная годами точно коллекционное виски флегматичность с налетом эгоизма, с треском старой бумаги «я вышлю чек» было ли это тем самым красивым окончанием истории Саншайн Голд, которое она заслуживала или он мог отнестись к случившемуся чуть мягче, как подобало сыну?
читать продолжение: «Rather be your victim, than be with you»

[audio]http://pleer.net/tracks/13758848DcvP[/audio]
«Say it louder, say it louder, who's gonna love you like me?»
В этот раз не будет обращения от какого-то из моих персонажей, не будет подписи в конце речи, потому что я обращаюсь к тебе не какой-то из части своей души, а вся целиком и полностью. Ни на секунду не задумывалась о том, какая музыка должна быть здесь, и я думаю, что ты поддержишь мой выбор и поймешь, почему именно эта песня.
Мне с каждым разом сложнее и сложнее писать здесь что-то, что еще было бы способно удивить тебя. Сколько всего мы с тобой пережили? Сколько придумали, сколько отыграли? А сколько еще предстоит?.. И все это простирается далеко за ролевые горизонты. И я рада этому больше всего на свете, ведь кто бы мог подумать, что я буду искать партнера по игре, а найду - родственную душу, того кто понимает с полуслова, кто говорит со мной одними и теми же фразами, кто смотрит на многие вещи так же, как это делаю я.
Я не представляю свою жизнь без тебя, и мне все равно, насколько пафосно это звучит. Это правда. Если вдруг я проснусь и не найду в своем телефоне твоего номера, а по твоему адресу окажутся другие жильцы, я, наверное, сойду с ума.
Я, черт возьми, люблю тебя. До одури. До безумной ревности, пусть даже никогда не показываю это.
Я люблю тебя, и не устану это повторять.
Я люблю тебя так, как, наверное, никто другой не сможет.
И я всегда буду рядом - помни об этом. Вспоминай об этом, когда становится невыносимо тоскливо. Когда хочется опустить руки. Когда хочется сдаться. И тогда - звони, а лучше сразу стучи в мою дверь, я открою, впущу и никогда, никогда не отпущу.

Дэвид

Каролина

Эйдан

Алесса

Бенджамин

Мария

Он обхватил голову руками, взлохматив и без того мало послушные вихры. На колени упала ободранная бутоньерка, и мальчишка, подобрав ее, принялся вертеть в пальцах. Весь этот вечер, как этот маленький букетик: под конец испорченный, от былого великолепия и следа не осталось, грустный такой, как мокрая псина. Все у Колмана наперекосяк: и жизнь, и любовь. Последняя так вообще стремиться сделать ему рукой, проделав неожиданный финт ушами. А он сидит, дурачок, пялится на цветочек и глотает подкатывающие к горлу комки, сильно подозревая, что это конец. Совсем конец.
Романтика у каждого разная оказалась, ночь пошла по... Эванс злится и, нервничая, курит на улице, решая, что делать с нерадивым ребенком, который внезапно обнаружился на месте Уэйда.  Вот он возвращается,  но в таком похоронном молчании, что Колман счел за благо промолчать. Ему уже ничего не надо, лишь бы Марк не злился, не считал его неблагодарным свинтусом или еще хуже того - капризным манипулятором, который скандалами и унылыми гримасами добивается своего. Он не такой, он всего лишь хотел быть честным. Ай, да кому оно в итоге надо?
«Мы взрывали рассветы» Юджин

Макс помнил, когда Джуд впервые, наверное, осознал, что брат его ненавидит. Мальчику было тогда лет шесть, а Максу исполнилось одиннадцать и он считал себя охренительно самостоятельным. Тогда Джуди навязался с ним на прогулку в лес, с ними ещё были парни – друзья Макса.
Макси и не помнил, кто предложил оставить Джуда на полянке, чтобы посмотреть, как это чудо будет реветь от страха, брошенное в одиночестве. Кто же знал, что мальчишка попадёт в небольшое болотце и чуть не утонет там. Вряд ли Джуд осознанно помнил, что это произошло, а вот Макс не забыл дикий ужас при мысли, что с ним сделает отец, если эта мелкая сволочь помрёт по его вине. С тех пор он не брал младшего с собой никуда, а тот вроде бы первое время и не просился.
Что удивительно – Джуд не рассказал родителям о том, что произошло. Может, малыш и не понял толком, что мог погибнуть? Впрочем, для Макс это было уроком – ненависть ненавистью, но нужно быть аккуратнее. Он бы правда не смог себя простить, если бы брат пострадал. Да, он его не выносил, он ревновал родительскую любовь, но стать причиной гибели ребёнка… Макс никогда не был слишком жестоким. А после того, как сам стал отцом, понял, что именно тогда испытывали его родители, когда маленький Джуд попадал в беду.
«Давно не виделись, здравствуй.» Рокки

Сколько себя помнил - всегда любил танцевать. Втайне от родителей, порой даже втайне от себя самого: танцевал на вечеринках под громкую музыку, где, казалось, так делают все, подтанцовывал дома за плитой, пока нагревался чайник, позволял магии музыки овладевать его телом где-то на остановке общественного транспорта по пути в колледж. Полчаса удовольствия - а затем несколько пар, наполненных пыльными терминами и сухими фактами, строгими учителями, учащими быть изворотливыми и хитрыми, ведь дело адвоката - вытащить своего клиента сухим из воды. Но Йон слышал, что так получается не всегда: идеального правила не существовало, так зачем было стараться, вылезать из шкуры вон, порой заведомо зная, что ничего не выйдет? Пара пар пустых звуков, чужих полуулыбок, сосредоточенных взглядов. Еще одни полчаса тет-а-тет с музыкой, пока он возвращался, чудом успев в отъезжающий автобус.
К чему было все это?
Противиться самому себе, как оказалось, долго нельзя. Йон был не из тех людей, что примеряют маски и учатся жить так, как нужно; он всегда был слеплен как-то не так, небеса заварили тесто по неправильной рецептуре и вылепили из него Йона.
«morning, keep the streets empty for us.» Йон

Первые секунды улицы Бомбея ошарашивают, чувствуешь себя маленьким муравьем, окруженным миллионами других крикливых муравьев: огромные массы народа, толпы людей стекающие по узким улочкам, хаос и толкотня, буйство цветов. Вокруг закусочные, мастерские, лавки, склады, кабинеты врачей, адвокатов, ювелиров, дома с решетками вместо окон, грязные лачуги, колониальные особняки, высотки в южной части города, красивые храмы. Бесполезно сопротивляться густым запахам – притягательным и отвратительным одновременно: соленый аромат океана, тропиков, пальмового масла смешиваются с вонью из сточных канав, гнилых овощей и коровьих лепешек. И, конечно, вездесущие благовония специй, особенно корица, ладан, кардамон и гвоздика.
Подходя к зеркалу, Лэмб увидел, что у него заплаканное лицо. Он торопливо стал одеваться, натягивая легкие бежевые брюки, как неожиданно кто-то постучал в номер. Дуглас вздрогнул от неожиданности, но затем вспомнил о назначенной встрече и спокойно с улыбкой пошел открывать дверь. Это был писатель и путешественник, гурман и ресторанный критик, и просто его друг Амрит Шетти, который обещал провести для него экскурсию. И вновь его охватило то неописуемое нетерпение, терзающее с малых лет при мысли попробовать что-то новое, сердце заколотилось где-то под левой лопаткой.
«Houston, we have a problem» Дуглас

На ватных ногах Маргарет опустилась на колени, замерла напротив Дамиана. Её ладонь накрыла его руку, державшую кольцо, слабым жестом прося опустить его вниз. Она смотрела ему прямо в глаза, продолжительно и испытывающе. Маргарет знала, что он будет счастлив, и у него все будет хорошо без нее. Она глушила отчаянное сопротивление какой-то части своей души, которая подталкивала в его руки, которая поддерживала притяжение между ними: невидимое, но такое осязаемое. Это кольцо – оно звено из цепочки, которая соединяла их. Но вместо этого теперь оно стало замком, которое оборвало и отправило в небытие то, что было дорого Маргарет.
- Посмотри на меня, - внутри все сжалось и рвалось. Ей хотелось прижаться к Дамиану и никогда его не отпускать. Как же, наверное, хорошо иметь актерский талант, можно умело набросить любую маску и не волноваться, что кто-то может заглянуть в душу – туда, где не было место для Маргарет. Она не стала той, на кого он бы смотрел по-особенному, она не стала той, ради которой хочется поехать на другой конец планеты, чтобы побыть вместе. Она стала..
Её руки развязали халат, обнажили тело. Маргарет взяла ладонь Дамиана и поднесла к левому полукружию груди, туда, где под его пальцами бешено колотилось сердце.
- Оно твое.
«let all my doubts go» Маргарет

Терзался собственной ролью бога, насмехался сам над собой, осознавая, что Маргарет за эти дни так же, как и он, остыла. Перестала крутить перед глазами возможные варианты событий, понимала, что жизнь продолжается и нужно смотреть в завтра, позабыв вчера.
Она была его сегодня.
Он был потерян в больничных коридорах, имело ли смысл очередное сближение?
Часто думал, что не стоит бередить то, что уже рубцуется тонким шрамом воспоминаний. Что ему принесет их близость? Только ли удовольствие? Сам знал, что нет. Дамиан давно привык к жизни, где ему не приходится заботиться о чьих-то чувствах, тем более давать отчеты по своим действиям. Он превращался в зрелого, понимающего удобства такого существования холостяка, знающего, что разделить с ним кровать найдется желающих до самой старости, у него хватит средств на цацки для любого пошиба пустоголовых идиоток. Дети? Каррера мечтал о семье, но мало кого представлял в роли матери собственных отпрысков, предпочитая обходиться определением "еще будет, но не сегодня", только бы не слушать бред, что несли девицы, отягощенные манерами и воспитанием.
«let all my doubts go» Дамиан

С закрытыми глазами

Лучшая игра недели

От перепада давления в ушах зазвенело. Сон, как рукой сняло. Сил поднять усталые веки не прибавилось. Она не отдохнула ни на грамм. Тело болело. В голове гулял ледяной ветер. До сих пор не верилось в случившееся. Разговор на скамейке казался вырванной страницей из женского романа. По сюжету дальше полагался эмоциональный хеппи-энд. Влюбленные прощают друг дружке  прегрешения и обиды. Берутся за руки и весело убегают в закат. Красота.. В жизни  все намного прозаичнее и грязнее. Встретились под Рождество бродяжка и убийца - никому ненужные отбросы общества. Пожалуй, это единственное общее, что между ними осталось. В остальном... они существа разного вида.. Вообще разные!  Бену чудится то, чего в природе нет.. словно у него открылся третий глаз.. Она - слепая. Монстр полон сил и темной энергии, а в Марии чернеет остывшая зола. Противоположности притягиваются? Однажды они столкнулись и «притяжение» закончилось катастрофой.  Оборванная снаружи и обнищавшая духовно.. У Бетанкур нечего больше отобрать, кроме никчемной жизни.. которой она совсем не дорожила.
Мария

Что он сделал с ней? Господи, что он с ней сделал?! Превратил в оболочку без души и сердца. Вытолкал из своей жизни, пытаясь не делать хуже, но все получилось до невозможности наоборот. Он ломал тело, теперь сломал и ее сердце. Монстр в нем мог возрадоваться. Жертва была повержен и вернулась обратно «домой». Только Бен не чувствовал ничего кроме боли. Осталась только боль. Боль... боль... Он дышал болью, выдыхал ее, отравляя спертый воздух. Руки дрожали. Пришлось прятать их в карманах. Он не мог спокойно стоять на одном месте, раскачиваясь на пятках. Назад и вперед, назад... вперед... Перед глазами маятником раскачивался девичий образ. Руки так и тянулись рвать на себе волосы. Бен вытянул их из карманов, сделав шаг назад. Сцепил в кулаки, когда Мария присела на край дивана, стягивая с себя ботинки. Глаза мужчины как назло следили за каждым ее движением. Оголилась одна ее ступня... вторая. В голове застыл немой вопрос - почему она без одного носка? Он был или нет? Какие глупые вопросы. Она девять дней провела на улице, пытаясь выжить.
Бенджамин

Meet the seventh

Он кидается вперёд с какой-то невероятной силой. Ему удаётся перевернуть тяжелый стол, который разделяет его и её в краткой, сдержанной беседе. Их легкомысленно оставляют в комнате, одних. Едва ли не запирают на ключ, чтобы никто не помешал сеансудопросупытке. Она сидит напротив, строгая, сухая и через чур красивая для психотерапевта. Её лицо будто высечено из мрамора. Гранту кажется, достаточно просто прищуриться, чтобы увидеть в идеальной бледности синеватые прожилки редкого, породистого камня. Но есть проблема – на всё про всё у него покамест только один глаз. И щуря зрячий, он не может рассмотреть этой ряски на её щеках и лбу. Она задает ему вопрос – Трэвис худо-бедно отвечает. Он заламывает правую культю и капризно морщится, прижимая голову к правому плечу. Это, должно быть, судорога, или что-то схожее, что заставляет его крючиться на стуле, будто неусидчивого, ленивого ребёнка. И кажется, что перед ним не тест Роршаха, а старый учебник по биологии, который нет никакого интереса изучать. Она делает осторожный вдох, складывает руки на столе поверх бумаг и описей, заключений, диагнозов, задает следующий вопрос. Грант не хочет отвечать, меняет позу на стуле, ему неудобно и некомфортно сидеть.
Трэвис

- А я… Я сделала тебе больно? – в полубреде, с трудом шевеля языком и сопротивляясь горькой сухости во рту, сипло шепчет Андромеда, медленно поднимая взгляд потухших глаз в сторону Гранта. Он все еще не может расслабиться. Или примириться. Или успокоиться. А может, и все сразу. – Прости… - добавляет на выдохе, делая шаг вперед и угрожающе пошатываясь на подкосившихся ногах. Кажется, мокрая от волнения ладонь Гранта подхватывает ее за плечо в нужный момент и помогает аккуратно, медленно, по стеночке дойти до кухни. Меда не помнит точно, но помнит, что он все время пытался держаться за ее спиной – как призрак. «Ох, если бы только знал, сколько их за моими плечами…» - с содроганием подмечала про себя Иверсен, перебирая в уме имена всех ушедших из ее жизни людей, словно читая молитву за упокой душ их. «Грете. Ингрид. Рэй. Стивен. Адам… Адам… Адам…» - стучит в висках буквы имени его и дрожат губы, которые женщина пытается спрятать в кружке холодного кислого чая.
- Он вкусный, - вместо благодарности, тихонечко и пытаясь даже улыбнуться, говорит она в пустоту, но надеется, что в ней-то ее Грант и ждет, затаившись где-то на периферии человеческого зрения и сознания.
Андромеда

hey girl, hey girl don't lie to me

Сегодня Джим отвез агенту отредактированную  рукопись романа (хотя от руки там написано одно единственное слово — «конец» — однако Джим предпочитал именно так называть ненапечатанные версии своих романов).  Хагер рыдал и плакал от восторга еще на первых 20 страницах. Он клялся и божился, что это лучший роман Шеридана и скоро они будут купаться в деньгах. В целом Джим был с ним согласен.
Роман лежал в столе почти год. Депрессия, в которую он окунулся после возвращения в Нью-Йорк, не позволяла без дрожи даже вспоминать о рукописи. Роман был сродни счастливым семейным фото после того, как вся семья трагически погибла в бессмысленной автокатастрофе, — получался слишком уж большой контраст с новой жизнью. Журналисты, желающие получить комментарии Джима о его путешествии, только подливали масла в огонь.
Джеймс

Шарлин свято верит: если она и решит воткнуть Джиму вилку в глаз, то смотреть в оба ему уже не придется.
Впрочем, пока это в ее планы не входит. Как бы Шерри не злилась, изувечить его ей бы совсем не хотелось. Пока. Пока не хотелось бы.
Джим несет ее как-то ужасно неудобно. Кларк даже отмечает, что вполне могла бы высвободить руку и ударить с локтя. Это сбило бы Джиму дыхание и позволило бы повторить попытку с воротами. Тем не менее, она спокойно себе остается в том положении, в которое ее сгребли. (Шерри пиздец, как интересно, что Шеридан предпримет дальше).
Естественно, зря.
Естественно, Шарлин не успевает сгруппироваться, когда Джеймс перекидывает ее через оконную раму. Высота слишком маленькая, и Кларк с грохотом приземляется на пол. Неприятно.
Шарлин

We lost a world the other day

Но у Рэйчел было такое симпатичное и озабоченное лицо, что на минуту Тоби попробовал притвориться, будто они, все трое, - одна семья. И сейчас они вместе поедут домой, где их ждёт сытный и вкусный ужин, а потом взрослые отправятся заниматься своими делами, и оставят его наедине с телевизором, смотреть всё, что ему захочется, пока он не посинеет от облучения.  Наверное, в его возрасте уже положено было иметь какие-то более масштабные мечты, а такая перспектива окончания дня казалась бы унылой и скучной, если бы всё это так и случалось, день за днём, но для Тоби это казалось чем-то исключительно приятным, удивительным, праздничным.
Выражение, застывшее на лице женщины, вернуло его в реальность. За время их скитаний по стране, ему неоднократно приходилось замечать такое же выражение в глазах многих людей: брезгливость и страх. Не за свою жизнь или кошелёк даже, а простой и необъяснимый ужас при виде изнанки жизни, которую обычный человек предпочитает не замечать, оберегая свой покой. Их появление вытряхнуло красивую женщину с именем Рэйчел из её привычного ритма, и теперь она панически соображала, что же ей делать.
Энджел

Этот вывод тревожным звоночком прозвенел в сознании, несмотря на возражения чувств: «Он всего лишь ребенок!» Порой забавно наблюдать за диалогом разума и внутреннего голоса, и разум отчетливо добавил: «Он – безусловно, чего нельзя сказать о пассажире на заднем сидении твоей машины. Будь осторожнее, Рэйчел». Особенно удачно влился поток воздуха, погладив Рэйчел по щеке, так по-отечески, как неразумное дитя. Возможно, именно отца ей всю жизнь и не хватало, и именно его искала Рэйч в своих мужчинах, в каждом из них, несмотря на то, что никогда себе бы в этом не призналась. 
Впрочем, улыбка на ее лице несколько ожила и потеплела в ответ на настолько непосредственную искренность, которая могла быть только правдой. За много лет «игр» - взрослых игр – Рэйчел научилась безошибочно отделять искренность от неискренности и правду от лжи. Она ощущала их на каком-то интуитивном уровне и порой сама не могла объяснить, почему считает именно так, однако чутьё не подводило. Никогда. 
«Потерял много денег, м? Неужели игрок? Игрок, который бросил мать с ребенком на руках». Впрочем, об этом Тоби могла поведать мать, и он поверил ей столь же искренне, как сейчас рассказывал.
Рэйчел

see I wanna move, but can't escape from you

Сонная, бледная, с синяками под глазами, взлохмаченные волосы, и тонкие руки, которыми она обхватила себя, словно в попытке удержать тот рушившийся привычный образ Каролины Уир, выпускающего редактора Подиума, безупречной женщины, идеальный от макушки до пят. Выжить в редакции одного из самых известных глянцев и при этом остаться самой собой невозможно, рано или поздно либо сотрудник полностью вникает во все тонкости, понимая, что его будут оценить со всех сторон, начиная от креативности и заканчивая внешним видом, или вылетает из стен офиса вместе со своим «хочу быть единственным и неповторимым». Мир моды всегда отличался особой жестокостью, требующей не просто плыть по течению, а не противиться ему. Оригинальность стала палкой на двух концах, этого требовал любой работодатель, и одновременно с этим ошибочно выкидывать сразу сотню идей, для начала не понимая, как изменчив бывает вкус и то, на что вчера молилась буквально каждая женщина, теперь же неактуально, устарело. Для Уир, что являлась последней инстанцией перед выходом выпуска в свет, не нужно было беспокоиться о том, что от нее будут ждать каких-то плодотворных выпадов, что в последствии повлияет на журнал только с самой лучшей стороны. Не ждали, а она пошла против принципов и могла откровенно запороть статью или фотографию, да даже саму обложку, когда другие могли утвердить все.
Дэвид

- Стэнли, мать твою, ты издеваешься? - мисс Уир в стенах редакции всегда слыла своим вздорным характером, наводя ужас на сотрудников не меньше арт-директора или Мориарти во времена ее правления, но она всегда умела контролировать это чувство, дыхательной ли практикой, голосом ли разума. Но сейчас она даже не пыталась остановиться. Пепел с кончика сигареты в дрожащих пальцах упал на голую коленку вместе с неистлевшим угольком, но Каролина даже не почувствовала боли. Изломанное аварией тело вдруг перестало существовать, оставляя только обнаженную,дрожащую ярость в каждой клеточке. Она не чувствовала даже усталости, только всепоглощающую, сжигающую ее до основания злость.
- Ты жалкий трус! - рычащий голос, что готов сорваться на плохо сдерживаемый крик.
- Один вышедший, заметь, вышедший, пусть и через задницу, выпуск, - она забыла о своем положении в обществе и возрасте и ругалась так, словно вернулась в свое студенческое прошлое, в котором вовсе не нужно было следовать законам мира моды, а о тебе все понимают по проколотой брови и потертой кожаной куртке, - и ты бежишь увольняться поджав хвост? Если бы я увольнялась после каждой своей неудачи, мое резюме занимало бы десять гребаных страниц. Стэнли, ты профессионал или стажер в отделе моды?
Каролина

Ирэн
посмотреть

Рауль
посмотреть

Эмили
посмотреть

Энтони
посмотреть

Мэттью
посмотреть

Анна
посмотреть

There was nothing in sight
But the memories left abandoned
There was nowhere to hide
The ashes fell like snow
And the ground caved in
Between where we were standing
And your voice was all I heard
That I get what I deserve

Linkin Park - New Divide

Мир слишком часто стал разваливаться на куски. Все, что дарило смысл жизни обесценилось, померкло.. оказалось фальшивкой. Даже смерть преподносит странные, не свойственные ей, сюрпризы. Горюя об умерших, люди готовы отдать все, радо того, чтобы еще раз поговорить с близким человеком. Готовы продать душу дьяволу дабы получить шанс сказать слова любви или узнать правду, погребенную под могильной плитой. Мария тоже мечтала. Десятки раз видела во сне Фаби. Там, по ту сторону реальности, они могли жить, смеяться, радоваться солнцу. Там нет место убийствам и боли. Теперь блондинка может с уверенностью сказать, что с желаниями нужно быть поосторожней. Они могут воплотиться в реальность, но, как и принято у сказочного джина во всем будет существенный подвох. Бетанкур почти десять лет положила на поиски убийцы старшей сестры. Не спала ночей. Превратилась в одержимую маньячку идущего по остывающему следу. Она хотела месте. Отравила ее все вокруг. Не жила., а существовала.. и ради чего? Все ложь! Наглая, чудовищная неправда.  Вот она – Фабиола. Не призрак, а живой человек из плоти и крови.  С такой легкостью обращается к ней, к Бену.. словно не было между ними мнимой смерти. Ее появление настолько шокировало Марию. Ирландка не смогла удивиться и порадоваться появлению Арчера. В голове не осталось места для возмущения тем, что мужчина явно следил за ней. Фаби заполонила собою все.
читать продолжение: «Есть только вечное "вчера"»

На этой недели твой пост самый лучший, но для меня все твои посты самые лучшие и самые шикарные. Я очень тобой горжусь и люблю. Ты меня никогда не перестаешь вдохновлять и так останется всегда. Обожаю твои посты, каждую твою строчку и вложенные в них эмоции. И не говори, что твои посты бред, это неправда! И я никогда в это не поверю! Сколько мы уже играем нашими персонажами, а мне все хочется и хочется строчить тебе посты, развивать нашу историю и страдать вместе с ними. Эх, судьба у них такая, наверное. За это я тебя еще больше люблю, что тебе не надоедает терпеть меня и Бена, хоть он и не заслуживает этого. Вот такой негодяй. Ну, а без этого у нас бы не получилось такой шикарно игры и я не перестаю восхищаться тем, что ты у меня есть, всегда поймешь и поддержишь, выслушаешь. Спасибо тебе за это! И еще за многое-многое другое. Если бы не ты, меня бы давно не было в мире ролевых. Надеюсь, что этот день еще долго не настанет, а мы все также будем играть Беном и Марией. Сколько уже? Кажется, скоро будет 4 года, а мы еще так много не наиграли. Как же время летит, ужас! Я по-настоящему рад, что нашел тебя или это ты меня нашла. Главное, что ты есть и не только в роли соигрока, но и моего самого лучшего друга. Я уже и не представляю, как это провести день без тебя, да и не хочу. И очень скучаю, когда тебя нет рядом, вот как сейчас. Эх, не умею я красиво писать, но хочу просто сказать тебе, что очень люблю тебя и с нетерпением жду каждого твоего поста. Не переставай меня удивлять и любить тоже можешь. Я разрешаю. Поздравляю с лучшим постом на этой неделе и пусть он будет очередным, но не последним. Пиши также шикарно, как и пишешь сейчас для меня. Люблю тебя.   
(с) Бенджамин

Оуэшен

Кевин

Джеймс

Шарлин

Мэд

Джейд

С самого начала единственная, неизменяемая стратегия – молчание. Просто держать в себе какие-то вопросы, держать комментарии, которые могут быть неуместны и, возможно, необъективны, так как родятся за долю секунды после определенных слов. Хватит уже рушить и быть Нероном, входя в историю в темных тонах; пришло время построить, но сначала просто помолчать.
Первая минута уже сносит своей открытостью и глупостью самого Криса. Осознавать в очередной раз, что накосячил именно он, хотя и имел шанс исправить все в самом начале – не сахар, как бы этот самый сахар Вардлоу и не употреблял. И если даже детские сказки, всем так полюбившиеся, говорят о том, что «обещание есть обещание, и его надо выполнять», то куда уже ста девяноста сантиметрам по имени Кристофер бежать? Его немота необходимая продолжается, как и попытка себя в руках держать, и не выдать, на сколько он себя скотиной чувствует.
Эта тема могла быть затронута на много раньше, как и вопросы могли быть отвечены. По сравнению с жизнью Кристофера, Нат правда был вынужден выживать. Да о чем может быть речь, если Вардлоу дом покинул по личной инициативе, с дипломом за спиной, с возможностью найти стабильный заработок и какой-то суммой, которая на ноги помогла встать. Его мытарства вообще и рядом не стояли с проблемами и способом выживания его парня, который в настоящий момент раскрывает душу, ворошит раны свои, ко всему прочему пальцами уже зажившие шрамы разрывает.
«не пиши THE END - мы придумаем HAPPY END» Кристофер

— Дамы и господа. — Его громкий и хриплый голос показался ему самому неприятным и черствым, как и должно говорить захватчику. Росси сделал глубокую, выдержанную паузу, замечая на себе сразу несколько десятков озадаченных пар глаз пассажиров. Он убрал из-за спины руку и продемонстрировал сжатый в ладони дистанционный пульт, ведущий дополнительным шнуром за отворот рукава итальянца. — Прошу всех оставаться на своих местах. Это захват. Любая попытка неподчинения нашим командам приведет к взрыву этого самолёта. — В сдавленной тишине заплакал младенец. С противоположной стороны, покидая бизнес класс вышел Шон. Его голос был звонким, но таким же неприятным, но в добавок – грубым и требовательным, в противовес вынужденному спокойствию Росси.
— Всем оставаться на своих местах! Никому не вставать! — В его руках мелькнул ствол. Среди команды была устная договоренность без должной необходимости не открывать огонь в салоне. Всем и каждому Росси популярно объяснил, к чему это может привести.
Двое других участников захвата, вскрывали кабину пилота, приставив к виску старшей стюардессы холодный глушитель пистолета. Она покорно постукивала в дверь лётчиков с дежурной просьбой открыть.
«Стокгольмский синдром» Матиас

Он хотел много путешествовать. Пить вино, танцевать под громкую музыку, ни о чем не беспокоиться. Детская мечта, которую Йон Луна протянул за собой через три десятка лет. Если в двадцать это можно было простить, так легко было понять влюбленного в мечту молодого человека, то сейчас на него лишь косились бы с недоверием. Непониманием. Танцевать в тридцать четыре? А еще ты чем-то занимаешься?.. Луна шел вперед по жизни, уверенно отмеряя километры асфальта разных стран. Но с каждым годом идти становилось все труднее, потому он решил осесть в Нью-Йорке. Выбрал самый простой путь из возможных, потому что испытывал на языке вкус отчаяния. Он жег нёбо, скрипел пылью на зубах. Что делает человек в подобной ситуации? Хватает вещи и прячется в песок.
В комнату вошла Оливия. Румяная и сияющая, она принялась ластиться к своему мужчине, поглядывая на Луну, мнение которого было для нее столь ценно. Но что мог он сказать? Ничего, кроме тайн, на языке не вертелось. А выдавать себя с потрохами - то еще удовольствие, ценителем которого Йон не был.
Ему нужно было успокоение. Гавань, где он найдет место для своих мыслей. Разложит их ровными рядами и отпустит все сомнения. Ему нужен был любовник, хороший знакомый и его крепкие руки. Поцелуи, от которых чувствуешь себя значимым.
«morning, keep the streets empty for us.» Йон

С укоризненным высокомерием подмигивали лампочками огромные величественные люстры со стеклянными подсветами, отлитыми по краям золотой тесьмой. Виноградными гроздями спускались по стенам обои, втекая в узкие плинтуса, прячась где-то в грязи и пыли. Даже тяжелые шторы прежде всегда серьезные и солидные сейчас нежно вальсировали вокруг обледенелых окон. И лишь пятидесятилетний хозяин «Квантума» обходившийся последние несколько лет без передышки недовольно собрал со столешницы пирожные крошки в свою опустевшую фарфоровую чашку (на ее ободке вырисовывалась кофейная пенка). Он поискал в нагрудном кармане жилетки платок, чтобы промокнуть губы, испачканные заварным кремом. Билли Стьюк чувствовал себя крайне неловко в обществе потенциального работника. Перебирая мысленно возможные темы для собеседования, продумывал их и сразу же откидывал за бессмысленность, так или иначе воображаемые вопросы затрагивали то, о чем уже беседовал с Марселем. Жирное лицо его вновь побагровело от смущения. Безрезультатно пытался отыскать помощь и у секретаря, чтобы воспользоваться спасательным кругом как поводом для недовольства или восхищения; молодая девушка с грустью смотрела в окно, в тайне мечтая поскорее выбраться с работы, но напрасно – минуты тянулись садистки медленно.
«о еде и прочих бесах.» Дуглас

Внутри что-то снова екает. Совсем некстати, еще часом раньше принял решение бросить встречи с Викой. Ну она мне была нужна для определенных потребностей, а раз у нас теперь все будет серьезно с Кариной, то нужно разорвать эти отношения. Как бы это не смотрелось со стороны, но я не из тех, кто пудрит головы сразу нескольким девчонкам. Не скажу, что решение бросить Вичку далось просто, и даже не из-за понимания, что она так просто с подобным фактом не смирится, но теперь, глядя на профиль Лизы мне приходится принять правду, что как-то дорого мне даются отношения с Кариной. Конечно, никто не требует от меня решений здесь и сейчас, но в лице влекущей меня непонятно чем Лизы мне абсолютно не хочется никаких грядущих близостей. И может это передернутое слово, проговоренное про себя, дает мне понимание, что с Лизой мы сейчас близки. Пусть она меня не замечает или усиленно делает вид, что ее интересует только болтовня профессора. Моя рука осторожно трогает ее прохладную ладонь, лежащую на бедре, и пальцы переплетаются, чтобы она не успела отдернуть руку. В ушах беснуется море и Земфира. И мне так хорошо в этот момент, что забываю обо всем. Есть только музыка, невинные, но отдающие чем-то острым, прикосновения и аромат волос, к которым я склоняюсь.
«а лето пахнет солнцем» Люк

Рефлексия и самоанализ, самоанализ и рефлексия. Психотерапевт должен осознавать свои сильные и слабые стороны, однако не впадать в состояние фрустрации, должен понимать свои ошибки, работать над ними, но не должен на них зацикливаться. Подобное положение вещей всегда казалось Салливану весьма неоднозначным. В глубокой юности, еще будучи студентом, он с трудом побеждал собственную самооценку и со скрипом отпускал неудачи вроде не идеально написанного теста или очередной девушки, что в лицо рассмеялась ему, когда узнала о его к ней чувствах, но с годами научился легче принимать неудачи, понимая, что это лишь еще один шаг на пути к успеху. Труднее было с неудачами на сеансах, когда клиенты закрывались, поворачивали назад и теряли тот крошечный прогресс. Мэтт долго учился не сомневаться в себе и осознавать, что неспешная и плавная работа с клиентом, в конечном итоге будет большим шагом вперед, несмотря даже на шажки назад, без которых невозможно никакое развитие. Но своей главной бедой Салливан считал все же поспешность выводов. Как, например, сейчас, когда он обрадовался, что мисс Хьюз решила продолжить с ним беседу, вернее начать ее, закрыл труд зануды Полсона и практически бросился на рабочее место, чтобы внимательно выслушать мисс Хьюз, но она... снова перестала говорить.
«Better to not know than to endure this silence» Мэттью

Все, что нас не убивает, делает большую ошибку

Лучшая игра недели

А вот лес, в который он свернул к вечеру, действительно казался ему гхыровым, как верно подметила Радея, отсылая его ко всем лешим, разве только здесь не то, что не водились эти славные безобидные создания, но еще и ощутимо попахивало нечистью. Впрочем, особого выбора для ночевки у Драгона не было - и не потому, что он не мог обойтись без привала, а за тем, что уже давно в его разуме тлела пара-тройка мыслей, которые необходимо было проверить. А раз уж теперь он остался наедине с самим собой, без необходимости лишний раз задумываться о безопасности своей спутницы, то мог выдавшееся время посвятить заклинаниям, покуда в его распоряжении все еще оставался чуть более, чем половинный резерв. Хотя весь этот день его мучили размышления насчет того, что, пообещав Ксандру оберегать Радею от несчастий, и прекрасно представляя, чем для молодой девушки могли окончиться прогулки в одиночестве по темным дорогам Белории, какими бы объезженными они ни казались, теперь же мужчина поступил невероятно эгоцентрично, предпочтя свой долг невредимости магички и избавившись от как будто бы навязанной ему обузы.
Рэй

Девушка уже готова была сплести поисковой клубок из нитей воспоминаний, да случайно налипшем на ее походную одежду волосе (ну или нескольких и не совсем случайно отрезанных на всякий случай волосков, как-то ночью, пока спал), но тут в темноте увидала такое, что и в ее русой шевелюре наверняка прибавилось седины. Из темноты бурелома, где-то в отдалении, на нее смотрела пара пылающих глаз, едва ли не возвышавшихся над ней, отчего вид той нежити, которой принадлежала такая страсть, автоматически попадал в категорию «особо опасен, сначала беги, потом думай». Рада была готова так и поступить, а Черемушка под ней закономерно попятилась назад, однако чудовище так просто отпускать своих жертв было не намерено, выходя вперед и могучей грудью раздвигая плотную стену придорожного кустарника. Поступь его была странной, тяжелой, немного неловкой, но оттого еще более устрашающей, и потому, стоило нечисти выйти на свет парящего возле головы девушки светлячка, как та испуганно взвизгнула, а после еще раз, но уже осмысленно:
- Драгон!
Медея

Chak De! India

Джиму было невыносимо жарко. Это ощущение не покидало его, с тех пор, как он сошел с трапа самолета.Даже кондиционер в автомобиле не спасал, хотя лобовое стекло вот-вот должно было покрыться инеем — Джим уверен, убавь он хоть на немного, тут же расплавится, растечется и останется на сиденье разноцветной лужицей.
Дежавю преследует его по пятам. Такое уже было, совсем недавно, он помнит. А еще надеется, что на этот раз получится гораздо быстрее. Он подготовился, заранее рассчитал маршрут, снял машину, взял охрану, распланировал, что будет делать, если Логан будет в невменяемом состоянии или откажется и упрется рогами.
Джиму не нравится здесь все: обувь кажется неудобной, дороги — непроходимыми, комары — лошади, люди — твари. И где-то на фоне желание вылить на голову канистру чистого спирта и поджечь, потому что ни одно мыло не способно стереть ощущение неправильности происходящего. По одну сторону забора богач в рубашке из золота, по другую — калека, не евший три дня. И все так близко, рядом, перемешивается в один сплошной сюрреалистический пейзаж.
Европа милосерднее. Она не мучает людей страданиями, те спрятаны, причесаны, социально приемлемы. Можно даже выйти на улицу без желания выколоть себе глаза. Контраст не бьет по сетчатке полным отсутствием полутонов.
Джеймс

Логан нашел одну доверчивую женщину, которая худо-бедно говорила по-английски. Он сказал, что он – великий мудрец. А потом заговорил на гэльском и сказал, что это мертвый язык. (Получайте, ирландцы). А потом духи сказали ему, что сегодня вечером будет дождь. (Спасибо, Google).  Этого хватило, чтобы засесть в заброшенном домике и начать принимать дары. В конце концов, запас денег не резиновый, работать не хочется, а жрать что-то нужно.
Это воодушевило, Уиттберг решил не мелочиться и нашел еще трех идиоток. И вот, он сидит в белых одеждах, в его домике чисто и пахнет благовониями (и чем-то еще?), а разум открыт к познанию Вселенной. Она благосклонна к Логану, и он не устает ее благодарить.
Логан слышит голос Джима и блаженно улыбается. Открывать глаза вовсе не обязательно. Он совсем не удивился. Это потрясающее место. Логан часто говорит здесь с мертвыми людьми. С Чарли Чаплином, с принцессой Дианой, с Джимом Мориарти. Они забегают иногда на чай. Уиттбергу никогда не бывает здесь одиноко.
Мимо Логана неторопливо проходит внушительных размеров паук. Кажется, он появился здесь задолго до великого мудреца. Впрочем, никто не в обиде. К пауку никто не лезет помимо его воли, пауков следует уважать. Особенно если ты находишься в Индии.
Шарлин

синдактилия души

Этот секс ничего для него не значит. Всего лишь способ снять напряжение, от которого сводит все мышцы. Аксель уверяет себя в этом, вслушиваясь в тяжелое, прерывистое дыхание и влажные шлепки кожи о кожу. Абсолютно ничего. Только обоюдное удовольствие, к которому так тянутся они оба. А то, как смотрит на него Вил, как загораются его глаза и краснеют щеки каждый раз, стоит оказаться чуть ближе, чем положено общепринятыми нормами этики, Аксель заметил уже давно. Он привык не обращать на нежные порывы своего секретаря внимания, списывая его увлечение на так и не прошедшее чувство благодарности и максимализм, присущий почти всем молодым людям. Впрочем, сам Аксель консерватором никогда не был, а догматы, навязанные современным обществом, презирал. И именно это авантюрное желание испробовать нечто совершенно новое, порочное заставило его разложить Вила на своем столе сразу после обеда, когда тот занес новый контракт на подпись. И нет ничего странного, что ему никто не сопротивлялся. Вил давно усвоил, что босс любит, когда ему беспрекословно подчиняются.
В кабинете становится так невозможно жарко, что нестерпимо хочется содрать с себя кожу. И Аксель чувствует, как напрягаются под ним, как задыхаются, давясь беспомощными стонами.
Оушен

Более-менее приведя себя в порядок, Вил прикрывает за собой дверь кабинета и первым делом уходит в уборную. Умыться не мешает, чтобы согнать лихорадочную краску со щек и масляный блеск из глаз. Холодная вода в этом плане куда более действенный отрезвитель, чем все мысленные оплеухи, после нее он хотя бы чувствует себя человеком. Еще три минуты тратит на сигарету, не стесняясь курить прямо в открытое окно и только потом направляется в небольшой закуток кухоньки, включает кофе-машину, жадно пьет из бутылки с водой, пока аппарат жужжит, занятой работой.
И все-таки, от него просто воняет сексом - одежда успела насквозь пропитаться этим запахом. Фонтейн принюхивается к воротничку рубашки, морщится, задев пальцами след от зубов Акселя. Не мог не наследить, зараза. Приходится застегнуться на все пуговицы, чтобы никто не заметил, и даже немного злоупотребить одеколоном (благо, его аромат не такой резкий, как мог бы быть), чтобы перебить запах чужого тела, ни к месту и не ко времени тревожащему нос. Он даже окно в приемной раскрыл, впуская промозглый зимний ветер. Запустил, ушедший в спящий режим, компьютер и отправил в печать документ.
Юджин

.я прошу тебя, просто будь

Есть такие люди, которых не хочешь ни с кем делить. Есть такие моменты, о которых не хочешь никому рассказывать. Есть такие сердца, из-за которых начинаешь чувствовать свое собственное сердцебиение. Я не могу вернуться в прошлое и вспомнить о том, как я вообще жила без тебя. Как я могла просыпаться рано утром, идти на работу, вечером забирать из садика Эдвина, а после садиться ужинать с другим мужчиной, который.. нет, он не был плохим, но ведь он не был тобой. Как многое меняется, когда рядом оказывается "тот самый" человек. На многое открываются глаза и даже свет становится более ярким и насыщенным, а дождливая погода больше не кажется отвратительной и мерзкой - везде и во всем видется лишь самое хорошее, потому что это хорошее - находится внутри меня. Ты вложил это в меня и мне хочется и дальше чувствовать себя счастливой. Неважно, кто еще будет рядом. Сколько людей войдут в наши жизни и уйдут из нее, лишь ты мне нужен для того, чтобы быть счастливой. Лишь однажды мой отец сказал мне, что моя мать слишком сильно хотела подарить ему ребенка, сделать его счастливым, что это и стоило ей собственной жизни. Он всегда говорил, что с каждым годом я становлюсь все более похожей на нее, что характером, что внешне, и с каждым годом, как бы это парадоксально не было, но он отдалялся от меня все сильнее и сильнее, пока я не взвыла от этого и не сбежала на другой континент.
Рене

Иногда очень сложно вовремя понять, что ты нашел того самого человека, с которым хотелось бы не расставаться и на короткие секунды. Ведь когда его нет рядом, ты начинаешь задыхаться. От невыносимой тоски. От боли, которая идет откуда-то изнутри. Возможно из самого сердца. Возможно, болит именно душа, которая вдруг обрела свою часть в ком-то другом и наконец-то, стала целой. Полноценной. Иногда так сложно понять, что рядом с тобой именно тот самый человек, в котором если и растворяешься, то без остатка. Без единой крупицы на дне. Но если ты понимаешь, то осознаешь и то, с какой силой в груди начинает колотиться сердце. Принимаешь начинающуюся зависимость от человека и учишься делать свое счастье немного тише, чтобы не кричать о нем на весь мир. Каждому прохожему. Каждому случайному встречному. Я все еще не слишком уверен в том, что я именно тот самый человек, который действительно может сделать тебя счастливой. Настолько, насколько ты заслуживаешь этого самого счастья. Но я уверен до последнего удара своего сердца в том, что именно ты та самая, без которой в ударах, которые издаются из моей груди, нет и малого смысла. Я уверен лишь в том, что без тебя вся моя жизнь вновь растеряет рамки реальности. Она вновь растратит хоть малый смысл. Хоть какие-то причины для того, чтобы я продолжал двигаться вперед.
Леннарт

Дождь не может быть вечным

Этот сентябрьский вечер мало чем отличался от предыдущих. Нина доделала все анализы, расставила все реактивы по местам, дописала отчеты и, наконец, встала из-за стола. Часы предательски показывали, что после официального окончания рабочего дня женщина задержалась больше, чем на час. Домой, в наполненную гулкой пустотой коробку из четырех стен, идти не хотелось. Выключив свет в своем кабинете, Нина еще раз проверила порядок во всех подвластных ей помещениях, забрала жакет и сумку со стула, набросила на шею легкий шарф и пошла к выходу. У дверей она мельком взглянула в зеркало, поморщившись от вида бессонных синяков под глазами, поправила губную помаду и отправилась дальше. Каблуки глухо зацокали по пустому темному коридору. За год с лишним Нина так хорошо изучила это место, что уже не нуждалась в освещении, чтобы пройти по нему до выхода.
   Попрощавшись с охранником на выходе, женщина вышла на улицу. Несмотря на поздний час город еще и не думал засыпать. Шуршали об асфальт колеса машин, откуда-то доносились веселые голоса, совсем издалека – тревожный вой сирен. Прохладный сентябрьский воздух пах влагой. Подняв голову, Нина посмотрела на небо. Несмотря на опустившуюся на Нью-Йорк темноту, звезд не было видно. Их скрывали от глаз мрачные свинцовые тучи. Значит, ночью будет дождь.
Нина

Небольшие лужицы под ногами быстро превращались в моря и океаны, ручьями перетекали мощёные дорожки парка. Несколько поворотов, несколько совсем безлюдных аллей, горстка редеющих прохожих с мокрыми, словно от слёз, лицами. Девушка под светом фонаря без зонта, без капюшона. Мужчина засмотрелся на необычное зрелище и незаметно для себя наступил в глубокую лужу. Холодная вода тут же потекла в кроссовок, постепенно теплея, но Карл не обратил на это внимание. Он засунул озябшие руки в карманы куртки и остановился, поравнявшись с девушкой. Секунду он разглядывал её молча, удивляясь, насколько он вообще был способен на удивление, тому, что видел. Карл не любил выдумывать за людей, почему они себя ведут каким-то образом, как попали туда, где находятся, о чём думают, но сейчас вид девушки просто требовал как-то объяснить, почему она одна вечером мокнет под дождём. Тем более, что выражения её лица показалось мужчине грустным.
– Не замёрзните? Льёт как из ведра и, похоже, только к утру закончит.
Ничего не значащая реплика ничем не примечательного прохожего. Может быть, так иногда маньяки знакомятся со своими жертвами. Нет, Карл не похож на маньяка, так ему, во всяком случае, показалось.
Карл

Мэдисон
посмотреть

Вероника
посмотреть

Дейна
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Рипли
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Если есть цена, которой можно покрыть все свои грехи, Филип заплатит её, не раздумывая. Возможно, такой ценой является его смерть, когда он сам, как источник бед черноглазой вороны, исчезнет, освободив её от гнёта и счастья самого его присутствия. Когда-нибудь, обязательно. Но пока он жив, он сам будет решать, как стереть черные краски с того холста, что он пытается назвать жизнью. А если и не стереть, то нарисовать на этой черноте что-то яркое. Должно получится. И непременно получится.
Например, чем не звезды в темноте – яркие игрушки, которых уже больше, чем достаточно, но «он же хочет, Мора». Взглядом, красноречивым, а может, немного молящим. «Дай мне, пожалуйста, дай мне возможность быть хорошим волшебником». Тележка, в которую половину занимает плюшевая-и-сотая-по-счету собака, краски и деревянная железная дорога. А ещё глобус, да и какая разница, что пользоваться Матиас им не будет. Можно стереть растворителем все эти чертовы континенты, и он нарисует свой мир сам отпечатками ладошек.
Ворох пакетов, что едва ли помещаются в багажник. Стоит уже давно купить другую машину, да. Фиолетовый зверь пристегивается по соседству с детским креслом. Привычный маршрут до дома сменяется поворотом в семейный ресторан. Потому что дома нам тошно, Мора. Да и к тому же, а, к черту это «тому же…»
читать продолжение: «нарисованное море - глубоко до дна»

Привет.
Мы снова здесь, представляешь?
Смотрю в твой профиль и понимаю, что уже в третий раз в этом образе я пишу тебе речь.
Ты помнишь, с чего все начиналось? И у них, и у нас. Помнишь ту случайность, что привела тебя ко мне по заявке? Я до сих пор не знаю, что в моей тогда еще совсем другой, слабой, странной, лишенной какой-либо идеи и внятности заявке привлекло тебя, но я безумно благодарна богам ролевого мира, что свели нас вместе и сейчас я, в третий раз, пишу речь для Ришара.
Я сейчас сижу и читаю два твоих предыдущих лучших поста и вдруг понимаю, что каждый из них — переломный, несущий огромное значение для истории наших персонажей. Помнишь утро после окровавленных простыней? Помнишь, как белоснежная рубашка впитывала алую, липкую кровь? Это было самое начало, мы тогда поклялись на крови в неверности друг другу.
А помнишь второй? Он тоже был полон крови, и снова твоей, на которой ты клялся уже в верности памяти Моры и Матиаса, чтобы ни случилось.
И вот сейчас, в этом посте, уже нет настоящей крови, но Ришар все равно клянется на ней, на сей раз сделать все, чтобы сделать счастливыми двоих, нет, уже троих самых важных для него людей.
Эти двое крепко спаяны, сплавлены не озвученными обетами на собственной крови, перед лицом смерти, и это — нерушимый союз, сколько бы ошибок они не совершили. Это потрясающая пара и без тебя ее бы не получилось, и я благодарна судьбе, что могу еще раз сказать тебе спасибо за все. За то, что ты меня вдохновляешь и помогаешь двигаться вперед, за то, сколько всего мы вместе прошли и сколько портвейна выпили за разговорами и бессчетными сигаретами.
А еще я, наконец, могу тебе отвесить прилюдного пинка за то, что тебе не нравятся твои посты. Мы же сейчас оба понимаем, как это нелепо звучит в данной ситуации, да? Ведь у тебя совершенно особенный стиль, цепляющий с первого слова поста и не отпускающий до самого его конца. Твои рваные предложения, тесно сплетенные действия и мысли персонажа, выбивают воздух из моей груди. Ты каждым постом раздираешь себя, залезаешь в самые далекие, самые страшные закоулки подсознания персонажа, выворачиваешь его насквозь и выворачиваешь тем самым и меня, и каждого, кто этот пост читает. Ты — просто уникален. И я безумно тебя люблю.
Я знаю, что сейчас реал все сильнее глотает не только нас, но и все наше вдохновение, забирает все наши силы, но я верю, что мы — справимся и напишем эту историю так, чтобы персонажи будут спаяны еще крепче. Ведь мы можем брать пример с них, наших персонажей, которые находят в себе силы жить несмотря ни на что и вопреки всему. И мы найдем в себе силы и станем, наконец, счастливыми безоговорочно, как скоро станут и они. Ведь правда?
Родной, ты себе не представляешь, как я тобой горжусь! И буду гордиться всегда.
Я не устану повторять, как благодарна судьбе, которая нас свела, подарив мне такого чудесного человека. Или все-таки здесь постарался ты?
Поздравляю, родной! Сегодня и всю неделю лавры лучшего игрока — твои. А я просто еще раз скажу, как сильно тебя люблю.
Твоя рано повзрослевшая девочка.   
(с) МОРА

Кевин

Маргарет

Рик

Зеро

Адам

Брайан

Еще один сон. Кажется, я начинаю сходить с ума. Помнится, когда я из-за неудачных отношений отправила вам картинку с надписью «Через съехавшую крышу, лучше видны звезды», вы сказали, «если бы ты влюбилась в меня, то тогда можно было бы сказать, что крыша съехала». А теперь, что вы скажете? Значит ли это, что у меня действительно поехала крыша? Можно на «ты»? Вы не обидитесь? Один раз…
Кто же знал, что все так обернется? Ведь мы никогда не были близки. Ты относился ко мне, так же как относился к другим, учтиво, вежливо и все. Когда все поменялось? Я не знаю, я не помню. Просто однажды я поймала себя на мысли, что очень хочу прижаться к тебе… но это неправильно, так нельзя…
Так много вопросов накопилось у меня. Скажи, думаешь ли ты обо мне, когда меня нет рядом? Ждешь ли нашей встречи, так же сильно, как жду его я? Ревнуешь ли ты меня, начинается ли твое сердце биться быстрее от страха, когда видишь, что я пишу кому то? Боишься ли ты потерять меня...
«dream catcher» Мелисса

Когда Джереми только приехал в Нью-Йорк, в музей Армстронга он ходил как к себе домой. Ему нравилась атмосфера этого места, нравился скрипучий голос экскурсовода и нравились фотографии на стенах, который каждый раз раскрывались по-новому. К тому же, там проигрывали любимые молодым человеком бессмертные песни со старых виниловых пластинок, одна из которых ушла в руки Скарлетт. Джеру было не жалко отдать свой трофей девушке, даже если бы ничего не вышло. Все же она успела занять определенное место в его голове, а это дорогого стоит. Большую роль сыграл контраст между Скарлетт и Шайлин. И с каждым днем он находил все больше отличий, убеждаясь раз за разом, что его вкусы весьма специфичны, и чем труднее достигнуть цели, тем более желанно её достижение. Удивительно, но в этом случае целью была сама девушка, а не галочка напротив пункта «добиться её расположения», после которого в шаблонных списках идут «затащить в постель» и «цель достигнута, теперь избавься от нее».
Скрыть в экскурсионной группе двухметрового парня – задача не из легких, но с ней Джереми справился. Другая одежда, шапка, темные очки, немного сутулости, накладные усы и бакенбарды, и вот уже перед вами другой человек.
«Секрет свободы - это библиотека» Джереми

- Мам, - Элиас не удержался, не смог закрыть в массивном ящике сознания свои мысли. Проведя несколько часов под моросящим дождем, окончательно промокнув и начав вздрагивать от мерзкого холодка, бегущего по спине, он вернулся домой. Снимая с себя потемневшую от влаги толстовку, Хьюстон прошел в гостиную, где его мать сидела на светлом диване с какой-то толстой с многочисленными страницами книгой, а фоном служил работающий на минимальной громкости телевизор. Глупая привычка, которую никогда он не мог понять. Женщина оторвала взгляд от книги и подняла его на младшего сына. – Я всё никак не могу понять… Почему вы не отговорили Роба? Почему он поехал в горы кататься на лыжах, когда делать этого совершенно не умеет? – раздраженно от собственных слов сжимал сильнее серую ткань толстовки в руках, наверное, в каком-то импульсивном желании разорвать ее на части. – Даже я знаю об этом. Даже я бы отговорил. – боль подступала к горлу удушливым тошнотворным комом, а из него вот-вот должны были начать расти мерзкие, склизкие клешни-щупальца, обвивающие шею и сжимающие ее, преследуя одну лишь цель – задушить, умертвить. Женщина еще несколько мгновений невидящим взглядом смотрела на сына, а тот уже видел, как ее глаза наполняются слезами. И она заплакала. Плакала, плакала, плакала. Срываясь тяжелое дыхание от нехватки воздуха в легких. Элиас сглотнул, пытаясь согнать этот ком в горле вниз, но не получилось. 
«Houston, we have a problem» Элиас

Его широкая улыбка пугает людей. За маской барской лени и вальяжности проглядывает хищник.
Поэтому он улыбается только краем губ. Отработано.
Утопая в кресле напротив портрета он позволяет себе разглагольствовать. Может даже сболтнуть лишнего, если пара глотков все же развяжут язык. Эта горничная может сгинуть в недрах сточных вод, как и десяток ее предшественниц. Он не привязан к этому месту, вскоре покинет его в каюте "люкс" корабля, отплывающего с городской пристани, о чем свидетельствуют билеты в ящике комода, на которые наткнулся накануне любопытствующий взор женщины с метелкой. От того она позволяет себе задавать вопросы необычному постояльцу, который несмотря на харизму и богатство проводит все дни во тьме съемного номера в одиночестве. К нему никогда не приходят друзья или подруги, не бывает даже шлюх и ростовщиков.
Он читает ее мысли, проступающие на лице перед уходом так явно, как иные письма, написанные черными чернилами. И отмечает, что сегодня она умрет в своей постели. Это его дар ей, она всегда была расторопной.
Опускается на пол, доливает себе виски в стакан почти до края и смакует, рассматривая выражение глаз напротив.

«Galatea» Адриан

- Это Джейд - моя малышка, - не отрывая взгляда от кодлы, кивнул парень на девушку, после чего все-таки выпрямился, порешив, что уже достаточно перепугал этих отморозков, к тому же ничего против них он покуда и не имел, они уже пару лет мирно сосуществовали на общей территории. - Кто тронет, - он обвел лезвием ножа вкруг компании, убедившись, что слышат его хорошо и все. - Будет мочиться, сука, в пакет, - и плевком поставив точку в своем монологе, Мэд обнял Джей за плечи и повел ее к себе, под крышу трейлера, уже не оборачиваясь на свист и окрики своих корешей, решить вопросы с которыми он может и на утро, и уж тем более - не сейчас, когда ему нужно было припрятать свое бесценное сокровище, вновь приобретенное, которое теперь Берк уже ни за что не упустит, даже если придется отстреливаться от копов, пришедших по его душу. Даже если Джейд вернулась к нему, чтобы просто по-человечески попрощаться.
И только за закрытой дверью, что мужчина "надежно" подпер тремя ящиками пива, он вопросительно глянул на девицу, не понимая вот прямо сейчас как ему на что нужно реагировать, но после бросил это гиблое дело и просто зажал ее в своих объятиях так сильно, что Джей застонала и уперлась ладошками ему в грудь, где до сих пор впивался в ребра пистолет - единственное, что предпочел Мэдок отложить в сторону, прежде чем пригвоздил барышню к стене без малейшего права на обжалование своей любви, шанс для которой ему был выдан едва ли не авансом.
«Чужого мне не надо, но свое я возьму, чье бы оно не было» Мэд

Глубокое провинциальное происхождение Джека бросалось в глаза сразу же, стоило ему выехать на своём пикапе на любое авеню хоть вдоль, хоть поперёк Манхэттена. Иногда он любил этим самую малость бравировать, чисто для интереса, выводя чистеньких и опрятных манагеров среднего звена, оказавшихся на своих чистеньких и опрятных машинках рядом на перекрёстке. Не то, чтобы Эйвери вообще было до них хоть какое-то дело, да и последний стетсон валялся где-то дома, периодически кочуя на заднее сидение автомобиля и совсем уж редко на голову, когда на ипподроме требовалось выпендриться перед каким-нибудь залётным денежным мешком. Однако сам его вид, выражение лица или манера держать голову как будто бы предполагала наличие бычьих рогов на переднем бампере и кусок жевательного табака вместо ригли. Пёстрый Нью-Йорк вмещал в себя такое количество ширпотреба, что место находилось всем, однако провинция в Джеке отвоёвывала себе достаточно пространства, чтобы создавалось ошибочное впечатление, будто он приехал только вчера. На протяжный южный говор с неистребимым акцентом, узнаваемым практически всегда, Эйвери ловил себе подружек в барах, где на дальней от входа стены в обязательном порядке висел дартс, а чуть поближе к середине кучковались бильярдные столы, и не хватало только голого Шварценеггера, требующего одежду и мотоцикл, для полного набора клише, не трепетно любимых Джеком и не особо уважаемых, однако простых, как монетка в два цента. 
«recognized you at once» Рипли

Есть только вечное "вчера"

Лучшая игра недели

Прогнать Бена стало самоцелью. Ранее у нее не хватало духу указать любимому монстру на дверь. Он, всегда только он мог распоряжаться, когда оставаться или уходить. Он играл судьбой Марии, гнал прочь или удерживал силой. Он решил расстаться.. Под занавес жизнь решила сыграть с ирландкой злую шутку, поменяв их ролями. Мария вынуждена отдалить мужчину от себя любыми средствами, пока он не понял, что случилось не поправимое.  Она слишком хорошо помнила ужаснейшие пять дней зимы, когда Бенджамин лежал на смятых простынях, бледный осунувшийся, с огромными синяками под глазами. Он медленно угасал, а Ри ничегошеньки не могла изменить. Она убедила себя, что сможет удержать смерть на расстоянии. Тщетно. Отчаяние, ни с чем не сравнимый ужас видеть, как умирает любимый человек..
Бен сильный. Зверь внутри поможет ему преодолеть все. Погибни ирландка от руки МакЛина, он бы утопил банду в крови и, может быть, в этом нашел успокоение.
Мария

Он просто верил ей, в любой ситуации, когда во второй раз вышел из тюрьмы и понял, что не она была истинной предательницей. До сих пор верил, и будет верить всегда. В нее. В когда-то несуществующих «них». В злую игру судьбы, которая так любила смешивать карты и ставить подножки. Бен падал, но опять поднимался и шел вперед, потому что знал, что в конце пути его обязательно будет ждать она. Верил в то, что в жизни монстра тоже есть лучик света, делающий его лучше, терпеливей, добрее. Даже если эта несущественная перемена продлится не дольше чем один мимолетный взгляд в глаза. Его светом была и остается Мария. Он не научится делиться тем, что чувствует, не станет другим… тем прежним парнем, которого она полюбила, с которым не стыдно пройтись по улице среди сотни прохожих, без страха, что на запястьях опять защелкнутся наручники… это все не важно, если рядом есть она и принимает его таким, каким он стал теперь.
Он верит. Почему не верит она? Зачем гонит прочь?
Бенджамин

I'm in love with a killer (c)

На собственное тело действительно злился. Так его оно еще не предавало. И эта невозможность совершать даже самые простые действия без того, чтобы после полностью не лишиться сил злило неимоверно. Так же, как злила боль, что сейчас напомнила о себе, когда растревожили рану.
Впрочем, как и сказала Мириам, уже действительно было не больно. Или не так больно, чтобы можно было не обращать на это внимание. И если раньше в плечо и шею Адам утыкался в бессознательном поиске защиты от не особенно-то приятных ощущений, то после того, как он осознал, что буквально вжимается лицом в нежную шею, почувствовал губами чужое тепло и травяной запах, мысли переметнулись. Точнее – и вовсе вымелись из головы. И губы кожи коснулись полуосознанно. И еще раз. И снова. Хотел это сделать, с этим не поспоришь. И мог. Потому и сделал, наверное. Но над собственными действиями сейчас не задумывался. Пока Мириам его не осадила.
Рик

Прав был охотник… Сам не знал, насколько прав. Не обошлось без Мириам его путешествие в страну грёз. Опоила настоем сонным, чтобы не прыгал туда-сюда по всему дому, а рану свою заживлял, как велено. Заодно и расквиталась за слова резкие, а то взял моду – лекаря не слушаться да женщину голосом осаживать. Не привыкла ведьма к такому, равно как и к проявлениям полузабытых «нежностей». Позади осталось время, когда сама могла сидеть вот так, уткнувшись носом в отцовскую ямочку между ключицами, и вдыхать его запах, едва касаясь невесомыми дочерними поцелуями, невинными и не совсем одновременно. И этот, вишь, так же тянется, тревожа и волнуя до дрожи, которую Мириам сама от себя еще скрывала даже. Не прикасались к ней мужчины так. Не позволяла раньше. А охотнику – пришлому да чужому – позволила. Не иначе, чуяла что-то подспудно. Родственное. Созвучное.
- Тоже сирота, значит, - отозвалась на слова об отце Георге и понимающе кивнула.
Лианна

la vie en rose

Солнечные лучи иногда пробиваются сквозь пелену грязно-серых облаков, небо изредка проступает сквозь них голубизной, а под ногами пружинит  сочная, зеленая трава. Я иду по ней неизмеримо долго, блуждаю по лабиринтам четких линий рядов и порядковых номеров, чтобы, наконец, опуститься рядом с тобой, поставить нашу старую корзинку для пикников, в которой лежат твои любимые сандвичи и виски, который ты мне так редко позволяла пить. Наконец, я готов.
Здравствуй, родная моя!
Я принес тебе твои любимые цветы.  Ты никогда не любила розы или орхидеи - они казались тебе вычурными и помпезными. Ты запрещала мне обрывать клумбы, когда мы в юности гуляли ночами, ты ругала меня за цветы, которые я тебе приносил. Но ты всегда любила желтые тюльпаны. Не помню, как я смог это понять. Они осыпались уже через пару дней на пол нашей кухни, но ты все равно принимала только их. Сейчас я принес тебе целый букет.
Джо

Сегодня удивительно прохладно в нашем городе, в нашем районе. Мне даже приходится накидывать на плечи тяжелый палантин, чтобы не била дрожь от сырого ветра, от стремительно летящих облаков. От чувства потери и пустоты.
Я смотрю на ровные ряды могил, тяжело вздыхаю. Здесь расчерчено все так же, как в наших кварталах. В тех, в которых терялись подростками, переехав сюда из разных концов города. Возможно, мне подарила ее судьба, а я упустила свой шанс. Возможно, это было мое проклятие. Но сегодня я здесь.
Я принесла ей любимое вино. Белое и сухое, как ее пальцы, которые так и не тронула старость. Может, чуть сильнее стали выступать вены. Чуть суше стала кожа. Но когда я в последний раз держала их в своих иссохших уже ладонях, мне все казалось, что ей все так же двадцать лет. И не было в ее жизни всего того, от чего залегли на лбу тяжелые, хмурые морщины печали.
Джэнни

Давай не любить друг друга ГРОМКО!

Поговорим об умном. Об философском. О вечном. О том, что сопровождает нас на протяжение всей жизни. О такой вещи которая идет рука об руку с человеком. Одни называют ее удачей. Другие судьбой. Но эта спутница неразрывна связана с каждым из нас. Так вот. В этот момент я возненавидел свою удачу. Какого черта? Я всегда был любимчиком судьбы. Ее баловнем. Тем, кто выходит сухим из воды даже из самых. Повторюсь для особо одаренных. Самых неприятных ситуаций. Я всегда мог выйти сухим. Потому что в этом был весь я. Улыбка. Шутка. Жесты. Все это помогало мне. Или же мне помогала она. Госпожа удача. Нет. Богиня удача. Но сейчас она на меня обозлилась. Хотя правильнее сказать намного раньше. Черт ее пойми за что. Но мне вдруг перестало везти. Хрен пойми почему. Но именно в тот момент, когда я перебрался в штаты. Финиш. Клиника. Все пошло по наклонной вниз. А это знаете ли обидно. Когда ты всю жизнь карабкаешься вверх и только вверх. Даже падения в итоге превозносят тебя выше. А тут бац. Упал.
Джейсон

Ева всегда считала глупостью все эти встречи как в кино или на страницах книг, реальность всегда была иной, не такой приукрашенной. Книги и фильмы были своего рода отвлечением от быта, разукрашивали его серость яркими красками. Бедная Ли, зажатая ближе к окну подсевшим к ней парнем, все еще ничего не понимала, а потому не сводила своего недовольного взгляда с Евы, которая чуть больше обычного молчала. Когда Джейсон сел напротив нее, внутри все сжалось, а затем резко перевернулось, чтобы увеличить дистанцию между ними собой, Ева спешно откинулась на спинку кожаного дивана на котором сидела. Теперь на нее смотрели три пары глаз, правда глаза парня, у которого явно были проблемы с весом то и дело метались от телесных форм Ли, на Джйсона, а затем на Еву, но все это было так же хаотично, как и мысли Евы о том, чем она провинилась, что нити их судеб с Мориарти вновь переплелись. Друзья Джейсона, сколько помнила о своих отношениях с Мориарти Ева, никогда ей не нравились.
Ева

Дождь не может быть вечным

В первые мгновения Нина ощутила себя растерянной: не в её духе знакомиться с людьми на улицах, особенно по ночам. Она и не заметила, как мягко опустившиеся на город сумерки сгустились и превратились в полноправный вечер. Но сегодня все пошло по наклонной, так что было бесполезно уже пытаться заставить течение обыденности вернуться в свою колею. Скорее, лучше было позволить ему нести себя туда, куда ему вздумается. Вдруг выйдет что-то интересное?
  - Нет? - с едва заметной вопросительной интонацией сказала Нина. Скорее утверждение, хотя и не вполне уверенное. Слова незнакомца заставили женщину улыбнуться. Это было так странно: два человека, которые никого не ждали, вдруг пересеклись в одной точке пространства и замерли в ней. - Я думала, только я люблю бродить по парку без конкретной цели, - Нина как-то неловко пожала плечами.
Нина

– Как видите, вы не одна такая, – ответил Карл на вопрос девушки. – По-моему, этот парк просто создан для того, чтобы бродить по нему без цели.
Похоже, их разговор не слишком набирал обороты. Хотя Блумбергу даже те немногие произнесённые предложения показались оживлённой беседой, учитывая те, обстоятельства, при которых всё это происходило. Он бы совсем не удивился, и даже бы не расстроился, если бы девушка, бросив короткое «я спешу», ушла бы восвояси. Далеко каждый человек может быть рад поболтать с незнакомцем.
– Знаете, мне кажется, я понимаю вашу любовь к фонарям, – Карл искренне улыбнулся, демонстрируя, что он шутит. – Мне они представляются весьма привлекательными в такую холодную погоду. Точнее, не они, а свет, что они распространяют. Как будто он может согреть, хотя и не греет в прямом смысле.
Карл

Мэдисон
посмотреть

Амелия
посмотреть

Вероника
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Дэвид
посмотреть

Джиневра
посмотреть

Это наша с ним игра в "поломанный телефон".  Он кричит: я ревную! А в ответ - да-да, но за сквернословие я тебя накажу.  Говорю ему, нет повода, но он ярится и записывает меня едва ли не в любовники другому парню. Не слушаем друг друга, опуская важные мелочи из слов и интонаций. Кипим оба. Он от жгучей, новой для себя ревности, а я от холодного раздражения, и тут можно ожидать чего угодно. Да и я готовился к продолжению скандала, ждал что Эш попробует затеять драку, но все меняется одним росчерком улыбки на его губах,  прижимающихся к моим.
Он всегда так близко, что мне стоит дичайших усилий сохранять дистанцию вытянутой руки в наших запутанных отношениях. Однако в самые пиковые моменты и он, и я тоже, стремимся ее преодолеть. Маленькая победоносная война. Блицкриг. Но выигрываем от этого оба, по крайней мере не бывало иначе. Когда ссора обрывается поцелуем, трудно думать о чем-то еще, кроме этих мягких и настойчивых губ. Все внимание переключается на них, я овладеваю ими жадно, будто пытаясь таким образом доказать, что ревность Эша не имеет под собой никакого основания. Я люблю его одного, но кажется, он не совсем в этом уверен, а я не знаю, как еще донести до него эту простую истину. Потому и целую так, что сам начинаю задыхаться. Жадными руками прижимаю его к себе ближе, ощупываю спину, глажу забравшись ладонями под майку.
читать продолжение: «работа не волк, работа - тюлень любви»

Люблю писать похвальные оды своим соигрокам, ты как будто тоже становишься частью той истории, где все кричат, хлопают, и кто-то такой, утирая слезы счастья с носа: «сэнкью мазер, сэнкью фазер, сэнкью ол оф ю фор май Оскар». Даже гордость берет, ну а что касается нашего случая, то писать для тебя вдвойне приятно. Догадаешься почему, дам шоколадку.
Ладно, все это лирика и небольшое сентиментальное отступление, потому что я не знал с чего начать, но должен в первую очередь признаться, что чертовски рад за тебя. И как бы банально это ни звучало, но ты заслужил, правда ведь, да и вообще для меня каждый твой пост — лучший. А то, что ты охреннено пишешь, было понятно с самых первых строчек, ну или букв, кому как нравится. Читать тебя легко, интересно и всегда после остается легкое, сладковатое послевкусие, потому что очень хочется скорее увидеть продолжение. Но с этим сложнее, потому что я «перпетуум тормозе», и вечно опаздываю с ответами, прости.
Но мне безумно нравится наша история, потому что я давно мечтал сыграть нечто подобное (а мое «давно» — это года два-три так точно), и вдруг такой шанс, грех было не воспользоваться, но теперь я ужасно доволен тем, что забрал заявку себе. Моя прелессссть.
А еще я люблю Юджина, клевый парень же, и иногда становится даже жалко его — мучается, бедняга, со своим малолетним истеричкой. Но у меня довольно оптимистичный прогноз насчет их будущего, даже дети и внуки в планах, скажу сразу.
И знаешь, если бы не ты и не наша игра, то я бы бросил писать совсем, наверное. Сослался бы на работу, отсутствие вдохновения, да и в целом желания что-то делать (это я так завуалированно называю лень хд). Но правда в том, что мое вдохновение — это ты и твои посты, ну а еще и меткие пинки в сторону написания ответа, за что надо сказать отдельное спасибо. И даже если я долго молчу, потерявшись где-то в дебрях своего реала, это совсем не значит, что я не думаю о тебе и о нашей истории. Меня она всегда будет притягивать, так же как и ты, и настойчивое желание играть вместе.
И, наконец, спасибо за то, что терпишь мое постоянное нытье о том, как все лень. Терпишь и преданно ждешь, пока я надаю себе мысленных лещей и начну писать ответы. Пожалуй, как раз сейчас и пойду займусь этим.   
(с) Оушен

Дейна

Энджел

Зеро

Кевин

Элвис

Нина

Итальянец смотрел на каждого пассажира, застывшего в своем кресле с особой, холодной пристальностью, не упускал из вида никого и всегда держал на виду свой самый весомый аргумент – незамысловатый, маленький пульт дистанционного управления, легко помещающийся в мужской ладони. Тонкий провод, идущий от него, нырял под рукав тёмного, монотонного пиджака. А под пиджаком аккуратная разгрузка содержала в себе достаточно грамм пластида, чтобы бахнуть эту птичку над океаном и превратить её в пыль. В пыль, которая подобно праху развеется над безмолвными водами Атлантики. Шаг седого не по годам мужчины замедлился подле трёх крайних кресел, ближайших к хвосту. Росси сбавил темп и без того ленивой ходьбы и остановился в трёх шагах от рослого мужчины в спортивной куртке. Он с самого начала показался итальянцу через чур напряженным, и в нём читалась знакомая хватка и опыт. С маршалами, в силу своей профессии, господин Росси успел пообщаться достаточно. К тому же, он обладал приличным количеством знаний о технике работы этих людей. Однако, сомнения всё же были. И для того, чтобы развеять их, Матиас пошёл на весьма очевидный приём. Крепко стиснув в ладони дистанционный пульт, он демонстративно занёс над ним палец. 
«Стокгольмский синдром» Матиас

В нерешительности я остановилась у одного свободного кресла.
Рома. Передо мной сидел Рома. И снова сердечный ритм отклонился от нормы, как и мое поведение. Два шага. Мне необходимо сделать два шага и занять свободное место рядом с ним. В этом же нет ничего такого? Или есть. В одно мгновение сотни мыслей пролетели в моей голове туда и обратно. Если бы жизнь была шахматной партией, то мне никогда не стать гроссмейстером. Женя ниже меня ростом и из-за моей спины ей не видно, что именно меня остановило. Она легко подтолкнула меня в спину. Два шага сделаны, и я опустилась в кресло, стараясь не обращать внимания на парня по левую руку от меня. Мой взгляд обращен на спешивших к нам Артуру и Валере. Да, боже мой, я даже радовалась их появлению, словно в моем понимании это должно сгладить неловкость и смущение, зародившиеся через одно кресло от них.
Я убеждала себя, что буду слушать лекцию. Но даже аргументы о значимости, полученных знаний, терялись в сознании пустым звуком. Это было тяжело даже боковым зрением не обращать внимания на Рому. Стоило ли мне с ним заговорить первой? Сквозь наушники слышался голос Земфиры, мне захотелось подпеть, но вместо этого я ответила что-то невнятное на вопрос Валеры, и мы все рассмеялись.
«а лето пахнет солнцем» Маргарет

Интересно, когда она начинала охотиться, как это выглядело? Как выхлоп розового тумана? Который рывком устремлялся по тоннелям и коридорам?
Мюллер помотал головой, ему необходимо было выбираться отсюда, даже если Финн уже перешел на сторону зла. Понимая, что милосерднее будет убить бывшего солдата, чем тратить свои нервы и пули на монстра, Мюллер перевел свой пистолет от цели к цели. Джейк сумел взять на мушку спину Финна ровно в тот момент, когда последнего и Ванду разделало всего несколько шагов.  Коварная тварь, широко раскрыв свои глаза, взирала на свою жертву с высоты собственного сооружённого пьедестала В следующий момент, цель Ванды взлетела в воздух, повисая теперь уже на одном уровне с ее настоящим телом. Финн при этом не издал не звука, хотя его тело окутывали щупальца твари, в которые превратились некогда мертвые тела. Ванда разорвала тело солдата на две неравные части в одночасье, Мюллер даже не успел спустить курок.  Внутренности, не сдерживаемые ничем с противным хлопком, упали вниз, скрываясь в клубах розового тумана. Вряд ли он что-то почувствовал, в отличие от Алисы. Брызжущие кровью останки Финна были выпущены из лап монстра, и мешком или отдельными его частями брякнулись оземь, вслед за внутренностями исчезая в тумане.
«No Face. No Name.» Итан

Но как и всякий влюбленный в работу человек, Селин редко позволяла себя заглянуть за пределы той сферы, в которой вращалась каждодневно, за исключением привычных для нее действий, вроде посещений выставок современного искусства, кинотеатров в премьерные дни и джазовых баров на праздниках или в законный, иногда по совместительству и единственный, выходной на неделе. Поэтому многое из того, что иные воспринимают как часть своих будней, для Блэквуд становилось настоящим открытием, в число которых смело можно было вписать сегодняшнюю прогулку и обед (ранний ужин?) в кафе с новым знакомым со звучным именем и фамилией. «Да-ни-эль», - мысленно смакует по слогам Селин, перекатывая последний протяжный слог по небу вместе с молочным коктейлем и улыбаясь, и улыбка эта значила, что она проиграла – не хватило у нее выдержки и умения обижаться, это не входило в число ее любимых приемов при налаживании новых связей, в особенности с противоположным полом. Несмотря на свой уже не юный возраст, Селин в вопросах сантиментов и химии, случающейся между двумя людьми, была не особо подкована – несколько романов в прошлом начинались и заканчивались слишком спокойно для того, чтобы переживать по какому-либо поводу.
«I'm in pieces, pick me up and put me together» Селин

В его глазах до сих пор кровавая стена, изнутри зрачков налипли ошмётки мяса, изо рта с дыханием выходит гнилостный запах смерти, а пальцы можно было бы отрезать и использовать в роли льда в маргарите. Ему безмерно трудно сосредоточиться на том, что говорит ему Ангел, поэтому Рокки не сразу реагирует, отвечая заторможено. Прокрутив его слова в голове, Рокки хмуро глянул на Энджела, словно не мог до конца понять, что именно рыжик хочет от него, потом натянуто улыбнулся и кивнул:
- Да, подожди меня у дома, я постараюсь закончить с этой хуйнёй побыстрее.
Его жизнь – то, что можно увидеть через окна Миртл. Всё смывается, превращаясь в цветную кашу, если ехать слишком быстро. Рассмотреть, что там, в этом месиве, невозможно, и иногда Мун думает, что ему это и не нужно, ведь в реальности нет ничего хорошего.
Его руки – к крови, его лицо – перепачкано в крови, а в груди бухает тяжёлый кусок мяса. Часто рисуют сердце, как аккуратную жопу, а ведь оно не такое – и Рокки может это доказать, вырезав этот мотор из любой груди, которая попадётся.
«Who's Afraid of the Big Bad Wolf?» Рокки

- Ты что делаешь?
- Обнимаю тебя, - кажется, он там даже улыбается, нет?
- Завязывай с этим, - Сид отстраняется и наполняет чашку сваренным напитком. Надо бы взбодриться, хотя в общем-то сегодня выходной и можно расслабиться, но в последнее время Сид забросила тренировки и телу не хватает той нагрузки, давно ставшей привычной спутницей жизни.
Стив меняется в лице, его романтический утренний настрой, на несколько секунд зависнув в воздухе неловкой паузой, улетучивается. Мужчина усаживается на стул и просит налить и ему. Ирландка выполняет его просьбу, одновременно замечая, что новоявленный любовник успел вытащить пачку сигарет из оставшейся в спальне куртки, и теперь намеревается закурить. Ирландка открывает окно, предупреждает, чтоб Стив оставался в кухне, пока не закончит, а сама возвращается в спальню, прихватив с собой чашку с дымящейся темной жидкостью.
Новая квартира Сид почему-то слишком сильно напоминает предыдущую, увы, сгоревшую после неожиданного пожара: такой же дичайший минимализм, та же обстановка, вплоть до мебели и местоположения двух собачьих мисок.
«Close enough to kill» Сид

Wicked Game

Лучшая игра недели

Ждать Пэрриш не любил, но с выжиданием всегда справлялся на «ура», притерпевшись с этой частью даже не профессии, жизни за долгие годы службы в разных местах. Для каждого действия существовал свой срок, и если поторопиться, можно было запросто лишиться большей части выгоды или удовольствия, или того и другого. А потому, как бы ни жаждал прижать к ногтю, а точнее придавить ботинком и повозить, развернувшуюся на его территории ведьму, продолжал действовать по чётко установленному плану, не выходя за его границы раньше времени. В очередной раз пробежав взглядом по страницам дела Одри Пейдж, убедился, что ничего нового в нём не появилось, оставив на своих местах и пропавшую без вести мамочку, и спившегося папочку, и бедную, несчастную девицу с детдомовским прошлым и нечастыми связями с противоположным полом. Всё это жизнеописание было весьма банальным для любой шпаны, с разницей только в том, кто именно из родителей спился или снаркоманился, а кто поспешил исчезнуть в поисках лучшей жизни. Единственное, что выглядело странным – за последние пару лет, с позволения будет сказать, Мисс Пейдж несколько растеряла в связях и вела, по большей части, затворнический образ жизни, регулярно встречаясь только с некоторыми личностями.
Зеро/Хантер

Цепочка наручников сильно врезалась в запястья, пока Одри тянула руки на себя, чтобы оказаться как можно дальше от стола, и оставаясь при этом в словно бы просящей позе, разве что ладони лодочкой не сложила. Диалог не клеился, да и не мог склеиться, раз речь зашла об Агате. Пейдж чуть высокомерно взирала на двух детективов, не зная ни одного из них, но уже считая, что они не испытали и сотую долю того «счастья» и «радостей жизни», которые выпали ей. Любые их нападки проходили мимо неё, не задерживаясь и не оседая тяжёлым грузом раздумий, ибо думать было абсолютно не о чем – свою позицию Одри изложила чётко и отступать от неё не намеревалась. Она находилась ровно в середине своего цикла, когда до полнолуния оставалось две недели. Достаточно, чтобы из памяти немного стёрлось прошлое обращение, но будущее ещё не висело над головой Дамокловым мечом, а это придавало и смелости, и нахальства, позволяя чувствовать себя сильнее этих двоих вместе взятых. Господи, повернись разговор по-другому, выбери они своей целью не ведьму, а того же Дигги, приторговывавшего лёгкими наркотиками, ещё когда она пешком под стол ходила, Одри не задумалась бы ни на минуту. В любом случае дилер сумел бы вывернуться получше, да и был и оставался человеком, что Пейдж уже четыре года считала преимуществом. 
Элеонор/Одри

Трезвости нет оправданий!

Да что за нахер?.. Очередные доски, глядящие ему в лицо из темного стекла окна, навевали уже легкую хандру и мысли о том, что в этой коробке вообще больше не было жилых помещений, а, может, она и вовсе предназначалась для таких легковерных идиотов как они. Лешему нос в череп вдавлю... Успокаивающе пообещал себе мужчина, когда наконец обнаружил долгожданную пожарную лестницу, ну и квартирку за следующим окном. Отлично. Конечно, было бы куда скорее просто-напросто спуститься вниз по ступеням и дать деру, покуда легавые не опомнились, но сделали они это гораздо раньше - патрульная тачка стояла аккурат под тенью ботинок Берка, который разве что - передохнул на металлической конструкции, секундно обдумав, что ему теперь нахер делать. Идея, если и была довольно экстравагантная, то другой он попросту не имел. Как вскрываются рамы подобной модели было ему известно еще со времен школьной скамьи, едва ли не с уроков трудов, если они, к тому же, и не были его ровесниками, а потому Мэд ловко и с душераздирающим дребезгом поднял фрамугу, поскорее спрыгивая с подоконника на пол и стараясь самому не вякнуть чего матерного характера от того пронзительного вскрика, который заставил его лишний раз вздрогнуть.
Мэд

«Иди домой» - говорили ей, выталкивая в спину за двери гостеприимного морга и она даже не расстроилась, взмахнув на прощание рукой, пожелав счастливо оставаться и не сильно увлекаться срочным разбором картотеки, среди полок которой еще с утра приметила притыренный пакет с утрамбованным по пластиковым контейнерам праздничным столом, рассчитанным исключительно на дежурившую в эту ночь смену, и никак не на припозднившихся коллег, у которых по воле случая и странной любви начальства в Сочельник и еще на два вечера после были проставлены выходные. Медея расстроилась? Нет. Обрадовалась? Тоже нет. Она едва ли вообще предавала этому празднику хоть какое-то значения, будучи не особо знакомой с ним еще и в пору беззаботной юности, а оттого и не приобретшего в ее сердце любви. Напротив, после событий трехлетней давности Сфорца приобрела привычку и вовсе избегать общественных мест, включающих в себя магазины, бары, рестораны, где существовала хоть малая толика вероятности оказаться в толпе людей, сведенных с ума предпраздничной суматохой. Подарками для близких друзей она запасалась заранее, благо все ее знакомые не были против получить в качестве презента перевязанную алой лентой бутылку.
Мэдея

Дождь не может быть вечным

- О, это был бы интересный бизнес, - Нина снова рассмеялась. – Зонтики из прагматичного реализма, с самыми разными рисунками. Есть для реалистов, есть для пессимистов, есть для оптимистов. Я бы развернулась, - удивительно, но возможность быть неузнанной и не носить ярлыка «доктор Мур, судебно-медицинский эксперт» творила чудеса. Нина несла какую-то ерунду и, что удивительно, ей это нравилось. Она так давно не выбиралась из скорлупы официальности, что уже успела позабыть, что внутри. – И не говорите! – с нарочитой серьезностью покачала головой женщина, усилием воли душа смех, так и рвущийся наружу. – Мало того, что экология портит русалок, так еще и молодежи взбрело в голову подражать людям. Вы не поверите, что они только не делают, чтобы вместо прекрасных хвостов заполучить две ходули и носить каблуки. Наивные! – Нина все-таки не выдержала и снова рассмеялась. Заливисто, весело, как девчонка. Дождь разогнал всех по домам и кафешкам, так что в парке было только двое насквозь мокрых безумцев. Женщина подняла руку, убрала со лба налипшие на него мокрые волосы и тыльной стороной ладони вытерла мокрые щеки.
Нина

Девушка поддерживала каждую его шутку и даже развивала легкомысленную тему ни о чём. Её заразительный смех приятно разливался внутри мужчины мягким теплом, и даже пронизывающий насквозь холодный небесный душ, был ни в состоянии заморозить ни самого мужчину, ни его прекрасное настроение. Нина ни придиралась, как большинство знакомых Блумберга, к его любви поребячиться. Её скорее, наоборот, расслабляла такая атмосфера непринуждённости и невинного детского веселья. Часто случается так, что среди всех твоих многочисленных друзей, приятелей и просто знакомых совсем немного общего с тобой, а тут совершенно незнакомая девушка, абсолютно случайное знакомство – и оказывается кое в чём близкой по духу. Хотя, возможно, люди зря недооценивают интуицию. Ведь не зря же Карла притянуло к ней.
– Не переживайте, мы с вами так часто смеёмся, что замёрзнуть я точно не смогу. И мне даже жарко, – Карлу показалось, что Нина чувствует некоторую неловкость, получив куртку от малознакомого человека. Может быть, они весело болтают и смеются, но это вовсе не значит, что они стали друзьями.
Карл

nothing but the truth

Ты едешь в суд и точка. Ну что за пиздец-то, а?
Киган больше не спрашивал, почему именно он, босс дал весьма исчерпывающий ответ, и поэтому ровно через день после состоявшегося короткого, но весьма продуктивного разговора, он с сомнением вытащил на свет божий свой единственный пиджак и теперь критически осматривал его. Дочь была в школе, чтобы дать ценный совет по поводу внешнего вида отца, и Кигану пришлось справляться с этой нелегкой задачей самостоятельно.
В чем там в суды ходят-то? Он в душе не имел, как принято одеваться на столь сомнительные предприятия, так как обычно они обходили его стороной. Но на этот раз судьба распорядилась иначе и навязчиво пыталась запихнуть его в строгие брюки, кое-как поглаженную рубашку и, конечно же, тот самый пиджак. При более внимательном изучении, Киган обнаружил, что этот древний предмет гардероба не только находится в весьма плачевном состоянии, но и рискует вот-вот потерять одну из пуговиц. Надо срочно спасать старого друга, а то как бы потом не пришлось спасать себя.
Киган

Взять под контроль внезапно решившие проявить себя эмоции, и сосредоточится на деле своей подруги, а не на том, который когда-то мог стать ближе, но не сложилось. Зачем возвращаться к тому, чего не произошло? Зачем заставлять себя думать о человеке, с которым у нас ничего не получилось, и почему не могу вернуться к судебному разбирательству, а не к человеку, который сейчас с таким честным, открытым лицом стоит на месте свидетеля, и клянется говорить только правду? Какого черта вообще он оказался на месте аварии... Впрочем, как он там оказался, стало понятно после того, как Киган заговорил, слегка раздражая слуховую систему своим мягким баритоном, от которого захотелось встать и покинуть место. Чувствую как Лаки коснулась моих пальцев, и чуть сжала. Я их знакомила, а память  у моего вица - на уровне фотоаппарата, и понимает она меня  куда лучше, чем я сама. Именно Лаки была единственной, кто поддержал мой отлет, и мое отсутствие, кто поддерживал в клубе дисциплину в мое отсутствие, при этом не стремясь занять мое место.
Сэм

too close

Так, соберись, тряпка. Он хочет что-то сказать. Я поднимаю на него глаза и вся обращаюсь в слух. По нему видно, что это что-то важное и что-то очень значимое для нас обоих. Я подаюсь вперед, чтобы лучше его слышать. Но тут на горизонте вырисовывается очередной кадр, которыми эта вечеринка пестрит. Складывалось ощущение, что Маршалл просто звал всех подряд, даже не разбирая, кто перед ним. Еще хуже было то, что все они, в общем-то, знакомы между собой прямо или косвенно. У них есть общие темы и воспоминания. Они могут задавать друг другу вопросы в духе «а как там Джесс?», и это не вызовет диссонанса и смущений. Потому что, если я спрошу у того вон чувака в углу, как поживает его жена, он очень удивится. Ведь мы даже косвенно не знакомы. Он не знает, кто такая Эмили Хилл. И мало кто здесь это знает. Если быть честными, то только один человек в этом помещении способен без труда вспомнить мое имя и не строить из себя всезнайку, который увлекается чтением моих статей, сидя на горшке. И этот человек сейчас держал меня за руку. То есть уже не держал. А вот теперь снова держит.
Эмили

Эллис считал шаги – раз, два, три, восемь, одиннадцать, - памятуя о том, что перебирание в уме порядковых чисел, по заверениям психологов, помогает успокоиться. Рука Уильяма, сжимающая ладонь Эмили, будто закостенела. Если бы конечность каким-то чудом оторвалась от тела девушки, Уилл по инерции пробежал бы ещё пару метров, прежде чем заметил, что что-то не в порядке.
Хилл пыхтела, цокала каблуками, бряцала украшениями – всё за спиной Эллиса. Он слышал, что Эми пытается за ним поспеть, но темп ходьбы не сбавлял. Как обычно, когда случалось что-то, действующее на нервы и выводящее из спокойного эмоционального состояния, Уильяму было необходимо действовать, в данном случае хотя бы быстро передвигаться. Даже когда Эми споткнулась, окликнула его и дернула за рукав, Эллис всего лишь мысленно отмахнулся. Не хочет он ничего ждать. Не хочет останавливаться. Но пришлось.
Вопросы Эмили, гневные и обиженные, полетели ему прямо в лицо, которым он имел неосторожность развернуться к девушке, отпустив её руку.
Уильям

Рипли
посмотреть

Уильям
посмотреть

Амелия
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Дейна
посмотреть

Сэм
посмотреть