Первое, что понял Джошуа, сойдя с трапа самолета в аэропорте Килкенни - это что он одет совсем не по погоде. В Лос-Анджелесе эта мысль почему-то не посещала его голову - наверное, за пять лет в Силиконовой долине он окончательно отвык от того, что где-то бывает такая мерзкая холодная погода и ветер, пронизывающий до костей. Второе - что после утомительного перелета через Атлантику и четырех джин-тоников, принесенных услужливой стюардессой, его неслабо мутит. И третье - что здесь ему не понравится.
  Эта мысль сопровождала его всю поездку в такси, которое было непривычно чистым и ничем не пахло, всю беседу с арендодателем - вежливым молодым мужчиной лет тридцати, который был уж слишком вежливым на взгляд закоренелого нью-йоркца, и все время, пока он рассматривал вид из окна пустой и вылизанной до блеска квартиры. Маленькие домишки теснились на узких улицах, жались друг к другу, как напуганные дети. Не было здесь ни монументальных небоскребов Нью-Йорка, заставлявших почувствовать себя ничтожеством, ни роскошных особняков Лос-Анджелеса, встретить среди которых знаменитость было проще, чем блоху в дешевом мотеле.
  Салливан тоже был своего рода знаменитостью, но - не по эту сторону Атлантики. Здесь ни его лицо, ни его имя никому и ни о чем не говорили, кроме, разве что, самых ярых поклонников американской литературы, если здесь такие, конечно, были. Это было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо - потому что он признавал, что ему нужна передышка, нужна возможность залечь на дно и переждать бурю, поднявшуюся вокруг его последней книги. Плохо - потому что он привык находиться в центре внимания, а здесь он был просто американцем с ирландской фамилией, который говорит слишком быстро и платит платиновой картой.
  - Осторожнее! - прикрикнул он на работяг, заносивших громоздкие коробки в квартиру, на миг оторвавшись от смартфона, где как раз твитил первые впечатления от Ирландии. - Ценный груз.
  - Фарфор? - пыхтя, отозвался грузчик, выглянув из-за очередной коробки.
  - Лучше. Бухло.
  Его он, конечно, не вез с собой из Лос-Анджелеса, а закупил в местном duty-free, зато в немалом количестве. В квартире пока даже мебели не было, зато если он захочет выпить еще джина, ничто не помешает этому желанию. Мебель должны доставить уже завтра, а сегодня он может и на полу поспать, он не гордый. Если вообще будет спать.
  - А что, папаша, невесты в городе есть? - ловким движением отправив смартфон обратно в карман, поинтересовался Джошуа у немолодого грузчика.
  - Кому и кобыла невеста, - пожал плечами тот и направился к лестнице - внизу, в машине, еще оставались коробки.
  - Справедливо, - кивнул, хмыкнув, Салливан и привалился плечом к стене, дожидаясь, пока рабочие закончат свое нелегко дело. А в следующее мгновение уже отлепился от нее, щелчком пальцев поднял повыше поля федоры, чтобы не мешала обзору, и даже приспустил очки, под которыми обнаружились припухшие глаза с красными прожилками. - Мое почтение, мадам!
  Последнее предназначалось блондинке, как раз поднявшейся на лестничную клетку. Не слишком молода - лет сорок, на глаз определил Джошуа, - но все еще хороша собой. Ну, для тех, кто предпочитает старушек, конечно. Салливану нравились женщины помоложе. Раза эдак в два.

Отредактировано Joshua Sullivan (2016-10-29 18:15:59)

  Кто-то когда-то сказал ему, что женщине достаточно пяти свиданий, чтобы определить, выйдет ли она за этого мужчину замуж. Ну а самому Салливану хватало пяти секунд, чтобы определить, будет ли он спать с этой женщиной. Цепкий взгляд рентгеновскими лучами обежал новоиспеченную соседку с головы до ног, и этого было достаточно, чтобы вынести приговор: может быть, но только если сильно напьется и не будет вариантов помоложе.
  Для своего возраста блондинка была, пожалуй, даже хороша: округло, где надо, тонко, где следует. Ноги и вовсе загляденье, выставлять такие надо напоказ, а не прятать - отвлекали бы внимание от менее привлекательных черт. "Гусиные лапки" в уголках глаз. Четче проявившиеся носогубные складки. Вены на руках. От возраста не спрячешься, и если мужчина может позволить себе выглядеть, как пожеванный башмак, женщина от этого сразу же теряет в цене.
  - Жить или существовать, красавица, это уж как получится, - белозубо улыбнувшись, отозвался Джошуа, перестав рассматривать женщину, и представился: - Джошуа Салливан, - и невольно прищурился, присматриваясь и ожидая, последует ли реакция, свидетельствующая об узнавании. - И благодарю за радушие, я успел уже заметить, что ирландцы - очень дружелюбный народ.
  Некоторые бывшие заики говорят медленно, четко выговаривая каждое слово и делая между ними паузы, чтобы избежать заговаривания. Салливан напротив частил словами, будто очередью из пулемета, не давая заиканию ни шанса вновь напомнить о себе. Кроме случаев, когда бывал слишком пьян, чтобы контролировать собственный непослушный язык.
  Мимо прошел рабочий, занося в квартиру последнюю коробку.
  - Заходите как-нибудь на кофе, Беверли О'Нил, - приглашение родилось само собой, стоило узнать коробку и вспомнить, что в ней покоится едва ли не самое важное имущество из прежнего дома - кофемашина. - О'Нил - очень ирландская фамилия, я удивлен, что у вас не рыжие волосы. Вы пьете кофе? Я ни дня без него прожить не могу. Если бы я был двигателем, я работал бы на кофеине.
  "И кокаине".

  Салливан едва не расхохотался, услышав до ужаса прямолинейный вопрос своей новой знакомой. Все верно, кольцо-то он не носит (кроме тех случаев, когда надо быстро избавиться от надоедливой телочки), как еще узнать, женат ли он. В ответ он одарил Беверли даже еще более широкой улыбкой и покачал головой:
  - Нет у меня семьи, красавица, я одинок и свободен, как ветер, - значит, "бывшего мужа", как интересно. Наверняка это он ее бросил. И лучше рвать когти поскорее, пока она не решила рассказать эту душераздирающую историю. Вообще-то Джошуа никогда не прочь был послушать чужие истории из жизни, но... Разведенная сорокалетняя женщина? Нет, это точно не героиня его романов. - Что же скучного в англичанках? Я слышал, они весьма изобретательны в вопросах секса. Не так, как немки, конечно! Ох немки... - на несколько секунд глаза Салливана подернулись мечтательной дымкой - единственная немка, которая у него была, оказалась так изобретательна, что он неделю пролежал в больнице с вывихом бедра. Зато было весело. - Сомневаюсь, - он включился как раз вовремя, чтобы услышать вопрос о своем имени. - Я скромный литературный критик из Нью-Йорка, ничего особенного.
  Почему он решил соврать, Джошуа и сам не был уверен, но своему вдохновению он привык доверять. А еще печени - несмотря на годы пьянства, она пока еще ни разу его не подводила. Отлистав несколько купюр для рабочих, закончивших заносить его вещи, он собирался уже скрыться в своей квартире, когда вдруг шагнул ближе к женщине и склонился к ней, выдохнув на ухо:
  - Вам пошел бы рыжий цвет волос, - после этого он, как ни в чем не бывало, отстранился, с насмешливой почтительностью приподнял шляпу и направился к своей двери. - Не забудьте о приглашении на кофе!
  Когда за ним закрылась дверь его квартиры, он окинул взглядом пустые комнаты, которые теперь украшала гора коробок, и снова полез в карман за смартфоном.
  - Ну что, старый друг гугл, поищем злачные места в этом захолустье?..

  Злачные места обнаружились довольно скоро и были совсем рядом, что было Джошуа только на руку: брать напрокат машину и осваивать левостороннее движение было как-то не с руки, а ездить в такси, в котором не пахло карри, мочой и грязными носками, было просто грустно. В пабе он не только попробовал пятнадцать сортов ирландского пива и нашел добрую душу, готовую снабжать его хорошим кокаином, но и прихватил двух молодых девиц, охочих до развлечений, которые теперь с громким "вууууу" танцевали в его гостиной под оглушительные звуки бессмертных песен Металлики.
  - Сейчас, сейчас, девочки, один момент! - сам Салливан, зажав в зубах уже изрядно пожеванную сигару, возился с проводами, пытаясь подключить к музыкальному центру сабвуфер. Через несколько секунд ему это все же удалось, и к и без того громкой музыке прибавились характерные для басов "умца-умца", от которых, казалось, даже стены вибрировали. - Шампанского!
  Громкий визг, которым девицы отозвались на это предложение, перекрыл даже голосину Джеймса Хэтфилда.

  Даже если бы на всю квартиру не орали весьма и весьма мощные колонки, Салливан все равно не услышал бы настойчивый стук в стену, которым его новая соседка пыталась испортить вечеринку. По той простой причине, что был уже вусмерть пьян, и если бы не долгие годы тренировок, давно бы уже храпел на полу в обнимку с пустой бутылкой шампанского. Одной из многих.
  Игнорировать стук в дверь оказалось сложнее: коридор от нее вел прямо к столовой, где и происходило все действо, и отделяла одно помещение от другого только широкая арка. Джошуа любил арки, и не любил двери. В определенном состоянии их бывает очень сложно открыть. Как бы то ни было, услышав настойчивый стук (хоть и далеко не сразу), он зашикал на девиц (как будто от них было больше шума, чем от музыкального центра) и нетвердой походкой направился к входной двери.
  - А-а-а, Неверли О'Билл! - радостно завопил он, увидев на пороге свою новоиспеченную соседку. Для того, чтобы различить недовольство на ее лице, фокус уже явно был не тот, поэтому отвечал ей Салливан с широкой улыбкой. - Кто, эти? Нет, ну что вы! Этой, - он указал пальцем на рыженькую, - девятнадцать, а этой, - он указал на вторую рыженькую, - двадцать один, - и понизил голос, доверительно подаваясь ближе к Беверли и обдавая ее дивной смесью запахов трех видов алкоголя. - Их же действительно две, у меня не двоится в глазах?
  О том, что к двери он направился совершенно голый, Джошуа благополучно забыл - попросту не придал этому значения. Все самое непристойное пока было прикрыто бутылкой шампанского - не из целомудрия, правда, а просто потому что так он ее держал.
  - Девочки, начинайте без меня! - крикнул он девицам и снова повернулся к Беверли. За его спиной "девочки", на которых до сих было надето хотя бы белье, весело рассмеялись и принялись стаскивать друг с друга бюстгальтеры. - Шампанского? - предложил Салливан, поднимая бутылку и демонстрируя ее Беверли. И не только ее.

  Задумчивое "твою мать" Салливан воспринял как комплимент и широко улыбнулся соседке, разводя руки в стороны. Комплексы по поводу своего внешнего вида остались в не слишком счастливом детстве: забитый ирландско-еврейский мальчик вырос в довольно складного мужчину - не Джуд Лоу, конечно, но девицы (особенно те, что поглупее) исправно вешались писателю на шею. Ниже пояса стыдиться ему тоже было нечего, хотя орел еще не расправил крылья и не выглядел особенно солидно.
  Губы Беверли шевелились, а значит, она точно что-то ему говорила, но Джошуа с трудом удавалось сосредоточиться на ее словах. Он уловил только что-то насчет полуночи и того, чтобы сделать потише, и даже оглянулся растерянно на девиц, которые уже начали ласкать друг друга.
  - Кого потише - их? Я не уверен, где у них регуляторы г-громкости... - язык уже начал порядком заплетаться, и о себе напоминало заикание, но Салливан этого попросту не замечал. - Нет, я могу, конечно, покрутить пару интересных к-кнопочек! - девушки, услышав его слова, одобрительно засмеялись и обнялись, призывно протягивая к Джошуа руки. - Красавица, полночь - не время для сна, полночь - время открывать шампанское! - словно в подтверждение своих слов, он снова приложился к бутылке, но та оказалась пуста. Он даже перевернул ее, потряс, но из горлышка так и не сорвалось ни капли. - Зак-кончилось, - флегматично возвестил он и не глядя швырнул бутылку за спину - та с грохотом разлетелась на крупные осколки, упав на пол. -  Слушай, у нас тут намечается небольшой человеческий сэндвич, так что если не собираешься присоединиться... - ошеломленный этой новой мыслью, Салливан умолк и даже рот приоткрыл. - А ведь это идея! Как у тебя с видеосъемкой, Неверли О'Билл? Девочки, хотите стать новыми звездами экрана?
  Судя по оглушительному визгу, девочки хотели.

  Положа руку на сердце, Джошуа совершенно не понимал, чем вызвано недовольство его новой соседки и отчего она не хочет согласиться на такое заманчивое предложение. Он ведь даже не предлагал ей стать четвертой (кто же зовет в сэндвич старушек, когда есть кандидатки помоложе?), всего лишь подержать камеру! Тщеславная привычка записывать свои похождения на видео не раз уже выходила Салливану боком, но стоило только довести себя до нужной кондиции убойной дозой алкоголя, как он тут же забывал о своем обещании "больше никогда".
  - Что за нахрен г-гарда?.. - задумчиво пробормотал он, провожая взглядом направившуюся в квартиру Беверли. Может, передумала? Но вместо того, чтобы взяться за камеру, женщина стала делать что-то неподобающее со шнуром от музыкального центра. Нет, у всех, конечно, свои пристрастия, но со шнуром-то зачем? - Эй! - до Джошуа запоздало дошло, что манипуляции с вилкой как-то связаны с тем, что колонки издали печальный присвист, и звучный голосина Хэтфилда перестал сотрясать весь дом. - Зачем портишь вечеринку, красавица?!
  Ладно, ситуацию с музыкой он еще, возможно, как-то сможет исправить - всего-то нужно, что попасть вилкой в розетку. Получится не с первого раза, но ведь получится же! Но дальше коварная женщина с ирландской фамилией, но без рыжих волос, нанесла и вовсе подлый удар. Хотя девицы были лишь немногим трезвее Салливана, волшебное слово "сифилис" возымело мгновенный эффект, и они тут же торопливо засобирались.
  - Она шутит! - попытался оправдаться Джошуа, понимая, что еще немного, и ночь будет безнадежно испорчена - где же он в такое время найдет новых девочек, особенно когда уже едва стоит на ногах? - Она безумна! Ее бросил муж, и у нее дома пять кошек! - ничего не действовало, и на девушках появлялось все больше одежды - тогда он решил использовать последнее, самое безотказное средство. - А кому волшебной пыльцы?..

  ... - Так, сладкие мои, подставляйте свои круглые попки, - девицы, смеясь, опустились на четвереньки, и Салливан выложил четыре, на удивление ровные дорожки - по одной на ягодицу. - У меня уже есть п-пара идей, куда мы выложим следующие, но сначала я...
  Свернув трубочкой двадцатку, он глубоко вдохнул кокаин и застыл, пережидая мгновение, когда отчаянно чесался нос. Облизнул палец, дотронулся им до порошка, а потом щедро втер в десны, ощущая, как наркотик постепенно подчиняет себе тело и разум. Джошуа прикрыл глаза, отдаваясь этому чувству: горячие волны окатывали его с головы до ног, принося расслабление и облегчение, которые невозможно испытать иначе. Вслед за ними пришел прилив бодрости, от которой зазвенела каждая мышца - сейчас он был способен на что угодно. Когда Салливан открыл глаза, из карих они превратились в черные и блестели так лихорадочно, будто он получил лошадиную дозу адреналина.
  Он уже собирался выложить новые дорожки - для девочек - на своем паху, когда в дверь снова заколотили. Учитывая, что музыка опять грохотала с прежней громкостью, это, наверное, была настырная соседка, и на этот раз Джошуа был твердо намерен ее игнорировать. Но с лестничной площадки донесся громкий мужской голос:
  - Это гарда, открывайте!
  - Что за гарда нахрен?.. - простонал Салливан, меньше всего желающий сейчас останавливаться.
  - Полиция, кретин! - зашипела одна из девиц, та, что была потрезвее, торопливо поднялась на ноги, смахнула с себя кокаин и растолкала подругу, чтобы уже через минуту скрыться вместе с ней в ванной.
  - Т-так бы и представлялись, мать вашу... - пробормотал Джошуа, обернул вокруг бедер первую попавшуюся тряпку - кажется, это была пашмина одной из девушек, и поплелся открывать, проклиная соседку, все женское племя, ирландскую полицию и Ирландию в целом. - Чем могу помочь, офицеры? - стараясь придать взгляду как можно более осмысленный вид, спросил он, представ перед двумя суровыми стражами порядка.
  - Поступила жалоба от соседей, - строго заговорил один из них - подтянутый, темноволосый и с лицом, будто высеченным из камня. - У вас музыка орет так, что слышно на весь квартал. Сворачивайте вечеринку, время позднее.
  - Обалдеть! - подал вдруг голос второй патрульный, который до сих пор пристально приглядывался к Джошуа. - Вы же Салливан? Джошуа Салливан, писатель? - Салливану удалось изобразить лишь невнятный кивок головой, но копу этого оказалось достаточно - его круглая физиономия так и просияла радостью. - Обалдеть! - повторил он и, схватив Джошуа за руку, зверски затряс ее в каком-то медвежьем подобии рукопожатия. - Моя жена вас обожает! Она тоже американка, и у нас есть все ваши книги...
  - Дон, может, вернемся к тому, зачем мы здесь? - недовольно попытался урезонить коллегу темноволосый, но Дона было уже не остановить.
  - Мистер Салливан, скажите, скажите, а это правда, что вы ирландец?
  - Ну, полагаю, где-то на одну восьмую, если почтенный дедуля не врал...
  - Обалдеть! Я же говорил, я всегда говорил, что все самое лучше выходит из Ирландии! - в его исполнении это прозвучало так, будто Ирландия была чьим-то задним проходом, но Салливан подавил в себе писателя и только мило улыбнулся  - забрезжила возможность избавиться от копов малой кровью, и он не хотел ее упускать. - А можно с вами сфотографироваться? Для жены?
  - Прямо так или мне приодеться? - уточнил Джошуа, разводя руки и демонстрируя свой внешний вид.
  - Так даже лучше - она просто обалдеет! - видимо, это слово было самым популярным в его лексиконе.
  Второй патрульный был явно недоволен всей этой ситуации, но возражать не посмел - видимо, круглолицый жизнелюб был среди них старшим, - и даже, скрипнув зубами, взялся за протянутый ему телефон, чтобы сделать снимок. После этого он кисло улыбнулся Салливану и посоветовал:
  - Музыку вы бы все же сделали потише - люди ведь спят уже.
  "Гарда" - надо будет спросить, почему ирландские копы называют себя таким странным словом, - убралась восвояси: некоторое время Джошуа еще слышал с лестницы жизнерадостные восторги довольного Дона. Захлопнув дверь и твердо решив не открывать ее больше, даже если заявится лично президент Ирландии и захочет у него отсосать, Салливан подождал несколько минут, а потом снова выкрутил регулятор громкости на максимум:
  - Гуляем всю ночь!

  Ночь определенно удалась, если судить по тому, что половина событий начисто выпала из памяти похмельного писателя. Он хорошо запомнил кокаин на подтянутых ягодицах и настойчивую соседку, требующую сделать потише. Секс втроем сохранился в его воспоминаниях лишь отдельными яркими вспышками, а приезд ирландской полиции и вовсе канул в Лету. А главным показателем того, что ночью было хорошо, оказалось то, как плохо было утром.
  Джошуа едва разлепил глаза в час дня, порадовался тому, что спит на полу, а значит, не придется совершать подвиг и вставать с кровати, и ползком направился на поиски воды. Он уже много раз обещал себе специально для тяжелого утра каждый раз оставлять рядом с постелью стакан воды и Алка-Зельтцер, но, как и многие другие обещания, это оказывалось забытым очень быстро. Средства от похмелья в аптечке Салливана не нашлось по простой причине полного отсутствия аптечки, питьевой воды тоже не обнаружилось, но ему уже было безразлично: даже будь он сейчас в Мексике, он все равно открутил бы кран холодной воды на полную, и подставил под него язык, как мучимый жаждой пес.
  Вдоволь налакавшись и придя в себя достаточно хотя бы для того, чтобы подняться на ноги, первым делом он растолкал девиц и выставил их вон. Хотя молодых и дерзких похмелье явно мучило куда меньше, чем его, девицы все равно сопротивлялись и помогло только упоминание жены, которая вот-вот вернется вместе со своим Пустынным Орлом в сумочке. Наслушавшись лестных эпитетов вроде "козла", "мудака", "мерзавца" и нежных пожеланий "чтоб ты сдох!", Джошуа захлопнул за девушками дверь и вздохнул почти с облегчением.
  Все, что теперь ему было нужно - это полдня тишины. Хорошо бы, конечно, еще бутылку холодного пива, но ради этого пришлось бы совершить подвиг и вытолкать свое бренное тело из дому. Распластавшись на кухонной стойке (это был единственный предмет мебели в квартире), Салливан закрыл глаза и погрузился в анабиоз. Длилось это счастье недолго: и десяти минут не прошло, как оглушительный стук заставил его поморщиться и застонать от боли, которой отзывалась на этот ужасный звук несчастная голова.
  - Хозяин умер, приходите завтра! - попытался крикнуть он, но вместо крика получилось какое-то жалкое сипение, а грохот тем временем не унимался. - Ох, да ради всего святого, какого же хрена так громко... - совершив героическое усилие и все же добравшись до входной двери, он распахнул ее и тут же снова застонал: - Опять вы?! У меня в квартире сейчас даже мухи не жужжат, на что еще вы хотите пожаловаться? - представив, что на него сейчас и правда обрушатся обвинения и жалобы, Джошуа заторопился нанести удар первым: - Вот что. Тот суши-бар внизу неплох? Пойдемте-ка поедим суши. Я буду есть суши, а вы будете на меня кричать. Иначе я, боюсь, ни слова не пойму... - подхватив с коробок бумажник, темные очки и ключи, он захлопнул за собой дверь и выжидающе уставился на Беверли. - Согласны?
  Идти он, очевидно, собирался прямо так: в трениках, распахнутом халате и пушистых тапочках-енотах.

  Если для Беверли неожиданным оказалось приглашение, самого Салливана порядком удивило согласие. Не то, чтобы он стал слушать возражения: если бы соседка начала кричать на него прямо тут, он бы просто продолжил свой спуск по лестнице, и пусть бы бежала за ним до самого суши-бара. Но так было даже лучше.
  На улице на него, конечно, оборачивались, но он привычно игнорировал недоуменные взгляды: если жизнь в Лос-Анджелесе и научила его чему-то, так это плевать на то, какими глазами на тебя смотрят. Будь ты хоть одет с иголочки, хоть завернут в мусорный пакет, всегда найдется тот, кто раскритикует твой внешний вид. И если критика его книг была для Джошуа болезненна, как удар по яйцам, то, что кто-то покрутит пальцем у виска, посмотрев на его очаровательные тапочки, ему было совершенно безразлично.
  В отличие от Беверли, он не стал делать заказ сразу - сначала пристально изучал меню, хотя буквы вели себя непотребно: прыгали перед глазами, отказываясь складываться в понятные слова. Решив, что роллы - они и в Ирландии роллы, и разница только в названиях, он отложил меню и продиктовал официанту:
  - Порцию роллов с угрем, три... нет, четыре порции сашими из лосося, теплый сакэ. И не скупитесь на васаби! Вообще-то я терпеть не могу рис - он безвкусный и вязкий, - пояснил он уже Беверли, хотя она его ни о чем не спрашивала. - Но он хорошо абсорбирует токсины, так что приходится мириться. Когда пьянство превращается во вторую профессию, нужно осваивать методы борьбы с похмельем. Вот мой отец, например, делал это при помощи большого количества сладкого, - Джошуа приложил к губам кулак, будто его едва не вывернуло наизнанку. - Меня тошнит от одной мысли об этом.
  Заказ Беверли его нисколько не смутил, и едва ли он понял, что это была своеобразная месть за шумную ночь. Ему нравилось, когда женщины в ресторанах ели хоть что-то, кроме воды - на страдающих анорексичек он насмотрелся еще в Калифорнии. Есть только одна причина морить женщину голодом - если она собирается сделать тебе минет.
  Сдвинув темные очки на нос, Салливан осмотрелся: приличное заведение, чистое, по-своему уютное, раздражающая азиатская символика сведена к минимуму. Посетителей немного, но это и понятно - в такие места обычно приходят вечером. Взгляд скользнул по книге в руках девушки через один столик от них, и Джошуа чуть поморщился - с обложки на него смотрела собственная довольная физиономия. Вообще-то ему нравилось видеть свои романы у случайных людей, но это была Та Самая Книга - последняя, никчемная, разбитая критиками в пух и прах. Меньше всего хочется быть узнанным и причастным к такому литературному дерьму.
  Он вернул на место очки и даже натянул на голову капюшон халата, окончательно превратив собственный внешний вид в абсурдный. Халат у него был веселой расцветки, под стать пушистым тапочкам: на нежно-голубом фоне взлетали вверх воздушные шары, только вместо баллонов они летели на листках марихуаны.
  - Так о чем мы? - суши пока не принесли, зато официант поставил перед ними небольшой глиняный кувшин с сакэ и две рюмки. Разлив "рисовый нектар" по рюмкам, Джошуа взял одну из них и выпил залпом, удовлетворенно крякнув. - Ах да, вы собирались на меня кричать. Я весь внимание, красавица, - и Беверли досталась очередная широкая улыбка.

  Кричать Беверли не стала, зато едва она заговорила, у Джошуа тут же появилось ощущение, что ему снова семь и его строго отчитывают за несносное поведение. От этого выпить захотелось снова, и вторая рюмка теплого сакэ отправилась вслед за первой, а когда ее догнал солоноватый ломтик лосося, Салливан почувствовал себя почти живым и даже способным выдержать нотации. И все же первое, что он произнес, было далеко не объяснениями или оправданиями:
  - А вы снимали? - он настороженно посмотрел на свою соседку поверх стекол очков. - Я готов выкупить запись, сколько вы за нее хотите?
  То, что после ударной дозы алкоголя в нем просыпалась непреодолимая тяга к эксгибиционизму, для писателя не было новостью. Обычно с этим не возникало проблем: он был достаточно раскрепощен, чтобы наблюдать за тем, как его похождения набирают просмотры на Ютубе. Но был еще один фактор: жена (пока еще не бывшая) и брачный контракт. Не хотелось бы давать ей в руки материальные доказательства супружеской измены, когда дело дойдет до суда. А оно до него, конечно, дойдет, всегда доходит.
  - Воевать? - а вот это уже было забавно, и Джошуа даже отвлекся от своих невеселых мыслей об очередном разводе и очередном куске имущества, с которым придется попрощаться из-за очередной жадной суки. - Собираетесь оставлять под моей дверью пакеты с горящим дерьмом, Беверли О'Нил? - весело осклабившись, Салливан подхватил палочками ломтик сашими с блюда, подкинул его и поймал ртом в воздухе. Его бывшую всегда раздражали "игры с едой", он надеялся, Беверли они тоже не понравятся. Было в этой женщине что-то, что заставляло хотеть разозлить ее, досадить ей. - Красавица, я понимаю, вам давно уже не двадцать, но к чему быть такой скучной ханжой? Вы еще помните, что такое веселье? Что такое желание перевернуть весь мир вверх дном и зажечь его? Или у англичан не принято веселиться? - хмыкнув, он подождал, пока официант подольет Беверли вина в бокал, и заговорил снова, когда тот отошел. - Увы, никак не могу сказать вам, как часто подобное будет повторяться - у меня нет четкого графика веселья, вечеринок и беспорядочного секса. Такой ответ вас устроит?
  Дальше разговор пошел уже не так весело, и Салливан скривился, будто отхватил кусок лимона. Значит, его узнали, инкогнито продлилось недолго. Было в этом что-то лестное, даже захотелось спросить, вспомнила ли Беверли сама его имя или пришлось обратиться за помощью к цифровому всезнайке? Но он смолчал, заговорив вместо этого о другом:
  - Сомневаюсь, что ирландской прессе есть до меня дело, а американская поленится лететь за мной в эту дыру. Зачем, если поливать меня дерьмом можно не сходя со своих рабочих мест? Да и потом, вам-то что за дело до того, доберется ли до меня пресса? - ожидая ответа Беверли, Джошуа нервно макнул ролл в васаби, задумавшись, отправил его в рот и едва не задохнулся, когда острая приправа обожгла язык и гортань. - Черт! Острая зараза... - подавать посетителям воду в этом заведении явно принято не было, сакэ совсем не годилось для того, чтобы потушить пожар, и Салливан схватил бокал Беверли, в несколько жадных глотков осушив его.

  Эта женщина, как и все, что она говорила, вызывали у Салливана самые смешанные чувства: нашлось здесь место и удивлению - за фасадом сдержанной леди вдруг обнаружилась дерзость, и восхищению - будь он помоложе и повпечатлительнее, она бы непременно заткнула его за пояс, и раздражению - меньше всего любому мужчине нужно, чтобы его учили жить. Особенно, чтобы это делала женщина, и особенно, если у него еще сохранились яйца. Каждая из бывших жен и некоторые из бывших любовниц надеялись отхватить себе этот сувенир - оттого, видимо, и становились бывшими.
  - А ты, оказывается, дерзкая штучка, да? - переход на "ты" свершился как-то сам собой - сам тон разговора, каким он стал, не располагал к расшаркиваниям. - Каждому творцу приятно, когда его таланты оказываются оценены по заслугам! - весело осклабившись, Джошуа снова подкинул ломтик сашими и поймал его - на этот раз на кончик языка. - У меня вообще проворный рот, - улыбка вышла откровенно похабной - теперь ему даже интересно было, удастся ли смутить разговорчивую соседку. Прямо жаль, что он совсем не помнит, как предлагал ей снимать порно.
  Угрозы, хоть и могли оказаться вовсе не пустым сотрясанием воздуха, не произвели на Салливана особого впечатления. То есть ему понравилось, что Беверли вообще ему угрожает - в этом было что-то волнующее, встряхивающее, разгоняющее липкую скуку очередного дня. Но вот взяться за ум, пообещать быть хорошим мальчиком и вообще сделать все, чтобы только избежать тех самых последствий, о которых она говорила, это заставить его не могло. Скорее наоборот все это будило в нем мальчишеское упрямство: сделать по-своему и посмотреть, сойдет ли ему это с рук.
  - Завтра и в самом деле может не наступить, красавица, для каждого из нас или лично для меня, - катая по блюду ролл, заговорил Джошуа почти задумчиво, не глядя на собеседницу. - Никто не знает, какой день окажется последним, а потому глупо было бы не прожить так каждый из них. Не согласна? Нет, не отвечай, вижу, что не согласна, - хмыкнув, он отправил очередной ролл в рот, пережевал и заговорил снова, подняв все же взгляд на Беверли. - Нужно платить ипотеку, нужно каждый день вставать рано утром на работу, нужно совершать одни и те же, доведенные до автоматизма, действия, как одни и те же опостылевшие фрикции, давно уже переставшие приносить удовольствие... - подавшись ближе, он неожиданно сменил тему. - Ты так соблазнительно произносишь это слово - "трахать". Интересно, дело в акценте или в страсти, которую ты в него вкладываешь? Скажи это еще раз, пожалуйста! - он снова весело осклабился. - Скажи, например, как давно кто-нибудь трахал тебя? Так, чтобы до искр из глаз, до обломанных ногтей и искусанных в кровь губ?

  Салливан негромко рассмеялся, увидев, что Беверли от усердия даже губу закусила, размышляя над его вопросом. Это само по себе было ответом: если ей нужно вспоминать, как давно это было - значит, это было очень давно. И все же он был хорошим мальчиком и тихо жевал свои сашими, не мешая ей предаваться воспоминаниям. И даже сделал вид, что едва не подавился, когда она все же ответила - для пущего эффекта.
  - Пять лет - это долгий срок, красавица! Представляю, как тебе действовало на нервы все, что ты слышала и видела сегодня ночью... - он улыбнулся с нескрываемым самодовольством и даже толикой злорадства. - Тем более кто знает - может, это был последний бешеный секс в твоей жизни, тогда, пять лет назад? Как печально...
  Запив печаль еще одной рюмкой сакэ, Джошуа понял две вещи. Первая: похмелье плавно превращается в новую стадию опьянения. И вторая: возможно, очень скоро он получит от этой милой старушки по морде. Хорошо бы, чтобы не каблуком и не в глаз.
  - А ведь я тебя задел, правда? - он рассмеялся почти радостно, услышав возмущенную отповедь Беверли. - Где же твои пятнадцать чернокожих любовников были последние пять лет, красавица? Но если они все же появятся - заходите, не стесняйтесь, - Салливан подпер подбородок кулаком, глядя на свою соседку задумчиво. - И я никогда не слышал о тихих оргиях, даже интересно - это возможно? Хотя, если все участники глухонемые... Занятное должно быть зрелище! - в голове будто сами собой стали складываться строчки, и на несколько долгих секунд Джошуа полностью выпал из реальности, а потом встрепенулся и посмотрел на Беверли почти удивленно, будто пытался вспомнить, что она здесь делает. - Так значит, ипотека - больная тема, да? Ну что же, развей мои заблуждения, расскажи мне о своей жизни, Беверли  О'Нилл! Чем ты занимаешься? Кроме того, что мешаешь честным людям проводить милые семейные вечера, конечно.

  В какой-то момент, слушая Беверли, Салливан начал откровенно скучать, от нечего делать поглядывая по сторонам и рассматривая редких посетителей. Оживился он только когда соседка заметно повысила голос, и на них стали откровенно таращиться. Эти ее "уиии" звучали так забавно и так похоже на экзальтированных девиц, с которыми писателю часто приходилось иметь дело, что он не сдержал смех.
  Ни слова о "потасканном идиоте", ни упоминание "кокаинового перепихона" его не задели - его вообще довольно сложно было задеть, пока речь не заходила о его книгах. Вот тогда и оброненного вскользь замечания хватало для того, чтобы жизнелюбивый и самодовольный Джошуа погрузился в бездну отчаяния и самоуничижения. Беверли о его творчестве ничего не говорила, а потому все сказанное ею в его адрес лишь забавляло его.
  Потом он снова заскучал и, вполуха слушая разглагольствования женщины о виртуозном сексе, стал пристальнее присматриваться к двум девушкам, которые сидели за плохо освещенным столиком в углу. Обе лет двадцати пяти, довольно невзрачны на вид - сначала они просто мило щебетали о чем-то, потом одна из них воровато оглянулась и порывисто сжала пальцы второй, в жесте отнюдь не дружеском.
  Было в этом что-то от искренности, импульсивности, уже почти позабытой за время жизни в Лос-Анджелесе. Там люди редко прятали нетрадиционную ориентацию, чаще даже выставляли ее напоказ, как будто бросали этим вызов, и их нарочитые знаки внимания друг другу временами казались попросту фальшивыми. Этот же скромный, но искренний жест привлек внимание Салливана, и он забормотал себе под нос, даже не потрудившись заметить, не перебивает ли он Беверли.
  - "Лесбиянки из Килкенни". Разве такое продашь? Хотя, может, одна из них больна и умирает?.. Нет, это просто "Сладкий ноябрь" с розовым оттенком, чушь. Почему лесбиянки всегда такие страшные? - с этим вопросом он уже обратился к Беверли, будто снова включившись в разговор с ней, хоть и на своей волне. - Порноиндустрия жестоко обманывает нас, показывая двух прекрасных молодых женщин, которые томно стонут от каждого прикосновения и точно знают, где искать клитор. В реальности же это две не особо прекрасные и не слишком молодые женщины, которых не захотел ни один мужчина. Как это печально, - сакэ в маленьком кувшине закончилось, и новую порцию печали пришлось заесть очередным ломтиком лосося. - Я понял тебя, красавица: ты не хочешь мне рассказывать о себе, скорее всего, потому что еще не придумала, как подать свою историю так, чтобы не казаться "ипотечной занудой". А вот слова насчет секса прозвучали прямо-таки как вызов, - он весело осклабился, глядя в глаза Беверли. - Знаешь, это ведь несложно проверить. Ты не совсем в моем вкусе, но мне не чужда благотворительность - надо же оправдывать звание "знаменитости", раз уж ты меня им наградила.

Отредактировано Joshua Sullivan (2016-11-17 16:24:42)

  Салливан все еще думал об ирландских лесбиянках и о том, можно ли выжать из этой темы достойный сюжет, а потому в разговоре присутствовал лишь наполовину. Но фотография оказала свой волшебный эффект, и он снова включился: перед глазами оказалось лицо красивой женщины, и Джошуа сразу оживился. Почти выхватив из рук Беверли снимок, он с минуту рассматривал его молча, а потом его лицо просветлело:
  - Как же, Аманда Гейл, прима Нью-Йоркского театра балета! Роскошная женщина, - он провел фотографией перед лицом и шумно втянул носом воздух, как будто мог так ощутить запах "роскошной женщины". - Я как-то подкатил к ней на благотворительном вечере - посмотрела на меня, как на мусорную кучу, и прошла мимо. Теперь понятно, почему... Можно я оставлю себе? - повертев в воздухе снимком, он широко осклабился. - Так значит, и муж, и балерина? Как интересно... Нет, не то, чтобы мне впервые встречалась бисексуальная женщина. Лос-Анджелес - то еще фрик-шоу, кого там только нет, даже бабы с членом... Плохое воспоминание, плохое воспоминание! - так как сакэ закончилось, Салливану снова пришлось похитить у Беверли бокал с вином и одним глотком осушить его. - Так вот, о клиторах, - как ни в чем не бывало продолжил он. - Ты бы удивилась, красавица, если бы знала, сколько женщин ни сном, ни духом, где его искать. Особенно из тех, что помоложе... - он зажмурился почти мечтательно, но потом снова очнулся и посмотрел на собеседницу, равнодушно пожимая плечами. - Понятия не имею. Может, уеду завтра, может, останусь навсегда. Может, стану космополитом и поживу в каждой стране мира по месяцу. Например, в Непале. Или Бангладеше. Даже не представляю, где это, но мне нравятся названия, - сфокусировав взгляд на Беверли, он криво ухмыльнулся. - Ну а пока, Беверли О'Нилл, привыкай к моему присутствию за стенкой, - снова поймав губами ломтик сашими в воздухе, Джошуа отложил палочки и расслабленно откинулся на спинку стула. - Еще вина или попросим счет?

  Обстрел всеми вещами, которые подвернулись под руку Беверли, оказался очень неожиданным, а потому все три снаряда попали в цель. Деревянная дощечка болезненно ударила в грудь и упала на колени ошарашенного Салливана. Нет, это, конечно, было не первое швыряние вещами в его жизни, но конкретно это оказалось очень уж внезапным. Ответить что-либо он не успел, потому что сразу после своей тирады, вызвавшей бурное одобрение посетителей, соседка гордо удалилась.
  - Гарсон! Кофе и счет, - оправившись от удивления, громко потребовал Джошуа, и рядом тут же появилась хмурая девица с мышиного цвета волосами.
  - "Гарсон" значит "мальчик", - угрюмо поправила она, с любопытством поглядывая на то, как он стряхивает со своего веселенького халата рис.
  - Да хоть "ламантин", - равнодушно отозвался Салливан и добавил, увидев, что Беверли снова вошла в бар: - Кофе с собой.
  Уже через минуту на стол перед ним лег счет, и он полез в бумажник, мысленно пытаясь конвертировать евро в доллары и не особо преуспевая в этом - не до конца еще проснувшийся мозг отказывался решать сложные задачи.
  - Сколько тут принято оставлять на чай? - обратился он ко всей той же официантке. - Вот это сколько в нормальных деньгах? - он продемонстрировал ей пару банкнот.
  - Около двух долларов, - терпеливо пояснила она, мрачнея на глазах.
  - Так и перешли бы на доллары! Всему миру они хороши, а вы завели деньги из монополии... - расплатившись и забрав свой кофе в картонном стакане, он подошел к стойке, где чего-то дожидалась Беверли. - Только не говори мне, что у тебя тут еще одно свидание, красавица, ты разобьешь мне сердце! - выдохнул он ей на ухо, подойдя со спины. - Или ты подумала над моим предложением и решила согласиться? Правильное решение - нужно торопиться получить все свои оргазмы, пока мы на это еще способны, - после этих слов Джошуа шутливо раскланялся и направился к выходу. Остановившись у двери, он повернулся и отсалютовал Беверли стаканом и выкрикнул: - Заходи, если надумаешь! Обещаю быстро отыскать "человечка-в-лодочке"! - и, посмеиваясь, покинул суши-бар, щурясь на яркое октябрьское солнце.