Столько всего произошло с момента появления Элизабет на пороге мастерской Келлаха, что иногда ему казалось, что прошло чуть больше не двух лет, а пары десятков. Хотя, возможно, так ему казалось сейчас из-за того, что четыре воскресные мессы, идущие практически одна за другой его, мягко говоря, несколько вымотали. И хотя он героически держался, стараясь не клевать носом, а поддерживать праздничную атмосферу дома, задаваемую парочкой молодожёнов, всё равно перед глазами периодически начинали плыть линии узоров, а попытки сообразить, о чём он думал пять минут назад не всегда заканчивались успешно.
В доме было спокойно и уютно - Келлах периодически поглядывал на кресло неподалёку от камина, то и дело проваливаясь в мечты о том, как было бы здорово устроиться в нём, закрыть глаза и...
Радостные возгласы Дилана окончательно достигли сознания Морригана только тогда, когда тот уже напрямую обратился к нему. И дело тут было совсем не в мечтах о кресле у камина. То, что несколькими минутами ранее сообщила Лиз, отозвалось в самом Келлахе непривычным коктейлем эмоций. Всё было совсем не так, как тогда, когда Аврил впервые сообщила ему, что беременна. И даже не так, как это было во второй раз. И совсем не так, как это было в третий, с Нэсс. Сейчас он чувствовал себя так, будто его погрузили в какой-то мгновенно затвердевающий раствор, и теперь он не мог пошевелиться, чувствуя только как в самой глубине его груди медленно, но верно разворачивается клубок тепла и какой-то необъяснимой нежности.
- Не представляю, - наконец-то выдавил он из себя, медленно поднимаясь со своего места и делая шаг к детям, обнимающим друг друга. У него даже на лице отражалось всё, что бурлило внутри - растерянная улыбка блуждала по его лицу, а в горле застрял комок, который никак не получалось проглотить, от которого сводило скулы и начинало щипать в носу.
- Господи, неужели это всё на самом деле происходит, - едва слышно прошептал он, сгребая обоих в охапку, прижимая к себе и беспорядочно целуя лохматые макушки - то дочери, то зятя. - Поздравляю, родные мои... я так рад за вас.
Ему хотелось высказать всё, что он чувствовал сейчас, но этого всего было так много, что получались только дежурные фразы, выглядящие такими топорными на фоне того счастья, что сейчас буквально заливало комнату.
- Боже мой, как я вас люблю! - прижавшись повлажневшей щекой к макушке Лиз, снова прошептал он, стискивая в своих объятиях их обоих как можно крепче.

Я даже не могу вспомнить, когда я был настолько счастлив, и был ли вообще. Мы стояли втроем обнявшись, и я думал о том, что сейчас нас в этой комнате на самом деле уже не трое. Это было настолько нереально, что мне казалось, что это всё сон. Лиз выпросталась из тесного семейного захвата.
- А кто тебе сказал, что к тебе будут относиться как к больной? Ты не переживай, ухаживать мы будем за ребенком. Но, так уж получилось, что вокруг нашего наследника сейчас ты, поэтому придется ухаживать и за тобой, - я засмеялся, поглядывая то на лицо своей жены, то на её живот.
- Мальчик? – в который раз за последние десять минут переспросил я и положил руку Лиз на живот. Даже прислушался, хотя и головой понимал, что толкаться там еще особо нечему, - Или два? Вот это да! Два пацана! Ух, наведем мы тут шороху!
И тут я вспомнил о своем подарке на Рождество.
- Подождите, я сейчас! – я рванул в мастерскую. Там, в потайном уголке, заботливо заваленном всяческими досками, дожидалась своего часа огромная коробка. Думаю, что Келлах её заметил довольно давно, но как всегда тактично делал вид, что при подходе к этому углу стремительно теряет зрение.
Пыхтя и отдуваясь, я втащил подарок в комнату. Подарок не столько был тяжелым, сколько громоздким и необъятным, практически размером с меня. По возможности аккуратно, поставив поклажу к ногам обалдевшей жены, я объявил:
- С Рождеством! Еще рановато, но в свете последних событий я не утерпел, извиняюсь, - и посмотрев на семью пояснил, - Это железная дорога! Помнишь, мы в детстве видели такую в витрине магазина? Со всякими домиками, человечками, станциями. И думали, что когда-нибудь купим хоть десять таких. Ну вот. Мы всё-таки взрослые люди и можем себе позволить игрушки.
Я смущенно развел руками и опять коснулся пальцами живота Лиз.
- А теперь, оказывается, игрушки нам более чем пригодятся.
[AVA]https://pp.userapi.com/c639416/v639416659/43320/e3ugVnqcuLY.jpg[/AVA]

- Тридцать? - Келлах коротко усмехнулся, устраиваясь за столом и протягивая Лиз и Дилану по салфетке, разглаживая свою у себя на коленях. - Почему не сорок? Места на всех хватит.
Лиз была права. Как, в общем-то, всегда бывала права, когда дело касалось детей или вот его личного участия в её жизни и его же отсутствия в её детстве. Для самого Келлаха до сих пор удивительно было, что при всей той несладкой жизни, которой довелось хлебнуть этим двоим, они остались добрыми и действительно очень хорошими людьми. Видимо, Бог всё-таки хранил их для большего - для того, к чему они теперь стремились вместе и каждый в отдельности.
- Я думаю, это хорошая идея - привести в мир как можно больше достойных людей, - после короткой молитвы продолжил Морриган, внимательно глядя на свою семью. - Главное, чтобы вы сами с этим справились, а я-то уж точно помогу, пока силы будут. Буду отрабатывать, что ж поделаешь, - и рассмеялся, даже не пытаясь сдерживаться.
Согласно кивнув в ответ на предложение Дилана обойтись соком, Келлах оперативно убрал со стола бутылку вина, сунул зятю в руки пакет с соком, мотнув головой на пустые стаканы - мол, наливай, а сам принялся раскладывать еду по тарелкам.
В голове уже зрела куча планов по ремонту дома, выбору комнаты для детской и изготовлению детских кроваток. Словом, мыслительная деятельность теперь кипела вовсю. Как-то неожиданно на тарелке Лиз оказался самый сочный кусок мяса и овощи, Дилану мяса досталось ничуть не меньше, себе же Келлах нагрузил в тарелку побольше зелени.
- Что? - ответив вопросительным взглядом на взгляды детей, он отмахнулся, пытаясь снова не расхохотаться. - Мне теперь нужно следить за здоровьем в два раза сильнее. Потому что у ваших детей обязательно должен быть трудоспособный дед. Сами-то вы явно с тридцатью вдвоём не справитесь... а вот по десятку шалопаев на одного взрослого - вполне себе подъёмно.
Едва они опустошили стаканы с соком, высказав каждый свой нехитрый тост, как Келлах снова поднялся со своего места и, просигнализировав всем ждать его на местах, отправился в свою комнату. Вернувшись с небольшой коробкой в тёмно-зелёной обёрточной бумаге с принтом из золотистых ёлочек и перевязанной красной лентой, он протянул её Лиз и Дилану.
- Если честно, я очень долго думал, зачем вам эта штуковина, - несколько смущённо потерев тыльной стороной ладони подбородок проговорил Келлах, усаживаясь обратно на свой стул и наблюдая как коробка лишается обёртки. - Но она упорно получалась именно такой, - внутри коробки, обёрнутый в несколько слоёв упаковочной бумаги, лежал ночник - тонкий шар из дерева, с мелкими прорезями в виде звёзд. У основания шара, практически оборачивая его своими телами, лежали свернувшиеся единым клубком утрированно-мультяшные хорёк и панда.

- Тридцать – это програма-минимум, хохотнул я, наполняя стаканы семейства соком, - Если как следует поднапрячься и выдавать тройняшек, то есть все шансы перевыполнить план. Хватило бы дома на такую толпу. Потому что к тому моменту, как мы подойдем к тридцатому, размер нашего табора может преумножиться за счёт внуков.
Наконец можно садиться за стол. Чокнувшись стаканами и выпив за всё происходящее, и за то, сто произойдет, падре куда-то убежал. Я притянул Лиз к себе и поцеловал её в макушку. Надо же, настоящее Рождественское чудо. А я думал, такое только в фильмах бывает.
Келлах вернулся и поставил перед нами красиво обернутую коробку. Вот это да! Я восхищенно выдохнул.
- Это просто чудо! Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что человек из дерева может такое сделать, - я коснулся рукой гладкой отполированной поверхности, провел пальцем по крошечным фигуркам животных. – Кстати, а какую пижаму мы купим малышу?
Следом за падре, исчезла Лиз. Пока она ходила, я воспользовался её отсутствием и сбегал за подарком для Келлаха. Опустил перед ним на стол тяжелую плоскую коробку. В коробке лежал толстый фотоальбом в кожаном переплете. Или не кожаном, если честно, я не разбираюсь в таких вещах. Пльбом был заполнен наполовину самыми разнообразными снимками нашей семьи, с того момента, когда официально семьей мы еще не были. Часть наснимали мы сами, часть я отобрал у фотографа диоцеза. Одна страница была занята нашими детскими с Лиз фотографиями. Пат привез мне их из дома, когда приезжал на свадьбу. Старые полароидные снимки, местами выцветшие. Один снимок, где Лиз одна, совсем маленькая. Один, где ей лет двенадцать. Пара, где мы вдвоем. У меня длинные волосы, я похож на швабру. Подумать тольк, а я считал, что выглядел круто.И одна фотография, где мы вместе с мелкими.
Только я сел на место, как Лиз вернулась со своими свертками. Я развернул свой и присвистнул.
- А я как раз вокруг такого всё круги нарезал и слюни пускал! – от души чмокнул жену в нос и закопался с головой в набор. Но Лиз решила, что лимит удивительных новостей на сегодня не исчерпан. Я отложил подарок и задумчиво посмотрел на неё, потом, вопросительно на тестя.
- Идея добрая.  Я на самом деле ждал, что в один прекрасный момент ты выйдешь за пределы Ирландии. Но у меня только один вопрос: а что с ребенком? Я в этих всяких педагогических штучках не разбираюсь, но через два года ребенок будет чуть старше года. Как он без мамы будет? – я взял жену за руку и легонько сжал, - Не думай, что я тебя отговариваю. И привязывать дома к люльке я тебя не собираюсь. Но хорошо бы сделать, чтобы не получилось так, что помощь одним детям оказывается в ущерб другим.
[AVA]https://pp.userapi.com/c639416/v639416659/43320/e3ugVnqcuLY.jpg[/AVA]
 

Всё это было хорошо. Настолько внезапно и полно, что даже не верилось. Келлах задумчиво трепал за ушами льнувшего к нему Эйфина и наблюдал за дочерью и зятем. Где-то на периферии неторопливо ползли мысли, что он наконец-то дождался, терпение его вознаграждено в полной мере и ещё чуть-чуть сверху добавилось. В самом деле, когда чего-то ждёшь, мечтаешь о чём-то - оно приходит внезапно, и не понятно, что с этим теперь делать. Хотя, Келлах, конечно же, знал ответ на этот вопрос - наслаждаться и благодарить.
- Это Рождество - одно из самых счастливых в моей жизни, чтоб вы знали, - снова усевшись на своё место коротко хохотнул он. - А теперь давайте поедим, я страшно оголодал за последние сутки и готов сожрать вот этого гуся, - он совсем не по этикету ткнул ножом в сторону источающего призывные ароматы гуся, - прямо-таки целиком. В общем, если вы не поторопитесь - сами останетесь голодными.
Келлах даже покивал многозначительно, мол, да-да, именно так всё и будет, если кто-то будет клювом щёлкать дальше. Он-то в самом деле проголодался до невозможности - пост накануне Рождества он всегда держал самый строгий, едва перебивая голод водой и хлебом, да и весь сегодняшний день с его заботами и делами не дал ему возможности вспомнить о необходимости хотя бы перекусить. В общем, угроза детям оставить их без ужина была вполне себе реальной.
- Надо позвонить в Дублин, - неожиданно замерев с подцепленным вилкой куском мяса, Келлах задумчиво уставился на Лиз и Дилана. - Ещё парочке людей нужно сообщить наши последние новости.
Эрин и Сколи всегда принимали любые изменения в его жизни. Сообразно этим самым изменениям, но тем не менее. Они скорбели и радовались вместе с ним, хранили тайны и терпеливо ждали новостей. Сколи венчал Лиз и Дилана - примчался, отложив все свои дела, только чтобы племянник мог почувствовать себя настоящим отцом, проведя свою дочь за руку к алтарю. Это их умение быть семьёй при любых обстоятельствах - Келлах это чувствовал в самой глубине души - не единожды спасло ему жизнь и в прямом, и в переносном смысле.
- Сама скажешь? - выудив из кармана телефон и найдя в списке контактов мать спросил у Элизабет Келлах, тут же протягивая дочери телефон. - Они будут рады услышать эту новость именно от тебя, я уверен.
Всё в их жизни давным давно наладилось. Теперь же оставалось просто жить, ловить счастливые моменты, наслаждаться ими и запоминать их на всю оставшуюся жизнь. Всё теперь было правильно.