Дакоте казалось, что она пляшет на этой обочине уже битый час. Надежда умерла, и оставалось только ждать чуда и воспаления лёгких.
Небольшой и уютно-зелёный Килкенни летом и серо-зелёный холодный Килкенни зимой две большие разницы, как сказал бы дядя Израэль. Но даже на излёте февраля тут можно было найти вполне приличные, хоть и малюсенькие, потому что не сезон, аукционы. Правда, находились они у чёрта на куличках, зато торговали аутентичным старьём ирландской глубинки. Искусствовед внутри Дакоты был доволен, а вот сама Маллиган уже не совсем.
Поездка в одно из старых поместий недалеко от города проблем не вызвала. Сказать то же самое об обратном пути было сродни тому, что сказать, что Антарктида для слонов – земной рай. Дакоте удалось добраться до предместий Килкенни, но не дальше. То ли муниципальный транспорт объявил забастовку, то ли все здесь живущие обладали личным транспортом, то ли день выдался несчастливым. Но за то время, что Маллиган тут стояла, ходила, ругалась и кляла на чём свет стоит собственную глупость, проехавшие мимо два автомобиля её начисто проигнорировали.
Дакота переставала чувствовать конечности, и, сначала моросящий, а потом и льющий с небес дождь, уверенности в благополучном исходе вовсе не гарантировал.
Было большой глупостью, находясь в городе несколько месяцев, не обзавестись телефонами пары-тройки служб такси. Но в самом городе проблем с этим не было, и не было необходимости забивать номера в телефон, в любом питейном заведении или магазине они висели на видном месте.
В ботинках начинало хлюпать, а Дакота почти не ощущала пальцев ног. Казалось, что ни единой сухой нитки не осталось не то, что на пальто, а даже на нижнем белье. Маллиган решила предпринять ещё одну попытку, благо вдалеке показались слепящие огни. Ну, или резво стартануть, насколько получится, за пробежавшим пацаном. Может быть, его родители будут столь великодушны, что позволят вызвать и дождаться такси под своей крышей.
Дакота замахала ладошкой, прижимая второй рукой довольно объёмистый пакет, в котором покоилось её сегодняшнее приобретение. Очень красивая люстра, небольшая, с красивым литьём и ажурными плафонами. Маллиган планировала пристроить её в лавку Коэна, или приберечь для нового дома Джонни, когда тот всё-таки соблаговолит его приобрести. Сама Дакота всё ещё обитала в отеле, но подумывала о съёме какой-нибудь небольшой квартиры, если вопрос с поисками второго родителя затянется.
Машина проскочила, но в нескольких метрах впереди всё же притормозила,  останавливаясь. Передняя дверь распахнулась, и Дакота, меньше всего думая о маньяках и безопасных поездках на задних сиденьях, нырнула в недра автомобиля.
- О, спасибо, вам. Вы просто рыцарь на белом коне, если нужно, химчистку я оплачу. Подбросите на Castlecomer Road? Знаете, где отель Ньюпарк? – Скороговорка, сдобренная французским акцентом, всё время прорезавшимся, когда Дакота говорила быстро, обрушилась на человека за рулём, не давая возможности прореагировать. Громоздкая люстра, в конце концов, была устроена, и Дакота повернула голову к водителю.
- Да ну нафиг. – Дакота помотала головой, разбрызгивая капли дождя по всему салону, а потом подалась вперёд, касаясь холодными пальцами горячей щеки сидящего рядом мужчины. – Маллиган?

Отредактировано Dakhota Mulligan (2019-02-28 05:57:05)

Не было семи лет одиночества, паршивых романов, других мужчин. Всё, что ей было нужно, было сейчас в этой машине на краю света, в богом забытой Ирландии.
Джей подаётся вперёд, и теперь Дакота может прижать к его щеке ладонь, убеждаясь, что это не сон, не горячечный бред, что всё наяву.
- Маллиган, - Она поворачивается к нему всем телом, не прекращая касаться его лица пальцами, - Какого чёрта ты делаешь в этой глуши? Тут даже леса нет.
Сказать, что Дакота удивлена, значит, ничего не сказать. Больше подойдёт ошарашена, встряхнута за шкирку как нашкодивший котёнок, получила апперкот, но никак не удивлена. Она не видела Джейсона с той самой ночи, когда оказалось, что семейная жизнь может быть разрушена в течение каких-то минут. Скопившийся в её вязаной пёстрой шапке дождь решил сдать свои позиции и медленно стекал по лбу и щекам. Дакота этому была только рада, потому что не была уверена, что среди капель дождя не встречаются другие, более солёные.
Джей лезет куда-то под кресло, выуживая термос, и это позволяет Маллиган взять себя в руки.
- Ты его из самой Канады вёз? – Дакота кивает, и вздрагивает от прикосновения мужских пальцев, когда Джей отдаёт ей кофе. Знакомый аромат заполняет салон машины, и Маллиган понимает, что соскучилась по нему. Ей кофе никогда не удавался. – Спасибо.
- Была на аукционе. – Дакота махнула головой в сторону своей покупки. – Недалеко.
Джей до сих пор прекрасно ладил и общался с её матерью, о чём Ханна не уставала ей говорить при каждой встрече, но, что она рассказывала ему о дочери, оставалось тайной за семью печатями. Маллиган не представляла, знал ли он о том, что сейчас она меньше снимается, позволяя себе выбирать, что продолжает петь и записываться, что получила степень, решив попробовать себя на ниве искусства, и даже подумывает о какой-нибудь антикварной лавке.
- К тебе? – Дакота изумлённо поднимает брови, радуясь, что поехала в глухомань не утруждаясь наведением красоты, которая при таком ливне точно оказалась бы сейчас  на её лице в виде разводов и потёков. – Решил обзавестись тут недвижимостью? Что случилось с твоим бизнесом?
В голове вспугнутыми зайцами мелькают миллионы мыслей, не позволяя Дакоте ухватить за хвост хоть какую-то.
Какого?! Я ужасно выгляжу. Маллиган тут. Чёрт. Спокойно, это всего лишь Джейсон. Это Маллиган! Чёрт. Чёрт! Чёрт!! Дыши глубже. Это Джей.
Дакота не шевелится, просто смотрит, баюкая в ладонях позабытый кофе, не ощущая, как  пальцы колют иголки тепла. Джейсон протягивает руку, а она непроизвольно подаётся ему навстречу. Волна мокрого холода прокатывается по телу, отрезвляя, возвращая в настоящее. Маллиган вздрагивает, всё её тело сотрясается от мелкой дрожи, а зубы начинают стучать.
Джей стягивает с её головы шапку и улыбается своей непутёвой всё_ещё_жене. И Дакота, неожиданно для себя самой произносит:
- Я соскучилась.

Отредактировано Dakhota Mulligan (2019-02-28 13:00:50)

Оказывается память о том, какое действие на неё производят прикосновения Джейсона, никуда не делась. Не стёрлась за эти годы, не оказалась погребена под ворохом других касаний. Стоило его пальцам тронуть кожу, как внутри вспыхивает, опаляет огнём, отодвигающим холод. Уголки подрагивающих губ изгибаются, и Дакота улыбается в ответ.
Они были порознь почти вдвое больше того времени, что длилась их семейная жизнь. Мужчина, сидящий сейчас рядом, должен был быть просто одним из нескольких. Маллиган смотрит на него, и готова признаться самой себе, что это совсем не так. Она до сих пор носит его фамилию, даже представляется новым знакомым, не задумываясь ставя букву «М» в подписях.  Она помнит, что где-то в ванкуверской квартире пылятся подготовленные, но так и не отправленные документы на развод. Она знает, что её слова, тогда у дома, его обидели. И она рада, что он рядом.
- Закалённым канадкам не страшны мелкие европейские дождики. – Дакота оглушительно чихает, и остатки кофе выплёскиваются ей на колени. – Да что б тебя. – Маллиган смешно шмыгает носом, а потом неудержимо смеётся и согласно кивает на решение Джейсона. Ей совсем не хочется оставаться мокрой как мышь даже несколько лишних минут, и если есть возможность согреться и высушиться, то лишь дурак от неё откажется.
Поэтому Дакота находит и застёгивает ремень безопасности, пока Джей рассказывает, что именно он забыл в маленькой Европе. Маллиган помнит, что у него была родня за океаном, но без особых подробностей. Она помнит об ирландских каникулах юного Джея, но совершенно не представляла, где конкретно они проходили. Оказывается, мир крайне тесен.
- Мне жаль, Джей. – Машина мчится по каким-то колдобинам, и люстра решает напомнить о своём существовании, впиваясь какой-то своей частью в коленку Дакоты, на что та шипит от саднящей боли. Наверняка там вылезет синяк, а то и ссадина.
Маллиган не знает, чем занимался Джейсон всё время после их расставания. Сначала обида не давала интересу к его жизни поднять голову, потом уязвлённая гордость, а ещё дальше – нежелание узнать, что он вполне счастлив и без своей глупой жены. То, что их сферы не пересекались, тоже играло свою роль. Дакота жёстко пресекала любые разговоры о том, что у них произошло, и уже  через пару недель её окружение потеряло всякий интерес, переключившись на более животрепещущие вопросы. Даже Тильда не рисковала задевать эти темы, и имя Джейсона быстро улетучилось из их разговоров.
- Да ты издеваешься, - Дакота издала страдательский хрип, а её хмурый взгляд в мокрую тьму за окном машины, давал полное представление о том, что именно она думает. Но мысль о скором тепле слишком соблазнительна, и Маллиган стремглав мчится по хлюпающей дорожке, по мокрой траве, по скользким булыжникам тропинки. Удивительно, но дверной замок легко ей поддаётся, и Дакота попадает в тесную прихожую, где её догоняет Джейсон. С Маллиган текут потоки воды, украшая скрипящие под ногами половицы, лужами, пока она разматывает шарф и стягивает пальто.
- Что? Вообще всё? – Смех Дакоты перемежается новым чиханием, - А вдруг ты маньяк, и стягиваешь с женщин платья, чтобы щеголять в них лунными ночами?
Теплое вязаное платье Дакоты хорошо приспособлено к холодной погоде, но не к дождю. Оно, конечно, суше, чем пальто, принявшее на себя основной бой с непогодой, но всё равно очень влажное и начинает пахнуть шерстью.
- Ты не забыл мою сумку? – Дакота с трудом расшнуровывает мокрые насквозь ботинки и стягивает цветные гетры, тело под мокрой одеждой в прохладном и явно ещё не топленном сегодня доме, покрывается мурашками, и Маллиган снова дрожит.
Дом мал, стар и тесен, и Джейсон в нём выглядит великаном. Дакота забирает у него рубашку и шлёпает мокрыми пятками прямо по коридору, оставляя за собой влажные следы.
Дакоте казалось, что она простояла под тёплыми струями целую вечность, но всего лишь пока не кончилась горячая вода в бойлере. Она растёрлась насухо, замотала волосы полотенцем, соорудив подобие тюрбана, и пару минут простояла, уткнувшись носом в рубашку Джейсона, перед тем как её надеть. По его запаху она тоже скучала. И никогда не признается, что в пустой и большой квартире у неё есть его футболка.
- Прости, я вылила всю воду. – Дакота вернулась в гостиную, где камин уже подавал признаки жизни.

Отредактировано Dakhota Mulligan (2019-02-28 15:39:36)

Дакота буквально проваливается в предложенное кресло, оно принимает ее в свои бархатные объятия, предлагает удобные подлокотники, закрывает от сквозняков большими «ушами».
- Ты знаешь, кажется, это антиквариат. – Дакота гладит пальцами зеленую ткань, местами вытертую до полного отсутствия. Наверно, это кресло было любимым у бабушки Джея, и в нём, действительно, очень удобно. – Надо будет потом посмотреть внизу на сиденье.
Маллиган крутит головой, рассматривая гостиную. Типичная для Ирландии и Англии планировка и размеры, большой и старый камин, кажется даже тканевые обои на стенах. Тёмные прямоугольники и квадраты там, где, наверняка висели картины. Тяжёлые даже на вид часы на полке над камином оглушительно бумкают, отмеряя очередной час.
- Слу-у-у-ушай, - Дакоту озаряет внезапная мысль, что если этот дом достаточно стар, а по некоторым признакам, так и есть, то и ей тут найдется работа. И мысль о том, что это возможность быть рядом с Джеем, упихивается поглубже. – А сколько лет дому? Твоя бабушка, как её звали? Жила тут всё время? Ты уже осматривал вещи? Мебель?
Дакота даже забывает на время о холоде, подаётся вперёд, почти съезжая с седушки кресла. Босые ноги касаются пола, и Дакота вздрагивает от этого ледяного касания половиц, и снова забирается вглубь своего временного убежища.
- У меня обе ноги в один влезут. – Маллиган смеётся, но носки забирает. Их сухое тепло моментально согревает руки. Дакота пристраивает один рядом с собой, пока натягивает второй. А он, мало того, что почти достигает колена, так ещё и скатывается вниз по обнажённоё коже, стоит его отпустить. – Похоже тут нужны подтяжки. Или пояс для чулок. – Дакота смущённо улыбается Джейсону. Она надевает второй носок и шипит, задевая браслетом на запястье содранную всё-таки коленку. – Зараза какая.
Маллиган морщится от саднящей боли, наклоняется посмотреть, и накрученное на голове полотенце считает, что это вполне подходящий момент, чтобы свалиться. Из-под копны рассыпавшихся влажных волос доносится раздражённое то ли ворчание, то ли шипение, Дакота снова подтягивает благополучно съехавшие до лодыжек носки, и забирается в кресло с ногами, не обращая внимания на пульсацию в районе ссадины.
- Скажи, что у тебя есть мясо, и я согласна даже на кусок с кровью. – Только сейчас Дакота осознаёт, что с самого утра, когда она позавтракала в ресторане отеля, у неё и маковой росинки во рту не было. Желудок присоединяется, выдавая голодное урчание. – Но, пирог тоже сойдёт. 
- Думаю, если она его купила во времена своей молодости, то сейчас он может стоить несколько тысяч. – Тепло от камина становится всё сильнее, и Дакота свешивает одну ногу вниз, покачивая ею вперёд-назад. – Не хочешь продать? Наверно, тут найдётся что-нибудь менее ценное, обычный виски тоже подойдёт.
Щёки Маллиган вспыхивают румянцем, стоит ей понять, что Джей считает их встречу не худшим событием сегодняшнего дня.

Отредактировано Dakhota Mulligan (2019-03-01 10:59:09)

- Серьёзно. – Дакота улыбается. Для Джейсона стоимость чего-либо никогда не стояла на первом месте. В их прежнем доме многое было либо сделано его руками или куплено на распродажах, по которым Дакота таскала мужа, а потом отремонтировано его же руками. Воспоминания заставляют Дакоту улыбаться. Только улыбка получается грустная. Ей не хватает их дома, совместных дней, пусть и редких, вечеров и ночей. Маллиган подавляет готовый сорваться с губ вздох сожаления. Некого винить, кроме себя. – Однажды я была на аукционе, где бутылка виски ушла за семнадцать тысяч. Интересно, почему она её хранила.
Джейсон присаживается напротив, рассматривая ссадину, и Дакота чувствует его дыхание на коже, которая снова покрывается мурашками, из-за которых самые мелкие волоски становятся дыбом. Маллиган смущена и рада, что всё это можно списать на прохладу ещё не натопленного дома. Это, наверно, странно и глупо, смущаться перед человеком, который видел тебя, в чём мать родила в самых разных, хм, ракурсах. Впрочем, Дакота об этом не задумывалась, она вообще сейчас ни о чём не думала, кроме близости Джейсона и тепла его дыхания.
- Это люстра. – На самом деле Маллиган была чрезвычайно довольна и горда, считая этот простой предмет домашнего обихода, маленькой победой. – О, если бы ты видел, как я сражалась за неё. Я обошла четырёх, четырёх! противников. Надеюсь пристроить её в одно место.
Дакота хмурится, закусывает губу и сердито смахивает непрошенные слёзы. Она копается в аптечке, выуживая дезинфицирующее средство и полоску пластыря.
- Ты как всегда во всеоружии. – Губы подрагивают, как и пальцы, но, в конце концов, Дакоте удаётся справиться с непокорной липучкой, и её колено украшается полоской телесного цвета.
Было бы нелогично и чертовски странно, если бы по прошествии семи лет порознь после той дурацкой ссоры, они оба остались прежними. Даже когда они начали обмениваться редкими звонками, у Дакоты не возникало даже мысли поинтересоваться тем, как обстоят дела Джея на личном фронте. Её одна мысль о другой женщине рядом с ним выводила из равновесия, если не сказать, что выбешивала. Конечно, у него были какие-то отношения. Глупо думать, что здоровый привлекательный мужчина станет вести монашеский образ жизни.
Дакота снова кусает губы, чтобы не наговорить лишней и ненужной ерунды, и слушает Джейсона.
- Ты заявлял в полицию? Есть опись какая-нибудь? – Лучше уж обсуждать что-то реально-материальное, чем пускаться в дебри самокопания. Опыт говорил о том, что ничего хорошего это не принесёт. – По ней будет проще проверить, что пропало. Может быть, что-то всё-таки осталось. Я могу помочь, если хочешь. С радостью.
Дакота смотрит на Джейсона, готовящего им поздний ужин, отмечая напряжённые плечи, излишне резкие движения. Ему тоже некомфортно от всей этой ситуации.
- Мама, - Маллиган хмыкает, давно поняв, что Ханна выбалтывает зятю всё, что посчитает нужным в отношении его всё_ещё_жены, наверняка поведала и о нежданных родственниках. – Она, наверно, и о том, что я приёмыш тебе рассказала?
Дом старый, но половицы, по которым идёт Дакота, отчего-то не скрипят, не выдают её. Мягкие носки скрадывают лёгкий шаг, позволяя Маллиган неслышно подойти к Джею. Она помнит, что это непростое дело, и прежде у неё это редко получалось, Джейсон всегда знал, что она приближается.
Но если она не сделает этого сейчас, то не сделает никогда. Дакота подходит совсем близко, обвивает мужа руками и прижимается лбом к его спине.
- Прости меня.

Отредактировано Dakhota Mulligan (2019-03-01 14:58:38)

- Родственники, - Дакота криво улыбнулась, глядя в пляшущее пламя. – Да, родственники. Женщина, которая меня родила. Знаешь, моя девичья фамилия, ну, которая могла бы быть моей, и твоя отличаются всего лишь на одну букву. Смешно.
Но отчего-то хотелось плакать, а не смеяться. С Агной Миллиган было чертовски трудно находить не то, что общий язык, а даже какие-то простые точки соприкосновения. Дакота, честно говоря, была рада, что она не её мать. Глядя на миссис Совершенство, она понимала, что осталась только в выигрыше от того, что Агна её отдала. Ханна стала чудесной мамой, Дакота её очень любила, и не хотела бы для себя другого детства или юности.  Порой она даже жалела, что вообще затеяла всю эту историю с поисками. А потом вспоминала, что кроме биологической матери обрела старшего брата, оказавшегося похожим на саму Дакоту больше, чем оба они на родную мать.
- И у меня тут, оказывается, есть старший брат, и дядя, и двое племянников. – Теперь Дакота улыбается совершенно искренне. – Получается, что и у тебя тоже. А теперь я ищу отца. Точнее, ищет его тот самый детектив инспектор, с которым ты  разговаривал. Похоже, он тут один на всю полицию.
Джейсон на маленькой кухне смотрится на удивление гармонично, хотя дом для него слишком мал. Они оба привыкли к просторам, что природы, что жилья.
Дакота обнимает мужа и чувствует, как он вздрагивает, и, кажется, слышит, как стучит его сердце. Джей поворачивается, его прохладные пальцы скользят по её щеке. Между ними двумя висит тишина, которую страшно нарушить. Поэтому Дакота молча ждёт, глядя в глаза мужчины, который ушёл из её жизни семь лет назад, но остался в памяти и сердце навсегда, не давая и малейшей возможности занять их кому-то другому.
В ответ на признание, Дакота делает шаг назад, упираясь в стол ладонями, в её глазах плещется недоверие и обида.
- Ты ушёл, не делал никаких попыток вернуться. Я думала, что не нужна тебе. Совсем не нужна. – Дакота поднимает ладонь, чтобы стереть слёзы, грозящие пролиться потоком, её рука путается в длинном рукаве рубашки, и это становится последней каплей. Слёзы прорывают ненадёжную преграду ресниц и катятся по щекам вниз, стекают по шее в распахнутый ворот.
Обида превращается в злость: на саму себя, на Джейсона, на потерянное время. С губ Дакоты срывается всхлип, один, другой, третий. Слёзы застилают глаза, когда она снова шагает вперёд, и её сжатые в кулаки ладошки начинают ударять Джея в грудь. Она колотит его без разбору и плачет уже в голос, выплёскивая в этом всё семилетнее одиночество, боль от расставания, ощущение безвозвратной потери. Колотит до тех пор, пока не оказывается в кольце его рук, обнимающих и гладящих её, до тех пор, пока не начинает за собственным плачем слышать его рокочущий успокаивающий шепот.
Дакота утыкается лицом в мужскую грудь, вдыхает такой родной запах, и снова плачет. Теперь уже от облегчения, потому что Джей не отпускает её.

Джейсон обхватывает её лицо ладонями, заставляет смотреть на него, и Дакота видит в его глазах отражение своих чувств. Такой же тягучей непрекращающейся тоски, которая словно заперла под  собой всё остальное.
Она работала практически круглосуточно, забивая дни и ночи съёмками, записями, встречами. И ждала его, ждала каждую минуту. Иногда ей казалось, что она видит его силуэт краем глаза, но стоило повернуть голову, и её встречала пустота.
Дакота слышит, и это его «прости» бьётся внутри, задевает каждый оголённый нерв, растворяет горечь и обиду, последние отголоски которой велят упираться и отталкивать. Маллиган и упирается, мотает головой, вдавливает ладони в мужские плечи, словно проверяет его решение.
Джейсон не отпускает, только крепче прижимает жену к себе, касается губами мокрой от слёз кожи, ловит губы, и внутри Дакоты,  наконец, лопается тугой струной напряжение, освобождая запертые так долго чувства.
Руки уже не отталкивают, а привлекают, ладони обхватывают плечи, скользят по шее, пальцы касаются ложбинки на затылке и спускаются вниз, прочерчивая ногтями полоску вдоль позвоночника.
Она, наконец, отвечает на его крепкие объятия, она больше не отталкивает его, и Джейсон на секунду задумывается: а вдруг всё это - только плод его воспалённого воображения? Может быть, он вовсе не встречал её в дождливом Килкенни, что если на ночной трассе он попал в аварию, и эта женщина у него в руках, её слёзы и её запах - всё это просто его агония, последняя вспышка угасающего разума? Что если он так и не сказал ей это горькое "прости", и больше уже никогда не скажет?
Её ногти проходятся по его спине вниз, и Джейсон чувствует острое давление, заставляющее его свести лопатки. Он на мгновение отстраняется от Дакоты, глядя ей в лицо. Нет, это точно была она, настоящая и любимая, здесь и сейчас, так близко, что они, казалось, делали один вдох на двоих.
Джей сделал шаг вперёд, усаживая Дакоту на старый обеденный стол, и рассохшееся дерево жалобно скрипнуло, когда Маллиган упёрся в него руками, всем телом прижимая жену к широкой столешнице. Ладонь скользнула под рубашку Дакоты, приподнимая ногу и скользя по бедру вверх.
Джейсон отстраняется, и с губ Дакоты срывается протестующее восклицание. Она тянет его обратно, не собираясь больше отпускать. Где-то на задворках сознания мелькает жуткая мысль о завтра, но Маллиган гонит её прочь, сосредотачиваясь только на мужчине рядом.
Дакота обхватывает мужа ногами, прижимается к его груди, и касается губами шеи, прокладывая дорожку из лёгких поцелуев вверх, к ямке за ухом. Острый кончик влажного языка вдумчиво её исследует, а потом Дакота сжимает зубами мочку уха, покусывая его словно кошка.
Неожиданный скрипучий звук сопровождает появившееся под попой ощущение чего-то твёрдого и прохладного, и только теперь Маллиган понимает, что Джей водрузил её на стол. Она тихо фыркает ему в шею, и пока его ладонь скользит по её ноге, ловит его губы поцелуем.
Джей чувствует горячее дыхание возле уха, и по телу проходит сладкая дрожь. Тугое напряжение заполняет изнутри каждую мышцу, каждую клеточку его тела, и когда пальцы касаются кружевного края белья Дакоты и по-хозяйски проскальзывают под тонкую ткань, его сердце как будто пропускает несколько ударов, и дыхание сбивается, заставляя Джейсона беззвучно приоткрыть рот, словно рыба, выброшенная на берег.
Их поцелуй, глубокий и влажный, кажется ему вечностью, и в голове проскакивает мысль о том, имеет ли он право на эту женщину теперь, спустя семь долгих лет. Он знал каждый миллиметр её тела, каждую родинку на светлой коже, каждый изгиб, и мысли о том, что его жену могли ласкать чужие руки, теперь сводили Джея с ума. Нет, Дакота была его женой, его женщиной, и только он имел право быть к ней настолько близко.
Она мягкая и влажная, и он задыхается её запахом. Нет сил путаться в ткани, надетой на неё рубашки, и Джейсон рвёт пуговицы, слыша, как они разлетаются по кухне, ударяясь о стены и деревянный пол.
Мышцы живота напрягаются, стоит прохладным пальцам скользнуть под кружевную кромку, и Дакота кусает мужа за нижнюю губу, подаваясь бёдрами вперёд и сцепляя лодыжки за его спиной. Руки тянут футболку вверх. В движениях сквозит нетерпение. Ей хочется скорее почувствовать под ладонями горячую кожу, касаться выпуклых напряжённых мышц спины, впиваться в них пальцами и ногтями.
Как можно было быть такими идиотами семь лет. Последние мысли уплывают из головы Дакоты, оставляя только обнажённые нервы и чувства.
Жадные мужские руки лишают её последней преграды в одно мгновение. Дакота приподнимается, льнёт к Джейсону, оставляет жаркие поцелуи на косточках ключиц и снова откидывается спиной на жёсткое дерево, стягивая, наконец, мешающую футболку.
Ладони Маллиган упираются Джею в грудь, отстраняют его на всю длину рук, но не разрывают прикосновений. Она хочет не только чувствовать, но и видеть своего мужчину.
Дакота приподнимается, и Джейсон смотрит на неё с жадностью, теряя остатки и без того небогатого терпения. Она перед ним, практически обнажённая и совершенно открыта его взглядам, рукам и поцелуям. Футболку долой, и Маллиган разводит плечи, чувствуя на коже горячие прикосновения женских рук, и под пальцами рождается сотня мелких мурашек, разбегаясь по телу.
Он снова целует её, и она отстраняется, опять откидываясь назад, и Джейсон перехватывает её руку, переплетая их пальцы между собой. Вторая рука ложится ей на поясницу, заставляя выгибать спину, откидывая назад голову и рассыпая по столешнице копну густых тёмных волос. Её грудь приподнимается, и Джей целует её, скользя рукой вниз от шеи к животу и ещё ниже, к горячим бёдрам. Свободной рукой он расстегнул джинсы, а потом потянул Дакоту к себе, ближе к краю широкого стола.
Ещё через мгновение её кружевные трусики лежали на полу, и Джейсон снова поцеловал жену, прижимая к себе и крепко держа за бёдра. Больше не было сил противиться желанию, и он прислонился лбом к её лбу, доверчиво заглядывая в голубые глаза, и подался вперёд, наконец, проникая в неё. Ему хотелось быть осторожным с ней, но он был слишком возбужден, и движения непроизвольно получались резкими и настойчивыми, и ему пришлось задержать дыхание, мысленно отсчитывая до трёх, заставляя себя двигаться мягче и медленнее.
Дакота вспыхивает под откровенными взглядами Джея, ощущая, как всё тело окутывает жар его желания, так созвучного её собственному. Она едва трогает его грудь кончиками пальцев, ведёт ими вниз к пупку и тёмной дорожке волос, убегающей под джинсы. Обеими ладонями Дакота обхватывает мужа за пояс чуть выше ремня, тянет его к себе. Снова и снова тянется к его губам, то едва трогая, то углубляя поцелуи.
Пальцы Джея перехватывают ладонь, переплетаются с её, и Дакота черпает в этом простом и естественном жесте смелость и уверенность. Джейсон вынуждает жену выгибаться, её лопатки вжимаются в столешницу, голова запрокидывается, бёдра тесно прижимаются к бёдрам мужа, а пальцы безуспешно сражаются с пряжкой ремня.
Внизу живота ворочается обжигающее изнутри пламя, стремится вырваться наружу. Дыхание Дакоты становится частым и рваным, она снова прогибается в пояснице, подчиняясь ладони Джея,  подставляя грудь его губам, вздрагивая от его прикосновений. Её собственные ладони скользят по его рукам и плечам, она приподнимает бёдра, помогая мужу освободить их от мягкого кружева. Джейсон вжимается в неё, обхватывает её ладонями, и Дакота с радостью открывается перед ним, распахивает бёдра, принимая его в себя, обжигающего, напряжённого, нетерпеливого. С её губ срывается хриплый стон вперемешку с его именем.
Джейсон слышал, как бьётся сердце Дакоты, громче, чем его собственное. Его руки скользили по её спине и бёдрам, и с каждым движением Джею всё труднее было контролировать себя. Её стоны, её одуряющий запах, бархат её влажной от пота кожи - всё это сводит его с ума, наполняя мышцы горячей силой, требующей свободы.
Джейсон кладёт руку на затылок Дакоты, путаясь пальцами в темных и ещё влажных волосах, привлекая сидящую на краю стола жену к себе и жадно целуя. Её губы, влажные и горячие, приоткрытые в стоне, кажутся ему непростительно соблазнительными, и Джей не может оторваться от них, целуя до обжигающей боли. Ноги Дакоты обвивают его за пояс, он подаётся вперёд, укладывая её спиной на стол, и разводит в стороны её руки, снова открывая напряжённую грудь своим взглядам и поцелуям, продолжая двигаться в ней, глубже, плавнее, увереннее.
Она принадлежит ему целиком, Джейсон чувствует это как прежде, и хотя мысли о других мужчинах, несомненно бывших в жизни Дакоты за эти семь лет, приводили его в бешенство, сейчас это казалось несущественным. Его жена была с ним, смотрела на него снизу вверх пьяными от страсти глазами, одними губами шепча сквозь стон его имя, и если бы весь мир умер сейчас за стенами этого крошечного дома в Килкенни - Джейсон Маллиган вряд ли бы это заметил.
Каждое движение будто возвращает Дакоту самой себе, возвращает ей Джейсона. Она отдаётся ему с той же нетерпеливостью и страстью, с какой он двигается внутри, с какой терзает её грудь губами, с какой обнимает её, ни на секунду не выпуская из рук, не отпуская дальше, чем на расстояние ладони. Она сжимает его бёдра коленями, нажимает пятками на крестец, заставляя его входить глубже.
Ей хочется врасти в него, чтобы никогда больше не расставаться. Её тонкие ноздри трепещут, нервно раздуваются, она вдыхает запах своего мужа, уткнувшись ему в плечо. Дакота прикусывает кожу на груди Джейсона, тут же целуя и трогая укус языком. Отрывается на миг, чтобы втянуть раскалённый воздух, и снова погружается в поцелуи и объятия, не прекращая двигаться в одном ритме с любимым. Это слово разгорается внутри неё заревом, высвечивая простую истину.
Дакота всхлипывает, и только крепче вцепляется в плечи Джея, снова впивается в них ногтями, чтобы в следующее мгновение опять подчиниться его рукам, предоставить своё тело в его полное распоряжение. Только Джейсон изучил её настолько хорошо, что может одним касанием привести её к порогу. Только муж знает, как растянуть их обоюдное удовольствие, чтобы вместе достигнуть предела.
Глаза Дакоты распахиваются, она выгибается, вбирая его в себя целиком, беспомощно цепляясь за его руки, чувствует, как муж заполняет её, возвращая ощущение целостности и правильности. Дакота влипает в него, вжимается бесконечно долго, касается губами солёной и влажной кожи, и выдыхает вместе со стоном окончательного удовлетворения:
- Я люблю тебя.
[AVA]https://i.imgur.com/MsiDL0w.gif[/AVA]

Дакоте совершенно не хочется шевелиться, она готова и дальше быть распластанной под тяжестью мужа, ловя последние отголоски сотрясающей его дрожи, лаская и тревожа пальцами расцарапанную спину. Но Джей выпрямляется, и Дакота накрывает его ладонь на своей груди, улыбаясь ему, и тянется следом, когда он помогает подняться. Для полного и абсолютного счастья, оказывается, нужно просто быть рядом с тем, кого любишь.
Дакота издаёт тихий смешок, глядя на слегка ошеломлённую физиономию мужа, и принимает мягкое касание его губ, как и почти беззвучное признание. Джейсон убирает её волосы, а Дакота никак не может оторваться от него, проводя пальцами по влажной спине, бокам, рёбрам, и не перестаёт улыбаться. Она расслабленно щуриться, выгибая шею, подставляя её губам мужа, снова выгибаясь под лаской его пальцев, почти мурлыча от нежности и удовольствия, и тут же испуганно ойкает и обхватывает его ладонями за шею, когда Джей поднимает её со стола.
Маллиган снова оказывается в кресле у почти погасшего камина, но в гостиной совсем не холодно, и она не торопится расправлять плед, просто сворачивается клубочком, подпирая голову ладошкой и опираясь на вытертый подлокотник.
- Надо привести его в порядок. – Дакота бормочет это скорее себе, чем Джейсону, который озабочен испорченным ужином и спешит на кухню, в попытке спасти хоть что-то.
- А ещё говорят, что плиты в старых домах плохо работают. – Дакота смеётся и кашляет, вдохнув долетевший клуб дыма, а потом прячет нос в плед, и сама вся кутается, пока Джей открывает окна.
Плед очень тёплый и очень колючий, щекочет кожу, что заставляет Дакоту ёрзать в попытках устроиться с наименьшими потерями.
- Вот для этого и существую жёны. – Дакота находит потерянные носки, снова натягивает их на ноги, заматывается в плед на манер римской тоги, и шлёпает к мужу на кухню. – Я видела тут микроволновку. Дай мне пять минут, и у тебя будет ужин не хуже потерянного.
Маллиган снуёт по кухне, привлекая мужа к поискам необходимого, достаёт из холодильника яйца с ветчиной. Процесс растягивается, потому что Дакота совсем не уворачивается от рук мужа, когда он привлекает её к себе, чтобы обнять или поцеловать. И, конечно, нужно время, чтобы ответить ему тем же. И ещё немного, чтобы обвести кончиками пальцев или губами рельефные мышцы, выступающие на его руках и торсе.  Наконец, покрошенный на куски хлеб с ветчиной умещается в глубокие плошки и заливается взбитым яйцом. Дакота ставит посуду в микроволновку, которая тут же начинает гудеть.
Пока пудинги готовятся, Маллиган снова оказывается в руках мужа, обнимающего её со спины. Её пальцы скользят по его ладоням, поглаживают, обводят линии. Дакота обхватывает ладонь Джея своими и подносит к губам, целуя в самую середину, и хмурится, обнаруживая свежий порез.
- Как ты умудрился? – Мягкие губы касаются алой линии, и Дакота слизывает выступившие рубиновые капли.
Громкий противный звук извещает, что пудинги готовы, и Маллиган вынимает их, горячие и источающие аппетитный запах.
Дакота забирается с ногами на стул, подталкивая под себя плед со всех сторон, чтобы не сквозило, и, потягивая кофе, куда добавлена щедрая порция виски, просто смотрит, как ест Джей.
Уже очень давно ей не было так спокойно. Она с мужем, а, значит, дома.

Дакота смотрит на мужа напротив, и думает о том, какой непроходимой дурой была все эти семь лет. Всего-то и нужно было – дождаться его дома, чтобы была возможность поговорить. Может быть, они снова наорали бы друг на друга, или пришлось бы расколошматить об его упрямый лоб пару тарелок. Но семь лет назад они оба сыграли дурака, заботясь не  друг о друге, а пестуя уязвлённую гордость.
Маллиган порывисто вздыхает и крепче сжимает ладонями остывающую кружку. Несмотря на тёплый плед и носки, она всё же озябла. Старый ирландскй дом – это вам не последние новинки техники и технологии, воплощенные в их канадском жилище с тёплыми полами, рамами, сквозь которые не дует ветер и прочими благами цивилизации.
- Нет, - Дакота улыбается, и, путаясь в длинном пледе, собирает тарелки и кружки, унося их в раковину. Обратно она возвращается, уже прихватив по дороге найденные бокалы, и утягивает мужа из кухни обратно к камину и полюбившемуся креслу, в котором они прекрасно помещаются вдвоём. Правда, для этого им приходится тесно обняться и прижаться друг к другу. Отличное кресло, на взгляд Дакоты. – Я собиралась греться и спать.
В голове крутится такое количество мыслей, что Маллиган не знает с какой начать. Им с Джеем предстоят нелёгкие часы разговоров, ведь мало кому может прийтись по душе информация о других людях в постели супруга. Но и об этом нужно рассказать, чтобы между ними не было недосказанности и недомолвок.
- И с «греться» всё обстоит просто замечательно. Погоди. – Дакота чуть отстраняется, разматывая своё колючее одеяния, и с пыхтением и фырчанием протягивает ткань за спиной мужа, снова завязывая углы узлом. Теперь они оба внутри этого плена. Маллиган возится, устраиваясь на коленях Джейсона, её рука пробирается ему за спину, обнимая и неожиданно пощипывая за бока, - Ты качался что ли?  Невозможно ж ущипнуть. – Дакота, наконец, устраивается, прижавшись к мужской груди боком, и под пледом моментально становится ещё горячее. – Вот, так совсем хорошо.
- Собираюсь найти человека, который мог бы быть моим отцом. Знаешь, в реальной жизни все эти встречи с вновь обретёнными родственниками мало похожи на сериалы, а как им далеко до Болливуда, у-у-у, до Луны и то ближе. – Дакота кладёт голову Джейсону на плечо, почти упираясь носом ему в шею, и её дыхание шевелит его растрёпанные волосы. Маллиган всегда нравилась причёска мужа, если её можно назвать таковой. Джей редко заморачивался посещением салонов или парикмахерским, потому что на его взгляд, чёрной резинки, пяти пальцев и, изредка, жены и ножниц, было вполне достаточно. Дакота осторожно тянет мужа за выцветшие пряди и чмокает куда-то в бороду, мягкую и щекочущую губы.
– Агна оказалась такой, - Она замолкает, силясь подобрать характеризующее эту женщину слово, но сдаётся, обходясь самым очевидным, - холодной. После встречи я даже удивилась, как она на неё вообще согласилась. Думаю, что это всё мама. В общем, сейчас мы с ней общаемся примерно с той же частотой, что и когда я о ней не знала. – Дакота засовывает ступни между бедром Джея и креслом и прижимается теснее к его груди. Под щекой бьётся его сердце, - ровно и сильно, Маллиган улыбается, целует это место, и снова прижимается щекой. – И, не могу сказать, что это меня расстраивает. Я даже ей благодарна, что она избавилась от младенца, потому что у меня появилась самая лучшая мама, которая только возможна.
Внезапно Дакоту посещает гениальная, на её взгляд, мысль. Она шебуршится, выпутываясь из пледа, который развязывается и сползает с её плеч, поворачивается к Джею лицом, упираясь в его грудь растопыренной пятернёй, и ловит его взгляд.
- Заберём завтра мои вещи из отеля?

Отредактировано Dakhota Mulligan (2019-03-03 06:06:18)