Говорят, дважды в одну воду не входят. Но когда Мо начала жаловаться, что Самсона так и не появилось, а время к выпуску... Пацана найти не смогли!
Короче, на репетиции у меня оставался всего месяц. Но для моей-то роли этого более, чем достаточно. Я очень долго стеснялась туда заходить, а потом просто пришла посмотреть прогоны - и не смогла усидеть. Да и потом: у Алекс не было партнера, Самсона играл сначала синьор Монтекки, который после своих слов должен был поспешно смешиваться с толпой (которую, собственно, и назвать-то так язык не повернется), уйти за кулисы, и в три секунды переодеться из слуги Капулетти в синьора Монтекки! Ну что ж, как бой ни затягивали, как ни медлил Капулетти с синьорой в первой сцене, подмена была настолько явной, что я просто не смогла не вмешаться. Да и приятно чувствовать себя палочкой-выручалочкой, что ни говори.
Итак, спектакль... Чужое дитё, любимое мной, как свое, уже заочно, потому что Шекспир, потому что тема, потому что я сама не хочу, чтобы это было жалко. При таких-то затратах, с такими-то ребятами, с такой-то раскруткой и не хухры-мухры в каком месте!.. Нельзя, чтобы так вот раз - и бросить. Не бросается такое, у меня нет. Конечно, многие считали меня предательницей, я еще долго чувствовала себя белой вороной, пока не поняла, что так себя чувствует здесь каждый. И на этом меня что-то включило. В начале февраля я коротко постриглась, сделала прическу точь-в-точь, как у Алекс, ведь она типа мой старший братик по роли - и жизнь пошла веселей. Снова театр начал залечивать мои раны. Даже такие, которые казались мне незаживаемыми.
Костюмы у нас современные, даже без стилизации. Такой клёвый контраст с местом, в котором играем, такой яркий символ того, что классика всегда современна. Я в белой футболке под которой утяжка, с косухой на плече, в кожаных бриджах, в ремень которых воткнут очень правдоподобный муляж боевого ножа, высоких сапогах, с начесанной челкой и густо выделенными глазами. Ну да, мы почти ничем не скрываем, что я девочка в мужской роли, мы предъявляем это таким ходом, решением, намеком на унисексовые тенденции в целом в обществе и культуре.. Декорацией по большому счету наше покрывало тоже не назвать - нарочито-небрежно свисающая на заднем плане холстина с будто бы наброском рисунка углем на полях пьесы контуров зданий и площади Вероны да тоже ниспадающие, но только уже по бокам «сцены» то тут, то там элементы «грязного белья», помойки, всех прелестей бедных кварталов. Мало какое можно сделать «открытие» минимализмом в постановке Шекспира сейчас. Наша ставка была именно на контраст стилей, эклектику, раздражение. Ведь именно в раздраженном состоянии человек острее воспринимает реальность. Да, мы рискнули, обрубили себе всякие шансы заискивания перед зрителем. И пусть кто-то из них, да хоть все они с самого начала будут морщить нос и хотеть уйти - важно, чтобы мы смогли захватить их действием, взять за жабры и заставить нас слушать.
«За кулисами» творилась беспорядочная паника еще за 10 минут до предполагаемого начала спектакля: двери замка уже открыли для зрителей, а мы не были еще ни в костюмах, ни в образах, зарепетировавшись с этим долбанным поклоном, о котором вспомнили вдруг за полчаса до спектакля! Но, благодаря Провидению, организаторы, замешкавшись с техническими вопросами, начало задержали, и мы успели и одеться, и загримироваться, и волосы собрать в какое-то подобие причесок. Ох уж этот мандраж... Я выхожу первая после герцога. С меня начинается спектакль. Если облажаюсь, сфальшивлю хоть в чем-то в начале - нам всем крышка.
Герцог вышел в луч от световой пушки за спинами зрителей и торжественно начал свой вступительный монолог. Мы все, затаив дыхание, прислушивались к тому, как звучит его голос, за реакцией зала. Он не сплоховал, не дрогнул: всё же профессиональный актер. После такого и не гак страшно...
АКТ I
Сцена 1
Верона. Площадь.
«Я представляю, как ошарашены зрители нашими рваными простынями!» - не к месту подумала я, но вдруг от этой мысли поймала толику смешливого азарта, хмель озорства, так необходимый мне сейчас аналог пофигизма и, не успел наш герцог торжественно уйти со сцены, сорвав растерянные жиденькие аплодисменты (хотя достоин был на мой взгляд оваций), как я, перепрыгивая через фронтальную часть перил левой, условно названной нами «капулеттьевской» половины, приземляюсь на корточки на широкой балюстраде и ехидно так оглядываю зал на манер наглого уличного воришки. В зобу дыханье спирает люто, но дух горит и выжигает эту проблему изнутри, я, угарнув нарочито безобразным смешком, чуть повела головой в сторону притаившейся за «кулисами» партнерши и басцом, в котором, надеюсь, явственно чувствовался вызов, выдала:
- Грегорио... - мягко отвожу голову снова навстречу залу и медленно поднимаясь с корточек - Уговор! Перед ними, - киваю прямо в зал, чего на репетициях никогда не делала, ведь зрителей там не было, - не срамиться.
И, самодовольно задрав подбородок, иду по краю балюстрады несколько шагов, раскинув руки, на губах застыла кривая усмешка, пока появляется мой партнер, Алекс, со своей репликой. Потом спрыгиваю и подныриваю прямо к лицу Грегорио и жарким шепотом хищно шиплю:
- Зададим им ба-а-аню! - нахожу рукой рукоять своего ножа и крепко сжимаю его, кивая «брату». Глаза мои горят, на лице бешеная, неадекватная улыбка. Мой герой всячески пытается показать товарищу, что ни капельки не боится. Что ж, в данный конкретный момент и правда, я уже ничего не боялась, я уже находилась на сцене. Мой Самсон получался не смешным трусишкой, как планировалось вначале, а безбашенным задавакой. Даже если я и боялась по предлагаемым обстоятельствам сперва вступать в бой, то теперь, когда уже вышла на площадь, чувствовала, как Самсон и правда должен был завестись на первую в своей жизни серьезную игру со смертью. И я не знала в тот момент, как это отразится на нашей дальнейшей игре. Вот она, актерская свобода импровизации - гонки по вертикали, в тумане по незнакомой местности, с безоглядной верой в светлое будущее. Мы договорились, что Грегорио только потешается над «мелким» и не верит ни за что, что Самсон в таком-то жалком теле хоть на что-то способен в бою. Мы с Алекс уже репетировали эту сцену осенью, и она претерпела очень мало изменений по сути.

Отредактировано Sophia Houston (2016-01-23 10:06:13)

Он даже и не думал, что зайдет так далеко. А если и зайдет, то это должно было быть какое-нибудь первенство по футболу среди университетов Ирландии, но уж точно не масштабная постановка в молодежном театре в совершенно немолодежных декорациях. Как они вообще получили это место под импровиированный актовый зал? Замок Килкенни был главной достопримечательностью города, нежно любимой и собирающей доход в казну, поэтому администрация максимально заботилась о памянике архитектуры, но вот они, кучка дилетантов, ютятся за хлипкими декорациями. возведенными в одной стороне когда-то главного зала, где раньше толпой собирались на совет средневековые мужи.
"Мы тоже от Средневековья лишь слегка убежали в Ренессанс Шекспира..."
Он практически не нервничал, скорее это было возбуждение перед тем, как попасть в лужу прожектора (которого нет), беззаботно крутя свою муляжную шпагу из текстолита - чуть меньший муляж, чем у тех, кому не придется в постановке пользоваться оружием по назначению. В костюме он тоже чувствовал себя хорошо - кожаные штаны и белая футболка, кторые ничего не скрывали, но это скорее было достоинством для двух конкретных зрителей. Он видел свою импрвизированную мини-семью в первых ряда через дыры в декорациях и невольно улыбался, даже когда начал настраиваться на роль.
Жаль, Элисон была с другой стороны кулис - он, кажется, не успел ее подбодрить непосредственно перед спектаклем, но ничего, он шепнет ей еще что-нибудь после сцены с балом.
Ребята играли потрясно, обрисовывая Верону без толковых декраций Вероны, Дэни даже начал думать об этом городе, но быстро переключился - Ромео сейчас красота города была не мила, потому что красота (очередной) возлюбленной была ему недоступна.
На сцену Дэни выполз с почти страдальческим выражением лица глубоко невыспавшегося человека навстречу другу-брату. Какая ирония - с таким лицом начинать пьесу о великой любви.
Вообще, общение Ромео с друзьями - это просто чума. Если бы не стихи, то это здорово походило на общение с его собственными друзьями. И не поверишь, что это писал очень древний чувак. Больше всего забавляло Дэни то, что что с одним, что с другим другом Шекспир постоянно подписывал Ромео какой-то очень странный не совсем нетеросексуальный юст. Или он просто испорченный?
- Увы, любовь желанные пути
Умеет и без глаз себе найти! —
Где нам обедать? Что здесь был за шум?
Не стоит отвечать — я сам все слышал.
Страшна здесь ненависть; любовь страшнее!
О гнев любви! О ненависти нежность!
Из ничего рожденная безбрежность!
О тягость легкости, смысл пустоты!
Бесформенный хаос прекрасных форм,
Свинцовый пух и ледяное пламя,
Недуг целебный, дым, блестящий ярко,
Бессонный сон, как будто и не сон!
Такой любовью дух мой поражен.
Смеешься ты?
Боженька, как патетично-то... От того, чтобы не прыснуть, Дэни спасало то, что он старался неприкаянно двигаться по сцене действия, словно весь  разговор его глубоко тревожит, но в то же время он старается выложить все нагора лучшему другу, ведь больше-то никто не поймет. По крайней мере, Ромео надеялся на это, в чем его жутко обломали.
- Прощай, однако, брат мой дорогой.
Стоило больших усилий не изобразить что-то вроде девичьего "ойвсе", но они хорошо проработали эту сцену, и после этой реплики Бенволио становился прям, как окаменевший удав.  Дэни скроил просветленное лицо и завещал проникновенно про Розалинду, пассию свою по переписке.
"Ну вот, потом опять пентаментром глаголить мне придется. Дома. И в постели тоже... Какой кошмар, какое же паскудство!"
- Вот лучший способ
Назвать ее прелестной лишний раз.
Под черной маской милых дам всегда
Мы ожидаем красоту увидеть.
Ослепший никогда не позабудет
Сокровища утраченного — зренья.
Мне покажи красавицу любую —
В ее красе я лишь прочту о том,
Что милой красота — гораздо выше.
Так не учи; забыть я не могу.
Дэни изо всех сил старался не смотреть в зрительный зал.

9

С самого начала Мелифаро волновался исключительно из-за двух пунктов. Во-первых, немец сильно опасался по поводу цвета своих волос, который ну ни как не подходил шекспировской эпохе. Он с ужасом ждал, что его попросят перекраситься или вовсе обзавестись париком, при этом второй вариант казался более жутким. Ну а во-вторых, доселе не знакомый с театром от слова совсем, он переживал за свой костюм – умудрившись каким-то образом спутать театр и балет, Мэл очень сильно не хотел залазить в облегающие трико, напоминающие капроновые колготки. Но, слава Императору, всё обошлось, и перед зрителями лучший друг Ромео предстал в чёрных джинсах и расстёгнутом кремовом кожаном пиджаке с закатанными рукавами, из-под которого выглядывала белая футболка.
- Брат, с добрым утром. – В голосе немца, делающего несколько шагов навстречу Ромео, слышны лёгкие ехидные нотки. – Било девять.
Он абсолютно не волновался, ведь убедительно говорить немец умел и так, а после стольких хороший репетиций зафейлиться было весьма проблематично.
- Да. Что ж за горе длит часы Ромео? – сложив руки на груди, Мэл мельком оглядывает зал, в надежде найти рыжую макушку напарника.
- Виной - любовь? Но, увы, Конрад и в самом деле решил сделать неприятный сюрприз и не прийти на премьеру.
- Увы! – разводит он руками, вновь переключая всё своё внимание на Дэни, стараясь не приступать к мысленной разработке коварного плана мести рыжему, чтобы не сбиться с настроения и текста.
- Зачем любовь,
Что так красива и нежна на вид,
На деле так жестока и сурова?
«И так старательно подбрасывает свинок, ага…» - едва заметно усмехнувшись и покачав головой, словно бы над словами несчастного друга, красноволосый неторопливо прошёл на другой край импровизированной сцены, минуя расхаживающего туда-сюда Ромео.
- Ромео, подожди, и я с тобой.
Расставшись так со мной, меня обидишь.
На репетициях они не раз шутили на тему того, что юный Монтекки привлекает не только прекрасных дам, от чего, наверное, немец не побрезговал добавить своему голосу нотки ревности.
- Послушайся меня: забудь о ней. – Ещё и рукой провёл, как дядюшка Оби-Ван,
- Глазам дай волю: на других красавиц
Внимательно гляди.
И так хочется добавить что-нибудь из разряда «вот он я стою перед тобой, такой весь красивый, в пальто одетый, бери меня полностью», но вместо этого приходится стоять вполоборота к зрителям, с каменным лицом, как учили, и всеми силами сдерживать вырывающийся смешок, да изображать из себя этакую статую с подвижными руками.
- Свой долг исполню, иль умру в долгу.
На этой ноте, закончив своё не особо многословное выступление, вполне довольный собой Мелифаро двинулся следом за Ромео и скрылся за импровизированными кулисами, подготавливаться к следующей сцене.
- Молодец, Дэн. – с улыбкой похвалил вполголоса и похлопал парня по плечу.

5

Отредактировано Hayden Melifaro (2016-01-25 18:01:24)

К моменту, когда пора было выходить на сцену, Мик уже совсем не был уверен в том, зачем изначально ввязался в эту затею. Ладно на репетициях никогда скучно не бывало, но оказалось, что премьера - это еще веселее. Радовало разве что то, что при его привычке запоминать песни, он хотя бы текст не забудет. Ну или сумеет выкрутиться.
Другой вопрос, что устроить нечто невообразимое на сцене с него станется. Потому что, как минимум трижды он уже запнулся за собственный сапоги. И еще чьи-то. А с тем, как ему в нос залетали кусочки грима, который почему-то накладывали всем. И окей, с другой стороны, он понимает. Актеры, если их можно так назвать, собрались самые разные, и сделать заметной разницу в возрасте между ним и тем же Дэни - это все же надо. А то было бы не забавно. В любом случае, Мик так увлекается разглядыванием зрителей со своего места подальше от "сцены" (куда он отошел, чтобы не мешаться тем, кто выходит раньше), что чуть не провтыкал свой выход и, добежав до своей стороны, получил заслуженный подзатыльник.
- Ну простите, простите, я уже все и даже ничего не забыл! - он похлопывает себя по бутафорному мечу, прикрепленному к поясу и выпрямляется, делая несколько вдохов перед тем, как начать спускаться следом за Ромео и Бенволио. Он честно старается слушать их, чтобы вовремя внести свою лепту и слишком поздно вспоминает про то, что на лестнице надо следить еще и за тем, куда идешь.
Полет оказывается краток и даже не заканчивается реальным падением, потому что Микаэль благополучно врезается в своих партнеров по сцене, снося их всех сразу на площадку и только и додумываясь, что обхватить обоих за плечи, усиленно делая вид, что так и надо.
- Ромео, нет, от танцев не уйдёшь. - он незаметно возвращает себе равновесие, продолжая уже поувереннее и вспоминая, что здесь в других постановках друзья почти что силком тянут главного героя на танцы. Мик с недоверием косится на лестницу, а затем на свои сапоги и решает ограничиться дерганием за руку. Мало ли, что у них получалось, когда они были в кедах! - Ведь ты влюблён, так крыльями амура
Решительней взмахни и оторвись.
Но дальше в голове всплывают последующие строки и в виду последних событий ему становится настолько смешно, что можно разве что порадоваться, что персонаж у него тот еще повеса и весельчак, потому что удержать переходящий в хохот смех слишком сложно.
- Повалишься, её не придави:
Она нежна для твоего паденья.
Он видит, что вроде как и остальным весело, поэтому успокаивается, и монолог о Маб проходит без задоринки, хоть он и чуть не прописывает кому-то (честно, поворачиваться банально страшно) локтем, когда по привычке начинает жестикулировать. Да уж, никакие репетиции его не спасут.
В любом случае, они выпихивают Ромео в нужную сторону, когда он заканчивает свою часть:
- Речь о сновиденьях.
Они плоды бездельницы-мечты
И спящего досужего сознанья.
Их вещество - как воздух, а скачки -
Как взрывы ветра, рыщущего слепо
То к северу, то с севера на юг
В приливе ласки и порыве гнева.

Любила ли она самодеятельность? Нет. Каждый раз, когда кто-то в её присутствии пытался затянуть песню, бесстыдно фальшивя через ноту, она натужно улыбалась и смывалась в какое-нибудь другое место, лишь бы не слышать этого завывания. И вот когда Келлах пригласил её на премьеру, а спустя буквально день ей позвонила Грейс и повторила приглашение, Ро поняла, что не отвертится никак. Даже благовидный предлог, действующий в любых ситуациях, " у меня работа", не подействовал бы, потому что предусмотрительный и всепрощающий начальник, прознав о таком событии в их маленьком городке, сам собрался посетить его. Ну а почему б не отпустить и её пораньше?
Поэтому, глубоко выдохнув, Аврора с приятной и добродушной улыбкой на лице согласилась, мысленно уже готовя себя в трём часам эстетических мучений. Закончив работать ровно в пять, Аврора заскочила домой, чтобы переодеться, потому что самодеятельность самодеятельностью, но театр есть театр с собственным дресскодом. Наскоро выбрав неброское платье и туфли-лодочки под него, Аврора села в машину и, только с пятого раза сумев её завести, чуть не опоздала, зайдя в зал замка ровно в шесть пятнадцать, но к собственному удивлению обнаружила, что пришла не самая последняя, а спектакль ещё даже не начали. Устроившись на предназначенном ею месте, Аврора бережно положила два небольших букета красных роз себе на колени и принялась ждать, пытаясь не думать о предстоящих часах. Но когда свет погас, а действие на сцене началось, Макнилон поняла, что просто не может оторвать от игры глаз. Всё было настолько органично, профессионально и сложено, что на сцене, казалось играли не любители, а самые настоящие актёры и актрисы. Магия этого места творила с ней чудеса: она чуть не пропустила выход Келла и Грейс, опознав их в роли четы Капулетти только тогда, когда что-то пошло не так.
Тихий шепот быстро наполнил помещение замка, выдавая беспокойство. Аврора, наконец, смогла понять почему: вместо того, чтобы произносить слова своей роли, Келл отчего-то начал играть Отелло, уже прыткой хваткой вцепившись в горло ничего не понимающей Грейс. Быстро нащупав в сумочке маленький томик Шекспира, Ро так же быстро пролистала его до нужного места и, стараясь привлечь только его внимание, начала подсказывать слова, едва ли понимая, что делает. Но он молодец, сам вспомнил всё, даже сумев переиграть щекотливую ситуацию по собственному руслу.
Блондинке ничего больше не оставалось как облегченно выдохнуть и усесться в кресле удобнее, наслаждаясь прекрасным зрелищем.

Адам Салливан считал поход на спектакль, пожалуй, лучшим способом проведения досуга. Никуда было не деть его любовь к драматургии, интерес к режиссёрской работе и, само собой, профессиональное любопытство. Пусть Адам давно перестал с былой частотой публиковать рецензии на спектакли, но в этой сфере он когда-то начинал карьеру критика. Получив приглашение посетить премьеру «Ромео и Джульетты» в постановке Молодёжного театра Килкенни, разве мог Салливан ответить «нет»? Он и не стал отказываться, а тем же вечером, приехав из редакции домой, с удовольствием перечитал пьесу Уильяма Шекспира, хоть и помнил её практически наизусть. По крайней мере, реплики Ромео он до сих пор мог свободно цитировать  - это была одна из первых его ролей в школьном театральном кружке.
..
Адам занимает своё место посередине третьего ряда. Импровизированный зрительный зал в замке Килкенни обустроен в соответствии с особенностями архитектуры, и с более дальних рядов Салливан ни черта не увидел бы за головами, а сидеть прямо перед актёрами, пряча ноги под стул, несколько неудобно. Пока действо ещё не началось, Салливан разглядывает декорации – лаконичные, нарочито небрежные, но заранее подсказывающие настроение, в котором, очевидно, выполнена интерпретация.  Ожидание начала спектакля не раздражает и не заставляет скучать. Среди ищущих свои места зрителей Адам видит нескольких своих близких знакомых, нескольких – не очень; ещё больше тех, кого он вроде бы знает, а вот кто это конкретно вспомнить ну никак не может. Было чем развлечься до того, как на сцене выстроилась первая мизансцена, например, отодрать от рукава пиджака прилепившуюся на локоть наклейку с номером кресла и изучить программку. И если во время монолога, заменившего оригинальный хор, Салливан ещё не настроился на Шекспира, бегло просматривая имена актеров и чисто машинально похлопав в конце пролога, то после бодро выпрыгнувшего на балюстраду Самсона отвлекаться более не хотелось. Само собой, Адам ждал появления главного героя пьесы – они в школе ставили классический вариант, интересно, каким предстанет Ромео в версии Молодёжного театра. Странно, молодой человек ему кого-то напоминает. Из-за грима не сразу понятно, да и имя в программке такое, что про себя надо повторить несколько раз, чтобы оно хоть какие-то воспоминания вызвало. Но вдруг удачно падает свет, и Салливан мысленно кивает. Ну точно. Тот самый студент, с которым они разговорились на факультативе в галерее пару лет назад. Бывают же такие интересные совпадения. И группа поддержки у него бодрая.
А Джульетта… Вся такая нетипичная с самого первого выхода. Да и вообще всё правильно, поцелуй – один из лучших способов оборвать поток болтовни. Адам знает, сам так делал. Он сдавленно кашляет, на секунду отводя взгляд от сцены, и поправляет очки. Современная трактовка, имеет право на жизнь. Наверное, и другая трагедия Уильяма тут не просто так притесалась.
Кому-то покажется банальным приурочивание премьеры «Ромео и Джульетты» ко Дню святого Валентина. Критик так не считает – теперь уже нет. Когда, как не в день всех влюблённых, самое время посмотреть постановку пьесы о величайшей истории любви? Да ещё и в такой занятной версии.

Отредактировано Adam Sullivan (2016-02-05 22:30:25)

В такие моменты, как текущий, ощущаешь, насколько мал на самом деле Килкенни. Дэни никогда не видел так много знакомых лиц в одном месте: друзей, приятелей и просто тех, с кем перебросился парой слов в магазине или в галерее, а может быть в университете.Хотя о чем тут говорить - женщина, которая сглаживала его якобы ПТСР после похищения на злополучный Хэллоуин, и вовсе играла с ним на однйо сцене. Кстати, вместе со святым отцом, который его фактически исповедовал.
Это было не волнительно, но Дэни буквально чувствовал, даже стоя за сценой, как момент его славы распухает от важности и необходимости все сделать в лучшем виде, стараться и выкладываться душевно и физически. Если сначала он чувствовал себя так же, как и на генеральной репетиции, то теперь разошелся и кажется окончательно вжился в роль веронского подростка. Казалось, что ему и самому стало четырнадцать - даже походка как-то изменилась под это дело.
Из-за кулис уже он наблюдал последние реплики между кормилицей и Джульеттой, рассматривая Элисон из-под полуприкрытых век. Ну что, все готовы для главной и запоминающейся части представленья? Он был более чем готов и слушал, как гулко и быстро бьется сердце в предвкушении. К нему уже приближалась почти настоящая влюбленность, точно дозированная для того, чтобы сразить публику наповал, но не убить до конца пьесы умиленьем. Для настоя чуйств они даже не находятся в этот раз не за одной кулисой.
Но вот апплодисменты смолкают, и на сцене - вечерний полумрак Вероны, фанерная стена и стульчик, уже ждут героя-любовника столетия. Надев на лицо выражение устремленности и упрямства, Дэни вышел на сцену, картинно сбрасывая с себя наряд священника.
- Куда уйду я, если сердце здесь?
Вращайся вкруг планеты, бедный спутник!
Спутник близко, всего-то только с помощью стула перемахнуть через фанеру, деляющую сцену почти пополам - чтобы публика видела непутевых друзей Ромео, пока тот, стараниями Дэни медленно отходит от стены по ту сторону, чтобы не привлечь к себе лишнего шума. А вот его друзья не заморачивались такими вопросами, и ну шпарить пентаметром, словно собачку потеряли, а не врага всех Капулетти.
- Я слышу все, хорош орать так громко!
Мне перебудите всех тут, всех нимф
Изгоните из веток. И да, про "сумашедший"
Я запомню!
Этого не было в тексте. И он даже не планировал это додумывать. Просто глупо как-то было по ту сторону всего лишь стены не слышать хотя бы начальных реплик Бенволио и Меркуцио. Но дальше он уже был у противоположного края сцены, где случилась декорация балкона.
- Джульетта, ты как день!
Стань у окна, убей луну соседством;
Она и так от зависти больна,
Что ты её затмила белизною.
Зовя возлюбленную, Дэни постарался вложить как можно больше восхищенья. Они проговоривали этот момент, как постепенно простые восторги сменяются нежностью высокого чувства, найденного лишь после одного поцелуя (удачного, слава Богу).
Пока текст плыл из губ игриво, Дэни даже задумался над тем, как много ролевых игр в истории этой парочки. То переодевания, теперь вот словеска про таинственного НеРомео... Не помнил он что-то, чтобы так же себя вел. Или вел? С удивлением он обнаружил, что и правда колени стали слегка ватными и стало жарковато от произносимых признаний, и даже в животе повело. Ромео правда был влюблен, и если он это чувствовал, значит, должны были почувствовать и зрители.
Джульетта скрылась в недрах декораций (Дэни видел Элисон со своей позиции краем глаза, и, кажется, она ему одобрительно улыбалась), и он отступал в сад, обратно к стене, немного пятясь вначале, а затем раскинув руки. Для этого момента он всегда вспоминал сцену из диснеевского "Аладдина", разве что стражники Джафара его не сцапали.
- Святая ночь, святая ночь! А вдруг
Всё это сон? Так непомерно счастье,
Так сказочно и чудно это всё! - его взгляд был устремлен к усыпанным алмазами звезд южным небесам (метафорическим), но сразу же обратился к алмазу земному, когда та снова появилась на балконе, чтобы уже точно попращаться. И, конечно, договориться о новой встрече.
- Прощай! Спокойный сон к тебе приди
И сладкий мир разлей в твоей груди!
А я к духовнику отправлюсь в келью
Поговорить о радости и деле.

Она явилась без приглашения. Не то чтобы их не поступало. Просто сама не знала точно, что придет. Всё таки сегодня "день влюбленных".  Кто не знает, этот день означает хорошую продажу цветов. Особенно алых роз, являющихся символом любви. Вот и сегодня с раннего утра до вечера, красные розы, красные ленты, валентинки, тоже красные. Сколько можно? В глазах просто рябило от красного. Даже светофор на перекрестке был красным, потому и задержал её на целую минуту, как показывал таймер, в точность которого она упрямо не поверила.
Мика осмелилась войти в зал, где уже шло представление. Смерив встревоженное дыхание в груди, она осмотрелась. Заметил ли кто-то, как она вошла или нет, но сама себе Мика казалась дерзкой нарушительницей этикета. Тут даже не нужно было осуждающих взглядов пожилых дам. Она сама представила, как на нее навели прицел. Но увы, это был всего лишь очередной приступ мнительности.
Мика не решилась пробраться на то место, которое было указано в билетике, смятом в руке. Прижавшись к стенке с правой стороны, она спряталась в тени. Хотя беспокоиться не стоило - свет озарял только сцену, а взгляды следили за происходящим на ней. И она тоже смотрела туда- для этого и пришла.
Сказать по правде, Шекспир не вызывал в ней интереса и в театр она пошла не для свершения светского раута. К тому же это был не совсем театр, если быть точнее - парадная лестница в замке. Но это совершенно не вызывало диссонанса с представлением.
Итак, зачем же пришла? Знала ли она актеров и хотела их сегодня поддержать? Возможно лишь отчасти. Скажем так, она их знала, они её - маловероятно. Вот так всегда бывает с людьми в наше время, незарегистрированными в твиттере.
Мика была просто мастер жить не вовремя. На год позже пошла в школу. С опозданием поступила в университет. Вот и сейчас тоже, опоздала. Да и к тому же влюбилась, как школьница. А как еще может называться это состояние, когда витаешь в облаках, мечтая, что он тебя заметит. Вечно ищешь его взглядом в толпе людей. Но всегда остаешься в стороне, боясь узнать его ближе. Это сладкое неведение, отстраненное чувство поклонения недостижимому, не должно прекращаться.
Она понимала, как это глупо. Но её успокаивало то, что это только её тайна и ничья больше. В отличие от школьниц, она не вела дневник, который мог бы спалить её похуже наличия подружки-сплетницы. Никто не мог осудить её за то, что сегодня она явилась сюда только для того, чтобы незаметно ото всех полюбоваться им, послушать его голос.

Отредактировано Michaela Hayes (2016-02-13 16:52:47)

Соглашаясь на всю эту авантюру с театральной постановкой, Эван даже представить себе не мог, на что подписывался. Ему нравилось, да; общаться с людьми и репетировать было здорово, но вот о мандраже перед выходом на импровизированную сцену он старался не думать. До того момента, как нужно было выйти на сцену. Стоя за кулисами, Грилл слышал, как играли Ромео-Дэни и Джульетта-Элисон, и больше всего хотелось оказаться зрителем в зале, а не исполнителем роли. Он боялся, что не справится или неправильно покажет персонажа, а еще на него будут смотреть люди, много людей. К сожалению или к счастью, отказываться было поздно, как никогда поздно, и Эв пытался себя успокоить, проверяя детали костюма и вспоминая, что он вообще-то взрослый и ответственный человек.
Составом спектакля было решено осовременить образы, поэтому мужчине не пришлось отращивать бороду и брить голову, он даже выглядел почти, как всегда: недельная щетина, взлохмаченные волосы, едва заметная сутулость, выбивалась из привычного одеяния только, собственно, облачение францисканского монаха, которое заменили на «современный» вариант – сутану католического священника. Да, и тяжелые ботинки на мощной подошве, именно они доставляли преподавателю непомерный дискомфорт. Обувь должна была подчеркнуть современность прочтения, а в итоге сбивала отца Лоренцо с толку. Сцена заканчивалась, и Эвану нужно было выходить. Через пять, четыре, - он оборачивается и ищет взглядом хоть кого-нибудь, желательно падре Келлаха, который помогал на репетициях. Три, два, - актеры уходят, а зал аплодирует, за кулисами, поблизости, никого нет, горе-писатель набирает полные легкие воздуха, вслушивается в хлопки, - один. Нужно сделать шаг, а потом еще.
Отец Лоренцо подхватывает корзину, с которой, якобы, снова должен идти за пропитанием, и в которой уже лежат растения, медленно спускается по ступеням с балкона. Эв изо всех сил представлял себе небольшую комнатушку, где никого нет, его дом, от которого веет уютом. А звук от соприкосновения тяжелой обуви с полом разносился по всему помещению, спасибо замечательной акустике.
Ночь сердится, а день исподтишка
Расписывает краской облака. И звучная поступь кажется символом наступающего нового дня, мужчина даже проникается моментом, благодаря словам, которые негромко произносит, будто разговаривая с самим с собой.
Земля – праматерь всех живых пород –
Их производит, их и погребет.Ботинки раздражают, на Эвана накатывает почти что приступ паники, благо, слова он помнит отлично и продолжает читать, но неправильность образа никак не дает полностью сосредоточиться.
Среди пород нет лишней и пустой,
Все с чем-нибудь, и все на свой покрой.
Какие поразительные силы
Земля в каменья и цветы вложила! Он смущается и не смотрит в зал, но сам Шекспир подсказывает решение проблемы. Уже увереннее Эв выходит на середину первой площадки и ставит корзину рядом с собой, а потом садится на верхнюю ступеньку, опуская ноги на две ниже.
И единенье с матушкой природой
Для душ людских является свободой.Бессовестно импровизируя с текстом, Грилл стаскивает источник вселенского зла – чертовы ботинки - со своих ступней вместе с носками, так чтобы последние не заметили зрители, в итоге, остается босиком. Чем не символ свободы? Босоногим, да по мокрой от росы траве, как в детстве, бегать по полям. Становится спокойнее.
Полезно все, что кстати, а не в срок
Из блага превращается в порок.
К примеру, этого цветка сосуды…С невероятным облегчением Эв поднимается с пола и уже бесшумно шагает к корзине, берет из нее невероятной красоты бутафорский цветок, который помещается на ладони, свешивая края лепестков.
Одно в них хорошо, другое худо.
В его цветах – целебный аромат,
А в листьях и корнях – сильнейший яд.Кивнул на стебель цветка все в той же корзине, он продолжает вкрадчиво рассуждать, как бы с самим собой, совершенно забывая, что прервет монолог:
- Отец! – голос Ромео заставляет брата Лоренцо вздрогнуть на самом деле.
Благословение Господне.
Кому б ко мне в такую рань сегодня? На автомате выдает Грилл, действительно удивившись и оглядываясь на верх лестницы, ведущей на балкончик, из-за кулис выходит Дэни, и играть становится легче. Взаимодействуя с партнером по сцене, Эван вовсе забывает, что играет роль.
Теперь скорее по делам пойдем.
Подробности я расскажу потом.
Но раньше мне пообещай, однако,
Сегодня взяться за свершенье брака.
Святой Франциск, какой переворот!Совершенно искренне вздыхает мужчина, качая головой и лукаво глядя на своего подопечного.
Привязанности нашей молодежи
Не в душах, а в концах ресниц, похоже. Ромео, конечно, не слушает и уже забыл про свою Розалину. Молодость, резвость, горячность! Отец Лоренцо сдержанно улыбается, говоря с ним.
Но эта предыдущей не чета.
Та злобилась, а эта – доброта.«Ага, как же», - думает Эв, вспоминая их первую встречу с исполнительницей роли Джульетты, и старается не менять серьезно-снисходительного выражения лица. У него – монаха – есть свой мотив помогать влюбленным, да и спорить не по чину. Не ему осуждать молодых, Господь будет им судьей.
И хорошо, что злилась. За любовью
Она угадывала пустословье.
Но я с тобою, юный ветрогон.- Прошу, скорее! - слышно сверху.
Прошу ну торопить:
Тот падает, кто мчится во всю прыть.Эван позволяет себе откровенно поворчать и неспешно направляется к противоположной от той, с которой они спустились, лестнице, когда Дэни уже убежал вперед. Мистер Грилл сделал это, он превзошел собственные ожидания, сыграв перед зрителями, и, кажется, вошел во вкус.

Отредактировано Ewan Greell (2016-02-17 20:29:14)

Меркуцио, Меркуцио, Меркуцио. Мик честно старается не выпадать из роли, но, наблюдая за происходящим, ему все тяжелее быть серьезным. И он несколько раз буквально силой сдерживается, чтобы не прокомментировать кому-то что-то, ограничиваясь похлопываниями по плечам и прочей ересью. Даже пытается поддержать Эл, когда та оказывается с его стороны.
И в результате опять залипает достаточно, чтобы забыть кое-что очень важное. Например то, что он хотел как-то поправить-подвязать сапоги и штаны, дабы избежать еще одного конфуза по поводу падения. Пусть то никто и толком не заметил или списал на что-то задуманное, учитывая лишь редкие смешки, но...
Хотя с Отелло его фиаско точно не сравнится.
Он фыркает себе под нос и готовится снова выйти на сцену.
Где носят черти этого Ромео?
Он был сегодня ночью дома?
Текст идет легко. Да и вообще им с Хэйденом и Дэни шикарно зашлось быть троицей распиздяев. И это было едва ли не самое крутое. Мик только жалел, что с остальными у него роль не пересекается особо. Но они все равно хорошо провели время. А ему потихоньку пора сматывать. На тот свет.
Нечто посущественней кота Тибальта из сказки, можешь мне поверить. В делах чести - настоящий дьявол. Фехтует, как по нотам: раз, два, а три уже сидит по рукоятку у тебя в брюхе. Такой дуэлист, что мое почтенье! А его бессмертные passado, его punto reverso, его hai!
Их "Ромео" наконец-то присоединяется к ним и Мика накрывает каким-то ощущением завершенности. Не совсем хорошим, учитывая, что он знает, чем закончится конкретно его история.
Все смешивается, слова произносятся, улыбки делятся, а плечи толкаются, чуть не заставляя полететь в зрителей. Сцена с кормилицей тоже проходит на той же ноте, и Меркуцио захватывает его полностью, заставляя громко смеяться и вешать шуточные поклоны.
Короткий перерыв и... главная для него на сегодня часть уже поджидает. Мик внезапно вспоминает мюзикл, который пересматривал недавно и почти напевает плохо ложащийся оригинальный текст на мелодию Дуэли, но в конечном итоге все продолжается именно так, как надо.
Одну из твоих девяти жизней, кошачий царь (31*), в ожидании восьми остальных, которые я выколочу следом. Тащи за уши свою шпагу, пока я не схватил тебя за твои собственные!
Он даже умудряется с первого раза вытащить бутафорное оружие, замечая уважительные взгляды своих партнеров по игре, которые знают, что за все репетиции ему это не удалось НИ РАЗУ. Реально ни разу он не смог вытащить этот меч так, чтобы не зацепиться за что-то или просто его не уронить.
Но момент славы захватывает настолько, что Мик забывает, что должен умереть. Он смотрит на якобы протыкающее его "лезвие" и пару раз ошалело моргая, в запале явно пропустив момент, когда они дошли до этого. У него едва не вырывается многозначительное "ээээээ" и он точно помнит, что Хэйден должен его увести, но это кажется настолько нелогичным, учитывая, что Тибальт маханул ему прямо в грудь, что он падает ровно там, где стоит, протягивая руку к Бенволио и ехидно ухмыляясь, отвернувшись от зрителей.
Тащи, Бенвольо,
Куда-нибудь. Я чувств сейчас лишусь.
Чума возьми семейства ваши оба!
Я из-за вас стал кормом для червей.
Всё прахом!
- Или я сейчас по лестнице скачусь к креслам, отвечаю, - добавляет он тише.

Забавляться над сюжетом и иронией судьбы Эван начал еще на репетициях, тихонько так, в голове, никому не рассказывая. Только Джульетте периодически перепадали смеющиеся взгляд и намеренное переигрывание. Перед зрителями Грилл держал себя в руках, что не мешало трястись за кулисами. Поддержки не было, в зале даже не было Джесси, который видел, как сильно на самом деле мужчина боялся.
После совместной игры с Дэни и Элисон страх немного отступил, забрав с собой волнение. Освещенное пространство перед залом, заполненным людьми вызывало меньшую дрожь в руках и сумбур в голове. К тому же, Эв был полностью согласен с отцом Лоренцо. Ромео, выйди. Выходи, несчастный.
В тебя печаль влюбилась. Ты женат
На горести. По широте места действия третья сцена самая сложная, нужно держаться нижних ступенек, а заходить и вовсе пришлось через проем между кулисами и стульями на нижнем ярусе. Ромео сбегает вниз по лестнице, в его глазах пылает нетерпение и вопрос.Он дело переносит в  Страшный суд? Дэни действительно может заразить своим талантом держаться на публике, а мистер взрослый дядя преподаватель прячет ладони в рукавах сутаны, крепко держась за собственные запястья, на лице отражается легкое. О нет, зачем? Его решенье мягче:
Ты к ссылке, а не к смерти присужден.
Ты выслан из Вероны. Свет широк.
Что делать! Надо запастись терпеньем. А дальше, после пламенной речи младшего, любимая часть диалога, можно вдоволь поворчать.
- Неблагодарный пес! – Эв повышает голос на одну фразу.
Нужно изобразить спор с разгорячившимся МакАлистером, а хочется отвесить ему хорошего подзатыльника. Это помогает забыть о ситуации в целом и отвлечься на текст, который вылетает на автомате, пока наверху не раздается преувеличенно громкий стук, якобы в дверь. Стучат. – он выдерживает короткую паузу, прислушиваясь.
Вставай. Скорей, Ромео! Прячься!И снова настойчивый стук. Эван звучно спрашивает, поднимая взгляд на кулису из-за которой должна выйти Мойра: Кто там?А дальше тише, приближаясь к Дэни на несколько бесшумных шагов, кстати, все еще босиком:Сейчас. Вставай. Тебя задержат.
Ступай в читальню. Ах, как ты упрям!Кормилица отзывается сверху и спускается по ступеням, Лоренцо отвечает сварливо и качает головой, они перекидываются короткими репликами, пока не вмешивается Ромео: Скажи, где в нас гнездятся имена?
Я уничтожу это помещенье! Раздается лязг шпаги о ножны, спасибо акустике, это слышат все зрители, и наступает момент для ключевой речи,  которую нужно вложить осуждение и сочувствие, сопереживание и упреки одновременно:
- Сдержи, безумец, руку! – голос Грилла звучит, как далекий раскат грома, - говорили ли так монахи? – а дальше уверенный ливень из слов: Твой ум –
Как порох у неловкого солдата,
Который рвется у него в руках,
Меж тем, как создан для самозащиты.
Встань, человек! По ком ты обмирал,
Жива твоя Джульетта. Это счастье. Он не терпит возражений, а действие и его герои меж тем перемещается на верхнюю небольшую площадку, где самое удачное место для негромкого завершения. Кормилица, хозяйке передай,
Чтоб в доме спать легли сегодня раньше –
От слез и так ведь нападает сон –
И чтоб она к себе ждала Ромео. Мойра отдает мальчику кольцо и уходит, свет очень медленно, постепенно тускнеет, и наставник с учеником поднимаются, переговариваясь. На последней реплике в Ромео бьет луч прожектора, выделяющий его на фоне монаха и сцены в целом, символизирующий душевное озарение.Я к ней, и под собой не слышу ног,
А то б с тобой расстаться я не мог.
Прощай.

Отредактировано Ewan Greell (2016-03-13 19:50:54)

Перепалка с монахом, который на свою голову решил помочь возлюбленным, нравилась Дэни, как и другие сцены Шекспира, своей живостью, делающей героев чуть больше людьми, чем просто пафосные и трагичные фразы, обязательные для, ну... трагедии. У него было много немых вопросов на репетициях в отношении Эвана и Элисон, и еще некоторое высокомерие, в отношении тех, кто нервничал сильно перед выходом на сцену, но сейчас, в Момент, от этих мыслей не было ни следа.
У Ромео сейчас была некоторая кульминация, некий итог для всего того ,что случилось, вылившийся в некоторое решение, которое бесповоротно изменит его жизнь, наложенное на смерть одного из лучших друзей, которую он не сможет себе простить. Что можно противопоставить смерти? Только жизнь. Дэни только сейчас подумал о том, что может быть и не было у Ромео никакого максимализма, да и эгоистом он не был. И что после смерти Меркуцио нет ничего естественнее, чем заполнить смерть жизнью. Акт физической любви - это же жизнь, все дела. В общем, все было не однозначно.
Но ясно было лишь одно - он должен воссоединиться со своей возлюбленной перед тем, как все станет печально, во имя жизни, во имя погибшего друга, во имя мира. Для Ромео все это было одним порывом, и Дэни излучал эту лихорадку веронского парня с момента окончания разговора с братом Лоренцо до нового появления на сцене.
Дэни чувствовал, как на щеках загораются пятна румянца от внутреннего возбуждения и легкости, которая уже увладела им к началу третьего действия. Может быть и прав был Чарли, что ему с его паясничаньем и легкой формой эксгибиционизма самое место на сцене, и оттого вдвойне странно, что он избрал путь архитектора, больше времени проводящего с рисунками, чертежами и зданиями, нежели чем с реальными людьми. Нет, тепершние ощущения не изменили его выбора, внутри все не возопило о том, что надо все бросить и ступить на актерскую тропу, но все же ощущение того, что взгляд зрителей прикован к нему и тому, как он ведет свою историю, был до тщеславия приятен и немного опьянял, заставляя лицо и глаза гореть.
Дэни не знал, насколько это со стороны зрительного зала было похоже на любовь, но вот то, чем Ромео и Джульетта занимались всю ночь, точно в их глазах по виду Макалистера было обличено.
Мрак погасших огней лишь немного рассеялся, выхватив неярким прожектором их с Элисон фигуры на подобии кровати. Джульетта в легком белом платье лежит на боку и смотрит в зал и на напряженную спину Ромео перед собой, прикрывшись таким же подобием белого одеяла. Но Ромео не смотрел на нее, он смотрел невидящим взглядом в зал, там, где за невидимым окном скоро займется искусственное утро. На нем сейчас не было футболки - только кожаные штаны. Наверняка Чарльз увидит, что ниже лица он тоже пошел немного пятнами.
В этой сцене было сложнее всего. Разговор возблюленных после тайной встречи в предрассветной тьме был преисполнен магической интимности, и самое простое, что можно было здесь сделать - это выдать себя голосом. Не добрать этой интимности. А еще было невероятно тяжело имитировать при этом тихий шепот на ухо, учитывая, что нужно говорить громко, чтобы слышали зрители. Обычно они с Элисон здорово охрипали после репетиций этого момента спектакля.
Он чуть с хрипотцой откликнулся на зов свой Джульетты:
- Нет, это были жаворонка клики,
Глашатая зари. Её лучи
Румянят облака. Светильник ночи
Сгорел дотла. В горах родился день
И тянется на цыпочках к вершинам.
Мне надо удалиться, чтобы жить,
Или остаться и проститься с жизнью.
В его голосе звенела тревога. Он представлял себе это так, словно отражение луны колеблется в озере из-за сильного ветра глухой ночью посреди леса.
В конце концов ему удалось убедить Джульетту, что рассвет - это реальность, а не просто игра осветителей, но теперь уже Ромео заколебался - о тягости прощания он не подумал, стараясь отогнать мысль о своем бегстве из Вероны.
Но колебания рассеяла кормилица Джульетты, на которую Дэни бросил как можно более обреченный взгляд, который с ее уходом оказался влагой на глазах. Дэни и сам не заметил, как глубоко сам пророс в действие. Он искренне ощущал тоску двух ребят друг по другу и, чувствуя слезы Элисон, был рад, что она тоже поддалась этому стокгольмскому синдрому, который обрушил на них Шекспир.
Они бурно обнялись, и в конце, нехотя вырываясь из объятий, он оставил на лбу Джульетты поцелуй
- Печаль нас пожирает, и она
Пьёт нашу кровь. Ты тоже ведь бледна.
Прощай, прощай!
Увы, он не мог взглянуть в зал, чтобы поглядеть на реакцию брата, потому что весь его взгляд был обращен к пути бегства. В другое окно, конечно же. В закулисье его снова ждала его белая футболка и бумажный платок, чтобы вытереть пот и следы слез.