Клэр потерла виски и хмуро уставилась на экран ноутбука. Единственная строчка в открытом документе гласила: «Мисс Вуд демонстрирует большие успехи в живописи и нестандартный взгляд на мир». Маловато для рекомендательного письма в престижный университет, а ей еще шесть штук сегодня нужно написать (в душе шевельнулась надежда: возможно, и ее заслуга есть в том, что большинство выпускников из ее класса подают документы на факультеты изобразительных искусств). У Клэр всегда было туговато со словами – куда проще все нарисовать – а теперь они совсем закончились. Голова совершенно пустая, не считая того-о-чем-ей-думать-запрещено.
- Мисс Бреннан, течет! – полный ужаса возглас. Хорошо, что урок в самом разгаре. Если завалить себя работой, то не будет времени на бесконечный внутренний спор и на то, чтобы ежесекундно обмирать от ужаса и стыда. По-хорошему, она  должна сейчас чинно бродить между мольбертами и бдить за работой учеников, но это дает слишком много свободы мыслям, поэтому Клэр попыталась занять себя рекомендациями. Бесполезно.
- Пусть течет. Не контролируй ее слишком сильно. Просто расслабься и получай удовольствие от процесса.
Тебе тоже не помешало бы расслабиться, Клэр. Она вернулась домой для того, чтобы обрести душевный покой, но вместо этого еще сильнее себя грызет. Будь оно все проклято, и в первую очередь мистер Стюарт Абернати, которому приспичило переехать именно в Килкенни! Но нет, это она сама виновата:  в порыве какой-то глупой сентиментальности написала ему на «фейсбуке», пока ждала своего поезда в Дублине в августе, но кто же знал, что они окажутся в одном городе? Слово за слово, пара неловких встреч за чашкой кофе, и ура, как замечательно, что мы снова друзья, и как будто не считались самой крепкой парочкой на курсе, и как будто она не бросила его перед самым выпуском ради мифической карьеры. Она едва удержалась, чтобы не всплеснуть руками в бессильной ярости, но вовремя вспомнила, что находится в классе, и перевела дух. Работа. Нужно работать.
Мисс Бреннан продемонстрировала классу, как исправить катастрофу с потекшей акварелью, и с тоской оглядела ряд планшетов с натянутой бумагой, выстроившихся перед постановкой. Разве это работа? Настоящая работа – это проводить по двенадцать часов в студии, забывая есть и спать. И не думать о том, что делаешь совсем не то, что хочешь и что должна. Клэр выгорела, Клэр опустошена, Клэр неудачница, Клэр как побитая собачонка, поджав хвост, вернулась в родные края. Конечно, ей грустно и одиноко. Естественно, что все эти несколько недель ее непреодолимо тянуло к Стюарту: каждый день отправлять глупые сообщения с картинками, при каждом удобном случае вместе обедать (она старалась не думать о том, как плохо ей было после этих обедов). Ностальгия по счастливым временам – это нормально, особенно если ты обычно проводишь вечера, согнувшись пополам от отчаяния.
Ты вольна чувствовать что угодно и сколько угодно, но только наедине с собой. Неправильно после пары коктейлей в баре придвигаться слишком близко к бывшему бойфренду, мечтая будто невзначай прижаться щекой к его груди (она надеялась, что ее взгляд не был слишком голодным). Неправильно потакать своим слабостям и лукавить, ссылаясь на алкоголь: уж кого-кого, а себя не обманешь – не настолько пьяна она была, когда целовала Стю (она надеялась, что это не выглядело так, будто она пыталась его сожрать). И все же, прежде чем открыть глаза на следующее утро, она взмолилась небесам о том, чтобы эта ночь оказалась сном. Черта с два, Клэр Бреннан, ты сама виновата, вот и расхлебывай теперь.
Клэр собрала всю волю в кулак, чтобы заткнуть, наконец, назойливо зудящий поток мыслей. Она вернулась за свой стол и еще раз перечитала единственное предложение в рекомендации. Что ж, мисс Вуд, постараемся сделать так, чтобы любой университет был счастлив принять тебя в свои стены.

Отредактировано Claire Brennan (2016-02-26 04:54:33)

Многие верят в то, что мысли материальны. Стоит, мол, усиленно подумать о чем-то, то обязательно это получишь – споткнешься во время утренней пробежки о чемодан с миллионом долларов, например, или к тебе в кафе вдруг подсядет любимый музыкант и предложит руку и сердце. Клэр была настроена скептически – до минуты, когда на пороге ее аудитории невесть откуда материализовался не кто иной, как Стюарт Абернати собственной персоной. Говорила же себе: хватит о нем думать. Вот думала бы о вдохновении - глядишь, и пришло бы, наконец.
- Стюарт, – в горле резко пересохло.
Клэр оказалась совершенно не готова к тому, чтобы увидеть его так скоро. Тем злополучным утром они перекинулись парой будничных фраз (доброе утро, полотенце в ванной, мука на верхней полке, спасибо, пожалуйста, а ты до сих пор по утрам предпочитаешь кофе со сливками? ну ладно, увидимся), неловко позавтракали вместе и разошлись с миром – то есть Стюарт ушел, а она в ужасе забилась обратно под одеяло - правда, ненадолго, потому что оно предательски пахло Стюартом и она приказала себе сейчас же сменить постельное белье. Все выходные прошли в гробовой тишине – ни единого звонка или сообщения, несмотря на все нервные проверки телефона примерно каждые пять минут. Клэр тоже молчала, если можно назвать молчанием бесконечное прокручивание в голове произошедшего и ведение длинных воображаемых диалогов. К утру понедельника она уже сформулировала, что ему скажет: извинится за свое поведение, доверительно скажет, как рада, что они снова общаются и выразит надежду, что та ночь не испортит их отношения – они ведь друзья, правда?
И вот он стоит в дверях аудитории, бледный и со сверкающими глазами, как у актера немого фильма, в форменном белом халате и с каким-то странным выражением лица. Клэр не на шутку разволновалась: не станет же человек прибегать посреди рабочего дня, даже не сняв униформу, ради светской беседы. Тщательно заготовленная речь мгновенно испарилась из головы, уступив место лихорадочным мыслям, пока она выбиралась из-за своего стола и торопливо пересекала аудиторию: если бы что-то случилось с мистером или миссис Абернати, он первым делом сообщил бы брату и поехал бы к ним; хотя нет, в первую очередь он бросился бы к матушке, конечно, а потом уже сообщил остальным. Что еще могло случиться? Фрэнсис совершил что-то безумное? Бездомный кот сожрал голубя прямо на глазах Стюарта? Кто-то из его подопечных отправился в мир иной?
- Стюарт, ты в порядке? Что-то случилось? Все живы?

Клэр все смотрела на Стюарта и никак не могла понять, что происходит, раз все, как он говорит, в порядке. Он что, сорвался с места посреди рабочего дня только ради того, чтобы выяснять отношения? Его лихорадочное волнение передалось и ей. Почему именно сейчас? Почему молчал три дня – ждал, пока она сама даст о себе знать? Клэр вдруг вспомнила, что «именно сейчас» у нее урок и что двенадцать пар любопытных глаз скоро живого места на них не оставят - ее щеки залились румянцем.
- Подожди, мы не одни. Нельзя же так, - ее голос звучит умоляюще. Нельзя же так неожиданно врываться, должна сказать всегда рассудительная Клэр, подожди, когда закончится урок, и потом поговорим. Но рассудительная Клэр почему-то молчала, поэтому она, сама не понимая, что творит, воспользовалась очередной заминкой в речи Стюарта, чтобы схватить его за руку, потащить к неприметной двери справа от доски, толкнуть в темноту и закрыть за собой дверь. Со стороны они наверняка выглядели еще более странно и глупо, чем прежде, но, по крайней мере, на них не будут смотреть дети. И по школе не начнут гулять слухи… хотя нет, в любом случае начнут. Это же старшеклассники.
Клэр нашарила в кромешной темноте выключатель и над головой Стюарта несколько раз истерично моргнула и загорелась тусклая лампа дневного света. В тесной узкой комнатушке, похожей не то на сокровищницу, не то на свалку (это зависит от посетителя) почти некуда ступить и едва хватает места на двоих, и то им не развернуться: вдоль стен выстроились стеллажи, набитые разнообразным хламом, копившимся со дня открытия школы – от пантеона гипсовых голов и восковых фруктов до пыльных искусственных цветов и треснутой посуды, от старых альбомов по искусству до перьев и непарной обуви. На одной из средних полок свалена груда тряпья, двумя полками выше выстроилась орда стеклянных банок, бутылок, графинов, ваз и вазочек всех мастей, на полу теснятся составленные друг на друга картонные коробки. В дальнем углу тускло блестит  металлический бак с накрытой мокрой тряпкой глиной, в ближнем – неприлично яркие для этой комнаты пластиковое ведро и швабра, видимо, случайно попавшие сюда из параллельной вселенной за дверями кабинета изобразительных искусств. В хранилище сильно пахнет пылью, глиной и разбавителями для масла. Клэр сразу стало спокойнее.
- Стю, - Клэр неловко, что она так грубо затолкнула его в кладовую, поэтому она старается говорить как можно мягче и даже осторожно касается его щеки кончиками пальцев. – Стю, давай теперь спокойно и по порядку. О чем ты хотел поговорить?

Отредактировано Claire Brennan (2016-03-02 18:36:33)