Поиски Уиллиама Годфри текли вяленько, с ленцой. Но, тем не менее (наверное, сказывается то, что городок-то маленький), я успела вызнать про дядю многое. Прям гордилась, когда слушала, как все его любят. Ну прямо-таки слюньками исходят. С Шоном было всё намного сложнее, почему-то… Ну да я отвлеклась. Выяснила я и адрес проживания Лиама. Где-то через 5 дней своего пребывания в Килкенни. Шестой день я провела в неуверенности. Ага, сдалаясь я со своими тараканами и твёрдой уверенностью, что он мне кровный родственник, нормальному мужику. Но на седьмой день, заглянув в кошелёк, стало понятно, что тянуть дальше – обрекать себя на бомжевание в незнакомом городе. Денег хватало только на одну чашку кофе. Благо, за хостел успела расплатиться заранее на неделю. Которая заканчивалась сегодня. Океееееей…
- БЛЯТЬ!
Пока я бежала, как ошпаренная, до дома, в котором находилась квартира Уиллиама, во мне что-то скреблось, что-то подсказывало, что хрен мне, а не Годфри в своей квартире в домашнем халате и тапочках, но, твою мать, откуда я знала, что ощущение было верным?! Домофон пиликал, но я бы лучше голос человеческий услышала, ей богу! Только рано я радовалась, ой, как рано. С желаниями и правда надо быть осторожнее.
- А вы к кому? – оценивая меня внимательным-внимательным взглядом, спросила какая-то бабка-божий-одуван, открывая дверь дома и показывая своё морщинистое лицо на свет божий.
- К Годфри.
- Ой, к Уиллиаму? – с меня хватило кивка. – А его нет. С утра ушёл куда-то. На работу, наверное…
И ляляля, какой Улиллиам хороший, ляляля, молодец, ляляля…
Бежать от бабки надо, бежать! Что-то буркнув ей, я быстрым шагом уходила от дома, молясь, чтобы она не начала меня преследовать. И, ура, Альцгеймерского умишка ей на это не хватило. Но раз уж к дому особо соваться нельзя, надо куда-то себя деть. И, хвала удаче, напротив дома стояла какая-то забегаловка. Вот только прощайте, последние деньги.
Последние несколько дней я так и живу. Захожу куда-нибудь, заказываю кофе или чай. Только. А вместо еды у меня – порционный сахар. Вот и сейчас я пила кофе и хрустела на всё кафе кусочком сахара, пялясь в окно рядом. Пока что время было подумать. И я думала.
Думала о том, какого хрена мне не сиделось дома, какого хрена я потащилась в Килкенни искать приключений на свою задницу, какого хрена я решила, что мужики-Годфри мне поверят? Это ведь страшно, очень страшно осознавать, что буквально несколько часов, и всё, ты бомж в неизвестном тебе городе. В очередной раз я взяла в руки мобильный. Может, позвонить маме, раскаяться и вернуться в Мейденхед? И я почти готова была сдаться, почти готова была опустить руки. Но вспомнила Джеймса. И уверенно отказалась. Нет уж, спасибо. Лучше побираться в Ирландии, чем делить с лже-отцом Англию.
Тем временем кофе был допит, сахар кончился, а служащие стали косо на меня поглядывать. Естественно, место у окна же занимаю. Поэтому перед выходом показала им средний палец. Вежливее надо быть, ребята, вежливее.
А Уиллиама Годфри всё не было.
Я однажды увидела его по телевизору в каком-то пабе. Зашла хряпнуть пинту пива, а по телеку репортаж о каком-то крупном пожаре. И у героя брали интервью. Спас кого-то там. Ну и молодец. Гордится, поди, собой. Вот только пиво, почему-то, не продали. Его ж с шестнадцати пить можно! Ох, правильные все какие… Ну и что, что паспорта не было, неужели на слово нельзя поверить? Всем, всееем, мать твою, доказательства нужны. Вот стукнет восемнадцать, и пошлю их всех.
А ведь уже вечереет. Воздух холодеет настолько, что в кожаной куртке становится немного зябко. Зашибись. Элисон Остин, поздравляю, ты помрёшь на улице от переохлаждения, дожидаясь какого-то дядьку, которого ты видела один раз по телевизору. Ноги привели меня к двери дома, где живёт дядя. Рука дрожит, но мимо кнопки, рядом с которой красуется фамилия Годфри, я не промахиваюсь. Опять монотонно пиликает какая-то музычка, но никто не отвечает. Где шляется этот чёртов дядя?
Дверь открылась. Оттуда выпорхнула какая-то парочка. Радостная такая. На меня совсем внимания не обратили. И я тихо проскользнула мимо них.
В холле было ощутимо теплее. Ну а теперь нужно плестись по лестнице, чтобы найти его квартиру. Этаж, ещё один… сколько же их? На нужный номер я будто бы наткнулась. И только сейчас заметила, что в голове непонятная слабость. В хостеле мне сложно спать, на самом деле. Сплю по три часа в сутки. Может, к концу недели недосып доканал? Что-то хлипенький у меня предел возможностей, однако…
Колени подкосились, пришлось сесть на лестницу возле двери Уиллиама. Голова будто рухнула на стену рядом. И всё куда-то уходило. Все тревоги, все переживания, всё воспоминания, приятные и не очень. Тяжесть, такая тягучая, но такая неумолимая, словно обняла меня крепко-крепко, протянула свои щупальца ко мне в голову, вытеснив сознание. И мир померк, мира вокруг просто не стало…

Первое, что я сделала, проснувшись, так это раззявила рот поширше, дабы зевнуть на славу. Внезапно я уснула, ничего не скажешь. Вывод практический напрашивался сам собой – спать надо больше, желательно чаще. Желательно ещё и не в одиночку. Упсь, вот эти мысли лишние, к делу не относящиеся, так и валите транзитом в Таскиги. А теперь, как говорится, сверка системы. Это весело делать, когда глаза закрыты. Первое. Холодно. Второе. Мои ноги лежат на чём-то мягком. Третье. Да я вообще где-то лежу. Опля. Глаза тут же распахнулись, не спросив у своей законной владелицы разрешения.
Квартирка, значит? Говорят, что первое впечатление о человеке – самое правильное. Но можно ли сказать это о квартире? Ну вот на что я, собственно, смотрю? Меня по доброте душевной положили на диван, расстегнули куртку и открыли окно (вот тебе, Элисон, и холодно), под ноги положили подушку и ещё одну куртку. Мужскую. Это я к мужчине попала? Сердце в груди как будто на секунду замерло, подчинившись внезапной панике. А вдруг это не Уиллиам? Вдруг педофил-насильник или какой-нибудь работорговец?  Но ничего подозрительного вокруг не было! Телек, DVD-плеер рядом со своим толстым собратом, на столике рядом с диваном ноут. А ещё в квартире стоял довольно интересный запах. С одной стороны, приятный мужской парфюм, с другой стороны, витала какая-то нотка горелого, а с третьей – пахло чистотой. Да-да, чистотой. Так пахнет в тех местах, где следят за порядком, за правильностью порядка, каждая пылинка уничтожается на лету. Но ни одного намёка на то, что в данных хоромах проживала персона рода женского. Единственной женщиной валялась тут бревном я.
А вдруг тут живёт гей? Внезапно эта мысль пронеслась в моей голове, я даже рот чуть-чуть приоткрыла. Сама-то я, конечно, ориентации не совсем традиционной, но всё-таки допускающей контакта с полом противоположным. А уверенного гомо я в жизни не встречала и не видела. Ну, кроме, разве что, Элтона Джона по телеку. Да хотяяя… какая разница, главное, чтобы не к педофилу-насильнику.
И я вообще себя не понимала. Лежу на чужом диване, думаю о всяком разном. Хотя, нужно было бежать, нужно было предпринимать активные действия, нужно было хотя бы где-нибудь найти деньги на хостел, нужно было… И тут откуда-то сбоку донеслось уютное бурчание электрического чайника. Голова повернулась чисто на рефлексе. И…
Я готова была разреветься от облегчения, радости, счастья, в конце концов! Уиллиам! Мой дядя Уиллиам! Живой, настоящий! Выключающий чайник, не забывавший коситься на меня! Матушки…
Я резко села. И тут поняла, что не могу заставить себя сделать к нему и шагу. Я его знаю, за эти дни бесед с людьми разузнала, как облупленного. Но он меня не знает. И всё, что я вижу в его глазах, это лёгкое недоумение. Он не знает, кто мы друг другу. Он не знает, что нужен мне сейчас больше всех на свете.
Чай делает всё лучше! Новая мысль тараном пронеслась от уха до уха. Ну, раз он делает всё лучше, то он-то нам как раз и нужен. Разговор-то предстоит непростой…
- Чайку заварите и мне тоже, будьте добры. – Дежурная вежливая улыбка спрятала всю мою растерянность. Я даже боялась предположить, поверит ли Уиллиам мне или нет.

Первый глоток несладкого чая окончательно сбросил с меня дремоту. Затем теплом разнёсся по организму до самых кончиков пальцев. Было страшно. Вот он подмигивает, по-доброму так. Ну а кто знает, вдруг после моих слов он рассвирепеет так, что поднимет на меня руку?
Но пока дядя уютно развалился на диване и по-домашнему, не стесняясь, прихлёбывал из своей кружки, я скинула ботильоны и забралась с ногами на диван. Благо, Уиллиаму было как-то предельно параллельно, что я сейчас делаю. Хоть на голову встань, он только вежливо поинтересуется о том, не расшибусь ли я, не удержавшись.
Он говорил о каких-то родителях, о каком-то Бирне, но я не слушала. Я смотрела в коричневый кружок чая в кружке и пыталась понять, ну как, как мне сообщить о том, что я, на самом деле, явилась по адресу? Дядя Уиллиам, брат Шона, моего отца. Они оба должны были быть рядом со мной с самого рождения. С того самого дня, когда таким же холодным апрельским вечером родилась я на мучения своей мамы. Сколько всего мы упустили. Уиллиам бы мог катать меня на плечах, подбрасывать в воздух, играясь, как и всех нормальных детей. Мог бы водить меня в парки развлечений, кормить меня сладкой ватой и дарить шарики. Мог бы играть Клоуна на мой день рождения или изображать Санту на Рождество. Мог бы водить меня иногда к таким же, как он, пожарникам, и это было бы так весело. Мог бы ругать меня за то, что я в 15 лет валялась пьяная возле дома Майка и активно нарушала общественный порядок, пока Шон выслушивал, какая я плохо воспитанная.
А что я получила вместо этого?  Наигранные улыбки хахалей Кэрол, дурацкие игрушки (слоник Мистер Оскар не в счёт; но его мне вообще моя подруга подарила на десятилетие), презрение в глазах. Никто не приближался ко мне близко. Кроме Джеймса. Этого урода…
Я украдкой взглянула на Уиллиама. Он не был похож ни на одного из череды моих отчимов. Я могла только гадать, почему к своим тридцати он не обзавёлся любящей женой и горсткой спиногрызов. Таких же милейших спиногрызов. Занёс меня в дом, позаботился, даже ничего не сказал на мою явно наглую просьбу принести чай. Другой бы зафутболил меня из окна на улицу, на асфальте которой, прям в месте, где я упаду, должен по закону жанра стоять бак с мусором. Хотя, было бы забавно, если бы я выпала и распласталась в лепёшку. Нормальный такой конец для моей жизни, в которой я за свои шестнадцать лет пока смысла и не нашла. Кто знает, может, Годфри привнесут в неё и смысл, и радость… надо только сказать, надо пересилить себя. Поставить перед фактом. Но вот поверит ли он? Я же не взяла с собой никаких доказательств, кроме…
Да нет же, взяла! Я тут же залезла во внутренний карман куртки и, нащупав бумажный прямоугольник, облегчённо вздохнула. И вот он у меня на глазах. Фотография. На ней моя мать, удивительной красоты женщина, блондинка с такими ясными пока ещё глазами, целует в уголок губ  мужчину с непослушными волосами и карими глазами. Он смотрел не в кадр, а куда-то в сторону и что-то кричал, размахивая пустой бутылкой пива. Он… Шон Годфри. Это единственная их совместная фотография из тетрадки, которую Кэрол так скрупулезно составляла. А с другого конца её она раз год, в один и тот же день писала о своих чувствах и мыслях. Это же как нужно было любить Шона, чтобы одна ночь с ним оставила шрам на всей её жизни? И на моей тоже. Но ни он, ни, тем более, Уиллиам не виноваты в том, что эта женщина потеряла себя от любви. Я не хочу знать этого, я хочу знать своего дядю и папу.
Я положила фото на столик и протянула его Уиллиаму.
- Знаете, я не просто так зависала под Вашей дверью. Ваш брат  - мой отец. Помогите…
Голос сорвался. Очередной глоток чая смелости не прибавил. Я лишь опустила глаза в чашку, не решаясь взглянуть на Уиллиама. Теперь будь, что будет. Но так хотелось, чтобы он подмигнул и улыбнулся мне ещё раз. Чтобы я могла видеть это как можно чаще. Чтобы мой дядя остался рядом со мной и не прогнал.

Я вздохнула, поставила чай на столик, подтянула согнутые ноги поближе, обняла их руками и положила голову на колени так, чтобы видеть Уиллиама. Я не понимала, что творится в его голове, но взгляд всё ещё лучился добротой. Таким, как он, сложно сопротивляться, хочется выложить  всё на духу и получить то, чего больше всего хочется – покоя.
Но только мне предстоит развести сопливый монолог, и меня это внутренне угнетало. Я не люблю выставлять свои «внутренности» на обозрение кому-либо, но чтобы достигнуть желаемого, я должна.
Сначала Уиллиам задал вопрос о том, не врёт ли моя мама. Усмехнулась.
- Мама мне не врала. Знаете, это был единственный раз, когда она мне не врала. Сколько я себя помню, она всегда скрывала о том, кто мои родственники. Про бабушку и дедушку она вообще просто не рассказывала, а про отца собирала всё, что в голову взбредёт. Сначала я верила её словам, а потом поняла, что не может один и тот же человек быть алкоголиком, космонавтом, моряком дальнего плавания, танцором диско и любовничком Элтона Джона. – Я невольно хохотнула, вспомнив, как, перепив пива, Кэрол с непоколебимой уверенностью втюхивала мне байку, как однажды мой отец лёг под знаменитого музыканта, и ему так понравилось, что он бросил её с ребёнком на руках. – Она никогда бы мне не рассказала правду, если бы я не собралась уходить из дома. Она в прямом смысле швырнула мне эту правду в лицо. Это была тетрадка, старая, лет двадцать, может быть. Толстенная такая. И она, не поверите, вся посвящена Шону. С одного конца – одни сплошные фото Вашего брата с группой и без, а рядышком короткие заметки о том, что за концерт, как прошёл и где. А с другой – её личный дневник, посвящённый человеку, которого она любит до сих пор. Как Вы, наверное, догадались – Шону Годфри. Я прочла всё, что она там понаписала. От простой влюблённости в его лицо и творчество до встречи на каком-то рок-фестивале, где вокалист, напившись после выступления халявным пивом, обратил внимание на грудастую блондиночку, нарядившуюся, как Вы видите, как можно более шлюшным образом. Но так как Кэрол, моя мать и та самая блондинка, была с подругой, то Шон, наверное, пришел к выводу, что блондинка – ему, а брюнетка – его другу. Ситу или как-то так. Собственно, данную фотографию тайком подруга Кэрол и сделала, дабы засвидетельствовать, что они встречались со «Snake Eyes». После ночи с Шоном мама будто обезумела. Это можно понять. Она ведь порой страницы просто его именем исписывала. Наверное, он ей на утро после секса отворот-поворот дал. А она, понимаете, дурочка же была. Да и сейчас, чего греха таить. И меня оставила она только из-за того, что сильно любила моего отца. Она прям так это и написала. Будь это просто трах по пьяни, она бы аборт сделала, не задумываясь. А я вот она, живой плод её дурацкой любви. О таких вещах не врут, дядя Уиллиам, такое помешательство просто так симулировать невозможно, я это даже своим небогатым умишком понимаю.
Я опустила на мгновение глаза на руки. Хорошо, что в перчатках.
Сев прямо и опустив ноги на пол, я протянула руку Уиллиаму для рукопожатия.
- Приятно познакомиться, Элисон Остин.

Не знаю, заметил ли Уиллиам, что моя рука немного дрожала. Его взгляд был устремлен прямо в мои глаза, и было немного страшно. А затем его ладонь тихонько, словно в замедленной съёмке, потянулась ко мне. Чтобы ударить? Чтобы принять мою руку в свою? Если бы я могла, я бы закрыла глаза, зажмурилась, закричала, чтобы эта неопределённость закончилась как можно скорее. Но то нечто, что изменяло мои чувства на пути к реальному миру, работало исправно. И я не смела отвести взгляда от лица Уиллиама, не смела опустить руку и хоть как-то показать, что мне страшно.
Но вот ладонь ощутила тепло. Меня приняли, чёрт, меня приняли! Хотелось разреветься в голос. Обнять Уиллиама крепко-крепко и благодарить. За то, что принёс меня сонную к себе в квартиру, за то, что выслушал, за то, что поверил и принял! Другой бы на его месте послал куда подальше, потребовав провести какую-нибудь генетическую экспертизу. Но ему даже это в голову не пришло. До чего же Уиллиам, должно быть… добрый?
- Знаешь, думаю, у тебя нос твоей бабушки… - Эти слова дяди словно вырвали меня из тумана собственных мыслей. Оставалось только улыбаться и слушать, как Уиллиам, вдруг активизировавшись, осторожно, по капле, подбирает слова. Таким образом, я узнала и про его собственного дядю. Его и Шона. Тут же в голове родилось тысяча вопросов. Хотелось знать как можно больше. К учёбе, к примеру, такого интереса никогда не возникало. Но, наверное, не сейчас. Думаю, лучше мне пока отвечать на его вопросы, чем самой задавать их. В конечном итоге, я сама только около недели назад узнала о существовании родного дяди, но с мыслью этой свыкнуться успела. Даже рада была, что Уиллиам есть. Знакомство с такими людьми всегда радует.
- Ищу, но, знаете, я не хочу никого торопить. Его жизнь ведь изменится с моим появлением, так? – Приятно, чёрт побери, поделиться мыслями, которыми так долго терзаешься. – Я не представляю даже, как он может ко мне отнестись. Да пошлёт, наверное, чего тут предполагать. У него же наверняка жизнь наладилась, ни забот, ни хлопот. А тут я такая свалилась ему на голову. Здрасти, мол, любите меня. Пошлёт же, наверняка пошлёт… Нет, ну сначала я хотела добраться до Шона напрямую, но, видимо, родилась под счастливой звездой. Или просто из-за того, что город у вас маленький, и все всех знают. Собирала по крупинкам информацию. Сначала мне посоветовали найти Вас. Потом я искала людей, которые могли знать людей, которые с Вами знакомы, ну или же знают Вас напрямую. И так, постепенно, добралась до информации о том, где Вы живёте. А номер квартиры уже домофон подсказал. Умно поступают, что фамилии напротив номера квартиры написаны, а то я даже без понятия, сколько квартир пришлось бы пройти. А ещё я увидела Вас по телеку в пабе однажды. – Губы против воли растянулись в улыбке. – Вы герой.
Но, выслушав это, Уиллиам не успокоился. Вопросы из него так и сыпались, будто из рога изобилия.
- Мать моя знает, что я ушла из дома. Можно сказать, что, фактически, даже рукой мне вслед помахала. Потом, правда, звонила пару раз, просила вернуться, но как узнала, где я, настаивать на возвращении не стала. Всё поняла. Да и рада, наверное, что я ушла. Ей теперь будет легче со своим очередным мужиком жить, это точно. Голодная, есть такое, дня три нормально не ела. Сейчас мне шестнадцать, но скоро будет семнадцать. Через неделю, но, может, чуть больше. – Какое сегодня число, я и не знала даже. Не до этого было. Но теперь настала пора достать телефон и узнать дату. Сейчас можно вздохнуть спокойно. Но, увидев число на экране, я вновь испугалась. – Господи, первое апреля! Только не говорите, пожалуйста, что Вы поверили мне, чтобы разыграть?

Мои нервы уже давно ночевали у меня в пятках. Сначала Уиллиам принял меня. Потом проигнорировал факт дня Дурака и попросил «не тыкать». А теперь уютно возится на кухне.
Я смотрела на фигуру дяди. Крепко сложенный, выше меня на голову-то точно, плечи широкие (на мой взгляд). Пусть сейчас он застрял в глубинах холодильника, но стать, или как это некоторые любят называть, «породу» было не спрятать. Ведь не зря же фамилия Годфри заканчивалась на «-фри». Свобода… Что за мысли, боже мой? Но, с другой стороны, я понимала, что думаю об этом только потому, что впервые за свои шестнадцать лет чувствую себя окончательно на месте. Словно всегда тут и должна была быть, ждать с тарелкой и вилкой наперевес, пока дядя подтащит мне еды и накормит. Очертания Уиллиама вдруг размылись, а по щеке, перебирая своими влажными лапками, сползала слеза. Хорошо, что он не видит… Смахнуть коварную капельку не составляло труда. Хлебнув для успокоения остывший чай, я вновь посмотрела на дядю. Теперь он гипнотизировал глазами микроволновку. А по квартире постепенно стал распространяться запах чего-то мясного. Будь я в Диснеевском мультике, то точно уже давным-давно полетела на запах. Главное, не напускать слюнек на диван, нужно быть предельно аккуратной!
Плюнув на ожидание, Уиллиам прошёл в прихожую, вернулся туда с двумя пакетами и начал доставать их содержимое. Мне хотелось ему помочь, всё-таки пакеты огромные, но ноги будто онемели, всё-таки переполнившись всеми моими переживаниями и расстройствами. Несмотря на значительное облегчение, настороженность почему-то не покидала меня. Пресловутое: «А вдруг?!» тихонько грызло меня, но каждое движение Уиллима, доказывающее, что меня отсюда поганой метлой не попрут, убивало этого грызуна медленно и верно.
А потом стало уже не до всего этого. Передо мной словно из воздуха появилась тарелка с едой, картошка с мясом и наспех порезанными овощами. Вторая тарелочка поменьше, с дольками шоколада, была поставлена рядом со своей первой подругой. Желудок, наплевав на все правила приличия, издал торжествующий рык. Я была готова хватать еду руками, но в последний момент заметила вилку. Набрав на её зубчики как можно больше еды, я отправила в рот и проглотила, почти не жуя. Пусть еда и была из холодильника, но вкусная какая! Довольно улыбнувшись, больше я не стала терять время на ненужные действия. Еду нужно кушать! Помогала даже пальцами. Стало совсем не до приличий.
Но имя Шона всё-таки заставило меня остановиться. Я ведь приехала сюда ради него. А теперь оставался один только шаг, и я увижу своего отца. Невозможно было в это поверить, но в то же время… страшно-то как! Но, взглянув на дядю, мгновенно появившийся гигантский страх превратился в крошечного ворчливого гномика. Теперь-то я не одна. И смогу справиться с этой тяжёлой встречей. Потому что рядом будет Уиллиам Годфри, мой дядя.
И кто бы только знал, как мне приятно было произносить эту мантру «Уиллиам Годфри, мой дядя». Это было как спасение от всех тех страхов, что иногда делали очень больно.
С картошкой, мясом и овощами я справилась быстро. Теперь настал черёд шоколада. Зацепив одну дольку, я положила её на язык и… горечь-то какая, мамочка! Хотелось выплюнуть обратно, побежать куда-нибудь, чтобы прополоскать рот. Но, блин, нужно же вести себя прилично. Ладно. Насилу проглотив, я тут же схватила кружку с остатками чая и выпила до конца двумя огромными глотками. Пока я мучилась с этой горечью, слова Уиллиама потерялись где-то в моей голове. Про что он говорил, прежде чем спросить о месте моего проживания? Но, если он не потребовал ответа, значит, не страшно. Холодный чай успокоил оскорблённую горечью любовь к белому шоколаду. И я обрела способность ответить на вопрос дяди.
- Ну, знаете… - так, прикусим язык, дубль два! – Знаешь, - да, так намного лучше, - я в хостеле живу. Ну, или, точнее, с завтрашнего дня я там больше не живу. Денег не осталось. А что?

Отредактировано Alison Austin (2015-09-03 23:17:06)

После еды стало затруднительно соображать. И смысл сказанного Уиллиамом до меня дошёл не сразу. Я на самом деле не знала, что нужно делать после того, как расскажу ему всё. Я просто знала, что именно сегодня нужно что-то сделать, но я и не предполагала, что буду жить у дяди.
Наверное, он думает, что простая бродяжка выпросила у него место, рассказав историю про Шона. Ведь фото можно и подделать, гениальных мастеров фотошопа ещё никто не отменял. А я вот так… нет, нет, нет и ещё раз нет! Я не хочу добиваться расположения Уиллиама через жалость, меньше всего я хочу, чтобы меня жалели.
В хостеле меня не трогали. Когда я уходила утром, все ещё спали. Когда я приходила вечером, все уже спали. Просто мне нравилось гулять, можно даже сказать, что нравилось зябнуть во влажном холодном ветре Килкенни. Мы с ним привыкали так друг к другу. Все города – это живые существа. Чтобы с ними подружиться, нужно их понять. И будь моя воля, я бы гуляла как можно дольше. Меня устраивали условия, в которых я живу. Но, судя по всему, у Уиллиама своё понятие о том, как нужна всем шестнадцатилетняя дамочка. Да и из ценных вещей у меня только мобильник в кармане. Кто позарится на старые шмотки и тетрадь в потрёпанном жизнью чемодане на колёсиках?
В общем, я могу ещё пожить в тех условиях, в которых нахожусь сейчас. Мне просто нужно немного помочь. Но только не жалость, пожалуйста, только не жалость.
Глупая шутка про сериалы моего внутреннего напряжения не сняла. Стало страшно неуютно. Хотя вот только-только всё было так прекрасно, как я себе даже представить не могла. Запястья не прикрыты… чёрт. Сняла же перчатки, когда ела. Вернув «друзей» на руки, я посмотрела на Уиллиама как раз в тот момент, когда он заговорил о бабушке и дедушке. Моих родных со стороны Шона…
И в голове что-то рвануло окончательно. Я спрятала лицо в руках. Нет, не плакала. Просто всю свою жизнь мама била меня за вопросы о них. И тут я увижу других своих родных. Но, боюсь, объяснить мой испуг будет сложно. Да и что тут можно сказать? Я не могу их увидеть, потому уже боюсь их? Глупо как-то… как можно бояться людей, которых ни разу не видел. Но бабушка и дедушка… это просто стало тем самым «слишком». Слишком мучительна жалость, слишком тяжелы воспоминания о бабушке и дедушке, которых я никогда не знала, слишком велик страх получить удар, пусть я и понимала, что мама не приедет из Англии в Ирландию только потому, что я узнала. Нет, нет, нет… Всё было трижды неправильно. Нужно было позвонить маме, нужно было попросить её забрать меня обратно. Она никогда меня не жалела, и в этом был её большой плюс.
Ноги сами подняли меня. Руки сжались в кулаки. Глаза боялись смотреть на дядю Уиллиама. Если его тёплый взгляд разрушит и этот мой страх, то я не смогу перешагнуть порог его дома и буду жить здесь, среди жалости. Да и что я хотела? Сама не знаю. Но, чёрт… просто чёрт, все мысли путаются.
- Нет, я так не могу, простите… Я пойду. Не знаю, куда. Не могу Вас стеснять. Не могу. Пожалуйста.
Каждый шаг давался тяжело и медленно. Словно сама квартира не хотела меня выпускать. Или я не хотела уходить от внезапно посетившего меня тепла.
- Простите, что отняла ваше время. Мне казалось, что Вы и Шон должны были бы знать о том, что я есть.
А вот и прихожая. Несколько тяжёлых шагов, и всё… Больше я никогда его не увижу. Вернусь домой. Потому что так будет правильнее. Потому что так… надо?

Чужие руки на моих запястьях… «Тише, детка, тише»… Это почти обожгло, я зажмурилась, пытаясь прогнать его руки из своей памяти. Мысли лихорадило, дыхание остановилось на выдохе, а вдыхать я не хотела сама. Только уберите чужие руки, только… не надо, не надо…
Когда руку перестали сжимать чужие пальцы, всё будто стало лучше. Лёгкие обрели способность дышать, мысли выправились и потекли по нужному руслу. Я в Ирландии, Килкенни, в квартире моего родного дяди, Уиллиама Годфри. И он отпустил меня, он не станет принуждать меня ни к чему. Он просто просит меня остаться. В своеобразной манере, правда. Срываясь то на заботу, то на угрозы. Правда, из его уст эти угрозы звучали совсем не эффективно, выдавали искреннюю просьбу.
Прижав руки к груди, я обернулась и посмотрела на дядю. В его глаза. Такие ясные, такие добрые. В них нет порока, в них нет демонов. Он весь на ладони, он весь такой добрый… тени из моей головы пропадают. Становится легче, постепенно всё, что пугало, исчезает. Я чувствовала, как затравленный зверёк внутри меня засыпает. Один несмелый шаг в квартиру… ещё один… и вот я уже сижу на диване, сжимая пальцами его обивку. Гипнотизировала стол. Моё прошлое осталось в прошлом. Мои демоны остались в Англии. А те, что пробрались со мной сюда, прогонит этот человек. Доброте сложно сопротивляться. И сейчас я сдалась теплоте и заботе дяди Уиллиама. Если он обошёлся со мной так аккуратно, то не стоит его бояться.
"Я тебя не трону, я не сделаю больно…"
- Чёрт… - шепнула я сама себе. Зачем я вспомнила, зачем?
Да, я ему тоже сначала доверяла. Да, мне показалось, что он никогда не обидит меня, но ведь он был так похож на кого-то плохого, а я просто этого не видела. Взглянула опять на Уиллиама. В глазах его было непонимание того, что происходит. Но, тем не менее, он терпеливо ждал меня и моего решения, предусмотрительно всё-таки перегораживая прихожую своим телом. Эта настойчивость попахивает чем-то уютным и до невероятности милым. Да уж, со мной так действительно не обращались никогда в жизни. Аккуратно, и в то же время настойчиво. Как и нужно.
Я улыбнулась Уиллиаму, постаравшись, чтобы в моей улыбке не было паники. Да и моя «двуличность» после экстренной ситуации заработала исправно. Я полностью контролировала свои мысли и действия. Теперь я и правда могу стать юной леди и мыслить здраво.
Я ещё раз оглядела квартиру. Книги, фотографии людей, которых я не знала, фотографии самого Уиллиама в форме пожарника или в повседневной одежде, и даже в квадратной шапочке выпускника! А по бокам… я встала и подошла к этому фото. Женщина и мужчина, которых тронула седина. Но ещё не так сильно, чтобы говорить о старости. Скорее о мудрости. Взгляд мужчины был переполнен гордостью, а женщина держала диплом Уиллиама, обнимая его. И взгляд такой тёплый-тёплый. Такой, каким дядя иногда смотрел на меня. Но внимание привлекла ещё одна деталь. Я пальцем дотронулась до носа женщины, потом до своего. Пыталась сравнить её крошечный на фото и свой реальный, по сравнению с изображенным, огромный. Но даже если закрыть глаза на размер, он и правда был похож, мой нос на бабушкин… Мои бабушка и дедушка. Реальные. Обнимают своего замечательного сына. И ни капли злобы, ни капли теней в глазах. Хорошие люди, добрые люди, мои бабушка и дедушка.
- Я остаюсь с тобой, дядя. Я не убегу. – Сказала я, не отворачиваясь от фотографии и любуясь их улыбками. Хорошие люди. Добрые люди.

Намного старше… наверное, им к лицу возраст.
То, что я произнесла свои мысли вслух, я поняла не сразу. Но это не страшно. Я останусь. Я не стану убегать. Некуда, да и не хочется.
Обернулась. Дядя смотрел на меня, не отрывая взгляда. Сказал, что мы поедем сначала в хостел, забрать мои вещи. Буду жить в этой комнате, среди фотографий. Будет много времени, чтобы рассмотреть их детально. А потом, привыкнув к их лицам, смогу познакомиться.
- Да я уже доела. Можем ехать.
А дядя оказался до мозга костей джентльменом. Открывал мне двери, пропускал вперёд. Ничего не сказал, когда я забралась на заднее сиденье машины с ногами. И не требовал от меня каких-либо слов. Так было правильно. Нам обоим нужно было время, чтобы свыкнуться. Я не знала его образ жизни, он не знал мой. Вполне вероятно, что нам просто невыносимо будет жить друг с другом. Но ведь можно постараться, правда же? Ради такого человека стоило. То, как Уиллиам обращался со мной в эту определённо тяжёлую для нас ситуацию, это так подкупает. Можно даже сказать, что я уже была крепко привязана к нему. Хотелось бы, чтобы с Шоном вышло точно так же. Но ведь не выйдет же. Так что не хочу сразу к нему. Да и мечта у меня есть дурацкая…
Ехали мы с Уиллиамом до хостела почти молча. Я только один раз нарушила наше молчание, назвав адрес. И ещё один раз, когда попросила подождать меня на улице. Знакомый коридор, знакомая комната, знакомые ребята. Я молча забрала свой чемодан, ведь со своими невольными сожителями я так и не познакомилась. Уведомила администратора, что выселяюсь и вновь вышла на улицу, волоча свой чемоданчик на колёсах. Всё, что было не в нём, было на мне. Так что я была уверена, что ничего не забыла.
А вот дядя, кажется, не был готов к чемодану. Лёгкое недоумение застряло в его глазах. Так я же девочка, у меня много вещей! Неужели не знает, что девочка/девушка/женщина всегда имеет кучу одежды и остальных девичьих принадлежностей? Минимум чемодан, минимум! Недоумение сменилось пониманием происходящего, и дядя Уиллиам тут же отнял у меня моего товарища на колёсиках и загрузил его в багажник.
Эта заминка вывела меня из ступора. И пришло понимание. Вновь. Меня же принял дядя! Окончательно и бесповоротно! Мой хороший, добрый, замечательный дядя!
Смех пробил личину спокойствия. И пока дядя отходил от багажника к водительскому месту, я кинулась ему на шею. Обняла крепко-крепко. Я давно должна была это сделать. Ну что я за тормоз! Нельзя же так, как я. Включила истерику на пустом месте. Нам всем сейчас будет тяжело, наверняка польётся куча дерьмеца из прошлого. Но мы ведь вместе теперь, так? А дядя Уиллиам не допустит того, чтобы стало плохо. Он всё уладит. Моя вера в него с самого первого взгляда была огромной. Теперь же она становилась только крепче. Рядом с ним со мной всё будет хорошо. Обязательно.
- Спасибо тебе, дядя Уиллиам. – Бормотала я, как можно крепче прижимаясь к нему. Я только сейчас поняла, как мне не хватало мужского плеча в своей жизни. Мама просто женщина с тараканами и сумасшедшей любовью, а дядя – опора. – Спасибо, что поверил и помог. Тысячи, миллионы раз спасибо. Давай завтра вместе погуляем, ладно? А потом зайдём к бабушке и дедушке. Чёрт побери, я очень хочу их узнать! У меня никогда не было бабушки, никогда не было дедушки, а теперь полный комплект! А к отцу… знаешь, у меня есть дурацкая мечта. Сделай мне подарок на семнадцатилетие. Можно я познакомлюсь с ним в мой день рождения? Он вот совсем скоро, девятого числа. Пожа-а-а-а-луйста.

Отредактировано Alison Austin (2015-09-11 13:17:45)