Работа оказалась не такой уж и веселой, как он думал изначально. То есть, нет, сама-то работа была ему очень даже по душе - еще с первого курса он мечтал устроиться барменом или, на худой конец, помощником бармена в какой-нибудь классный паб, разливать себе спокойненько пивцо по пинтовым кружкам, и вот, казалось бы, желание сбылось. Оказалось показалось. Дэни действительно удалось устроиться в классный ирландский паб за несколько домов от их халупки (там, где начинались хорошие улицы с большим количеством народа в любое время суток), после того, как он два месяца ходил хвостиком за хозяином во время их с Чарли посиделок там, капая на мозг и обещая мастер-класс уже спустя пару недель работы вместе с обучением. Тот в итоге сдался перед его занудством и перед "Посмотрите на моего брата! Он точная копия меня, что нам делать, если у меня не будет работы?!?", взяв его в помощники, вот только Дэни не учел, что паб-то действительно был не из последних, и никто не даст ему разгуливать с шейкером и учиться, когда на стойку напирает толпа клиентов.
Поэтому уже целый месяц он работал с утра и до начала окончания рабочего дня в офисах, когда работы-то - налить пива, а все остальное время тебя шпыняют то убирать, то отнести заказ на ланч вместо пропавшей в курилке официантки, а когда начиналось самое веселое, то есть в пять часов, он уже был дома, и просто торчать перед монитором казалось унылым. Даже Чарли было чем заняться. До начала учебы стоило найти хоть какое-то занимательное занятие на лето, пока он не наберется опыта и не перейдет на работу после учебы в вечерние часы.
Как ни странно, идею для этого самого занятия он нашел в одном из ленивых вечерних киномарафонов с братом, что, конечно же, само по себе сулило дикий успех и прочие ништяки. Не может же Гай Ричи ошибаться, в конце-то концов?
Кто бы мог подумать, что в США так просто раздобыть семена конопли? Вот и Дэни не мог поверить, пока в назначенный им самим на одном местном сомнительном сайте, посоветованным знакомыми из универа, день в дверь не позвонили. Дэни, жестикулирующий с бутербродом в руке, даже забыл, о чем вещал брату, пырившемуся в ютьюб, мгновенно подорвавшись с дивана к входной двери.
За ней покачивался похожий на жердь парень с несфокусированным взглядом, невольно заставив Дэни задуматься, как тот вообще нашел дорогу в их захолустье, но тем не менее парень оказался преувеличенно вежлив (хоть и явно был старше близнецов лет этак на пять-семь), вручил Дэниелу кипенно-белый конверт без единой замятости и скромно ожидал, пока тот отсчитывал мятые купюры из кармана, стараясь, чтобы Чарльз не заметил.
Когда курьер ушел, Дэни наконец-то выдохнул и двинулся обратно в комнату, сжимая конверт с потецниальным источником дохода. Ну, или не дохода, как повезет... Он снова плюхнулся на диван рядом с братом, вскрывая конверт.
- Помнишь, мы неделю назад смотрели "Карты, деньги, два ствола"? - начал он издалека.
Только сейчас в голову Дэниела начали закрадываться подозрения, что его сюрприз не то чтобы сюрприз или, скорее, не то чтобы приятный.

Отношения Дэни с анашой имели под собой долгую историю прямиком с четырнадцати лет — как, впрочем, и большая часть отношений Дэни с запретными плодами современного общества.
«Нужно дружить с теми, кто старше тебя по возрасту и выше по уровню,»  - типа вроде как золотое правило всех школьников на рубеже между средней и старшей школой. Прицепись к старшеклассникам и ты будешь крут. Наивный, Дэни так и сделал, обнаружив с удивлением, что высоким уровнем там и не пахло — такие же бестолковые подростки, как и все остальные, только успели больше попробовать. По части уровня его собственный брат мог сделать всю кодлу одной левой, да и сам он был не промах (подумаешь, секс! У него этого добра было побольше, чем у многих из компании), но м гораздо проще было добывать выпивку и не только.
В первый раз он буквально улетел во фрактальный рай. Содержанию его глюков позавидовал бы учебник по стереометрии и сны профессора-геометра. Он рассматривал это безобразие форм настолько длительное время, что компания, в которой он накурился, подумали было, что некачественная трава не особо рассчитана на таких мелких, и что их ждут большие неприятности.
Но Дэни отошел без всяких последствий, ему даже понравилось быть хихикающим дебилом (как будто для этого надо было курить), хотя в последующие разы эффект как-то сошел на нет. Косячки перестали быть со временем событием, оставшись лишь приятным аккомпанементом, которого стало слишком много после того, как старшие друзья Дэни поступили в колледжи или новые нашлись там. Конечно, в его копилке памяти осело много курьезных и забавных моментов, типа лекции одному из парней о том, что он плохо обращается с машиной и та СТРАДАЕТ, обливаясь слезами, когда он пытается неправильным путем заставить ее завестись. Или вроде внезапных вариантов утра с вариативными компаньонами по пробуждению.
Все это истории, и траву Дэни не видел со старшей школы, отчего конверт с семенами в руке казался материальной ностальгией. И шансом взглянуть на знакомое с совершенно другой точки зрения.
- Первое, но в очень отсроченном варианте. И про два ствола не согласен! Сюда поместилось бы целых три открытки с членами из тех, что мы тогда видели, - Дэниел ухмыльнулся, открыв конверт и достав из него небольшой пакетик с герметичной «застежкой». - Это, братец мой, семена конопли с повышенным содержанием психоактивных веществ, то бишь пригодной «для бедра и от рака».
Дэни потряс пакетиком с гордым видом.
- Не хочешь попробовать себя в качестве... садовода? У этих ребят из фильма получилось, а они имбецилы.
Он не видел смысла ходить вокруг да около: Чарли — умный мальчик, ему не нужно все разжевывать по сто раз, он прекрасно восстанавливает связи, полную картину и потенцию, поэтому Дэии выжидательно пялился на брата, вцепившись на всякий случай в джойстик приставки, стоявшей на паузе.

- Заказал по локалке. У нас не настолько скучный город, как может показаться, - даже, пожалуй, слишком не скучный.
Если так задуматься, то двойное днишко у Килкенни было то еще, если он без проблем смог достать пакетик, который все еще держал. Он бережно положил конверт и пластиковый пакетик на диван на место, где сидел вскочивший теперь брат, откинувшись на спинку дивана и с самым независимым видом крутя в руках джойстик, словно размышляя, отжать паузу или нет.
На самом деле Дэни не отрывал глаз от разсышляющего и мельтешащего перед глазами брата, решавшего судьбу кучки зародышей безвинного растения, которые не могли отвечать за влияние своих психоактивных веществ на человека, и уж точно не могли отвечать за то, кому были проданы. Черт, его уже начинала есть совесть за то, если вдруг придется их уничтожить! Безмозглая, но все-таки жизнь. Обуянный сентиментальностью, он проигрывал в голове возможные варианты заготовленных речей на любые возражения брата, пока не пропустил все вводные реплики про опасность, незаконность и бла-бла-бла (такие вещи он предпочитал оставлять без комментариев - факты есть факты), прежде чем фальстартом жахнуть ту, на которую пришлось последнее слово Чарльза.
- Но, Чарли! - Дэни состроил страдальческое лицо, смотря прямо в глаза наконец-то остановившемся брату. - Никто даже не увидит, как оно будет расти, пока мы не... Стоп, подожди, ты согласен? Я что, зря готовил речь? Да ну блин...
Да, он был в шоке, а кто бы не был? Обычно Чарли не сразу соглашался на всякое такое - не столько из-за праведности, сколько из-за комплекса старшего брата, конечно, но все равно каждый раз приходилось так или иначе его уламывать (многда Дэни казалось, что периодами Чарльз ломается специально). В этот раз он явно не ожидал согласия, но это была приятная неожиданность.
Возликовав, он даже бросил джойстик на диван, перепрыгнув через спинку и набросившись на брата, прижимая того к себе. Он не мо нег почувствовать изначального напряжения в Чарльзе, но и не мог не почувствовать, как то утекает, а это значило не тольо то, что объятья успокаивают, но и то, что мозг его высоколобого братика уже перестроился в режим решения данного вопроса как в случае с решением интересной и новой для себя задачи. Очень-очень хороших знак.
- Я не думал, что ты так быстро согласишься, братишка и примешь в семью наших новых, очень галлюциногенных детей, - Дэни ухмыльнулся, игриво чмокнув Чарли в щеку. - Только, это... Ты знаешь, как превратить это в готовые к употреблению растения?

О да, запретный плод сладок для всех одинаково - и для примерных мальчиков-девочек, и для уже прожженых жизнью плохишей. Для одних это сладость нарушения правил и чувство свободы, такое редкое для людей, обличенных ответственностью. Для других - привычная доза адреналина, без которой уже не представляется жизнь. Они с Чарли... Ну, в сумме где-то посередине - там. где здравомыслие и расчет граничат с детским: "Но это же прикольно! Почему бы не попробовать?"
- Хорошо. не буду, - в качестве компромисса перед нелегким для брата решением Дэни пошел на попятный и скукожил мысль об американских уроках родительской ответственности и о том, что вместо яйца они будут носиться с незаконными кустами.
Или относительно незаконными... Этот вопрос тоже еще предстоит нагуглить - а то энциклопедия конопли, которую он скачал, уже слегка устарела и мало затрагивала Ирландию и Великобританию.
Дэни отпустил брата, чуть подуспокаиваясь и обретая внутри новое ощущение неспокойствия - то самое нетерпение перед началом какого-нибудь интересного дела. Конечно, не факт, что ему не приестся это скоро, но что поделать - во многих вопросах он был "спичкой". Сохранившись в игре, он вышел, оставив приставку уходить в спящий режим.
- Там разве не какие-то особые удобрения? Я могу позвонить ребятам, у которых я купил семена, чтобы не привлекать внимания... И лампы тоже. А за остальным можно сбегать в хозяйственный супермаркет - тут несколько остановок на автобусе.
Даже не дождавшись ответа. Дэни начал рыскать по комнате в поиске одежды.
- Ты правда думаешь, что мы сможем это продавать?

- Вырастет, конечно! У мамы "зеленые пальцы", у нас тоже по идее должны быть. Это ведь наследственное, да? - затараторил младший, натягивая полинявшие от многих стирок и вытянувшиеся джинсы. - К тому же, когда все проращивали фасоль, ты уже выращивал какую-то хрень для того эксперимента в школе. помнишь? Продвинутый уровень.
Тогда они тоже ходили вместе в цветочный магазин, чтобы купить гордый один-единственный горшок - мама даже деньги им выделила (тем более у нее на тот момент кончились свободные - не сезон). Они купили самый яркий, в синей и белой глазури, горшок - единственный, который подходил по размеру, и были очень довольны покупкой. До сих пор этот горшок стоял на подоконнике в их комнате в родительском доме в Вексфорде, и в нем жил кактус - последнее, что подарила школа Дэниелу. Надо будет подкормить его, когда они снова поедут к родителям в конце лета.
- Конечно, продавать буду я. Ты же у нас серый кардинал, - Дэни ухмыльнулся, снова приобнимая брата и борясь с желанием горячо ответить она короткий чмок.
- Из-за того, что мы собираемся делать нечто незаконное и уголовно-наказуемое? Я же не рецидивист какой-нибудь, Чарли! А вот из-за того, что ты мой брат - очень.
Он стрельнул глазами, все-таки втягивая брата в более весомый поцелуй, поглаживая большими пальцами талию Чарльза. Лучше бы футболку надел, чтоб за горшком идти, ей-богу. Ну почему он не может день ото дня держать себя в руках?
"Потому что любовь и вседозволенность - это убийственный коктейль, Макалистер. Enjoy your youth!"

- Я уже нашел парочку. И пару книг тоже. И все про травку. Запретная тема не такая уж прям запретная, хотя конкретики в технологии бы хотелось...
Он сам после поцелуя дышал куда громче, чем до этого, и уже точно не мог отвязаться от навязчивого желания продолжения. Он не знал, как это работало, как они работали: в какие-то дни можно было просто приветственно чмокнуть друга друга на пороге и на том и закончить, просто в домашнем уюте занимаясь весь вечер своими делами (или даже порознь чуть позже вечером), а в какие-то - от каждого прикосновения внутри костей начинали зарождаться искорки и непреодолимая тяга получить как можно больше прикосновений самого различного свойства от поглаживаний и поцелуев будоражущих кровь шуточных драчек. Никогда нельзя было сказать наверняка, как сегодня ляжет карта. Вероятно, это было какой-то благословенной особенностью их отношений, и без того знатно надрывающих книжные шаблоны.
Вопрос горшков как-то плавно утек, как часы Дали с ветки, на задний план, да и были они теперь только делом времени и старательной разработки шахты Гугла (да и Дэни уже нашел пару форумов про выращивание конопли, сокрытых под что-то хиппарское или не идентифицируемое основными поисковиками). Сейчас все его внимание вновь сосредоточилось на брате, на том, как они снова близко стоят к другу, и что голым торсом он ощущал исходящее от Чарли тепло. В глазах того тоже явно не сновали мысли о садоводстве, смотрели с вопросом и надеждой на то, что Дэни будет как... Дэни сейчас.
Дэниел улыбнулся в ответ брату.
- Он работает до десяти, - очень понятная точка в сомнениях.
Руки словно сами собой находили дорогу за пояс домашних штанов брата, массируя пальцами упругие половинки. От Чарли как всегда пахло чем-то неуклонным, строгим и в то же время своим, уютным. Странный контраст со сладим вкусом поцелуя, в который он снова вовлек Чарли, почти нежно касаясь языком нижней губы, а затем и корня чужого языка. Он не забывал коварно поднимать футболку брата вверх, чтобы почувствовать как можно больше кожи. Дэни потянул Чарльза на себя, заваливаясь спиной на диван и перекинув ноги через подлокотник. Чего только этот многострадальный диван не видел...

Солнце еще было высоко и все еще заглядывало в квартиру Макалистеров, но уже начало из золотистого становиться медовым. Аккурат за спиной восседающего на нем Чарльза, оно, казалось бы, стекает по обнаженной коже, когда тот начал стаскивать с себя футболку. В это время года веснушки на плечах и руках были особо заметны к удовольствию Дэни, хоть Чарли они и не нравились. Дэни наоборот радовался ровным, красивым пятнышкам рыжего цвета, расцветающим, как цветы на сухом поле: он видел людей с веснушками, но не то чтобы многих они делали особенными или аппетитными, а вот его брата - да. Снова этот навязчивый контраст строгости и внутренней теплоты, согревающей их обоих ночами, когда неожиданно отрубается отопление.
Поцелуи были похожи на густые волны, которые затягивали его, и даже не хотелось дышать - только организм периодически сигналил о нехватке воздуха. Он чувствовал себя абсолютно, невероятно расслабленным, лаская бока брата пальцами, останавливаясь на веснушках большими пальцами, считая ребра. пока ладони наконец на нашли недолгий покой в районе тазовых косточек.
- Знаешь, как это - заниматься любовью под травкой? - спросил он между поцелуями, выдыхая слова в губы Чарли и слегка стягивая с того домашние штаны. - Чуть-чуть не дотягивает до того, как это бывает, если заниматься любовью с тобой.
Это не пафос, просто иногда его накрывало от одной только мысли о том, что они вместе вопреки всему. Да и даже если бы не вопреки... Он ни за что бы не променял сейчас свое место ни на какое другое на земле.

На дворе стояло лето, в универ ходить было не нужно, а потому Дэни не стеснялся усердствовать, раскрашивая основание шеи брата приметными засосами - все равно тот носил рубашки в основном или на крайний случай - поло, чьи воротнички... ладно, не то чтобы скрывали непотребство, но, скажем так, кокетливо прикрывали не полностью. Не только в женщине должна быть интрига.
Прикосновения кожи к коже зажигали огоньки на нервных окончаниях, те сталкивались друг с другом, словно искрящиеся электропровода на ветру, заставляя мышцы мелкими участками сжиматься в небольших судорогах возбуждения. Сердце гулко отбивало частое стакатто, и казалось, что стоит приоткрыть рот - и его будет слышно, как будто он съел граммофон и теперь рожок был где-то в глотке. Это уж будет покруче Ганнибала и его виолончели.
Судя по тому, что в голове в невесомость любовного опьянения поднялась всякая чушь, чтобы мозг совсем не зациклился на одном только брате, можно было судить о том, что большая часть крови уже устремилась на стратегические позиции, там где светил ей особый бэтзнак. Там, где ближе всего было желанное...
Он блаженно заулыбался, как идиот, всматриваясь в глаза Чарли и слушая его слегка охрипший голос. Из-за того, что солнце все окрашивало вокруг в теплые тона, и из-за того, что зрачки его были широки от предвкушения, глаза брата казались насыщенно-синими, как моря Каладана.
- Настал тот день, когда я победил даже теоремы? - его собственный голос надтреснут откровением, каким бы несерьезным оно могло показаться любому со стороны.
Но Дэни-то знал...
- Именно это и собираюсь сделать, - он даже вдохнуть не успел перед новым поцелуем, во время которого бодро пытался стащить с Чарли домашние штаны, оглаживая половинки.
Но сейчас его интересовало другое, хоть это было и безумно приятно сейчас, когда почти весь вес брата был сосредоточен на нем, приятной тяжестью давя на все приятные точки, но ему пришлось чуть направить Чарли вверх, чтобы поймать в ладонь уже полутвердую длину, проводя по ней пару раз неторопливо.
- А то в тебе уже много скопилось любви. Давит, наверное?
Он сам заерзал под бедрами брата, до мушек в глазах прижимаясь головкой к теплому телу через грубую ширинку джинсов. А ведь можно и еще пару раз...
"Ох да, вот так..."
Дэни так и не выпустил из ладони член брата, проходясь большим пальцем по кромке головки, затем - по самому кончику. Ему даже не нужно было запоминать, какие действия стоит или не стоит делать - достаточно было слушать постанывания Чарли и смотреть, как сильно того скручивает изнутри от удовольствия, как меняются линии... Второй рукой он аккуратно придерживал брата за задницу, но это скорее для своего удовольствия, нежели чем из необходимости.
- Если уж ты там, может, дотянешься до... - искомое валялось на дряхлом столике прям перед диваном, и, честное слово, когда-нибудь он правда отучится от дурацкой привычки бросать всякие там свидетельства половой жизни по всему дому, чтобы их не приходилось перед посещением гостей, но...
Но для этого надо, чтобы его дрессировал брат, а Чарли явно почему-то не собирался этим заниматься.

Они мелодичные и плавные во всех нюансах действа - по крайней мере Дэни всегда так кажется, хотя, вероятно, влюбленность просто действует на него как кислота на хиппарских музыкантов: сам видишь единорогов, радуги, восторженные мелодии и летящие к облакам раскрашенные фургончики, а на деле просто завываешь, немилосердно и беспорядочно теребонькая струны чьей-то гитары. Может быть со стороны они казались неуклюжими угловатыми подростками, покрытыми рваным румянцем возбуждения, с лихорадочно дрожащими пальцами, которыми едва могут вскрыть презерватив... Может быть. Дэни отказывался в это верить даже несмотря на большую вероятность.
Сквозь дрожащее марево возбуждения он жадно пожирал каждое движение Чарльза в поисках смазки, аккумулировал внутри себя каждое движение его бедер поверх собственных, а рот наполнялся слюной от одной только мысли, что член, который он держит сейчас в руках, мог бы быть и у него во рту. И что это было бы охуенно, честно говоря.
Он на несколько мгновений вообще забыл про протянутую смазку, когда поймал оказавшиеся близко губы Чарли своими, снова вовлекая в объятья и жадные прикосновения, куда получалось дотянуться. Могло бы показаться, что бутыль с любрикантом вообще в этот момент открылась по мановению джинна, но это уже был чистый и незамутненный опыт, и неизбывное, теснящее грудь желание близости.
Легкая палечная прелюдия - это скорее дань осторожности и бережности в отношении брата: при частоте их эскапад нужность этого действа стремилась постепенно к минимуму. Ну и просто некоторый ритуал, что-то на инстинктивном уровне. Дэни тщательно оставлял смазку на стенках прохода, наблюдая за тем, в какое оживление это приводит брата, хотя он даже еще не добрался до главного. Да, это, наверное, третья причина - Чарли просто это нравилось... Подушечки пальцев надавили на припухший от возбуждения чувствительный бугорок, и от такого протого казалось бы действия пошла целая цепочка сложных реакций, способных сделать Чарльза Макалистера полностью собой.
Дэни хмыкнул, облизнув губы, нажал еще раз вторым пальцем и только затем убирая оба. Его бы хватило на долгую прелюдию, но почему-то не хотелось - они лучше будут делать это ме-е-едленно, если уж нужно, пока у обоих не вскипят мозги и гормоны не начнут вопить о перегрузках, и что они ненормальные. Все еще скользкие от смазки пальцы прикоснулись дразняще к мошонке, и лишь после этого Дэни развел ладонями половинки брата, потянув его вниз и примеряя член ко входу.
- Как у тебя получается - с каждым годом становится красивее? - Дэни был не уверен, прошептал ли он эту фразу или произнес одними губами.

То, что не достигается тугостью, идеально компенсируется давлением и весом.. Сначала Дэни не очень-то понимал всей этой фишки со сменами позиций. В этом было что-то от той самой Кассеты, поздних передач по телеку и обсуждений со старшеклассниками всякой мужицкой херни. Реальные девушки к этому даже не стремились, в общем-то - просто хотели красиво, мило, иногда - романтично и не дома в ожидании, придут ли родители или нет. Но в какой-то момент Чарли изменил его взгляды на постельную акробатику - ощущения действительно менялись, но лишь в самой маленькой доле - физиологически.
Дело было в другом взгляде на того, кто дарит тебе эти ощущения. Другой угол зрения. другой способ почувствовать близкого человека, непривычный, новый, заводной или, наоборот, интригующий, не дающий увидеть всего и жаждать того, что недодали так отчаянно, что хотелось выпрыгнуть из своей шкуры. Возможность прикоснуться там, где не получалось до этого, возможность ощутить не только очевидное движение.
Они соединились почти мучительно медленно, вытягивая друг из друга два протяжных стона, взвившихся к потолку. Только с Чарли начало было способно на такое - Дэни никогда не был громким или совсем несдержанным в этом деле, для этого от партнера требовалось слишком многое, а дать это всегда мог только его брат. Беспрекословно, без нюансов, "дикими", несмешанными красками, как в ядреном принтере.
Лишь на несколько секунд Чарльз вскидывается над ним, напряженный, стараясь найти равновесие одним только мозгом, похожий на статую Микеланджело, у которого мрамор прогибается, словно плоть, но Дэни впитывал этот момент, чтобы бережно положить в копилку воспоминаний. Впитывал, потому что затем не выдержал, вжимаясь задницей в подушки дивана, чтобы взять разгон для первого толчка, вышибающиего воздух и снова роняющего брата в его объятья.
Под легкими укусами, в которые превращаются поцелуи из-за того, что он старательно таранит бедрами задницу Чарльза, совсем не мрамор, хоть кожа почти такая же светлая, но ее плюс в том, что на ней можно рисовать без красок, снова оставляя себя вероломно, потому что на дворе стоит лето, им не нужно ходить в универ, а на улицах Чарльзу нечего было стесняться наличия личной жизни. По мнению Дэни, конечно. Хотя ладно, по мнению Дэни даже в универе не следовало.
Ему безумно нравилась вибрация стонов и просьб в горле брата под его губами, она сотрясала его собственные внутренности, заставляя мошонку и пах сжиматься, как звезду перед взрывом, а усталость в пояснице сводила с ума и делала движения еще более остервенелыми, заставляя брата понемного то съезжать вперед, то подпрыгивать вверх. И в этом было что-то еще большее, словно все их равновесие, вся жизнь Чарли сейчас зависела от него, и он был готов отдать себя всего, чтобы их сохранить.
- Черт-черт-черт... Ты такой... охуенный по весу... - он уже начал немного задыхаться, что уж там.

Удовольствие превращалось в шумный, непрерывный водопад эмоций, чувств и голых, сырых ощущений от соприкосновения, движения, от внутреннего жара, вытягивающего сейчас из Дэни не только стоны, но и всю энергию. И он отдавал ее охотно, потому что с каждым ушедшим граммом ему становилось до тошноты, до белых мух перед глазами хорошо. Последние границы между ними падали, оголяя души и позволяя им соединиться в одной целое, которое когда-то раскололо надвое. Наверное, чтобы оно еще больше ценило свою цельность, кто знает.
Движения смазывались, он почти не слышал странных, неуместных в таком почти духовном действе шлепков плоти. Слышал только зовущий его голос Чарли, призывающий синхронно взмахнуть колотушкой и снести последнюю стену. Последние "взмахи" бедрами рандомные, несовпадающие по силе и глубине друг с другом и несовпадающие по времени у братьев друг с другом, но это уже и не важно, это уже механика, потому что перед глазами - пожар, в ушах - ничего, кроме стонов, а внизу живота - удовольствие достигло пика болезненности перед тем, как выдавить себя наружу со спермой, опустошая голову, опустошая пространство и эфир. Все, что остается на бесконечно долгие несколько секунд - это кокон на двоих, в котором он чувствует на их телах их семя, несущее одинаковую ДНК (так Чарльз говорил и популярные передачи про близнецов), их общий оргазм, вес брата на нем, и оседающие на коже потухающие финальные стоны.
В конце это даже не поцелуй - они просто будто припадают друг к другу ртами, не давая сбежать звукам за пределы их кокона. И это не бездвижность - это тихие инерционные и нежные толчки все еще навстречу друг другу, хотя они более не имеют смысла.
Дэни проводит слегка влажной ладонью по своему продолжению - по расслабившемуся обессиленному, но все еще немного твердому бедру, по гордо вздымающейся округлости половинки и по его любимому изгибу спины, который он так любит рисовать, по слегка напряженным лопатками, потому что брат еще пытается хоть немного удержать свой вес самостоятельно. От прикосновения по его собственной коже в тех же местах бегут мурашки, словно он трогает сам себя.
Обмякший и выпавший член выпустил наружу несколько капель все еще теплого семени, стекшего по бедру на его ногу, но они все еще прикасались губами в замедленном встократ поцелуе, не желая распадаться обратно на две почти независимые части.
Что, черт побери, случилось, что такого было в событиях сегодняшнего дня, что его так накрыло? Они редко когда - за исключением совсем уж очевидных событий, типа выпускного - могли дать самим себе ответы, почему иногда такую важность и такой драйв обретают некоторые происшествия, потом накладывающие свой отпечаток на секс. Это была загадка, достойная психологов, которые им никогда не требовались.
- Чарли? - голос Дэни слегка хриплый, словно со сна, но он пришел в себя, судя по количеству мыслей в голове.
Он откинул со лба брата влажную прядку волос.