Сентябрь – месяц стресса. Я понимала это так же, как и то, что погода сегодня хмурая, а учебник по истории у меня в руках и сморит с упрёком. Не читала я его, вот и пялится. С первых страниц поняла, что история – это такое не моё. Но в библиотеке мне бывать нравилось. Цветастые томики подставляли свету свои кругленькие и угловатые бока-корешки, стоя на своих полках, как исправные солдатики, и источая приятный аромат старости и мудрости.
Но нужно выбирать, кем быть… А мне бы напиться в каком-нибудь клубе до поросячьего визгу и натанцеваться до боли в ногах. Ну или хотя бы полистать книги в библиотеке, лишь бы Шон и Лиам не нависали надо мной. «Выбирай»… заботнички, блин. Офисный планктон – скучно. Пойти по стопам матери? Так работа в супермаркете могла мне даться и без высшего образования. Музыкант, как папа, так это талант надо иметь. Пожарник, как дядя – смелость и огромное сердце. А я – это просто я. Ни сердца, ни таланта. Да и ума-то, в принципе, тоже. Серая посредственность.
- Бооооже… остановите Землю, я сойду на Луну и сдохну от нехватки кислорода! – буркнула я себе под нос и поплелась в обнимку с учебником истории к библиотеке, прям ощущая, как тяжесть собственной посредственности опускается на плечи, обнимает и шепчет: «Ты у меня получишь, ты у меня прям после библиотеки бухать пойдёшь!»
Так и сделаю. Сдам учебник, ничего нового не возьму, зайду в какой-нибудь магазин и куплю винища. Так и скажу Шону: «Па, я выбрала, я хочу быть алкоголиком и тусовщиком». То есть, светской львицей, в переводе на гламурный. Ну а что, дочь знаменитого музыканта, имею полное право на выход в богему. Ну или получу пинка под свой зад от Шона с советом на крепком матерном языке, чтобы ерундой я не занималась, а взялась за ум. Но ума нет, так что браться не за что. Хехе, папка, вам шах и мат прям в самом начале.
А вот и здание местной библиотеки. Канонное. Высокое, пропахшее мудростью предыдущих поколений, и куча-куча ступенек. Прям-таки доходчиво объясняет, что до знаний нужно добраться, но они возвышают над такими посредственностями, как я. Посредственность. Это слово меня гнетёт. Не хочу я так. Я хочу быть кем-то.. вот прям чтобы ах! Чтобы не такая, как все! Только я такая же, как и все. И историю не люблю.
Раз ступенька, два ступенька… Я шагала по ним, не сгибая коленей. Оттягивала неизбежное. Ведь это я только планировала затариться вином, но на самом-то деле я просто выберу что-нибудь, что мне не по душе, просто ткнув пальцем  в ряды учебной литературы, заплачу за ночной абонемент и вернусь под зоркое око дяди Лиама. А потом ещё па позвонит и спросит, а не определилась ли я с выбором профессии. Никакой свободы, обязательства одни какие-то.
А вот и вход в скопище мудрости.
Дверью меня чуть не сшибли, и из библиотеки буквально выпорхнул парень. Он шёл быстро и довольно улыбался. Глаза за стёклами очков сияли, как два ярких прожектора. И выглядел ну оооочень умным. Казалось, что если я буду просто стоять рядом, то только от этого моё IQ поднимется сразу на пятьдесят пунктов. Занятный очкарик задержал на мне взгляд ровно на секунду, но в нём не отразилось никакого интереса. Я про себя вспыхнула. Вот, значит, как?! Даже такие, как он, считают меня недостойной. Ну, ничего, лапушка, я обращу тебя в свою «религию». И, может, ума от тебя понахватаюсь.
- Привет! – Я догнала парня, схватила его за руку и развернула к себе. – Составишь барышне компанию? Как тебя зовут?

Раздражение раскалённой металлической стружкой коснулось сознания, и, искривясь где-то на пути, вылилось в сдержанную улыбку. Со мной всегда было так. Я гадала, где только могла существовать та магическая призма, которая превращает гнев в терпение, ярость в сдавленный кашель, похотливые мысли в речи святоши.
И вот этот парень, смотрит на меня, как на пустое место, высвободившись от моей руки так пренебрежительно. Пусть он почти мой сверстник, но явно считает, что я кто-то из рода недостойных, кто-то… скудный, незначительный.
Раздражение перерастало в гнев. Жгучие его покалывания тянули свои лапки куда-то в область груди, но опять эта магия, и я постаралась взглянуть на очкарика как можно более приветливо.
- Так а я и не про библиотеку говорила. Учебник по истории, - я пренебрежительно тряхнула книжкой в руках, - так, аксессуар. Можешь считать, что я в библиотеку и не шла.
Господи, что я мелю? Зачем мне вообще сдался этот тип? Но желание повлиять на это равнодушие, вылетевшее из головы со стремительностью истребителя, всё же не до конца покинуло мою голову.
Для Шона я – внезапный сюрприз на его голову. И порой мне казалось, что он постепенно привязывается ко мне, но… всё-таки нас разделяет семнадцать лет. И выбирая между своей тачкой и мной, он наверняка выберет тачку. О Лиаме сейчас вообще думать не хотелось. Всё «чистое-доброе-вечное» конкретно в эту секунду было просто пшиком. Я дочь помешанной. Всё, чем я занималась в Мейденхеде – разврат. С чего это вдруг я в Килкенни прикидываюсь святошей?  За «ум» взялась, стараюсь быть кем-то, кем я не являюсь? Ради чего? Ради одобрения? Но ведь я даже заинтересованность этого очкарика вызвать не могу! Всё бросить, нужно всё бросить и уйти, уехать куда-нибудь от всех. Чтобы никто не нашёл.
А он всё смотрит сквозь меня. Что, тоже считаешь пустым местом? Или очки запотели? Ну, ничего, алкоголь и не таким, как ты, стёклышки протирал. Пить пойдём. Рука вновь потянулась к его руке, но в последний момент пальцы зацепились за край рукава. Все мысли, вспыхнувшие в голове разноцветными огоньками, по традиции прошли через призму, что жила во мне, или, возможно, была мной. Улыбка шире, подбородок выше, спину прямо!
- Знаешь, а пойдём, выпьем? Чего-нибудь крепенького? Ты что хочешь? Я, например, от тёмного пива бы не отказалась, ну это, знаешь, для начала. А там можно и коктейльчиком каким продолжить. Что ты думаешь по поводу «Секса на пляже»?
Пальцы вцепились в одежду парня так крепко, что мне казалось, что ногти проткнут ткань насквозь. Я тащила его на своеобразном буксире за собой, и мне было всё равно, какие у этого не представившегося очкарика планы. Я нашла себе компанию, чтобы напиться. И я буду. Я не хороший человек. Родная мама не хотела мне объяснять, что такое мораль и нравственность.
Займусь в Килкенни тем же, чем я занималась дома. И будь, что будет.

Я очень удивилась, когда пальцы, сжимающие ткань одежды парня, почувствовали сопротивление. Высвободился. Обернувшись, я увидела, что мой спутник снял очки. В этот момент взгляд его потерял былую яркость и уверенность, став чем-то абсолютно обыденным. Но ощущение того, что он смотрит как будто сквозь меня, осталось. Сказал, что не пьёт. При этом на лице его появилось странное пренебрежение. Впервые встречаю человека, который бы так негативно относился к алкоголю. Может, умник просто боится потерять свои позиции и стать нормальным? Кто знает… Но я вдруг поняла ясно и отчётливо. Мне не переломить его. Какой бы решимостью я ни обладала, всё равно против него я останусь слабой.
На место минутного разочарования пришло понимание того, что происходит. Я повисла у парня буквально на шее, потащила за собой. Вполне возможно, что я просто рада видеть кого-то моего возраста, но с интеллектом на лице. Вместо толстых слоев тональников и юношеских прыщей парень демонстрировал на себе свой ум. Это не может не привлекать, так или иначе. Он не похож на меня. Он не такой плохой, как я.
Не приближаться… Он был готов остаться со мной, лишь бы я не приближалась. Только просьба была больше похожа на требование. Его требования наверняка выполняются беспрекословно всеми. И дело скорее не в том, что однажды он просто не даст списать, а в том, что уж он-то точно обладает внутренней силой. Силой, которой нет у меня, потому что исходит она из знания того, кто ты есть. А мне даже не позволяют самостоятельного выбора сделать. Всё говорят, что потом определишься. Никого не интересует то, что думаю и чувствую я. Но хотя бы этот парень предлагает свою компанию. Да и желание выпить как-то не пропало. Ну, не пьёт, так не пьёт. Буду в одиночестве. Пусть занимается, чем хочет. Лишь бы просто рядом посидел человек, который не особо-то в курсе о том, кто я такая и почему оказалась в маленьком ирландском городе с крошечными домиками.
Эх, не выпить в Килкенни пива – смертный грех. Будем ликвидировать эту задолженность перед святыми города. А этот молчаливый «апостол Павел» пусть примет мою исповедь. Пусть так и будет.
- Ладно, извини, что трогала руками. Постараюсь больше так не делать.
И дальше мы двинулись в полном молчании. Не знаю, о чём думал парень теперь уже без очков, но у меня в голове особо-то и мыслей не было. Что странно. В Мейденхеде, когда я затаскивала какого-нибудь местного просточка в паб, то обязательно продумывала, как бы так подкатить к нему, чтобы он думал, что это он подкатывает ко мне. И ведь получалось! А тут… Что творит со мной Ирландия? Я или лучше становлюсь, или старше. А, может, не лучше, а хуже. Даже не поверю, что мужчины рода Годфри… стоп, Элисон. Хватит думать о них. Последние месяцы ты делаешь всё с оглядкой на них. Пора перестать быть маленькой папиной и дядиной деточкой и жить настоящим. А в настоящем рядом со мной шёл какой-никакой, а парень. Который интересовал меня только как «золотой стандарт», чтобы стать похожей, чтобы соответствовать.
- Расскажи хоть немного о себе.

Да мне-то… хоть день и ночь в храме проводи и церковные песни пой фальцетом.
- Не беспокойся, домогаться не буду. Мне просто нужна компания. Повисишь рядом, больше я от тебя ничего не требую.
Напугать меня хотел, что ли? Показать, что он – плохой парень? И пистолет где-нибудь в штанах? А, может, у парня просто завышенная самооценка, раз считает, что его внешность может нормальную девушку хоть немножечко завести? Так, может, рассказать ему правду… Да хотя нет, сбежит.
Исаия… со святошей я угадала. Вот только мамаша его как-то с именем промахнулась. Из него такой же святоша, как из меня праведница. Да уж, в каком-то смысле, мы нашли друг друга. Только парень стал немножко психопатом, а я немножко просто хернёй.
Идея пойти и напиться в какой-нибудь паб стала вдруг совсем не привлекательной. Нарвусь на знакомых моих родственников, а дальше что? Созвонятся с ними, а там за шкиботину и  домой? Куда бы мне тогда? И тут вдали показалась какая-то новостройка, уродующая миловидный пейзаж Килкенни. И крыша там, в принципе, плоская. А в подвале можно и крысу словить. Пусть Исаия порадуется немножко. А я побулькаю алкоголя бутылочку. Наверняка обоим станет легче.
Но несмотря на то, что, вроде, план дальнейших действий утвердился, было как-то неспокойно. И дело даже не в этом якобы опасном типчике. Можно считать это женской интуицией. Которая в ответственные моменты и не работает нифига. Так что не стоит мне на неё полагаться, всё равно обманет.
Да у меня ведь выпить нечего!
- На самом деле будет одно требование. Ты без очков вполне на восемнадцать выглядишь. Купи мне вина? Или виски? Деньги отдам, как вернёшься. – Каюсь, не всегда тратила деньги Шона и Уиллиама до конца. Но что поделать, карманных денег мне никто не давал. Вот и скопилось немного. Так что последнее отдаю. – А то вдруг накупишь какой-нибудь дряни, которая нахрен не нужна. Согласен?

Святошка раскомандовался. Окей, какие проблемы, постоим. Обшарив карманы, я обнаружила, что денег-то у меня и нет почти с собой. Так, мелочь одна. И чем я буду с Исаией расплачиваться? Прикасаться запретил, а больше у меня ничего ценного и нет… Эх, прощай, бутылочка, я хоть тебя не знала, но всё равно любила нежно и трепетно.
В магазине, за дверью которого скрылся парниша, было шумно. А мне было скучно. А вот если бы книжка в руках была интересной, но можно было бы её почитать… точно, книжкой и отдам. Пусть, библиотечная, не важно, штраф, и всё в порядке.
Из мысленного ступора меня вывел громкий хлопок двери и ругань какого-то мужика.
- Стой, хуже будет!
И это самое безобидное, что кричали вслед… Исаие?
- Твою мааааааать… - это всё, что я могла сказать, пока этот чёрт из табакерки-магазина вытанцовывал посереди дороги с бутылочкой. Моей бутылочкой! Ха! Вискарь! Прелестно.
Интуиция работала исправно. Тело само подалось навстречу Исаие, поэтому, когда он схватил меня за руку и бегом потащил за собой, я не потеряла равновесия и не заверещала на всю улицу от внезапного мужского прикосновения. Мы бежали, и в ушах только ветер свистел. А на маты окружающих можно и внимания было не обращать. Парень старался бежать аккуратно, но не всегда у него это получалось. Одного толкнёт, второго собьёт. Сердце билось часто, но дышать было так хорошо, так легко, а в голове необычайная прозрачность. Все эти ощущения вылились в смех. Хотелось, чтобы каждый знал, что мне сейчас чертовски хорошо. Когда ведёшь себя плохо по меркам взрослых, всегда бывает как никогда хорошо. Вот и верь им после этого.
Странной мы, наверное, были парочкой, если посмотреть со стороны. Угловатый парень, который бежал так, будто спринт – его стихия; сжимал в правой руке бутылку виски. И я за ним, сжав его левую руку. Сколько раз говорили, что я выгляжу миловидно, но сейчас осознавала, что смеюсь почти демонически. Это был кайф, самый настоящий. Такой свободы я не чувствовала уже давно.
В конечном счёте, остановились мы в каком-то закутке. Исаия опёрся на стену, стараясь выровнять дыхание. Руку мою он тут же отпустил. А меня всё ещё переполнял восторг. Ноги не хотели останавливаться. Равно как и смех, который в конечном итоге изменился. Я стала во всё горло распевать.
- Не подводи меня,
Похвали меня, освободи меня!
Не подводи меня!
Ты – ключ к моим несчастьям!
В конечном итоге эйфория сошла на нет. Но кружиться и улыбаться я не перестала. А когда остановилась, то, оглядевшись, приятно удивилась, что прибежали мы ровно к той новостройке, куда я и хотела. Я ткнула на дом пальцем и громко заявила:
- Исаия, пошли туда! Чтобы не скучал, обещаю поймать крысу!
И вновь рассмеялась. Смех был сильнее меня. Мне было хорошо.

Отредактировано Alison Austin (2015-09-07 20:27:06)

Домофон не работал, консьержка уснула перед телеком. Всё складывалась в мою пользу. Не знаю, как Исаия. Да и не до него было немного. Руку приятно тяжелила бутылка, приветливо поблёскивая своим стеклянным бочком. Мой милый друг-вискарь, сколько мы с тобой вытерпели в Англии, я давно тебя не видела. Книжка по истории была отдана Исаие за виски. Ему нужнее.
Потом мы зашли в лифт. Внутри всё стеклянное, только музычки не хватало, чтобы было похоже на элитное жильё из фильмов. Опять хотелось горланить песни. Ох, спасибо Святоше, что спёр мне ещё и конфеток. Займу ими рот пока. Не знаю, чем были заняты мысли парня, но я вновь отсутствовала для него. Он в принципе понимает, как это раздражает? Совсем, как мой отец.
Шон… Ну вот зачем мне опять о нём вспоминать? Что за зависимость? Или сумасшествие от матери передалось? Да, в принципе, нет…
На крыше все мысли сдуло порывом ветра. Высота прекрасна! Я подошла к самому краю. Вот они, маленькие домики, увенчанные плоскими и покатыми крышами. Внизу копошились люди, перебегая группками с одного места на другое. По узким дорогам ползли автомобили. Да и попробуй разгонись на узких мощёных улочках. Но это во дворе. Чуть дальше развернулась дорога, по сравнению с узкой полоской небольшой проезжей части у этого дома, гигантская. А если посмотреть вперёд, то на фоне рыжеющего вечернего неба возвышалась легенда. Старик Собор Святого Каниса. Прямо торчали его башенки-ушки. Красота… А я ещё трезвая.
Бутылка покорилась мне не с первого раза. Но всё же покорилась.
- Пью за тебя, Килкенни! Живи долго и процветай! – Я подняла бутылку в тосте, а затем поднесла её к себе и выпила большой глоток. Не до церемоний, пила из горлышка. Терпкий его букет обжигающей волной пронёсся по языку, разнося пламя дальше, по пищеводу, прямо в желудок. Знакомые, приятные ощущения. Почти забытые. Я пыталась быть хорошей, честно. Но какой с этого прок, когда алкоголь успокаивает даже лучше, чем скупое одобрение Шона. Хватит, Элисон, хватит! Когда ты прекратишь думать о нём  и ждать его? Твой отец – не заботливый король королевства, и ты - не принцесса. Да и Исаия тянет на принца так же, как нищий на богача. Хлебнув ещё виски, я попыталась завязать разговор с парнем.
- Что с тобой случилось, что ты такой весь пришибленный?

Отредактировано Alison Austin (2015-09-11 14:25:01)

Я встала рядом с Исаией, развернувшись лицом в противоположную от него сторону. Парниша что-то чиркал в книжке, деловой… И тонко пытается намекнуть, что я не воспитана. В какой-то степени он прав, воспитывать меня было некому. Но уж больно Святоша себя непогрешимым считает. Это вызывало усмешку и желание выпить. А сегодня я своим демонам потакала. Очередной глоток вновь разнёс тепло по телу.
- Знаешь, воспитанные мальчики не крадут из магазина вискарь и не танцуют с ним посреди дороги. Ты тоже не джентльмен. Так что не тебе меня упрекать. И раз уж мы заговорили о воспитании… мне просто захотелось немного свободы, вне общественных рамок и морально-нравственных устоев. Мне ведь показалось, что уж ты-то можешь это понять. А ты мне о воспитанности говоришь. Хотя, честно признаюсь, раздражать ты меня очень раздражаешь. – Алкоголь немного развязал мне язык. Да и правильно, не хочу держать всё в себе. – Ты выглядишь правильным, поступаешь, наверное, правильно. А я как приехала в Килкенни, так мне все ограничители срывает. Раньше же тоже в глазах взрослых правильной была, хотя делала кучу вредного. Как думаешь, это всё от одиночества?
Я покосилась на Исаию и глотнула ещё виски. Не понимаю, слушает он или нет. Да и какая разница? Сидит, ножки свесив, чиркает что-то. Тихий и мирный. Воспитанный. А я пока не пьяная, но уже близка к тому, чтобы начать пьянеть. Надо сократить этот отрезок времени. Может, к тому моменту в моей жизни хоть что-нибудь изменится. Я отошла к середине крыши. Посмотрела на небо. Ровное, спокойное. Оно наверняка видела грешников и покруче, чем Святоша и я.
- Теперь я пью за тебя, небо! Терпения тебе.
А вот и нужная кондиция. Я притулила бутылочку поближе к себе, достала телефон, включила на нём «The Kills – U.R.A Fever» и медленно, под музыку, начала стягивать с себя курточку. Просто стало жарко.

[audio]http://pleer.com/tracks/4717699qYAU[/audio]

Нахрен куртку! Даёшь ещё вискаря! Пританцевав к бутылке, я схватила её за горлышко и опрокинула немного жидкости в себя. Я дошла до той самой грани пития, когда просто не хотелось останавливаться. Мне нужно ещё, больше алкоголя. И где-то половины бутылки не стало.
Волосатая макушка Исаии предложила мне круче нарушать моральные устои и исчезла где-то за крышей. Или мне показалось? Не, надо ещё выпить. Там и прояснится. Ещё глоточек, опля. Исчез Cвятоша.
- Куда ты делся, Исаика! Я иду искать! - И пошла прямо, но на самом деле описывая неплохую синусоиду.
- Стоял он там! – я ткнула вперёд, где только что, казалось, видела Исаию. Озвучивать мысли было проще, чем держать в себе. – Туда и пойду! Господи, крыша, ты как-то зафиксируйся, по тебе ходить неровно. Парапееетик.
Я перевалилась через парапет и увидела волосатую макушку Исаии. Ветер немного растрепал его волосы.
- Исаика, попался, маленький правильный чертёнок!
Он поднял на меня свои равнодушные глаза. Ветер ещё немного потормошил его волосы.
- Ух ты, чёрт! – Святоша перестал быть святошей. Русые рожки, адски-холодные глаза. И то ли ноги, то ли хвост внизу. И небо алеет вокруг. Ад на небесах. Точно он организовал, я уверена. – Так, чёрт! – я внимательно смотрела на Исаию-чёрта, пристроившись локтями на парапет и притулив подбородок на ладонь. – А ну вернул Святошу на место! Это что вообще такое? Людёй средь белу дня украдывают. Верни Святошку!
Смотрит на меня своими холодными буравчиками. Не, Исаию он точно возвращать не собирался. Тогда я ему лично дам пинка под его чертово-хвостатый зад. Первая нога была тут же перекинута через парапет. Нет, конечно, что-то здравое в моей голове шептало мне, что я не удержусь и свалюсь. Но уже стало всё равно. В Англию, в школу или на тот свет, какая разница? А сейчас за своей первой подругой-ногой отправится вторая. И тут откуда-то издали телефон разразился мелодией звонка.
«Fuck me - I'm a celebrity,
Can’t take your eyes off me,
I make you wanna fuck me just to get somewhere.
Fuck me - I'm a celebrity,
Can't take your hands off me,
I know you wanna suck me, what you waiting for?»
Джеффри Старр, мать его. Угадайте, кто звонит? Пааааапка! Специально на него эти слова поставила, ибо это весь он.
- Чёрт, притомози не убегай, мне тут отец звонит.
Синусоида до бутылочки и телефона, превратившегося в рупор Джеффри Старра. Схватила телефон одной рукой, бутылку другой. Перед тем, как ответить, хлебнула ещё немного виски. Чтобы разговаривать с Шоном Годфри, мне всегда нужно была хуева туча сил.
- Аллоууууу!
- Ты где?
Отрывистый и хриплый голос. Ни капли тревоги, сплошное равнодушие. Блять, бесит-бесит-бесит!
- На крыше!
- Какой, блять, крыше?
- Высокой!
- Пиздуй домой.
- Пиздуй нахер с такими претензиями! Тут Исаия, виски, а ещё Исаию украл чёрт! И он за парапет перелез. Если я его не догоню и не дам пинка, Святоша не вернётся!
- Где ты?
Голос дрогнул.
- Не знаю, на крыше я. Тут, знаешь, ушки собора Святого Каниса заебись как видать.
Краем глаза я заметила, что Чёрт-Исаия перелез обратно. Ура!
- Ой, папка, не могу говорить, Исаия вылез, а у меня ещё полбутылки! Можешь не искать меня, всё равно ты меня ненавидишь. И я тебе ни капельки не нужна, дааааа. Пока-покаааа!
Хлебнув ещё немного виски из горлышка, я, пританцовывая, направилась к Исаие. Моя маленькая победа. Я услышала каплю тревоги в голосе отца.

- Дай выпить, чертяка! – Я вывернула руку из хвата Святоши и сделала очередной огромный глоток. Виски уже не жгло за грудью, не согревало. Но он мне было необходимо. Что будет, если оно закончится? Надо поберечь, надо бы…
А вообще, какого этот Чёрт-Святошка раскомандовался? Какая полиция? У него с шариками окончательно не в порядке?
- Ты мне говорил, чтобы я тебя не трогала. А за руку меня хватаешь. Ты вообще понимаешь, что ты нелогичный тиран! Тираааааааан! Этот, как его… который Рим сжёг. Тиранишь меня, а сам трогаешь своими вот этими пальцами!
Поставила бутылочку возле себя на плоскость под ногами. Можно ли назвать это полом, если это чей-то потолок? Не важно, блин. Важно то, что я хочу ему сказать.
- И ты, и мой папаша, одинаковые, блин.  Я когда-нибудь встречу такого, кто не будет меня тиранить направо и налево? Вы все одинаковые, и ты тоже! И тебе тоже нужно то, что и всем. Так не заставляй меня, я и добровольно могу дать. Дурацкое это ваше насилие.
Я приблизилась к Исаие вплотную, толкнула со всей силы, на которую только была способна, в грудь. Не уверена, подействовало ли. Но он как будто бы и не удалился от меня ни на миллиметр. Так даже лучше. Обхватила его голову руками, притянула к себе и присосалась к его губам. Надеюсь, поцелуя от пьяной ему будет достаточно? Я буду делать наперёд всё, что они хотят, лишь бы никакого насилия надо мной.
Непонятно было, кто разорвал это недоразумение раньше: я ли отпустила, он ли вырвался. Не важно. Где моя бутылка? Развернувшись, я глотнула виски ещё раз.
- Пошли уже, куда ты там хотел. Раз там копы едут.

Мы спокойно вышли из новостройки на улицу. Молча. Ноги привели в какую-то подворотню. Тут-то я и сдала окончательно.
От его цепких пальчиков, грубых слов и запаха блевотины в голове появилась внезапная ясность. Что же я делаю? Надо бы перезвонить Шону, извиниться за то, что наговорила какой-то херни и попросить забрать. Этот Святоша окончательно перекочевал в категорию шизиков. Но у меня есть бутылка виски. Которую я всегда могу разбить Исаие о голову. Я могу справиться с ним сама, если что. Я всегда справлялась со всем сама. Ещё глоток алкоголя мне не помешает.
Возможно, он был уже окончательно лишним, но какая разница? Голову окончательно покрыл плотный туман, оставив только ощущения. Ощущения пальцев на шее, руки на запястьях и шёпот из прошлого, хриплый, сбивающийся, который обещает мне, что всё будет хорошо. Этот парень просто так коснулся моей шеи, бросил мне в лицо, что если он захочет, он заставит. Неужели он не понял? Я могу делать всё, что угодно, только бы добровольно. Только бы меня никто не заставлял… А он…
Тело двигалось уже само, я за ним наблюдала откуда-то из глубины своей головы. Рука хлестанула Исаию по щеке. Голос был тихий, почти шипящий. Но пропитанный ненавистью.
- Не затыкай меня, слышишь. И не смей прикасаться ко мне. Я не трогала тебя, как и обещала, пока ты сам не нарушил обещание! Мне плевать, что там в твоей голове происходит, какие шарики за какие ролики заехали, но… - я хлебнула ещё. Осталось почти на донышке. – Но… пожалуйста, я разрешаю тебе делать со мной всё, что хочешь, если тебе так будет легче. Только с моего разрешения. Пожалуйста. Прошу.
Я поставила бутылку в сторону, подошла к Исаие так, чтобы безгранично быть в поле его зрения. Пусть делает, хоть иголки под ноги пихает. Своё согласие я на это дала. И уже всё равно.

Шон отодвинул меня за плечо от Исаии, а я слишком устала от всего этого. Точнее, от всех тех ощущений, что роились злобным ульем внутри меня. Глаза тем временем неотрывно следили за Святошей. За его лёгкими манерами психопата. И это могло даже завораживать. С ним уходила моя свобода. Но он попрощался со мной. Попрощался, а прощаются навсегда.
- Пока, Исаия. Я буду ждать. – Проговорила я ему вслед, но не уверена, что он меня услышал.
С ним уходила моя свобода. С ним уходило избавление от прошлого, печалей, чувств и ощущений. Но как бы там ни было, я буду ждать, для него моё предложение останется в силе.
Почему Шон пришёл именно сейчас? Почему хотя бы не парами минут позже, когда дело было бы сделано? Я внимательно посмотрела на отца. Шум полицейских машин, неизвестно откуда взявшийся, резанул по мозгам, лицо Шона в свете то синих, то красный огней казалось то обожжённым, то ледяным. Слишком много шума и контрастов, пусть они закончатся, пусть как можно скорее закончатся! Чёрт!
Содержимое желудка подобралось к горлу и не придумало ничего лучше, чем вырваться на свободу. Я думала, что под раздачу попадут и волосы, но нет, они выпали из поля моего зрения. Кто-то что-то говорит, а я почти ничего не слышу… в конечном итоге, когда всё кончилось, я открываю глаза и вижу, что немного заляпала ботинки Шона, который стоял рядом. Подняв голову, я увидела и его самого, отпускающего мои волосы. Я не могла понять, что выражает его взгляд. По почти непроницаемому лицу понять тем более было невозможно. Я разочаровала его, наверняка разочаровала. И теперь всё, теперь больше никогда… никогда не будет того тёплого августовского дня, никогда не будет рядом папы, теперь он точно не скажет, что постарается быть со мной. Собственной непокорностью я разрушаю свой мир с папой, но ведь я не могу иначе… я просто не могу иначе.
Внезапным порывом я распрямилась, смотря прямо на папу. Я всё ещё не  знала, что от него ждать. Но уроки прошлого были всё ещё живы в моей памяти. Я отступала от отца, смотря прямо на него и стараясь следить за руками. Но разве же пьяной можно толком координировать свои движения? И я доказала это ещё раз, больно подвернув ногу и упав на колени. Боль физическая немного уравновесила. И запустила истерику. Я так давно не плакала…
- Папа… - на выдохе произнесла я, а вдохнув поглубже, разревелась, как дитя малое. – Папа!
Мне так много хотелось сказать ему. Но могла только звать его, сбивая свой голос на хрип. Это почти как в детстве, когда, вытерпев очередные побои от отчима или от мамы, я сидела где-нибудь в уголочке и звала его, чтобы он пришёл, чтобы забрал к себе. Чтобы когда… это случилось, он бы успокоил меня и сказал, что больше никто меня не будет трогать, что он защитит… но его не было со мной, когда был так нужен. А сейчас, когда он вот тут, рядом, я могу только разрушать. Я плохая, я ужасная, я не хочу, чтобы он видел меня такую, ведь ему не нужна такая, как я, ему нужна тихая маленькая девочка, с которой будет легко поладить. А не проблемная, гадкая я. Спрятав лицо в руки, я продолжала реветь в голос. Но запал быстро кончился. Свалилась нечеловеческая усталость. А следом пришёл и её друг – сон.