Прошедшие сутки должны были бы успокоить Рори и помочь ему хоть немного привести в порядок мысли, а заодно и утвердиться в каком-то определенном, желательно нейтральном и ровном отношении к доктору Картрайту. Например, таком: этот улыбчивый, умный, мягкий, удивительно доброжелательный и понимающий англичанин - его психоаналитик, и только. Не надо пытаться узнать его лучше, подружиться, да и вообще сделать частью своей жизни, по крайней мере, больше, чем ею являются арт-агент или хозяйка галереи. Какую бы доброжелательность ему ни демонстрировал доктор Картрайт, это просто профессиональное, не стоит ставить человека в неловкое положение, нарушая его личные границы, которые он так щепетильно оберегает. И уж точно не стоит позволять своим мыслям возвращаться к случившемуся ночью: это было недопустимо, и, возможно, только вежливость Картрайта не позволила ему напрямую сказать, что он обо всем этом думает. Потому как вряд ли тут можно думать хоть что-то хорошее, кому понравится, когда к тебе липнет вдрызг надравшийся малознакомый человек, которого пару часов назад и вовсе лапал кто-то другой.
  Все это Рори себе очень старательно напоминал с самого утра двадцать седьмого октября. Вернее, не напоминал даже, а мысленно читал сам себе пространную многословную лекцию о правильном поведении на сегодняшней консультации. А потом повторял ее, как будто вознамерился зазубрить все эти мысли крепче заповедей, прокручивал в голове утром, завтракая кофе и сигаретами, в полдень, направляясь на расправу к Дейрдре, наконец, в обед, наскоро глотая ланч в любимом пабе. И еще десять раз - по дороге к дому доктора.
  И тем досаднее было обнаружить, насколько бесполезными оказались все эти потуги: как только Картрайт открыл ему дверь, Рори взглянул ему в лицо и понял, что все благие намерения улетучились даже раньше, чем он успел себе о них напомнить. Что еще хуже - вместе с ними улетучились и любые другие толковые мысли и даже темы для сегодняшнего разговора, осталось только навязчивое ощущение, что в голове так и гуляет ветер.
  "Твою же мать."
  Потрепав по голове высунувшего нос в переднюю Честера, Рори растерянно улыбнулся доктору и двинулся следом за ним в комнату для консультаций. Нужно было срочно придумать, о чем говорить и с чего начать, чтобы получилось не хуже, чем в предыдущие разговоры.
  Однако придумать так и не получилось, и теперь Рори сидел на своем обычном месте и вместо того, чтобы завести разговор, самым что ни на есть беззастенчивым образом скользил взглядом по рукам и губам доктора, напоминал себе, что давно пора оторваться и никак не мог этого сделать и посмотреть ему в глаза. Наконец, собраться с силами все-таки удалось, и Рори, вскинув взгляд, неловко улыбнулся Картрайту.
- Доктор, я... Наверное, то, что я сейчас скажу, неправильно, но... вы, кажется, говорили, что здесь нет неправильных вопросов так что, видимо, мне лучше попробовать, - он принужденно усмехнулся, а потом развел руками. - В общем, так: я не знаю, как сегодня начать, с чего, да и вообще о чем говорить. Позавчера вы увидели несколько таких сцен... - Рори беспомощно покачал головой, не находя слов, чтобы выразить свои мысли. - Наверное, это должны быть какие-то показательные картины для психолога, да? Я... мне кажется, что я должен что-то сказать, как-то объясниться насчет всего этого. Как вы считаете, я должен? - смотреть Картрайту в глаза оказалось непросто, но и отворачиваться не хотелось. Хотелось сейчас вообще только одного: завести разговор о еще одной недавней неловкости и разобраться с ней, чтобы не висела рядом каким-то призраком. Вот только Рори был почти уверен, что это очень, очень плохая идея.

Отредактировано Rory Whelan (2016-11-17 03:01:33)

И уже в который раз мягкая улыбка доктора Картрайта оказала какое-то волшебное действие: только что маячивший рядом призрак неловкости сам собой отодвинулся, и Рори почувствовал, что его слов и в самом деле ждут, что происходящее сейчас в этом кабинете по-прежнему нужно ему, все еще не превратилось в пытку и принуждение, как он боялся. И что собеседник готов, как и в самом начале, вести и помогать. Благодарно улыбнувшись доктору, Уилан засмотрелся ему в глаза на пару секунд дольше, чем это было бы прилично, потом, спохватившись, отвел взгляд и невольно подумал о том, как же все-таки легко рядом с этим человеком забыться и увидеть за блестящим профессионализмом что-то другое, что-то еще.
  "Нашел о чем думать. Уже перестало быть неловко, Уилан? Киран. Помнишь, о чем спросили? Киран, мать его."
- Знаете, доктор, вы мне иногда очень напоминаете проводника на болоте, - Рори слегка усмехнулся. - Если я проваливаюсь и начинаю тонуть в собственных словах и мыслях, вы протягиваете мне шест и всегда вытаскиваете. А если я, как последний трус, не верю, что дальше твердая земля и боюсь идти дальше, вы не толкаете, а убеждаете, что она и правда твердая. Меня это уже в который раз удивляет, - и он не удержался от дружеской улыбки. Потом посерьезнел, помолчал несколько секунд и кивнул: - Я не сказал бы, что хочу говорить о Киране, а уж после того, что было в галерее... - болезненно нахмурившись, он покачал головой. - Наверное, вообще предпочел бы и не говорить, и не вспоминать. Но... мне кажется, это неправильно. Я думаю, что... должен. Не все ведь на консультациях должно быть приятно, да? - улыбка вышла кривой и какой-то ущербной.
  Рори смотрел то в пол, то на свои сцепленные в замок руки, хмурился, все пытался собраться с мыслями и найти слова, а голова так и звенела пустотой. Отчаянно не хватало сигареты и полного стакана виски, вот тогда любые рассказы понеслись бы сами собой.
  Киран. Что рассказывать? Как познакомились? Про первый раз? Про то, сколько все это уже тянется? Почему он, Рори, подобное позволяет? Интересно, а для этого есть вообще какие-нибудь слова, чтобы что-то внятно объяснить и при этом не выставить себя слабаком и тряпкой? Или слов нет, потому что он и есть слабак и тряпка?..
  "Черт."
  Прерывисто вздохнув, Рори заставил себя поднять голову, посмотрел на доктора и все-таки заговорил:
- Мы с мистером Бирном... Кираном познакомились четыре года назад, на моей выставке. Я тогда еще жил в Лимерике и был довольно известен, скажем так, в городских масштабах, - он слегка усмехнулся. - А он был вполне известен в масштабах всей Ирландии уже несколько лет. Не могу сказать, что это был бурный роман или еще что-то в этом роде... - Рори неопределенно взмахнул рукой в воздухе. - Просто как-то само собой вышло, что мы начали встречаться. И вроде как время от времени встречаемся до сих пор, - он беспомощно пожал плечами, снова отведя взгляд, а потом саркастически усмехнулся: - Вот только Киран встречается не только со мной. Вернее, чаще всего не со мной. И никогда ничего мне не обещал, у него вроде даже намечалось с кем-то что-то серьезное. Я из-за этого и уехал из Лимерика в Килкенни. Развеяться решил, - очередная усмешка вышла совсем кривой и невеселой. - А он почему-то начал появляться здесь, и каждый раз, когда он появляется один, мне кажется, что что-то может выйти. А когда не один - я вот иногда сам делаю его одиноким, - Рори, улыбнувшись, поднял на доктора взгляд: - Это я его любовнику тогда машину разбил. Киран убедил его не звонить в Гарду.
  Тишина, повисшая после этой сбивчивой исповеди, показалась Рори удивительно давящей. Слова "Простите, что рассказываю вам все это" так и вертелись на языке, но он все-таки заставил себя вспомнить, что говорит с психологом.

- Разумеется, я доверяю вам, доктор, - очередная улыбка Рори снова вышла теплой и дружеской. - Мне от наших разговоров... то есть консультаций, легче дышится, не вижу, с чего бы мне перестать.
  "Уж не с того ли, что я полез к вам с поцелуями с пьяных глаз? Ну так не вы же лезли, доктор, что за щепетильность..." - взгляд Рори сам собой скользнул по губам собеседника, вдруг яснее ясного вспомнились ощущения той ночи и неожиданная близость и внезапно промелькнула дикая мысль, а что было бы, если бы он, Уилан, оказался не так пьян и чуть более настойчив. Стоило неожиданно больших усилий строго напомнить себе, кто они другу другу, зачем здесь собрались и что позволительно, а что совершенно недопустимо. И что вообще наверняка все дело в последнем вопросе доктора: сама тема счастья была настолько странной, опасной, неверной землей, что обезоруживала, заставляла растеряться, и никак не получалось подобрать подходящие слова, чтобы заговорить да еще и остаться при этом честным.
  Рори никогда не задумывался о том, счастлив ли он, особенно с Кираном или даже из-за него. Ему было хорошо знакомо чувство этакого полета, возникавшее в путешествиях или одиноких пеших походах, в момент завершения очередной удачной картины или в те секунды, когда в голове ярко, как наяву, появлялся новый образ просившийся на холст, и, пожалуй, все это можно было так или иначе назвать счастьем. Но люди до сих пор никогда не делали его счастливым, и Киран - меньше всего. Великолепный мистер Бирн вызывал совсем другие чувства.
- Вы не правы, доктор, это совсем не простой вопрос, - Рори опустил взгляд, задумчиво улыбаясь и подбирая слова для ответа. Поколебавшись еще пару секунд, он поднял на Картрайта взгляд и откликнулся: - Нет. Не позволяют. Киран... Он вообще... Я никогда не испытывал из-за него ничего подобного. Но бывало, да и есть другое: когда он в очередной раз появляется рядом, когда я чувствую, что нужен ему, я как будто оживаю. Знаете, это похоже на эйфорию: мне не хочется спать, не хочется тратить время ни на что, что нас так или иначе разделяет или просто по объективным причинам не дает быть вместе прямо сейчас. Если в моменты наших встреч у нас все хорошо, я этим временем просто наесться не могу. И невозможно остановиться, как будто лихорадит. Это самые лучшие моменты с Кираном, - только сейчас Рори заметил, что снова опустил взгляд и последние несколько секунд пристально рассматривает свои руки. Пришлось поднять глаза и посмотреть на доктора, и Уилан поймал себя на том, что сейчас все-таки ждет осуждения, сам не зная, почему.

"Проще, чем может показаться?" Кто бы мог подумать. Вернее, если смотреть со стороны и слушать, как доктор Картрайт, такой мягкий, деликатный и рассудительный, сортирует отношения, как... как, например, ботинки в дорогом обувном магазине, так оно, пожалуй, и получалось. Просто подходишь к нужной полке, выбираешь подходящие тебе фасон и размер и уходишь совершенно счастливым. И более чем способным ответить на любые вопросы об этом счастье.
  Дурацкая ассоциация с обувным магазином оказалась на редкость навязчивой. Рори рассматривал свои руки, неопределенно улыбался и все пытался и никак не мог от нее избавиться. А попутно примерял на себя все то, о чем только что говорил доктор. Есть ли во всем этом ассортименте то, что ему нужно? И есть ли шанс заполучить-таки выбранную модель?
  Он никогда не думал о семье и браке, а если думал, то эти мысли не радовали, а вгоняли в депрессию. Он, похоже, давно наелся сменой ярких ощущений и этой самой новизной, так желанной многим. Не отказался бы, пожалуй, от того, чтобы быть рядом в "горе и в радости", но, не имея возможности, получить это, удовольствовался бы и просто хорошим сексом, вот только таким, чтобы в этом была хоть какая-то определенность и регулярность, и можно было бы не чувствовать себя запасным игроком и подручным средством для снятия напряжения. И чутье более чем ясно подсказывало, что ничего из этого невозможно рядом с Кираном, и от одной этой мысли снова хотелось сигарету и стакан-другой хорошего виски. Подавив тяжелый вздох, Рори прошелся ладонями по лицу, взлохматил себе волосы и поднял глаза на доктора. Он уже совсем было собрался заговорить, как вдруг замер, одолеваемый совершенно неуместными мыслями.
  Интересно, а что из всего того, о чем говорил Картрайт, сделало бы счастливым его самого? Что ему нужно? Ведь не может же быть, чтобы ничего. Такой красивый, обезоруживающе добрый человек, прямо-таки излучающий тепло, такой теплый дом - неужели все это впустую, ни для кого? Кто-то просто должен быть рядом, иначе вся картина выглядит незавершенной, негармоничной.
  Нахмурившись, Рори мысленно одернул себя, чтобы отвлечь от неуместных мыслей, и раздраженно потер шрам на скуле, как часто делал, чтобы привести себя в чувство.
  "Не все в жизни надо рисовать, Уилан. Давай, сосредоточься и вспомни, за каким хреном ты здесь."
  Сосредоточиться и выкинуть из головы неловкие и неуместные мысли оказалось неожиданно непросто, и Рори молчал бы, наверное, и дальше, если бы доктор не заговорил о его "эйфории" в том смысле, в котором он и сам о ней не раз думал и который ему совершенно не нравился.
- Скажите честно, доктор, - после долгой паузы собственный голос показался неожиданно тихим, - вы считаете, что эта самая "эйфория" - это признак зависимости, да? - Рори попытался усмехнуться, но вышла только слабая кривая улыбка. - То есть у меня что-то вроде болезни? И именно из-за того, что я болен, у меня не получается вот так четко все разложить, понять, что именно мне нужно, чтобы быть счастливым, и как-то... добиваться этого? - он неопределенно взмахнул рукой, а потом сцепил пальцы в замок. - Вы тоже так думаете? Ну, что я должен избавиться от болезни? - Рори сосредоточенно смотрел на свои крепко стиснутые руки, но даже не замечал, как побелели костяшки.
  Он и сам иногда именно так думал. Приходили эти мысли обычно в самые темные ночи, и сейчас тоже как будто разом стало темнее в светлой, уютной комнате.

Рори ждал ответа с напряжением и тайным трепетом, которого сам от себя не ожидал. И пока ждал, все взвешивал, как же поступит в зависимости от того, что скажет ему доктор. Если ответит на все вопросы утвердительно, он, Рори, наверное, вскинется, заспорит или хотя бы попытается собраться с мыслями и привести аргументы против этого уже порядком опостылевшего мнения. Если же заявит, что вовсе не видит тут никакой зависимости или болезни, можно будет перевести дух и жить дальше по-прежнему: как-никак это будет настоящая индульгенция от врача, похлеще, чем от священника. Хотелось поверить, что от индульгенции или от спора так или иначе станет легче, но почему-то никак не получалось, и Рори не оставляло паршивое чувство, что при любом раскладе это будет все равно как бинтовать рану, не прочистив ее.
  А потом доктор повел себя неожиданно и совсем непохоже на всех, с кем Уилану до сих пор доводилось обо всем этом говорить: он так и не ответил ни да, ни нет. Это было странно, и в во внимательном взгляде Рори, устремленном на Картрайта, так и вспыхнуло удивление. До сих пор все на свете знали и понимали его жизнь и его потребности лучше него самого, и, кажется, только ленивый еще не сунул нос в его дела со своим потрясающе ценным мнением. А тут вроде как знаток человеческих мозгов с эксклюзивным правом судить, что для людей хорошо, а что плохо - и такая свобода, "только вы можете". Ну надо же.
  Рори беззвучно усмехнулся, снова ожесточенно потер шрам на скуле, а потом, чуть помедлив, снова встретился с Картрайтом взглядом.
- Никуда не годится... - задумчиво протянул он и снова усмехнулся, с каким-то новым интересом рассматривая собеседника. - Не годится, доктор, - Рори покаянно склонил голову. - Подловить вас и узнать, будете ли вы говорить так, как другие, и правда было дурацкой идеей, - он немного помолчал, потом, собравшись с силами, перевел дух и продолжил: - Давайте тогда я правда отвечу, что ли... Только все-таки с конца, так проще, - Рори снова сосредоточенно уставился на свои руки. - Да, я уже слышал это мнение. Джо... то есть, мой менеджер говорит, что рядом с Кираном я "похож на обдолбанного", и это выглядит нездорово. А мой дядя - он, наверное, знает обо мне больше всех - спрашивал перед моим отъездом из Лимерика, не нужна ли мне помощь, а то я, мол, на себя непохож, - Рори невесело усмехнулся. - Так что, как видите, мнение довольно распространенное. А я сам... - в этот раз слова дались неожиданно трудно, и никак не шли с языка, но он все-таки заставил себя продолжить: - Правда в том, что я не знаю, доктор. Не знаю, правы ли они, не знаю, что ко мне чувствует - и чувствует ли что-нибудь - Киран, и, кажется, даже уже не знаю, что нужно мне. Знаю только, что мне страшно представлять, как все это навсегда закончится, он просто исчезнет, и я точно буду знать, что никакое возвращение невозможно. Страшно, понимаете? - это Рори произнес с неожиданной злостью, так и впившись взглядом в лицо Картрайта. - Это все равно что разом станет темно, и весь воздух исчезнет: вроде и есть мир вокруг, а вроде и жить невозможно, - новая усмешка вышла потерянной и неловкой.
  Теперь Уилан снова смотрел в пол и не мог не признаться хотя бы себе, что редко когда чувствовал себя таким открытым и уязвимым одновременно. Неприятное оказалось чувство.

И в самом деле, не нужно. Рори только кивнул, смущенно усмехнувшись. Наверное, устраивать такие словесные игры - это все равно что играть в догонялки темной ночью с тем, кто пытается вывести тебя из леса, где ты безнадежно заблудился. Картрайт ведь и в самом деле пытается, причем делает это так упорно и старательно и в то же время так мягко, что удивительно легко поверить, будто дело здесь не в профессионализме и добросовестном отношении к работе, а в искреннем сочувствии и дружеском понимании. Вот и сейчас тихий голос, прозвучавший так, как будто доктор специально был бережен, навел именно на такие мысли.
  Вскинув взгляд, Рори всмотрелся в лицо Картрайта с такой отчаянной надеждой, как будто искал подтверждения этого понимания и хотел зацепиться за него, опереться на что-то, прежде чем принимать решение. Сейчас выражение глаз собеседника неожиданно стало важнее любых его слов, даже самых разумных и дельных. Самообман это было или во взгляде доктора и правда появилось что-то особенное, какая-то искра, на которую до сих пор не был щедр никто другой, но Рори нашел свою опору.
  Ни легкость, ни уверенность в своих намерениях вслед за этим не появились, даже страх, о котором он рассуждал пару минут назад, так никуда и не делся, и все-таки это было странным образом похоже на второе дыхание. Как будто кто-то, кто пытался вывести его из темного леса, теперь, наконец, смог-таки показать ему надежную тропу. И не так важно, что наверняка долгую и не самую простую.
- Да, доктор, я готов, - получилось не так уверенно, как хотелось бы, и Рори кашлянул, прочищая горло, а потом повторил тверже: - Готов. Мне кажется, это нужно сделать, иначе... все так и останется, как есть. Я буду анализировать, тем более с вашими-то вопросами, - усмешка вышла немного неловкой, но, кажется, все же искренней. Помолчав, Рори снова посмотрел Картрайту в глаза: - С чего мне надо начать?
  Странно было чувствовать себя кем-то вроде ученика за партой, но еще страннее - понимать, сидеть за этой партой и правда хочется, по крайней мере, хочется больше, чем закрыть глаза, заткнуть уши и спрятаться в темном углу под кроватью, как в детстве.