Обсессия (от фр. obsession - овладение) — пограничное нервно-психологическое расстройство, выражающееся в появление необъективных, навязчивых мыслей и желаний, которые невозможно контролировать и управлять. Нередко причинами обсессий являются физиологические нарушения работы головного мозга и особенности его строения. Иногда обсессии связаны с компульсиями – навязчивым поведением.

"Пятая гонка серии в Дубаи - Longines Performance in Equestrian – имеет дистанцию в тысячу шестьсот метров. Победитель был определен в последний момент, когда ирландец Стормардал сумел воспользоваться свободным местом у перил и выйти на первое место, заполучив преимущество в два корпуса. На прохождение пути ему потребовалось 01:38,96 минуты".

Плохо. Одна гонка из семи и та на последнем круге. В этом сезоне дела шли на редкость плохо, и его лошади показывали пусть и не последние результаты, но выигрывали реже, чем хотелось. Определённо требовалось что-то менять в работе тренеров, но пока лучшие из них всё равно выбирали Национальный конный завод.
Спортивный журнал приземлился на стол, проскользил по лаковой поверхности насыщенного бордового цвета и упал на ковёр, раскрывшись посередине.
- Мистер Дэйхи, - разорвал сердитую тишину голос секретаря. - К вам мистер Бонне.

Бонне...
Крошечный рост, изящное телосложение, лёгкая улыбка на красивых губах и отрешённый невидящий взгляд на невинном лице, которое уже утрачивало подростковую мягкость, но ещё не приобретало резкие, мужские черты. Он как чужеродное этому миру создание, пришедшее откуда-то издалека.
Дэйхи увидел его почти два года назад, на Королевском Аскоте возле конюшен, когда зашёл посмотреть на своего жеребца. Тот проследовал мимо и, похоже, даже не заметил, что рядом кто-то стоял, настолько был погружён в собственный мир. Возможно, мысленно готовился к скачке.
Дэйхи захотел его себе. И сложно сказать, что он пожелал раньше: гениального жокея на своего жеребца, или гибкое тело в свою постель. Нет, это не любовь с первого взгляда. Да и со второго тоже. Это вожделение, как голод, или жажда, или боль, что-то поселяется в мозгу и сидит там, постоянно напоминая о себе, как невозможность почесать то самое место на спине между лопатками.

Он такой с самого рождения. Если любит – до одури, если ненавидит – то до смерти, если дружит – то с вечной преданностью. И желает. Если Дэйхи чего-то желает, то получает это любым способом. Как ту маленькую, игрушечную, красно-жёлтую собаку из магазина. Он лишь бросил взгляд, как понял – это его игрушка. Простая, неказистая, дешёвая плюшевая собака с длинными ушами и мячиком. И плевать, что родителям она не нравится – не соответствует статусу. Класть он хотел на статус, он хочет! Не баснословно дорогую железную дорогу, или пони в натуральную величину, или робота с десятками кнопок и функций.
Собаку.
Красно-жёлтую собаку!
С которой он до сих пор спал, и без разницы, кто и что об этом думал. Это талисман, который летает с ним на важные переговоры и лежит под подушкой, охраняя сон.
Потому что когда-то он "присвоил" её. Это его черта – "присваивать" игрушки, вещи, людей, бизнес, достижения. Особенно людей. Дэйхи приходил, "присваивал" и становился лучшим другом, наставником, советником, начальником. Иногда, чтобы сделать человека своим, ему достаточно было постоять с ним несколько секунд. Этого хватало, чтобы потом не отвязаться от него до конца жизни.
Он видел Бонне больше, чем несколько секунд. Он стоял рядом, когда тот готовил лошадь к скачке, наблюдал, как тот выводил её из стойла, и болел за него, - а не за своего жеребца! – в заезде. Бонне финишировал первым, его коневладелец с тренером поздравляли с победой, а Дэйхи тихо сходил с ума от ярости, что этот чёртов жокей не его. Он послал ему четыре предложения о работе, подарок в честь победы на Аскоте и приглашение на ужин. Бонне отклонил всё, кроме презента – изящного, сделанного на заказ серебряного кулона в виде гарцующей лошади и гравировкой на обороте.
"Единственный". 
Дэй просто не подписал его, предвидя отказ.

Он затаился, как паук в своей норе, и принялся терпеливо ждать, когда обстоятельства станут благоприятными. Его секретарь каждый месяц клал на стол из красного дерева папку с подробным отчётом о деятельности Бонне.
Про себя Дэйхи называл его Бонни – "милый". 
Полтора года пристального внимания к карьере талантливого мальчика, и вдруг тот исчезает. Нашёлся, правда,  быстро, в лондонской клинике, где проходил реабилитацию после травмы. Дэй рвал и метал, буквально, рыча, он носился по кабинету, расшвыривая документы, технику и безделушки.
Не усмотрел! Не защитил! К дьяволу все эти светские реверансы, нужно было хватать за шею и тащить к себе, умолять, делать такие предложения, от которых не отказываются. Шантажировать, в конце концов, это тоже отличный метод для работы.

А затем секретарь, за восемь дней до очередного отчёта, подал ему всего лишь один лист бумаги. Резюме. Его маленькая одержимость искала работу. Дальше – дело техники. Встретиться с одним, с другим, кому-то пригрозить, кому-то приплатить, впрочем, особо усердствовать и не требовалось – кому нужен травмированный, сломленный жокей?
Дэю нужен. Как глоток воздуха в открытом космосе. Как капля воды посреди раскалённой пустыни. Как звонок прокурора за минуту до смертельной инъекции. Иначе не выжить. Никак.
Несколько листовок в почтовый ящик, подсказанные рекомендации от знакомых, и вот Матиас Бонне знает, что где-то в маленьком городке в графстве Килкенни есть крупный, перспективный конный завод, который нуждается в ответственных и талантливых работниках.
Осталось лишь приглядывать за ним и гадать, когда он увидит резюме Бонни во второй раз. Адресованное уже лично ему.

Его персональное чудо явилось утром в понедельник. Роскошно начинается неделя.
- Шон, - ответил он секретарю по громкой связи. – Мистера Бонне ко мне в кабинет и кофе.
Матиас появился спустя пару минут в сопровождении Шона, который нёс на подносе чашку кофе по-ирландски. Помимо внушительных габаритов, которые могли остановить любого нежелательного посетителя на подступах к кабинету, его секретарь обладал неоспоримым талантом выполнять любое его приказание разной степени законности и сомнительности, а также варил превосходный кофе. Дэйхи был открытым гомосексуалистом, не стыдился этого и любил окружать себя мужчинами.
Почему бы и нет?

Он забрал с подноса чашку, отпустил секретаря и вдохнул горький, плотный аромат с терпкой ноткой алкоголя, и лишь затем поднял глаза на посетителя.
Дэйхи знал, какое впечатление оказывает на людей его кабинет. Тяжёлая, подчёркнуто роскошная, громоздкая мебель ярко-бордового, совершенно не характерного для офисной мебели слишком красного оттенка, огромный, внушительный стол и большое, удобное кресло для посетителей ровно напротив хозяина. Кабинет давил, угрожал и подавлял личность любого человека, появляющегося в нём. 
Он даже не пытался показаться демократичным. Жёсткий авторитаризм, суровые наказания, но справедливые, периодическое самодурство и агрессивность. Никаких компромиссов, сотрудничеств, дурацких тимбилдингов, еретических игр на сплочение и унылых корпоративов. Ты хорошо работаешь – и получаешь даже больше, чем рассчитывал. За ошибки – наказание. За несколько ошибок – увольнение.
За предательство – смерть. Иногда даже не метафорическая.
Дэйхи О'Риан был очень сложным начальником.

- Мистер Бонне. Доброе утро.
От его внимательного, изучающего и слишком откровенного взгляда не ускользало ни единой детали: бледное лицо, тени под глазами и лёгкое отчаяние во взгляде. Профессионально он выхватил несколько увеличившийся вес, не много, килограммов пять сверху положенного – похоже, сказалось пребывание в больнице и малоподвижный образ жизни. Не страшно. Поправимо. И новая деталь – небольшой шрам под глазом.
На кончике языке тут же появилось желание лизнуть его, почувствовать углубление на коже, ощутить... Такой небольшой, но очень сексуальный изъян.
И выглядывающий из ворота кулон. Серебряная гарцующая лошадь.
На губах против воли появилась торжествующая ухмылка – улыбкой назвать это определённо сложно.  Муха пришла к своему пауку.
- Садитесь, пожалуйста. – Дэй указал на кресло и расслабленно откинулся на спинку своего, продолжая неторопливо потягивать кофе. -  Я вас слушаю.

Отредактировано Daithi O'Riain (2016-12-04 03:36:38)

У Матиаса Бонне мягкий и на удивление низкий голос. Он говорит, а Дэй не отрываясь смотрит на его губы, у них интересное движение, которое иногда ломает чёткую линию, словно ему сложно выговаривать какие-то слова. И очаровательный французский акцент с иногда проскальзывающей грассирующей "эр" и ударением на последнем слоге, словно он спрашивает, а не утверждает.
Наверное, стоит лучше вникать в смысл, но для чего, когда у него такие чудесные губы? Верхняя чуть ассиметричная, а нижняя мягкая, полная.  Дэй подмечает малейшие детали. Влажный кончик языка, неосознанно облизывающий губы, когда они пересыхают. Ямочка под губой и ещё две, появляющиеся, когда он говорит. 
Нестерпимо захотелось услышать его французский, наверное, это очень сексуально. Матиас захлёбывается словами, останавливается, скользит языком между зубов, и вновь прячет его в глубине своего рта, в который так сладко будет погрузить член.
Почувствовать на себе этот влажный жар. Выбить из горла стон. Испачкать розовую кожу белыми росчерками спермы.
Он может всё. Мозг всё-таки сосредотачивается на какой-то фразе.
Дэйхи усмехнулся, позволив едва заметной усмешке появиться на спокойном, внимательном лице.
"Нет, чудо, до всего тебе ох как далеко. Но я научу. Всему".
– Мистер Бонне, – он специально почти искажает фамилию, ещё не бесцеремонное "Бонни – милашка", но уже и не "Бонне", что-то посередине. Можно услышать, а можно нет. И всё в приличиях хорошего тона. – Я познакомился с вашим резюме, – Дэй постучал пальцем по раскрытой папке с фотографией и личными данными. – Не буду скрывать, вы впечатлили меня два года назад на Аскоте. И я даже приглашал вас отужинать вместе со мной. – Нет, он не забыл и прекрасно помнит об отказе. И хочет, чтобы Бонне это знал. Да, его это расстроило. И разозлило. Всего лишь ужин, разве он просил чего-то большего? – Однако обстоятельства изменились, Матиас, и ты больше не жокей. 
Осознанный и несколько грубый переход на фамильярное обращение, словно указание места. Дэй умеет быть очень жестоким начальником. Все подчинённые знали об этом и либо принимали ещё до приёма на работу, либо уходили, так и не подписав документы. Как бы он ни хотел Бонне, как бы ни был им одержим, поблажек в работе тот не получит. Скорее наоборот, чем ближе человек оказывался к "присвоить", тем чаще и сильнее ему прилетало заботы и контроля от Дэйхи. Чужие люди безразличны, и тем более безразлично их контролировать.
– Я не могу тебе дать работу конюха, потому что для тебя это слишком тяжёлая работа, не с твоими травмами. Да и штат тренеров у меня набран, как и их помощников. К тому же, я слишком плохо знаю о твоих профессиональных навыках, чтобы доверить такой ответственный пост.
"Пришёл бы на ужин, я бы знал больше".
Слишком сурово? Скорее всего, так и есть, но Дэй обижен, расстроен, как ребёнок, которого поманили яркой игрушкой и в итоге лишь попросили выкинуть от неё упаковку. Ведь он мог там встать на колени, мог умолять, упрашивать, предложить то, чего бы никогда не дали другие. Он мог помочь ему разорвать все контракты, выплатить неустойку, дать лучшего жеребца, тренеров, и никогда, никогда, никогда бы не допустил подобной травмы!
Но Бонне ответил отказом, и даже сейчас, спустя два года, в груди тяжело ворочается эта злость, и пусть радуется, что за два года она немного остыла, и не приведётся ему никогда увидеть то бешенство, в какое он пришёл тогда.
"И как сильно тебе нужна эта работа, моё строптивое чудо? – Как давно Бонни стал для него – "моим"? Наверное, в тот самый день, как увидел. – Будешь ли ты просить? Бороться?"
Бонне чемпион, умеет справляться с трудностями, иначе бы не принимал от королевы самый главный приз Английских скачек. Но эта травма могла его сломать, и он должен выяснить, насколько тот повреждён. Не физически, нет, хорошие специалисты способны на невозможное. А вот крепость духа, настойчивость, хватка и желание пойти до конца – вот, что сейчас важно.
"Как сильно ты хочешь получить эту работу?"
Взгляд прошёлся по лицу и остановился на напряжённо закусанной губе, которая уже покраснела и готовилась налиться алой каплей. Он бы обхватил это невинное лицо за подбородок, вздёрнул наверх и забрал бы его кровь, зализывая ранку.
Забрал бы его всего...
- Что конкретно ты умеешь делать, Бонни? Расскажи о себе подробнее.
Всё.
Больше никаких "мистеров" и "Бонне". Мистер Бонне приглашался на ужин и четыре раза на работу, а теперь он всего лишь милашка Мэтти, и если ему нужна работа, то придётся постараться убедить в этом Дэйхи.

Отредактировано Daithi O'Riain (2016-12-08 02:21:30)

Он очень смелый этот Матиас Бонне. И глупый. Как муха, бьющаяся в липкой паутине, Бонни каждым своим словом, жестом и движением всё сильнее опутывал себя колючей одержимостью, острыми шипами вгрызающуюся в душу Дэйхи. Если у него и был шанс спастись, крошечный и едва заметный, то больше отпускать своё наваждение Дэй не собирался.
У Матиаса лицо падшего ангела – невинное, словно у ребёнка и одновременно взрослое, серьёзное. Лишний вес ему идёт, немного округлились щёки, и пропали резкие черты скул. И совершенно потрясающая улыбка, правда, сейчас он больше хмурится и нервно облизывает губы, вряд ли замечая, что делает.
Но замечает ли, как на это реагирует Дэйхи?

Грудь перехватывает, словно ледяным воздухом, из-за чего сквозь сжатые зубы вырывается воздух. Горячий, хотя кажется, что должен морозить всё вокруг. Дэй осторожно ставит пустую кружку и медленно поднимается. За столом не видно, насколько владелец "Риан Парка" высок, но когда он обходит стол и останавливается напротив Бонне – разница слишком велика. Матиас жокей, в скачках небольшой рост преимущество, но не сейчас.
Не когда Дэйхи опирается задом о столешницу и наклоняется, вторгаясь в личное пространство, а его глубокое и тяжелое дыхание практически касается лица. Не когда он поднимает руку и всё-таки осуществляет свою мечту, пусть и не полностью – осторожно касается кончиками пальцев шрама на скуле. И пусть хочется вылизать его, почувствовать каждый изгиб неровной кожи – но даже так жажда обладания немного притупляется.
– Больно? – тихо и невпопад спрашивает Дэй, будто и не слышал адресованных ему слов.

Слышал. Каждый звук, сорвавшийся с этих поджатых от злости губ.
Матиас прекрасен! Как горный цветок, немного неказистый, но яркий, одновременно нежный и сильный, с упорством цепляющийся за голые камни, и выживающий вопреки всему. Дэй не верит, нет, он точно знает, что тот сядет в седло. И выиграет Аскот.
Для него.
Для. Него.

Голос Бонне ласкает, отражаясь эхом в голове: " ...для вас".
Это словно обрушивает в его сознании последние преграды, которые выставляет самоконтроль и мораль, чтобы не сорваться и не начать вести себя по-настоящему безумно. Дэй безумен, и быть может, если бы родители ещё в детстве обратили внимание на странно-маниакальное поведение сына, то смогли бы смягчить проявление болезни, но отец наивно полагал, что подобная навязчивость поможет Дэйхи в бизнесе. Помогает, определённо. Но иногда превращает его в совершенно ненормального человека.
Ненормального в своей одержимости.

Если сейчас взбешённый Матиас попробовал бы уйти – он бы не отпустил. Схватил бы за горло и держал, добиваясь покорности. Но Бонне не уходит, лишь сидит и сверкает своими невероятными глазами –  яростный, злой. И гордый. Слишком притягательный коктейль, как очередная доза для наркомана. Именно с таким взглядом тот выигрывал заезды.
– Мистер О'Риан, – поправил Дэй, сделав ударение на "О". – Бонни.
Именно так. Места расставляются сразу же, и если Матиас хочет остаться, то он должен принять правила. Дэйхи не терпит никакой фамильярности на работе, никаких сближений с подчинёнными, ничего личного не вторгается в их взаимоотношения: начальник и работник.
Точка.
Он имеет право. Они – нет.

– У меня действительно нет сейчас ни одной вакансии конюха или тренера, – резко отстраняется, словно его и не было рядом. Тон деловой и собранный. – А тратить твой талант на уборку конюшен я не намерен. У меня есть работа, которую необходимо сделать, а некому. Я предлагаю её тебе. Ты же знаешь, что "Риан Парк" это не только конезавод, но и успешная туристическая компания. – Он не спрашивает, утверждает, рассчитывая, что если Бонне пришёл устраиваться, то должен был, как минимум, прочитать о будущей работе хотя бы в интернете. Дэй лично участвовал в разработке дизайна сайта. – Я купил шесть пони, пока на пробу, для детских праздников и экскурсий. Но оказывается, даже конюхи почему-то считают, что пони – это такая игрушечная лошадь. Как итог – человек, который ими занимался, сейчас лежит покусанный в больнице. Позор!
Толстая папка с бумагами летит на колени Бонне. Там всё: фотографии, экстерьер, родословные, характеристики, бизнес-план, сценарии. То, что Дэйхи нарабатывал около полугода, прежде чем решиться на покупку.
Он раздражённо ходит по кабинету, громко и сухо объясняя своё предложение. В глазах уже ни капли одержимости Матиасом, только работой.
– Я хочу, чтобы ты взял этот проект, он будет твоим испытательным сроком.  Хочу, чтобы ты посмотрел пони, дал каждой из них собственную характеристику, мне гарантировали, что они дрессированные, так вот я хочу выяснить, почему дрессированная лошадь кусает своего конюха! И я хочу знать, готовы ли они встретиться с детьми или нет. Ты должен отобрать как минимум троих и подготовить их к Рождеству, потому что я обещал местному падре одолжить их на праздник. А для этого их нужно обкатать на маршруте. Я пришлю нескольких наездниц, отбери тех, кто справится и с лошадью, и с детьми, и смогут хоть клоуном нарядиться, хоть эльфом. Мои жокеи все отказались,  скажу честно, для них проще объездить Дьявола, чем ребёнка на пони. И ты должен будешь провести этот праздник, у тебя идеальное лицо, которое понравится детям. Всё организовать, привезти, проконтролировать, помочь, и затем подготовить мне подробный отчёт. 

Дэйхи и работает так же, как и любит – одержимо. В каждом слове страсть и болезнь своим делом. Только лучшее. Больше всего он ненавидит фразу: "Да сделай хоть как-нибудь".
Либо идеально, либо никак.
Он вновь останавливается напротив и внимательно смотрит на Бонне. Дэй думает, как роскошно смотрелся бы обнажённый Матиас на зелёно-золотом шёлке. И мысленно делает пометку сегодня же заказать постельное бельё зелёного цвета. Из чистого шелка.
Его чуду – только лучшее.

– За это время ты сможешь осмотреться, познакомиться с конюшнями, заводом, с жокеями и их тренерами. Я разрешу тебе присутствовать на тренировках. И ещё ты должен будешь пройти медкомиссию у моих врачей, мне плевать, что там написали эти английские костоправы, я покажу тебя лучшим.  Пусть они скажут, сможешь ты сидеть в седле или нет. Жить будешь на территории завода, недалеко от конюшен, в моей гостинице для приезжих работников. Не пятизвёздочная, но постель, душ, туалет и общая кухня там есть. Я выделю тебе комнату. – Выделил. Уже два года назад. И она всё ещё дожидается своего владельца, открываясь лишь на периодическую уборку от пыли. – Оплата стандартная, могу выдать аванс. - Он помолчал и расслабился, снова полусадясь на стол и внимательно ожидая решения Бонне. – Могу дать тебе несколько минут, чтобы полистать документы и подумать. Но не больше, мне нужно твоё решение сегодня. И второй раз я его предлагать не буду.

Дэй стоит слишком близко и видит, как от прикосновения к лицу дыхание Матиаса перехватывает, а зрачки расширяются на совершенно невинный с первого взгляда жест. Невинный, если ты не гей и тебя не вжимает в кресло потенциально сексуальный партнёр. Дэйхи знает, как выглядит, знает, что красив и следит за собой. Он тщеславен, ему нравится внимание, восхищение, к тому же люди склонны больше доверять привлекательным людям, перенося физические качества на душевные. Внутри Дэй довольно уродлив. В бизнесе таким проще выжить.

А Матиас Бонне интересуется красивыми мужчинами. Настолько сильно, что одного даже пустил в собственную квартиру и кровать. Иногда после отчёта, что секретарь клал ему на стол в тонкой папке, Дэй приходил в бешенство, снося со стола все документы и писчие принадлежности, разбивая стёкла в книжных шкафах и швыряя кресло в стены. Его ярость, как и всё прочее, так же не знала границ. Как и пожирающая с потрохами дикая, болезненная ревность, заставляющая рычать и разносить кабинет. Тому ублюдку крупно повезло, что он сам решил убраться с пути, иначе Дэйхи сам позаботился бы о сопернике. Хотя он уже запустил механизм по уничтожению бывшего любовника своего чуда – не убийство, нет, его месть обычно отличалась изощрённостью и особой жестокостью. После того, как О'Риан заканчивал с жертвой, она находилась на грани разорения, морального уничтожения и отчаяния. Остальное поверженный враг завершал сам. Его вина заключались лишь в том, что он вкладывал пистолет в руку. Но не он нажимал на курок.

Не больно! Как бы ни так! Правда, Бонне мог иметь в виду шрам. Чуть выше – и лишился бы глаза. Дэй знает, что такие травмы не проходят без следа, ему достали медицинскую карту травмированного жокея,  - за весьма круглую сумму, – и он изучил её уже десятки раз, как и выданное на основании истории болезни заключение, сделанное уже его врачами. Скорее всего, последствия будут преследовать Матиаса всю оставшуюся жизнь. Но быть может, возможно "минимизировать последствия". Надо лишь обследовать больного лично. Что ж, лично – значит будет лично.
Дэйхи словно наяву видит, как встающий на дыбы конь сбрасывает с себя всадника и тот взлетает в воздух, прежде чем рухнуть вниз. Слышит топот копыт, хруст ломающихся костей и крик боли. Где теперь тот жеребец? Наверное, он бы его пристрелил. 

Матиас как загипнотизированный яркими фарами зверёк, застывший посреди ночной трасы. Испуганно смотрит распахнутыми глазами и облизывает губы. Снова. И снова. Хочется поймать этот непослушный язычок и попробовать на вкус.
Но слишком рано. Если подойти быстро и резко  - испугается и подаст назад. А Дэю этого не нужно. Дэю не нужна тупая, основанная на страхе покорность, этого можно было добиться раньше и легко, ему требуется преданность и доверие. Которые необходимо заслужить.

- Конечно, Бонни, - отвечает с лёгкой усмешкой, показывая, что да, он всё ещё помнит фамилию своего будущего работника, и не намеревается произносить её как-то иначе.

Дэйхи нравится, что тот не кричит, не отталкивает и не сыпет оскорблениями. Матиас словно пленённый принц – гордо вскидывает голову и терпит захватчика, но не позволяет ему переходить границы. Дикий, неприручённый и строптивый... жеребец. Невозможно не сравнивать. Что ж, опыта и мастерства в объездке ему не занимать, не зря занимается этим с самого детства. Матиас будет объезжать его лошадей, а он... Матиаса.
Роскошно.
И интересно.

Вначале Дэй просто хотел заполучить себе гениального жокея, это нормальное чувство конневладельца, который хочет выигрывать. Но сложно устоять против этой улыбки и ямочек на щеках, и желание устроить скачки не только на ипподроме, но и в собственной постели становится закономерным. Но сейчас оно трансформируется в нечто большее, чем просто необходимость видеть это стройное тело на своих, ещё не купленных, зелёных простынях. Это заинтересованность уже не в теле, а в душе. Он хочет знать о Бонне всё: детство, юность, с кем тот впервые потерял девственность, что чувствовал, покидая Францию, его мечты, вкусы... страхи. До мельчайших деталей.
Одержимость прогрессирует на глазах, с каждой секундой, что Бонне проводит в кабинете с вызывающе красной мебелью.

- Оно абсолютно не простое, - соглашается, испытывая иррациональную потребность встать на колени между раздвинутых ног и дотронуться языком до этих завораживающих ямочек. Он, не стесняясь, разглядывает Матиаса, даже не пытаясь скрыть свою заинтересованность в нём. Но не заходит дальше. – Очень много работы, я даже не могу обещать выходных или хотя бы нормированный рабочий день. Но если понадобится помощь, какие-то средства, помощник, всё что угодно – обращайся.
У Матиаса правильный, деловой подход, и Дэй улыбается широко и искренне, наверное, первый раз с начала их встречи. Рассматривает гарцующего коня на груди у жокея и понимает, что полностью охвачен своей одержимостью,  мало того, он осознаёт, что одержим, и ему это нравится. 

"Единственный".

"Мой".

- Разумеется, секретарь подготовит все необходимые документы, их можно будет подписать уже завтра. А приступить я бы хотел ещё неделю назад, но это оказалось не в моих силах. Поэтому, хоть сегодня. Но думаю, что тебе необходимо привезти вещи, хотя всё самое основное в гостинице есть, включая зубную щетку и принадлежности для душа.
Дэйхи устраивает жизнь Матиаса с неотвратимостью надвигающегося экспресса, его уже невозможно остановить, он заполучил своё вожделение в руки и больше не отпустит никогда. И уж точно не позволит пойти на попятную и сбежать.

- Я бы хотел не откладывать, сегодня водитель отвезёт тебя в Дублин, ты же там остановился? Соберёшься и вечером уже сможешь заселиться. А завтра утром мы подпишем договор, и приступай к работе.

Этот договор, как и комната, уже два года дожидается своего владельца. Но Матиасу не нужно об этом знать, Шон подправит некоторые детали, для этого не требуется много времени, но предоставить уже готовый документ прямо сейчас показалось бы как минимум странным. Дэй окружает, напирает, загоняет в угол и лишает путей отступления, но он всегда так ведёт дела.
Воспоминания внезапны и несколько болезненны. Дэй выбирает ресторан, изучает несколько десятков меню, готовится и высылает приглашение. Чтобы получить его обратно. Оно до сих пор в нижнем ящике стола, смятое в гневе, но не выброшенное, потому что на нём рукой Матиаса написан отказ.
Его личный, персональный автограф от победителя Аскота.

- Может быть, ты сейчас согласишься пообедать со мной? Уверен, что ты голоден. Заодно обсудим детали.

Взгляд Дэйхи внимательный, настороженный и... опасный. Он очень не хочет услышать отказ во второй раз.

Матиас не отказывается. Ни от водителя, ни от обеда. Внутри Дэя что-то удовлетворённо ворчит и замирает, получив желанное. Ненадолго.
Бонне очень мило злится, Дэйхи не хочет, но против воли сравнивает его с тем самым норовистым пони, который покусал конюха. Такой-же маленький, с огромными влажными глазами и густой, пушистой гривой, словно плюшевая игрушка на рождественской распродаже. Но стоило лишь показать своё неуважение, как сильные, мощные зубы сомкнулись на человеке, посмевшим усомниться в его серьёзности. Милый, очаровательный Бонни. Нет, Дэй ни на секунду не сомневается в мастерстве и таланте юного жокея. Но не может устоять перед тем, чтобы не подразнить.

- Сначала я покажу тебе "Риан Парк", расскажу немного о том, где тебе предстоит работать, и потом отвечу на твой вопрос.
Они стоят так близко, что он чувствует запах Матиаса, лёгкий, ненавязчивый, не слишком оригинальный, но приятный. Нейтральный, молодёжный аромат. Дэй думает о том, что нужно заказать для Бонне индивидуальную туалетную воду. Но не сейчас. Позже.
Он распахивает дверь и как вежливый хозяин пропускает жокея вперёд. Слишком светлая и заполненная воздухом приёмная резко контрастирует с тяжёлым кабинетом.
- Шон, - приказывает Дэйхи. – Начни готовить документы для мистера Бонне.
Секретарь коротко кивает, приветливо улыбаясь новому работнику "Риан Парк", а Дэйхи точно расставляет все приоритеты. Бонни – это только для него и только наедине, для всех остальных – мистер Бонне.

- Это офисное здание, - они вышли из двухэтажного здания, расположенного возле самых ворот и большой парковки. – Здесь, помимо меня, бухгалтерия, кадры, снабжение, экскурсионный отдел. В общем, канцелярские крысы, - усмехнулся Дэйхи. – И здесь же будет твой кабинет, не такой как у меня, конечно, но свободные комнаты точно были. У нас небольшой штат.
Дэй держится впереди, устанавливая свой темп, но старается идти медленно, чтобы Матиас успел всё рассмотреть. Офис остаётся позади, а перед ними вырастают высокие стены старой конюшни. Хотя старого там лишь название – после ремонта она выглядит практически новой.

- Можно сказать, что "Риан Парк" состоит из двух частей – для людей и для лошадей, - начал Дэйхи экскурсию по своему бизнесу. – Рядом с офисом мой дом, да, живу я здесь же, и гостиница для персонала со столовой. – Он не может сдержаться и не провести ладонью по шершавой стене, слишком много здесь его души. – Две соединённые углом конюшни с левадами, и напротив индивидуальные денники для племенных жеребцов. Несколько нерационально, но так здесь было изначально и я пока не хочу перестраивать. К тому же это удобно – стойла просторные и можно случать с кобылами прямо в них. Во дворе крытая бочка и чуть дальше ипподром для тренировок. За новой конюшней - плац. Он практически упирается в гостиницу, так что кто-то видит его из окна. – Дэй молчит о том, что Матиас из своего окна будет видеть его дом. – А дальше уже выгулочные и экскурсионные маршруты, три пруда для купания лошадей, маленькое кафе для туристов, скамейки, скульптуры лошадей, то есть парковая зона. Ну, и конечно же манеж, - его глаза светятся от гордости и возбуждения, когда он рассказывает о своём любимом детище. – Манеж сказочный и его видно от офисов и дороги, и по вечерам проезжающие мимо люди могут наблюдать, как дрессируют лошадей. Он роскошный, и там есть балкон с кафе, чтобы владельцы или туристы могли наблюдать за шоу. У нас одиннадцать лошадей из частных владений, остальные мои. Зайдешь?

Он провокационно улыбается и распахивает красивые тяжелые двери, ведущие в конюшни. Конечно Матиас не может остаться и проходит следом, на мгновение оказываясь слишком близко. Настолько, что нестерпимо зудят кончики пальцев от желания обхватить за плечи и притянуть к себе, почувствовать тепло его тела.
Дэю не стыдно за своё детище, после ремонта здесь не просто функционально, здесь красиво. Высокая деревянная крыша без потолков – потолки давят, и он от них отказался. Чисто, просторно, пахнет сеном и лошадьми.

- Прямо – новая конюшня, она более светлая и с чердаком для сена, направо – старая, но сейчас это больше название, потому что я обновил практически все. Но, к сожалению, тогда я не догадался стёкла вставить в крышу, поэтому она немного темновата. Зато стильная. И хорошее освещение решает проблему, хотя расходы за электричество увеличиваются.
Он рассказывает то, что обычно другие работники не слышат, кроме бухгалтеров и финансистов, но Матиас – несколько иное. Он... не обычный работник. И именно его мнение сейчас важнее других, Дэй хочет видеть в глазах Бонне восхищение, понять, что ему понравилось, и он будет рад работать для него в его конюшнях.

Местные четвероногие обитатели с интересом выглядывают из денников и довольно фыркают, увидев людей. Двуногих, кроме них, пока нет, поэтому спокойную, обеденную тишину разрывают только постукивание копыт и ржание.
- В конце служебные помещения, душевые для лошадей с солярием, туалет и раздевалка для персонала. Рассчитано на пятьдесят голов, но у меня пока столько нет. К сожалению. А вот и твои подопечные. Три здесь и три напротив.

Маленькие лошадки слишком низкорослые и с трудом дотягиваются до окон, чтобы посмотреть на посетителей. Дэй прихватывает горсть зерна из мешка, стоящего рядом и протягивает первому пони раскрытую ладонь. Тот с  аппетитом хрустит ячменём, доверчиво тычась носом в запястье.
- Наверное, нужно для них построить что-то специальное, но я не планировал разводить пони, - улыбается он, трепет лошадку по голове и подходит к самому дальнему деннику. – А тут у нас Искра, она же Сумеречная искорка. – Из его голоса пропадает даже малейшие признаки теплоты и радости.  Это единственный пони, который не подходит, а стоит в углу и настороженно смотрит из под... фиолетово-розовой гривы. – Я их выкупил у знакомого за бесценок, узнав, что он собирается их усыплять. Искра искусала его дочь. Жаль, что не до смерти, - тихо добавляет он. – Девочка очень хотела маленьких пони из того, дурацкого сериала про цветных лошадей. К счастью, перекрасить они успели только одного, не знаю, как они их дрессировали, но у Искры не всё в порядке с психикой. Имей это в виду, когда будешь составлять программу, она ненавидит детей и людей в целом. Но я не смог её там оставить, забрал всех. Сможешь ей помочь – буду считать тебя великим тренером. И дам для работы любого скакуна на твой выбор.

Дэй даёт Матиасу время чтобы осмотреться и пообщаться с лошадьми, не торопит, но всё-равно идёт к выходу, потому что территория хоть и компактная, но большая, а ещё нужно посмотреть круглый манеж, ипподром, обойти новую конюшню, прогуляться вдоль огороженного плаца и остановиться возле трёхэтажного здания, выполненного в том же стиле, что и конюшни и офис.
- Это твой новый дом, на первом этаже столовая и небольшой магазин с товарами первой необходимости, наверху комнаты. Извини, столик в ресторане на сегодня я не заказывал, поэтому придётся тебе приобщиться к простому народу.
Он снимает куртку и по его лицу не понятно, серьёзно это или нет, но в голосе не слышно угрозы или недовольства. Неизвестно, ожидал ли Бонне, что его повезут в какое-то шикарное место, но Дэй вновь всё делает по-своему. Он  пересекает большой холл, распахивает двойные двери и снова пропускает Матиаса вперёд, чуть подталкивая в спину, чтобы не робел.

Столовая большая и уютная, отделанная деревом и больше похожа на домашнее кафе, чем на рабочий общепит. Вдоль одной стены длинный двухъярусный прилавок с раздачей и напитками, а напротив - небольшие столики на четверых, спрятанные за колоннами и невысокими разделителями. Дэй выводит Матиаса на середину и поднимает руку, привлекая внимание. Столики заполнены примерно на половину, и большая часть присутствующих – крепкие, тренированные мужчины разного возраста: жокеи и конюхи. Видно, что начальнику они рады и приветливо кивают Дэйхи, который здоровается и желает всем приятного аппетита.

- Позвольте представить вам мистера Бонне, - начинает он, не обращая внимания на прокатившиеся шепотки и переглядывания – похоже кто-то явно слышал фамилию Матиаса. – С этого дня он работает с нами, и будет заниматься пони. – А вот сейчас смешки более очевидны, так как историю с покусанным тренером знают все и многие из первых рук. Точнее – зубов. Каждый из сидящих здесь целую неделю занимался тем, что придумывал отговорки, чтобы не оказаться рядом с новым приобретением хозяина, и сложно сказать, чего больше в их взглядах – насмешки или сочувствия. Скорее всего, сочувствия. – Надеюсь, вы радушно примете мистера Бонне и покажете ему, что мы – семья.

Дэя любят. Даже не смотря на его невыносимый характер – любят. Зал разражается аплодисментами и выкриками: "Есть босс!" "Так точно, босс!" и "Добро пожаловать!".

- Извини, что не предупредил, - говорит Дэйхи после того, как он наполняет два подноса тарелками и отводит Матиаса к самому дальнему столику возле большого панорамного окна. Тот удачно скрыт большими деревьями в кадке и разделителем. Так им никто не помешает.  – Но лучше было сейчас тебя представить, чем ты бы объяснял вечером, что делаешь в гостинице. А так они с десяток раз обсудят тебя за рабочий день и к моменту твоего заселения уже успокоятся. Приятного аппетита.

На подносе Матиаса тарелка с зелёным салатом и тонкими лепестками сырых шампиньонов, политый лёгкой пряной заправкой, приготовленная на пару рыба со спаржей, булочка из зернового хлеба и большая кружка с зелёным чаем.  У Дэя всё тоже самое, только в два раза больше.

- Мой шеф-повар, - прерывает он молчание, принимаясь за салат, - особая гордость. Я его пригласил из Дублина, он специалист по спортивному питанию. Не хочу, чтобы мои жокеи падали замертво с лошадей от недостатка витаминов. Всего существует три варианта питания, для жокеев, рабочих и офиса. Потому что, если я буду леди из бухгалтерии кормить листьями и паровой рыбой, они меня обсчитают. Поэтому жокеи питаются отдельно от кадров, чтобы не завидовали. Плата за еду вычитается из оклада, поэтому те, кто не хочет, приносят обеды из дома или готовят на кухне в гостинице. – Он отставляет пустую тарелку и смотрит, как ест Матиас: быстро, но аккуратно, слизывая с перепачканных губ соус. Дэй не выдерживает и поднимает руку, протягивает к лицу Бонне и проводит большим пальцем по уголку рта, снимая крошечный кусочек зелени. Облизывает свой палец и невозмутимо переходит к рыбе. – А вот теперь я отвечу на твой вопрос.

И вопреки своим словам замолкает на несколько минут, пока ест. Рыба восхитительно нежная, с лёгким ароматом приправ и лимона, ароматная спаржа идеально хрустит, и Дэй думает, что нужно выписать поварам рождественскую премию.

- Не буду скрывать, что "Риан Парк" не приносит тех доходов, что я бы хотел, и то, что держит его на плаву – это туризм. Прокат денников, тренировка чужих лошадей, кафе и прогулки верхом. Лучшие тренеры и жокеи по-прежнему уходят в Национальный конный завод, и мне не хватает специалистов, которые знают скачки изнутри. У меня хорошие жокеи, но... они не побеждают. А ты – победитель. И было бы глупо упускать эту возможность из-за того, что два года назад ты не пошёл со мной в ресторан. – Дэйхи встряхивает головой и внимательно смотрит на Матиаса, отламывая небольшие кусочки от булочки.  Он кладёт их в рот и задумчиво пережёвывает, подбирая слова. – Когда-то всё это состояло из полуразвалившейся конюшни и семи лошадей, одна из которых была травмирована. Её хотели сдать на усыпление, но я не позволил. Он не мог участвовать в скачках, но я дал ему второй шанс. Потому что сам когда-то был таким же травмированным и брошенным. Все советовали продать землю и попробовать что-то другое, никто не верил, но я упрямый. И теперь у меня есть "Риан Парк". Кстати, тот самый жеребец стал отцом нескольких десятков именитых скакунов, трое из которых выиграли Аскот. Жокеем одного из них, Счастливчика, два года назад был Матиас Бонне. – Дэйхи тепло и спокойно улыбается, разглядывая Матиаса в упор. Он честен и не собирается скрывать своего интереса. Они оба свободны, испытывают сексуальное влечение к мужчинам, и он не видит проблем для их отношений. – Я был бы плохим руководителем, если б не давал второго шанса тем, кто этого заслуживает. Ты выиграешь для меня Аскот, на лошади или рядом с ней, но я в тебя верю. К тому же, - он пожимает плечами и делает большой глоток чая, - ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты работал у меня.

Дэйхи, возможно,  не объективен, а он совсем не объективен, но Матиас – великолепен. Как профессионал, как человек и как будущий любовник. Дэй даже не допускает и мысли о том, что Бонне может отказаться от его постели, в конце концов тот даже не скрывает своих заинтересованных взглядов, а сам О'Риан себе цену знает – не лишённый тщеславия, он ухаживает как за телом, так и за лицом и понимает, что красив. Возможно, не так, как те идеальные картинки, что вышагивают по подиуму,  его лицу не хватает утончённости и благородства, сразу же выдавая принадлежность предков к простому рабочему сословию, но, таким изящным и милым мальчикам, как Бонни нужны настоящие мужчины, которые умеют вкалывать и оберегать от опасностей. Кроме тех, что исходят от них самих.

Верный до гроба Дэй уже мысленно примерил на Бонне свадебный фрак и усыновил их ребёнка. Наследника. О'Риан-Бонне. Матиас может оставить себе свою именитую фамилию, если захочет.
Будущий мистер О'Риан тем временем исследует конюшни, и от этого в груди что-то звонко лопается и расслабляет тело, два года терпеливого ожидания подошли к концу и Дэй подтвердил свою репутацию питбуля – никогда не выпускать из мёртвой хватки того, чего страстно желает. Пони доверчиво подставляет головы под ладонь и собирает с неё бархатистыми губами зерно.

У Бонне красивые руки: длинные сильные пальцы с крупными костяшками и проступающие вены на тыльной стороне. Руки мужчины. Он хрупкий и миловидный, но совершенно не женственный, Дэй знает, что Матиас гей, но в нём ни капли жеманности и вульгарной дешевизны. Лишь природное обаяние, очаровательная, широкая улыбка и грациозность, присущая человеку, идеально чувствующему своё тело.
Матиас лёгкий, гибкий и выносливый. Дэйхи перебирает в уме позы, которые можно придать этому телу и улыбается, не сводя с жокея взгляда.

- Уверен, что ты оправдаешь моё доверие, - отвечает он на слова благодарности. – Я знаю, как ты работаешь, видел, как ты тренировался в Национальном конезаводе. Я не люблю халтурщиков и мечтателей, две трети приходящих ко мне устраиваться жокеями считают, что это легче лёгкого – сел и поехал. А лошадь всё сделает за них. И Аскот сам свалится в руки, вместе с выигрышем. Мне нужны люди, которые умеют и хотят работать. Да, быть может ты слышал, сколько получают мои работники. Но я не даю эти деньги просто так. Труд за каждый евро – огромный. Но и оплата соответствующая.

Пальцы Матиаса крошат булку, и во рту становится вязко, Дэй с трудом сглатывает свой хлеб. Ему хочется вылизать эти пальцы медленно, один за другим, обхватывая губами и скользя по ним языком, задерживаясь на подушечках и сгибах. Интересно, у Бонне есть мозоли? Они точно были, но остались ли после больницы?

Простоя.

Да, именно так. Травмированный жеребец, в силу обстоятельств вынужденный простаивать в стойле и с жадностью смотреть на тех, кому повезло больше. Сломавших ногу лошадей пристреливают, потому что уверены, что они никогда больше не встанут. Наверное, и его отец думал, что уничтожает сына, оставляя ему развалившиеся конюшни. Любой другой бы продал уже давно убыточный бизнес, но не Дэй. Он не смог расстаться с местом, где впервые влюбился. А теперь "Риан парк" подарил ему Матиаса.
"Бонне? Да, не повезло парню, а ведь мог стать великим. Но в скачки ему путь закрыт. Никто не будет возиться с бракованным товаром, кому он нужен теперь?".
Дэю нужен. Дэй тоже бракованный. И вместе они докажут всем, что пока лошадь хочет бежать – она будет бежать.
И выигрывать!

- Поверь мне, с завтрашнего дня ты будешь вкалывать столько, что скинешь не только набранный вес, но и с десяток нужных килограммов. До Рождества осталось очень мало времени, а мне требуются пони к субботе двадцать четвёртого полностью готовыми. Или хотя бы готовыми настолько, чтобы не зашибить случайно какого-нибудь ребёнка. Это не слишком позитивно скажется на моём имидже, как ты понимаешь. Поэтому, советую запастись подгузниками, так как  не уверен, что у тебя найдётся время, чтобы ходить в туалет. И спать. И есть. И дышать. Выспись сегодня, это будет первая и последняя ночь, когда ты увидишь свою кровать, - усмехается он и поднимается, собирая грязную посуду на поднос.

Невыносимо хочется продлить эти минуты близости, но чем дольше находишься рядом, тем хуже разум контролирует эмоции, и они осмеливаются выползать из глубин мозга, разрешая телу главенствовать. Дотронуться до губ, стирая капельки соуса. Или как сейчас, провести кончиками пальцев по чужой ладони, прежде чем забрать из неё пустую кружку.
У Матиаса больше нет мозолей. Тёплая, мягкая и чуть суховатая кожа. Это важно. Как и важно развернуть руку ладонью вверх и вылизать её, повторяя линию жизни, - прерывается ли она у него? И линию любви.
Последнее, он, конечно же, не делает, лишь думает. Впрочем, мало скрывая разгоревшееся в глазах пламя.

- Счастливчик больше не мой. Я продал его Беррингтону четыре года назад. Но я рад, что в тот год на нём выступал именно ты. У меня есть жеребец, похожий на Счастливчика, его младший брат, но с совершенно невыносимым характером.

Дэй сам несёт поднос с посудой на мойку. Он не аристократ и никогда им не был, не скрывая, что его суть – обычный работяга, поэтому иногда О'Риан бывает грубым, излишне откровенным и не всегда отличается хорошими манерами. Хотя прекрасно умеет ими пользоваться тогда, когда необходимо – элитное образование даром не прошло. Но он такой, какой есть – с лёгкостью запивает коллекционным выдержанным виски картофельные чипсы из ближайшего супермаркета.

- Бен. – Дэй останавливается возле пожилого, высокого мужчины с седыми висками, который встаёт из-за стола, приветствуя начальника. – Это Матиас Бонне, - кивает он в сторону жокея. – Присмотри за ним.

- Конечно. – Цепкий взгляд в упор проходит по всей фигуре Матиаса, когда мужчина протягивает ему руку.

- Биньон О'Коннел, - представляет Дэйхи. – Мой заместитель, правая, левая рука, рёбра, лёгкие, печень, - смеётся он. – Если ты хочешь что-то спросить, а меня нет – обращайся к нему. Биньон здесь с сотворения мира, никто не знает о "Риан парке" больше, чем О'Коннел.

- Просто Бен, - улыбается старый конюх и глубокие морщинки прорезаются вокруг его глаз. Серебро уже практически целиком окутало его бороду и волосы, но улыбка по-мальчишески задорная. – Я видел, как этот парень учился ходить на горшок. Поверь, лучшего босса ты не найдёшь во всей Ирландии. – Дэй качает головой, но видно, с какой теплотой он смотрит на друга. Да, с ним они прошли долгий путь от полной разрухи до восхождения на вершины конного бизнеса. Бен единственный, кто остался из прежних работников отца. Бен единственный, кто знает настоящую фамилию Дэя. – Я живу в триста восьмом, заходи в любое время.

- Ты не будешь работать всё время в конюшне, - они вышли из столовой и направились к лестнице, ведущей наверх. В гостинице есть лифт, но Дэй им не пользуется. – Тебе придётся придумывать сценарии праздников, разрабатывать новые маршруты, готовить для меня отчёты. Этого не сделаешь  на плацу или в деннике, поэтому у тебя будет рабочее место с компьютером и принтером. – Дэйхи распахивает дверь и останавливается. – Пошли смотреть твою комнату?

- У Бена есть дом в Килкенни, но после смерти жены он отдал его сыну и поселился здесь. Чтобы быть поближе к своим подопечным.
Дэйхи вновь рассказывает, но теперь про гостиницу. Про "Риан парк" он может говорить бесконечно, сюда вложено много сил не только самого О'Риана, но и людей, которые его окружали. Он всегда старается находить работников, которые так же, как и он, влюбляются в это место, и вдыхают в него жизнь, а не просто отбывают положенное время.
Он хочет, чтобы Матиас тоже почувствовал это.

Гостиница довольно типичная: двери лифта и лестницы выходят в большой холл посередине, и от него на две стороны уходят коридоры с рядами дверей.
- Холл вроде гостиной, здесь можно собраться и посмотреть телевизор, - рассказывает О'Риан, обводя рукой диваны и большой, чёрный, жидкокристаллический экран. – От ковров пришлось отказаться, потому что уборщицы замучились очищать их от грязи и соломы. Но, по-моему, и так отлично смотрится?

Пол светлый, с красивым шоколадным рисунком, он впервые использовал наливное покрытие, потому что оно долговечное и не требует большого ухода. Результатом оказался доволен – на блестящей лакированной поверхности не видно ни единого шва или нервности, идеальная цельная структура.
Стены покрыты золотисто-бежевой декоративной штукатуркой с рельефной структурой, тёмно-коричневое дверное полотно отливает красным деревом. Дэй любит свою гостиницу, в неё вложено много труда, включая собственного, так как экономить пришлось на всём, включая рабочую силу, поэтому часть этих стен оштукатурены им лично.
И он гордится этим.

- А здесь будешь жить ты.

Он распахивает дверь с номером "216". Две последние комнаты в конце коридора чуть больше остальных и одноместные, остальные – на двух человек с возможностью подселения. Гостиница спокойно может вместить шестьдесят человек и даже больше, но сейчас здесь живёт всего около двадцати, поэтому третий этаж закрыт, и Дэй надеется, что когда-нибудь он откроет и его.
Он мечтает, что когда-нибудь этой гостиницы будет не хватать и придётся строить ещё одну. Но пока "Риан парк" лишь начинает свой путь к вершинам коневодства.

Матиас поражённо застывает, а он улыбается за его спиной. Эта комната особенная, она для Бонне, потому что О'Риан всегда знал, что тот будет здесь работать. В отличие от общих для всех золотисто-бежевых интерьеров, этот – холодно-голубой: на стенах шёлковые жидкие обои с серебристыми блёстками, ещё одно новшество, опробованное Дэем при строительстве, жемчужно-белый шкаф во всю стену напротив белой же кровати, с молочно-голубыми вставками, такого же цвета стол. Всё делалось на заказ в едином стиле и стоило куда дороже, чем типовая гостиничная мебель для остальных комнат. Сам бы он выбрал более тёплые цвета, но Матиас любит голубой цвет.

Дэй болен и ему нравится болеть.

Как быстро Бонне поймёт, что его номер совсем не такой, как у всех? И что сделает после? Дэй проваливается к косяку и умиротворённо наблюдает за перемещениями жокея: рассмотреть шкаф, провести пальцами по структурным шелковистым стенам, попробовать на жёсткость ортопедический матрас – он заменен после травмы Матиаса на более подходящий для него теперь – и замереть напротив рассыпающегося бабочками скакуна, изображённого на стене. Хотел бы Дэйхи сам нарисовать его, но не умеет, поэтому пришлось обращаться к профессиональному художнику.

Ковёр – яркое пятно насыщенно-синего цвета, как и подушки на кровати, притягивает взгляд и Матиаса, Дэй подхватывает его и долго смотрит в глаза, не в силах отпустить сразу же. Он бы вообще не отпускал, но понимает, что лучше не торопить события, иначе можно спугнуть. Но он держит и смотрит, наклоняясь и почти соприкасаясь губами, так близко, что можно почувствовать его дыхание с едва уловимым запахом кофе и ирландского виски.

- Осторожнее, - улыбается он, отстраняясь и выпуская Матиаса из объятий. – А то некому будет тренировать моих пони.

Матиасу нравится комната, а ему нравится, что нравится Матиасу. Дэй доволен и немного успокаивается, получив желаемое. Не полностью, но лучше так, чем вообще ничего. Конечно, ненормальный ревнивый собственник в его голове раздражённо ворчит, что оставлять Бонни здесь, среди двадцати одиноких, скучающих мужиков слишком опасно и опрометчиво, но Дэй усилием воли затыкает его, пряча под ресницами опасный блеск в глазах.

- Здесь есть чайник и посуда, другую технику для готовки приносить не стоит, на кухне на первом этаже есть холодильник, плита и микроволновка, здесь всё это запрещено пожарной безопасностью. Если будешь оставлять что-то в холодильнике, то не забывай подписывать, народ здесь честный, но никто не будет расследовать, кто именно оставил неопознанный бутерброд на полке, а просто возьмёт и съест его. Цена за номер стандартная, будет вычитаться из зарплаты, и подумай, как ты станешь питаться – готовить сам либо в столовой. В столовой, конечно, немного дороже, но зато не нужно тратить время на магазин и готовку. Комната Бена такая же, как у тебя, но в другом конце коридора. Ты пока осмотрись, а я попрошу водителя вывести из гаража машину, он будет ждать тебя на стоянке перед воротами. Перевози вещи и обживайся, завтра с утра подпишем все бумаги и начнётся твой первый рабочий день.

Дэй ободряюще сжал плечо Матиаса, попрощался и ушёл. Как бы ни хотелось продлить время общения, у него слишком много дел и... слишком мало выдержки. Он видел из окна своего кабинета, как Бонне подходит к служебной машине с эмблемой "Риан парка" на дверце, садится и уезжает. Как тот вернулся, Дэй пропустил, занятый встречей с поставщиками. Но шофер позвонил и отчитался, что нового работника доставил в целости и сохранности и даже помог донести вещи до номера.

Дэй не выдержал в девять вечера. Свет в окне Бонне горел, поэтому он прихватил из бара бутылку лёгкого чилийского вина, два бокала и направился в комнату двести шестнадцать. Время ужина уже прошло, но на кухне мелькали тени, скорее всего конюхов, те не зависели от диеты и могли есть в любое время суток, судя по смеху и звукам ударов кто-то расслаблялся в гостиной за игрой в бильярд. Холл второго этажа был пуст – практически у всех уже были либо собственные телевизоры в номерах, либо ноутбуки, так что  общий экран популярностью не пользовался. Он остановился напротив двери и решительно постучал в неё, заходя после прозвучавшего из комнаты разрешения.

- Добрый вечер, - поздоровался он, оглядываясь и подмечая изменения. – Как устроился? Всё в порядке? Я зашёл отпраздновать новоселье. – Дэй взмахнул бутылкой, предлагая Матиасу вино.

Дэй застывает на пороге, чувствуя, как слова приветствия застревают в глотке липким комком, который мешает воздуху проходить в лёгкие. Или он просто забыл, как дышать?
Матиас после душа, и тонкая ткань домашних штанов слишком сильно облегает его бёдра, настолько, что Дэйхи видит отсутствие белья на нём. Он делает шаг вперёд, прихожая настолько маленькая, что этого шага достаточно для преодоления расстояния между ними, опускается перед ним на колени и ласкающе проводит ладонями по бокам Матиаса. Подцепляет пальцами резинку на поясе и медленно тянет её вниз, обнажая идеальное тело, которое так и манит прикоснуться к нему губами. Шрамы не уродуют, они всего лишь воспоминания о произошедшем, он целует их и обводит рисунок повреждённой кожи языком, спускаясь к паху и наслаждаясь...

Стук дверцы шкафа сметает лихорадочную пелену наваждения из головы, возвращая разуму ясность и какое-то подобие порядка. Дэй встряхивает головой и выдыхает, пытаясь забыть вставший перед глазами образ, хоть и понимает, что это невозможно и придётся набрать уже выученный наизусть номер, пригласить домой мальчика, иначе желание сведёт с ума. А он и без того уже практически сошёл с ума.
Матиас уже одетый, а он всё стоит в прихожей, сжимая ледяными пальцами горлышко бутылки. Нельзя думать, нельзя позволять эмоциям брать верх, нельзя представлять... Потому что есть действия, которые исправить потом будет невозможно.
Он проходит в комнату и с трудом улыбается, всё ещё помня вкус Бонне... Нет, не помня – придумывая. И от этого возникает безумное желание сравнить фантазии с реальностью. Но нельзя!

Он отвлекается на вино и слова жокея, ставит бутылку на стол, вытаскивает из открытой ещё в своём особняке пробку и поворачивается к Бонне. Простые, механические движения отвлекают от запретных мыслей и переключают внимание.
- Нет, оно очень лёгкое и свежее, в Чили сейчас делают превосходные вина, не хуже, чем во Франции или Испании, хоть и не всегда. Но это хорошее вино, - улыбается Дэй, взглядом ища стаканы. 
Здесь стало уютно. Вещи Матиаса обосновались на полках и столе настолько органично, словно они всегда были в этой комнате, словно были созданы для неё. Книги, ноутбук, колонки с тихой, приятной песней на французском языке, вазочка с яблоками. Дэй берёт нож и режет одно из  них на крупные куски. Ред делишес – это то, что он ещё не знал и необходимо было запомнить.

- Фрукты – прекрасная закуска для лёгкого вина, - Дэй с хрустом откусывает яблоко, и сок наполняет рот сладостью.
Сладко. Очень сладко, наверное, это единственное, что может позволить себе на десерт Матиас, поэтому оно настолько приторное, и для Дэйхи это как бесконтактный поцелуй, возможность хоть как-то прикоснуться к своей одержимости, пусть и через вкус красного яблока. Возможность представить, каким будет поцелуй с ароматом сочной мякоти "ред делишес".
Не думать! Не представлять!

А ноги сами ведут к стеклянным дверцам шкафа, которые защищают от пыли, но не от глаз целую коллекцию победных кубков.
- Можно? – почти шёпотом спрашивает Дэй, открывая полку после разрешающего кивка.
Ни один из его жокеев не может похвастаться даже половиной собранных здесь наград. Матиас – гений, и от этого ещё невыносимее мысль, что какая-то глупая травма, даже не на скачках, прервала его триумфальное шествие. Пальцы благоговейно оглаживают награды и замирают на самом главном – кубке за Аскот. У него пока нет и не будет более опытного жокея, никто не хочет  идти в малоизвестный конезавод, предпочитая крупные хозяйства или частные конюшни, обещающие быстрые прибыли. А здесь лишь перспективы и долгосрочные планы, и многие не желают ждать.  Да, его лошади под талантливыми, опытными людьми одерживают победы, но слишком мало и не Аскот.
Даже если Бонне никогда не сможет сесть на лошадь, его знаний хватит чтобы найти, отобрать и выучить достойную замену. Матиас слишком недооценивает себя, но Дэйхи покажет ему собственную цену.
И она очень высока.

Дэй снимает большой, тяжёлый кубок с гравировкой и с восхищением рассматривает, водя пальцами по изящному, выпуклому рисунку. Эту награду вручает сама королева.
- Я тоже мечтал стать жокеем, - обернувшись к Матиасу, говорит он. – Но, когда мой рост перевалил за шесть футов, а вес – за одиннадцать стоунов, стало понятно, что, увезти меня сможет только тяжеловоз. Поэтому я стал бизнесменом.
От Дэя не укрывается неосознанный жест, которым Бонне дотрагивается до талисмана. Его талисмана. И пусть Матиас не знает, чей этот подарок, но то, что кулон нравится и носится – вызывает у него довольную улыбку. О'Риан ставит кубок обратно, забирает с полки два простых стакана и возвращается к столу.
- Ты обещал мне мой собственный Аскот, - он всё ещё улыбается, потому что не может сдержать удовольствия от общения с Матиаса, от приятной атмосферы спокойного вечера, хоть потом и придётся снимать напряжение по возвращению домой.
Дэй хочет Бонне и ничего не может это изменить.

Светлое, нежно жёлтое, практически белое вино заполняет стаканы на треть, и он протягивает один жокею.
- За новую жизнь? – предлагает тост. – И новый Аскот.
Вино мягкое, лёгкое и практически безалкогольное – для девчонок, так называют подобное его друзья, потому что девушки действительно любят не слишком крепкие напитки. Но зато завтра лошади не будут возмущаться, что жокей слишком много пил. Сладкое яблоко отлично гармонирует с вином, оттеняя его лёгкую кислинку, и он с удовольствием съедает ещё дольку, протягиваю одну владельцу фруктов.
- Кажется, я тебя объел. Придётся выписать тебе премию, на яблоки.
Дэй подвигает стул и садится возле стола, напротив Матиаса. Он бы с удовольствием расположился рядом, но... вряд ли смог бы сдержать себя в руках. Он внимательно и пристально рассматривает Бонне, такого домашнего, тёплого и невинного. Видит ли тот что-то в его глазах, этот пожирающий душу пожар желания? Вряд ли Дэйхи сможет задержаться надолго, но пока в состоянии держать свои чувства в узде – будет оттягивать момент расставания насколько возможно.

- Хорошо, - улыбается Дэй, - выпишу тебе ящик яблок, только подготовь мне пони к Рождеству.

Он откидывается на спинку стула и рассматривает Матиаса из-под ресниц, скрывая истинные желания, которые сейчас далеки от яблок и вина. Хотя, вино в них вполне вписывалось. Если слизывать его по каплям с обнажённого живота.

От прикосновения пальцев Матиаса позвоночник прошибает разряд тока, по крайней мере Дэй это чувствует именно так, и едва сдерживается, чтобы не отдёрнуть руку. Потому что в противном случае его пальцы сомкнутся стальной хваткой на ладони жокея, вначале удерживая, а затем притягивая к себе. А этого делать нельзя.

Пока – нельзя.

Дэй берёт со стола нож и тщательно очищает очередную дольку яблока, чтобы отвлечь руки и мозги от Матиаса. О'Риан не ест кожуру с фруктов, потому что она грязная. Вначале он тщательно моет все овощи и фрукты губкой, а затем снимает верхний слой. Кто знает, чем их обрабатывали, какими ядохимикатами поливали, что применяли для лучшей сохранности. Слишком крупные, слишком яркие, слишком ровные плоды вызывают у него подозрение, поэтому он старается уменьшить риск для своего здоровья. Дэй знает, что это странно, но не может перебороть себя и как многие есть фрукты прямо с лотков, не почистив их перед этим. Впрочем, это не самая его большая странность.

- Моей первой лошадью был Грех, - усмехается он, рассматривая фотографии. – Английский чистокровный скакун, принёсший нашей семье множество наград. Он мне чуть шею не свернул, когда вышиб из седла. Своенравным был, впрочем, как и большинство чемпионов.

Он умалчивает о том, что фамилия владельцев скакуна была не О'Риан, поэтому сейчас в архивах очень сложно найти того жеребца, так как права на него отец забрал с собой. Как и на большинство лошадей, что мистер Бреннан продал либо в Национальный конный завод, либо частным владельцам. Прошлая жизнь, в которой Дэю больше нет места. И в которую он не особо стремиться вернуться.

Фотографии интересуют, так как это жизнь Матиаса, его интересы, привычки, прошлое. А всё, что касается Бонне, интересует Дэйхи. Он делает себе мысленно пометку скопировать бумаги жокея и изучить их поподробнее, мало ли что когда-нибудь может пригодиться.

Матиас снова близко, ближе, чем Дэй может вынести, и он на мгновение теряет контроль, срываясь и резко вдыхая свежий, чистый запах с примесью геля для душа, наклоняясь и приближаясь практически вплотную. Он забирает очередную карточку из рук Бонне и всё-таки позволяет себе провести пальцами по тыльной стороне его ладони, собирая кончиками тепло и гладкость кожи. Запоминает это ощущение, жалея, что не может продлить его как можно дольше.

Пока не может.

- Это не весело, но очень интересно, - произносит он, медленно отстраняясь и переводя взгляд на фото. Ребёнком Матиас был очаровательным, с открытой, лучащейся радостью улыбкой и восхитительными ямочками на щеках.

Дэйхи бы его забрал. Себе.

Он возвращает фотографии и поднимается. Через силу, заставляя себя, потому что невыносимо острое желание остаться здесь навсегда. Но он понимает, что должен уйти, раньше, чем пожар желания выжжет дотла самоконтроль и между одержимостью Дэя и Матиасом Бонне не останется ничего.

- Уже поздно, - говорит Дэй, залпом допивая вино. – Тебе нужно отдохнуть. Завтрак в семь утра, а затем уборка конюшни и тренировка пони. Это мой номер телефона, всех телефонов, - он протягивает свою визитку, которую достал из кармана, одну из особых, которую даёт единицам: там не только рабочие номера, но и личный сотовый и домашний телефон. Впрочем, Матиас всегда может зайти в гости, Дэй против не будет. – Если что-то потребуется – звони.

О'Риан медлит, прежде чем протянуть руку и попрощаться, стараясь растянуть эти исчезающие, словно роса на утреннем солнце минуты. Внимательно рассматривает Бонне, изучая и запоминая, хотя этого и не требуется, он и без того помнить каждую черточку этого лица. Желание прикоснуться языком к его губам – невыносимо!

- Рад был познакомиться, Бонни. – Его голос ровный и безэмоциональный, ни на мгновение не выдающий истинных чувств, бушующих в груди. – Удачно первого рабочего дня завтра.

В коридоре гостиницы по-прежнему тихо, хотя в некоторых номерах слышны голоса и шум телевизоров. На лестнице он встречает одного из конюхов и коротко кивает ему, приветствуя. Его работники даже не удивляются встречая здесь начальство – О'Риан помешан на контроле, поэтому всегда лично проверяет все здания своего завода. Поэтому он не идёт сразу в к себе, а направляется сначала в конюшни, тщательно проверяя каждый денник, каждую лошадь и засов, и лишь убедившись, что всё надежно закрыто, убрано и никто не бросил возле сена тлеющий окурок сигареты, хоть курить здесь категорически запрещено, направляется в сторону своего дома.

Как и каждый день. Его особый, неменяющийся ритуал.

И лишь захлопнув за собой входную дверь, он позволяет себе немного расслабиться, а маске мягкой доброжелательности сползти, приоткрывая истинное лицо Дэйхи О'Риана – жёсткое, напряжённое и  сосредоточенное. Этот тяжёлый день окончен, и первый этап приручения Матиаса Бонне прошёл успешно – жокей теперь принадлежит ему. Остальное дело времени и техники.

Больше он не выпустит его из своих рук.