Стоило только приноровиться к новым ощущениям, научиться вовремя делать вдох, чтобы не давиться и не задыхаться, и Бойд уже готов был согласиться с Паркером: и в самом деле хорошо. Хорошо доставлять такое удовольствие любовнику, хорошо видеть, как горят его глаза, когда он наблюдает за каждым движением, хорошо ощущать его вкус и запах, хорошо принадлежать ему и подчиняться каждому его слову и жесту. Если бы Бойд мог, он очень удивился бы тому, как приходится по вкусу ему это послушание, но он пребывал в состоянии эйфории, где не было места мыслям - только ощущениям.
  Теперь он сидел на своих пятках, обняв бедра Паркера и податливо подставляясь каждому толчку, которым тот входил в его горло - само воплощение покорности и послушания. Слегка саднило кожу головы там, где любовник сильно сжал его волосы, но даже это ощущение будоражило его, подталкивало вперед - узнать, что еще приготовил ему Финн. Будет ли ему еще больно? Потребуют ли у него что-то, чего он не сможет дать? Есть ли предел у этого подчинения, которое так неожиданно пробудил в нем англичанин?
  Страха не было: хрипловатый шепот Финна успокаивал Бойда, вводил его едва ли не в медитативное состояние, ритм в котором определяли движения любовника, которыми тот входил в его горло. И когда эти движения вдруг прекратились, Бойд даже растерялся немного, вскинув вопросительный взгляд на Паркера, но тут же расслабился под его ласковыми прикосновениями. К этим рукам, таким нежным и бережным сейчас, невозможно было не подаваться навстречу, и он с готовностью подставлял им лицо, успев еще поцеловать ладонь любовника, прежде, чем прозвучали следующие его слова.
  И мысли не возникло ослушаться, возразить или вообще сказать хоть что-нибудь. Если раньше Суини молчал вынужденно, то теперь ему казалось правильным сохранять молчание, будто так еще больше можно было подчеркнуть свою готовность слушаться и подчиняться. Он так и потянулся навстречу рукам Финна, гладившим его плечи и грудь, а затем поднялся на ноги и всего на мгновение замер, прижавшись к любовнику вплотную. Сам вздрагивая от нетерпения, Бойд тем не менее дразнил его своей близостью, прервав ее уже через несколько секунд и послушно шагнув к кровати.
  В том, чтобы позволить Финну видеть его, рассмотреть во всех подробностях, было отдельное удовольствие. Бойд уже заметил, как нравится любовнику его лицо и тело, и теперь прямо-таки купался в его взгляде, беззастенчиво красуясь перед ним. Медленно и плавно он опустился на постели на колени, пошире разведя бедра и опираясь ладонями на кровать. Застыл ненадолго, бросив на Паркера лукавый взгляд через плечо, а затем таким же по-кошачьи томным движением вытянул вперед руки, глубоко прогибаясь в пояснице, полностью открываясь и взгляду любовника, и ему самому.
  Об этом его не просили, этого ему не приказывали, но никто и не говорил ему, что инициатива наказуема.

  Бойд не пытался больше повернуться и посмотреть, какими глазами Паркер наблюдает за открывшимся ему зрелищем - ему нравилось щекотать себе нервы  неизвестностью. Полностью открытый и покорный, он был сейчас во власти любовника, и только от того зависело, что случится дальше. Это был новый опыт для Бойда, и никогда прежде он не подумал бы, что такие двусмысленные игры придутся  ему по душе. Но было ли дело в легком привкусе риска или в том ощущении свободы, которое испытываешь, вверяя себя в чьи-то руки, он пребывал в восторге и нетерпении и жадно ждал следующего шага Финна.
  И слабо вздрогнул от первого же его прикосновения. Несмотря на проявленное послушание, оно не было ни властным, ни грубым - любовник нежно гладил его спину и плечи, точно изучал его тело ладонями. И Бойд готов был поклясться, что там, где проходились его ласковые руки, под кожей тут же начинал теплиться огонь - не обжигающий, но согревающий, такой же нежный, как и эти, почти невинные, ласки. Он хотел большего, но теперь совсем не хотел торопиться: если Финн запоминал на ощупь его тело, то он сам запоминал его руки и это нежное тепло, которое они дарили.
  Тепло, которое с каждой секундой все увереннее превращалось в нестерпимый жар: прикосновения любовника стали ощутимее, настойчивее, и Бойд то тянулся к его рукам, то прогибался под ними, тихо постанывая от возбуждения. Очередной стон оборвался резким, хриплым вдохом, когда ладони Финна болезненно сжались у него на ягодицах, и он замер, чувствуя, как от рук любовника по всему его телу расходится, словно рябь по воде, волна легкой дрожи.
  Новый стон, теперь уже громкий, почти что требовательный, прозвучал, когда пальцы Финна толкнулись внутрь. Боли на этот раз не было совсем, и Бойд расслабился, еще больше открываясь любовнику и с удовольствием прислушиваясь к собственным ощущениям. Было хорошо: может быть, не так, как немного раньше этой же ночью, когда англичанин брал его, и в его теле был член, а не пальцы, но все равно очень хорошо. И стало еще лучше, стоило чутким пальцам толкнуться глубже, задевая простату. Бойд хрипло вскрикнул, вздрагивая всем телом от ярче вспыхнувшего удовольствия, и тут же едва не захлебнулся своим криком, когда удовольствия стало вдвое больше.
- Да... - голос не слушался, и вышло сдавленно и глухо, но Бойд тут же повторил, послушно прогибаясь сильнее и выдыхая со стоном: - Да, ч-черт, да! - его бедра пришли в движение - он то подавался навстречу одной руке любовника, сильнее насаживаясь на его пальцы, то толкался во вторую, выпрашивая больше ласки для истекающего смазкой члена. - Еще... Пожалуйста! - голос звучал непривычно тонко, и еще более непривычно было слышать в нем такие просительные интонации, но сейчас Бойду было наплевать - если потребуется, он будет умолять. - Финн!..

  Ласки, изводившие Бойда и доводившие его до исступления, прекратились, и теперь он тяжело переводил дух, так и вздрагивая под нежными прикосновениями любовника. Для того, чтобы просить, нужны дыхание и голос, а и того, и другого ему сейчас катастрофически не хватало. То, что делал с ним Финн, металось, словно шарик от пинг-понга, между удовольствием и мучением, но Бойду даже в голову не приходило протестовать или пытаться перехватить инициативу. Он принял правила игры и теперь намеревался следовать им - тем более, что эта игра приводила его в восторг.
  Он уже набрал побольше воздуха в грудь, чтобы и в самом деле начать просить о большем, когда легкие, будто успокаивающие, поглаживания сменились вдруг резким ударом. Бойд вскрикнул от неожиданности и обернулся на Паркера, словно не веря своим глазам и не зная точно, как реагировать. Вспомнилось вдруг, сколько раз в порно порка не вызывала у него ничего, кроме смеха, до того нелепым и неуместным это ему казалось. Эти шлепки всегда больше ассоциировались у него с наказанием непослушного ребенка, чем с сексом.
  Но только не сейчас.
  Стоило только посмотреть на горевшие прямо-таки звериным голодом глаза Финна, увидеть, как его ладонь опускается на так и зазвеневшую от боли ягодицу, почувствовать, как эта слабая боль отдается во всем теле тонкими, но ощутимыми уколами странного, болезненного удовольствия, и отчего-то Бойду стало совсем не до смеха. Новый удар заставил его вздрогнуть, и, коротко застонав, он снова уронил голову на скрещенные руки. Когда же вместо удара ему досталась ласка - настойчивая, так и подталкивающая его к разрядке, он не выдержал:
- Пожалуйста! - голос срывался и вибрировал, как будто он заходился рыданиями, а не стонами. - Пожалуйста, Финн, я же... - очередное жесткое движение руки любовника заставило Бойда вскрикнуть, и он изо всех сил впился зубами в собственное запястье, из-за чего следующие слова прозвучали невнятно: - Господи Иисусе, я же сейчас кончу! - и скороговоркой, снова обернувшись на Финна и глядя на него едва ли не яростно: - Возьми меня наконец, пожалуйста, мать твою, возьми!

  Волшебное ли слово "пожалуйста" возымело действие, или сам факт того, что Бойд окончательно утратил и разум, и человеческий облик, но пытка удовольствием все же закончилась. Он не то судорожно вздохнул, не то всхлипнул, услышав становившееся уже привычным обращение "малыш", и задрожал под руками любовника, прикасавшимся сейчас к нему так ласково, точно он был взбудораженным зверем, которого надо было успокоить. Бойд не хотел успокаиваться и нежности он тоже не хотел - только не сейчас. Он хотел почувствовать наконец Финна в себе, довести эту удивительно реалистичную игру в покорность до конца, подчиниться ему окончательно и разделить с ним наслаждение, которое вот-вот готово было обрушиться на него высокой волной.
  Паркер подался ближе к нему, покрывая поцелуями его спину, а Бойд чувствовал только прикосновение его напряженного члена к своим ягодицам и бессильно комкал пальцами простыню, задыхаясь от возбуждения. Он пытался прошептать что-то вроде "давай же" или "скорее", но голос уже не слушался, и Бойд только тяжело дышал, снова и снова впиваясь зубами в собственную руку - боль хотя бы немного отрезвляла. И когда любовник наконец вошел в него, он не закричал и не застонал даже - вообще не проронил ни звука, на бесконечно долгое мгновение потерявшись в оглушительной темноте. Наверное, так бывает, когда ощущения слишком яркие, и мозг просто не в состоянии сразу обработать информацию.
  А еще через секунду Бойд вынырнул из этого упоительного "ничто" с громким, протяжным стоном, который тотчас же слился со стоном Финна, и от этого мгновенно стало даже еще лучше. Наконец-то они были в этих всепоглощающих ощущениях вдвоем, и Бойд сам не смог бы сказать, что доставляет ему большее удовольствие: яркие вспышки наслаждения, которые вызывало теперь каждое движение любовника, или понимание, что это его тело, его податливость вынуждают того заходиться такими животными стонами.
  "Беспроигрышная, мать ее, лотерея".
  Эта мысль совершенно неожиданно пронеслась в голове Суини, и если бы он был сейчас на это способен, он обязательно рассмеялся бы, оценив иронию. Но он только громко, пронзительно застонал, послушно прогибаясь в крепкой хватке Финна. Он не помнил сейчас ни о том, где они находятся, ни о том, что не стоило бы так шуметь, ни о том, что знает человека позади себя явно недостаточно долго для того, чтобы сходить с ума от желания принадлежать ему. Он только чувствовал, что его тело горит изнутри от накатывавшего наслаждения, и ему казалось, что это предощущение оргазма, когда еще удается из последних сил балансировать на краю, даже слаще самой разрядки, которая была все ближе с каждым сильным толчком и о которой Бойд снова умолял - теперь уже бессловесно, оглушительными стонами и встречными движениями бедер.

  В эту теплую, пропитавшуюся уже насквозь запахом секса, спальню мог бы сейчас вломиться отряд гарды, чтобы арестовать его за все его темные дела, католическое духовенство с Папой во главе, чтобы предать его анафеме за все прегрешения, и под конец его драгоценная матушка, чтобы в очередной раз напомнить ему, до чего никчемное он существо, и Бойд едва ли заметил бы их появление. В мире, кроме него, сейчас вообще существовал только один человек, и этим человеком был Финн Паркер, открывший для него такое удовольствие, какого он прежде и не знал. Поэтому значение имели только его стоны и крики, которые Бойд жадно ловил, точно пытаясь ими насытиться, его грубые, причинявшие боль, прикосновения и его движения, которыми он врывался в тело Бойда так глубоко и сильно, что, казалось, мог прошить его насквозь.
  Бойд уже и без того балансировал на грани, когда Паркер уверенной рукой подтолкнул его: жесткая и быстрая ласка заставляла его буквально извиваться в руках любовника. И тотчас словно второе дыхание открылось - перестав заходиться отрывистыми, хриплыми стонами, Бойд закричал, громко и отчетливо:
- Боже! О Боже, о Боже... О Бо-о-оже! - на этом и очередной приступ религиозности, и слова закончились, и вместо нового крика он издал какой-то совершенно животный вопль, с которым и кончил, замерев в крепкой хватке Финна.
  Замереть надолго, впрочем, не удалось: после пережитого наслаждения у Суини буквально тряслись и ноги, и руки, и он обессиленно растянулся на животе, не находя в себе сил даже на то, чтобы отползти хоть немного в сторону и не лежать в лужице собственного семени. Дыхание с присвистом вырывалось из его легких, пальцы все еще судорожно вцепливались в измятую простыню, а зубы стиснулись до того, что заныла челюсть. Заставив себя сделать несколько глубоких, размеренных вдохов, Бойд кое-как повернул голову, чтобы посмотреть на Паркера, и в его глазах без труда можно было прочесть откровеное изумление, если не шок.
- Я никогда... ничего подобного не делал, - после всех криков и стонов голос звучал слабо и хрипло. - Ну то есть я не про секс... а вообще. Ты понял, - он тихо рассмеялся, понимая, что нечего и надеяться на то, чтобы сейчас внятно излагать свои мысли, и попросил негромко, глядя на любовника с удивительной нежностью: - Иди ко мне.

  Странное дело: когда они только начинали эту неожиданную игру, у Бойда мелькнула мысль, что позже, когда возбуждение и эйфория схлынут, ему будет неловко или даже стыдно за свое поведение. За излишние открытость и доверие, за проявленное послушание и за готовность, с которой он подчинялся любовнику. Но вот это "позже" наступило, а он был все так же безмятежен и доволен, если не сказать счастлив. Кроме сытого удовлетворения и приятной усталости он чувствовал еще и удивительную убежденность в правильности всего произошедшего. Это ведь и в самом деле было потрясающе, от первой до последней секунды, так как же можно об этом жалеть?
- Никогда и ни с кем, - эхом повторил он за Паркером и обнял его в ответ, мягко улыбаясь его словам. - Ты меня чуть с ума не свел, - шепнул Бойд, ласково поглаживая кончиками пальцев лицо любовника и рассматривая его так и сияющие, несмотря на усталость, глаза. - Это было так... - он запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, но только рассмеялся, сдаваясь. - Нет, боюсь, сейчас мой словарный запас сжался до минимума, - подавшись еще чуть ближе и закинув ногу на Финна, он легко прикусил его нижнюю губу. - Но мне нравится сравнение с солнцем - очень поэтично, - в глазах Суини так и плясали лукавые искры, но и тени насмешки не было в его словах.
  Вопреки ожиданиям, признания любовника - которые легко было бы счесть чрезмерными и слишком поспешными - нисколько не напрягали его. После того, что они только что пережили, после всей этой ночи очень глупо было бы продолжать притворяться, что они просто два незнакомца, встретившихся, чтобы заняться сексом. Теперь это был уже не только секс, сколь бы безумной ни показалась эта мысль кому-то со стороны.
- Мне очень хорошо с тобой, Финн Паркер, - не остался в долгу Бойд и прижался щекой к груди любовника, слушая, как бьется его сердце. - И не только потому, что это лучший секс в моей жизни, - он усмехнулся, вспомнив переписку с Шерри. - Мне просто хорошо рядом с тобой, - Бойд ласково поцеловал Финна в губы и тут же раздумал быть серьезным. Вновь развалившись на спине, он с удовольствием вытянулся во весь свой скромный рост и потянулся. - Надо сказать, обещание свое ты выполнил - ходить я и в самом деле не смогу, как минимум до утра! Хотя оно, наверное, уже совсем скоро... - мелькнула мысль заглянуть в телефон, который все еще должен был быть где-то под подушкой, но Суини отбросил ее - время, откровенно говоря, не имело сейчас никакого значения. Вместо этого он скосил хитрый взгляд на англичанина и широко улыбнулся: - Ты же понимаешь, что я не собираюсь уходить?
  И даже сам он не знал, говорит ли об остатке этой ночи или о чем-то более глобальном.

  Что там насчет сказок, Бойд не знал - его жизнь не слишком-то располагала к тому, чтобы к ним прислушиваться, - но в одном он был с Паркером согласен: все, что произошло между ними этой ночью, было лучшим, лучше, чем можно было бы пожелать. Может, все это эйфория из-за хорошего секса, может, утром, на трезвую голову, все будет выглядеть иначе - Бойд не задумывался об этом, позволяя себе наслаждаться "здесь и сейчас". Потому что здесь и сейчас было, черт возьми, потрясающе.
- Не всегда, - лениво возразил Суини на очередное хвастовство "хорошего юриста", даже не открывая глаз - истому, охватившую все тело, очень не хотелось спугнуть ни единым движением. - Например, ты обещал, цитирую, втрахать меня в стену и в диван, а мы так и не сдвинулись с этой кровати, - он почти любовно погладил измятую простыню. - Впрочем, это отличная кровать, что уж там...
  Ласковые пальцы любовника прошлись по его носу, и Бойд довольно зажмурился, сыто улыбаясь. Он находился в том блаженном состоянии сытой удовлетворенности, когда не хочется ничего, только и дальше позволить себе дрейфовать по волнам расслабленности и удовольствия.
- К черту десерты, - равнодушно отверг он щедрое предложение Финна и все же приоткрыл один глаз, посмотрев на него с веселым любопытством. - И ты действительно думаешь, что сможешь сейчас встать? Я вот точно не смогу... Поэтому душ тоже к черту, - вообще-то хорошо было бы смыть с себя все следы ночных приключений, но можно отложить это на утро, а пока самым низменным образом наслаждаться запахами, которые недвусмысленно свидетельствовали о том, что именно происходило в этой постели. - И сигареты к черту, - поцелуй в губы немного оживил Бойда, и он снова потянулся к Паркеру, обнимая его и тесно прижимаясь к нему всем телом. - Хочу, чтобы ты оставался рядом, когда я засну... - этот момент был не за горами, Бойд чувствовал, как понемногу тяжелеют веки и путаются мысли. Но пока этого не произошло, можно еще немного почесать языком, ведь это у них получается ничуть не хуже, чем секс. - А знаешь, о чем я думаю? - вопрос явно был риторическим, потому что он тут же сам на него и ответил, уткнувшись лицом в шею Финна и бормоча сонно: - Я думаю, понравится ли тебе проснуться от того, что я тебя беру...

  Вообще-то Бойд даже не был уверен, задал ли он свой вопрос вслух или только подумал об этом, но получить на него ответ - тем более такой! - оказалось очень приятно. Губы тут же сами собой растянулись в широкой, довольной улыбке, и он, точно ласковый кот, потерся носом о шею любовника, ощущая удивительное умиротворение в его объятьях. И, сколько он ни пытался, никак не мог решить, есть ли на свете хоть что-то, что могло бы сделать этот момент еще лучше. Разве что автограф от Джареда Лето? Но откуда тут взяться Джареду Лето...
- Значит, так и будет, - поспешил пообещать Бойд, пока мысли окончательно не запутались и пока язык еще слушается его. - Утренний секс - это здорово, - сонно добавил он, уже даже не пытаясь открыть глаза. - Главное - не дышать друг на друга и...
  Какое еще есть важное правило утреннего секса, Суини сообщить не успел, все же заснув. Во сне он заново переживал все случившееся за ночь, снова и снова заходился криками от удовольствия в руках Финна и никак не мог вдоволь насытиться им, надышаться его запахом. Потом происходящее во сне начало вдруг обрастать странными деталями: в руке у Паркера зачем-то был трезубец, а сами они оказались в какой-то лодке, и та покачивалась - не то от мягких, ласковых волн, не то оттого, что это они раскачивали ее, сплетаясь между собой так тесно, будто пытались завязать свои тела в какой-то замысловатый узел.
  А потом эта гармония оказалась нарушена, когда из-под воды вынырнуло какое-то чудовище, отдаленно напоминавшее Коула Доннелли, и стало биться головой о борта лодки, пытаясь ее перевернуть. И больше, чем возможность перевернуться и оказаться в воде, Бойда раздражал этот методичный стук, как будто буравящий его мозг и заставляющий...
  ... проснуться.
  Кое-как разлепив глаза, Суини обнаружил себя спящим под мышкой Финна и накрывшимся одеялом с головой. Ночью явно стало холоднее, а в таких случаях он всегда непроизвольно соооружал себе теплый кокон, не желая оставлять мерзнуть даже уши или затылок. Во рту пересохло и страшно хотелось отлить, но стоило только кинуть взгляд на спящего любовника, как более насущным тотчас стало совсем другое желание. Бойд как раз подумывал о том, как бы так бесшумно отлучиться в ванную на пару минут, а потом все же пристроиться к Паркеру и выполнить свое обещание, когда раздражающий стук повторился.
- Мистер Паркер! - раздался из-за двери негромкий, но настойчивый голос - кто бы ни был его обладатель, он явно не собирался уходить, пока ему не откроют.
  Бойд разочарованно вздохнул и снова уронил голову на подушку. Если от утреннего секса придется отказаться - или хотя бы отложить его, - то можно еще поспать. Только сначала избавиться от этого шума.
- Фи-и-инн! - хрипловатым со сна голосом протянул Суини и боднул лбом плечо любовника. - Дверь... Сделай так, чтобы она заткнулась... - не слишком внятно и осмысленно пробормотал он, снова закрывая глаза.

Отредактировано Boyd Sweeney (2017-01-17 19:07:38)

  В скором времени дверь и в самом деле "заткнулась", но заснуть Бойду уже не удалось: отвлекал приглушенный гул голосов, к которому он непроизвольно прислушивался. Поэтому когда Финн оказался рядом и принялся его будить, стряхнуть остатки сна удалось очень быстро: приподнявшись на локте, он потер ладонью заспанное лицо и уставился на любовника, не веря своим ушам.
- Чего?.. - ошарашенно переспросил Бойд, просыпаясь окончательно. Если с нарушением тишины все было ясно (шума от них и в самом деле было предостаточно), то вторая формулировка заставила его недоумевать. - В этом отеле что, трахаться нельзя? Предупреждали бы на входе... - недовольно проворчал он, но потом все же усмехнулся, признавая нелепость и пикантность ситуации. - Знаешь, меня уже выкидывали из пабов, из кинотеатров и даже один раз из библиотеки, а вот из пятизвездочного отеля впервые! - когда Финн потянул его к себе, он с удовольствием подался ближе и уткнулся носом в плечо англичанина, вдыхая его запах. - Я хочу есть, в душ и тебя, - легко прикусив кожу на плече Паркера, Бойд поднял на него смеющийся взгляд. - Можно в обратном порядке. Только... - он заозирался в поисках своего телефона, - который сейчас час?
  Стоило только найти мобильный, который за ночь успел завалиться за матрас, всмотреться в цифры на экране и осознать, что они означают, как Бойд подхватился на ноги, будто на него кипятком плеснули.
- Вот дерьмо! - свою одежду пришлось собирать по всей спальне и частично в ванной, и делать это очень быстро. У Коллина были какие-то проблемы в школе, и его учитель просил "вызвать старших". Так как на мать в этом деле надеяться было бесполезно, появиться там должен был Бойд, и сейчас он уже безнадежно опаздывал. - Я знаю, что за время нашего знакомства я говорил это неприлично часто, - торопливо приговаривал он, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть в штанину, - но мне правда нужно бежать! - натянув все же джинсы, он нашел время на то, чтобы подойти к кровати и ласково коснуться щеки Финна. - Но я хочу еще тебя увидеть, - честно признался он, снова посылая подальше все нелепые игры и недомолвки. - Что ты будешь делать с жильем, переберешься в отель попроще?