Irish Republic |
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » В любой непонятной ситуации - мопс
В любой непонятной ситуации - мопс
УЧАСТНИКИ
Дилан МакЛин, Ниалл Вулф, Оливер МакЛин
ДАТА И МЕСТО
16 декабря 2015, Хэмпстед, Англия - 25 декабря, Килкенни, Ирландия
САММАРИ
Попытка наладить взаимопонимание с сыном № 2.
Но на этот раз Оливер вооружился как следует.
Домой Оливер вернулся в прескверном настроении. Его ферма в Хэмпстеде была его твердыней, его крепостью, и обычно один только ее угрюмый, почти монументальный вид привносил в его сердце ощущение покоя, но сейчас и этого было мало. Со времени разговора с сыном прошли почти сутки, но в нем все еще бурлила глухая злость - черная, желчная, отравляющая и разъедающая, как изжога. Он то и дело прокручивал в голове эту беседу и вместо того, чтобы жалеть о сказанном, жалел только об одном - что вообще потратил время на эту бессмысленную поездку.
Едва переступив порог и с грохотом швырнув на пол дорожную сумку, он поднял хмурый взгляд на встречающего его Ниалла и сквозь зубы обронил одну-единственную фразу:
- Я не хочу об этом говорить.
После чего, сопровождаемый пятью ошалевшими от радости псами, исчез в своем кабинете: темном, пыльном и тесном помещении, переступать порог которого не позволялось никому. Это была захламленная комната, в которой МакЛин никогда не занимался бумагами и делами, как следовало из ее названия. Скорее это был его персональный бункер, куда он мог забиться, когда хотел оградить себя от любого социального взаимодействия.
К счастью, Ниалл знал его уже достаточно долго и хорошо, чтобы понимать, когда его уединение лучше не нарушать. Любая попытка поговорить с ним прямо сейчас неизменно обернулась бы ссорой - не одной из тех, которые приятно горячили кровь и заканчивались бурным сексом в неподходящих для этого местах. Но тяжелой, выматывающей душу и оставляющей неприятный осадок. А Оливер все же слишком ценил своего молодого любовника, чтобы превращать его в грушу для битья и срывать на нем злость.
Около получаса МакЛин просто сидел на полу в окружении своих собак, гладил их, позволял им вылизывать ему лицо и руки, зарывался лицом в гладкую шерсть и вдыхал их тяжелый, собачий дух. Во всем этом было ощущение возвращения домой, но если еще пять лет назад этого Оливеру было бы достаточно, сейчас он чувствовал, что чего-то ему все же не хватает. Ниалл стал такой же неотъемлемой и важностью частью этого дома, как и псы (кто бы что ни думал по этому, а для Оливера это была очень высокая оценка), и теперь МакЛина тянуло к нему, пусть даже мысль о грядущем разговоре, которого, конечно же, было не избежать, все еще была ему неприятна.
Умывшись и переодевшись в домашнее, Оливер спустился в гостиную, налил скотч в два стакана и протянул один из них Вулфу, хмуро буравя взглядом его подбородок. Казалось, стоит только посмотреть любовнику в глаза, и тот сразу легко прочтет по его лицу и все случившееся, и эмоции, до сих пор обуревавшие МакЛина. Такая открытость перед кем-то до сих пор была для Оливера неуютной, и порой он машинально пытался закрыться, отгородиться, даже зная, что это совершенно бессмысленно.
- Эта поездка была пустой тратой времени, - отрывисто произнес он, делая большой глоток виски и отходя к окну. - Мальчишка не стоит моего внимания. Глупая была затея.
Ниалл и сам не знал, чего ждет от этой поездки любовника. Когда выяснилось, что Оливер не только разыскал в далекой ирландской провинции сына, которого в глаза не видел, но и собрался с ним знакомиться, Вулф здорово удивился и скрыл это удивление не без труда. За все время их знакомства он ни разу не замечал в Оливере ничего от семейного человека. Тот, казалось, совершенно не тянулся ни к созданию того, что обычно называется семейным очагом, ни даже просто к социальным контактам. Оливеру совершенно очевидно нравились одиночество и собаки. Ниалла он со временем впустил в этот сумрачный безлюдный мир, но дверь за любовником, казалось, плотно закрыл и никогда не демонстрировал желания открыть ее кому-то еще. И жизнь каким-то интересным образом наладилась: они не принимали гостей, не устраивали пикников с друзьями - да оба и не могли похвастаться достаточным количеством друзей для таких приключений - не мечтали вслух ни о чем подобном, но жить почему-то все равно было спокойно и даже уютно.
Ниалл научился вести дом, исподволь устраивая бытовую сторону жизни, подружился с собачьей частью семьи и понемногу окончательно сжился с мыслью, что им двоим вполне хватает компании друг друга. А совсем недавно выяснилось - не хватает. И когда первое удивление прошло, Ниаллу это неожиданно понравилось: раз Оливеру кто-то настолько важен, чтобы ради него сорваться на другой конец Британских островов, значит, если все получится, близость этого кого-то может здорово любовника согреть, а еще немного тепла ему точно не помешало бы.
Провожать любовника в эту поездку было немного тревожно - Вулф не был уверен, что все пройдет гладко, да и просто чувствовал ту же звериную тоску, расставаясь с Оливером больше, чем на день - но обсуждать это явно не годилось. Человека не дергают перед дорогой, всегда можно все обсудить по возвращении, а провожая, надо просто пожелать удачи.
Удачи Ниалл желал вполне искренне, но, открыв сегодня Оливеру дверь, с первого же взгляда понял, что пожелания явно не сбылись. Лезть к нему сейчас с расспросами было все равно что провоцировать ссору, тяжелую и злую, после которой еще долго черно на душе, и Ниалл, проводив взглядом собачью процессию, скрывшуюся в кабинете, еще немного постоял в прихожей, а потом отправился на кухню - готовить ужин.
Запахи йоркширского пудинга и жареных сосисок уже поплыли по дому, когда открылась и закрылась дверь кабинета. Ниалл с сомнение покосился на дело своих рук - и оставил его ждать своего часа: было как-то сомнительно, что до еды дело дойдет вот так сразу.
Вид хмурого Оливера и двух стаканов скотча разом подтвердил это предположение. Ниалл принял один из них, сделал маленький глоток и поднял внимательный взгляд на любовника. Вопросов пока не задавал - ждал, ждал, когда Оливер заговорит сам, когда соберется с силами, подберет слова, окончательно решит, что действительно хочет говорить. И решит ли вообще. Если хочешь чего-то добиться и что-то услышать от Оливера МакЛина - последнее дело торопить его или прямолинейно вызывать на откровенность. Когда слова все-таки прозвучали, Ниалл сперва не откликнулся, только задумчиво смотрел любовнику в спину, потом сделал пару больших глотков виски и тоже шагнул к окну.
- Нет. Так не пойдет, - голос прозвучал негромко и мягко, но настойчиво. А потом Ниалл подался ближе и обнял Оливера за плечи. - Давай по-другому. Давай по порядку, - он всмотрелся в профиль любовника. - Расскажи мне, как было и чем закончилось. И в подробностях, я хочу знать и мелочи тоже, - и, помедлив секунду, он подался еще ближе, почти вплотную: всегда после долгих расставаний близость становилась ему физически необходима, но сейчас казалось, что и Оливеру она нужна не меньше.
Сам Оливер считал, что сказанного вполне достаточно и вдаваться в конкретику совершенно бесмысленно. И в то же время знал, что Ниалл этим не удовольствуется и постепенно вытянет из него, слово за словом, все подробности. Как любовнику хватало на это терпения и умений - одному Богу известно, но МакЛин не сомневался, что расскажет все, хочет он того или нет. Тем более что по-своему он все же хотел поговорить с Ниаллом, просто даже спустя пять лет говорить с кем-то о том, что по-настоящему беспокоило и задевало его, Оливеру все еще было трудно.
Вулф оказался рядом, и на сердце сразу как будто потеплело. Раньше, до того, как молодой любовник появился в его жизни, так оттаивать холодного МакЛина могли заставить разве что собаки. Теперь же оказалось достаточно осторожных объятий Ниалла, чтобы на сумрачном лице Оливера появилась хотя бы тень улыбки. Он подался ближе к любовнику, накрыл его руку своей и нехотя заговорил, так и не оторвав взгляд от мрачного, соответствующего настроению, пейзажа за окном.
- Если по порядку, то началось все с того, что он солгал мне. Он знал, кто я, когда я появился на пороге его квартиры, и попытался выдать себя за другого и побыстрее спровадить меня, - МакЛин неприятно усмехнулся. - Наверное, в его глазах я заслуживаю этого за то, как обошелся с его матерью, - он равнодушно повел плечом - судьба Аделин мало волновала его как двадцать лет назад, так и сейчас. - После того, как обман раскрылся, и он перестал валять дурака, я объяснил, зачем я разыскал его. Сказал, что хочу узнать его, стать частью его жизни. Сказал, что он - единственное, что останется после меня, когда меня не станет, что он может стать частью семьи МакЛин, если окажется этого достоин, - Оливер сделал большой глоток виски и поджал губы. - Ты знаешь, что значит для меня это имя. Я предложил его мальчишке, а он будто и вовсе не услышал меня, - на несколько секунд его снова накрыло той глухой яростью, которую разбудил в нем Дилан, и пальцы сдавили стакан до того, что побелели костяшки. - После этого он послал меня на хуй, и на этом разговор закончился, - только закончив этот сухой и сжатый рассказ о своей поездке, МакЛин повернулся к Ниаллу и посмотрел ему в глаза. - Достаточно тебе этих подробностей?
Ниалл только тихо вздохнул, когда Оливер накрыл его руку своей. Вроде бы годы прошли, а все равно всякий раз, когда любовник каким-нибудь подобным простым жестом показывал, что принимает его присутствие и близость и даже готов откликнуться, у Вулффа теплело на душе. Он знал, как много это значит, знал, как не щедр Оливер на такую открытость, ценил ее больше любых слов, знал - или вернее, чуял - что это нечто особенное, только для него одного, и был готов на удивительно многое, чтобы это почти странное для них обоих тепло оставалось в их жизни и дальше.
Эта ли особенная связь или просто то, как хорошо Ниалл успел изучить любовника за время их знакомства и совместной жизни, но он отчетливо чувствовал в его рассказе какое-то несоответствие. В том, что Оливер говорит правду, он не сомневался - вроде как не было заведено среди них друг другу врать, особенно с тех пор, как каждый поделился с другим своим прошлым - но все равно что-то было не так. И, пожалуй, "не так" было то, как мало соответствовали сейчас друг другу сказанные слова, их тон и кто именно их произносил.
Несколько секунд Ниалл молча хмурился и всматривался в вечерние темные пустоши за окном, потом мягко отстранился и, прислонившись к оконному косяку, взглянул Оливеру в глаза.
- Достаточно-то достаточно, но не совсем, - негромко и задумчиво проговорил он, потом взболтнул скотч в стакане, сделал еще пару глотков и медленно продолжил, осторожно подбирая слова: - Скажи мне, ты говорил ему все это точно так же, как сказал сейчас мне? Тем же тоном, теми же словами? Объяснил, почему разыскал его спустя двадцать лет и чего именно хочешь? Этого ведь даже я толком не знаю, - Ниалл слегка усмехнулся. - Там вот именно это было - хочу узнать тебя, хочу быть частью твоей жизни? И... что он на это ответил? Ну, кроме того, что послал тебя, куда послал, - он снова пригубил скотч.
Непростой выходил разговор, какой-то давящий и одновременно мотающий нервы. Ниалл держался спокойно, говорил неторопливо и мягко, и все равно ему казалось, что он выматывает любовнику душу. Вот только отступаться он намерен не был, слишком остро чувствовал, что за раздражением, усталостью и злостью Оливера есть сегодня еще что-то, и собирался до этого "чего-то" обязательно добраться.
Нескромное "даже я" в словах Вулфа заставило Оливера скупо улыбнуться. Это могло бы показаться наглостью, если бы не было чистой правдой: никто не знал о нем столько, сколько знал молодой любовник. С того времени, как МакЛин окончательно отошел от дел UVF, Ниалл стал первым и единственным, кому он рассказал о том, что случилось с его семьей - обычно он отделывался сухим "погибли в аварии", если об этом каким-либо образом заходила речь. А заодно рассказал и о том, как несколько лет провел в откровенно террористической организации, членов которой с удовольствием засадили бы за решетку и сейчас - как в Англии, так и в Ирландии. Только Ниалла он смог подпустить к себе так близко, хотя порой ему и казалось, что тот сам каким-то немыслимым образом протаранил себе дорогу. Оливер шутя называл его "репей" и больше всего не хотел, чтобы этот репей когда-нибудь отцепился от него. Хотя подспудно ждал этого все пять лет, что они были вместе.
- Может быть, не точно такими же словами, - задумчиво отозвался МакЛин, потерев ладонью щеку, щетина на которой уже вплотную подошла к той стадии, на которой могла называться бородой. Он не был удивлен тем, что Ниалл не удовлетворился его рассказом и стал вытягивать из него подробности, но отвечал все равно нехотя. - Проклятье, Вулф, я не записывал наш разговор и не переслушивал его в самолете, чтобы доставить себе еще несколько незабываемых минут! - раздражение, проскользнувшее в этих словах, было умеренным - для того, чтобы всерьез сорваться на любовника, Оливеру все же был нужен более веский повод. - Я сказал ему, что дети никогда не входили в мои планы и что я не собирался менять свою жизнь из-за его появления на свет. Да ты сам знаешь, кем я был, когда он родился - сам как думаешь, вышел бы из меня отец? Хотя я и не уверен, что он выйдет из меня сейчас.... - тень снова набежала на лицо МакЛина, он залпом допил то, что оставалось в стакане, и направился к стойке, чтобы налить еще. - Он сказал, что опаздывает на репетицию, я спросил его, какого рода эта репетиция, и мелкий засранец включил сарказм - ответил, мол, балет, - он чуть нахмурился, вспоминая детали разговора с сыном, и скептически скривил губы, неохотно признавая: - Возможно, в ответ на это я попросил его избавить меня от истерик, - коротко звякнула хрустальная пробка графина, Оливер плеснул еще скотча в свой стакан и резко обернулся к Ниаллу - в глазах его отчетливо проступила злость. - Что он мне ответил? Да ни хрена он мне не ответил! Спросил, с чего вдруг он должен рассказывать мне о себе и вообще разговаривать со мной. И ни слова о том, что я ему предложил, как будто я - пустое место! - стакан все же треснул в сжавшейся руке МакЛина, и тот сдавленно выругался, стряхивая с ладони осколки, и взял салфетку, стирая кровь и пролившийся виски. - Знаешь, Волчонок, я все-таки слишком стар для этого дерьма, - негромко и как-то совсем устало произнес он, не глядя на Вулфа.
Внимательно глядя Оливеру в лицо и то и дело прикладываясь к стакану, чтобы сделать небольшой глоток скотча, Ниалл слушал и взвешивал каждое слово. Слова были сухие, резкие, жесткие, одним тем, как звучали, наводили на мысли о пожухлой траве, а то и о наждачной бумаге. За те пять лет, что Ниалл был рядом со своим любовником, он успел убедиться: многие уверены, что Оливер МакЛин - на редкость неприятная, ядовитая личность, неспособная на доброту к кому-то, кроме собак, не представляющая, что такое человеческие чувства и человеческая натура и вдобавок отличающаяся заметной асоциальностью. Ниаллу в этом представлении о его любовнике всегда виделось некое несоответствие, какое-то вранье, которое раздражало, злило и которое очень хотелось держать подальше и от их дома, и от них самих. И сейчас, глядя, как колючий, похожий на матерого волка или пса-вожака Оливер то щерится, то мрачнеет и хмурится, рассказывая о разговоре с сыном, Ниалл нюхом чуял за злостью усталость и горечь, которая так близко от боли.
Звук треснувшего у любовника в руке стакана показался неожиданно резким в тишине их небольшой гостиной, и Ниалл невольно вздрогнул. А потом, нахмурившись, отставил в сторону свой скотч и подошел к любовнику.
- Не трогай, - тихо сказал он, мягко отбирая у Оливера салфетку. - Дай лучше я, сейчас... - несколько осколков все-таки вошли в кожу, хоть и неглубоко, и Ниалл принялся осторожно их выбирать, попутно стирая с чужой ладони виски и промакивая кровь. - Слушай, - он поднял на любовника внимательный, прямой взгляд, - ты не стар, ты... не привык. Это другое, - последнее пятно сильно испачкало салфетку, и Ниалл достал новую, чтобы перевязать Оливеру руку. - И не к дерьму, а к тому, что надо попробовать по-другому, зайти с другой стороны, раз в лобовую не получилось, - он слегка улыбнулся. - Но зайти-то можно. Если ты не знаешь, выйдет ли из тебя отец сейчас, но попробовать все еще хочешь, то можно и нужно, - потуже затянув повязку, Ниалл отступил на несколько шагов, сел на подлокотник дивана и поднял на любовника взгляд. - Смотри сам: ему ведь и правда не с чего рассказывать тебе о себе. Имя МакЛинов? Он его раньше даже толком не слышал, разве что когда его мать тебя поносила. Он не знает, что оно значит, и некому было рассказать. Семейное наследие? Он вряд ли вообще имеет представление о том, что это, и некому было ему рассказать. Ты сам? Тебя не было, и некому было о тебе рассказать. Если, конечно, не считать то, что могла рассказать его мать или родственники по материнской линии. Он тебя послал, но он же понятия не имел, кого и что посылает. И некому рассказать, было и есть некому, по-прежнему, - на губах Ниалла появилась легкая, немного лукавая улыбка, а потом он тихо хмыкнул: - Я не знаю, какой он, но судя по "балету", попытке тебя спровадить вот так и нежеланию с порога бросаться найденному отцу на шею, не так уж непохож на тебя. Интересно было бы на него посмотреть, - глядя на Оливера снизу вверх, Ниалл по-прежнему несколько неопределенно улыбался. О том, как бесполезно пытаться заставить своего колючего, резкого любовника что-то сделать, он прекрасно знал не первый год, но можно ведь и не заставлять, просто разговаривать. И ждать, умение ждать не раз пригождалось.
Обычно Оливера раздражало, когда его опекали, но забота Ниалла не казалась навязчивой или снисходительной, и он послушно подставил ему руку. И пока тот выбирал осколки и перевязывал раненую ладонь, украдкой наблюдал за ним, в который раз невольно любуясь красотой молодого любовника. Он знал, как ему повезло, замечал, как засматриваются на Вулфа женщины и некоторые мужчины, и все-таки одной внешней привлекательности было бы мало, чтобы продержаться рядом с ним так долго. Оливер отдавал должное его уму и сообразительности, странно сочетавшимся с его молодостью, и постепенно стал прислушиваться к его мнению, чего не случалось с тех пор, как погибли его родители. Как-то незаметно, исподволь, шаг за шагом Ниалл стал равным, и теперь у МакЛина и мысли не возникало отмахнуться от его слов. Поступит он, конечно, все равно по-своему, но обязательно выслушает. И прислушается.
Слушал он молча, не перебивая, только хмыкнул, представив себе, в каких выражениях должна была отзываться о нем Аделин, когда у Дилана возникали вопросы о его отце. В ее глазах он, должно быть, само порождение зла, неудивительно, если сын заранее предубежден против него. Во всем остальном Вулф, пожалуй, тоже был прав, хотя Оливера и не радовало то, что он оправдывает нахального мальчишку. А потом любовнику и вовсе удалось обескуражить его, намекнув на сходство отца и сына, и заставить глубоко задуматься. В конце концов он нехотя признался себе, что на месте Дилана и в его возрасте, возможно, отреагировал бы точно так же.
- Я все равно считаю, что он не должен был выгонять меня, - не желая так просто сдаваться, проворчал МакЛин. - Как будто я пришел просить подаяния!
Теперь его с Ниаллом разделяло несколько шагов, и это расстояние вдруг показалось Оливеру чрезмерным. Подойдя ближе, он коснулся ладонью лица любовника, вынуждая того посмотреть на него, провел большим пальцем по его губам, а затем поцеловал - крепко, но не слишком настойчиво. Только сейчас, выплеснув накопившееся после разговора с Диланом раздражение, он почувствовал, до чего же соскучился по Вулфу за время своей отлучки.
- Раз интересно - значит, посмотришь, - спокойно произнес он, отстранившись от любовника и возвращаясь к стойке, чтобы налить себе новую порцию скотча. - У нас ведь, кажется, не было планов на Рождество?
Как и всегда, он не спрашивал и не советовался - ставил в известность о принятом решении. Как и почему Ниалл это терпит, Оливер не вполне понимал, но задавался этим вопросом нечасто - слишком уж близко к нему стоял и другой: что молодой и красивый Вулф вообще нашел в нем?..
Оливер ответил не сразу. Пока он молчал, можно было подумать, что ни одно из услышанных слов не задело его за живое и не заставило ни о чем задуматься, но Ниалл не торопился с выводами. Он хорошо знал, что его любовник никогда не руководствуется чужими выкладками и советами, ненавидит, да и просто неспособен быть ведомым, любое важное решение ему нужно принимать только самому, разве что сверяясь с пришедшей извне информацией. На это понадобится время, остается только чутко прислушиваться к его реакциям и ни в коем случае не торопить.
На минуту неопределенная улыбка Ниалла стала задумчивой и непривычно нежной: он вдруг подумал, что вот так уже не первый год - ждать, не торопить, чутко прислушиваться, играть по правилам. Кто бы мог подумать лет так семь назад, что ему понравится такая жизнь, кто бы из его сверстников и приятелей поверил, что во всем этом нет корысти, а вот поди ж ты. Впору было бы удивляться самому себе, если бы Оливер не стоил этого отношения, но он стоил, стоил сполна, Вулф не мог представить в своей жизни ничего лучше него и давно успел привыкнуть к тому что жить их странной для многих совместной жизнью стало проще, чем дышать.
Голос любовника вывел его из задумчивости, и после короткой паузы Ниалл покладисто кивнул:
- Не должен, - негромко отозвался он. - Но черт его знает, что у него там с чувством долга и с хорошим воспитанием, - его улыбка приобрела чуть лукавый оттенок.
Кажется, всерьез что-то отвечать уже не требовалось: настроение изменилось, Ниалл это почуял и сейчас просто поднял на Оливера выжидательный взгляд. А в следующую секунду так и замер, едва заметно вздрогнув: близости любовника, снова оказавшегося совсем рядом, хватило, чтобы мгновенно вернулся задремавший было во время разговора голод. Ниалл потянулся навстречу Оливеру, подставил лицо его прикосновениям, чуть прикрыв глаза, а потом ответил на поцелуй, вместе с которым пришли и легкое пока возбуждение, и облегчение просто от того, что больше не надо быть порознь.
- Не было, - тихо откликнулся он, наблюдая за тем, как любовник наливает себе виски, и слегка усмехнулся: - Ну... то есть я отменю предпраздничные заказы.
Еще несколько секунд он просто смотрел на Оливера, а потом легко поднялся на ноги, шагнул к нему, мягко обнял и оперся подбородком ему на плечо, вглядываясь в давно знакомый профиль.
- На кухне ужин, - тихо сказал Ниалл. - Но... если ты не слишком голодный, пойдем в постель? - он придвинулся ближе и прибавил тише: - Терпеть не могу, когда ты надолго уезжаешь. Терпеть не могу ночевать без тебя. Соскучился, - и Ниалл прижался вплотную. Странное дело, он всегда был с Оливером откровенен, но почему-то с годами стал особенно открыт, а порой и страстен в проявлении чувств.
На сообщение о том, что Ниалл скорректирует свои рабочие планы ради этой неожиданной поездки, Оливер только спокойно кивнул, даже не обернувшись.
- Отлично, - отчего-то ему и в голову не приходило поблагодарить любовника - врожденный и лишь усилившийся за годы холостяцкой жизни эгоизм не оставил МакЛина и после стольких лет вместе с Ниаллом, и такие уступки он воспринимал как должное. - Значит, Рождество проведем в Килкенни. Надеюсь, будет не очень скучно и не очень... - он сделал паузу - и для того, чтобы посмаковать скотч, и для того, чтобы подобрать подходящее слово. - ... по-ирландски, - особой любви к собратьям-ирландцам он никогда не питал - по понятным причинам.
А потом Ниалл оказался рядом, и Оливер совсем перестал думать о Рождестве, об ирландцах, о неприятном разговоре с сыном и о нем самом - о чем-либо, кроме своего молодого любовника. Такого верного и по-собачьи преданного, что невозможно было порой не задаваться вопросом, чем он его заслужил. Такого красивого и соблазнительного, что от одного взгляда на него перехватывало дыхание. Такого его.
Медленно повернувшись, чтобы не разомкнуть кольцо рук вокруг его груди, МакЛин посмотрел на Ниалла и снова ласково коснулся его щеки ладонью. Почти пять лет прошло, а этот странный юноша все еще способен его удивлять. И способен заставлять Оливера удивлять самого себя - как сейчас, например, когда сердце болезненно сжалось от нежности, и он понял, что это его губы произносят тихо:
- Я тоже соскучился, - запустив пальцы в длинные волосы Вулфа, он все смотрел и смотрел в его глаза - еще несколько лет назад, слыша подобные слова от любовника, он так всматривался в его лицо, чтобы разглядеть признаки лжи. Сейчас он уже знал - Ниалл не лжет. Все по-настоящему - возможно, впервые в жизни МакЛина. - Так что придется ужину подождать. Пойдем, - все же разомкнув объятья любовника, он взял его руку и прижался губами к теплой ладони. - Пойдем, мой мальчик...
Предупреждать Дилана о своем визите, да еще и в компании любовника, Оливер, конечно, не стал, посчитав, что очередной встречи с блудным отцом тот станет избегать любыми способами. Существовала вероятность, что Рождество сын отмечает вне дома, но это МакЛина тоже не слишком волновало - значит, узнает, где его искать, и направится туда. Или подождет его, тем временем пообщавшись с родителями Аделин - это тоже могло быть занятно.
Несмотря на все это, идя по улицам Килкенни двадцать пятого декабря в сгущающихся сумерках и почти не глядя по сторонам, Оливер немного нервничал. То, что ему не безразлично, как пройдет вторая встреча с сыном, изрядно его раздражало. Все-таки намного проще, когда никто и ничто тебя не волнует. Ниаллу один раз уже удалось сломать эту систему, но за все минувшие годы МакЛин ни разу не пожалел о том, что впустил юношу в свою жизнь. Вот только это не значило, что ему повезет еще раз, и сближение с сыном, которого он так неуклюже пытается достигнуть, не принесет ему одни лишь разочарования.
- Все-таки надо было взять с собой хотя бы Курта, - угрюмо произнес Оливер, искоса поглядывая на идущего рядом Вулфа. В плотной брезентовой сумке, перекинутой через плечо, завозился, проснувшись, "подарок", и МакЛин успокаивающе похлопал его по боку. - Чувствую себя как голый, - все так же мрачно добавил он, и Ниаллу достался еще один взгляд - на этот раз укоряющий: запрет на собак в этой поездке исходил от него.
Когда Оливер был рядом, для Ниалла все как-то сразу становилось легко и правильно. На него как будто нисходило какое-то спокойное умиротворение, и было удивительно просто планировать и устраивать любые дела, разбираться с житейскими проблемами, добиваться от окружающих желаемого - одним словом, крутить жизнь так, чтобы она шла как можно лучше и удобнее. Ниалл как будто просыпался, и все начинало складываться, словно его кто-то на удачу заговорил.
Сейчас тоже так было: клиенты оказались неожиданно любезны, отказаться от снятой на предрождественские дни студии удалось практически без проблем, и даже погода стояла такая, что, кажется, можно было захватить в дорогу именно те вещи, которые хотелось, и ни в коем случае не пропустить через контроль ничего из тех одежных уродов, которых Оливер мог попытаться протащить под предлогом грядущего дождя, града, снега и семи казней египетских. Ниалл пребывал в полной уверенности, что во второй раз его любовник должен был появиться перед сыном - а тем более, его семьей, если придется с ней пересечься - в таком виде, чтобы никого своим появлением не испугать и не обозлить с порога. Это было не самой простой задачей, и Вулф чувствовал некоторую свою ответственность за успех операции, но с другой стороны ведь наверняка его присутствие должно расцветить и сгладить обстановку. А там, где не справится он, справится секретное оружие, которое сейчас у Оливера в сумке. Покосившись на сумку, Ниалл слегка усмехнулся, а потом улыбнулся в ответ на укоряющий взгляд любовника.
- Не надо никакого Курта, - отозвался он с той безапелляционностью, с которой редко разговаривал с Оливером. - Ты же знаешь, какой он... активный, - заменитель для слова "буйный" нашелся в последний момент. - Мы не можем появиться на пороге у незнакомых людей с гиперактивным бультерьером. Вдруг там кто-нибудь боится собак? Или в доме живут коты? Только рождественского побоища не хватало, - он невольно ухмыльнулся, представив это, а потом снова покосился на Оливера и прибавил: - Не волнуйся, Бран за ним присмотрит. А мы в этот раз отпразднуем в другой компании, - налетел сильный порыв пронизывающего ветра, и Ниалл повыше поднял воротник куртки. Город Килкенни, вот уже несколько кварталов обступавший их со всех сторон, казался картинкой из детской сказки, но вот рождественский холод оказался совсем не сказочным.
Отредактировано Niall Wolfe (2017-03-10 23:47:49)
В их странной маленькой семье, хотя это было мало кому известно, был настоящий домашний тиран. И уж точно никто не поверил бы в то, что тираном этим является Ниалл - такой обманчиво мягкий и вежливый с виду. Вулф умел находить правильный подход в любой ситуации и влиял на Оливера так незаметно и при этом виртуозно, что тот потом еще долго удивлялся, обнаружив, что в который раз сделал ровно то, что хотел Ниалл.
К чести Вулфа стоило признать, что это искусство манипуляции он никогда не использовал для по-настоящему важных решений - только в мелочах. И этими мелочами как будто понемногу сглаживал все углы и шероховатости закоренелого холостяка. Так, например, в этой поездке он не только настоял на отсутствии всей собачьей своры или отдельных ее представителей, но и лично проконтролировал гардероб Оливера. В тонком кашемировом свитере, идеально выглаженных брюках и классическом пальто МакЛин выглядел теперь почти солидно.
- Может, он и активный, но он еще и воспитанный, - все так же недовольно проворчал он в ответ на возражение Ниалла. - И как вообще можно бояться собак? Чушь какая. А если в доме живут коты - нам с мальчишкой вообще не о чем разговаривать, - отрезал он, помолчал немного и добавил: - Рождество надо праздновать в кругу семьи. Они, - конечно же, он имел в виду оставшихся в Англии собак, - наша семья. А мы их оставили. Ты видел глаза Курта, когда мы уезжали?
Удержаться от смеха Ниаллу помогло только то, что он прекрасно знал: Оливер сейчас абсолютно серьезен, искренне озабочен настроением и состоянием Курта и остальных членов стаи, оставшихся в Хэмпстеде, и совсем не шутит насчет котов. Искоса посмотрев на любовника, Ниалл улыбнулся, мягко и едва заметно, а потом отозвался с прежней решительностью:
- Раз он воспитанный, то и нам неплохо бы от него не отставать, - он чуть усмехнулся. - Если в дом не приглашали с собаками, в дом не приходят с собаками, по крайней мере, без острой надобности. Курт - это же серьезно, взрослый бультерьер. Представляешь, как его могла бы испугаться женщина, тем более немолодая? - теперь Ниалл говорил с напором и настойчиво, как будто призывал Оливера разделить его беспокойство. - Женщины иногда бывают очень нервными, вдруг для нее это слишком, не стоит все портить с порога. И если там кот, он тоже наверняка ее, не скажешь же ей, что тебе не о чем с ней разговаривать, правильно? - теперь Ниалл переключился на размеренно-рассудительный тон и то и дело поглядывал на идущего рядом Оливера. А потом все-таки не удержался и улыбнулся ласково, без доли насмешки: - Я все видел. Но мы просто празднуем это Рождество с другой семьей, особый случай. А потом отпразднуем со своими Новый год. И, кстати, в глазах Курта, по-моему, было только то недовольство, которое там обычно бывает, когда ты уходишь, - Курт всегда вызывал у Ниалла смешанные чувства, среди которых на первом месте, надо признать, была ревность, и сейчас легкие ревнивые ноты отчетливо прорвались в голосе.
Разделить беспокойство Оливер, конечно, не спешил, а от пространных рассуждений Ниалла заметно заскучал. И все-таки не удержался от короткого смешка:
- Это что, импровизированный урок хороших манер? Серьезно? - кроме легкого оттенка раздражения, было в его голосе и веселое удивление. Ниалл прекрасно знал, что МакЛин умеет вести себя безукоризненно и быть слаще меда - когда захочет. Вопрос только в том, захочет ли он так напрягаться ради незнакомых людей. - И, кстати, нас туда вообще не приглашали, а конкретно меня - и вовсе выгнали. Так что, боюсь, наш шанс показаться людьми воспитанными мы уже упустили, - "подарок" в сумке, словно подтверждая его слова, коротко тявкнул, и Оливер снова запустил туда руку, поглаживая теплый мохнатый живот. - Вот сам и будешь объяснять ему это, когда мы вернемся, - все так же ворчливо, но уже явно сдавшись, отозвался МакЛин. - Уверен, он считает, что я променял его на кого-то получше.
Оливер и в самом деле не шутил: он проводил в обществе собак столько времени, что относился к ним так же, как к людям, а во многом - гораздо лучше, чем к людям. Он умудрялся не замечать, что вывел кого-то из себя, зато чутко реагировал на перемены в настроении своих питомцев. И обида в глазах Курта беспокоила его лишь немногим меньше предстоящей встречи. Но то ли Ниалл был очень уж отдельным случаем, то ли за прошедшие годы стал частью стаи, но не заметить отголосок ревности в его словах МакЛин сейчас не смог и даже остановился, рассмеявшись и притянув любовника к себе за плечи.
- Вы с ним в этом похожи, Волчонок, - он поцеловал Ниалла в висок, и от этого простого прикосновения легкая тревога, казалось, окончательно отступила. - Но вот в том, как вы меня встречаете после отсутствия, ему до тебя далеко, - не то поддразнив, не то похвалив таким образом любовника, Оливер отстранился и покрутил головой. - Кажется, это здесь... Да, вот и вывеска. Пойдем.
Еще через минуту они уже стояли перед входной дверью Хьюзов, и Оливер жал на кнопку звонка, придерживая рукой сумку, содержимое которой успело заскучать и отчаянно пыталось выбраться на волю.
совместно с Ниаллом
Рождество вызывало в Дилане смешанные чувства. Точнее, он его очень любил, но ожидал всегда с неким трепетом - так вышло, что именно под этот праздник вечно случалась какая-нибудь хрень. В основном это было связано с его матерью, которая именно в моменты праздников всегда активизировалась и выкидывала что-нибудь эдакое. То ей не хватало ощущения семьи, то любви, то подарков и внимания, в общем, в их семье Аделин была вечной пятилетней девочкой, которой подарили на праздник желтые шарики, тогда как она хотела розовых бантиков. Вообще любые праздничные дни запускали в ней особые механизмы расчетливой плаксы, а уж Рождество и вовсе творило с Аделин что-то невообразимое. С тех пор как Дилан начал жить с бабушкой и дедушкой поведение Аделин перестало наносить особый ущерб, она могла и вовсе не приехать. Но он все еще слегка напрягался при виде украшенных витрин, и прочих непременных атрибутов Рождества.
В это Рождество, впрочем, у него было отличное настроение. Мама не приехала, бабушка приготовила кучу изумительных вкусностей, а свитер, который она ему связала был даже довольно-таки прикольным. Не кололся, грел, и с него смотрела забавная, глупая морда оленя. Дилан весь день помогал бабушке готовить праздничный ужин, а ближе к делу даже нацепил оленьи рога и красный нос, чтобы ей было веселее. В таком виде он и сел за стол. И в таком же виде он отправился посмотреть, кто это там звонит в дверь.
Ответ его буквально поразил. Шок его был настолько глубоким, что Дилан даже не попытался снять с себя рождественские рога и нос. Он точно не ждал отца обратно. Ему было немного жаль, что разговор получился таким неприятным, но в то же время Дилан был все еще зол и вообще не считал себя в этом виноватым. В глубине души он бы точно хотел еще раз поговорить с отцом, но это желание еще не успело достичь осознанной части Дилана, и оставалось пока глубоко потайным. Так или иначе, он был абсолютно уверен, что Оливер МакЛин больше по доброй воле не постучится в эту дверь. А вот же... постучался. И еще кого-то с собой привел. Молодой человек рядом с ним был Дилану совершенно точно не знаком и стал для него интересной головоломкой. Кто это вообще? Отец говорил, что других детей у него нет... Младший брат? Племянник? Или он все-таки нашел еще одного своего ребенка и сейчас привел его к Дилану, чтобы показать ему, как ведут себя правильные, хорошие брошенные дети? Этот красавчик, наверное, в восторг пришел от предложения поговорить про древнюю кровь. Вон какие они оба нарядные. Точно спелись и пришли донимать Дилана вдвоем.
- Чего надо? - спросил Дилан весьма недружелюбно, но скроить мрачную физиономию у него не получалось, слишком уж сильна была в нем сейчас заинтересованность в происходящем.
Конечно, Оливер не ждал теплых сыновних объятий и слез раскаяния прямо с порога, поэтому к недружелюбному тону и выражению лица Дилана он, в общем-то, был готов. К чему он точно не был готов, так это к свитеру с оленем, оленьим же рогам и красному носу, который не сразу, но все же был идентифицирован далеким от рождественских украшений МакЛином, как нос Рудольфа. И пока Дилан внимательно изучал своих незваных гостей, Оливер с явно написанным на лице изумлением изучал его внешний вид.
Не то, чтобы он был настоящим Гринчем и терпеть не мог Рождество, но все эти аляповатые украшения, елки, переливающиеся фонарики, ясли с Иисусом, олени, Санта-Клаусы и прочая атрибутика изрядно его раздражали. По мнению МакЛина это годилось только для домов, где жили дети, и только если у этих детей родители стремились развить рассеянное внимание и, возможно, эпилепсию. Ниалл, к счастью, не то разделял его взгляды, не то хотя бы принимал их во внимание, поэтому их дом в Хэмпстеде на Рождество всегда украшался очень скромно, лишь небольшим количеством гирлянд, которые не мигали, а значит, не бесили ни собак, ни Оливера.
Дилан же, в рогах и с красным носом, казался прямо-таки воплощением духа Рождества - больший эффект, наверное, был бы достигнут, только если бы он к тому же распевал рождественские хоралы. После разговора с недружелюбным мальчишкой, пославшим его по известному адресу, это было несколько неожиданно, и на добрых полминуты МакЛин подвис, выйдя из этого ступора, только когда прозвучал короткий, но емкий вопрос.
- Здравствуй, Дилан, - с некоторым усилием произнес Оливер, так и не приклеив на лицо подобающую случаю улыбку - ему все еще казалось, что придя сюда, он наступает на горло собственной гордости. - Мне ничего не надо, я просто хотел поздравить тебя с Рождеством, - прозвучало это почти миролюбиво. - Познакомься - это Ниалл, мой партнер, - так он представлял Вулфа уже несколько лет всем, с кем они знакомились. Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент содержимое сумки снова закопошилось, тявкнуло почти сердито и высунуло наружу свою лупоглазую морду. - А этот мелкий засранец, испортивший мне сюрприз, - усмехнувшись, Оливер выудил из сумки палевого щенка мопса и протянул его Дилану, - твой подарок.
Вообще Дилан собирал в голове все качественные язвительные фразы, которые могли бы подойти к внезапному визиту отца, но все они высыпались вон, как только он увидел собаку. Он на какие-то секунды замер, не в силах поверить в то, что видит. Боже, как он хотел собаку! Все детство, все подростковые годы, в общем все время с рождения до нынешнего момента, Дилан страшно хотел завести щенка. Но сначала было нельзя, потому что они все время переезжали, и потом было тоже нельзя из-за этого же, а сейчас он вроде как старался не доставлять особых хлопот бабушке с дедушкой и все ждал, когда у него будет собственная квартира, в которую наконец-то можно будет привезти щенка. Но ведь это подарок, тут уж ничего не поделаешь, этого пса точно не зазорно принести в дом. К тому же, надо сказать честно, даже если бы в доме за столом сейчас сидела банда отъявленных собаконенавистников, Дилан все равно бы не смог отказаться от этого щенка. Маленький, хрюкающий мохнатый тюфячок, тут же покорил его сердце.
- Собака! - Дилан наконец вышел из ступора и принял на руки шевелящийся подарок, - это же самый крутой подарок из всех возможных! Это тебе мать рассказала, да? Нет, она и не помнит про это наверняка... То есть ты сам угадал, да? Это круто очень. Вы заходите, привет, Ниалл, заходите в дом, посидите с нами, у нас там праздник.
Дилан сделал широкий приглашающий жест рукой и тут же пошел в дом. На ходу он продолжал говорить:
- Вон тут вешалка, можно вещи повесить, обувь можно не снимать - это такая рождественская традиция, чтобы никто чужую обувь не спер, как однажды в шестьдесят восьмом году случилось... Бабушка, у нас гости, еще двое, ничего? Она говорит ничего, заходите, заходите. Это Оливер МакЛин, ну мама вам говорила уже, что он нашелся и кружит тут, в общем это он, но мы его сегодня не ругаем, так как смотрите - мопс! - Дилан поднял щенка в воздухе и слегка потряс, чтобы все поняли за что его отцу сегодня предоставляется иммунитет. Бабушка с дедушкой выглядели удивленно, но на самом деле, вот такой праздничный ужин - это идеальное время, для того, чтобы представить им Оливера. Дедушка был слишком праздничен и добр, чтобы злиться, а бабушка слишком занята едой. Остальные же гости вообще не знали, что это такой за Оливер МакЛин, так что особых вопросов не последовало. Все хотели есть и пить, а выяснить, что это за люди такие пришли, можно будет потом. В общем, Дилан указал пришедшим на два стула, стоящих около стены и сказал:
- Вот, берите стулья и присаживайтесь за стол, Боб, подвинься к Джиму, вот так, чтобы все влезли. Так я и говорю, все, познакомьтесь, это Оливер и Ниалл. Они работают вместе, Ниалл его партнер, так Оливер сказал. У вас бизнес совместный, да?
И Дилан наконец повернул к отцу сияющую физиономию.
Отредактировано Dylan MacLean (2017-03-27 20:52:26)
Надо сказать, направляясь в Килкенни, а потом стоя перед дверью ухоженного, хоть и явно старинного дома, Ниалл толком не знал, чего ждет и к чему готов. Пожалуй, в глубине души он ожидал увидеть этакую молодую копию Оливера - молодую, носатую, страшно харизматичную, очень язвительную и в чем-то донельзя зловредную. Словом, настоящего Гринча, с убийственным обаянием и обязательно с голубыми глазами. И не было ничего неожиданнее и внезапнее, чем узреть на пороге дома вместо Гринча самого настоящего Рудольфа в человеческом обличье. Выглядел Рудольф, конечно, недостаточно дружелюбно для рождественского оленя, но в оправдание ему можно было сказать, что и гости не напоминали ни эльфа, ни Санту.
Покосившись на Оливера, Ниалл увидел, что тот ошарашен обликом сына не меньше, чем он. Более того, Оливер, похоже, испытывал некоторые трудности с тем, чтобы решить, как на это явление реагировать: при виде его лица Ниаллу очень живо пришла на ум ассоциация с мучительно медленно загружающимися интернет-страницами. Несколько секунд он медлил, поглядывая то на партнера, то на его сына, потом уже совсем было собрался либо слегка пнуть Оливера, чтобы загрузка завершилась, либо заговорить сам, когда МакЛин, наконец, подал голос. И, подав, откровенно удивил Ниалла: Оливер был спокоен, Оливер держался дружелюбно, Оливер вручил подарок с таким видом, как будто каждое Рождество только и делал, что одаривал щенками брошенных детей. Гринч явно переквалифицировался в Санту, заставив своего спутника с тайным облегчением улыбнуться.
Судя по реакции Дилана, игра стоила свеч: его встреча с мопсом выглядела прямо-таки рождественской картинкой. Надо сказать, был этот мопс настолько убийственно и обезоруживающе соплив и мил, что Ниалл полностью понял его нового хозяина и удовлетворенно заулыбался, когда последовало приглашение в дом: лед явно тронулся.
- Привет, Дилан, с Рождеством, - Ниалл приветственно взмахнул рукой. - Спасибо за приглашение. Мы с удовольствием присоединимся и никому не помешаем. По крайней мере, очень постараемся, - хотелось верить, что все действительно пройдет легко и гладко.
Внутри дом был таким же, каким показался снаружи: уютным, теплым, немного старомодным и прямо-таки пышущим духом Рождества. Ниаллу, никогда толком не знавшему ничего подобного, было немного странно, не совсем комфортно, но при этом неожиданно интересно и хорошо: он как будто попал в другой мир, и этот мир оказался гораздо приветливее, чем можно было ждать.
Дождавшись, пока Дилан представит присутствующим сначала их двоих, а потом и мопса, Ниалл с улыбкой оглядел присутствующих, потом посмотрел на хозяев дома и слегка склонил голову в знак приветствия:
- Здравствуйте, мистер Хьюз, - он даже улыбнулся шире седому старику во главе стола. - Миссис Хьюз, у вас чудесные украшения, очень красивый дом.
Наверное, Ниалл рассыпался бы в комплиментах и дальше и не обделил бы в итоге даже гостей, совсем ему пока незнакомых, если бы сияющий Дилан не огорошил его в высшей степени опасным вопросом. Достаточно было услышать его, чтобы понять: он не понял. Ни хрена не понял насчет того, кто тут кому кем приходится, и сейчас придется выпутываться из донельзя неловкой ситуации и делать это в компании ирландских работяг-консерваторов и их жен.
"Вот черт."
Ниалл бросил быстрый взгляд на Оливера и решительно отмел мысль предоставить это ему: плохая идея забывать, кто из них тут штатный дипломат. Несколько секунд он медлил, потом сообразил, что пауза затягивается и бодро откликнулся, стараясь и сказать правду, и избежать катастрофы:
- У нас ферма в Хэмпстеде. Оливер разводит собак, а я фотографирую, - и пусть думают, что именно собак он и фотографирует: разделение труда, партнерское дело. Быстро переведя дух, Ниалл улыбнулся еще шире и продолжил: - А ты, Дилан? Участвуешь в бизнесе дедушки? Я слышал, что вы владеет пекарней, сэр, - отодвинув стул, Ниалл, наконец, устроился за столом. Его взгляд, обращенный на Оливера, одновременно взывал о молчании и обещал казни египетские за лишнюю разговорчивость.
По мнению Оливера, реакция Дилана на подарок была первым его адекватным поступком за все время их знакомства. Именно так и должен вести себя человек, у которого появилось самое лучшее из всего, что может предложить жизнь, включая секс и скотч. Поэтому МакЛин одарил сына снисходительной улыбкой и не преминул добавить:
- Рад, что тебе нравится. Аделин ничего не говорила мне о твоих предпочтениях, просто я считаю, что собака - лучший подарок.
На этом он свою разговорчивость исчерпал и не без облегчения предоставил право налаживать общение Ниаллу. Насколько любовник обаятелен и как легко он начинает нравиться людям, Оливер заметил уже давно - еще с тех пор, как впервые взял его с собой на светское мероприятие. Тогда еще - только для того, чтобы похвастаться красивым трофеем. Но внезапно обнаружилось, что Вулф прекрасно умеет держаться в обществе, легко поддерживает беседу, и как-то само собой получалось, что из них двоих говорил в основном он. МакЛина, которому приходилось делать над собой титаническое усилие для того, чтобы казаться социальным, это более, чем устраивало.
Когда Дилан провел их в гостиную, Оливер подвис во второй раз: отчего-то ему не приходило в голову, что в доме Хьюзов могут оказаться гости. С десяток незнакомых людей посматривали на них с любопытством, и он невольно мрачнел от мысли, что контакт с сыном придется налаживать в их присутствии. Впрочем, его главное оружие, бьющее без промаха - Ниалл - с ним, а значит, как-нибудь да будет.
Оливер опустился на стул, без особого удовольствия посмотрел на рыжеволосую щекастую женщину, оказавшуюся его соседкой, и поспешил перевести взгляд на Вулфа. Это зрелище всегда успокаивало его, вот и сейчас удалось вернуть себе самообладание и даже скупо улыбнуться хозяевам дома. В их глазах мерзавец, обрюхативший их дочь и бросивший ее с младенцем, был, наверное, настоящим дьяволом, но это довольно мало волновало МакЛина.
Если Ниалла недоразумение, к которому Дилан так простодушно привлек всеобщее внимание, заставило напрячься, то Оливер едва сдержался от того, чтобы расхохотаться в голос. А потом еще раз - когда услышал, как Ниалл выкручивается, как уж на сковородке, лишь бы не назвать вещи своими именами. Он понимал, что Вулф просто не хочет шокировать окружающих, но поддерживать его в этом стремлении не собирался. Отношения с Ниаллом были, пожалуй, самым нормальным, что было в жизни МакЛина, и он не станет делать вид, что их не существует. Не говоря уже о том, как ему нравилось каждый раз видеть удивление в чужих глазах: да-да, вы все поняли правильно - этот молодой красавец со мной.
- А в перерывах, когда он не фотографирует, а я не развожу собак, мы спим друг с другом, - невозмутимо дополнил ответ Ниалла Оливер, когда тот договорил. А затем перевел взгляд на сына и внес окончательную ясность: - Бизнес здесь не при чем, Дилан, мы живем вместе уже несколько лет. Нет, благодарю, - последнее предназначалось рыжеволосой, которая попыталась положить в его тарелку какой-то салат.
Оливер терпеть не мог есть в присутствии других людей, делая исключение только для Ниалла. Сейчас же, когда он нет-нет, да чувствовал себя, как на иголках, кусок и вовсе не лез в горло. Снова заговаривать он тоже не пытался, предоставляя гостям возможность переварить полученную информацию, а Дилану - ответить на заданный общительным Вулфом вопрос.
Дилан уже открыл рот, что ответить Ниаллу на вопрос, но те уточнения, которые внес в его речь Оливер, заставили рот открыться еще шире и так и не закрываться где-то секунд тридцать. За это время произошло еще несколько интересных вещей. Во-первых, дедушка подавился гусиной ножкой и долго кашлял, давая всем, а самое главное, себе самому время на то, чтобы переварить информацию о новых гостях. Бабушка заботливо постучала его по спине, а потом принялась нарезать хлеб, хотя нарезанного хлеба на столе было предостаточно. Дилан знал, что это у нее происходит своеобразная духовная тренировка - она сейчас усиленно не судила и принимала. Когда буханка была нарезана, у бабушки уже было ее обычное доброжелательное выражение лица, дедушка перестал кашлять, а Дилан перестал выглядеть, как идиот и закрыл рот.
И тут Родни, мужчина лет сорока, работавший у дедушки уже лет двадцать, решительно оставил прочь свою тарелку и заявил:
- Я тоже гей.
- Родни, - взорвался его друг и коллега Генри, сидевший рядом с ним, - сколько можно тебе повторять, ты не гей, ты козел просто! Потому от тебя и жена ушла, а не от того, что ты гей.
- Да почем ты-то знаешь, Генри Маккензи?! Это уж мне лучше знать. Если говорю, что гей, то гей. И все тут. А моя благоверная тут вообще не причем, мне плевать к кому она там ушла. Я гей.
Дилан перевел дух и рассмеялся, вслед за большей частью тех, кто сидел за столом. Этот разговор повторялся уже далеко не в первый раз, при этом никто так и не начал верить, что Родни и правда обрел себя. Настоящих геев хозяева и гости этого дома видели впервые, так что Родни сейчас очень кстати разрядил обстановку. Дилану не казалось, что реакция могла бы быть агрессивной, но неловкая пауза явно бы затянулась. А сейчас разговор пошел в обычном русле - Генри в сотый раз предлагал Родни его поцеловать и доказать, что он гей, а Родни говорил, что желает целовать только красивых. Все смеялись, бабушка жестами предлагала Оливеру и Ниаллу по куску гуся, в общем, можно было безболезненно отвечать на вопрос. Что Дилан и сделал:
- Да, Ниалл, я помогаю с пекарней, а в свободное время играю в группе на басу. В общем, я оба этих дела очень люблю... И, круто, что ты пришел, я рад, что Оливер тебя привел. И тебя я тоже рад видеть, Оливер, - Дилан уселся на свое место и принялся есть, с чувством глубокого удовлетворения происходящим. Особенно его восхищало то, как легко его отец говорит о том, что живет с мужчиной. Так смело и прямо, как будто ему дела нет до реакции окружающих. Ему, скорее всего, и нет, но все равно, чтобы так легко про такое говорить, надо быть... ну как-то экстраординарно свободным и крутым. У него крутой треугольный отец и он подарил ему мопса. Который сидел на коленях у Дилана, вертелся и хрюкал.
- А чего ты фотографируешь, Ниалл, просто все подряд или что-то особенное?
"Вот сейчас лучше бы не оказалось, что он фотографирует только обнаженных мужчин, просто так у обеда больше шансов пройти хорошо"
За время совместной жизни Ниалл успел хорошо уяснить, что Оливер принадлежит к числу тех немногих, кому достаточно просто войти в комнату, чтобы спровоцировать скандал. Если же он открывал рот, то и вовсе мог спровоцировать конфликт, достойный внимания ООН. Сейчас он проделал именно это, и взгляд Вулфа за несколько секунд превратился из предостерегающего в угрожающий и разъяренный. Ниалл в красках воображал все возможные кары, которые только способен устроить любовнику, но, к сожалению, знал, что все это закончится бесславно: удовольствие, которое Оливер испытывает сейчас, многократно превосходит любой гром небесный, который можно ему устроить. К тому же приходилось признать: даже от самого оглушительного скандала они оба получат своеобразное удовольствие.
Ниалл усилием воли подавил желание побольнее пнуть любовника под столом и украдкой покосился на хозяев дома. Кашель мистера Хьюза испугал и заставил даже забеспокоиться, не задохнется ли заслуженный пекарь окончательно, но на помощь ему никто не торопился, и Ниалл решил тоже пока не лезть, куда не просят. В конце концов если миссис Хьюз так невозмутимо нарезает хлеб и даже ухом не ведет в сторону мужа, значит, или все в порядке, или он ей так надоел, что грустный исход ни ее, ни кого-то другого здесь по-настоящему не расстроит.
Как только на хозяйском конце стола воцарились мир и покой, Ниалл улыбнулся и уже собрался сказать что-нибудь нейтрально-праздничное, но так и не успел: Родни, кем бы он ни был, успел первым. Его неожиданное заявление, не только разрядило обстановку и отчасти перекрыло недавнее выступление Оливера, но и заставило Ниалла на несколько секунд замереть с широко распахнутыми глазами. Похоже, нынешнее Рождество обернулось взрывом стереотипов не только для мирных ирландских провинциалов.
Так или иначе, был Родни геем или нет, а его внезапный - и, кажется, далеко не первый - "выход из шкафа" сделал совершенно волшебное дело: всех теперь явно гораздо больше интересовал вопрос его ориентации, его способности поцеловать Генри Маккензи и, конечно, его бывшая. Неожиданные гости как-то незаметно стали частью компании и даже общего разговора.
Ниалл украдкой вздохнул с облегчением, а потом улыбнулся и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:
- Ориентация - такое дело: рядом с одним себя проявляет, рядом с другим и не думает, так что никогда не знаешь, какой поцелуй разбудит спящего красавца, - он бросил на Родни смеющийся взгляд и протянул свою тарелку хозяйке дома: - Спасибо, миссис Хьюз. Замечательный гусь, даже от запаха одно удовольствие, - и в подтверждение своих слов он немедленно вонзил в мясо вилку. - Спасибо, Дилан, я тоже рад, что пришел, - теперь он уже вовсю улыбался Дилану. - И на концерт твоей группы с удовольствием пришел бы. Вы играете только в Килкенни или куда-то выезжаете? Может, на какие-нибудь фестивали? А то я бы вас еще и поснимал, для музыкальной истории, - Ниалл сделал глоток пунша. - Потому что снимаю я, в общем-то, все, что закажут - портреты, свадьбы, рекламные серии, рождественские утренники и бар-мицвы. В Лондоне чего только не бывает, - он усмехнулся и отправил в рот кусок гуся, а, проглотив мясо, прибавил: - Мы с Оливером даже познакомились так: я приехал к нему снимать собак для рекламного буклета, - кажется, на этот раз улыбка даже получилась мягкой, и Ниалл мысленно порадовался этому: последняя фраза должна была прозвучать по-семейному мило и еще больше укрепить постепенно устанавливающуюся дружелюбную атмосферу.
Застолье все еще больше напоминало Ниаллу деловой ужин, где надо следить за каждым своим - и не только своим - словом, но постепенно признаки Рождества в кругу семьи уже начали вырисовываться.
Ниалл слишком хорошо знал своего партнера и был совершенно прав: тот и в самом деле наслаждался неловким молчанием, воцарившимся за столом после его слов. Через несколько секунд оно нарушилось надсадным кашлем мистера Хьюза и стуком ножа о доску, и Оливер украдкой усмехнулся, чувствуя на себе прожигающий взгляд Вулфа, но даже не думая на него оборачиваться. Напротив, он усиленно делал вид, что полностью поглощен пуншем - гадость, конечно, редкая, но все-таки алкоголь.
Выступление какого-то Родни, который заявил, что он "тоже гей", МакЛин практически пропустил мимо ушей: его не интересовали ни гости четы Хьюзов, ни застольные беседы с ними. А главное - он не сомневался, что Ниалл справится с задачей куда лучше него, и только краем уха прислушивался к щебету любовника, который так и расточал улыбки и комплименты.
Самого Оливера куда больше занимал Дилан - тот не выглядел смущенным или шокированным, хотя, похоже, и удивился. Сыграл ли свою роль подарок или дело было в обаянии Ниалла, доброе отношение к которому обычно очень быстро распространялось и на самого МакЛина, но сын как будто смотрел на него теперь без прежней холодности и колючести. Он сам еще не знал, к добру ли это и что с этим делать, но можно было хотя бы попытаться наладить общение.
Тем более что Ниалл так и сыпал вопросами, ответы на которые хотел бы знать и сам Оливер. Он ведь для этого и явился к Дилану пару недель назад: узнать, чем живет его сын, что он из себя представляет. Первая попытка явно не удалась, но, возможно, в этот раз все пройдет лучше. Вот только это "Оливер" из уст Дилана почему-то покоробило. Вообще-то это было странно - МакЛин был уверен, что точно так же его покоробило бы, если бы Дилан вдруг назвал его "папой". Наверное, потому что сам себя он до сих пор не чувствовал отцом.
Из своих мыслей он вынырнул как раз в тот момент, когда Вулф рассказывал о том, как они познакомились, и невольно усмехнулся. Было даже интересно, звучала ли бы эта история так тепло, мило и романтично, если бы присутствующие знали, что день знакомства закончился для них ночью жесткого секса. Но такие истории не рассказывают в семейном кругу, верно?
- Дилан, Аделин сказала, что ты нигде не учишься, - улучив момент, Оливер присоединил к лавине вопросов Вулфа и свой. - Почему?
Родни, принявший слова Ниалла про спящего красавца стопроцентно на свой счет, широко разулыбался и победно налил себе еще пунша. Генри продолжал над ним подтрунивать, но сегодня перевес явно был не на его стороне, сегодня Родни красавец, ему наконец-то верят, что он гей, в общем, понятно, кто победил в споре. А помог ему победить вот это приятный молодой человек, который пришел с хмурым молчуном. Тепла Родни, направленного в сторону Ниалла, хватило бы, чтобы растопить любой лед, так что атмосфера за столом воцарилась самая что ни на есть дружелюбная. Тем более, что Ниалл продолжал задавать вопросы и вести себя крайне любезно. Дилан этим вопросам порадовался и собирался уже начать отвечать на все по порядку, как вдруг его отец тоже решил вставить свои пять копеек в общий разговор и сделал это, на взгляд сына, не очень удачно. Не то, чтобы Дилан так уж охранял от него свою жизнь, чтобы вскинуться и вкричать:"А какое тебе дело?!". Нет, он с удовольствием ответил бы сейчас почти на любой вопрос Оливера, потому что... ну... мопс же. Но вот ответа на этот вопрос он сам толком не знал. Точнее правильных ответа было два. Первый звучал, как: "А мне никто не сказал, что надо учиться" и звучал он по-детски. А второй был:"А мне и так неплохо" и вот это уже звучало как-то быдловато. Нет, на самом деле, Дилан, конечно же, знал о необходимости учиться. Но его ближнее окружение было к этому абсолютно равнодушно. Бабушка с дедушкой помогли бы ему заплатить за учебу, если бы он проявил такое желание, но раз не проявил, так и ладно. Матери было глубоко все равно, чем он занят, а самый адекватный из его "пап", Эндрю, все-таки уже не имел на Дилана решающего влияния. Хотя когда-то именно из-за внимания Эндрю, Дилан закончил школу. Но с тех пор, как Дилан вырвался из цепких объятий матери и вернулся в Килкенни, жизнь его складывалась очень удачно и как-то сама собой, так что он не видел необходимости дополнять ее чем-то. Помогать дедушке ему нравилось, а играть в группе нравилось еще больше. Ну так и зачем ему еще что-то? Однако отвечать таким образом не годилось, так что Дилан собрался с мыслями (все время, которое на это пошло, он сосредоточенно жевал гусиную ножку) и ответил на все по порядку:
- Мы пока никуда еще не ездили, Ниалл. Играем здесь, но планы у нас большие, само собой, - он улыбнулся, давая понять, что понимает, как сложно будет эти планы воплотить в жизнь, - и хороший фотограф нам очень даже нужен. У нас фронтмен яркий, такого только и снимать. И на барабанах ужасно интересный чувак играет, тоже красивый по-своему. А на соло-гитаре вообще такая девушка, ее хоть сейчас на обложку журнала Роллинг Стоунз! Вот, и я этим очень занят, все вечера там, все дни тут, так что нет, я нигде не учусь. А ты учишься где-нибудь Ниалл? Или уже доучился? А у тебя много собак? - последний вопрос был обращен уже к Оливеру и живо Дилана волновал.
Если Ниалл и опасался, что опасность неловких ситуаций, межнациональной, межконфессиональной, родственной и еще какой-нибудь розни все еще висела над праздничным столом, то теперь с трудом сдержал вздох облегчения: и тон Оливера, и его вопрос были настолько нормальными, насколько только можно было мечтать. Именно такими, какие идеально подходили всему этому застолью и особенно - встрече с двадцатилетним сыном, которого видишь второй раз в жизни.
От облегчения Ниалл сделал такой большой глоток пунша, что даже слезы на глазах выступили, с трудом перевел дыхание и уже совсем было собрался одарить очередной улыбкой и комплиментом миссис Хьюз, когда оказался застигнут неожиданным и очень неприятным вопросом.
Говорить на тему учебы Ниалл не любил. Мало было приятного в том, чтобы сообщать собеседникам, что он, мол, бросил школу в шестнадцать лет, чтобы выбраться из того дерьма, в котором купался вместе с отцом. Выискался тоже Оливер Твист! Рассказ о дальнейших годах казался и не слишком приличным, и похожим на оправдания, так что тоже никуда не годился. Одним словом разговор на эту тему был одной из тех редких ситуаций, когда Ниаллу стоило большого труда вывернуться и не показать, как ему неуютно, и сейчас рассуждения Дилана о группе оказались очень кстати: за них можно было уцепиться, а все остальное как-нибудь задвинуть на второй план.
- Тогда, если пригласишь, я обязательно познакомлюсь со всеми, - отозвался Ниалл, сообразив, что пауза немного затянулась. - Люблю снимать красивых людей, это как-то... вдохновляет, что ли. Сразу хочется работать почаще и побольше и набрать заказов под завязку, - он рассмеялся, но, кажется, в этот раз получилось немного принужденно. Сделав еще глоток пунша, Ниалл улыбнулся так, как будто извинялся: - Если честно, я вообще часто так делаю, набираю кучу заказов, и в результате работы больше, чем можно проглотить. Диплом при этом вот я и не трачу время, то есть нигде не учусь. Да и раньше как-то... не случилось, - смущение все-таки прорвалось в голосе, и Ниалл поспешил переключиться: - А эта девушка, которую хоть сейчас на обложку, - она такая хорошая гитаристка или такая красивая, что по ней обложки плачут? И неужели она прямо-таки ярче фронтмена? - Ниалл лукаво улыбнулся, приложившись к стакану с пуншем: стало вдруг интересно, Дилан сейчас просто о коллегах рассказывает или они значат для него что-то еще.
Самому Оливеру ситуация, когда на один и тот же вопрос приходится отвечать его сыну и его любовнику, казалась комичной, хоть и несколько абсурдной. В общем-то, он давно уже перестал хоть как-то напрягаться из-за того, что его партнер годится ему в сыновья - по большей части потому, что это очевидно совершенно не напрягало самого Вулфа. И то, что у МакЛина и в самом деле неожиданно обнаружился сын, который был почти ровесником Ниалла, похоже, ничего не изменило. И все равно было в этом что-то... как будто он был выпускником, случайно забредшим на детский утренник.
Ответ Дилана не слишком понравился Оливеру, но отреагировать он не успел, потому что из юноши так и посыпались вопросы, адресованные, как ему, так и Ниаллу. И тут уже пришлось отвлечься на последнего: хотя МакЛину была совершенно несвойственна эмпатия, различать перемены в настроении любовника за прошедшие пять лет он все же наловчился и сейчас ясно видел, что вопрос заставил его напрячься. И это был не первый раз, когда он замечал, что для Вулфа его происхождение и прошлое по-прежнему остаются темой неприятной и по-своему даже болезненной.
Сам Оливер, конечно, считал это несущественной ерундой, и будь на месте Ниалла кто-то другой, попросту отмахнулся бы от ненужных переживаний. Но от Ниалла он не отмахивался никогда. И если вмешиваться и как-то дополнять ответ любовника он не стал, то поддержать его - пусть и по-своему - все же счел нужным, особенно после того, как услышал его принужденный смех. На несколько секунд накрыв его руку своей, МакЛин поймал взгляд Ниалла и чуть улыбнулся ему - хотя это едва заметное движение уголков губ признать за улыбку мог, наверное, только Вулф.
- В общей сложности у меня пятьдесят три собаки, - невозмутимо ответил он на вопрос Дилана, в очередной раз отказываясь от очередного же блюда, которые наперебой предлагали ему то миссис Хьюз, то рыжеволосая соседка по столу. Забавно, он давно уже говорил про дом в Хэмпстэде "наш", но когда речь заходила о собаках, о себе снова напоминало слово "мой". - Правда только пятеро из них живут с нами, - сочтя такой ответ исчерпывающим, Оливер вернулся к теме, которая его интересовала. - Мне кажется, тебе стоит подумать о том, чтобы получить высшее образование. Ты ведь не намерен работать в пекарне всю жизнь? - то, что за этим столом собрались в основном те, кто тоже работал в пекарне, МакЛина явно не волновало - он говорил это не для них. - Что до твоего... хобби, - он сделал паузу, тщательно подбирая наиболее удачное слово для обозначения занятия музыкой, - уверен, его вполне можно совмещать с учебой. Пока не надоест, конечно, - откинувшись на спинку стула, Оливер прямо посмотрел на сына. - Я, со своей стороны, готов оплатить твое обучение - скажем, в Англии. Не Оксфорд и Кембридж, конечно, - он коротко усмехнулся, - но что-нибудь вполне пристойное, например, Кингстон или Ланкастер. На крайний случай - Дублин или Корк, если ты не захочешь покидать Ирландию.
Он говорил так, словно не сомневался, что Дилан примет его предложение, и вопрос о его обучении - дело решенное, надо только определиться, где именно будет получать высшее образование его сын. Со стороны все это выглядело довольно безапелляционно, если не сказать - нагло, и только Ниалл, пожалуй, мог оценить, что Оливер и в самом деле тщательно подбирает слова.
- Не, ну ярче нашего фронтмена быть вообще нельзя, он как прожектор или типа того, - рассмеялся Дилан, радуясь, что с Ниаллом оказалось так легко найти общий язык. Этот парень выглядел таким вменяемым и нормальным, что прямо даже странно было, что пришел он сюда, как пара его отца. Не то, чтобы Оливер выглядел таким уж невменяемым, но нормальным в обычном смысле слова его уж точно не назовешь. Может быть Ниалл как раз сошелся с ним, потому что противоположности притягиваются, это, пока виделось Дилану единственным логичным объяснением, - а гитаристка наша она... ну красивая да, но еще на такая... рокнролл на ножках, понимаешь? - Дилан краем глаза заметил нежную улыбку бабушки и слегка смутился. Она завела привычку вот так улыбаться всякий раз, когда он принимался рассказывать про Джоанну, так что он старался особо не подавать ей надежд на то, что говорит про ее будущую невестку-внучку, или как там это называется? Сам он на этот счет особо губу не раскатывал, так и нечего ободрять сентиментальных бабушек.
Потом начал говорить Оливер и Дилан надолго завис пытаясь осмыслить информацию о собаках. Как это, у него пятьдесят три собаки, но с ними живут только пятеро? А остальные где живут? Если не с ними, то почему они его? Или он считает своими бродячих собак? Он предводитель стаи бродячих собак? Дилан уже почти сделал вывод о том, что это было бы идеальным занятием для его отца, как тот огорошил его размышлениями об учебе. Щедрое предложение Оливера МакЛина было идеально неуместным по очень многим пунктам. Во-первых, дедушка Хьюз тут же набычился и стал напоминать недовольного моржа, что и неудивительно, ведь главой семьи Дилана все это время был именно он и он вполне мог позволить себе заплатить за обучение внука. Во-вторых, за столом только бабушка с дедушкой и одна пара их близких друзей знали, кто такой на самом деле Оливер, так что это предложение сделанное геем молодому человеку, прозвучало очень даже двусмысленно - люди за столом запереглядывались. В третьих, конечно, неразумно было выставлять себя пекарефобом за столом полным толерантных пекарей, который только что показали, что они не гомофобы. Ну и наконец, неуместным было вот так говорить со своим сыном, которого знаешь без году неделя. И даже мопс тут делу помогал мало. Хотя все-таки помогал - Дилан не разозлился, а скорее призадумался.
- Оливер - мой отец, - сказал он, все еще призадумываясь, чтобы остановить тихий шепот, поползший вокруг стола, - и он ничего такого плохого про пекарей сказать не хотел, я уверен в этом. А насчет учебы... давай попозже это обсудим, хорошо? - Дилан широко улыбнулся сначала отцу, потом деду, а потом Ниаллу, которого начал ощущать прямо-таки свои союзником. Таким человеком, который может влиять на отца и сглаживать острые углы. В общем, почти мамой, какой у Дилана никогда не было, - Ниалл, а вы в городе надолго? Просто я бы тебе с удовольствием все здесь показал и с группой познакомил и вообще.
А Оливеру не было ровным счетом никакого дела до реакции гостей или даже хозяев дома - за этим столом сидели всего два человека, мнение которых имело для него значение. И скрывать это, пожалуй, получалось не слишком хорошо - просто потому что он и не пытался. И то, что его предложение оплатить учебу его сына сопровождается какими-то шепотками и переглядываниями, он заметил, только когда Дилан привлек к этому внимание, пояснив для собравшихся, что этот "странный мужик" - его отец. Какое это произвело на них впечатление, МакЛин не был уверен, все по той же причине - ему было все равно.
- Разумеется, я не хотел сказать ничего плохого про пекарей, - он безмятежно улыбнулся, но ничего доброго и теплого в этой улыбке не наблюдалось. - Полезная профессия, так же, как мусорщик или уборщик. Хотя сомневаюсь, что какой-нибудь мальчик говорит своей маме: "Мамочка, я хочу убирать мусор, когда вырасту!", - снобизм просыпался в Оливере крайне редко, но когда это все же случалось, выглядело это весьма ядовито. - Прошу прощения, - и если кому-то показалось, что извиняется он за грубость, он тут же развенчал это заблуждение, поднявшись из-за стола. - Где здесь можно покурить? - и вышел на крыльцо, не замечая, кто и как смотрит ему вслед.
Курить действительно хотелось - Оливер возвращался к давней привычке каждый раз, когда бывал в отъезде, - но вышел он все же не из-за этого. Присутствие всех этих незнакомых людей изрядно раздражало его, и он чувствовал, что сказанная им колкость - всего лишь первый камешек в возможной лавине. И если обычно он с удовольствием дал бы себе волю и излил весь свой яд на головы чужаков, сегодня приходилось сдерживаться. Ради Дилана - чтобы не сжечь с таким трудом наведенные мосты. Ради Ниалла - чтобы ему не приходилось краснеть за своего асоциального партнера. Странное это все же чувство - не хотеть разочаровывать кого-то. МакЛину казалось, что после гибели его семьи он вряд ли испытает его снова, но Ниаллу все же удалось занять настолько важное место в его жизни.
Чиркнув зажигалкой и глубоко затянувшись дымом, Оливер вскинул взгляд к небу - густо валил снег и к вечеру стало еще холоднее. Он не захватил из прихожей свое пальто, но все равно не мерз - наверное, так о себе давали знать морозоустойчивые гены горцев. Приглушенные голоса из столовой долетали неясным гулом, да он и не пытался вслушиваться. Он заметил, что Дилан куда охотнее говорил с Ниаллом, чем с ним, но едва ли мог его за это винить - Вулф без особого труда располагал к себе людей, говорить с ним было легко и приятно каждому, даже самому Оливеру.
"Может, так и лучше", - философски думал МакЛин, облокотившись о перила и глядя на казавшиеся кукольными дома. "Может, ему удастся наладить контакт, и тогда состоится еще одна встреча. Даже если я так и не знаю, зачем мне это".
Отредактировано Oliver MacLean (2017-05-07 00:30:01)
Наверное, мало кто из знавших Оливера МакЛина поверил бы, что он не только способен быть внимательным и чутким, но и отлично умеет поддержать, когда это становится необходимо. Мало кто поверил бы, а вот Ниалл прекрасно это знал, хотя бы потому что не раз и не два испытал на себе и вот сейчас ощутил снова, когда ладонь Оливера накрыла его руку. Это было всё равно что удержаться за кого-то, когда чувствуешь, что начинаешь тонуть, и снова оказалось легко и просто не прятать взгляд и непринуждённо улыбаться собеседникам.
Улыбаться, между тем, по-прежнему было нужно: собравшиеся за столом бросали и на него, и на Оливера любопытные взгляды, Дилан задавал вопросы и не скупился на рассказы, мистер и миссис Хьюз смотрели доброжелательно, но внимательно и пристально, и всё это заставляло следить за собой и за своими словами и держать лицо. А заодно, конечно, и страховать Оливера, если он вдруг поставит кого-нибудь в неловкое положение или себя самого - в трудное.
Впрочем, пока вроде бы установился некий хрупкий мир - никаких неоднозначных слов, никаких рискованных вопросов - и Ниалл позволил себе немного отвлечься, сосредоточившись на гусе и рассеянно слушая, как Оливер рассуждает про Кингстон, Ланкастер и Дублин.
- Я никогда не видел рок-н-ролл на ножках, так что с удовольствием познакомлюсь и с ней, и с прожектором, - он широко улыбнулся Дилану, делая очередной глоток пунша. - Не знаю, надолго ли мы, это как Оливер решит, но если всё со всем совпадёт, я буду рад. У меня даже фотоаппарат с собой, - последний действительно был взят, с дальним прицелом на то, что встреча пройдёт хорошо, и можно будет потом устроить что-то вроде семейной съёмки.
Расслабившийся, увлечённый кулинарным шедевром миссис Хьюз, момент, когда всё опять пошло негладко, он, к стыду своему, пропустил и осознал происходящее, только когда шестым чувством почуял, что атмосфера за столом снова изменилась, и не в лучшую сторону. Запоздало сообразив, как для сегодняшней рождественской компании должны были прозвучать слова Оливера про пекарей, и почему Дилан пытается загладить обстановку, Ниалл мысленно выругался по-чёрному и совсем уже собрался присоединиться к миротворческой деятельности, но его партнёр снова подал голос, и всё стало ещё немного хуже.
"Чёрт."
Проводив Оливера взглядом, Ниалл обвёл взглядом собравшихся, взглянул на мистера Хьюза и постарался улыбнуться как можно естественнее.
- Большие города иногда заставляют странно воспринимать профессии и выдавать очень странные сравнения, у нас всё совсем иначе, - в этот раз никакой более ловкий манёвр ему в голову не пришёл. Ниалл помолчал пару секунд, а потом поднялся из-за стола и прибавил: - Прошу прощения, я сейчас, только отнесу Оливеру зажигалку, - зажигалка, которую он только что выудил из кармана джинсов, появилась у него на ладони. - Он редко курит и вечно её забывает, - более толковый предлог выйти из-за стола следом за любовником ему просто не пришёл в голову.
На улице была настоящая рождественская сказка: мерцали огни домов и стоявшие сейчас удивительно высоко звёзды, снег совсем засыпал ступени крыльца и продолжал валить крупными, пушистыми хлопьями. Холодный ветер, налетевший сильным порывом, мгновенно прохватил до костей, и Ниалл зябко вздрогнул. Потом шагнул к Оливеру и привычным жестом положил руку ему на плечо, а потом и ткнулся в плечо подбородком.
- Жаль, что много чужих, - проговорил он задумчиво и негромко, как будто и не к Оливеру обращался, а просто делился собственными ощущениями. - Поговорить бы просто так, без лишних ушей и глаз. И, наверное, без Рождества, - Ниалл слегка усмехнулся. Он никогда не испытывал к Рождеству неприязни, но сейчас всё это тёплое, семейное застолье оказалось вдруг удивительно непростым антуражем для и без того не самой лёгкой встречи.
Когда дверь за его спиной открылась, Оливер даже не обернулся - он и так знал, кого увидит на пороге. Конечно, существовал небольшой шанс, что это разъяренные пекари явились учинить над ним расправу, но МакЛин все же поставил бы на Ниалла. И не ошибся: раздался его голос, а плечо ощутило привычную тяжесть. Уголки губ Оливера чуть дрогнули, едва обозначая улыбку: любовник всегда очень тонко чувствовал его настроение, вплоть до того, что знал, когда прикосновения покажутся ему излишними, а когда - необходимыми. Сейчас ему не хотелось ни объятий, ни поцелуев, но чувствовать, что Вулф рядом, ощущать тепло его рук сквозь тонкий кашемир было действительно приятно. И хотя бы отчасти снимало ту глубоко затаенную нервозность, которую испытывал МакЛин.
- Жаль, - просто согласился он с Ниаллом, не оборачиваясь и снова глубоко затягиваясь. - Я так привык к тому, как мы встречаем Рождество, что даже не подумал о том, что в других семьях принято звать... гостей, - это слово слишком редко находило себе место в его лексиконе и вызвало некоторые затруднения. - Надо было приехать в другой день, - Оливер негромко хмыкнул, стряхивая пепел на чистый, совсем еще не затоптанный людьми, снег. - Но я побоялся, что в другой день он меня снова выгонит.
Признаваться в своих страхах он мог только Ниаллу, и то не всегда. Страх - это слабость. Привязанность - это слабость. А Оливер МакЛин не любил обнаруживать в себе слабости и еще меньше любил демонстрировать их другим. Глупо, наверное - его война давно уже осталась позади, а он все еще жил так, словно кругом враги.
- Как тебе Дилан? - помолчав немного, снова заговорил Оливер и протянул пачку Ниаллу, предлагая ему сигарету. Тот курил до того, как они стали жить вместе, но принял правило "не курить рядом с собаками", и теперь, как и сам МакЛин, возвращался к старой привычке только в отлучках. - Надо сказать, я удивлен, что Аделин дала ему такое нормальное имя, - Оливер криво ухмыльнулся. - С нее сталось бы назвать его каким-нибудь Мэлораном... или Арагорном, - задумчиво добавил он.
Наверное, впервые за этот вечер ему было хорошо. Ни изучающих взглядов, ни пустых разговоров, ни необходимости следить за каждым жестом и словом. А еще он был бесконечно благодарен Ниаллу за то, что тот ни слова не сказал о его язвительном высказывании, хотя в другой ситуации не преминул бы напомнить о том, как надо вести себя в обществе других человеческих существ. Даже если выразить эту благодарность Оливер не мог и не хотел - Вулф не так часто слышал от него добрые слова, что, наверное, только добавляло недоумения тем, кто гадал, что этот красивый и молодой мужчина нашел в старом мрачном хрыче.
- Зачем я здесь? - вдруг спросил МакЛин, полуобернувшись к любовнику. - Давай же, ты знаешь меня лучше, чем я сам - скажи мне, зачем я здесь?
Отредактировано Oliver MacLean (2017-05-20 14:28:06)
За те годы, что они уже провели вместе, Ниалл успел уяснить несколько вещей: во-первых, у Оливера МакЛина очень мало слабостей, во-вторых, те, которые есть, он держит при себе и меньше всего хочет, чтобы их хоть кто-нибудь замечал, в-третьих, в мире исчезающе редко происходит что-нибудь, способное выбить его из колеи. Всё это было ему хорошо известно и давно стало частью его собственной жизни, и тем отчётливее видны становились моменты, когда что-то оказывалось не так, как обычно, выбивалось из привычного ритма. Вот как сейчас, например. Ниалл нутром чуял, насколько Оливеру не по себе, и как будто всем существом ощущал и его страх, и чувство неуместности, своего несоответствия окружающим и всему, что вокруг происходило.
- Не надо в другой день, - негромко возразил он и слегка потёрся подбородком о плечо любовника. - Так даже лучше. Не думаю, что он стал бы тебя гнать, но в Рождество все в особенном настроении, и это хорошо: и у него, у всей пекарской компании была возможность посмотреть на тебя, когда им хорошо, а так проще привыкать к кому-то и подпускать к себе. Так что всё правильно, - Ниалл мягко улыбнулся и, кажется, эта улыбка едва заметно, но всё-таки отразилась в его интонации.
Сигареты оказались очень кстати: как бы ни старался Ниалл держаться расслабленно и спокойно, а этот вечер оказался неожиданно непростым и для него тоже. Всю дорогу нужно было балансировать, не показывая вида, что тебе это сложно, подбирать нужные слова и чутко улавливать чужие настроения, чтобы не дать разговору покатиться в какую-нибудь катастрофическую сторону. И, конечно, то, как сильно ему хотелось, чтобы встреча оказалась удачной для Оливера, только добавляло напряжения. Впрочем, Ниаллу всё ещё казалось, что затея того стоит.
Щёлкнув зажигалкой, он прикурил сигарету, глубоко затянулся и выпустил струю дыма в тёмное, теперь уже совсем ночное небо. Негромко рассмеялся, услышав, каких "чудесных" имён лишился Дилан из-за внезапного благоразумия своей матери, и полуобернулся к Оливеру.
- Не хвали её раньше времени, - Ниалл хмыкнул. - Может, так зовут её отца, дядю или какого-нибудь кузена. Я слышал, у ирландцев очень большие семьи, - он помолчал несколько секунд, обдумывая ответ и припоминая, что Дилан говорил и как держался, а потом отозвался: - Он мне нравится. Неглупый, умеет быть доброжелательным, говорит хорошо. А ещё он... - Ниалл прервался на ещё одну затяжку, чтобы за это время найти нужное слово, а потом щёлкнул пальцами и продолжил: - Тёплый какой-то. Да, тёплый. По-моему, он их любит, этих стариков, да и своих ребят, о которых рассказывал, тоже. И, по-моему, он немного растерян из-за нас. Из-за тебя, - он снова посмотрел на Оливера. - Наверное, действительно есть смысл поговорить, - на его губах промелькнула улыбка.
Последний вопрос заставил притихнуть, и Ниалл, встретившись с Оливером взглядом, так и не смог отвести глаза. "Знаешь меня лучше, чем я сам." Ниалл дорожил доверием партнёра чуть ли не больше, чем чем бы то ни было другим в жизни, оно очень льстило, и всё-таки вот такие откровенные его проявления иногда едва не сбивали с ног. И всегда заставляли сделать всё, чтобы это доверие в очередной раз оправдать.
- Я, конечно, не знаю всего, но... - Ниалл снова глубоко затянулся, стряхнул с сигареты пепел. - Мне кажется, он тебе нужен. И не нужно, чтобы всё закончилось, как в первый раз. Он твой сын, он может быть продолжением чего-то, что тебе важно, может узнать тебя, может рядом с тобой быть, ну или хотя просто быть где-то в твоей жизни. Это... часть семьи, наверное, - опять захотелось затянуться поглубже, и Ниалл мысленно порадовался, что сигарета ещё не дотлела до фильтра.
- Вот именно - посмотреть, - с досадой отозвался Оливер, снова отворачиваясь от Ниалла и глядя на крыши невысоких домов. - Чувствую себя то ли неказистым товаром на витрине, то ли уродцем в цирке. Не так я себе представлял этот разговор.
Как - МакЛин и сам не знал, и был благодарен любовнику за то, что тот не спрашивает. Он не питал никаких иллюзий и не строил себе радужные картины теплой встречи отца и сына - не такой он был человек. Да и не затем искал Дилана, не затем уже второй раз появлялся в его жизни. Но вот зачем? Как облечь в слова или хотя бы в смутную идею то ощущение приближающегося конца и желание успеть что-то, чего никогда не хотел или не знал, что хочешь? Оливер не мог это сделать, не рассказав Вулфу о болезни, а этот момент он собирался оттягивать так долго, как только сможет.
- Наверное, ты прав, - несмотря ни на что, на губах МакЛина снова появилась кривая улыбка, когда он услышал слова Ниалла. - Честное слово, из всех глупых красоток, с которыми мне доводилось связываться в молодости, Аделин была самой беспросветной, - он негромко хмыкнул. - Можно только надеяться, что Дилан не унаследовал ее интеллект, - следующий вопрос был для Оливера действительно важным, и он согнал с лица ухмылку, слушая, как Вулф отзывается о его сыне. - Теплый? Да, пожалуй... И это делает его непохожим на меня, верно? Сомневаюсь, что у нас вообще есть что-то общее.
Непростой разговор, тягостный, и немного легче он становился только оттого, что вести его приходилось именно с Ниаллом. С ним можно было не держать лицо и не изображать равнодушие - он и так понимал, до чего Оливеру не по себе. И что растерян он, возможно, ничуть не меньше Дилана.
- Да. Да, все так, - после долгого молчания подтвердил Оливер, когда Ниалл ответил на вопрос, ответ на который он должен был бы знать и сам. - Кажется, это я и пытался донести до него, только получилось... - не договорив, он невесело ухмыльнулся. - Ну ты сам знаешь, как получилось. Он ведь уже взрослый, ему не нужен отец, который будет водить его на футбол и объяснять, откуда на лобке взялись волосы, - МакЛин негромко фыркнул. - Впрочем, сомневаюсь, что из меня вышел бы такой отец. А вот какой выйдет - я пока не знаю.
С душевными излияниями на этом стоило заканчивать, и Оливер снова надолго умолк, просто докуривая свою сигарету. Щелчком пальцев отправив окурок в снег, он повернулся к Ниаллу и за плечи привлек его к себе. Слов все еще не было - только прикосновение губ к темным волосам, от которого теплее стало даже на этом морозном холоде. Отстранившись и обняв ладонями лицо Вулфа, Оливер заглянул в его глаза.
- Ты сказал, что он - часть семьи. Сейчас моя семья - это ты, и я не сделаю ничего без твоего одобрения. Ты хочешь, чтобы Дилан был в нашей жизни?
Пробыв рядом с Оливером вот уже пять лет, Ниалл научился чувствовать его настроения так, как люди с хорошим слухом улавливают фальшивые ноты, и сейчас остро ощущал, как трудно любовнику даётся весь этот разговор. И ощущая, больше всего хотел найти способ помочь ему, сделать так, чтобы всё каким-нибудь образом стало легче, проще, или хотя бы просто поделиться с Оливером силами, чтобы сам этот вечер стал для него немного светлее.
- По-моему, общее у вас есть, - негромко отозвался Ниалл и чуть улыбнулся, искоса взглянув на любовника. - Он же... не радужный пряник. Просто тёплый и дорожит кем-то, а это и ты умеешь. И сдержанность, которая в нём есть, не жёсткость, но сдержанность... её видно, она чувствуется, и, мне кажется, это у него вряд ли от беспросветной Аделин, - Вулф слегка усмехнулся и затянулся уже догорающей сигаретой. - В общем, кое-что вас явно объединяет, если хочешь знать моё мнение, а вот что касается всего остального... - Ниалл слегка нахмурился, обдумывая то, что собирался сказать дальше, потом осторожно, медленно продолжил: - Знаешь, я тоже не знаю, какой из тебя выйдет отец, но мне кажется, пока достаточно того, чтобы... попытаться это узнать. Того, что ты сюда снова приехал, ведь раз ты здесь, и в этот раз никто никого до сих пор не послал и никто не ушёл, хлопнув дверью, то, может быть, ещё получится донести то, что не удалось в прошлую поездку, - в этот раз улыбка, адресованная Оливеру, оказалась удивительно мягкой.
Странно, но почему-то здесь, на морозе, за всем этим разговором, Ниаллу вдруг стало удивительно тепло. Может быть, дело было в самой близости любовника, может быть, в его открытости и доверии, но показалось вдруг, что даже сами слова, которыми они сейчас обмениваются, согревают.
Ниалл смял в пальцах потухшую сигарету и с готовностью подался ближе, когда Оливер обнял его за плечи, а потом, вскинув глаза, встретился с ним взглядом. Несколько секунд он просто молчал, вглядываясь в лицо Оливера, наслаждаясь теплом его ладоней у себя на лице, слушая удивительно тихую зимнюю ночь и невольно удивляясь про себя, до чего же много сейчас значит его слово. И как до смешного мало у него сомнений насчёт того, каким должен быть ответ.
- А ты - моя семья, - тихо отозвался он и безотчётно потянулся ещё ближе к Оливеру. - Но я буду совсем не против, если она станет побольше. Вернее, буду даже рад этому. Так что - да, я хочу, чтобы Дилан был в нашей жизни. Пусть он будет с нами, - и, подавшись ещё ближе, Ниалл коснулся губ Оливера мягким поцелуем.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » В любой непонятной ситуации - мопс
