Нэсс смотрела на море и чувствовала, как уходит напряжение последних дней. Все многочисленное семейство то тут, то там появляющееся в их с Финном жизни, осталось в Килкенни, услышав чрезвычайно категоричное «нет» в ответ на предложение составить компанию в поездке. Даже всегда спокойно-флегмаичный Коннал сказал, что может не отсвечивать где-нибудь неподалеку, чем вызывал приступ удивленной ярости, ту же сменившейся, впрочем, умилением. Категоричное «нет» осталось непоколебимым.
В лицо бил ветер, принося брызги соленой мороси и запах водорослей, который Нэсс вдыхала полной грудью, осознав, что продрогла, только когда Финн обнял ее. Нэсса повернула голову, улыбаясь мужу, опираясь на него всем телом, благо ее макушка оказывалась где-то у него на груди, накрывая ладонями выросший живот, который покоился в удобном поддерживающем его вес бандаже. Близнецы все так же пихались и вертелись, но к привычным движениям добавилась икота, вызывающая подергивания и подрагивания, с которыми приходилось мириться.
- Почему никто не сказал, что я стану как атомная подводная лодка – пузатая и чувствительная. – Нэсс поморщилась, живот действительно казался ей просто гигантским, а чувствительность груди превышала все мыслимые пределы. При этом угадать в какую сторону эта чувствительность ударит, было сложно, что порой делало секс поистине незабываемым. Как и то, что грудь Нэсс увеличивалась день ото дня, все чаще привлекая взгляд мужа, вызывая у Нэсс то раздражение, то смех.
- По-моему, пора поесть. – То, что обед был буквально пару часов назад, Нэссу нисколько не смущало. – Это все морской воздух. – Она повернулась лицом к мужу. – Поясница болит. Но сначала поесть. И если ты снова будешь смеяться, я тебя стукну. – Количество поглощаемой Нэсс еды можно было измерять в здоровых мужиках. Например, на завтрак она могла слопать то же, что и полтора физически здоровых мужчины, вот как Финн, например. – И мне нужно потанцевать. Составишь компанию? Надо только нормальное платье найти, чтобы дышать можно было.

- С Фионой было проще. Не считая самого начала. Там меня штормило не хуже юнги в своем первом рейсе. – Нэсс даже вспоминать не хочется первые месяцы беременности с Фионой. Ее раздражали все, буквально все запахи, и даже от запаха Тиаша ее выворачивало, стоило ветру подуть в ее сторону. Спасением тогда стало старое семейное ранчо в предгорьях, куда он ее увез. Там что-то произошло с ее рецепторами или обонятельной чувствительностью, но остро реагировать на окружающее она перестала.
Нэсс видела, что Финнла старается принять чужих ему, в общем-то, детей, делая даже больше, чем мог бы делать любой другой на его месте; понимала, что одномоментно или быстро этого не произойдет, тем более, когда почти каждое воскресенье ему приходится бывать на мессах, которые служит тот, кто зачал этих детей, одним своим видом напоминая о случившемся пусть и до их встречи, но оставившем нестираемый след в жизни всех, кого это так или иначе коснулось. Да, правда была известна достаточно узкому кругу лиц, и поначалу им пришлось пережить массу удивленных взглядов и намеков по поводу беременности и венчания. Кто-то из знакомых родителей даже принимался высчитывать сроки, глядя на живот Нэсс, но известия о двойне заткнуло недоумевающих, и заставило семью еще теснее сомкнуть ряды вокруг Нэсс, принимая в этот ближний круг и Финна. Уэлш была им всем безгранично благодарна. В первую очередь – Рэю, который, как желтая линия полицейского ограждения, защищал ее от досужих разговоров или домыслов, неизменно оказываясь на ее стороне в любом вопросе.
Финнла..
Нэсса каждый раз удивлялась тому, что Фланаган до сих пор рядом и, судя по всему, собирается быть этим «рядом» до конца жизни, учитывая венчание, планы на дом и собаку, и еще с пяток детей. Что мешало ему исчезнуть из ее жизни, учитывая двухнедельную близость да чуть более продолжительные завтраки, при наличии недружелюбно настроенной дочери Нэсс и явления ее отца из Аргентины. Но он не ушел. Более того, - мечта всех женщин, - ввязался из-за нее в драку. Нэсс непроизвольно поморщилась, вот уж без чего бы она точно обошлась. И все еще был здесь, терпеливо снося все ее закидоны и выкрутасы.
- Кто о чем, ирландец – о выпивке. – Нэсс повернулась в кольце рук мужа и, поднявшись на носочки, легко его поцеловала. – Платье, потому что иначе я вывалюсь из этого, - Она опустила голову, оглядев вырез свободного джемпера и подергав лямку комбинезона. - Особенно добавив пару кусков мяса в организм. – И кто танцует в джинсовом комбинезоне для беременных. – Нэсса постучала по лбу мужа пальцем. – Доктор, вы вообще думаете, о чем говорите?

- Дай тебе волю, я бы вообще не одевалась, судя по всему, - Нэсс лукаво улыбается, устраивая ладонь в руке мужа и прижимаясь к его плечу, пока они неспешно идут к отелю. - Знаешь, здесь ничего не изменилось с тех пор, как родители возили нас с Рэем сюда в детстве. И даже вон тот рыбак, - Нэсса показывает вдаль на волнорез, на самом конце которого виднеется чья-то фигурка, - там всегда был.
По крайней мере, Нэсса помнит, что когда бы они не приезжали в Данмор-Ист, точно такая же фигура была потом запечатлена на, как минимум, одной фотографии.
Они поднимаются в номер, зависнув на несколько минут у стойки, где словоохотливая хозяйка интересуется погодой, планами и что-то тараторит про свою семью, на что Нэсс улыбается и кивает головой, а Финн, состроив вежливо-непроницаемую физиономию, медленно, но верно тянет ее за собой, чуть не подпихивая ее ладонями под попу на ступеньках, вызывая смех и фырканье.
В номере Нэсс скидывает обувь, была бы ее воля - она бы везде ходила босиком, и раздумывает над тем, какое платье достать, когда Финн высказывает революционную прямо-таки идею, заставляя ее обернуться.
- Ну, его? - Нэсс выгибает бровь. - А как же морской воздух, на котором настаивали все врачи, включая тебя? - Она отстегивает лямки комбинезона и стягивает его с себя, переступая босыми ногами через гору ткани и тут же оказывается в мужских объятиях.
Нэсса замирает, прижимаясь спиной к груди Финна, всей кожей ощущая, как сгущается воздух вокруг, пока его ладонь путешествует по ее руке. И улыбается, когда муж начинает танец, все-таки уроки даром не прошли.
Нэсса улыбается, оставляя на губах Финна легкий поцелуй, и самую малость отстраняется, чтобы уточнить. - И с какого же танца ты предпочитаешь начать?

- Открыть окно? Кто вечно ворчит о сквозняках? – Нэсса иронично-вопросительно приподнимает бровь, глядя на мужа. – От зависти? Скорее уж от смеха. – Бывшей Уэлш все еще довольно сложно свыкнуться со своими размерами, что накладывает отпечаток на все ее слова и действия.
- Румбу танцевали на свадьбах, а свадьбы не было.  – Нэсса упрямо отказывается от любых разговоров, что заводят любимые родственники о свадьбе, полагая, что венчания более, чем достаточно для того, что связывает двоих на всю последующую жизнь. Католики, как известно, разводов не приемлют. Осознание данного факта заставляло Нэсс всю последнюю неделю перед собственно венчанием быть на взводе, мотая нервы всем, кто попадал в ее орбиту. А учитывая, что о столь важном событии знали совсем немногие даже из числа родственников, дела обстояли не лучшим образом. И сколько потом пришлось выслушать от тетушек-дядюшек-кузенов – словами не передать. И все они просто-таки горели желанием отгулять традиционно шумную ирландскую свадьбу. Нэсс скрипела зубами и посылала всех искать горшок с золотом на конце радуги, понимая все же, что малой кровью не отделаться. И все же не желала ничего слышать о свадьбе, как минимум, до рождения детей. – Но если ты настаиваешь…
Нэсса принимает руку Финна, обнимая его за шею и вжимаясь в него животом, который как раз обеспечивает необходимое расстояние.
- Если коротко – то румба является демонстрацией супружеских обязанностей, - Нэсс смеется в ответ на многозначительный взгляд Финнлы, не забывая о танце, выписывая бедами те самые восьмерки. – Сейчас же считается, что в румбе женщина пытается доминировать за счет своего женского обаяния, все время дразня и убегая, заставляя мужчину следовать за собой в попытках доказать силу, мужественность, надежность.  – Пара совершает пируэт, поворот, Нэсс в скользящем движении оставляет на губах мужа невесомый поцелуй. – И если ему это не удается, то женщина уходит к другому. А все движения должны быть наполнены любовью, страстью и нежностью.

- Фланаган, ты либо зануда, либо издеваешься, - Нэсс предельно серьезно смотрит на Финна, хотя в глубине глаз и спрятались смешинки. – И я еще не решила, что хуже. – Бровь слегка изгибается, демонстрируя легкий скепсис, а потом Нэсса льнет к мужу, превращая румбу, для которой комната все же маловата, в ее подобие. Без всех этих «догони меня», позволяя Финну обнять себя, и устраивая голову на его груди, просто покачиваясь в надежных объятиях.
На первый, да и второй тоже, взгляд Финнла Фланаган был странным ирландцем. Нет, он любил пабы, женщин и картошку, терпеть не мог англичан, был расистом и гомофобом, умудряясь при этом иметь двух близких друзей, чьим отцом был типичный афроамериканец, но при всем этом, Фланаган был непрошибаемо спокоен, демонстрируя практически флегматичность, когда все окружающие готовы были взорваться как порох, к которому неосторожно поднесли спичку. За полгода, что Нэсс его близко знала, он лишь пару раз выпал из этого спокойствия, и все по ее вине. Нэсса слегка дернула подбородком, избавляясь от воспоминаний, не доставляющих удовольствия. За этим они и приехали в Данмор, оставить дом дома, побыть наедине, ускользнуть от привычного окружения вещей и людей. Своеобразный медовый месяц, чрезвычайно своеобразный, но все-таки дававший возможность уединения.
Нэсс поднялась на цыпочки, обнимая мужа за шею и заставляя его наклонить голову, - дал же бог росту, - чтобы поцеловать, прикусив его губу.
- Я все еще хочу есть.

- У меня слишком мало данных для столь серьезного решения. - Нэсс уютно устраивается в мужских руках, ощущая как пинаются внутри близнецы, становясь все более активными с каждым днем. - Как мы их назовем? - Нэсса часто перескакивает с темы на тему, следуя собственному потоку мыслей и удивляясь тому, что Финн практически всегда понимает о чем речь. Даже если при выборе нового белья она начинает говорить о сортах виски или количестве комнат в доме.
- Я бы хотела еду. - Нэсс улыбается и шлепает босыми пятками по полу вслед за мужем, идущим к телефону. - Желательно из мяса. И груши. - Она обнимает Финна со спины, прижимаясь щекой к спине между лопаток, слушая стучит его сердце. Этот ровный мощный звук действует на нее лучше любого успокоительного средства, и засыпать она предпочитает именно под него, положив голову на грудь мужа и прижавшись к его боку животом. И пока Финнла делает заказ, на Нэсс накатывает волна умиления и нежности, что выливается в более тесные объятия и поцелуй, запечатленный там, где бьется его сердце. А через миг оказывается уже лицом к лицу со своим мужчиной, поднимаясь на носочки, чтобы легко поцеловать его в кончик носа.
- Съесть? - Нэсс лукаво улыбается, хотя в голосе ее пробивается почти невесомая хрипотца от вспыхнувшего желания, рожденного такими простыми словами. - Думаешь, зрелище реализации твоего хотения добавит нам очков перед официантом и мы получим скидку на следующий заказ в номер? - Уэлш комично вздергивает бровь, теснее прижимаясь к Финну, в то время как ее пальцы забираются под рубашку, скользя по спине мужа. Она касается губами его шеи в расстегнутом вороте рубашки, пробуя на вкус кожу между ключиц. - Я не против. - И Нэсс тянется к губам Финнлы, оставляя на них поцелуй.

Нэсс почти мурчит, пока большие теплые ладони поглаживаю живот. Судя по голосу, Финн сейчас задумчиво уставился в окно, уже придумывая эти «самые ирландские» имена, и это вызывает на губах Нэссы улыбку, которая перерастает в смешок, стоит ей представить ждущее их развлечение по выбору имен. И она продолжает хихикать, пока они двигаются к телефону.
С Финнлой легко быть рядом, строить отношения, находить компромиссы, превращать бытиё в полную событиями жизнь. Нэсс часто думает, что ей, собственно, неимоверно повезло. Вместо того, чтобы стать не просто матерью-одиночкой, а матерью-одиночкой с тремя детьми, она имеет самую настоящую семью, в которой есть любящие друг друга мама и папа и дети, которых тоже любят и ждут.
А потом из головы улетучиваются любые мысли, потому что остаются только чувства, прикосновения и обоюдное желание. Раскаленную кожу холодит легкий бриз, то и дело заглядывающий в окна, и тогда по ней бегут легкие мурашки, которые тут же пропадают от тепла скользящих по телу пальцев.
Признание Финна заставляет вспыхнуть искры в глубине глаз Нэссы, разжигают внутри пламя, требующее выхода на волю, и у нее перехватывает дыхание от касаний его губ и рук. Ее бедра распахиваются под давлением его ладони, а сама она тянется к губам мужа, чтобы утонуть в новом поцелуе, успев выдохнуть ему прямо в губы «я люблю тебя» и с удивлением осознать почти уплывающим сознанием, что это так и есть. И это осознание заставляет ее снова распахнуть уже сомкнувшиеся ресницы. Но Нэсс не успевает повторить эти простые слова, потому что ласка Финна заставляет ее выгнуться и прикусить его нижнюю губу, вызвав новое приглушенное рычание в ответ.

Где-то на границе сознания и небытия слышится голос Финна, хриплый, то и дело прерывающийся поцелуями, голос, в ответ на который внутри то и дело вспыхивает теплое пламя. Оно медленно растекается по всему телу, от макушки до пяток, согревая изнутри, почти заставляет кожу светиться, и точно заставляет Нэсс то и дело выгибаться так, чтобы мужу было чего касаться. Она кусает губы, еще сдерживая стоны и вскрики, но еще немного, и они вырвутся на свободу, став достоянием пространства вокруг двух тел. И, может быть, части улицы, потому что окна остались открытыми.
Движения Финнлы становятся мягче и нежнее, его губы и пальцы скользят так невесомо, что дуновение ветра от крыльев бабочки в сравнении с ними просто десятибалльный шторм.
Нэсс не хватает воздуха, и она приникает к мужским губам в его поиске. А потом ее губы скользят по его шее, пробуя на вкус и ощущая море и соль. И она снова касается кожи, снова выгибается, снова льнет и вжимается в эти губы и ладони, которые не отпускают ее не на миг.
Желание становится просто нестерпимым, и Финн, совершенно точно понимая это, не спешит, стараясь растянуть первое мгновение соединения, превратить его в бесконечность. Ему это вполне удается, и Нэсса уже не сдерживает вскриков, вцепляется ногтями в обнимающие и прижимающие руки, почти упирается затылком в грудь Финна, чтобы теснее прижаться к его бедрам.

Неизвестно, как именно, но Финну всегда удается точно знать, чего, как, когда и сколько Нэсс хочется. Словно он проник в ее подкорку и просто-напросто считывает напрямую, заставляя ее плавиться в своих ладонях. А еще он умеет продлевать то блаженное состояние, которое охватывает ее на самом пике удовольствия. И уже после всего, когда снова можно начинать дышать ровно и глубоко, он еще долго-долго нежит ее в объятиях, касается кожи губами, приглаживает растрепанные волосы, шепчет что-то умопомрачительно-ласковое, заставляя ее сердце сжиматься и ухать куда-то вниз, чтобы потом трепетать где-то в горле, мешая словам складывать слова. Но через какое-то время ей все же удается это сделать.
- Я люблю тебя, Финн Фланаган. - Нэсса по-прежнему прижимается к мужу спиной, чувствуя обнимающие ее руки и ощущая дыхание Финна на шее. - Очень-очень. - В ее голосе слышится улыбка, но внутри все больше крепнет убеждение, что все это сущая правда. И Нэсса добавляет. - Честно-честно. - А потом ее смех рассыпается по комнате, потому что она четко и ясно представляет выражение лица Финнлы в этот момент. И все еще смеясь, Нэсс поворачивается в его руках, оказываясь к нему лицом, чтобы сначала легко поцеловать в губы, а потом начать покусывать за шею.
- Я есть хочууу. - Нэсс надувает губы, изображая крайнюю степень капризности и хныканья, но не успевает все это развить, потому что в дверь стучат, и за дверью раздается-таки счастливая весть об обеде.
- Минутку! - Нэсса тут же выпутывается из Финна и постели, смеясь и отпихиваясь, потому что тот совсем не проявляет желания ее отпускать, и даже протестующе фырчит чего-то. Фланаган похож на наевшегося сметаны кота, которому для полного счастья не хватает солнышка на пузе. Нэсс натягивает на него одеяло, а сама заматывается в покрывало, и словно крейсер в полном вооружении, двигается к вожделенной еде за дверью.
И ей и официанту из ресторана, невысокому, но широкому и кряжистому словно гном, удается сохранить торжественно-серьезную мину на лицах, пока она придерживает дверь, а он разгружает тележку. Нэсс за его спиной строит стрррашные глаза Финну, призывая к молчанию, и, наконец, всунув в ладонь парня пару евро, закрывает за ним дверь.
А потом, просто усаживается рядом со столиком, на котором громоздится одуряюще пахнущий обед, поддергивает покрывало, чтобы не очень дуло из окна, и принимается уминать мясо и груши: молча и сосредоточенно, но не отводя взгляда от мужа, все еще валяющегося в кровати.

Отредактировано Neassa W. Flanagan (2018-09-23 15:16:33)