Хочешь, я тебе что-то расскажу?
УЧАСТНИКИ
Нэсса Уэлш, Финнла Фланаган, Фиона Уэлш
ДАТА И МЕСТО
05.03.2017
САММАРИ
История о ревности, переменах и их последствиях.
Irish Republic |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » Хочешь, я тебе что-то расскажу?
Хочешь, я тебе что-то расскажу?
УЧАСТНИКИ
Нэсса Уэлш, Финнла Фланаган, Фиона Уэлш
ДАТА И МЕСТО
05.03.2017
САММАРИ
История о ревности, переменах и их последствиях.
Как рассказать пятилетнему ребенку, что маму, которая до недавнего времени была целиком и полностью в ее распоряжении, теперь придется делить не только с каким-то чужим дядей, который вовсе не отец, но и с ожидающимся в недалеком будущем братом или сестрой.
Последние пару недель Нэсс старалась не упускать Фиону из виду, даже когда та была со своим отцом. Финн, конечно, стал частым гостем в их квартире, но, стараясь лишний раз не будоражить ребенка, который все еще надеялся, что мама с папой будут жить вместе, и, буквально, измучившим этим вопросом Нэссу, соблюдал определенные границы. Фиона никогда не видела его рано утром в ванной или вечером в маминой кровати. Вся ситуация порядком утомляла, внося свою долю хаоса в окружающую действительность. При этом срок беременности явно не будет соответствовать моменту венчания, когда у нормальных людей сначала свадьба, а потом дети. У Нэсс же все было не то, чтобы наоборот, а через пень колоду.
Вместе с тем, Финнла не отстранялся от общих – на троих – прогулок, что в какой-то мере должно было примирить детеныша с окончательным закреплением его в их жизни. Вот и сегодня они вместе были в Риан Парке, и вместе же вернулись домой. Именно сегодня было решено озвучить Фионе грядущие изменения.
Они вместе приготовили ужин, смеясь и подшучивая, вспоминая чуть не поименно всех увиденных лошадей. Вместе вымыли посуду, разбив по дороге одну тарелку, на что Фиона громко закричала «К счастью!» Уж об этой примете она была наслышана еще со времен Аргентины, когда посуду довольно регулярно приходилось утилизировать.
Наконец, угомонившись после водных процедур, детеныш забрался в кровать, а Финну было разрешено прочитать сказку.
Нэсс бросила вопросительный взгляд на Фланагана поверх протянутой книжки, и получив в ответ легкий кивок, означающий согласие, умостилась рядом с Фионой.
- Детеныш, можно перед сказкой мы с Финном тебе кое-что скажем? – Уэлш убрала с лица дочери прилипшие прядки волос, и улыбнулась дочери. – Помнишь, папа тебе рассказывал, как ты появилась? Что мы встретились, влюбились друг в друга, а потом эта любовь стала чудесной прекрасной девочкой, которая сначала пряталась у меня в животе, а потом решила посмотреть на папу и родилась. – Нэсс опять улыбается и прижимает Фиону к себе, легко целуя ее в макушку. И смотрит на сидящего в ногах кроватки Финнлу, сжимая губы, потому что голос начинает подрагивать, как и пальцы на плечах дочери.
Жизнь с Нэссой была именно тем, о чем Финнла мечтал последние месяцы. Но все шло не так, как должно было. Быстро, сумбурно и с кучей людей и событий, которых в нормальной истории любви быть не должно было. Но не смотря на это, они шли к тому, что он хотел. Странными путями, но шли.
И теперь нужно было сделать еще один шаг "навстречу будущему" - рассказать дочери Нэссы об этом самом будущем. Ну или хотя бы о части, которую ей нужно будет осмыслить и принять. И рассказать это нужно вместе, как бы ни было абсурден сам этот разговор, учитывая все обстоятельства. Объяснять не своему ребенку, что ее мама беременна, используя классическую историю про "папа и мама друг друга очень любили и в маме появился ребенок", когда и этот ребенок не его собственный и появился он явно не от долгих классических отношений. Но для отработки вообще всей этой истории Фиона - самый идеальный слушатель. Дети чувствуют фальшь, а Фиона еще и заинтересована во всем, что происходят с Нэссой больше, чем кто бы то ни был. Если Финнла сможет достаточно убедительно радоваться беременности Нэссы при ней, то он сможет радоваться ей в принципе. И в его отцовство поверят все остальные. А именно этого он и хотел в итоге.
Читать книжку на ночь - это довольно большой шаг к доверию. Как Нэссе удалось расположить Фиону к этой мысли, Финнла не знал, да и не особенно лез в их дела - мать и дочь сами разберутся. Его дело - быть дружелюбным и открытым к ребенку.
Вот только сказка сегодня получается не совсем та, что написана в книжке.
- Когда я встретил твою маму, между нами возникла не меньшая любовь. - Тут Финнла со своей стороны совсем не врет и надеется, что не врет вообще. А вот дальше уже начинается очень даже сказка. И вот ее рассказывать уже несколько сложнее, ведь мысль, что все это не про него, все это чистая ложь, грызет изнутри. Но Финнла продолжает максимально дружелюбно улыбаться ребенку, стараясь, чтобы голос звучал так же ровно и искренне, как и при первых словах. - И эта любовь, как всякая искренняя и большая, тоже захотела превратиться в.. ребенка. Чтобы смотреть на этот мир и радовать свою старшую сестру. И хотя этого пока не заметно, но через некоторое время..
Финнла посмотрел на Нэсс, надеясь, что она сможет подобрать более подходящие слова. Все же у не опыт общения с детьми и конкретно этим ребенком больше, чем у него.
День прошел быстро и даже почти здорово, потому что, наконец-то наступила весна, и стало куда теплее. Конечно, так же тепло и здорово, как в Аргентине, здесь все равно не было, Фиона вообще уже давно соскучилась по дому и не уставала спрашивать, когда они, наконец-то, вернутся домой, где остались лошадки, киты и бабуля с дедушкой. Правда, ее папочка, наконец-то, тоже прилетел – еще давно, на Рождество, но раз уж теперь и он со всеми познакомился и всем понравился, то Фиона совершенно не находила повода задерживаться здесь и дальше. К тому же, папочка в их квартире не жил, а уж дома-то места точно хватило бы на всех.
Финну, который ходил с ними гулять и сегодня, и несколько раз до этого, Фиона непременно и каждый раз заявляла, что дружить она с ним все-таки не будет – потому что не хочет, вот и все. Но, кажется, Финну было все равно, раз уж он приходил к ним в гости опять и снова. Фиона решила, что это все потому, что у Финна нет семьи – он же сам говорил, и даже друзей, тоже, нет, вот он и ходит к ним. Фиона его приходы, временами, всячески игнорировала, и даже частенько отказывалась разговаривать с Финном – или просто разговаривала на испанском, которого глупый мамочкин друг не понимал. Девочку это страшно забавляло, поэтому быстро вошло в привычку.
Финн и сегодня остался у них ужинать, на что Фиона даже ничего не сказала – наверное, никто его больше не кормит, а раз он сам готовить не умеет, то может и с голоду умереть. Не то, чтобы Фионе было очень жаль Финна, но сегодня девочка все же милостиво согласилась поужинать вместе.
- Лучше бы папочка пришел, а не он! – заявляет Фиона, забираясь под одеяло с головой. Ей совершенно, ни капельки не хочется, чтобы сказку ей читал Финн. И чтобы он бывал в ее комнате Фионе тоже не хочется, но ни мама, ни Финн об этом почему-то не догадываются. Такие глупые, все же, эти взрослые! Но на сказку девочка все же соглашется.
Кое-что рассказать ей Фиона, конечно, разрешает. Может быть потому, что точно уверена – мамочка скажет, что они едут домой! В Аргентину! Наконец-то! Правда, даже Фиона очень быстро догадывается о том, что речь об Аргентине, кажется, вовсе не пойдет – это заставляет девочку насупиться и поджать губы. Довольная улыбка пропадает, стоит только Фионе понять, о чем идет речь.
- Я тебя ненавижу! – Фиона вскакивает на кровати, - Из-за тебя папочка больше не живет с нами! Ты все испортил! – Фиона начинает плакать, едва успев договорить, спрыгивает с кровати, в миг оказываясь посреди комнаты и от Финна с мамой подальше заодно.
– Я вас ненавижу! И Ирландию, и малыша! Мы с папочкой улетим домой, и найдем себе другую маму! А вы оставайтесь здесь одни! – Фиона плачет уже навзрыд, давясь слезами и закашливаясь. А потом, срываясь с места, бежит в коридор, из которого – в ванную. Единственную комнату, замком в которой она умеет пользоваться.
Отредактировано Fiona Welsh (2017-03-06 13:14:59)
Нэсса пытается обнять дочь, но та, юрким угрем, выворачивается из рук, замирая посреди детской на мгновение, чтобы затем выплеснуть на них с Финном весь ворох обуревающих ее сейчас эмоций. Слова больно бьют, заставляя закрыть глаза, а стук двери ванной – как финальный аккорд неудавшейся пьесы. Нэсс стискивает пальцы в кулаки, ее губы дрожат, а на глазах выступаю слезы.
- Извини, не думала, что она так,.. – В горле пересыхает, и Нэсса просто взмахивает ладонью, а потом аккуратно, словно вот-вот разобьется от неосторожного движения, встает с кроватки и идет к дверям ванной, опускаясь перед ней на колени.
- Детеныш. Открой мне. – Нэсс прислушивается к тому, что происходит за дверью, вспоминая попутно, есть ли в ванной что-то, способное навредить дочери, вольно или не вольно. Детский плач заставляет прикусывать губы и дрожать голос. – Фиона, открой, пожалуйста. Я люблю тебя и хочу поговорить.
В дверях комнаты замирает Финн, а Нэсс пытается не вспоминать дочкино «ненавижу», стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
- Фиона? – Нэсс стучит кончиками пальцев по двери, выбивая любимое дочерью танго, в надежде, что это ее хотя бы немного успокоит.
Ни кто и не обещал, что будет просто. С самого начала все, что было связанно с Фионой было не просто. Финнла мог понять ее, вот только хотел он не понимать, а найти общий язык. Он не пытался заменить ей отца, при том, что тот был, любил, да еще и теперь ошивался рядом. Нет. Он хотел только чтобы Фиона поняла, что он теперь тоже часть жизни ее матери, и деваться он ни куда не будет. Но, как и всякий ребенок, девочка не хотела полумер, уступок, и чего-нибудь еще в том же духе. И это делало ситуацию еще сложнее, чем она была.
Финн дернулся было обнять Нэссу, весь ее вид подсказывал, что это то, что ей нужно, но только помогает ей подняться, и остается в комнате. Он не спешит лезть и дальше в эту детскую истерику, опасаясь усугубить. Но дело сделано и теперь нужно разгребать то, к чему оно привело.
Медленным шагом он подходит к двери, застывая там, ожидая что будет дальше. Он даже подумывает, а не лучше ли будет и правда Фионе жить с отцом, раз уж она так его любит? Но он только вздыхает, понимая, что предлагать это он точно не будет, ведь он не избавиться от девочки хочет, а контакт наладить. Да и проблему это явно не решит. Получит отца - будет тянуться к матери, а Финнла все еще тут. Ужасная идея.
- Я могу открыть дверь. - Тихо шепчет Фланаган. - Потом сменю замок.
Фиона, громко хлопая дверью, закрывается в ванной и усаживается прямо на пол, еще даже немножечко мокрый, но на такие неудобства девочка сейчас не обращает совершенно никакого внимания. Обманщики, она их ни за что не впустит! Это все Финн, это из-за него все случилось! Зачем он к ним приходит в гости - утром, и вечером, и даже гулять. Из-за него папочка теперь живет один, и она теперь тоже маме не нужна.
Голос мамы за дверью заставляет Фиону расплакаться еще громче – от обиды на маму и потому, что все теперь совершенно ужасно, от жалости к себе и из нежелания открывать дверь. Нет уж, пусть уходят. Все.
- Н-нет, - Фиона рыдает пуще прежнего, - Я н-не хочу, у-х-ходи, - девочка закашливается, глотая слезы, шумно втягивает в себя сопли - говорить у Фионы едва получается.
- Нет, не любишь, не правда, уходи! Я вам ненавижу, уходи! – Фиона переходит почти на крик, а затем – снова на плачь. – Все из-за вас, я... не хочу, у-х-ходи, я х-хочу к папе, поз-з-вони папочке, я х-хочу к папе! П-по-звнони! Пусть он п-ридет, с-каж-жи ему! - Фиона кашляет, глотая слова и слезы, и, снова и снова, повторяет одно и тоже.
Отредактировано Fiona Welsh (2017-03-11 01:33:22)
Дочь за дверью рыдает во всю силу детских эмоций и легких, шумно шмыгая носом, а у Нэсс сердце сжимается от невозможности прижать ее к себе и убаюкать в руках. Жизнь в очередной раз показывает себя во всей красе, совершенно не напоминая те волшебные сказки, что читают детям на ночь, где все живут долго и счастливо, совершенно не задумываясь о том, сколько сил приходиться прилагать к тому, чтобы достичь этого самого «долго и счастливо».
- Фиона, я не уйду. Ни сейчас, ни вообще. Я люблю тебя. И люблю малыша. Люблю вас обоих. И всегда буду любить. – Нэсс закусывает губу, сдерживая судорожный вздох, но все же говорит это, - Даже если ты больше не захочешь меня видеть.
Уэлш поднимает глаза на Финна, стоящего рядом, и берет его за ладонь, потому что ей нужна хоть какая-то точка опоры сейчас, когда Фиона безостановочно кричит об отце, перемежая крики плачем, от которого Нэсс и самой хочется выть в голос.
- Детеныш, выйди ко мне. Я позвоню папе, как только ты выйдешь. – Нэсс прижимается щекой к двери, прислушиваясь к тому, что происходит в ванной. Похоже, дочь сидит на полу. – Выйди, малыш. Я люблю тебя, и ты нужна мне. Мне и малышу. И ты, и он – мои любимые детеныши. И нужны мне. Открой мне дверь, доченька.
- Ух-ходи! Я… в-во н-не хочу, - Фиона заходится приступом плача, когда речь снова заходит о ребенке. Другом ребенке, которого мама теперь будет любить больше всех на свете, вместо нее. Ну и пусть! Фиона снова рыдает, и ответить - хоть что-нибудь сразу, у девочки не получается.
- В-вы все исп-порт-тили! З-за-ч-чем мы с-сюда, - плачет Фиона.
- М-не он н-не н-ну-жен, я н-не-хочу, - снова, одно и тоже, повторяет девочка. Малыш, малыш - это их малыш, а не ее, не нужен ей никакой малыш! И Финн не нужен, и мама не нужны. Пусть, пусть он – это их ребенок, будет у мамы, а она с ним водится не будет. Так грустно и обидно Фионе еще никогда не было, так ужасно все еще никогда не оборачивалось. Это все из-за Финна, и из-за мамы, и из-за Ирландии.
Услышав про звонок папе Фиона, было, замолкает на секунду, задумавшись, и даже протягивает руку, чтобы повернуть замочек, но тут же, передумав, снова заходится слезами.
- Н-нет! Мне н-не-нужен малыш, я н-не-хочу! Н-не-х-хочу его! П-поз-зови п-папочку! Я н-не-буду с в-вами, я п-по-лечу д-домой! П-позови!
- Фиона, я никуда не уйду. – Где-то внутри начинается противная дрожь отчаяния, от которой подрагивает голос, грозя в ближайшем будущем сорваться. И Нэсс приходится взять секундную передышку, во время которой дочь заливается ревом и плачем, в котором скорее угадываются, чем слышатся слова обвинения. – Фиона, выйди, пожалуйста. Ты очень мне нужна.
Уэлш стискивает зубы, прикусывая щеку изнутри, чтобы хоть боль отвлекла от готовых вот-вот навернуться на глаза слез.
- Я люблю тебя, детка. Всегда любила и всегда буду любить. И очень хочу тебя обнять, сильно-сильно. – Сил терпеть плач собственного ребенка, тем более плач – причиной которого ты являешься, остается на самом донышке.
- Фиона, выходи. – Нэсс не видит выхода, не может соображать трезво, когда ее дочь бьется в истерике, не давая возможности прикоснуться. Поэтому поднимается с пола и почти бежит на кухню, где оставила телефон.
- Тиаш, ты можешь приехать? Фиона заперлась в ванной, ты ей нужен.
Нэсс с телефоном в руке возвращается к ванной и снова зовет дочь.
- Фиона, открой эту чертову дверь. – Уэлш замолкает, переводя дыхание, чтобы не пугать дочь еще больше. – Я позвонила папе, но ему нужно время, чтобы доехать. Но если ты не откроешь дверь через пять минут, я ее выломаю. Выйди, пожалуйста. Я не стану тебя трогать, если ты не хочешь. Но тебе придется ждать папу в своей комнате. Клянусь небом, я ее сломаю.
С началом детской драмы Фланаган впал в некий ступор, так как что делать с детьми он не очень хорошо знал. Когда егшо сестра была мелкой, то ей хватало авторитета брата, чтобы успокоиться и решить вопрос по делу. А другими детьми он до сих пор не занимался. Но, когда Нэсса взялась за телефон, и Финнла услышал что и кому она говорит, этот самый ступор исчез, под натиском нескольких не очень хороших мыслей. Первая: Матиаса еще здесь не хватало. Вторая: происходящее переходит разумные границы. Третья: он должен начать действовать, пока не стало еще хуже.
Фланаган делает шаг к двери, и опускает руку на ее плечо, не сильно, но ощутимо его сжимая и в знак поддержки и для того, чтобы привлечь ее внимание.
- Возьми трубку и позвони еще раз Матиасу, скажи, что все в порядке. Он здесь сейчас не нужен. - Финнла говорит четко, даже несколько жестко, понимая, что размусоливание сейчас - совсем не то, что нужно. Он берет руку Нэссы, сжимающую телефон и поднимает так, чтобы она видела аппарат. - Мы собираемся стать семьей и должны решать вопросы, как семья. Ты хочешь, чтобы Матиас поддался истерике дочери и забрал ее с собой в Аргентину? Если нет, то мы должны сами объяснить ей, что ребенок - не угроза. Позвони и скажи, что все в порядке. Причины звонка ему мы объясним потом.
Как же он хочет, чтобы до испуганной Нэсс дошли его слова. Но теперь нужно было приступить и ко второй части, которую нужно решить. Он опускается перед дверью, чтобы его голос не звучал угрожающе с высоты.
- Фиона, прячась за дверью ты все равно ничего не изменишь. Но если ты выйдешь, то твоя мама сможет показать тебе, что ребенок не отнимет ее у тебя. Даже я не отниму, ведь ты ее дочь, первая, особенная и никто не может этого отнять ни у тебя, ни у нее.
Фиона продолжает плакать и, обняв себя за коленки, раскачивается взад-вперед. Девочка различает шаги где-то за дверью – это заставляет ее прислушаться внимательнее. Фиона часто и прерывисто всхлипывает, какое-то время – совсем недолго, за дверью тишина, а потом девочка слышит голос Финна – она разговаривает с мамой. Дослушать до конца Фиона не успевает, но и начала ей вполне хватает, чтобы расплакаться снова, сильнее прежнего.
- Он-н с-с-казал, ч-что з-здес-сь п-папоч-ка не н-нужен, - Фиона закашливается, переходя на крик. Снова он, снова он все портит! - Т-ты мн-не вр-р-решь, он н-не п-п-придет! Я х-хо-чу к п-папочке! – повторяет, в который раз, девочка.
Слова про сломанную дверь вынуждают Фиону с сомнением взглянуть на замок и, когда разговор продолжается, переместиться подальше от двери.
- У-у-х-ходи, ух-хо-ди, я н-не-х-хочу. Т-ты в-в-с-се ис-сп-п-портил, ух-х-ходи, - за дверью, тем временем, снова начинает говорить Финн, и один только его голос вводит девочку в такое отчаяние, что в ответ Фиона только продолжает плакать, давясь слезами.
- Я н-не-х-хочу т-тебя сл-лу-ш-шать, у-х-ходи! Я-т-тебя н-ненавижу, у-у-ходи! У-у-х-ходи! - Фиона, чтобы ничего не слышать - будто бы это поможет, зажимает ладошками уши. Разговаривать с Финном ей сейчас хочется меньше всего на свете.
Нэсс устала. Это непреходящее чувство усталости преследует ее последние дни, словно бездомный щенок, почуявший хозяина. Беременность начинает проявлять себя в соответствии с нормами срока, что тоже не добавляет отдыха, а истерика Фионы - последняя капля. Все, чего сейчас хочется Уэлш - остаться совершенно одной, в тишине и темноте, закрыть глаза и перестать быть, не думая, не уговаривая, не ругаясь.
На плечо ложится ладонь Финна, и она на секунду прижимается к ней щекой, пока он озвучивает разумные доводы, с трудом пробивающиеся в сознание сквозь продолжающийся плач Фионы. Нэсс кивает в ответ и снова звонит Матиасу, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и обычно. И опять возвращается к двери ванной, ситуация возле которой все на той же стадии.
Нэсс вопросительно смотрит на Финна, одними губами спрашивая "что теперь"? И делает очередную попытку вытащить дочь наружу.
- Фиона, выходи. Ты достаточно ясно дала понять, что тебе никто не нужен, и ты всех ненавидишь, кроме отца. Мы тебя поняли. - Нэсс смахивает все-таки выступившие на глазах слезы, и переводит дух, прислушиваясь к затишью с той стороны двери.
Хотел бы, чтобы это именно не все испортил. Чтобы ребенок, или дети, как показало узи, были его собственными и все происходящее было не таким абсурдным. Может тогда слова для разговора с Фионой давались бы легче. Но все так, как есть и он сам решил как в этих условиях он станет поступать.
- Прости, Фиона, но мне придется это сделать. - Финнла отходит от двери, в поисках того, чем ее можно открыть. К счастью, это всего лишь межкомнатная дверь и делается это куда проще, чем кажется, хотя в первые несколько секунд единственным решением и кажется попросту высадить дверь. Но уже по дороге, в поисках средства, более здравые идеи приходят в голову.
Финнла находит в кармане бумажник, выуживает оттуда пластиковую карту. Простой прием с дверьми с подвижным язычком. "Просовываешь карту в щель, помогая язычку спрятаться внутрь и ты уже в комнате" - говорил один из приятелей во время одной из пьянок. Кажется, он практиковал это забираясь в комнаты девушек в общаге, а не ванну, чтобы успокоить маленькую девочку, но как разница.
Финну приходится провозиться чуть больше времени, чем планировалось, но он все же справляется с картой, замком, дверью. И когда та оказывается открытой, отходит от нее, пропуская Нэссу внутрь.
- И портить ничего не пришлось.
Ему самому лучше все же просто маячить рядом, а не пытаться вывести девочку из комнаты.
- Ух-ходите! Уходите! - кричит девочка.
Фиона с смотрит на дергающуюся ручку двери с таким ужасом, словно за ней таились бы монстры – огромные монстры со страшными лицами. Она, конечно, знает, что таких монстров за дверью нет, зато есть Финн – и она, может быть, выбрала бы сейчас монстров. Фиона, не поднимаясь с пола, сидя, отталкиваясь ногами от пола, пятится назад – в самый дальний угол ванной. Ни за что, ни за что на свете она отсюда не уйдет! Финн - совершенно точно, совершенно настоящий монстр. Он, конечно, притворяется хорошим, но Фиона все знает.
- Я т-т-ту-да не п-пойду, - и, чтобы хоть как-то спрятаться, Фиона обеими руками цепляется за корзину для белья – подобие «щита», которое девочке удается отыскать.
- Я н-не-х-хочу, ух-ходи! – Фиона цепляется за корзину так сильно, как только может. – Ух-ходи, - Фиона часто, порывисто всхлипывает, - Ух-ходи! Я х-хоч-чу к п-па-почке, я б-буд-ду ждать т-тут! Ух-ходи, пож-жалуйс-ста, ух-ходи! – Фиона, было, притихнув, снова начинает плакать.
Дверь открыта, Финн убирается из поля зрения детеныша, а Нэсс делает глубокий вдох перед тем, как войти в ванную.
- Фиона, я вхожу, - И нажимает на ручку двери, делая шаг в только что взломанное убежище пятилетнего ребенка, которому сообщили не радостную для него новость.
Дочь сидит в углу, сжавшись в комок, заплаканная, пытающаяся укрыться в единственном оставшемся на ее взгляд укромном месте. Нэсс опускается рядом на колени, не делая попыток вытянуть ребенка из-за корзины, застывая перед Фионой, хотя от желания прижать дочь к себе, ноют ладони.
- Детеныш, посмотри на меня. - Уэлш сжимает пальцы на собственных коленях, чтобы хоть чем-то занять руки. - Наш дом теперь здесь. И твой папа приехал, потому что согласен с этим. И он и я любим тебя по-прежнему, мы всегда будем твоими родителями и будем тебя любить. - Нэсса осторожно протягивает руку, отодвигая разметавшиеся пряди с лица Фионы. - Я надеюсь, что ты все-таки сможешь принять своего брата или сестру, того малыша, что сейчас слушает нас с тобой. И я, и папа были такими малышами когда-то давно, и дядя Рэй и папины братья смогли нас полюбить. - Нэсс по миллиметру придвигается к собственному ребенку, загнанному в угол во всех смыслах этого слова, - Я всегда буду тебя любить. Даже если ты не сможешь. Или не захочешь. Потому что ты - мой детеныш, моя девочка, моя дочка. А я - твоя мама.
И Нэсс открывает дочери объятия.
Фиона держится за корзинку с бельем так сильно, что пальчикам становится больно. На слова мамы о том, что она входит, девочка ничего не отвечает, но за дверью следит внимательно – пусть Финн толь попробует прийти, и тогда она убежит на совсем!
Смотреть на маму Фионе не хочется, поэтому девочка, все еще глотая слезы, мотает головой и отворачивается, впрочем, оставляя за собой право нет-нет да подглядывать: на маму и на дверь, за которой – она точно знает, прячется Финн.
- Нет! Не здесь! Я не хочу здесь жить, ненавижу Ирландию! – Фиона уже почти не плачет – только, между делом, всхлипывает, - Я все равно улечу в Аргентину, а ты оставайся здесь! И папочка улетит со мной! Он тоже ненавидит Ирландию! – обещает девочка.
Стоит маме заговорить о другом ребенке, Фиона демонстративно закрывает ладошками уши – она ничего о нем слышать не желает. Мама что-то говорит – этого Фиона не слышит и, когда она заканчивает, девочка осторожно разжимает руки – совсем чуть-чуть, чтобы тут же зажать уши снова, если мама заговорит о ребенке.
- Ты меня обманула! – Фиона машет головой, отказываясь обниматься и снова пятится назад, хотя на деле двигаться больше некуда.
- Ты меня обманула! Ты сказала, что папочка приедет! Сказала! А он, - голос у Фионы начинает дрожать – верный признак того, что она снова вот-вот расплачется, - Сказал, что он здесь не нужен! Ненавижу Финна! Он все испортил! Пусть он уходит! Я попрошу дядю Рея, и он посадит его в тюрьму – Фиона всхлипывает – один раз, потом другой...
Отредактировано Fiona Welsh (2017-03-15 19:18:21)
Фиона даже не смотрит в сторону Нэсс, прячась за корзиной, и даже закрывая уши ладошками. Нэсса обреченно замолкает и опускает готовые для объятий руки, молча смотря на дочь.
- Хорошо. Улетай. А я останусь. - Уэлш устало трет ладонью лоб. Головная боль, весь вечер ждавшая шанса, пользуется им в полной мере, заполняя собой все, что возможно. Она колотит в виски, вламывается в затылок, растекается подо лбом, не давая возможности вздохнуть, вызывая тошноту. Нэсса закрывает глаза, цепляется пальцами за край ванной, чтобы не растянуться рядом с ней. Ее лицо заливает бледность, и приходится прикусить губу, чтобы хоть как-то отвлечься от растекающейся боли и сосредоточиться на дочери.
- Твой отец приедет, когда сможет. Финн никуда не уйдет. И дядя Рэй его никуда садить не будет. - Нэсса вытягивает ноги, садясь у ванны, прижимаясь к ней боком на мгновение, чтобы прохлада хоть чуть-чуть отодвинула боль. И снова смотрит на дочь.
- Фиона, я понимаю, что тебе страшно. И обидно. - Нэсс больше не делает попыток обнять детеныша, только сжимает подрагивающие пальцы, и, в конце концов, обхватывает ими колени. - Я люблю тебя. И всегда буду любить, где бы ты не жила. И как бы не относилась. К Финну. К своему брату или сестре. Ко мне. Я люблю тебя, детеныш. Помни об этом, пожалуйста.
Сначала мать твоего ребенка звонит и говорит: “Срочно приезжай!” Через несколько минут звонит снова и говорит: “Нет, не приезжай”. Женщины, конечно, натуры изменчивые, а уж про Нэссу Уэлш и вовсе говорить не стоит, но что нормальный человек должен подумать? Что он, отец, должен подумать, услышав, что его дочь заперлась в ванной? Фиона, на его памяти, не была склонна к беспричинным эмоциям, пусть и эмоций этих обычно хоть отбавляй. Ну, а чего еще ожидать, когда у тебя мама ирландка, а папа аргентинец? Кто в здравом уме такие коктейли смешивает? И если бы это касалось только Нэссы – хорошо, к её “от ворот поворотам” он уже привык, но тут дело касалось его инфанты, и он ей был нужен. Так что Матиас не раздумывает долго, прежде чем сесть в машину и поехать в сторону дома его так и не случившейся жены, женщины, превратившей его нервную систему в клубок, подобно тому, в который вечно сворачиваются наушники в кармане, или же тому, в который здорово поиграл шаловливый котенок. Казалось бы, к этому моменту он должен был уже познать дзен. Но эта невероятная особа довела бы до ручки самого Будду, если бы захотела.
Матиас стучит в дверь и уже готовит серию взглядов и улыбок, перед которыми невозможно устоять, когда дверь открывает Фланаган. Улыбка почти застывает на губах оскалом, а внутренний голос уже надевает на голову повязку Рэмбо и передергивает затвор винтовки. Невольно Мати вспоминает, как Фиона прогоняла этого типа в их первую встречу, и сейчас он полностью солидарен с дочерью.
- Где Фиона?
Он даже не сомневается, что тот факт, что Фиона где-то заперлась, и то, что здесь маячит этот тип, связаны между собой, но разобраться в этом он сможет позже, когда удостоверится, что с дочерью всё в порядке.
Он проходит в квартиру, не дожидаясь приглашения, направляется к ванной, чтобы найти там Нэссу и Фиону, сидящих прямо на полу. Обе выглядят такими несчастными, что сердце в груди становится в два раза меньше.
- Nenitas, - он обращается к обеим сразу, потому что непонятно, кого тут бросаться спасать первой, - что случилось?
Нэсса выглядит чертовски уставшей, и он невольно сводит брови, думая о Фланагане и его роли во всем происходящем. Они поругались, что ли?
- Прости, - спешит он предупредить недовольство Нэссы его вторжением, несмотря на то, что она уверила его, что приезжать не надо, - я не мог не удостовериться, что у вас все в порядке. Но пока что-то не похоже, что в порядке…
Он тоже опускается на пол на колени между ними двумя, раскрывая руки, чтобы принять в объятия Фиону. Что-то подсказывает ему, что Нэсса его обнимать не будет рваться.
Отредактировано Matias Astorga (2017-03-23 21:55:03)
С момента, как дверь была открыта, Финн стоял за стеной, рядом с дверью. Соваться внутрь было бы точно не лучей идеей, как бы сильно не хотелось решить все каким ни будь быстрым и эффективным, на первый взгляд, способом. Но именно эта самая поправка, про первый взгляд, и останавливала.
Финн даже не на долго отходит в кухню, чтобы поставить греться воду и найти что-то из успокаивающего, что можно было бы заварить Нэссе после всего этого. Куда эффективнее было бы что-то горячительное, но это позволить ей Финн не может ни как. Как и любые медикаметозные успокоительные - слишком много вреда тем, кто рос в ее животе.
Вот только стук прервал его поиски. Догадаться о том, кто пожаловал было куда проще, чем хотелось бы. Если бы, теоретически, он сам бы оказался на месте Асторга, он бы тоже бросил все дела и примчался. Слишком уж взволнованный был у Нэссы голос. Какой бы эмоциональной она ни была обычно.
Конечно же, Финн понимает, что дочь для Матиаса очень важна, как и мечты все же заполучить Нэссу, но если первое могло бы его примирить с аргентинцем, то второе вызывает желание закрыть перед ним дверь, желательно прямо об лицо. И все же, он открывает дверь, не желая устраивать еще одни разборки и участвовать в еще одной драке в честь Нэсс, когда от первой следы только только затянулись.
- И тебе привет, - заметил Фланаган, когда гость ворвался в квартиру. Он закрыл дверь и вернулся к месту детских страданий.
- Семейное дело. Сказано же было, что приезжать не нужно. - Финн стоит над всеми, все в том же проеме двери, который он до сих пор не пересекал с момента начала драмы. Но теперь он делает шаг и подхватывает Нэссу за плечи, помогая ей встать. - Идем, теперь Фионе придется выйти и поговорить, как достаточно взрослой девочке, а не неразумному младенцу.
Фланаган крепко держит любимую, не давая ей возможности сопротивляться. Он твердо намерен перевести поле боя в любое другое, более подходящее место. И отпускает Нэссу он только тогда, когда усаживает на табурет в кухне, а после ставит перед ней чашку, дожидаясь, когда вода вскипит.
Отредактировано Fionnlagh Flanagan (2017-04-08 16:13:48)
Ну и пусть. Ну и пусть мама остается в своей Ирландии, и со своим Финном, если они ей больше не нужны. Они вернутся одни, к бабушке, дедушке и остальным, и будут жить, как раньше. И она никогда, никогда и ни за что больше не вернется в Ирландию! Даже когда вырастет и найдет работу, все равно ни за что не вернется в Ирландию.
- Ты меня обманула! – снова повторяет Фиона, старательно не обращая никакого внимание на все то, чего ей совсем не хочется слышать.
- Папочка! – новая волна рыданий сотрясает Фиону, стоит тому появиться на пороге ванной и девочка, буквально, поскальзываясь на мокром полу в мокрых же носках, спешит спрятаться ото всех в папиных объятиях.
- Я думала, ты не придешь! Мамочка меня обманула! Он сказал ей, чтобы ты не приходил, что ты не нужен! Я думала, ты теперь не придешь! – Фиона, мертвой хваткой, как утопающий за соломинку, цепляется за папу. Так сильно, словно стоит чуть отпустить – и он исчезнет, а она снова останется одна.
– Я не хочу другого ребенка, и чтобы Финн жил у нас! Я ненавижу его, а он все равно приходит! Давай улетим домой, пожалуйста, давай улетим домой! Я не хочу здесь больше, я ненавижу Ирландию! Я не хочу, чтобы был другой ребенок, и чтобы он приходил не хочу! Давай улетим в Аргентину, пожалуйста, давай улетим домой! – Фиона обеими руками размазывает слезы по щекам, успокоиться у девочки никак не получается.
- Давай улетим домой, пожалуйста! Я не хочу их другого ребенка, я не хочу здесь, они все испортили! Я не хочу здесь, пусть сами остаются! Давай улетим домой, пожалуйста! – Фиона, как заведенная, повторяет одно и тоже снова и снова, рассказывая обо всем случившемся сразу.
Уэлш снова трет виски, потому что голова продолжает раскалываться, и так хочется закрыть глаза, провалиться в темноту и тишину, но вместо этого Нэсса смотрит на дочь, ощущая как истончается что-то между ними, не в силах объяснить ребенку, что ее отношение к ней неизменно.
Стук в дверь буравчиком вкручивается куда-то в затылок, возвещая, что Тиаш все-таки добрался, и их всех ждет новый раунд истерики и слез. Мгновение, и рыцарь Фионы в сияющих доспехах возникает на пороге ванной, а Нэсс даже головы на него не поднимает и молчит, потому что детеныш бросается в объятия отца, спеша вывалить на него все наболевшее.
Где-то над головой раздается спокойный голос Финна, а потом Уэлш ощущает его руки, тянущие ее вверх, помогающие подняться. Ей приходится опереться на него, потому что ноги держат с трудом, и хорошо, что Финн это компенсирует своими объятиями. Как к этому отнесется Матиас, Нэссу сейчас совершенно не волнует.
Совершенно внезапно перед Уэлш оказывается чашка, а сама она понимает, что уже сидит на кухне, а за спиной снова раздается плач Фионы, что заставляет Нэсс вздрогнуть. Каждое слово дочери, отчетливо слышимое, словно капли кислоты разъедает внутренности, заставляя сначала морщиться, а через пару минут спрятать лицо в ладонях, пытаясь удержать слезы и рвущиеся наружу рыдания.
В первые секунды ему кажется, что Фиона мокрая с головы до пят, но потом оказывается, что это все же всего лишь слезы и мокрые носки, которые он спешит стянуть с ее ног, чтобы не простудилась, и следит, чтобы она не вставала теперь голыми ногами на холодный и мокрый пол. Джинсы его уже тоже промокли, но это не имело значения. Он действительно был нужен дочери, и страшно было теперь даже представить, что было бы, послушай он Нэссу и реши не ехать. Краем глаза он видит, как Фланаган уводит Нэссу, но Фиона ему сейчас куда важнее, и он продолжает обнимать ее.
Каждая фраза дочери будто бы забивает в него гвоздь, куда-то прямо в область сердца. Финн, ребенок… Ребенок? Другой ребенок? Значит, Нэсса беременна от этого Фланагана? На долю секунды ему хочется завыть от досады не тише Фионы. Отчего-то он всегда думал, что так все и останется – они вечно будут танцевать, она вечно будет пытаться от него ускользнуть, а он вечно догонять, пока не… Где-то очень глубоко, даже несмотря на все уже не раз сказанные ей слова, он надеялся на что-то. Пожалуй, до сегодняшнего дня. И можно было бы легко впасть в приступ жалости к себе и своим растоптанным чувствам, но в его руках пряталась маленькая мышка, которая очень хотела домой.
О, он бы и сам хотел увезти ее в Аргентину! Но вряд ли Нэссе понравится эта идея. По крайней мере, вот так, в истерике такие решения принимать нельзя, это уж точно.
- Шшш, nenita, все хорошо, я же здесь. Никто не сможет меня у тебя отнять, слышишь? Я всегда приду к тебе.
Можно было бы наговорить много разного в ответ Фионе, тем более, что Финн успел его здорово разозлить своими встреваниями в их семейные дела, но Матиас считает нечестным намеренно настраивать Фиону против матери и ее… ее… жениха? Интересно, на его предложение она согласится с первого раза?
- Солнышко, наш дом сейчас здесь, где ты, где мама, где я. Мы же не можем оставить маму одну. А Финн…
Матиас задумывается о том, как все объяснить так, чтобы Фионе стало понятно, что тут дело совсем не в ней, да и не в Финне, собственно.
- Смотри, солнышко. Вот ты не любишь лук, а мама любит. Ты же не станешь выбрасывать лук из ее тарелки? Она может есть его сколько захочет, а ты лук есть совсем не должна, если не хочешь. Ты можешь просто смотреть, как мама ест лук. И Финна мама тоже любит…
Сравнение Финна с луком дает ему несколько очков самоудовлетворения, хотя злости не сильно убавляет.
- И тебя мама любит, очень-очень, Фиона. Даже если появится другой ребенок, она вовсе не перестанет тебя любить. Маме просто надо будет найти еще больше любви для нового ребенка, вместе с Финном, а твою она тратить не будет на него. У нас с тобой и с мамой одна общая любовь на троих, и с ней ничего не случится, мы оба тебя очень любим.
Матиас целует дочь в макушку и крепко прижимает к себе, гладя успокаивающе по волосам. Он думает о том, что делать дальше, и хороших решений, которые могли бы устроить всех, тут просто нет. Но и не о них, о взрослых, сейчас речь, дело в маленькой девочке, комфорт и радость которой для него дороже всего на свете.
- Я могу забрать тебя на ночь к себе, а завтра мы вернемся к маме, когда она отдохнет. Что скажешь, солнышко?
- Нет-нет, папочка, не дом! Совсем не дом! Я ненавижу Иралндию, не хочу, чтобы мы здесь оставались! Давай все равно улетим! Пожалуйста! – торопливо повторяет Фиона, не теряя надежды на то, что хотя бы папа ее поймет. – Мы можем оставить все-все игрушки, и другие вещи, но все равно, давай улетим домой! – припоминая прошлые сборы, предлагает Фиона – вдруг, если им не придется собирать чемоданы и забирать столько много вещей, папочка сразу согласится.
Сравнение Финна с луком, у которого, как известно, самый противный и гадкий вкус на свете, непременно позабавило бы Фиону в любой другой день, но сейчас девочка изо всех сил мотает головой, ни за что не желая соглашаться.
- Но я же не хочу, чтобы он был здесь, папочка! Я же его ненавижу! Он же не наша семья, он чужой! Он все испортил! – и, может быть, если бы не Финн, и не Ирландия, с другим ребенком Фиона даже смогла бы смириться, но сейчас – ни за что на свете. Пусть остаются здесь сами, одни, а она улетит в Аргентину.
- Но мы же ей больше не нужны, папочка! Она сама выбрала Финна и другого ребенка, а я их ненавижу! Пусть остается с ними, а мы улетим домой! – папины слова, всего на секундочку, заставляют Фиону призадуматься и даже, было, затихнуть, но стоит подумать о новом ребенке, Финне и об Аргентине, оставшейся так далеко, что нужно лететь почти целый день, и Фиона снова начинает плакать, - Если мы улетим в Аргентину, мы же сможем звонить ей по Скайпу, правда? Как тебе, папочка. Только ему я звонить не буду, ни за что. Давай все равно улетим, ну пожалуйста! – снова предлагает Фиона. Разве так будет не честно? Когда они улетели, то звонили папочке каждый вечер, значит, можно и наоборот! Но, конечно, только если ей не придется разговаривать и с Финном тоже.
- Если Финн завтра тоже придет, я ни за что не вернусь! Ни за что! А если мамочка будет одна, то можно.
Тихий шум чайника, стоящего на плите, не мешает Фланагану слушать разговор между Фионой и ее отцом. В общем-то все это он уже сегодня несколько раз слышал в тех или иных вариантах. Кроме сравнения его самого с луком. Вкусовые пристрастия девочки Финну пока еще были не так хорошо известны, ведь сам он ел все и почти ни когда не интересовался составом того, чем его кормила Нэсса. Вкусно же, чего лишние вопросы задавать? Но сам он был не только всядным, но и лук любил. С самого детства. Особенно зеленый, свежий, тот самый с церковного огородика. Но и любой другой и в любом другом виде он тоже ел и ест его очень даже охотно. А уж сколько пользы.
Но, очевидно, что не все и не во всем его вкусы разделяют, а значит, предполагалось, что сравнение это должно было быть обидным. Вот только Финну и это сейчас было без разницы. Все, чего он хочет, это чтобы девочка уже перестала истерить, а Нэсса нервничать. Вот только пока что ни что этому не способствовало.
Финн делает чай, придвигая чашку по столу поближе к любимой, а после опускает руки на ее плечи, не только массируя, но и слегка придавливая девушку вниз, чтобы она не подрывалась больше ни куда, а хотя бы сидела, раз уж в остальном со спокойствием большие проблемы.
Он так и не убирает одну из рук с плеча Нэссы, когда поворачивается к Фионе и Матиасу, находящимися до сих пор у него за спиной.
"Теперь это мои дети, которых мне подарит моя любимая. Мои. Они мои" - твердит себе в мыслях Фланаган мантру, которую заучивает с того утра после злосчастной ночи. С этой мантрой куда проще находить и остальные нужные слова. А вслед за этим проносится и мысль, будет ли новый скандал, когда Фиона узнает, что детей будет двое, если они пока не могут нормально решить вопрос даже с одним.
- Твоя любовь к отцу похвальна, Фиона, - голос Финна жестче, чем он хотел бы, но напряжение Нэссы передается и ему, выражаясь в иной форме. Он знает, как вреден для нее стресс, но это то состояние, в котором его любимая женщина находится все последнее время и сейчас этот стресс снова переходит все границы. - Но то, что ты сейчас говоришь и делаешь своей матери, причиняет ей куда большую боль, чем та, которую ты чувствуешь сейчас сама. Делишь ее, как ящик с игрушками - все или ничего. Вот только так делят не любимые игрушки, а теми кого любят, так не бросаются, их принимают такими, как есть, даже с прилагающимися к ним неприятными личностями. Хочешь уехать в Аргентину и бросить маму, только потому, что в ее жизни есть еще кто-то кроме тебя?
Уэлш обхватывает ладонями чашку с чаем, только сейчас ощущая, насколько заледенели пальцы. Кажется, что они покрыты коркой льда, и ей хочется, чтобы и сердце ею покрылось тоже. Тогда, может, будет не так больно от слов дочери.
Нэсса греет пальцы о горячую чашку, сосредотачивая невидящий взгляд на светящейся точке где-то в темноте за окном, погружаясь в оцепенение и переставая реагировать на окружающее. Слова Матиаса, Фионы, Финна, скользят, не оставляя следа в сознании, скатываются с него, как капли воды с птичьего оперения.
Нэсса слушает, что происходит внутри нее: молоточки боли, не перестающие колотить в голове, шум крови, нарастающий с каждой минутой, удары сердца, учащающиеся с каждым вдохом, завязывающиеся в тугой ком внутренности, поднимающаяся тошнота, заставляющая стискивать губы и задерживать дыхание. Она сидит спиной к трем близким людям, и у нее нет никакого желания оборачиваться, вступать в новые разговоры и пререкания, что-то кому-то объяснять. Как в детстве она готова звать брата, как делала это всегда, стоило чему-нибудь приключиться, потому что только Рэй приносил в ее жизнь любовь, покой и заботу. Всегда и безоговорочно, права она была или нет. И стоит больших усилий отодвинуть от себя телефон, уже найдя в списке вызовов имя брата. Она и так доставила ему массу хлопот, она уже не маленькая, она должна справиться сама. Но не сейчас. Сейчас ей нужны хотя бы пять минут абсолютной тишины. Вот только нет у нее этих минут, потому что трое за спиной с каждым мгновением становятся все более непримиримы в отношении друг друга. Истерика Фионы накручивает всех, заставляя воздух сгущаться готовым взорваться напряжением. А Нэсс все не может заставить себя обернуться и хоть что-то сказать. Ей кажется, что еще пара минут, и сознание милосердно ускользнет, подарив ей передышку. В какой-то момент она так сильно стискивает пальцами чашку, что тонкий фарфор лопается, и содержимое ее разливается по столешнице. Уэлш недоуменно смотрит на растекающуюся перед ней жидкость.
В Фионе упертости в два раза больше – один раз от мамы и один раз от папы. Так что, так просто она не соглашается, даже когда объяснение оказывается простым. Матиас тихо вздыхает про себя, и ему вовсе не нравится слышать это “ненавижу” из уст своей дочери. Когда и кто, собственно, научил ее ненавидеть? Ему казалось, что они с Нэной прививали ей чувство любви, а не ненависти.
- Nenita, мы не сможем улететь прямо сейчас. Здесь твои бабушка и дедушка, тети и дяди, они все тоже любят тебя, и нехорошо улетать, ни с кем не попрощавшись.
Можно бесконечно искать аргументы, чем Ирландия лучше Аргентины, пусть он и прямо противоположного мнения, но дело ведь здесь вовсе и не в Ирландии.
- Я знаю, что ты расстроена, солнышко. И я знаю, что Финн для тебя чужой. Тебе может что-то в нем не нравиться, amor, но твоя мама не позвала бы к себе в дом плохого человека. Так иногда бывает, Фиона, в нашей жизни появляются люди, которые нам не очень нравятся. Да, мы их не любим, конечно, но и не стоит их ненавидеть. Они тоже не виноваты, что так совпало, что теперь они и мы должны быть рядом. Я уверен, в Финне есть и много хорошего. Мы можем с тобой составить список – ты будешь вспоминать, а я записывать.
Матиас понимает, что раз дело приняло такой серьезный оборот – ребенок, тот факт, что Финн, по сути, уже живет здесь – придется принимать эту реальность и учиться жить с ней. Учиться самому и научить Фиону.
- Но все это мы сделаем завтра, когда проснемся, хорошо?
Резкий голос, врывающийся в их маленький, только на двоих, мир, только-только успокаивающийся после бури, грозит свести все его попытки утихомирить дочь на нет, и Матиас закрывает руками уши Фионе, чтобы та не слышала Фланагана.
- Эй, дружище, - повышает он голос в ответ. - Ты вовсе не помогаешь. Заткнись, а?
Асторга очень-очень не нравится, что этот тип пытается воспитывать его дочь, а еще меньше ему нравится, как именно тот пытается ее воспитывать. Эй, парень, ты вообще представляешь, как общаться с маленькими детьми? И, если еще пару минут назад, он сомневался, правильно ли забирать сейчас Фиону от Нэссы, теперь у него никаких сомнений, что это исключительно в ее интересах.
Матиас поднимается с пола, утягивая за собой Фиону, и ставит ее на ноги уже в коридоре.
- Иди собери вещи для ночевки, nenita.
И как только девочка бежит в свою комнату, он сам делает несколько шагов в сторону кухни, останавливаясь на пороге, наблюдая за Нэссой, которой сейчас успокоение нужно не меньше. И будь он здесь один, она давно была бы в его объятьях, но теперь только другому позволено ее обнимать и успокаивать. Так какого же черта он медлит?
- Я не хочу спорить и ругаться, - говорит Матиас, с трудом перекатывая во рту английские слова сейчас. - Я заберу Фиону с собой сейчас, все устали и, думаю, ночь под разными крышами даст всем передышку и время подумать. А завтра я приеду, и…
Матиас делает шаг вперед, чуть ближе к Нэссе, желая, чтобы она обратила на него внимание.
- Нэсса, мы обсудим, как мы с тобой, - и он выделяет голосом это “мы с тобой” намеренно, - дальше собираемся воспитывать дочь. И как объяснить ей, что в её жизни снова всё круто меняется. Наше семейное дело.
Его слова не призывают к ответным аргументам, и он надеется, что у взрослых хватит сейчас терпения и мудрости и правда отложить все разговоры до завтра.
Отредактировано Matias Astorga (2017-03-26 15:03:03)
- Давай завтра с ними попрощаемся и сразу, сразу улетим! Завтра! - прощаться Фионе совсем не хочется, но девочка вспоминает о дяде Рее и собаке, о Эдди и решает, что попрощаться, пожалуй, можно. Но только завтра, а потом - потом они сразу улетят домой. - В Аргентине ведь тоже есть бабушка и дедушка! - Фиона - уже почти успокоившись - старательно вспоминает причины, по которым ей так хочется вернуться домой. Нет, все же она ни за что не хочет оставаться в Ирландии.
- Но никто же не живет с тем, кого не любит, папочка! Не хочу жить с Финном! Он сказал, что ты здесь не нужен! А это он не нужен! - снова вспоминает девочка. - Так ведь не честно! Пусть мамочка сама живет здесь с Финном, а не буду, - Фиона, взад-вперед, тихонько качается в объятьях папы, успокаивая саму себя. На предложение составить список девочка неистова мотает головой - ну уж нет! Вот еще! Она ни за что даже думать о Финне не будет!
Финн, тем временем, что-то говорит на кухне - папа закрывает ей уши, и Фиона - на всякий случай, доверчиво кладет сверху еще и свои ладошки, чтобы наверняка ничего не услышать.
Собираться к папе Фиона отправляется бегом. Чемоданчик - тот самый, розовый, с лошадкой, который она привезла с собой из дома, так и хранится в комнате. Фионе нравилось с ним играть в путешествия. В него и сейчас отправляется все самое необходимое - новая книжка с картинками-мозаикой, баночка с разноцветными бусинками, с полтора десятка лошадок с ее ладошку величиной. Большую плюшевую лошадь, с которой Фиона всегда спала, девочка берет прямо на руки и, таща за собой чемоданчик, спешит в коридор - одеваться.
- Папочка, я все собрала! - Фиона, дотащив чемодан до коридора, оставляет его, - Только надо взять мой паспорт, чтобы нас пустили на самолет!
Отредактировано Fiona Welsh (2017-03-26 16:31:14)
Хотел ли Финнла вообще лезть в то, что касалось воспитания, успокоения, да что угодно, в отношении этой конкретной девочки? Нет. Если бы она не была дочерью Нэссы, то ему вообще не было бы до нее дела. Считал ли он, что у него есть навыки и опыт в общении с детьми? Тоже нет. С детьми он вообще почти не общался в своей жизни, кроме того времени, когда сам был ребенком. Вот только Финн не видел ни каких подвижек в том, что касалось спокойствия Фионы. Но может так и надо? Что ж, тогда это не его дело. Куда важнее сейчас позаботиться о Нэссе.
Как бы злость не клокотала в груди, а голос разума говорил, что раздавленная в женских руках чашка - это признак того, что женщина несколько на нервах.
Финн накрывает тряпкой осколки, отодвигая их от края, вместе с лужей, надеясь, что тряпки для этой цели хватит. Он садится на табурет перед Нэссой, беря ее руку в свою и осматривая, нет ли порезов или ожогов.
- Тебе все же стоит сказать хоть что-то, прежде, чем Фиона уйдет.
В том, что она уйдет Фланаган не сомневался. В целом, это будет даже правильно, ведь успокоиться обе они смогут только порознь, а Нэссе нужно думать теперь уже о трех детях, а не только о Фионе.
Финн отпускает руку любимой, убедившись, что с ней все в порядке и встает, готовый в любой момент послужить опорой, хотя сам выходить он не рвется, чувствуя, что еще одно слово Асторга и тот получит кулак в свое аргентинское лицо.
Отредактировано Fionnlagh Flanagan (2017-04-08 16:13:35)
Больнее всего от того, что дочь не обращает на нее никакого внимания, застрявшая в своей нелюбви к Финну и в обожании отца. У Нэсс ощущение, что Фиона и не слышала ничего из того, что она пыталась ей сказать. И Нэсса не понимает, что произошло с ее ребенком, осознавая, что судьба подкладывает ей очередную свинью, старательно пытаясь копировать отношения Уэлш с собственной матерью.
Финн убирает беспорядок, заботится о ее ладони, а Нэсса пытается собраться с мыслями, которые стремительно разбегаются, словно тараканы, почуявшие отраву. Ей все же удается сосредоточиться на словах Матиаса, и даже согласиться с ними, хотя сердце сейчас рвется на части. Нэсса на мгновение закрывает глаза, стискивает губы и сглатывает комок в горле. И поднятые на Тиаша глаза совершенно сухи и пусты, когда таким же пустым и ломким голосом Нэсс соглашается с его предложением, соскальзывая со стула и, обогнув аргентинца, подходит к дочери, опускаясь так, чтобы Фиона видела ее лицо.
- Я люблю тебя, детеныш. - Нэсс протягивает руки, чтобы обнять своего ребенка. - Ты - часть моей жизни и моего сердца, чтобы не происходило и кто бы не появлялся рядом. - Уэлш мягко привлекает дочь к себе, целуя ее и убирая растрепанные пряди с лица. - Помни об этом, пожалуйста.
Фиона нетерпеливо переминается с ноги на ногу, стремясь поскорее покинуть место, принесшее столько изменений в ее жизнь, и Нэсса разжимает руки, не собираясь удерживать дочь силой, как бы ей этого не хотелось.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » Хочешь, я тебе что-то расскажу?