Новый год пришел и прошел. Ашлинг после шумной ночной вечеринки не прилегла ни на минуту и уже ранним утром первого января укатила зачем-то к родственникам в Корк, Бернадетт - пожалуй, лучшая из всех возможных коллег - ухитрилась заполучить отпуск на неделю и уехал со своим парнем в какой-то тур по монастырям и замка, Суини не было в городе, Шерри неловко было надоедать своим присутствием, а Дилан наверняка проводил время либо с отцом, либо с домашними. Одним словом, Килкенни неожиданно показался Джоанне чужим, пустым и почти неприветливым.
  Иногда, когда дни не были заполнены работой репетициями или самозабвенным весельем, на нее находило это странное настроение: нынешние времена и привычная жизнь будто отходили на задний план, а прошлое и места, много значившие когда-то, обретали необычно яркие краски и начинали настойчиво напоминать о себе. Вот и сейчас было так: то одна, то другая улица или площадь напоминали о чем-то похожем в Белфасте, дверь паба "Охотник" вдруг оказывалась похожа на ту, что Джимми О'Грэди установил в своем заведении "О'Грэдис" в год, когда она только бросила школу, а колокола собора святого Каниса звонили совсем так же, как те, что были на колокольне церкви Святой Марии, что на Чепл-Лейн.
  Все эти чересчур живые воспоминания, которые какого-то черта не желали дать ей спокойно жить и дышать, следовало как можно скорее прекратить, пока они окончательно не выбили ее из колеи и не заставили сделать какую-нибудь глупость. Например, взять и сорваться в Белфаст, чего точно совсем не стоило делать. И, пожалуй, единственным способом поставить себе мозги на место было найти какое-нибудь дело.
  Решив, что если уж делать, то не медлить, Джоанна поспешно оделась, подхватила сумку и отправилась в клуб "Хаос": приятель-администратор еще перед новым годом предлагал заглянуть и посмотреть, не нужно ли им что-нибудь из подержанной аппаратуры, что отправится на свалку, если за пару недель никто не заберет.
  Она уже открывала дверь дома, когда соседка, миссис Линч, выглянула из квартиры и деликатно потянула ее за рукав.
- Джоанна? С Новым годом, - немолодая женщина улыбнулась, вытирая руки передником.
- С наступившим, миссис Линч, - Джоанна кивнула, гадая удастся ли быстро вырваться из рук соседки, отличавшейся немалой общительностью.
- Ты не думай, я не то чтобы хотел тут стоять и болтать, дел невпроворот, праздники же, - безостановочно и очень громко говорила она. - Но тут вот какое дело... - приостановившись, она выудила из кармана фартука потрепанный конверт. - Тебе пришло письмо, а его по ошибке бросили в наш ящик, и я подумала, что если ты...
  Джоанна уже не слушала, она смотрела на конверт. На белфастский адрес. Смотрела и думала, что чертов Белфаст сегодня, похоже, решил быть везде, и так просто она от него не отделается, как бы ни хотелось.
- Спасибо, миссис Линч, вы меня просто спасаете, - она ловким движением выхватила письмо у соседки из рук. - Это срочно! Я побегу, - и, коротко улыбнувшись на прощание, она действительно вылетела за дверь.
  Вроде как план пойти в "Хаос" и заняться чем-то полезным все еще оставался самым толковым и полезным, но... но чертово письмо теперь жгло Джоанне руки. Его принесло из Белфаста именно в тот день, когда она не может отделаться от мыслей о Белфасте. А еще, судя по надписи на конверте, оно написано единственным человеком, от которого она готова получать хоть какие-то новости из Ольстера.
- Ладно, - тяжело вздохнув, Джоанна сунула письмо в карман куртки. - Я тебя прочту, и на этом мы закончим.
  Она перешла улицу, нырнула в дверь крохотного паба "Танцующая утка" и, обзаведясь чашкой кофе, устроилась у окна.
  Сколько нужно времени, чтобы прочитать письмо на несколько страниц? Не больше десяти минут.
  А сколько, чтобы уяснить и до конца принять все, что там сказано? Черт его знает, но явно намного больше. По крайней мере, Джоанне, которая вот уже четверть часа смотрела в окно невидящим взглядом и даже не замечала, как по лицу медленно текут слезы, нужно было очень много времени. Времени теперь, впрочем, было сколько угодно.

Меньше всего Джоанна ожидала, что ее сейчас кто-нибудь окликнет, а уж тем более, что это будет Дилан. Сначала она даж решила, что ей померещилось, но нет, вот он, Дилан МакЛин, в безотцовчестве Хьюз, стоит прямо перед ее столиком, смотрит с явным сочувствием и всем своим видом напоминает Сатурна, когда тот сопереживает кому-то так сильно, что готов абсолютно безвозмездно положить голову страдальцу на колени.
  "Черт. Вот же черт, черт. Черт!"
  Джоанна быстрым, немного дерганым движением утерла слезы, уже понимая, что одним этим лишает себя всяких шансов убедительно соврать насчет своих дел, но соврать все-таки попыталась:
- Мопс, привет! - это прозвучало настолько неестественно, насколько в принципе возможно, и, пытаясь спасти положение, Джоанна улыбнулась. - Садись, конечно, столик не выкуплен. Я тут... так, отдыхаю, - она широким жестом обвела стол, на котором красовалась одинокая чашка эспрессо. - Все отлично, все лучше некуда. А ты тут чего? - подавшись чуть ближе, Джоанна смотрела на Дилана с живейшим интересом. - Дела или дома надоела? Или тебя ждет очередная, ну, Эмбер? - она ухмыльнулась, давая понять, что прекрасно понимает, что к чему. - И вообще, как Рождество? Как бабушка с дедушкой и отец с красавчиком? - о странностях и особенностях семьи Дилана уже давно была осведомлена вся группа, и Джоанна завела традицию при встрече расспрашивать обо всех ее членах.
  В общем-то, она бы с удовольствием говорила и дальше. Осыпала бы Дилана дурацкими вопросами и еще более дурацкими шутками, предложила сменить кофе на пиво и посидеть тут подольше - в идеале бы до ночи - а потом рвануть куда-нибудь, в "Хаос" или еще дальше, а потом, может быть, найти даже полезное занятие или вон, следить за печами и хлебами миссис Хьюз, если, конечно за ними надо следить. Одним словом, подошло бы что угодно, на что можно было бы отвлечься от письма и от Белфаста, который так и проглядывал там в каждой строчке. Останавливала от этой словесной атаки Джоанну сейчас только одна мысль: вот она сейчас разболтается, и сразу станет ясно, что что-то не так, и она расклеилась, а на черта Дилану все это сдалось? Незачем, никому это не надо, и пусть бы он вообще пошел к Сатурну, а она куда-нибудь еще.

Наверное, если бы Дилан стал настойчиво расспрашивать, давить, наседать с рассказами о том, как замечательно к ней относится, или, что еще хуже, сходу убеждать ее не плакать и посмотреть, как прекрасен новогодний денек, на этом бы весь разговор и закончился. Джоанна бы уж как-нибудь нашла, чем отговориться, а если бы отговорки не сработали, просто вскинулась и сбежала. В конце концов, редко она так делала, что ли? Обычное же дело.
  Вот только Дилан ни какой чуши нести не стал, без дурацких вопросов обошелся, а потом заговорил как-то так, что совсем ее обезоружил и заставил растеряться. И не в том даже была суть, что он ей сочувствовал, в чем-то там клялся или даже действительно был ее другом, просто зазвучала в его словах какая-то особенная теплота и та спокойная твердость, как раз такая, к которой очень хочется прикоснуться, когда кажется, что земля качается под ногами.
  Несколько секунд Джоанна молчала, опустив глаза и сосредоточенно рассматривая свои руки, сцепленные на столе в замок, потом напряженно нахмурилась и подняла взгляд на Дилана.
- Ладно, я... Мы же и правда друзья, да? - она неловко, кривовато усмехнулась, потом перевела дыхание и заговорила решительнее: - Прости за всю эту хрень насчет Рождества, бабушки с дедушкой и Сатурна. Я... Просто как-то... не знаешь иногда, с чего начать, - Джоанна снова вздохнула, опустила взгляд на письмо и принялась сосредоточенно разглаживать его замявшиеся края. - В общем, - заговорила она немного тише, явно не желая, чтобы кто-нибудь, кроме Дилана, слышал, - умер один человек. У меня дома, в Белфасте. Он меня не то, чтобы прямо-таки вырастил, но там и тогда все-таки был самым главным и самым лучшим. А теперь он умер и его уже похоронили. И вроде бы ничего странного, ему все-таки уже восемьдесят восемь, но... они могли бы сообщить мне до, а не после. Я бы тогда... не знаю, попрощалась, наверное, - Джоанна снова посмотрела на Дилана. - Я там не была сто лет, а теперь надо съездить, потому что... просто надо. Но, черт, это все... слишком резко, - она помолчала, не замечая, что уже сложила письмо до восьмушки листа, тихо прибавила: - Вот поэтому плакала. Прости, тебе совсем незачем всем этим грузиться в новогодние праздники, - Джоанна улыбнулась, но даже сама почувствовала, до чего жалкой эта улыбка получилась.

Очень, прямо-таки неприлично сильно хотелось закурить. Курить было нельзя, так что Джоанна просто вытащила пачку сигарет и теперь так и этак крутила её на столе, невидяще глядя на яркую надпись Marlboro. Наверное, если бы Дилан стал её многословно утешать или просто искать говорить что-нибудь такое, что считается подходящим к печальным случаям, ей хватило бы сил встряхнуться, окончательно собраться, переключиться на что-нибудь весёлое, а потом и вовсе спровадить своего неожиданного собеседника, чтобы потом наедине с собой подумать обо всём случившемся и, как всегда, самой решить свои чёртовы проблемы. Наверное, это даже было бы удобно и хорошо.
  Вот только Дилан ничего такого подходящего к печальному случаю говорить не стал и разводить липкое, сопливое сочувствие - тоже. По части сочувствия он оказался удивительно немногословен и мгновенно переключился на вещи деловые и чисто практические и как-то ненавязчиво переключил на то же самое Джоанну.
- Полный отстой, - болезненно хмурясь и по-прежнему пристально рассматривая столешницу, кивнула она. И даже не подумала отодвинуться или скинуть руку Дилана. А потом вдруг подняла на на него взгляд и слегка улыбнулась: - Спасибо тебе. Спасибо, чувак, - смотреть вот так прямо в глаза кому-то, когда чувствуешь себя настолько уязвимой, всё-таки оказалось неуютно, и Джоанна отвела взгляд.
  Мысль о том, чтобы съездить в Белфаст, не оставляла её с того момента, как она прочла о смерти отца Эшби, но то, что похороны уже прошли, никто её там не ждёт и вряд ли кто-нибудь вообще поймёт, чего она заявилась именно сейчас, заставляло медлить. Не хотелось быть незваной, ещё больше не хотелось быть чужой, и становилось даже во рту горько от одной мысли о том, каково будет в одиночку бродить по собственному прошлому. Так было ещё несколько минут назад, а сейчас Дилан заговорил об этой поездке так легко и естественно, и все недавние размышления вдруг показались ненужными и неважными, Джоанна просто поняла с удивительной ясностью: ей необходимо быть в Белфасте в эти дни. И не менее ясной была мысль, что она действительно хочет, чтобы Дилан был рядом. Всё-таки он из её жизни, и так будет хорошо, правильно.
- Идёт. Поехали, - кивнула она и снова посмотрела Дилану в лицо. - Я ненадолго, ты не думай. И деньги за билет отдам. Насчёт жить... - Джоанна смолкла на минуту, потом покачала головой: - Нет, моим незачем знать, что я приехала. Я думаю переночевать у Морин - это его племянница - но надо посмотреть сначала, в каком она настроении и пустит или нет. Если пустит, то обоих, - она опять улыбнулась. - А если нет, найдём какой-нибудь хостел, их наверняка там полно, - и помолчав немного, прибавила совсем, как Дилан несколько минут назад: - Идёт?
  И ей вдруг со страшной силой захотелось, чтобы он сказал: "Да".

Всё это представлялось Джоанне как-то совсем не так. То есть ей сейчас действительно больше всего хотелось, чтобы Дилан поехал с ней, чтобы был рядом, чтобы не пришлось одной бродить по улицам города, а потом смотреть в глаза тёте Морин, но всё равно всё это представлялось ей как-то иначе. Ведь это же всё её дела и её проблемы, так? Значит, она должна собраться - и ни в коем случае не расклеиваться снова! - держать себя в руках и сама спланировать, что и как будет дальше. В общем-то, именно это она и собиралась сделать, когда Дилан вдруг огорошил её обещанием "разобраться и прийти готовым". И оказалось это до того неожиданно, что справиться с растерянностью Джоанна просто не успела и несколько секунд только молча смотрела на Дилана. Потом тихо вздохнула, сама удивляясь охватившему её облегчению.
- Спасибо тебе, - негромко сказала она и вдруг улыбнулась непривычно мягко. - Я... правда, спасибо, - Джоанна даже сделала движение коснуться руки Дилана, но смутилась и, так и не сделав этого поднялась. - Заходи за мной тогда ближе к шести, хорошо? Я позвоню в магазин, соберусь и оставлю Аш записку, - Джоанна перекинула через плечо ремень сумки, двинулась к выходу, но, прежде чем уйти, ещё раз улыбнулась Дилану: - Спасибо.
  Следующие несколько часов получились какими-то суматошными и сумасшедшими: сперва пришлось долго дозваниваться Сьюзен, хозяйке магазина, и объяснять, почему выйти на работу в ближайшие дня три Джоанна не сможет, потом соображать, что бы такого поприличнее надеть в такую поездку и что взять с собой и, наконец, сочинять записку Ашлинг, такую, чтобы подруга не учудила что-нибудь, например, не решила, что без неё тоже никак не обойдутся в Белфасте. И всё это время Джоанна отчаянно пыталась собрать разбегающиеся мысли и унять тот сумбур, который творился в голове с самого того момента, как она прочла письмо Морин.
  Собрать к сроку вещи и собраться самой удалось, а вот в голове всё ещё взрывались фейерверки, и, когда подал голос домофон, Джоанна сидела посреди комнаты на своей спортивной сумке и смотрела в одну точку.
- Дилан? - обычный в её речи "Мопс" безнадёжно где-то потерялся. - Как это - в одном?.. - недоумённая Джоанна даже на трубку домофона уставилась, как будто та могла ей что-то объяснить. - То есть... это круто, очень круто! Я сейчас, подожди.
  Всего пара минут понадобилась ей, чтобы подхватить с пола сумку, запереть квартиру и чуть ли бегом спуститься по лестнице. Чёрная юбка - самая непривычная одежда в мире! - так и развевалась вокруг колен, и это почему-то тоже сбивало с толку.
  Распахнув дверь, Джоанна вышла на крыльцо - и так и замерла на месте при виде Дилана. Дилана и машины мистера Хьюза. Той самой машины, на которой она около года назад играла в "Бонни Джонни".
- Чёрт... - Джоанна посмотрела на машину, потом на своего предполагаемого спутника и водителя. - Слушай, это очень здорово, но... точно никто не против? Всё-таки далеко, да и Белфаст - не то место, где никогда не трогают чужие машины, - и она немного нервно усмехнулась, без нужды поправляя ремень сумки на плече.

Не угнал. Конечно. Кто бы сомневался, что отзывчивый и всегда такой душевный при встрече мистер Хьюз не будет против того, чтобы выручить человека, у которого вот так неожиданно случилась вот такая дрянь. И всё равно неловко, кажется почему-то, что он тянет в свою жизнь, людей которые заслуживают гораздо лучшего, да и вообще как-то им всё осложняет. Надо будет потом как-нибудь этот долг отдать, да и вообще, наверное, заглянуть к мистеру и миссис Хьюз, сделать что-то хорошее.
  "Потом придумаю, что. Хватит тут торчать."
- Спасибо тебе, Мопс, - несмотря на "Мопса", сказано это было от всей души и очень искренне. - Спасибо и дедушке твоему спасибо, вы все меня спасаете. И раз так, то поехали, быстрее доедем - быстрее отдохнём, - и, улыбнувшись Дилану - кажется, опять получилось немного неловко - Джоанна нырнула в открытую им дверь.
  Сумку с барахлом устроили на заднем сиденье, в машине оказалось тепло и уютно, и Джоанна уже в который раз испытала прилив редкостной благодарности к Дилану: без него всё это было бы совсем не так, а само это дело висело бы на ней тяжёлым камнем, который стыдно бросить и мучительно тяжко тащить. Искоса бросив внимательный взгляд на своего спутника, она поудобнее устроила вытянула ноги и стала смотреть в окно на проплывающие мимо дома. Странное дело, но почему-то рядом с Диланом в роли водителя ей было более чем спокойно, даже несмотря на то, что обычно до конца доверять тому, кто усаживался за руль, получалось с большим трудом, и она так напряжённо следила за дорогой, как будто одним только взглядом могла сделать её ровнее и безопаснее.
  Разговаривать не хотелось, да и подходящие темы в пустой, до странности лёгкой сейчас голове не всплывали, но когда заговорил Дилан, Джоанна невольно откликнулась на его рассказы улыбкой.
- Девушки по-прежнему что надо, это да, - она слегка усмехнулась. - Но ты как, следуешь совету-то, если подворачивается хорошая девушка? Потому что, знаешь, если всё дело именно в мороженом, то оно тот ещё суперклей для отношений: судя по твоим бабушке с дедушкой, тех, кого склеило мороженое под кино, хрен оторвёшь друг от друга, и сами они хрен отлипнут, - несколько секунд Джоанна молчала, глядя вперёд на дорогу и неопределённо улыбаясь, а потом немного запоздало откликнулась на вопрос: - Как с мороженым не знаю, я его редко ем, а в семье почему-то всем больше всего нравился фруктовый лёд. А кинотеатров хватает, в центре так вообще, говорят, мультиплексы, как в Лондоне. Но чёрт его знает, я сто лет дома не была, - на некоторое время Джоанна притихла, покусывая нижнюю губу и несколько напряжённо хмурясь, а потом снова посмотрела на Дилана и негромко продолжила: - Я с Фолс-роуд. Слушай... ты ведь знаешь, что такое Фолс-роуд? И вообще... ты ведь всё понимаешь, да? - Джоанна вдруг почувствовала, как сильно хочт услышать утвердительный ответ. Конечно, обо всём этом надо было думать и разговаривать раньше, до того, как они выехали в дорогу, но когда это она отличалась разумной предусмотрительностью?

  А потом оказалось, что долгая дорога в компании с тем, кто совсем не знает Белфаст в лицо нисколько непохожа на путешествие в компании земляка. Что если ты хочешь, чтобы твоему спутнику было не совсем неуютно, то прежде, чем вы доберётесь до места, придётся очень и очень много говорить - объяснять всё то, что обычно объяснять почему-то неловко и странным образом больно. Джоанна никогда не понимала, откуда эта боль берётся - только старалась по возможности избегать её и не заводить лишних разговоров о родном городе - но сейчас набралась духу, вдохнула поглубже и заговорила, заговорила обо всём том, что от неё обычно невозможно было услышать.
  Каждым словом оживали Фолс-роуд и Шанкилл-роуд, красная рука Белфаста и Бобби Сэндс, которого тот, кого они сейчас ехали проводить, знал лично, граффити, отмечавшие стены и заборы хмурого северного города, который привык всегда ждать нового боя и по сей день с этой привычкой не расстался. Джоанна говорила и говорила, глубоко затягиваясь и стараясь не смотреть на Дилана, а сама всё пыталась представить, что же он теперь думает о ней и о её жизни, и чем обернётся эта поездка.
  Поездка обернулась настоящей экспедицией в прошлое. А ещё почему-то оказалось, что если рядом Дилан, то проще смотреть в глаза Морин и стоять над могилой Имона Эшби. И что он понимает больше многих и, кажется, даже больше, чем говорит вслух. Что молчать рядом с ним не труднее, чем рассказывать, доверяя то, что никому доверять нельзя. А ещё - что обнимать его и думать о том, чтобы рядом с ним заснуть, гораздо приятнее и естественнее, чем в одиночку напиваться с горя. А раз так, то можно ведь и заснуть, верно? И плевать, что там будет наутро.

Отредактировано Johanna O’Shea (2017-07-04 19:04:45)