К середине Нубулиса Кассандра очень устала от себя самой. Месяц выдался очень насыщенным, даже несмотря на то, что он еще не закончился - событий одного такого Нубулиса хватило бы на несколько месяцев. Случившееся в Адаманте глубоко потрясло ее, тем более, что, несмотря на среднее самочувствие, она настояла на своем личном участии в произошедшем. Потом, уже вернувшись, она пыталась записать все, что увидела, но слова не шли, не складывались в предложения. Все же вести летопись было совсем не ее делом, искать подходящие образы для того, чтобы те, кто соберутся это читать в будущем, увидели все сами, словно воочию. Кассандра злилась, думала, опять злилась, а потом решила, что надо писать то, что на сердце. Так что ее записи выглядели в конечном итоге так:"В крепости Адамант почти осталась навсегда моя вера в людей, но в этой же крепости люди принесли мне ее обратно". Она заперла листок с этой единственной записью в сундук и тем самым закрыла для себя размышления об Адаманте. И открылась обратно тому, что ее мучило.
Как же она была влюблена. Как же потеряна. Впервые в жизни Кассандра не видела никакого пути и уж точно не могла сказать, где лежит Истина. Она была бы верной, если бы эта верность могла бы кого-то спасти и была нужна кому-то. Она была бы жестока, если бы была точно уверена в предательстве. Была бы бестрепетна к лжецу, милостива к раскаявшемуся. Но какой ей надо было быть с тем, кто держит в себе тяжелый камень и совсем не собирается даже немного делиться своей ношей? Быка не было и ей было не ясно, он задерживается на далеких заданиях потому что те были слишком трудными или он сам просится в них, чтобы быть подальше от нее. Кассандра знала, что он не врал ей, говоря о любви, но также знала, что на сердце у него тьма. Он может хотеть держать ее подальше от этой тьмы, может видеть их будущее только порознь, для ее же блага. И она ничего с этим поделать не сможет. Верная или сомневающаяся, нежная или злая, она ничего не сможет с этим поделать. Можно, конечно, делать вид, что ничего особенного не происходит и падать в близость всякий раз, когда они вместе, падать в нее, как в темный колодец без дна. Лететь в жаркой темноте, вспоминать того давнего дракона из прошлого, бояться, сомневаться... Ей снились сны, что тот дракон взял ее в лапу и поднимается к небесам, а она только смотрит на него, слушает, как ветер гудит в его крыльях. Она знает, что когда он поднимется выше облаков, она замерзнет, но ничего не делает для того, чтобы его остановить. Только смотрит на его сильную шею, покрытую сверкающей чешуей, только чувствует его опаляющее дыхание, только летит вверх, оставляя землю и все, чем она была, далеко позади.
Как же она хотела замуж. Никогда раньше не хотела этого, даже толком не думала об этом. Но сейчас хотела, стыдилась в этом кому-либо признаться, но хотела просто отчаянно. Заставить замереть это ощущение то ли полета выше самого неба, то ли падения ниже самой земли, поймать его, закупорить во временную капсулу, остаться в этом моменте навсегда. Рядом с тем, кто понимал ее прежнюю и помог ей начать становиться новой. С ним рядом ей было бы ничего больше не надо, даже не потому что она с ума сходила всякий раз, как он к ней прикасался, нет, просто он и вся его история были как будто бы зеркалом, в котором Кассандра видела настоящую себя. Они бы ушли от всех и жили вместе, и их истории сплелись бы воедино, питая друг друга, излечивая друг друга, помогая им найти покой, которого, казалось бы им не найти никогда. Она хотела быть с ним. Но это было невозможно.
А еще она страшно хотела перестать так нуждаться в сексе. Но ее новая сущность никак не хотела ее слушаться. Теперь секс был необходимой частью ее жизни и с этим приходилось считаться. Как и с тем, что назад, в ту Кассандру, которой она была до Быка, ей уже не вернуться. Даже если проклятый рогатый вовсе не возвратится с очередного задания или вообще погибнет, он все равно изменил ее навсегда. К слову, в последний раз, когда он возвращался в Скайхолд, Кассандра сама от него спряталась. Решила, что если что-то прекращать, то не стоит с собой играть в последний раз. Точнее, ничего такого она не решала, просто спряталась и все тут. Сидела у себя в кузнице под столом, накрытым скатертью, и таращила глаза в темноту. И ее опять тошнило, но к этому она уже привыкла и даже почти перестала орать за это на повара. Так или иначе, с Быком все было очень и очень смутно, а секса хотелось отчаянно. Настолько, что зайдя сегодня вечером в таверну, она твердо решила одной в свою комнату не возвращаться. Ей было сильно не по себе, но раз уж она что решила, то точно должна была довести дело до конца. К тому же, некий опыт развратного поведения у нее имелся, хотя без Быка проворачивать подобные вещи ей было боязно.
В таверне было не очень многолюдно, Кассандра уселась за стол и стала оглядывать собравшихся. Ей привычно подали кружку с водой - все остальное в последнее время вызывало у нее искреннее отвращение. Вода никак не могла замутить ее сознание, но алкогольный дух, висевший в таверне, подействовал на нее расслабляюще. Взгляд заблестел и стал более заинтересованным. Привычные лица ее привлекали мало, а вот одно новое лицо сильно заинтересовало. Вроде бы она где-то видела этого молодого человека, который сидел за столом в углу. Одет он был слегка необычно, да и лицо скорее северное, чем южное. Кто он, интересно? Маг? Ее соотечественник? Можно вот с этого и начать разговор, ведь надо сделать это как можно изящее и непринужденнее.
Кассандра решительно направилась к нему, села за стол и спросила, стараясь звучать заинтересованно и доброжелательно, но звуча на самом деле крайне напряженно:
- Так, вы маг из Неварры, что ли?
[AVA]http://picua.org/img/2017-04/14/5tuhw6d79thgs20wou6sa47jx.jpg[/AVA][NIC]Cassandra[/NIC][STA]Искательница[/STA]