В голове туман. И кто знает от чего больше. От того, что в мире стало на два человека - на два самых дорогих человека, которые никогда не узнают, кем ты являешься им на самом деле - больше или от очередного стакана крепкого алкоголя.
Келлах, кажется, потерял счёт этим самым стаканам с виски, медленно вливая в себя один за одним, ничуть не заботясь о том, что его могут увидеть прихожане - виданное ли дело, чтобы епископ сидел в баре и методично напивался? Ему сейчас было плевать абсолютно на всё, он даже вкуса-то не чувствовал, да и с ощущением хмеля в крови тоже как-то не задалось. Так бывает, когда разум занят мыслями до предела и становится абсолютно не в состоянии реагировать на повышение процента спирта в организме.
А ещё хорошо, что бар был далеко от того района, где обычно Морригану приходилось часто мелькать. Да к тому же, кажется, принадлежал не католику и вообще человеку, довольно далёкому от церкви. Да и собирались в этом баре всё какие-то совсем незнакомые лица - Келлах первое время украдкой поглядывал на посетителей, старательно скрывая слишком уж узнаваемые раны на руках под тонкими перчатками без пальцев. Впрочем, вряд ли бы сейчас его узнал даже кто-то из прихожан - разумеется, если бы не стал вглядываться в лицо. Кожаная куртка, потёртые джинсы, неясного цвета футболка и те же перчатки без пальцев в первую очередь заставили бы невольно поискать где-нибудь поблизости мотоциклетный шлем, а не пасторал или ещё какой атрибут епископской власти - он даже перстень снял и оставил дома, дабы не осквернять его не слишком уж чистыми намерениями.
В общем, Его Преосвященство вспомогательный епископ Оссори Келлах Морриган совсем не привлекал к себе внимания.
Но, как оказалось, одиночеству, заполненному мыслями о том, как иной раз причудливо Бог обращается со своими слугами, бесконечно длиться было не дано.
- Иногда медицинские запреты слишком суровы, мистер Фланаган, - узнав Финна по голосу, не поднимая головы негромко ответил ему Келлах, едва заметно кивнув на пустующее место напротив. - Присаживайтесь, выпейте со мной. Тем более, что вас есть с чем поздравить сегодня. И нам обоим есть за что выпить.
Уж ему-то точно - вчера исполнилось девятнадцать лет его скорби и вчера же Нэсса Уэлш (теперь уже Фланаган) произвела на свет очаровательных близнецов.
- Как чувствует себя ваша супруга, Финнла? Как дети? - налив порцию Джемисона в возникший на столике словно по волшебству стакан и подвинув его Фланагану отрешённо поинтересовался Келлах. Ему не хотелось спорить. Ему вообще говорить не хотелось. Только напиться так, чтобы думать больше не было сил.

Отредактировано Ceallach Morrigan (2017-05-29 04:20:10)

- Честно? - Келлах неожиданно поднял глаза на стоящего перед ним Фланагана и резко провёл ребром ладони по своему горлу. - У меня все эти анализы уже вот где сидят. Ни жить спокойно не дают, ни сдохнуть по-человечески, - он тяжело вздохнул, забивая очередным глотком виски свой внезапно резкий эмоциональный порыв. - Ещё ватиканскую медицинскую комиссию скоро сюда вызовут, проверять и освидетельствовать все эти раны на "чудесность"! Бред... - он почти сплюнул зло, с трудом удержавшись от того, чтобы садануть кулаком по столу - так его вся эта ситуация с незаживающими с самой Пасхи ранами заела.
И через минуту словно извиняясь пожал плечами, наблюдая как опускается Финнла на свободный стул напротив него, отвёл взгляд, выглядывая что-то по другую сторону улицы, чуть щурясь, словно это могло помочь ему справиться с недостаточной прозрачностью слишком давно мытого стекла.
- Мальчик и девочка, - задумчиво повторил он за Финном, наконец-то отворачиваясь от окна, опуская взгляд в начавший медленно вращаться в его пальцах ополовиненный бокал и неопределённо хмыкая. - Это прекрасно, - скулы сводило так, словно он только что полную ложку соли запихнул в рот, да ещё и зажевал её лимоном. - Прекрасно...
Келлах откинулся на спинку стула, вздрагивая от того как впился её деревянный край в его не так уж зажившую спину и замер, словно забыв о том, как только что боль волной пронеслась по его телу.
- Знаете, Финнла, если бы всё в жизни складывалось так, как хочется нам, людям, - он вздохнул, уставившись на собственное колено и задумчиво ковыряя ногтем указательного пальца одному ему только видимое пятно на потёртых джинсах, - то, вполне вероятно, мы с вами бы сейчас не были знакомы. Я не был бы священником. Не был бы епископом. Работал бы себе в Дублине в своей столярной мастерской, воспитывал сыновей и, может быть, собирался уже выдать замуж старшую дочь.
С чего его вдруг потянуло на такие откровенности с человеком, который ему, в общем-то, был совершенно никем? Возможно, он слишком долго думал о том, как внезапно совпали две даты - дата смерти и дата рождения. И это не давало ему покоя.

- Пытаюсь, - Келлах пожал плечами едва заметно - всё-таки спина давала о себе знать, особенно с учётом того, что минуту назад он ею неплохо так приложился о спинку стула. По собственной дурости, не иначе. Потом ткнул пальцем в прозрачную стенку бокала, в котором уже довольно долгое время не менялся уровень алкоголя. Неопределённо хмыкнул, - Кажется, это всего лишь четвёртый стакан за последние два часа. Невероятно, я бы сказал.
Ему отчего-то довольно сильно хотелось поговорить с Финном. То ли алкоголь начал давать о себе знать, то ли ещё что - размышлять Морригану на эту тему не хотелось совершенно. Единственное своё желание он осознавал довольно чётко - поговорить с Фланаганом было жизненно необходимо. Наладить чёртов контакт, донести до его понимания, что от своих слов, произнесённых ещё в феврале он не отступится - как бы ни впилась в его сердце Нэсса, как бы ни угнездилась в его душе - угрозы их семейному счастью от него никогда не будет. Скорее уж наоборот - ему теперь жизненно важно было знать, что у них всё хорошо, что они счастливы вдвоём, счастливы все вместе с детьми. Знать и всячески содействовать их счастью, от чего бы оно ни зависело. А их тайна.. Ну, что же, секреты и тайны хранить он умел даже слишком хорошо - это как раз было его самым явным и неоспоримым плюсом, весьма полезным для священника и исповедника.
- До того, как я стал священником, у меня была семья, - он снова надавил пальцем на прозрачную стенку бокала, медленно отодвигая его от себя. - Ну, как семья, - он едва заметно качнул головой и неопределённо покрутил ладонью в воздухе. - Я тогда переживал некоторое отрицание догматов, которыми привык жить с детства, и был не таким уж хорошим католиком.
Короткая бесцветная, больше похожая на болезненную (спина не даёт покоя и ему самому уже пора бы лечь по хорошему, но ирландцы, кажется, весьма упрямый народ), усмешка кривит губы. Келлах замолк буквально на пару мгновений, подхватывая наконец-то стакан со стола и делая практически незаметный глоток - буквально смачивая виски губы и снова отставил стакан подальше.
- Я не торопился узаконивать наши отношения, тогда это казалось не важным, - а ещё, конечно же, мешало желающим добраться до них. - У нас была полуторагодовалая дочь, и мы ждали ещё двойню, - ещё одна пауза, почти незаметная, пущенная на то, чтобы вновь перевести взгляд за окно. - Вчера было девятнадцать лет со дня их гибели.
Вот такое вот совпадение - будто говорит его взгляд, когда он снова поворачивает лицо к Фланагану и едва заметно разводит руками.

Келлах едва заметно пожал плечами - мол, история как история, бывает и хуже, хорошо, если реже. С лёгким кивком принял соболезнования - незачем постороннему, в общем-то, человеку, знать, что все эти воспоминания до сих пор вызывают в нём. Как отзывается болью за грудиной каждое воспоминание о том, что было у него, как каждый раз до боли скручивает всего его в тугой узел от осознания собственной вины, как раскалёнными иглами в мозг впивается осознание, что всё могло бы быть по-другому, задумайся он чуть раньше о последствиях. Да и о всей их жизни в целом. Минимум четыре жизни не были бы прерваны, длились бы дальше. Как знать - вряд ли бы они с Аврил остановились на троих отпрысках. Им всего было мало друг в друге. Им-то и самих себя друг для друга всегда было мало.
- Да, вечный покой, - очередной кивок, тихий звон стаканов друг о друга. Очередная порция алкоголя провалилась как в бездонную бочку, Келлах даже лёгкого хмеля сейчас не чувствовал, несмотря на общую ослабленность организма. Словно все его мысли не давали ему захмелеть, мгновенно улетучивая алкоголь из крови. Это было досадно - ему хотелось напиться. Так, чтобы домой его буквально приволокли едва держащимся на ногах - девять лет назад из-за такого он чуть не вылетел из семинарии. Благо, обошлось.
Задумчивость Фланагана, впрочем, его несколько насторожила - он вот, например, не представлял, как вёл бы сам себя в подобной ситуации, а уж пытаться представить поведение другого человека и вовсе нечего было бы желать. Нет, ему не хотелось никаких разговоров и обсуждений сложившейся ситуации, он даже задумался о том, как бы можно было повежливее осадить Финна, если бы он всё-таки коснулся этой темы... просто нужные мысли никак не рождались. А те, которые возникали, тут же ускользали и растворялись буквально в воздухе.
- Что? - вопрос оказался слишком неожиданным. И Келлах внезапно осознал, что вот к такому он точно был не готов. Абсолютно. Не готов. И эта мысль заставила его буквально вздрогнуть - он думал о человеке намного хуже, чем следовало бы. Стыд иглой впился куда-то в затылок. - Не крестить, а быть именно крёстным? - решил он уточнить, не пойми с чего. - Это будет для меня большой честью, Финнла, правда. Честью и большой радостью, но... почему?