После рабочего дня Уиллиам всегда отсыпался как барсук какой-нибудь, не обращая внимания ни на что. Вообще-то, он понятия не имел, как барсуки спят, крепко ли и вообще, но ему казалось, что да. Было плевать на солнце, что умудрялось просвечивать через занавески, на шум из кухни, на пиликнувший смс-кой телефон где-то в шесть утра (тот говнюк, который решил, что утро – лучшее время, чтобы напомнить о себе, окажется у Лиама в чёрном списке контактов). Сны ему особо никогда не снились, так что и они не могли быть помехой. А ведь было время, когда он сутки мог устраивать шалтай-болтай непонятно где и с кем, а потом ещё умудрялся функционировать на учёбе! Но время прошло или желание вытворять такую глупость. Сон – это прекрасно, он даёт возможность отдохнуть и телу, и душе.
Сну крепкому, как у малышка, было суждено прерваться не шумом, не светом. А запахом. В какой-то момент Уиллиам понял, что уже не спит, а просто лежит с закрытыми глазами, и принюхивается к аромату шоколада.
- Мммрбхм, - промычал он подобно зомби и перекатился с живота на спину. Потянулся, зевнул так, что аж челюсть чуть не свело, поглядел по сторонам, будто это у тумбы или шкафа мог быть тот, кто решил с утра пораньше делать что-то с шоколадом у Лиама под носом. Никого, разумеется, не оказалось. Тогда до него дошло, что запах доносится с кухни, а готовила никто иная как Элисон. Если сначала было до хрена сложно свыкнуться с мыслью, что мало того, что с ним кто-то живёт, так это ещё и его племянница. Приходилось себя буквально заставлять не свинарничать где попало (Лиам вообще-то был достаточно аккуратным для того, чтобы не тонуть в грязи, но порой он мог наплевательски отнестись к тому, где кинул одежду иди коробки из-под еды, зная. Что уберёт чуть позднее) и запирать двери в ванную и иногда в комнату. Жизнь в одиночку баловала его подобными мелочами, так что в первый день Лиам ломился в двери по привычке и очень удивлялся, что они, чёрт возьми, закрыты. Но уж лучше так, чем стать участником неловкой ситуации.  Но спустя уже первую неделю Уиллиам вроде как свыкся с новым сожителем, с новыми правилами и ограничениями. Он сам настоял на том, чтобы Элисон к нему перебралась, так что поздно было пить боржоми и жаловаться на то, что сложно привыкнуть к совместному быту. Тем более, что племянница либо по жизни была такая скромная, либо понимала, что на новом месте, но особо не наглела. Пока.
Уиллиам сполз с кровати и надел домашние майку со штанами – всё-таки с ним жила юная девица, негоже щеголять перед ней в одних трусах. Лениво добравшись до кухни, зевая и довольно почёсывая живот, Лиам подошёл проверять, что же там делала Элисон.
- Ооо, выглядит знакомо! – пирог из детства. Самое время прослезиться. Но вместо этого Лиам подошёл к раковине, чтобы налить себе воды в стакан. Сушняк после сна, тем более что Элисон не отвечала, явно занята делом или музыкой. Когда она, наконец, сняла наушники, то, подумать только, поздравила Лиама со своим днём рождения. Вот это девчонка!
- Да, малышка, спасибо, я себя тоже поздравляю с твоим днём рождения, - Лиам хохотнул. Ему никогда особо не нравились подобные словечки по типу «малышка» и «детка» в контексте разговора со своей пассией. А вот с племяннице, которая была на шестнадцать лет его младше, лично в его голове подобные словечки звучали гармонично. Это ж правда, Элисон – мелка детвора.  – Не знал, что ты ещё и торты печь умеешь. У бабушки рецепт выпросила, да? – усмехнулся. Потому что он знал свою хитренькую маман. – Если ты сейчас забежишь ко мне в комнату и заглянешь в правый верхний ящик стола, то найдёшь свой подарок, - клёвые наушники. То есть, он не особо разбирался, но он же выбирал! Вообще-то он не понимал, зачем одному человеку несколько пар наушников разных моделей (а когда он узнал, сколько стоят некоторые, то чуть не поседел на месте), но после совещания с более старшими товарищами по работе, у которых дети были ровесниками Элисон, узнал о предпочтениях молодёжи. – Только не лазь по другим ящикам, окей? Не хочу откачивать тебя корвалолом потом.

- Так и знал, что она их сохранила, - пробурчал Уиллиам. Он наивно полагал, что все старые фотографии матушка потеряла где-то на чердаке в одной из сотни коробок. У него не было шанса проверить, потому что сам он туда не лазил, по крайней мере не для того, чтобы копаться в старом хламе. Да и девушек, которым мама могли бы устроить проверку «похвали моего сына, даже когда он был прыщавым подростком, и получишь моё благословение», он не водил. Ну да ладно, всё это было давно, да и, пожалуй, неплохо, что фотографии есть. Ещё лет через десять он и сам захочет на них посмотреть, чтобы придаться грусти и печали о проходящей жизни. У Элисон зато выдалась возможность узнать их чуть лучше, особенно Шона, ведь его она могла видеть только в интернете, по телику, да на фотографии своей матери.
Пока девчонка скользила по полу в сторону его комнаты, Уиллиам всерьёз подумывал поковыряться в торте пальцем, но решил, что это будет несправедливо. Элисон старалась ради того, чтобы предстать перед отцом в лучшем свете, так что никто, даже её дядя, не имел права разрушать план. Ожидание было вознаграждено. Когда Эли вернулась, она тут же принялась делать завтрак на двоих. Если бы Уиллиам знал, что так удобно держать в доме племянницу, уже давно бы себе такую завёл. Ха-ха, смешно, Уиллиам Годфри, дай себе самому пять.
- Если бы ты действительно увидела там что-то, ты бы сейчас так не порхала, - Лиам усмехнулся, дразня племяху. А для того, чтобы девчонка потом не решила всё же проверить, что там за интрига, по пути в ванную проверил, на самом ли деле там какой компромат или он уже давно переложил его или избавился вовсе. В коне концов, в эру высокоскоростного без лимитного интернета и смартфонов уже не было необходимости хранить большую часть того, что можно хранить, не в цифровом формате. Когда он вернулся уже освежившийся, умытый и побритый, Элисон уже заканчивала печь блинчики.
- М-м-м, божественно, - а за блинчиками была яичница! Ну, Элисон, пятерочница! Угадила дяде так, что он за обе щеки уплетал завтрак. Дальнейшие три часа прошли лично для него спокойно. Он только звякнул Шону и предупредил, чтобы тот был дома, а на вопрос нафига, пространно ответил, что так надо. Так себе объяснение, но что поделать? Ну а оставшееся время он смотрели телик, играл в глупые игры в телефоне, да слушал, как Эли носится по дому. Выглядеть перед отцом хорошо ей было, видимо, очень и очень важно. Так как речь шла о её дне рождении, Уиллиам сделал над собой усилие и всё-таки оделся нормально, как можно было бы сесть за праздничный стол, хотя в повседневной жизни предпочитал всё, что попроще. Хотя отглаженной рубашкой всё дело и закончилось, костюма у него в помине не было, да и Шон бы засмеял. Когда Лиам и Элисон пересеклись у зеркала, тот посмотрел на племянницу в отражение, подмечая, что на ней очень много косметики.
- Знаешь, тебе всего семнадцать, чего ты так себя малюешь? Ты хорошо выглядишь и без штукатурки этой, - поделился своим мнением хорошего дяди, считая, что рано семнадцатилетним девицам так красится. – Красотка, - подвёл он итог о её внешнем виде, желая подбодрить. Она ведь три часа потратила на то, чтобы одеться, нельзя было не отметить плоды таких стараний и мук творчества.
- Я бы сказал тебе не бояться, но ты же не перестанешь этого делать, - да и Уиллиам сам переживал о предстоящей встрече. Для девочки это будет судьбоносный момент, без преувеличений.
По дороге Уиллиам старался племянницу веселить, принявшись комментировать ради-передачу, на которую случайно попал, а ещё по улице ходило много забавных прохожих. Припарковавшись у дома-крепости Шона, Лиам глянул на племянницу.
- Что бы он там ни сказал в припадке чего-либо, я с тобой. Только скажи и я начищу ему морду, - подмигнув Элисон, он вылез из машины сам, а затем помог и ей. Так как к дому было не подойти, то оставалось только звонить от забора и недовольно пинать его, чтобы собаки начали лаять, предупреждая о появлении гостей.

С каждым прохожим на незнакомой улице мне становилось всё страшнее. Дядя будто чувствовал и пытался меня отвлечь, но мы оба знали, что я так просто не успокоюсь. Интересно, а ему понравится то, что я наготовила?  А если я недостаточно хорошо выгляжу? А если я покажусь ему непутёвой и нелепой? А если… чёрт… я слишком сильно на этом зациклилась. Вдох и выдох, Элисон, вдох и выдох. Ведь не важно, как я выгляжу, не важно, как я умею готовить, не важно, как меня зовут и откуда я. Я ведь его дочь, не правда ли? И он ведь примет меня любую, даже если бы я была без ног и рук.
Очередной поворот, очередная улица. И вдруг дядя Лиам глушит мотор, останавливаясь возле огромных ворот, закрывающих половину дома. Уже одно это кричало о том, что гостям тут не рады. А мне и тем более не будут рады. Ведь это же как снег на голову… внутри всё окончательно сжалось. Нахуй пошлёт, как пить дать, пошлёт нахуй благим матом, а торт на голову наденет. Фото, конечно, в кармане платья, что какое ему дело до собственного лица с бабой белобрысой, у которой из топика чуть ли грудь не вываливается.
- Я буду с тобой…
Это единственные слова, которые я выловила из уст Уиллиама. Я знала, что он не оставит меня в одиночестве, но услышать это в который раз было чертовски приятно. Мой добрый, мой хороший дядя, он помог мне выбраться из машины. В коробку с тортом я крепко вцепилась одной рукой. Если он упадёт, то все старания насмарку. И наверняка случился такое, что это вызовет лишь смех у Шона. Разве кому-нибудь нужна дочь, у которой руки из задницы? Выроню торт – он меня взашей выпрет. И из собственного дома, и из квартиры Уиллиама, и из Килкенни, чтобы не мозолила глаза.
Но мой дядя будет со мной рядом, не правда ли, Элисон?
Свободной рукой я ухватила его за манжету рубашки, совсем слабо, чтобы это не чувствовалось. Ведь так страшно стоять у ворот и ждать. Даже просто ждать страшно.
После звонка и пары пинков забора от Уиллиама, изнутри раздался такой громкий лай, что сердце невольно ухнуло в пятки. Рукав дядиной рубашки был сжат сильнее.
-… СИДЕТЬ!
Ох ё, я сама чуть не присела. Всё напряжение от одного этого слова улетучилось. Голос знакомый. Я слушала «Snake Eyes» иногда, пытаясь услышать, вдруг в песнях промелькнёт что-то личное, что поможет мне узнать его… Голос тяжёлый, привыкший кричать в толпу и явно не утративший своей силы, несмотря на паузу в творчестве.
А потом показалось знакомое лицо. Шон хмурился. А рука придерживала за ошейник громадного монстра. Если я вдруг захочу поиграть в наездницу, я могу спокойно оседлать его и навивать круги по Килкенни. Это самая настоящая лошадь, блин, а не собака. Плавно я перевела взгляд с собаки на хмурое лицо Шона. Моего отца. Господи, вот ты какой…
Его сложно было назвать красавцем, но всё моё существо внезапно откликнулось на его вид, признав в нём родную кровь. Я осознала, что пытаюсь впитать каждую черту его лица, каждый невольный жест. И этот момент был бы прекрасным. Был бы. Если бы Шон Годфри не начал нести какую-то херню матерную, честное слово. Собака, которую зовут Шарп, рвалась к нам, за что от Шона псина получила ласковое «сука». Я невольно заступила за спину дяди.  А потом какая-то вообще чертовщина пошла. Какие приоритеты, о чём речь? Что, блять, происходит? Почему весь такой драматичный момент превратился в полный фарс?
Тем временем дядя Лиам смело шагнул вперёд и направился к дому. Дому такому же огромному, мрачному, но, что странно, уютному. Дом был, наверное, больше не мрачным, а грузным, сильным, построенным для того, чтобы защищать, а не быть красивой обёрточкой.
Мысли вновь вернулись к словам Шона про приоритеты. Вспомнила вдруг случайно о первой мысли, когда я попала в квартиру Лиама. Я встала на носочки и тихонько спросила у Уиллиама, чтобы Шон не услышал:
- Дядь, а ты что, гей?

У Шона была вполне естественная реакция. На месте Элисон, Уиллиам бы даже не обиделся. Конечно, он не поверил и, как Лиам и думал, к брату до кучи раз приходили типа мамаши типа с его детьми. Уиллиам ведь и сам в первые минуты так думал, что Элисон - самозванка, решившая поживиться за чужой счет. Но звучала она слишком уж искренне. Да, Лиама можно назвать немного доверчивым из-за этого, но, святые угодники, не может же девчонка шестнадцати лет обладать актерским талантом Леонардо ди Каприо! Слишком хорошо и убедительно все сыграно, да и фото, и, самое главное, схожесть с Годфри!  В общем, Уиллиам нормально воспринял реакцию Шона, не пытался сходу назвать брата мудаком, тем более что он наоборот вел себя тактично. Подбирал выражения и вместо того, что вылить ведро помоев на девчонку прямо тут, решил поболтать с Лиамом наедине. Тот послушно пошел за братом, хотя тот выбора не давал, потащил за собой, приобняв за плечо.
- Ага, именно, ты нафиг был не нужен, потому что у мамашки ее, ебанашки, крышу от тебя снесло от одного раза так, что на место не вернуло. Элисон не знала, кто ее отец, пока ее не посвятили в твой культ, - Элисон с неохотой делилась историей своей жизни. Сказала только, что мама ее частенько меняла мужиков. Судя по выражению лица, с которым она это произносила, воспоминания на их счет были отстойными. А еще эти ее перчатки, в которых она всегда ходила... Мало недели с хвостиком для того, чтобы втереться в доверие настолько, чтобы напрямую спросить о том, что они скрывают. Лиам догадывался, что, только вот понятия не имел о причине.
- Слушай, ну я тоже ведь не пятилетка, окей? Тоже не верил ей. Мама ее на хрен послала сюда, у нее кстати фотка есть. Блондинка грудастая, сто процентов в твоем вкусе, заметь, а я ведь не знаю, какие тебе нравятся. Но думаю все, у кого есть сиськи и длинные ноги, которые перед тобой раздвигают, - Уиллиам не очень хотел сейчас с братом ругаться, потому что не к месту, но он вроде ничего такого и не сказал. Так, мнением поделился, про Шона всякое в свое время писали.
- И ты глянь на нее. Она же копия нашей мамы, когда той было лет тридцать. Ты только вспомни фотки, я уже успел сравнить дома. И кстати мама тоже так думает, - Уиллиам не собирался говорить, что уже познакомил Элисон с их родителями, случайно с языка сорвалось. Главное, чтобы этот гад не стал возмущаться, что тут в обход его как бы дочь перезнакомили уже со всеми родственниками.
- Ей от тебя ничего не надо. И не надо смотреть на меня таким взглядом, будто ты все в жизни повидал. Просто поговори с ней, она очень хотела с тобой познакомиться. Три часа наряжалась, без преувеличений. И торт пекла, для тебя, - сам Уиллиам был бы тронут до глубины души на месте Шона. Охреневшим и тронутым, вот таким вот. Лиам-то с первичным шоком смирился, к девчонке даже привык, как и к мысли, что они родственники. У Шона такой роскоши, как эта неделя, не было. Если он не психанет за все время встречи, то это уже хорошо. Воссоединение семьи, в конце концов, может происходить постепенно, а не за один раз. Попьют чаю и немного поговорят, разойдутся. В следующий раз поговорят чуть дольше и так далее. Того гляди все наладится. Ну и на самый крайний случай, никто не отменял проверки ДНК, Элисон взрослая, наверное, поймет, зачем это, и не обидится.

Один из осколков мне показался особо интересным. Он был причудливой формы. С одной стороны он имел острый конец, почти идеальный для того, чтобы сделать укол, а с другой – мягкая волна. Меня всегда интересовало, как такое вообще может получиться. Пока я рассматривала этот причудливый остаток сахарницы, пришли Шон и дядя Лиам. Годфри-старший шёл впереди, уверенными шагами. Быстро оглядел комнату, не скрывая надежды во взгляде, но как только его глаза столкнулись с моими, то эта легкомысленная пичужка упорхнула, оставив что-то, похожее на растерянность.
Дядя Лиам остался позади. Интересно, о чём он сейчас думает? Но он обещал, что защитит меня, если Шон будет груб. И пока что он молчит. Значит, всё в порядке. Это хорошо. Наверное…
Слушая то, что говорил мне Шон, я поняла, что если не возьму слово сейчас, то рискую остаться неуслышанной. И вот это уже совершенно точно плохо.
Я поднялась с пола, зажав в одной руке причудливый осколок, а во второй – свои перчатки. Осколок перекочевал к своим собратьям на столешнице, перчатки – на мои руки. Теперь я готова к разговору с родным отцом, который ничему просто так не верит. Бабушка говорила, что я должна быть сильной, что я должна быть ко всему готовой. И я буду, я обязательно буду! Я не могу просто так подвести мою единственную бабушку, которая появилась в моей жизни благодаря дяде Лиаму.
- Мама… Её Кэрол зовут. Вдруг Вам как-то поможет вспомнить. Она физически не может присутствовать. Она осталась в Англии. А я ушла из дома. На прощание она мне рассказала о том, кто мой отец. И лишь поэтому я здесь. Мне больше некуда идти. Только, разве что, на улице бомжевать. Так что дядя Лиам всё правильно сделал. Он подумал сердцем, а это правильно.
Я переместилась к обеденному столу, на котором только что расставила все предметы для чаепития. Я чувствовала, как за мной следят две пары глаз. Но не стоит показывать какого-то беспокойства. Сегодня мой День Рождения, не так ли? И я обязана поздравить с этим праздником и Шона Годфри. Ведь благодаря ему есть я. Но на радость или на беду? Взяв чайничек за ручку, я начала разливать чай по кружкам, продолжая ненадолго остановленный монолог. Благо, ни дядя, ни отец тишину пока не нарушили.
- А что касается экспертизы… Я не знаю, может, мама мне и правда вновь соврала. Тогда мне, конечно, придётся извиниться и уйти. И вы все забудете меня, как кошмар. Но вот если я всё-таки Ваша дочь, Шон? Но мы это не узнаем, просто играя друг с другом в гляделки. Мне нет причин Вам отказывать. Вот только… для этого согласие моей мамы не потребуется? А то она в Мэйденхэде, а возвращаться в Англию я не хочу ради какой-то там её закорючки.
С последним предложением я убрала фотографию Кэрол и Шона обратно в карман. Смысл был её брать? Пусть пылится в материной тетрадке о Шоне Годфри, там ей самое место.
Так, стоп. Эти мысли мне сейчас совсем не нужны. Сегодня мой День Рождения. Я подскочила к Шону и дяде Лиаму, натянув на лицо широченную улыбку.
- Но давайте пока не будем о таких формальностях. Мистер Годфри, не согласитесь ли Вы побыть моим отцом на этот вечер? А Вы, мистер Годфри? – Тут я взглянула на Лиама.  На секунду потеряла контроль над собой. Всё, что я чувствовала – паника. – Вы согласны побыть моим дядей на этот вечер?
Я развернулась спиной к братьям Годфри и, стараясь вернуть прежнее самообладание, громко объявила:
- Но без разницы, за вы или против, у нас тут чай стынет и торт сохнет. Не пропадать же еде, не правда ли?

- От меня хоть какая-то есть, - не остался в долгу Лиам, широко, но притворно, улыбаясь. Шон-то только деньги умел ловко разбрасывать. «Я раздолбаю твою машину, потому что я могу и я куплю тебе новую», - примерно так Уиллиам представлял мысли брата. Он был уверен, что Шон заплатил бы кому надо, чтобы экспертизу провели тут и как можно быстрее. Брат точно злился на Лиама, это без сомнений. Возможно, в мыслях уже обложил его трёхэтажны матом и винил за то, какой тот доверчивый дурак. Но что, если бы Уиллиам не поверил и вышвырнул девчонку на улицу? Она бы поехала домой с разбитыми надеждами и сердцем, вернулась бы туда, откуда хотел сбежать, а Годфри бы лишились пополнения. А так у них теперь, возможно, появилась продолжательница рода, пусть и не пацан.
Шон убежал за свечками, а прибежал с бенгальскими, мать их, огнями. В торт! Это было так по-идиотски, но, чёрт, как же весело! Уиллиам прям оценил смекалку брата, хохотнул громко и искренне порадовался. Вот только Элисон, кажется, не очень оценила «свечки». У неё был такой вид, будто ей тут всю малину (точнее клубнику) испоганили. Может, надо родиться парнем, чтобы оценить такую крутотень, как искрящиеся фейрверки в куске праздничного торта?.. Хотя следующие действия племянницы развеселили ещё большею Она залила огни чаем! Лиам сначала смотрел с отвисшей челюстью, а потом довольно хмыкнул. Лично для него очевидно, что эти двое, Шон и Элисон, связаны очень сходим генетическим кодом, по крайней мере головы у них варили одинаково с фантазией.
Элисон загадала вполне неплохое желание, чтобы прошлое не возвращалось (потому что это привело бы к аномалиям в пространственно-временно континууме, ага), но за ним Уиллиам распознал нечто большее. Желание перемен. Наверняка она рассчитывала, что эти самые перемены придут в её жизнь вместе с новыми родственниками. Хорошо бы, если так. Уиллиам даже и представить не мог, что эта девчонка – на самом деле не дочка Шона, не его племянница. Это будет, несомненно, полный отстой, если это не так: и девчонку жаль, и он – дурак полный. Хуже всего то, что пришлось эту историю как-то объяснять матери с отцом… Так, ладно, чего это он об этом думал? Он-то знал наверняка, был уверен, чувствовал, что Элисон – его родня! Лиам подтянул к себе ближе тарелку с тортом и, не мелочась на ложку, взял выпечку руками и откусил приличный кусок.
- М-м-м, хорошо получилось. Шоколадно! – для Лиама это прям принципиально, чтобы шоколада побольше. – За твоё здоровье, красотка, - Лиам подмигнул Элисон и поднял в воздух чашку с чаем, для тоста ведь совсем необязательно чокаться чаем! - И твоё, так уж и быть, тоже, - сказал, глядя на Шона. А что, частенько ведь, поздравляя ребёнка, пожелания идут и родителям.

Отредактировано Uilliam Godfrey (2015-10-21 17:26:56)

Я присев вполоборота на стул, смотрела, как мои мужички соизволяют откушать. Дядя Лиам, схватившись пальцами за кусок, благовидно не воспользовавшись предоставленными ложечками, ел с абсолютно довольным выражением лица. Даже Шон, странное дело, проявил заинтересованность в приготовленном. Я невольно улыбнулась. Фактически, рай домохозяйки. Но почему бы и нет? Это ведь так приятно, когда с таким удовольствием едят то, во что ты вложил душу.
Самая я только крутила чашку чая в руках. В горле стоял какой-то ком, наверное, просто от нервов. А желудок, на самом деле, при взгляде на торт, сворачивался в плотный клубочек и отказывался воспринимать его как съедобное. Отхлебнув немного из чашки, я задумалась. Был повод.
- Ну и чем ты занимаешься, - спросил Шон Годфри, мой потенциальный папаша. Легко и ненавязчиво. - В свободное время, когда не сбегаешь из дому и не ищешь родственников? - Ага, шутки юмора пошли… - Отличный торт получился, с днем рождения.
Чашка с грохотом опустилась на стол. Наверное, это единственное, что выдало странную вспышку гнева, что ядерным взрывом раздалась в моей голове.
Я понимала, что это абсолютно адекватные вопросы для первого знакомства с человеком вообще. Я осознавала, что вспышка гнева была абсолютно беспочвенной, чисто бабской, не имеющей оснований. Я отдавала отчёт, что если я разорусь, распсихуюсь и уйду, топая пятками, то опозорюсь с головы до ног. Но вот как раз этого не случится, всё-таки контролировать себя я умела. Поэтому, невинно похлопав глазами и мило улыбнувшись, я начала что-то говорить:
"Ой, вы знаете, я как бы в школе учусь, но нахрен её бросила, потому что за вами погналась в надежде на свободу и любовь отца. Но нашла пока только замечательного дядю. А до Ирландии, в Англии, я уже лет пять как, наверное, еле концы с концами в школе сводила, пила, что дадут, трахалась с кем попало, пыталась выживать с матерью, которой я нахуй не сдалась, и многочисленными отчимами. И каждый из них являлся особенным мудаком. Вот смотрю я на вас и думаю, а не мудак ли вы часом тоже? Просто Кэрол, знаете, однотипных предпочитала. А если вы прям любовью всей её жизни являетесь, то, возможно, мудак-то вы из всех мудаков. Прототип всех мудаков в её жизни, так сказать. Но не воспринимайте это пока на свой счёт. А лучше вообще не воспринимайте. Да и воспринять вы это вообще не можете, так как не слышите."
- Спасибо большое, мне приятно от Вас это слышать. И нет, это ВАС с моим Днём Рождения. Торт как раз и был приготовлен для Вас и дяди Лиама. А вот что касается меня… Да, в принципе, ничем особенным… в школе училась, но в связи, кхм, с переездом в Киленни, временно не посещаю. Увлечений как таковых и нет. Не думаю, что во мне есть какой-нибудь талант или что-нибудь такое особенное. Все свои теперь уже семнадцать лет я жила простой жизнью, даже рассказать нечего.
Развернувшись к дяде Лиаму, я широко улыбнулась ему и спросила:
- Но у вас, наверное, есть куча всяких интересных историй, не правда ли?
Уф, отвела огонь от себя. Отпила немного чая и, развернувшись в прежнюю позицию, стала переводить взгляд с одного мужика-Годфри на другого.

У Лиама вдруг чего-то «загорели» уши. Наверняка, это добрые родственнички поминали добрыми словами в своих мыслях, не ожидая с его стороны такой подставы. Ну а он что? Он не нянька одному взрослому мужику и уже достаточно не малолетней девчонке. Это не у него были сложности в общении с каждым из них, а у них друг с другом. Хотя сложно назвать проблемой полное отсутствие контактов в течение шестнадцати лет, но не суть. Чем раньше они смогут побороть смущение и страх, тем быстрее смогут начать говорить друг с другом. У Уиллиама и своя жизнь была. Он, конечно, был не против оказывать поддержку родне, но не более, ведь тогда они точно не станут делать попытки сблизиться. Это как учить плавать, сразу бросая непосредственно в море вдали от берега. Шок, паника, но если перебороть себя и правильно махать руками да ногами, то всё получится. А Годфри они такие, победители по жизни, упрямо идут к цели. Главное, чтобы у Элисон и Шона цели совпадали, а то если один из них хочет слиться, то всё впустую.
Уиллиам постоял недолго у двери, до тех пор, пока Шон не начал напевать. Слышно слова было не очень хорошо, да Лиам никогда и не был фанатом музыки брата. Не сложилось у Лиама с творчеством Шона. Возможно, из-за обиды, которая нанесла настолько сильный отпечаток на отношение к музыке, что и сейчас ничего не менялось. А может всё дело было лишь в том, что все эти дрындычания действительно были не в его вкусе. Да и не то чтобы он был вообще таким уж фанатом музыки. Слушал, конечно, особенно за рулём, но вот чтобы как Эли, которая, кажется, даже спать ложилась с наушниками на голове, он не мог, не видел в этом смысла. Всё-таки творческую стезю в их семье приватизировал Шон, а Уиллиам был менее возвышенным, зато более прагматичным и стабильным.
Когда он вернулся после небольшой прогулки по дому, посиделок на клёвом дорогом диване и игр с собаками-динозаврами, всё было нормально. Кухня не разбита, торт не размазан по лицу Шона, Элисон не плачет в уголке. Уиллиам одобрительно покивал и гордо задрал подбородок, мол, вот она – моя семья. Могут, когда хотят. Это, наверняка, песенки Шона своё дело сделали. Элисон любит музыку, Шон любит музыку – да у них целый пласт для разговоров ни о чём, гораздо больше, чем в некоторые моменты жизни были у самого Лиама с братом. Он пытается разглядеть в чужих глазах намёки на определённые эмоции, но не видит сияющего счастья и восторга. Правда, разочарования и горя тоже нет, так что Уиллиам считает это хорошим знаком. Отношения должны развиваться постепенно, а у Шона сегодня и вовсе шок, в ближайшее время, после экспертизы, станет ясно, оправданный он был или нет.
Остаток времени Лиам больше не делает подлянок и участвует в общении, пытается найти такие темы, чтобы Шон и Элисон больше обменивались диалогами друг с другом, чем с ним. В какой-то момент Уиллиам чувствует себя гениальным дипломатом и подумывает сменить профессию. Потом нечаянно задевает рукой блюдце, то падает и очередная посудина на кухне Шона разбивается вдребезги. «Годфри». Да, дипломат из него получился бы крайне криворукий, так ведь на важных переговорах и красную кнопку можно нечаянно нажать. Лиам понимает, что это вроде как знак, что пора заканчивать встречу. Главное не перестараться, а то ведь эффект может быть обратным, и вместо желания встретиться ещё эти двое начнут избегать друг друга. К мысли о том, что пора домой, Уиллиам подводит родственников с типичной грацией Годфри, просто говорит: «Пора ехать, хочу ещё поглазеть Разрушителей легенд». По пути домой Лиам доволен проведённой встречей. Он рад, что Элисон и Шон всё же смогли пообщаться, а не просто сидели и молча разглядывали друг друга. Более того, Уиллиам испытывает какой-то душевный подъём, считая, что всё у Годфри станет иначе, по-другому, но хорошо. Лиам пребывает в настолько хорошем расположении духа, что на пустой дороге решает побезобразничать и напугать Элисон, выезжая на правую, встречную сторону. Едет так пару секунд, потом начинает сигналить и, открыв окно, громко горланит своё поздравление с днём рождения для племянницы, надеясь, что один из лучших праздников в её жизни.