Первое января в противоположность кануну Нового года оказалось для Паркера настоящим праздником. Он никуда не спешил, у него не осталось никаких неотложных дел, да и дел вообще, он отключил телефон - предварительно позвонив отцу и сообщив, что их с Бойдом не будет на приёме, потому что "изменились планы" - и чувствовал себя абсолютно свободным и на редкость счастливым. Вот же он, идеальный день - они с малышом вдвоём, вокруг ничего, что могло бы отвлечь их друг от друга, поблизости на много миль никаких посторонних, желающих сунуть к ним нос.
  Этими часами вместе невозможно было не наслаждаться, а ещё невозможно было не думать о будущем, причём в самом что ни на есть радужном свете: деля с Бойдом еду, заказанную в кафе по соседству, болтая с ним ни о чём и обо всём на свете, занимаясь с ним сексом, Финн снова и снова возвращался к удивительно счастливой мысли, что всё это только репетиция. Репетиция той жизни, которой у них пока ещё нет, но которая обязательно будет, и совсем скоро: меньше, чем через месяц, он переберётся в Килкенни и любой вечер и тем более любой выходной день можно будет превратить в такое вот первое января. Совсем недолго осталось ждать, надо только постараться как можно быстрее и глаже разобраться с делами и можно будет покончить с Белфастом в своей жизни.
  Из того счастливого тумана, в котором провёл большую часть дня, Финн немного вынырнул только ближе к вечеру, обнаружив, что Бойд вдруг стал как-то непривычно мрачен и мало похож на себя. Делиться тем, что с ним происходило, малыш не торопился, да и не было похоже, что он сам толком знает, в чём дело, и Финн решил просто наблюдать, не соваться лишний раз с вопросами, которые могут задеть или оказаться некстати. В конце концов, есть ведь и способ помочь человеку прийти в себя без лишних разговоров: просто быть рядом, развлекать и, конечно, отвлекать - поцелуями, прикосновениями, разговорами, самим собой. И ночью, когда они снова оказались вместе в постели, когда Бойд прижался к нему в темноте и можно было чувствовать его тепло и делиться своим, когда снова стало почти болезненно хорошо от разделённой на двоих близости, Финн даже поверил, что ему удалось отогнать смутную тревогу, изводившую любимого днём.
  Сон оказался удивительно глубоким и спокойным. Во сне почему-то было Рождество, только не в особняке Паркеров, а в каком-то другом доме с маленькой гостиной, большую часть которой занимала огромная ель с мягкими пушистыми лапами. В комнате пахло корицей и апельсинами, Финн развешивал гирлянды и точно знал, что малыш где-то совсем рядом, на кухне, и должен позвать его, когда приготовится что-то, что они недавно поставили в духовку. Наверное, он просто покричит, чтобы не оставлять еду без присмотра.
  Финн как раз нашёл, куда прицепить очередную гирлянду, когда крик раздался-таки. Такой отчаянный, пронзительный и полный ужаса, что всё это Рождество мгновенно разлетелось на осколки, совсем как гирлянда, которую Финн выронил - а в следующую секунду рывком сел на кровати, судорожно озираясь по сторонам.
  Всего несколько секунд ушло на то, чтобы сообразить, что он спальне своей белфастской квартиры, а рядом Бойд, и он действительно только что кричал, так, что их обоих вырвал из дремотной реальности.
- Малыш, - голос со сна звучал тихо и хрипло. - Малыш, что случилось? Что с тобой? - Финн кашлянул, прочищая горло, и крепко обнял Бойда. - Всё в порядке, всё хорошо, я здесь... - он ещё не знал, насчёт чего нужно Бойда успокоить и что ему приснилось, но надеялся, что тот уже сможет держаться хотя бы за его голос.

Страха не было, когда Бойд разбудил его отчаянным криком, но сейчас, когда он метался, пытаясь вырваться, не узнавая его и захлёбываясь бессвязными словами, страх пришёл. Финну показалось, что его мгновенно холодом пробрало изнутри, разом стало трудно дышать, до того диким, не соответствующим реальности показалось то, как Бойд отбивался от него.
  "Господи, да какого же чёрт?.."
  Тем не менее, из рук любовника Финн так и не выпустил, только прижимал к себе всё крепче и крепче и негромко шептал на ухо:
- Не отпущу... Всё хорошо, малыш, всё хорошо, это я, я здесь, - улыбка, в которой без труда читалось облегчение, мгновенно появилась у него на губах, как только в глазах Бойда вспыхнуло узнавание, и Финн прижался губами к темноволосой макушке, стоило малышу оказаться у него на коленях. - Конечно, живой. Всё в порядке, всё хорошо, все живы. Что случилось? Что за сон?
  Финн всем телом, всем существом ощущал, как Бойда трясёт, ощущал испарину, поглаживая его пальцами по лицу - и прижимал к себе любимого так крепко, как только мог, вслепую пытаясь уберечь от какого-то неведомого ужаса, сути которого пока не знал и не понимал. И далеко не сразу он сумел-таки собрать воедино бессвязные, будто осколками рассыпающиеся слова Бойда, сообразить, о чём он говорит, а вслед за этим и до конца осознать, что за кошмар на него налетел.
  Иногда говорят, что ужас может быть заразителен, и сейчас Финн вдруг на сто процентов почувствовал, что это правда. Он вдруг следом за Бойдом яснее ясного увидел всю ту сцену в чёртовом банке и почти представил, как сам теряет малыша, вот по такой изуверской, бессмысленной случайности. Почти - потому что в последний момент обуздал-таки невовремя разгулявшееся воображение, которое поддалось было тому же отравляющему ужасу, обуздал и только на секунду крепко-крепко прижал к себе Бойда, глубоко вдыхая его запах.
- Я не хотел ничего делать сам, - негромко сказал Финн, стараясь, чтобы голос звучал как можно более ровно и успокоительно. - Я хотел только как-то отвлечь их, помочь кассиру или кто там был к кнопке ближе. Малыш, - он осторожно приподнял за подбородок голову Бойда, чтобы заглянуть ему в глаза. - Я не герой. Я не полез бы на рожон тогда и в другой раз не полезу, даже если что-то такое случится. Только не теперь, теперь же всё слишком хорошо, - Финн слегка усмехнулся, но тут же снова посерьёзнел и прибавил: - Но ничего и не случится. Это было исключение, редчайший случай, не будет ничего такого. Белфаст вообще не самый страшный город, и такое тут обычное не случается, - мягко улыбнувшись любимому, Финн ласково коснулся губами его переносицы. В Белфасте всё ещё могли случиться очень неприятные вещи несколько иного сорта, но об этом сейчас точно не стоило говорить.

Кажется, какой-то эффект его слова произвели - Бойд больше не дрожал, уже не казалось, что сердце у него колотится, как сумасшедшее - вот только ощущения, что малыш по-настоящему успокоился, всё ещё не было. Финн физически чувствовал его напряжение, как чувствовал и то, что он по-прежнему ни на дюйм не отстраняется от него, прижимается всё так же крепко, как будто пытается закрыть собой. На секунду даже сердце защемило, так сильно нахлынуло ощущение небезопасности, а следом за ним - чувство редкостной близости, возможное, кажется, только рядом с тем, кто способен вот так за тебя испугаться и захотеть защитить.
  Ошарашенный и растерянный, Финн напрочь потерял дар речи, только по-прежнему прижимал к себе Бойда. Он хотел было найти какие-то слова, чтобы возразить ему, переубедить, ещё раз успокоить, но так и замер, до того оглушительная волна эмоций и слов на него обрушилась.
  Это оказалось внезапно и неожиданно страшно. Бойд говорил и говорил, яростно, отчаянно, срываясь на крик и упрёки, говорил, как будто просто физически не мог больше молчать и сдерживаться, а притихший Паркер слушал, прикрыв глаза и болезненно хмурясь. Бойд, сам того не зная, задевал те чувствительные струны и воскрешал те страхи, которых сам Финн старался никак не касаться и вообще поменьше о них вспоминать. Колючая проволока. Бетонные стены. Кварталы, в которые лучше не соваться со своим оксфордским выговором. Дух  погрома, который всегда где-то рядом, и кажется, что даже в воздухе пахнет порохом и вот-вот где-то блеснёт металл приклада. И чёрная квартира, которую как будто специально отделали так, чтобы уютнее было глотать антидепрессанты. Или, например, повеситься.
  "Чёрт. Вот ведь чёрт."
  Финн долго молчал, не замечая, как тяжело дышит, потом опустил голову. Посмотреть Бойду в лицо почему-то не нашлось сил.
- Я тоже ненавижу этот город, - хрипловато сказал он. - И... прости. Я не должен был врать, я... Нет, это, мать его, не безопасный город! - получилось так зло, что Паркер сам себе удивился. - Здесь можно жить, можно даже так устроить, чтобы ничего не видеть и не бояться, но жить хорошо... нет, нельзя. И я никогда не хотел здесь жить. Никогда! - голос Финна то срывался на шёпот, то начинал звучать резко и громко. - И не вернулся бы, если бы... Неважно. Не город - капкан. И я это знаю, сам знаю, всё время помню, и мне здесь дышать нечем! - Финн не слышал, что уже давно говорит на повышенных тонах. - И в этой квартире тоже! Просто... Да какой был смысл на что-то её менять?! Достаточно было, что здесь ко мне никто не совался, а мне не надо было ею заниматься. Как умом не тронулся?! - он отрывисто, дёргано усмехнулся, передёрнул плечами. - А я почти! И не только это, здесь, знаешь, ори - не услышат, и не придёт никто, если... Неважно, - тряхнув головой, Финн оборвал сам себя: незачем рассказывать некоторые вещи человеку, который только что пережил такой кошмар. - Прости, - после паузы тихо попросил он и снова прижался поближе к Бойду. - Прости, малыш. Я... буду очень осторожен, во всём, обещаю тебе, - Финн смолк, и наступившая тишина вдруг показалась ему давящей, удивительно тяжёлой.

В голове у Финна царил настоящий сумбур. Мысли стали похожи на какой-то хаотичный водоворот: они кружились, путались, сталкивались друг с другом, ни одну не получалось додумать до конца, ни одна не укладывалась в хоть сколько-то связные слова. Он понимал, что должен держать себя в руках, должен помнить, что по-настоящему плохо здесь не ему, и найти способ толком успокоить и поддержать Бойда. В такие моменты вообще не годится вспыхивать, вскидываться и перетягивать одеяло на себя. Сейчас не с ним беда, так какого же чёрта он так расклеился?! Что это вообще было?!
  Какого чёрта расклеился и главное - как теперь взять себя в руки, Паркер никак не мог толком понять. Чувствовать собственную беспомощность было неуютно и непривычно, почти страшно, он мысленно старательно подхлёстывал себя наконец уже собраться, а собраться, между тем, никак не получалось. Он по-прежнему сидел на постели, сведя плечи и не глядя Бойду в лицо, пытался унять некстати разгулявшееся сердцебиение и невольно слегка вздрагивал в ответ на успокоительные прикосновения ладони любовника. Вот Бойд поднялся на ноги, в комнате снова стало темнее, он вернулся обратно, и под рукой сами собой появились сигареты, а Паркер всё молчал и молчал, по-прежнему хмурясь и не глядя по сторонам, будто был один в комнате, и ничего вокруг не происходило. Пожалуй, только особенная твёрдость и неожиданная строгость в голосе Бойда заставили его вынырнуть из того странного оцепенения, в которое он погрузился после своей недавней вспышки.
  Подняв на любовника взгляд, Финн некоторое время неуверенно смотрел на него, потом кивнул своим мыслям, дотянулся до пачки сигарет и тоже прикурил себе одну.
- Не буду извиняться, - негромко откликнулся он, как будто важно было не нарушать покой погрузившейся теперь в полумрак спальни. - Просто я... никогда обо всём этом так не думал. И никогда ничего такого не рассказывал. Тут, в общем-то, и рассказывать нечего. Но я попробую, - Финн неловко, чуть смущённо усмехнулся, потом затянулся поглубже и посмотрел Бойду в глаза. - Наверное, лучше по очереди... Не вернулся бы, если бы видел смысл держаться за ту жизнь, которая у меня была до Белфаста. Я ведь, когда закончил университет, собирался жить в Лондоне, даже работу нашёл. И в гробу видел и Белфаст, и вообще весь Ольстер, и отцовские настояния. В общем-то, всё было хорошо, у меня даже был... близкий человек, ещё в Оксфорде сошлись. А потом... - Финн пожал плечами и стряхнул пепел прямо на постель. - Всё развалилось, и мне показалось тогда, что мне просто нет смысла оставаться в Лондоне. Сейчас я бы, может быть, так и не поступил, но тогда отец в очередной раз позвал, и я махнул рукой, переехал. Вот так, не мой это город, - Финн кривовато улыбнулся и снова затянулся, глубоко, как будто нуждался в дополнительном топливе для следующей части рассказа, к которой и подходить не хотелось. Тяжело вздохнув и всё-таки отведя глаза, он продолжил: - А никто не придёт, если вдруг тут будет происходить что-нибудь такое... небезопасное для жизни. В смысле, для жизни хозяина квартиры. Я знаю, это не очень нормально, да и вообще трусливо, но я однажды думал об этом. Обдумал обстоятельно, но до дела так и не дошло, - Финн снова усмхнулся с таким видом, как будто удивлялся своей нерешительности, и затянулся так глубоко, что даже слёзы на глазах выступили. Встретиться с Бойдом взглядом всё-таки оказалось удивительно трудно.

Встретиться с Бойдом взглядом по-прежнему было мучительно трудно и в то же время Финну казалось, что это сейчас его главная надежда на то, чтобы выбраться из трясины, в которую его засасывали одни только воспоминания о прошлом, ещё совсем недавнем. Малыш говорил правду, каждым словом как будто не просто напоминал ему о том, какова жизнь сейчас, а возвращал в эту жизнь. И Финн изо всех цеплялся за эти слова, за голос Бойда, так настойчиво звучащий совсем рядом, за саму его близость и такое знакомое уже тепло. Финн глубоко вздохнул, а потом медленно, как будто нехотя поднял на любовника взгляд.
- Сейчас всё по-другому, - тихим эхом повторил он слова Бойда и подался поближе к нему. - Совсем по-другому. И... я никогда ещё так не радовался, что тогда так и не довёл всё до конца, - и, смущённо усмехнувшись, он вслепую крепко сжал руку Бойда.
  Удивительно ярко вдруг пришло воспоминание о том, как близок он тогда, год назад, был к тому, чтобы "доделать". Это казалось разумным, продуманным, правильным, а главное - самым естественным решением, и он, помнится, искал и всё никак не находил причину, чтобы всё-таки отступиться. Сейчас тогдашние доводы всё ещё казались по-своему чётко выстроенными, так что оставалось только порадоваться, как вовремя позвонили Лиз и Алекс. Тогда это сбило с толку, а потом он уже не погрузился так глубоко на дно, решил подождать, посмотреть ещё немного, что будет дальше, да и перед сестрой и друзьями вдруг стало чудовищно стыдно за то, что им придётся столкнуться с таким ужасом. Сейчас, всем существом ощущая присутствие малыша, оставалось только радоваться тому, какими спасительными иногда бывают случайности и промедления.
  Финн вздрогнул всем телом, оказавшись вдруг в объятиях любовника, а потом широко, совершенно счастливо улыбнулся: в груди разлилось удивительно солнечное чувство, как будто его сама жизнь сейчас обнимает и крепче, чем когда-нибудь, держит на краю.
- Я не буду, - тихо откликнулся он. - Мне больше незачем. Мне теперь больше не бывает так плохо, - по-прежнему улыбаясь, Финн обернулся через плечо, чтобы увидеть лицо Бойда. - Я очень счастлив, малыш. И мне всё время кажется, что ты рядом, даже когда мы порознь. Или вообще в разных городах, - несколько секунд он молчал, просто наслаждаясь удивительно тёплым моментом, а потом продолжил громче: - И, знаешь, я уже всё продумал насчёт переезда, даже некоторые мелочи. Если ничего не сорвётся, уже в конце месяца переберусь в Килкенни, - и Финн потянулся поцеловать Бойда. Пепел с дотлевшей сигареты осыпался на колено, слегка обжигая, но он этого даже не заметил.

Наверное, должно было показаться странным то, как от одной только близости малыша, от его тепла и слов сперва отступили, а потом и вовсе рассеялись любые тёмные мысли и воспоминания, вот только Финн уже начал привыкать к волшебному влиянию и сейчас просто наслаждался ощущением тихого счастья и по-настоящему наступившего рассвета, которое, раз возникнув, уже не уходило.
- Я бы тоже предпочёл, чтобы у нас не было ничего метафорического, - усмехнувшись, он облизнул губы после поцелуя и мгновенно ощутил на языке вкус Бойда. - Мне как-то раз даже приснилось, что ты достаточно уменьшился, чтобы я мог носить тебя в нагрудном кармане или за пазухой. Я во сне был очень счастлив, - Финн весело ухмыльнулся, а потом, немного посерьёзнев, продолжил: - Долго, но... думаю, будет даже меньше месяца, я, в общем-то, всё устрою так, чтобы уложиться как можно быстрее, ещё до конца января. Умение всё чётко и точно планировать - суперспособность круче любого телекинеза, знаешь ли, - в голосе Паркера прозвучала отчётливая гордость, и хорошо знающий его человек с лёгкостью понял бы, что наигранная она только отчасти. - А ты входишь во все ми планы, в каждый мой план, - глаза Финна так и сияли, когда он снова всмотрелся в лицо Бойда. - И если ты действительно будешь приезжать, а ещё показывать мне порноблокбастеры, как тот, который был перед Новым годом, а я буду звонить тебе каждый день и каждый вечер, мы, думаю, вообще не заметим этот месяц, - Финн легко поцеловал любовника в кончик носа и потёрся о го щёку.
  Наверное, со стороны всё это звучало как настоящий лихорадочный бред влюблённого, напрочь потерявшего голову: люди не существуют в таком режиме, если всерьёз заняты своими делами и собственной жизнью. Вот только для Паркера сейчас любые его дела в Белфасте значили не слишком много, а главным в жизни абсолютно безоговорочно стал Бойд, так что он нисколько не сомневался в своей способности именно в таком режиме прожить ближайший месяц и был более чем счастлив по этому поводу.
  Наверное, он и сейчас бы благополучно забыл обо всём на свете и полностью сосредоточился на любовнике, если бы не случайно попавшиеся на глаза часы. Досадливо нахмурившись, Финн поднял глаза на Бойда.
- Почему мы вечно куда-то собираемся, когда больше всего хочется никуда не собираться? - требовательно спросил он, как будто у любовника должен был быть на это ответ. - Вернёмся в постель на полчаса или попробуем из неё выбраться ради Лиз? - и, наглядно демонстрируя собственные желания, Финн развернулся поудобнее, чтобы обнять малыша и прижался к его губам поцелуем.

Никакие частые звонки не заменят, ничто не заменит - в этом Паркер уже и сам успел убедиться. Ни возможность несколько раз в день слышать Бойда, ни то, что они почти каждый вечер виделись по скайпу - ничто из этого не мешало ему изводиться по любовнику и отчаянно мучиться его физическим отсутствием рядом. Потребность в Бойде стала настоятельной, прямо-таки физиологической, и без того, чтобы постоянно чувствовать его рядом, ощущать его тепло, вдыхать его запах Паркер начинал прямо-таки маяться непривычной изматывающей тоской, сам себе удивлялся, но ничего не мог с этим поделать. От мысли, каково будет, когда снова придётся расстаться, пусть и на время, становилось по-настоящему неуютно и пришлось запретить себе об этом думать. В конце концов, сейчас-то малыш здесь, и пока этим можно вовсю наслаждаться.
- Я тоже замечу, - негромко откликнулся Финн после затянувшейся паузы, прижимая к себе Бойда и внимательно глядя ему в глаза. - Замечу и буду считать дни и вычёркивать их в календаре. Даже бумажный календарь заведу ради такого дела, - он слегка усмехнулся и мягко погладил пальцами нос Бойда. - Жить не могу без того, чтобы делать с тобой то, что нам обоим так нравится, - усмешка Финна стала широкой и лукавой. - И с удовольствием остался секс-отшельником и дальше, так, что, наверное, тебе и правда лучше не уменьшаться, очень уж травмоопасно получится, - и он легко поцеловал любовника в губы.
  Если бы сегодня предстояла встреча с кем угодно другим, кроме Лиз, судьба судьба этой встречи была бы решена прямо сейчас: Паркер бы окончательно сдался своим жадным желаниям, позвонил с какими-нибудь нелепыми оправданиями и объяснениями, и секс-отшельничество продолжилось бы на полную катушку. Однако это была Лиз, одна из немногих людей, ради которых Паркер был готов идти на жертвы и на дружбу которых с Бойдом он очень надеялся, а раз так, то предстояло засунуть свой эгоизм куда подальше.
- Бриться - точно стоит, - решительно заявил Паркер. - Я тоже, пожалуй, побреюсь, хотя она меня каким только не видела. Хочу, чтобы оба мы выглядели нормально, а не так, как будто из постели нас выгнали только что, причём толстыми палками, - и, тяжело вздохнув, он всё-таки отклеился от кровати и отправился в ванную.

  Сборы получились долгими. Во-первых, оба они потратили неожиданно много времени на то, чтобы привести себя в порядок. Во-вторых, Финн перебрал четыре пары брюк и больше пяти свитеров, каждый предмет одежды придирчиво прикладывая к себе перед зеркалом. И, наконец, в-третьих, "давай по-быстрому" возникло как-то мгновенно и спонтанно, и устоять оказалось совершенно невозможно.
  Тем, что они даже не опоздали, Финн был бесконечно удивлён. И так обрадован, что мёрз перед дверью "Королевского дуба" в более чем хорошем настроении. Он снова чувствовал, что жизнь улыбается ему: Бойд рядом, день выдался неожиданно солнечный, о плохом можно совсем не думать, а чёрные мысли остались так далеко, как будто их и вовсе не было. Ему легко и свободно дышалось, а предвкушение появления Лиз только делало всё ещё лучше. Пожалуй, украсить день могло только тепло кафе и великолепный ланч, который там подают. Наверняка дело как раз дойдёт до этих радостей, когда он, наконец, докурит.
  Финн с наслаждением затянулся в последний раз - и вздрогнул от пронзительного свиста.
- Что? - он растерянно уставился на Бойда, пытаясь сообразить, о чём он. - Какая цыпочка, какие ноги? О чём ты... - и тут Паркер растерянно замер: по улице, прямо им навстречу стремительно шла достопочтенная Элизабет Паркер, на каблуках казавшаяся даже стройнее, изящнее и выше обычного. Рефлекс сработал быстрее, чем Финн успел о чём-нибудь задуматься или одёрнуть себя: Бойду достался не слишком болезненный, но вполне чувствительный подзатыльник: - Эта цыпочка и есть Лиз! - прошипел Паркер. - Какого хрена, а?! Не свисти моей сестре! - именно в этот момент Элизабет оказалась рядом, и одного этого хватило, чтобы выражение лица Финна сменилось на в высшей степени дружелюбное. - Лиз! - радостно воскликнул он. - Привет! Знакомься, это Бойд. Это он приехал ко мне из Килкенни, и это с ним я так хотел всех познакомить. И... в общем, не знаю, как он тебе, а ты ему уже понравилась, - и Финн не удержался от усмешки: свистеть его сестре, конечно, было нельзя, но не оценить всю красоту этой встречи он тоже не мог.

- Боже, Финн, ты отстаешь от жизни, - Элизабет улыбалась им обоим, - сейчас свистом уже никого не обидишь. Ну... - тут она вспомнила, что недавно что-то читала о широкомасштабной борьбе феминисток с заигрыванием на улице, - во всяком случае тех, у кого что-то в жизни происходит, помимо выискивания того, на что можно было бы обидеться. Согласись, было бы гораздо хуже, если бы я услышала, подходя к вам:"Это что за страшенная каланча?" Так что все в порядке.
Она отвлеклась на то, чтобы сделать заказ, особенно не сосредотачиваясь на том, что заказывает - ей было сейчас не до еды. Слишком интересные вещи творились вокруг и ей хотелось до конца вникнуть в происходящее. Бойд был удивительно обаятельным молодым человеком, но история их с Финном встречи казалась удивительно и полной загадок. Просто потому что у них было очень мало точек пересечения. Где они познакомились? Где они в принципе могли быть одновременно?
- Рассказывайте мне все, - решительно, но дружелюбно сказала Элизабет, - я должна все знать. Где познакомились, что было дальше и что у вас в планах. Это не допрос, правда, это чистой воды любопытство. Финн впервые мне вот так представляет кого-то, вы должны понимать, что я пришла уже просто изнывая от этого любопытства.
Элизабет говорила правду, но, пожалуй, не всю правду. Ей действительно было интересно и любопытно, но еще ей было очень важно знать, что Финн собирается делать по поводу этих своих отношений. Как собирается рассказывать про них родителям? Знает ли Бойд, в какую семью он собирается войти? И собирается ли он вообще куда-то входить, идет ли тут речь о возможной свадьбе или это очень яркое, но все же мимолетное увлечение? Правда вряд ли бы Финн тогда стал разводить весь этот официоз и устраивать эту встречу именно таким образом, с такой формулировкой.
Она продолжала улыбаться им обоим, ожидая, кто первый начнет говорить.
[NIC]Elizabeth Parker[/NIC][AVA]http://storage2.static.itmages.ru/i/17/0626/h_1498498820_2612615_ad6b093829.jpg[/AVA][STA]Белая королева[/STA]

Отредактировано Edna Wallis (2017-07-19 18:19:28)

Отучившийся в Оксфорде, поживший в Лондоне и немало поездивший по Европе, Паркер искренне считал, что от жизни совершенно не отстаёт, а идёт очень даже в ногу с ней, и, пожалуй, Элизабет была единственным в мире человеком, способным заставить его в этом усомниться. Что бы она ни говорила и ни делала, у неё всё получалось удивительно легко, непринуждённо и как-то по-особенному современно. А поскольку говорила его сестра иногда вещи, от которых в приличном обществе полагалось бы, наверное, сделать огромные глаза и поперхнуться оливкой из коктейля, в её компании Финн регулярно чувствовал себя в её компании замшелым реликтом, которому неплохо бы встряхнуться и присмотреться к тому, как живут цивилизованные люди.
  Сейчас получилось точно так же: стоило Элизабет с беззаботной улыбкой высказаться насчёт "свистящих" комплиментов, как Финн мгновенно почувствовал себя смущённым и будто увидел всё это со стороны. Смотреть со стороны оказалось забавно, и он невольно усмехнулся себе под нос, а потом и тепло улыбнулся сестре.
- Ты права, "страшенная каланча" была бы намного хуже, - он хмыкнул и безуспешно попытался представить хоть кого-то, кто позволил бы себе что-нибудь подобное в адрес Элизабет. - Хотя не думаю, что тебе вообще хоть кто-нибудь решил бы такое сказать, не будучи под сильнодействующим наркотиком. Так что ладно, сохраним твои мозги, - теперь он улыбнулся уже Бойду. - Но если вдруг ты каким-нибудь образом станешь красивым и глупым, я... просто начну обожать тебя ещё немного больше.
  Нести вот такую чушь, бросать влюблённые взгляды на Бойда и счастливые - на Лиз и делать всё, чтобы они с каждой минутой нравились друг другу ещё больше - такой однозначно могла бы стать программа идеального ланча, тем более, что скоро он должен был украситься отличным омлетом и кофе, вот только Лиз невольно спутала ему все карты. Он до сих пор так и не смог подобрать слова, чтобы рассказать ей о случившемся в банке и сейчас отчаянно жалел и об этом, и о том, что не додумался заранее обсудить с Бойдом, что они будут говорить, когда речь пойдёт о знакомстве и его обстоятельствах. Пожалуй, говорить об этом было гораздо труднее, чем о том, что будет дальше: в будущем Финн сейчас сомневался меньше всего.
  Паркер растерянно покосился на Бойда, уже хотел было заговорить, хотя в голове всё ещё было отчаянно пусто, но любовник продемонстрировал вдруг удивительную находчивость и опередил его, так что осталось только слушать и кивать время от времени, а потом включиться, просто подхватив волну.
- Можешь рассказывать хоть так, как я рассказал ребятам, хоть подробнее, - Финн усмехнулся, вспомнив впечатление, произведённое "безвозмездным минетом", на ребят из группы, да и на самого Суини. - Лиз - взрослая девочка и точно слышала все эти слова уже не один раз, - он помолчал несколько секунд, а потом продолжил, слегка улыбаясь: - В общем-то, всё верно, всё так, как Бойд говорит: знакомство получилось случайным, я запал на него сразу, он немного помедлил, но не стал с собой бороться, и вот теперь мы вместе, - Финн бросил взгляд на Бойда, а потом улыбнулся Лиз. - А насчёт того, что в планах... В общем-то, Бойд прав: планирование по моей части, и я планирую сменить работу и перебраться к нему, в Килкенни. Нам хочется быть ближе друг к другу, и так будет удобнее всего. Вот так, - Финн поймал себя на том, что складывает самолётик из салфетки и отбросил её в сторону, а потом посмотрел на Бойда: - А блинчик здесь есть, и просто отличные. Лучшие блинчики в Белфасте! - и вот как избавиться от чёртова волнения, когда его принесло так некстати?

- Обязательно послушаю, - заверила их обоих Элизабет, тем более, что разговоры про группу Бойда и правда заинтересовали ее, - и даже не из вежливости, а взаправду. Альтернативный рок - не очень мое, но кое-что мне прямо-таки нравится.
Еще больше ей нравился сам факт того, что Финн привел с ней знакомиться человека, который играл альтернативный рок, а не сороковую симфонию Моцарта на виолончели. А уж когда этот человек внезапно сорвался с места и пошел устанавливать контакт с аквариумом, ее восхищению и вовсе не стало предела. Она рассмеялась, совершенно не стараясь сделать это тише и незаметнее - смеяться в голос, когда смешно и громко хлопать дверьми, когда ее кто-то раздражил, всему этому она специально училась какое-то время назад. Набор эмоций, допустимый для леди, был прискорбно узок, так что Элизабет очень старалась расцветить его нормальными человеческими реакциями.
- Боже, вы оба меня неправильно поняли. К черту взрослые разговоры, я имела в виду всякие непристойные подробности вашей жизни. Ну или можно всем вместе пойти и еще раз попугать рыбок. В конце концов, если администрация ресторана не хотела, чтобы посетители пугали рыбок - зачем было здесь выставлять аквариум? - Элизабет наконец перестала смеяться и обнаружила, что рядом с ней появились блинчики, которыми так бурно восхищался ее брат и еще одна чашка кофе. Это помогло ее настроению не упасть при упоминании о госпоже баронессе.
- У меня тоже все хорошо... работа в порядке, я все больше фотографирую и все меньше фотографируюсь, так что для меня все происходит просто идеально. Я... тут кое с кем познакомилась, - Элизабет вообще не собиралась сегодня делиться этими новостями, но встреча оказалась значительно более искренней и душевной, чем она ожидала, так что ее тянуло на откровенности, - в общем, в этом плане тоже все хорошо. И я собиралась прийти на прием к родителям, я собственно за этим и приехала. У нас с ними воинственный нейтралитет, папа делает вид, что у меня нет работы и я живу в соседней комнате, мама подпускает шпильки при каждом удобном случае, а потом делает вид, что я все не так понимаю, а я звоню им раз в месяц и приезжаю пару раз за полгода... В общем, да, я собиралась пойти.
[NIC]Elizabeth Parker[/NIC][AVA]http://storage2.static.itmages.ru/i/17/0626/h_1498498820_2612615_ad6b093829.jpg[/AVA][STA]Белая королева[/STA]

Отредактировано Edna Wallis (2017-08-01 16:28:31)

Финн блаженствовал: абсолютно искреннее веселье Лиз, открытость Бойда, державшегося так, как будто великолепная мисс Паркер - одна из его знакомых из Килкенни, разговор, становившийся чем дальше, тем непринуждённее - всего этого было больше, чем достаточно, чтобы сделать его одним из самых счастливых людей в Белфасте, а, может быть, и в целом мире.
- Конечно, мне это нравится, - подавшись к любовнику, он ответил на лёгкий поцелуй. - В кошачьих повадках огромная часть твоего обаяния. А в твоей готовности любить эту женщину - ещё одна причина того, почему мы вместе, причём огромная, - Финн улыбнулся сестре: - Ты знаешь, тебе никогда не приходится особенно долго ждать, чтобы я вывалил на тебя подробности своей жизни, пристойные и абсолютно непристойные. Правда, в случае с ним, - он покосился на Бойда, - всё немного... не так, как всегда. Весы, можно сказать, так перетянуло в непристойную сторону, что я даже не уверен, обо всём ли стоит говорить. Но у нас в любом случае остаются рыбы, вы меня убедили, - и Паркер снова с энтузиазмом принялся за омлет.
  Кажется, впервые за удивительно долгое время непристойность историй из его личной жизни становилась единственной причиной, которая останавливала Финна от того, чтобы говорить и говорить о ней. Обычно, когда они с Элизабет встречались, он вкратце пересказывал свои скупые новости, делился немногочисленными впечатлениями, а потом одолевал расспросами сестру, и не только потому что хотел знать о ней всё, от точки до точки, но и потому что самому было особенно нечего рассказать. Сейчас всё было совсем иначе: о Бойде он мог, кажется, говорить часами, не останавливаясь - и безумно радовало и льстило, что любовник, похоже, делает то же самое - и нисколько не сомневался, что каждая история будет интересной и важной. Вот только, наверное, действительно слишком уж непристойной для ушей родной сестры.
  А ещё у сестры, похоже, происходит что-то интересное: против обыкновения речь пошла не только о рабочих успехах, Лондоне и общих знакомых, но и о некоем загадочном "ком-то", появившемся в её жизни, и эту тему просто нельзя было оставить без внимания.
- Рад, что фотографирования теперь даже больше, чем фотографий, - Финн улыбнулся Элизабет поверх чашки кофе. - Надеюсь, ты потом что-нибудь покажешь, и вообще, ты знаешь, я уже давно жду, когда Демаршелье будет целовать тебе руки, а Мэпплторп упадёт к твоим ногам. И обязательно расскажи на приёме о работе с обнажённой натурой, в подробностях. Я хочу потом услышать, у кого и как конкретно вытянутся лица и из каких место посыплются монокли. Но это не главное! - глаза Финна так и вспыхнули азартом, когда он подался ближе к сестре. - Кто он? Тот с кем ты познакомилась? Я жажду фотографий, рассказов и всего, что ты не держишь в сейфе, - стоит ли засыпать Элизабет множеством ещё более дотошных вопросов или нужно сначала подождать ответа на уже заданные, Финн ещё не решил и как раз решал, когда снова подал голос Бойд и заставил обескураженно уставиться на него. - Погоняло? Какое ещё погоняло? - переспросил он, недоумённо нахмурившись. - Это... просто титул. Ну, знаешь, графы там, герцоги, принц Уэльский. Вот так и тут: наш отец барон, а мать - баронесса. У них и приём, - полностью удовлетворённый своим объяснением, Паркер отправил в рот кусок омлета и с удовольствием сделал несколько глотков кофе. О том, что до сих пор не рассказывал любовнику о своей "титулованности", он напрочь забыл.