Только когда Эмили выскочила на улицу и, пройдя несколько домов, остановилась, чтобы вызвать такси, она, перерыв сумочку, осознала, что оставила свой телефон в доме священника. Однако возвращаться обратно Эм не стала — не хотелось больше видеть Лиз, да и перед отцом Морриганом было очень неудобно и стыдно за свое поведение. А еще было очень обидно, что знакомство с его дочерью прошло именно таким образом, обидно, что все хорошее настроение было перечеркнуто этой дурацкой ссорой, и обидно, что вместо благодарности и приятного сюрприза за вчерашнее спасение и гостеприимство отец Морриган стал свидетелем скандала. Еще и самочувствие резко ухудшилось — если поначалу утреннее недомогание не особо тревожило рыжеволосую девушку, то сейчас голова раскалывалась, а горло разболелось в разы сильнее. И вот теперь от всего этого на глаза навернулись слезы, которые Эмили быстро сморгнула и шмыгнула носом. Простуда все больше давала о себе знать, к тому же после ночной грозы на улице заметно похолодало, а на девушке было лишь тонкое платье, и озноб бил уже не только от холодного воздуха. В голове мелькнула безумная мысль и желание, чтобы ее сейчас окликнули, остановили, догнали, как это бывает обычно в фильмах в такие моменты, но Эм прекрасно понимала, что этого не будет. Обхватив себя руками и прибавив шаг, девушка пошла дальше к ближайшей автобусной остановке, надеясь, что транспорт не заставит себя долго ждать. Но и этому желанию сбыться было не суждено.
В конце-концов, когда Эмили, продрогнув окончательно и дождавшись все же нужного автобуса, добралась до своего дома о работе уже не могло быть и речи. Она и без термометра чувствовала, как поднялась ее температура, а раздирающая горло боль, тяжесть в голове и накатившая сильнейшая слабость давали понять, что ей не стоит сегодня никуда ходить. Позвонив в цветочный салон и предупредив их о своей внезапной болезни, Эм отпросилась на пару дней. Судя по всему, ее голос звучал настолько плохо, что никто не стал задавать лишних вопросов, а лишь пожелали ей скорейшего выздоровления. Следующим набранным номером стал телефон ее отца, и тут девушке пришлось долго убеждать папу, что с ней ничего серьезного, всего лишь легкая простуда, и уговаривать его, что нет необходимости присылать к ней врача из больницы, несмотря на то, что ее уже не просто морозило, а заметно колотило от явно повышенной температуры. Сойдясь с папой на том, что если ей станет еще хуже, она обязательно сообщит, Эм  закончила разговор и невольно улыбнулась. Родной голос и забота слегка подняли настроение девушке,  а еще она знала, что папа в течение дня не раз позвонит, чтобы узнать ее самочувствие. Наверное, нужно было позвонить еще и отцу Морригану, чтобы как-то договориться забрать у него свой мобильник, но отчего-то Эмили так и не смогла этого сделать. Что ее остановило, рыжеволосая и сама не могла точно сказать – может, ее пугала неизвестность того, как мужчина отреагирует на ее звонок после увиденного и услышанного, а может просто не хотела, чтобы Лиз, пока страсти не улеглись, слышала, как она звонит ее отцу, и устраивала ему новую порцию незаслуженного скандала. Поколебавшись, Эм решила, что ее телефон может пока подождать, и повесила трубку, так и не набрав номер священника.
Теперь, когда необходимые звонки были сделаны, можно было, наконец, заняться лечением. Переодевшись в домашние маечку и шорты, а сверху накинув теплую шерстяную кофту, чтобы хоть как-то унять озноб, Эмили достала объемную аптечку и принялась выставлять на кухонный стол все необходимые лекарства, первым делом ища жаропонижающее, поскольку с каждой минутой переносить температуру становилось все труднее.

*внешний вид, сверху кофта

Отредактировано Emily Milford (2017-09-13 22:50:38)

В результате поисков девушки на столе образовалась маленькая фармацевтическая лавка, а самые нужные препараты как назло оказались на самом дне аптечки.  Добравшись наконец до них и выпив таблетку жаропонижающего, Эми убрала остальную пачку в карман кофты на случай, если понадобится еще, следом за этим она приняла лекарство от простуды и обработала горло, после чего собралась пойти спать, но не успела подняться и на пару ступенек, как в дверь позвонили. На отца это было не похоже, ведь он всегда сам открывал двери, сама Эмили никого не ждала, разве только папа все же решил послать к ней знакомого терапевта.  Вздохнув, Эм поплелась к двери и открыла ее прежде, чем гость нажал на звонок во второй раз. Мужчина, которого она увидела на пороге, заставил ее буквально замереть на месте от удивления. Она ожидала там увидеть кого угодно, но только не его, тем более после всего,  что он увидел и услышал сегодня утром.
-Отец Морриган?-словно не веря своим глазам вопросительно пробормотала девушка и заметила, что священник что-то протягивает ей, при этом так тепло и мягко улыбаясь, что внутри все затрепетало.  Ее телефон. Он сам пришел вернуть ей телефон.-Спасибо…
Не зная, как смотреть в его искрящиеся добротой глаза, Эм и опустила взгляд, забирая мобильный и обхватывая себя руками, чтобы унять озноб. Но самое странное было даже не то, что он пришел, а то, что он просил у нее прощения - прощения за тот скандал, который возник по ее же вине. Нет, конечно, его дочь вспылила первая, но и Эмили нужно было держать себя в руках.
Говорить было сложно, а думать еще труднее, особенно из-за жара и головной боли, путающих мысли, однако Эмили даже нашла в себе силы улыбнуться и снова посмотреть теперь уже на своего гостя, невольно отмечая про себя, насколько хорошо и обворожительно он выглядит в обычной одежде.
-Вам не за что извиняться… Это я должна была сразу уйти. Если бы я не осталась, все было бы иначе. Простите, что все так вышло...-заправив волосы за ухо и шумно вздохнув, девушка вглядывалась в лицо святого отца и не находила на нем ни злобы, ни разочарования, ни осуждения вопреки всем своими ожиданиям, а его улыбка согревала изнутри, делая на душе спокойно. Словно камень свалился с плеч. Эм ненадолго замолчала, чувствуя, как горят ее щеки, то ли от температуры, то ли от стыда за свое поведение утром, то ли от других необъяснимых чувств, которые едва заметно шевелись  где-то глубоко внутри. Тем временем, мужчина, кажется, собрался уходить, но отчего-то отпускать его совсем не хотелось.- Подождите, я ведь так и не отблагодарила вас за вчерашнее. Проходите, выпейте хотя бы чаю.
Да, Эмили было плохо. Да, после лекарств девушку клонило в сон и ужасно хотелось лечь в постель, но еще больше ей хотелось порадовать отца Морригана ответным гостеприимством, тем более, что ее сюрприз с завтраком не удался. Стараясь не выдавать своего самочувствия, Эм снова слабо улыбнулась и чуть отошла, запуская священника в дом, а затем вместе с ним направилась на кухню.  Бутыльки, баночки и коробочки, разбросанные на столе, тут же полетели обратно в аптечку, которую Эмили поспешно убрала, и после этого принялась за чай. Пока чайник закипал, рыжеволосая выложила в небольшую вазочку конфеты и печенье и принялась за бутерброды, которые сама она из-за отсутствия аппетита и боли в горле совершенно не хотела, несмотря на то, что со вчерашнего дня ничего не ела . К тому же ее все еще морозило, а потому все движения девушки были немного скованными, чтобы унять дрожь, но Эм надеялась, что отец Морриган ничего не заметит, ведь иначе он наверняка уйдет.

Действия девушки были скорее механическими, а мысли постепенно отключались, не давая сосредоточиться на готовке, поэтому она была даже рада, что отец Морриган предложил ей свою помощь с бутербродами, значительно ускоряя процесс. Несмотря на всю усталость и неважное самочувствие, Эмили нравилось что-то делать вместе с ним, и легкая улыбка снова появилась на ее губах. Если бы не болезнь, отнимающая силы, девушка наверняка бы насладилась этим моментом еще больше.  Эми надеялась, что таблетки подействуют быстрее, вот только ее рассеянность в действиях и едва не выпавшая из рук тарелка, когда девушка потянулась за ней в шкаф, все же не остались не замеченными. Замерев, когда мужчина осторожно развернул ее к себе, и на мгновение прикрыв глаза от невесомого прикосновения ко лбу, Эм почувствовала, как сердце отчего-то забилось чаще, а затем снова посмотрела на своего гостя, встретившись с внимательным и заботливым взглядом и немного смутившись от ласкового обращения.
-Со мной все в порядке, правда...-как можно более убедительно проговорила девушка, хотя, конечно, это была неправда. Но Эм было неловко утруждать отца Морригана, тем более после всего того, что он и так для нее сделал за эти два дня. Вот и сейчас она сама пригласила его в дом, чтобы отблагодарить, а теперь ему же и пришлось снова заботиться о ней. Однако мужчина не принимал никаких возражений, старательно делая вид, что вообще не замечает слабого сопротивления девушки уговорам отправиться в кровать прямо сейчас. Впрочем, сопротивлялась Эмили только на словах, а когда священник бережно подхватил ее под руку и повел наверх, ей ничего не оставалось делать, как послушно следовать за ним. В конце концов, отец Морриган был прав, если она свалится прямо перед ним в обморок, ни к чему хорошему это не приведет и гостеприимства ей не добавит, хотя все равно было жаль, что чаепитие не задалось.
Поднимаясь по лестнице, Эм крепче оперлась на руку мужчины, невольно прижимаясь к нему, и от его поддержки, не только физической, но и моральной, ей как будто становилось легче. Все-таки, когда за тобой ухаживают  во время болезни – это значительно скрашивает отвратительные ощущения. Поэтому, добравшись до кровати и скинув шерстяную кофту, Эмили благодарно улыбнулась священнику, укутываясь в одеяло и слегка дрожа от прохлады постельного белья, соприкасающегося с горячим телом.
-Я выпила все необходимое,-Эм утвердительно кивнула в ответ на вопрос святого отца и даже слегка рассмеялась, когда он полушутливым тоном строго настрого запретил ей выбираться из постели. Девушка даже не успела отговорить его, как он исчез за дверью. Кажется, спорить с ним было бессмысленно – отец Морриган, в своем совершенно искреннем порыве поухаживать за больной, напоминал Эм собственного папу. Но его ухаживания, взгляды, улыбка, его чуткость и доброта по отношению к ней, будили в девушке чувства, отличные от тех, что дочери испытывают к отцам, а прихожане к священникам. Эмили не воспринимала его ни тем, ни другим, и совершенно внезапно он стал для рыжеволосой кем-то большим, чем просто друг семьи.  Задумавшись об этом, девушка едва не уснула, но стоило падре вернуться к ней, как она  встрепенулась и поудобнее уселась на постели, снова мягко улыбнувшись ему и с наигранно обреченным вздохом устраивая поднос у себя на коленях. Аппетита не было совершенно, а вот чувство голода было, да и обижать мужчину, который возился с ней как с ребенком, совершенно не хотелось, поэтому Эм не стала отказываться от заботливо приготовленной еды и, сначала смочив горло теплым чаем, принялась за бутерброды, которые несмотря на свою простоту оказались настолько вкусными, что девушка незаметно для себя съела сразу три подряд, да и лекарство видимо начинало действовать, поскольку головная боль утихла, а морозить стало значительно меньше. Вот только слабость никуда не исчезла, а после сытного перекуса в сон заклонило еще сильнее
-Спасибо,-наевшись и выпив весь чай, Эмили в который раз улыбнулась священнику, с бескрайней благодарностью смотря на него и смущенно убирая волосы за ухо, а затем откинулась на подушку, буквально на минуточку прикрыв глаза.

Отредактировано Emily Milford (2017-09-23 08:07:06)

Эмили понимала, что спать нельзя, что это будет как-то нехорошо и невежливо – уснуть, когда отец Морриган у нее вроде как в гостях.  Понимать понимала, но ничего не могла поделать с отяжелевшими веками. Как только голова коснулась прохладной и мягкой подушки, тело словно перестало ее слушаться, было лень даже пошевелиться, а глаза отказывались открываться. Несмотря на то, что она все еще чувствовала, что мужчина сидит на ее постели, Эм ощущала себя спокойно и умиротворенно от того, что он рядом. Так засыпают дети под крылом родителей, уберегающих ото всех бед,  так засыпают люди под крылом любимых, окутывающих теплом и заботой. И вот, в обволакивающей тишине, не нарушаемой ни малейшим звуком или шорохом, сон, кажется, все же одержал победу, как бы Эм не пыталась с ним бороться. Мысли становились бессвязными, путались и терялись, а сознание постепенно проваливалось во тьму…Во тьму, из которой рыжеволосую девушку вывело легкое прикосновение к ее шее, волосам, а затем и невесомый поцелуй, мягко накрывший ее губы. Как и тогда на берегу реки, Эм почувствовала на своих губах горячие губы, вырывающие ее из небытия, но теперь  это не было вынужденной мерой. Они касались ее ласково и нежно, не требуя от девушки ничего взамен. И эти удивительные и внезапные ощущения заставили Эмили приоткрыть глаза.
Казалось бы, этого просто не может быть, но, тем не менее, отец Келлах действительно склонился над ней, даря тот самый поцелуй. Происходящее не поддавалось никаким объяснениям,  а здравый смысл говорил о том, что это не правильно, что так быть не должно, нужно прервать его, отстранить от себя, ведь она же сама убеждала его дочь, что все ее подозрения неверны, а теперь, оказывается, Лиз была права. Вот только Эм не испытывала какого-то отвращения или страха по отношению к этому мужчине.  Она была уверена, что стоит ей остановить его, и все вернется на круги своя. Однако сопротивляться вовсе не хотелось. Поцелуй разбудил не только девушку, но и те чувства, о которых она подозревала, но не могла признаться даже самой себе. Эти чувства, растекающиеся теплой волной по всему телу и заставляющие сердце биться чаще, полностью отключали разум, стирая напрочь все доводы рассудка.  И Эм ответила.
Снова прикрыв глаза и втянув носом воздух, смешанный с головокружительным ароматом мужской туалетной воды, Эмили приоткрыла губы, позволяя ему зайти чуть дальше, а затем робко и осторожно вернула падре поцелуй, медленно скользнув пальцами по его лицу и накрыв ладонью шершавую от легкой щетины щеку.

Со всей нежностью Эм вторила мягким губам святого отца,  продолжая отвечать на его поцелуй, который мог закончиться в любое мгновение так же внезапно, как и начался. Эмили не знала, что будет, когда пройдет этот секундный порыв,  как они смогут объяснить это друг другу и самим себе, но знала, что сама она уже не сможет остановить  мужчину, ведь отчего-то хотелось наслаждаться этим волшебным моментом как можно дольше.  Легкие, но настойчивые прикосновения заставляли девушку поддаваться мужским рукам. Плавно выгнувшись, держась за его плечи, и послушно приподнявшись, Эми прильнула к отцу Морригану, обняв его за шею и слегка углубив поцелуй. Удивительно, но священник не отстранил ее, не упрекнул, а наоборот лишь более страстно стал впиваться в ее губы, при этом  пробравшись пальцами под ее маечку и блуждая по горячей и чувствительной коже.  Одновременно с этим его поцелуи перешли на ее лицо, покрывали шею и плечи, и Эм слегка напряглась, прерывисто вздохнув и закусив губу.
Полнейшим безумием было позволять ему продолжать  это делать, но отвыкшее от мужских ласк тело слишком остро реагировало на каждое прикосновение, особенно, когда теплые пальцы то касались низа живота, то, словно дразня, поднимались к груди и тут же переходили на бока, спину и так по кругу.  Щеки вспыхнули румянцем, все тело покрылось мелкими мурашками, пульс участился, а дыхание стало неровным. 
В жизни Эм был всего один мужчина, и с тех пор никто не получал доступ ни к ее сердцу, ни к ее телу, и вот сейчас, казалось, эта преграда рухнула – и перед кем!   От осознания этого голова шла кругом, но жаркие дорожки из поцелуев, волнующие прикосновения, обжигающее дыхание на ее коже будили в девушке самые потаенные желания и заставляли исчезнуть последние крупицы здравого смысла. Лишь на мгновение испытав смущение,  когда упавшая лямка оголила не только ее плечо, но и верхнюю часть груди, больше неприкрытую ничем, Эмили замерла, следя взглядом за действиями священника, и тут же издала тихий короткий с придыханием стон, стоило его губам снова коснуться ее обнаженного  тела. И в этот же момент сковывающее девушку оцепенение спало. 
Подавшись навстречу этому поцелую, Эм скользнула ноготками по коротким темным волосам, слегка прижав голову мужчины к себе, затем провела кончиками пальцев за его ухом, прошлась почти невесомо по шее и переместила руки на его плечи и спину, сначала медленно поглаживая их сквозь тонкую ткань его одежды, а потом, подцепив рубашку и выправив ее из брюк, скользнула ладонями под нее и принялась нежно водить по испещренной рубцами коже, при этом на ощупь ласково обводя пальчиками каждый шрам.

Встрепенувшись, когда мужчина отстранился, Эм беспокойно вздохнула, словно боясь, что сейчас все прервется, но его губы огненными поцелуями продолжали блуждать по покрытой мурашками коже, то касаясь ее языком, то покусывая и тем самым вызывая новые тихие стоны, которые девушка пыталась заглушить, прижав ко рту тыльную сторону ладони, а другой рукой комкая мягкую ткань простыни под собой.
Однако ее опасения были напрасны, он и не думал останавливаться. И тот момент, когда рубашка отца Морригана оказалась отброшенной куда-то в сторону, стал точкой невозврата.  То, что будет дальше, оказалось переопределено, и Эмили желала продолжения, жаждала каждой клеточкой своего тела, выгибаясь в его объятиях, подставляя свою кожу жадным поцелуям, снова водя ладонями по оголенному торсу мужчины, гладя плечи, спину, сильные и в то же время нежные руки, дарящие ей наслаждение одновременно с теплыми губами. 
Дыхание стало чаще, с губ сорвался очередной стон, и, забывшись в безумных ласках, Эм вытянула руки, позволяя падре стянуть с нее верхнюю часть одежды, но обжигающий взгляд, скользящий по обнаженной груди, вновь сковал все ее тело. Вжавшись в подушки, Эмили чувствовала, как горят ее щеки, как колотится об ребра сердце, будто норовя выскочить наружу, но одновременно со смущением, девушка испытывала необъяснимое удовольствие, что мужчина любуется ее фигурой. Жар охватил не только ее лицо, но и все тело, скапливаясь тугим теплом внизу живота.
Уступая настойчивости падре и подчиняясь собственному неутолимому желанию, Эм без малейшего сопротивления оказалась у него на руках и, усевшись, плотно обхватила коленями его  пояс, а затем выгнулась и приподнялась навстречу его губам, с силой сжав пальцами плечи мужчины и хватая ртом воздух от невероятных ощущений, будоражащих кровь и все больше распаляющих рыжеволосую. Резко выдохнув, Эмили слегка опустилась, тем самым вынуждая его оторваться от ее груди, и, приподняв его голову двумя ладонями и взглянув в темные глаза, сама принялась покрывать короткими поцелуями его лицо, постепенно перебираясь на шею и плечи, то теребя пальцами короткий ежик волос, то осторожно поглаживая израненную спину. Ей нравилось ласкать его, нравилось вдыхать запах его кожи, чувствовать жар его тела, все мысли вылетели прочь из головы, уступив место эмоциям и желаниям. Двинув тазом по брюкам мужчины и тут же ощутив, что его возбуждение не менее сильно, Эми плотнее прижалась к нему, обвивая руками мощный торс.
-Я твоя…-неконтролируемый  едва различимый шепот вырвался вместе с шумным выдохом прямо в его ухо, и тут же губы девушки мягко прижались к его виску.

Ее поцелуи то невесомыми бабочками порхают по его щекам, лбу, уголкам губ, соскальзывая на шею и плечи, то жадно прижимаются к его коже, едва ощутимо прикусывая ее. Его запах опьяняет, одурманивает, сводит с ума. Она тихонько мычит от наслаждения, трепещет от каждого его прикосновения к покрытой мурашками коже и прижимается еще сильнее к нему, сильнее, чем это кажется возможным. Эм чувствует его желание, ощущает упирающийся в нее бугорок на брюках мужчины, и от этого жар новой волной разливается по всему телу, а от соприкосновения их обнаженных тел, сладкая истома внизу живота становится нетерпимой.
Переводя дыхание от непрекращающихся поцелуев и ласк, Эмили в звенящей тишине снова смотрит в его бездонные глаза и тонет в них с головой, захлебываясь безудержным влечением и не отказываясь от своих бездумно вырвавшихся слов. Она на самом деле хочет быть его, хочет быть с ним и сейчас, и потом, стать для него всем, принадлежать ему и только ему целиком и полностью. Говорят, что любят не за что-то, а вопреки. Вопреки обстоятельствам, здравому смыслу, вопреки всему. И это действительно было так.
Пожалуй, все читалось в ее взгляде, поскольку больше других слов не понадобилось, и отец Морриган откинулся на мягкую постель, утягивая ее за собой, плотно обхватывая руками и продолжая череду горячих поцелуев. Своими ласками он снова заставляет девушку изгибаться в его ладонях, вздрагивать от возбуждения и тихонько постанывать, подыгрывая ему бедрами, ловя его губы своими, чувствуя бешеное биение его сердца и даря ему не менее жаркий поцелуй, во время которого она ощущает, как мягкая ткань ее шорт вместе с бельем сползает все ниже.
Отстранившись на пару мгновений, Эм помогает мужчине избавить ее от остатков одежды, а румянец, не сходящий с ее щек, вспыхивает ярче, и она снова падает ему на грудь, всем своим естеством желая, чтобы он утолил становящееся все более нетерпимым желание еще большей близости, и единственной преградой для этого становятся брюки, все еще находящиеся на святом отце. И он тоже явно желает избавиться от них, лишь одним движением подсказывая Эмили об этом. Нежная ладонь мягко накрывает сквозь ткань отвердевшую плоть, Эм судорожно вздыхает и, сжимая коленями его бедра, выпрямляется, отчего растрепавшиеся рыжие волосы рассыпаются по ее плечам. Закусив губу, она скользит взглядом по его лицу и безупречному торсу, восхищаясь его красотой и ловя одновременно его горящий взгляд на себе, от которого внутри все переворачивается и дрожит в предвкушении. Медленно водя рукой вдоль его ширинки то вниз, то вверх, девушка переходит ладонью на его живот, гладит напрягшийся пресс, а затем, осторожно расстегнув ремень и брюки, пробирается внутрь, касаясь кончиками пальцев горячей пульсирующей кожи…
[AVA]http://s8.uploads.ru/QWus9.png[/AVA][SGN][/SGN]

Тонкие пальцы сначала робко и осторожно прикасаются к сосредоточению мужского желания, поглаживая нежную горячую кожу. Но он требует большего, и Эм, осмелев, подчиняется, накрывая окаменевшую плоть ладонью, лаская ее и чувствуя, какое наслаждение это доставляет мужчине, наслаждение, которое она готова дарить ему снова и снова. В голове не остается ни единой мысли, не единого сомнения вообще ни о чем, только безграничные чувства, инстинкты и желание, желание, которое становится все сложнее терпеть с каждой секундой, которое накатывает на нее волна за волной и разрывает ее изнутри. Новые горячие поцелуи заставляют ее в изнеможении ерзать в его руках,  доводят ее до исступления, и девушка готова разве что не вслух просить его закончить эти сладкие мучения.
Но, тем не менее, Эмили продолжает отвечать, жарко играясь язычком у него во рту, продолжает ласкать его руками, чуть приспустив с него остатки одежды, и в который раз подставляет его поцелуям шею и грудь, покусывая свои припухшие губы и сгорая от нетерпения, которое учащенным пульсом отдается в висках и словно электрическими разрядами проходит по всему телу. Она не сомневается, что отец Морриган хочет того же, что и она, и не понимает, почему он тянет, терзая ее и распаляя еще сильнее, чем это кажется возможным, своими безумно жаркими ласками, более страстными и более требовательными, чем это было в начале, но не менее желанными.
Эм не видит и не слышит ничего кроме мужчины, ставшим для нее всем, будто бы в целом мире сейчас не осталось никого кроме них. Очередной томительный стон срывается у нее с губ, и девушка, цепляясь за его плечи, придвигается к усевшемуся мужчине вплотную, прижимаясь налившейся грудью к его груди и ощущая, как твердая горячая плоть упирается ей в живот.  И пока его руки блуждают по ее бедрам, сжимая и обжигая их своими прикосновениями, Эмили зарывается носом в его короткие волосы, а затем снова начинает покрывать поцелуями лицо священника, словно нарочно избегая его губ, касаясь самого их уголка и переходя дальше на щеки, скулы, пульсирующую на шее жилку.
Лишь когда он подтолкнул ее бедра еще  ближе, Эм с шумом втянула  густой горячий воздух, пропитанный запахом желанного мужчины, и чуть отстранилась, снова вглядываясь в его глаза сквозь упавшую на лицо длинную прядь волос. После чего интуитивно приподняла таз и на выдохе опустилась, вбирая его в себя и теперь изнутри ощущая исходящий от него жар. Вцепившись пальцами в его плечи, девушка на долю секунды замерла, словно привыкая, а потом опустилась ниже, отчего мужская плоть вошла в нее глубже. Дыхание со свистом вырвалось из ее груди, лоно инстинктивно сжалось, а сама она невольно впилась ноготками в его кожу и спустя мгновения стала неторопливо двигаться, ловя нужный ритм.
[AVA]http://s8.uploads.ru/QWus9.png[/AVA][SGN][/SGN]

Отредактировано Emily Milford (2017-10-26 07:57:05)

Все чувства обострены до предела, и когда его губы в который раз касаются ее груди, когда он слегка прикусывает ее возбужденный сосок, Эм сдавленно вскрикивает от сладкой приятной боли и вздрагивает всем телом, на мгновение останавливаясь и не выпуская мужскую плоть из себя, горячую, пульсирующую, заполняющую ее изнутри. Но его руки не дают ей перевести дух и заставляют продолжать ритмичные движения, во время которых девушка, то полностью приподнимается, то опускается на всю длину, принимая его в себя насколько это возможно.
Постепенно темп ускоряется,  в комнате становится еще жарче, и все тело покрывается испариной, дыхания словно не хватает, а стоны один за одним вырываются из высоко вздымающейся груди, то и дело терзаемой мужчиной. И эти муки доставляют удовольствие, которое настолько накрывает с головой, что Эм не замечает, как оказывается на мягких подушках, вжатая в постель разгоряченным мужским телом.
Теперь он двигается внутри, а она изгибается под ним дугой, двигает навстречу тазом, и, забываясь, царапает его спину и плечи, добавляя к рубцам и шрамам следы от ногтей, а затем комкая и сминая в руках и без того уже измятую простынь, едва не срываясь на крик от его жестких, но при этом дарящих безумное наслаждение действий. С губ девушки срываются бессвязные умоляющие слова, вперемешку с его именем и безудержными стонами. Она хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, чуть ли не до крови прикусывает свою губу и снова касается пальцами его волос, прижимая его голову плотнее к себе, снова сжимает его плечи и послушно сильнее разводит ноги, позволяя ему проникать все глубже, сливаясь с ним телами в одно целое.
Толчки становятся чаще и мощнее, и Эм чувствует, что вот-вот достигнет самого пика. Последний рывок и одновременно с этим по телу проходит приятная судорога, а затем она обмякает, прижатая к кровати расслабленным мужчиной, и при этом все еще продолжая ощущать его тепло внутри себя. Она чувствует, как колотится его сердце чуть ли ни в унисон с ее, и мягко обхватывает коленями его торс, желая задержать и продлить момент их близости.  Эм гладит его спину, успокаивающе лаская его старые шрамы и новые царапины, касается губами его влажного виска, шепча на ухо нежные слова, и, прижавшись щекой к его щеке, с полуулыбкой устало смыкает веки, проваливаясь в сладкую негу.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда Эмили проснулась. Не открывая глаз, Эм провела рукой по подушке рядом с собой и, не обнаружив никого, резко уселась, не до конца понимая происшедшее. Вся постель была измята, простыня сбита в кучу, волосы прилипли к лицу, а в мыслях то и дело вплывали горячие образы. Убрав мешающиеся пряди, Эм попыталась сосредоточиться, но горло снова заболело, напоминая о подхваченной простуде. Она помнила все до мельчайших подробностей, но неужели это был лишь сон или нет?
Ощущения были слишком реальными, как и пережитые девушкой эмоции, да и взгляд упал на лежащий на тумбочке телефон – стало быть, отец Морриган все же приходил, он уложил ее спать… А дальше? Она вся взмокла, ей было жарко, но от температуры ли? Озноб ее уже не бил, голова перестала болеть, значит лекарство все же помогло, но это не давало ответа на главный вопрос – она действительно переспала со священником? Если падре ушел, значит это и правда был сон, ведь он был слишком благороден, чтобы исчезнуть после того, что между ними якобы произошло.
Очень захотелось пить, и Эми поднялась с кровати, только сейчас обнаружив, что одета – означало ли это, что она не раздевалась, или просто не помнила, как оделась снова. Все-таки чересчур явно у нее еще стояли перед глазами поцелуи и страстные объятия.
Спускаясь на кухню за стаканом воды, Эм услышала приглушенные голоса и даже слегка напряглась от неожиданности, ведь она была уверена, что находилась дома одна. Любопытство взяло верх над жаждой, и девушка направилась в гостиную, откуда доносились обрывки разговора. Но стоило ей переступить порог комнаты, как она тут же замерла, широко распахнув глаза, а щеки вспыхнули румянцем. Отец Келлах никуда не ушел, он все еще был в доме и пил чай с ее отцом. Мужчины не сразу заметили ее появление, а девушка смотрела на падре, теряясь в догадках, почему он до сих пор здесь, и чувствуя, как от странных подозрений ноги становятся будто ватными.

Минута-другая и папа с падре буквально одновременно обратили внимание на затихшую в дверном проеме Эмили, которая никак не могла разобраться в собственных ощущениях. Она смотрела на священника, но отчего-то видела перед собой соблазнительного мужчину, горячего, страстного, властно ласкающего ее. С застывшим немым вопросом в глазах, девушка растерянно всматривалась в лицо святого отца, ища хоть малейший намек на то, что их близость была правдой, и не находя ни единой зацепки, подтверждающей это. Он, как обычно был вежлив, учтив и спокоен. Все как всегда. Но невольно задержав взгляд на его губах, она снова вспомнила поцелуи, и те ощущения, которые никак не могли угомониться, заставили ее сердце забиться чаще.
К счастью, мужчины, кажется, списали ее состояние на недомогание от простуды. Но прохладного компресса явно было мало, ей, пожалуй, понадобилась бы сейчас целая ванна со льдом, чтобы остудить тот жар, в который ее бросало не то от воспоминаний, не то от видений.  Как же ей хотелось, чтобы это оказалось правдой, и одновременно с этим пусть лучше оставалось бы сном
-Папа все-таки напоил вас чаем,-с трудом обретя дар речи, Эм даже слегка улыбнулась падре, что вышло немного скованно, и наконец перевела взгляд на чашки, а потом посмотрела на своего отца, который с присущей ему заботой стал интересоваться ее здоровьем. Знал бы он, о чем сейчас думает его дочь…И от этих мыслей девушке стало как-то не по себе и даже стыдно – кажется, теперь покраснели не только щеки, но еще и уши.
-Температуру не мерила, но мне немного лучше, правда.  Тебе не о чем беспокоиться, пап.  Я приняла все нужные лекарства, а отец Морриган лечил меня чаем и бутербродами,-Эмили снова улыбнулась, отгоняя все ненужные мысли и непрошенные фантазии  - похоже, они еще долго будут мучить ее. А вот следующий вопрос папы поставил девушку в тупик – обманывать его, конечно же, не хотелось, да и не умела Эмили особо лгать, однако все же выбрала другую версию событий.-На работе, наверное, продуло. Знаешь, у нас там иногда так сильно работает кондиционер.
Отвечая отцу, Эм при этом смотрела на священника, надеясь, что тот не выдаст истинной причины ее простуды. Нет, она обязательно расскажет всю правду, но чуть позже, а сейчас у девушки совершенно не было сил на расспросы, которые совершенно точно последуют за этим. К тому же папа и так явно переживал о ее здоровье, раз даже раньше обычного пришел домой, не стоит добавлять к его волнениям еще историю с «купанием» в реке.
-Чай с бутербродами это прекрасно, как и хороший аппетит,- ласково погладив дочь по волосам, мистер Милфорд улыбнулся и благодарно кивнул отцу Морригану. -  Но завтра все равно нужно будет показаться доктору Робинсону, я договорился. И что у тебя с ногой?
Внезапно напрягшись и проследив за взглядом отца, больше всего Эм боялась увидеть на своих бедрах синяки от жарких прикосновений падре – ведь это она точно никак не сможет объяснить. Но папа имел в виду лишь длинную царапину на щиколотке и голени, оставшуюся после падения в реку.
-Это…Отец Келлах показывал мне свою мастерскую, и я неудачно споткнулась о какой-то станок,- врать было крайне тяжело, и, чтобы не смотреть на отца, Эмили прошла к дивану и уселась на мягкое сидение, действительно чувствуя какую-то усталость.-Пап, можешь принести мне водички?
Оставшись ненадолго со священником наедине, Эм шумно вздохнула и виновато посмотрела на него.
-Я знаю, что обманывать плохо, но я правда ему потом все расскажу: и про падение, и про то, что вы меня спасли…Скажите, а папа давно пришел? Я долго спала?
"И где были вы? Я спала одна? Неужели это был лишь сон? Но ведь он был таким реалистичным..."
Все-таки мечущиеся в голове девушки вопросы не давали ей покоя, особенно теперь, когда падре снова был так близко, что она чувствовала запах его туалетной воды, который лишь сильнее тревожил переполнявшие ее эмоции.