Когда-то давно в школе Конрад узнал, что такое болото. Вернее, ему об этом рассказал учебник географии. Детский мозг тогда уразумел всё просто. Болото - это такая тонкая прослойка травы, которая непонятно на чем растет, там и земли-то почти нет. А под ней — грязь, вода, жижа. Далеко-далеко вниз. И, если с размаху провалишься туда, все, пропал. Даже если умеешь плавать, не выберешься, тебя затянет на самое дно. А еще детский мозг уяснил, что даже на этой прослойке может закрепиться семечко. И беда, если это семечко целого дерева, потому что оно прорастает, растет и растет, пока — раз!.. и не прорывается слой, отделяющий его от трясины. И наше маленькое деревце проваливается в дерьмо. Висит в этом дерьме, теряет листья, пытаясь расти дальше и еще не понимая, что все, поздно. Еще один рывок вверх — и трясина утянет еще глубже, чем толще и выше станет ствол, тем сильнее провалятся корни. И торчит, уже прекратив жить, но еще не зная об этом. А вокруг толпа молодых зеленых побегов, которые не успели провалиться в дерьмо и пока не догадываются, что их ждет.
Вот и семечко маленького Крайгера занесло именно в такое болото. И далее по сценарию. Только недавно рыжий решил, что, в отличие от дерева, он может попытаться выбраться. Череда попыток соскочить в чудовищных ломках заканчивалась неизбежным провалом. И если физическую зависимость можно было пересилить и подавить медикаментами, то с моральной составляющей вопроса всё было гораздо хуже.
Об этом Конрад и размышлял, гуляя по городу после ночной смены, выветривая из головы темноту и грохот музыки, которые раздирали голову на части к концу ночи. Его внимание привлекли люди на противоположной стороне улицы, что неспешно и степенно покидали стены собора. Рыжему были знакомы такие слишком благожелательные, а оттого отталкивающие лица. Кто-то из них вполне может не соответствовать образу честного прихожанина даже в глазах собственной семьи. Оттого ли захотелось и себе, человеку не слишком хорошему, дать шанс на помощь извне.
Крайгер быстрыми шагами пересек улицу, когда практически все люди покинули собор. Сердце внутри бухало тем чаще, чем ближе становился вход. Уже перед самым порогом пришла мысль уйти, он даже остановился, как вбитый в землю кол. Ему было неизвестно даже, можно ли входить в подобные места, не имея ни малейшей склонности к религии. С другой стороны, туристы ведь как-то посещают храмы. Спустя минуту размышлений рыжий всё же понял, что просто ищет отговорки, чтобы не входить, позволил гневу растопить страх и решительно переступил через порог. И через себя заодно.
Одноглазый был в подобном месте впервые. Изнутри собор выглядел грандиозно и вдохновляюще. Он оглушил тишиной, поразил недвижимостью. А еще в голову ударил необычный, незнакомый, но довольно приятный запах. Нет, на него не нахлынуло благоговение или страх, не пришло внезапное раскаяние, как это иногда описывают, хотя именно такого эффекта он ожидал. Чудесного просветления сознания, так сказать. Однако, он только еще больше занервничал, цепким взглядом отыскивая местного пастыря неразумных агнцев.
За решеткой ему часто встречались люди, которые хватались за библию. Из желания скоротать время, искренне раскаяться или поскорее выйти, Конрад не знал. Зато знал, за что эти люди попали под замок и ему казалось неуместным их цитирование заветов, походы в тюремные "церкви" во время визитов священников, вот этот полубезумный блеск в их глазах, когда кто-то говорил о вере. Своё мнение рыжий, разумеется, держал при себе. Пару раз его даже затащили на проповедь. Презабавное зрелище - убийцы, грабители и насильники, сидящие с ровными спинами и раскрытыми ртами, а он один из них, такой же нелепый для такой ситуации. И вот сейчас он тоже себя чувствовал не к месту. Как таракан на шикарной шелковой скатерти. Наверное, поэтому он так и не сделал и пары шагов внутрь собора, просто потому что не чувствовал себя вправе сделать это.
- Добрый день. - хрипло произнес мужчина, повысив голос, чтобы его могли услышать.
В глубине души он надеялся, что местный падре уже ушел или слишком занят. Но для очистки совести, кашлянув тихо, обронил следом немного громче, лицо прорезала тонкая улыбка:
- Меня всё еще не поразила молния и не прогремел гром небесный, это странно.

Гром прогремел. Правда, это был всего лишь голос за спиной, совершенно нежданный. Кажется, Конрад вздрогнул плечами от неожиданности. Вот так просто? Без высокопарных речей и самодовольных взглядов? Никакого флера загадочной таинственности и таинственной загадочности? И без гримасы всепонимания на лице? Рыжий и скрывать не стал своего удивления, оно мгновенно отразилось на лице и осталось там нестираемым отпечатком. Потому что только таких он раньше и видел, чрезвычайно нечеловечных. Он постарался обернуться не слишком резко, чтобы не выдать напряжения, хотя пальцы сами собой на миг собрались в кулаки. Взгляд быстро скользнул по осунувшемуся лицу, стараясь вызвать в воспоминаниях знакомые образы.
- В таком случае мне повезло, что сегодня нет никаких электриков и молний. - на автомате ответил рыжий, скрыв нервную дрожь благодарной улыбкой, - Прошу прощения.. Мы знакомы? У меня отвратительная память на лица.
Крайгер принял рукопожатие, вложив холодную сухую ладонь в руку епископу, сдержанно и твердо пожал. На самом деле он помнил этого человека, хоть и довольно смутно. Не только обстоятельства их встречи, но и имя за последний год успело без остатка выветриться из головы.
- Спасибо за участие. Сейчас уже намного лучше. - со смешком ответил рыжий, отпуская руку, - Ожидал более холодного приема, признаюсь.
Намного лучше чего рыжий уточнять не стал. Он сверкал синяками под глазами, криво держал улыбку на лице и пах ничем не лучше пепельницы, при этом совсем ничуть не выглядя счастливым. Чего рыжий ожидал - тоже не уточнялось. Ему и без того стоило трудов разговаривать по человечески, а не как привык. В любом другом случае после короткого и нецензурного предисловия выяснилось бы, что уже поперек горло встало собственное бессилие и ему нужен глоток свежего воздуха. Что-то, что помогло бы ему рефлексировать над своей жизнью без "допинга". Он рассказал бы, что становится буйно-помешанным без дозы. Превращает жилище в помойку и кладбище бывшей мебели, сиротливо покрывающей пол свежими обломками. С неумолимой жестокостью расправляется с полудурками, которые осмеливаются встать у него на пути. Он громит все, что возникает перед ним и в зоне прямой досягаемости, вносит хаос во все, до чего дотягиваются его трясущиеся от наркотического голодания руки. Заводится с полуоборота и взрывается на ровном месте. Загорается даже от слишком пристального взгляда. И все это ну никак не вяжется со счастливой, по крайней мере пока, семейной жизнью.
Может быть, так и следовало бы сделать, потому что дальнейшее развитие диалога лично для одноглазого выглядело чертовски странно. Никаких объяснений, никаких уточнений.
Конрад умный, Конрад долго бороздил интернет в поисках путей отхода. И где-то было что-то про облагораживающий безвозмездный труд. Не даром в реабилитационных центрах работают с утра и до ночи. Не имея желания бродить вокруг да около, мужчина заглядывает епископу в лицо.
- Я слышал, что работы у Вас хватает и иногда требуется помощь. - горло опять перехватило хрипом заядлого курильщика, - Если это и впрямь так, мне было бы приятно в этом поучаствовать. 
Ты себя со стороны видел, Крайгер? Нашелся помощник. Каждый мускул лица сводит от желания усмехнуться. Ему приходится сдерживаться, чтобы собеседник не принял на свой счет.

Отредактировано Konrad Kreiger (2017-12-07 19:40:11)

После пояснения Конрад, конечно, многое вспомнил. И даже немного обрадовался, что память его оказалась далеко не такой дырявой, как он себе думал. Просто сумасшествие, в которое превратился последний год его жизни, все еще не давало ему нормально воспринимать окружающую действительность.
- Вы сильно изменились. - обронил рыжий, поджав губы и проследовав за Морриганом, когда тот его пригласил.
Тягучий ком в грудной клетке уже не так тяготил, ведь он действительно мог пригодиться здесь. Разве что водить он не умел, а общение с людьми вне бара или работы вызывало у него непрерывный стресс, а в остальном он, как жертва страшного голода, был готов броситься на все. Быть полезным. Подумать о чем-то, кроме своей шкуры.
Келлах удивительным образом делал всё происходящее естественным и возникающие в голове противоречия отпадали сами собой. Чувство глубокой благодарности затеплилось где-то внутри, когда мужчина словно между делом совершал только ему ведомые ритуалы, рыжий не чувствовал себя помехой и это хоть немного успокаивало. Кроме того, путаница в голове была слишком сильной и ему дали время подумать.
Войдя в кабинет, Конрад немного расслабился. Пропало это давящее ощущение высокого потолка над головой, навязчивый запах стал менее заметным и в принципе обстановка была более располагающей к тому, чтобы что-то рассказать. Кресло было не таким удобным, какие бывают в кабинетах психологов. Но сидеть в нем было куда приятнее. Крайгер не чувствовал от Морригана неприязни и это вызывало в нем просто нечеловеческий, гложащий изнутри стыд. Поэтому Конрад решил, что меньшее, что он может сделать, это не заставлять мужчину вытягивать из себя слова. Быть откровенным, проще говоря.
- Я не верю в божественный план. - он медленно набрал в грудь воздуха и рвано выдохнул, - Не верю в то, что кто-то следит за моей жизнью и испытания какие-то устраивает. Верю в людей. То есть, хочу в них верить. Чаще всего это плохо получается, я вообще предпочитаю общение с животными, потому что даже в самых хороших на первый взгляд людях скрывается что-то отвратительное. Однако, я встречал и.. человечность. Поэтому я пришел совсем не в собор, не к тому, кого здесь считают создателем. Я пришел к Вам. И, если бы на Вашем месте сидел я, то такому человеку помогать бы не стал.
На пару мгновений он умолк, поднес подрагивающую ладонь к лицу и яростно потер ноющую переносицу. Мысли путались и слова, вслед за ними, а иногда и перегоняя, вылетали будто не связанные между собой. Виной бессонная ночь или сама ситуация, сказать было сложно. Такая открытость была рыжему несвойственна, но прийти сюда, отнять у епископа время и замолчать было бы просто потрясающей глупостью. Начало было положено и Конрад даже позволил себе улыбнуться. Непринужденно, хоть и устало.
- Не хочу обесценить своими словами Ваш труд и Вашу веру. Мне в детстве твердили, что кроме меня за мою жизнь никто не ответит. И хотелось бы, помимо себя, принести пользу еще кому-то. Я бы с удовольствием принял участие в любой работе, которую мне поручат. И чем тяжелее будет эта работа, тем лучше.
Всё то время, пока Крайгер говорил, он не смотрел на священника, потому что чувствовал, что всё его смятение отражается на лице. Возможно, Морриган хотел услышать о его главной проблеме. Конрад кашлянул, желая избавиться от сухости в глотке, без надобности поправил ворот белой рубашки, от которой пахло дымом. Немыслимо хотелось закурить, как всегда за задушевным разговором где-нибудь в баре, болтая с пьяным незнакомцем, которого больше никогда не встретишь. Он около минуты порывался продолжать говорить, но так и не мог решиться раскрыть рот. В этом кресле, вероятно, часто сидели другие люди, множество людей. Кто-то делился радостью, кто-то горем. В голове вставали самые невероятные картины пережитых людьми событий. Смерти близких, жуткие болезни, гибель любимых животных. И Конрад понимал, что епископу давно известны все душевные метания, которые люди скрывают до последнего, давно известно, что желание "творить добро" не приходит просто так. Обычно оно приходит об руку с желанием отбелить темные пятна собственных ошибок.
- Дело не только в моральном аспекте. - рыжий поднял взгляд, единственным глазом уставился в лицо священника, уже не улыбаясь, - Я надеюсь, что тяжелый физический труд поможет мне избавиться от.. одной проблемы.
Вот так сухо и без подробностей. На его месте были люди с бедами страшнее и жизнями куда более искалеченными, чем его. Возможно, даже человек напротив страдал намного больше, этого рыжий не знал.

Отредактировано Konrad Kreiger (2017-12-12 14:25:05)

Резкая реплика заставила что-то вздрогнуть внутри, неприятно заворочался холод в желудке, глотка склеилась окончательно. Казалось, сейчас его морально размечут в пух и прах, а потом прикроют останки ковриком, словно так и было. Но гневных исправлений не последовало. Брови рыжего слегка вползли вверх по лбу, собирая ряд неглубоких морщин. Он не собирался скрывать своего изумления, но и остро реагировать не следовало, как ему казалось. В первую очередь он был безмерно рад тому, что священник продолжал приятно удивлять. То есть, всё обойдется без нравоучений, вправки мозгов и прочей околонасильственной философии? Прекрасно. Вслух он это не произнес, но на лице ясно отпечаталось полное удовлетворение тем, что было услышано.
- Простите мне мою неосведомленность в этой теме. - Конрад искренне улыбнулся, - Я бы с огромным удовольствием послушал о том, как дело обстоит на самом деле. Учиться никогда не поздно.
Чай Конрад не слишком любил, но отказываться было не вежливо, на его взгляд. Отвлеченно бросив что-то про зеленый без сахара, рыжий окинул взглядом священника, пока тот был занят. Таких пастырей он еще не видел, хотя нельзя было отрицать, что не так уж много он их видел вообще. Беглая оценка привела Крайгера к мысли, что целибат этого представителя духовенства вдребезги разбил немало женских надежд. Можно было представить и тысячи разных путей, которые могли вы привести этого человека к такой сфере. Конраду было интересно, но спросит он об этом позже, если представится такая возможность. Из мыслей выдернула оказавшаяся в руках чашка на блюдце. Пахло приятно, можно было и потерпеть приличия ради. Кроме того, ему уже начали рассказывать о том, в чем требовалась помощь.
- Я крепче, чем кажусь. - на лице раскрылась виноватая усмешка, немец перехватив взгляд собеседника и истолковал его по-своему, - И кое-чему научился в плане примитивной работы. К слову, готов приступать хоть сейчас. Я работаю по ночам и вполне смогу несколько дней в середине недели проводить здесь под Вашим руководством, мистер Морриган.
Где ему довелось учиться, рассказывать пока не слишком хотелось. Пришлось бы слишком много всего объяснять или врать. На первое не было сил, на второе не хватало желания хоть в чем-то обманывать человека, который из милосердия, наверное, до сих пор не проводил его к выходу. Он отпил из чашки, приподняв ее над блюдцем, с удивлением не обнаружил горечи и мельком взглянул на священника.
- Моя проблема - наркомания. - внезапно проговорил рыжий, на мгновение поджав губы, - Хотя, если быть откровенным, меня всё устраивает. Я не ради себя хочу избавиться от этого. И, наверное, Вам интересно, что побудило меня прийти именно сюда.
Конрад сделал еще один глоток из чашки, потом пожал плечом и быстро выпил в несколько глотков, чтобы не растягивать процедуру. Парящая жидкость даже не обожгла толком подыхающие рецепторы.
- Всё просто на самом деле. Здесь, в отличие от других мест, я смогу своим трудом не прибыль приносить, а пользу.

Он вполне удовлетворенно кивал и даже улыбался, пока епископ перечислял его немногочисленные, если быть до конца честным, достоинства. Впрочем, тон Морригана тоже по какой-то причине не настораживал, зато когда на несостоятельность указали, Конрад вздрогнул и нахмурился, как если бы наткнулся лбом на невидимую преграду. Поэтому даже в голову не пришло возразить сразу, он сверлил собеседника задумчивым взглядом, внимая не впечатляющим тяжестью перспективам возможной работы. Вместе с этим пришлось попутно размышлять над тем, как склонить чашу весов на свою сторону. К сожалению, у рыжего не было ничего, кроме себя самого. Он терпеливо выслушал, продолжая, однако, озадаченно хмуриться. Даже при условии, что от этой встречи Конрад изначально не ждал легкости и непринужденности, оказался не готов. Пришлось импровизировать.
- О, мне весьма понятен и близок Ваш подход. И я мог бы, поверьте, очень долго распинаться, побрызгать для убедительности слюной, пытаясь доказать, что я хорош и что Вы не пожалеете, - рыжий едва сдержал смешок и прикрыл веки, умело маскируя легкое раздражение под усталость, - Не будет этого. Зато могу предложить небольшую гарантию, сделку, если хотите.
Крайгер коротко и вскользь взглянул на епископа - ему бы не хотелось, чтобы тот напрягся при слове "сделка". Он предполагал, сколько таких вот самоуверенных засранцев сидело в этом кресле, желая если не откупиться, так хоть очистить совесть сомнительными вкладами в благополучие церкви, но сам рыжий не подразумевал финансовую составляющую, по крайней мере в данный момент. Цели у Крайгера были строго определенные и простая благотворительность в их число не входила.
- Видите ли, Хейден не в курсе, что я здесь. Он даже не знает о моих планах и мне бы хотелось, чтобы так оставалось. Если Вас не устроит что-то в моем поведении или работе, будете в полном праве открыть мой небольшой секрет, - Конрад натянуто улыбнулся, взглянул уже с неприкрытой мольбой, отодвинув на задний план официоз и серьезность, склонился, копируя движение мужчины и острые локти устраивая на коленях, - Морриган, прошу Вас. Вы - моя последняя надежда. Я откровенно заколебался убивать себя.
Позволив себе отпустить гримасу дружелюбия, Конрад предстал перед епископом обычным усталым человеком, которому, если откровенно, отчасти было безразлично, каким путем спасать свою жизнь. Оставались, конечно, всяческие реабилитационные центры, вот только рыжий прекрасно знал, какими оттуда выходят "тяжелые случаи", вроде него.