Радио то гудит, то шипит, то и дело сбивается сигнал. Нить, связывающая ее плеер со спутником рвется и, когда песню уже не разобрать, Софи ищет новую волну. Автобус недавно отбыл от вокзала в Дублине, они едут по пустынным дорогам Ирландии. Вокруг очень красиво, она никогда не видела такой зеленой травы и настолько голубого неба. А Америке все тоже зеленое (лето ведь!) и небо тоже голубое, но все какое-то замызганное, не новое, как будто люди уже всюду табуном прошлись, растоптали и утрамбовали заново, попрыгав сверху. И попробуй найди в Америке место, где не будет ловить радио и до тебя не доберется ни один рекламный ролик. Пока что-то словилось, и музыка играет в наушниках, Софи достает телефон. Интересно, а сотовая связь здесь такая же маловероятная? Оказывается, да, на панели всего один столбик, показывающий, что сигнал есть, но весьма сомнительный. Вообще, ей это на руку, она ведь так и не сказала Джефу (как бы мужу), что уезжает, вероятно, навсегда. То есть от него навсегда, а вот в Америку вернуться придется, виза все-таки. Это было спонтанное решение. Не из-за того, что Шон и татуировка, просто вся жизнь вдруг стала казаться такой неправильной. Полный идиотизм. Знала бы она, что когда-нибудь ощутит что-то подобное, поступала бы совсем иначе.  А теперь ей 25, у нее муж - кажется изменщик, отец - точно алкоголик, мертвая мама и почти два года амнезии за плечами. На фоне всего перечисленного то, что она трясется в автобусе, в чужой стране, навстречу какому-то непонятному рокеру, не вызывает такого уж большого беспокойства.
Кстати, радио она слушала тоже не просто так, все надеялась, что кто-то включит песню этих самых “Snake Eyes”. По телевизору она слышала какую-то какофонию мелодий, которые назвали популярными синглами, но мало что поняла, больше пялилась на лицо мужчины по имени Шон Годфри.
- Черт! - шепотом вырвалось у Софи, когда заиграло что-то рокерское и очень похожее на то, что нужно, но автобус опять попал в какой-то вакуум, и в наушниках остался только шум, что ни слов, ни нот не разобрать. Она подняла плеер повыше и повела им из стороны в сторону, что-то начало проклевываться. Отвела руку дальше и… задела ухо соседа.
- Извините, ради Бога, - она резко убрала руку, вытащила наушники из ушей, опасалась, что это какой-нибудь ирландистый ирландец, а Софи предпочитала не привлекать внимание, особенно с местными мужчинами, которые по слухам буйные и вообще. Этот тоже наверняка буйный. Софи только на секунду глянула, пробежалась по лицу мужчины и тут же отвела взгляд. Глубоко посаженные темные глаза сильно выделялись на лице, слегка смуглый, слегка небритый, но глаза все равно - самое заметное. Софи внутренне сжалась, не дай Бог, он не просто примет извинения, но и продолжит беседу. О чем говорить с ирландцами?  О чем вообще в людьми ей теперь говорить? Погода, новости, работа, кто что на вручение Оскара надел? А в голове амнезия, татуировки и рок-н-ролл. Прекрасная беседа выйдет. Но доктор Колл советовала не закрываться. Вот тебе хороший повод, чтобы "не закрываться", практикуйся, дорогуша.
Софи глубоко вдохнула, коротко выдохнула и медленно повернула голову к мужчине.
- Это радио, тут плохо ловит, - она приподняла плеер, доказывая тем самым, что нет, она не совсем уж сумасшедшая. Хотя в голове уже вырисовывался не вполне здоровый образ болтающей спутницы, от которой так и хочется избавиться. Было время, когда она не была такой уж забитой. Всегда легко сходилась с людьми. А потом что-то надломилось, как через призму жизнь сосредоточилась на определенных вещах, людях, доме, и заговорить с незнакомцем стало не смелостью, а безумием.
- Вы не знаете такую группу - “Snake Eyes”? - чего далеко ходить? Давайте говорить о том, что на уме. - Они всякий рок играют, - тут она чуть внимательнее, хотя все так же бегло осмотрела своего соседа. Весь в черном и сам черный какой-то. Ну, определенно образ человека, который должен знать такую музыку.

Отредактировано Sophie Walton (2015-09-23 18:34:51)

Все оказалось не так уж плохо, слегка хриплый ото сна голос ("молодец, разбудила человека из-за какой-то ерунды," - шептал внутренний мерзкий голосок, которому вечно везде надо), довольно мягкий и даже успокаивающий заверил ее, что "ничего страшного". Действительно. Софи все пыталась понять, с каких пор начала бояться людей и считать всех окружающих потенциальными врагами? Ответ колебался на периоде между детством, когда отец начал поднимать руку на мать, и уже более сознательным возрастом, когда Джеф решил, что ему тоже можно приобщиться к данной традиции. Вообще до всего этого она дошла, конечно, не сама, весьма доходчиво объяснила доктор Колл. Сказала, что это, к сожалению, частое явление в современном обществе, но с этим следует бороться и начинать прежде всего с самой себя и своего отношения. Так что Софи улыбнулась, объясняя свою реакцию совершенно искренне:
- Простите, я впервые в Ирландии. Все боюсь, что заговорю с кем-то, а он начнет бить о голову пивные кружки и орать на меня на своем гэльском, - Софи купила разговорник, но так и не смогла выговорить ни одного нужного слова. Честно говоря, она немного боялась это делать, опять-таки где-то услышала, что если не умеешь и не знаешь, лучше бы не пытаться никого тут, в Ирландии, впечатлить.
- Я не очень профессиональная туристка, вечно боюсь, что меня тут побьют или ограбят… то есть, простите, я не имела в виду, что в Ирландии все такие бандиты, просто, ну, понимаете..? - она жалобно посмотрела на своего собеседника. Не в силах заткнуться и молчать, продолжила объясняться:
- Вообще, я думаю, что в США тоже очень опасно,  но там мне все знакомо, а тут ощущение, что куда ни ткнешься, везде обычаи и..! - стоп. Софи набрала в легкие воздуха, надеясь остановить поток своих мыслей на мужчину. Тот в свою очередь дал комментарий на счет связи.
- У меня ощущение, что сам Господь глушит мне этот сигнал, мне бы очень не хотелось получить звонок от родни… -  то клещами не вытянешь информацию, а то она изливается потоком на первого встречного, Софи не думала, что такое поведение приемлемо, но постоянно пыталась исправить ситуацию, заходя в ловушку собственного “красноречия” глубже и глубже. А кроме того, она проследила взглядом за движением пальцев ее собеседника и…
- Вы священник?! - чуть громче, чем нужно воскликнула она, несколько человек в автобусе повернулись в их сторону, Софи вжалась в кресло и притихла. - Простите, я не поняла, что вы священник! - громкий шепот казалось бы должен был спасти ситуацию. - Думала, рок - фанат какой-нибудь или просто мрачный! - от осознания того, что она тут чертыхалась при священнике и приписывала Богу управление сотовой связью, Софи сделалось нехорошо. Она начала глубоко дышать, но воздуха все равно как будто бы не хватало. Обычно дело при панике. Доктор говорила, что будет случаться все реже и реже, как только Софи “адаптируется”, но в данный момент ей казалось, что вся адаптация летит к чертям (и снова-снова богохульство). Мимо них прошла стюардесса, но затем вернулась и остановилась возле кресла Софи.
- С Вами все в порядке? Вам нехорошо? - спросила она, уже готовясь окликнуть водителя, чтобы остановился. При мысли, что из-за нее задержат весь рейс, стало еще хуже, но Софи нашла в себе силы покачать головой, как будто бы ничего и не было, ужасно натянуто улыбнуться и выдавить:
- Все в порядке, просто мы… тут… мою любимую группу обсуждаем, - стюардесса явно решила, что тут если кому и плохо, то только с головой, и ушла обратно к водителю. Соф тем временем закрыла глаза, схватилась за подлокотники и пришла в себя.
- Эээ, простите, у меня что-то вроде астмы, когда я волнуюсь, уж извините, правда, не думала, что вы священник, слишком молодо выглядите, да и про группу знаете, - конечно, выглядел ее собеседник не то, чтобы на 20 или 25, а уж скорее 35-40, но Софи все равно невольно сравнивала его с преподобным Монро в своем приходе в Бозмане. Тот был лет под 90 и прямо-таки сыпался песком. Теперь, когда она поняла, что перед ней человек церкви, Софи почувствовала, что говорить с ним о группе типа "Snake Eyes" было не очень правильно. Он же не мирской человек, что он может знать о такой музыке? Тем не менее, по его лицу было ясно, что ранее он название это, хоть с трудом, но узнал, может быть в Ирландии священники совсем другого вида, нежели у них, в Америке? Софи решила попробовать.
- Меня зовут Софи, - начала, так сказать, сначала. Даже протянула ему ладонь для рукопожатия. Не знала, принято ли это у местных католиков, но почему нет?
- "Snake Eyes" распались не так давно… Я узнала, что их солист теперь живет в Килкенни, еду его навестить, - Софи чуть нахмурилась, повторяя фразу про себя и прикидывая насколько безумно она звучит. Прошло уже немало времени, а она все еще не научилась подбирать слова, чтобы объяснять людям, что же именно произошло.  - В смысле я не фанатка сумасшедшая, хотя на счет сумасшествия вы, наверное, уже сложили обо мне мнение, мне бы просто его увидеть и понять кое-что… - разговор в который раз уже затекал не в то русло. Автобус сильно тряхнуло на ухабе, как бы говоря “хватит, дамочка, хватит!”
- Я слишком много болтаю, - подытожила она, грустно уставившись на красоты за окном. А ведь вначале заявила, что это ирландцы все дикие и бешеные, а сама себя с людьми вести не умеет. Как будто бы и не разговаривала ни с кем никогда нормально.

Кел-лах. Софи захотелось подышать в пакет…
- Очень... милое имя, - протянула она, мягко пожимая руку. Очень милое, замечательное имя, на самом деле, которое она, естественно, не выговорит ни с первого, ни со второго раза. Кел-лах. Как будто кто-то прочищал горло. Вообще, еще одним из традиционных клише, прочно засевшем в голове, являлось представление Ирландии, как страны, где каждого второго зовут Патрик или Абиагил. А вот в реальности, на ее счастье (сарказм), у ее собеседника оказалось совершенно нестандартное по звучанию и очень сложное в произношении имя. Зато фамилия была более-менее понятная, преподобный Морриган - это запомнить и выговорить она могла, но не хотела. Преподобный, падре, святой отец - не вязалось с улыбающимся лицом, совсем непохожего на священника мужчины. Неудивительно, что она не сразу заметила колоратку и даже не задумалась, чем обусловлен такой темный выбор элементов гардероба. О возрасте, поболее юношеского, говорили только совершенно естественные морщинки в уголках глаз. Софи была уверена, что лет 15-20 назад он выглядел бы вот один в один, как сейчас, вплоть до прически и изгиба губ, только без этих морщинок. Наверно, много улыбался все эти годы… Несмотря на все вышеописанные мысли, вслух она сказала нечто совершенно противоположенное:
- О, ну да. Знаете, я прям сразу поняла, что вы не самый молодой, просто не встречала таких раньше, - с энтузиазмом поддержала она, кивая головой. Мол, да-да, понятное дело, что немолодой.
- Эээ, то есть вы молодой, конечно. Не старик, - последнее слово она протянула, чувствуя, что это снова начинается, явный конфуз выходил у нее с этим мистером святым Морриганом. Дурацкие ситуации, дурацкие слова, хорошо лишь, что ее здесь никто не знает и не покажет пальцем. Куда делась собранная, спокойная девушка, носа не сующая из Бозмана? Кто бы мог подумать, что вот она - сидит трясется на сидении рейсового автобуса и заговаривает зубы представителю местного духовенства на предмет его старости (будущей или уже прошлой? пока не решено).
Софи облегченно вздохнула и даже улыбнулась, когда он решил перескочить на другую тему. Впрочем, не была уверена, что до конца понимает, какой смысл вкладывает в свои слова о жизни Келлах. Быть может это типичный разговор ни о чем, а может какой-то намек на его опыт. Соф надеялась на последнее, не хотелось бы, чтобы это была стандартная, ничего не значащая фраза, которую произносят только чтобы отвязаться от слишком болтливой попутчицы. А задумчивый взгляд в даль и вовсе убедил ее во втором варианте.
- И вы к чему-то стремитесь? - с интересом спросила она, наклонив голову на бок. - Может быть хотели стать Папой, но с Ватиканом не сложилось? - главное, вовремя пошутить, - говорила мама. Софи сдержала смех. Когда ей не смотрели в глаза, она любила разглядывать собеседника. Да теперь он явно ехал не на другой конец света, но она не думала, что величина стремления зависит от дальности расстояний. Если взять ее, к примеру, то…
- У меня все на так уж здорово, я скорее бегу, а не стремлюсь, - она грустно улыбнулась, отвела взгляд и приподняла руку, с зажатым в ней телефоном, напоминая о том, как чуть ранее заявила “мне бы очень не хотелось получить звонок”. И правда, быть может, будь дома мама и нормальный муж и адекватный отец, в общем, хоть кто-то, хоть кошка, с кем стоило быть, она бы и забыла эту историю с Шоном и амнезией, но, увы, в США ей просто было некуда деваться.
- Ну, и еще, я, конечно, психанула. Тут тоже для уважения мало поводов… Вам такое, наверное, незнакомо, все знают, что священники очень сдержанные и спокойные, - протянула она мечтательно. Ей бы чуток этого покоя, а то сердце так бешено бьется, а голова гудит, а мысли как стервядь заклевывают. И он, естественно, заметил все, что с ней творится. То есть не думала Софи, что естественно, что все замечают, как ее штормит во все стороны, дела-то особо никому нет до незнакомой девчонки, но в голове навсегда, наверное, сохраниться образ всевидящего и всепонимающего святого отца, кои вбила ей в голову мама и миллионы фильмов Голливуда. Она повернула голову к Келлаху и целую минуту просто молча смотрела, ничего не отвечая на действительно нескромный (но его сану вполне допустимый) вопрос.
- Не так давно, но ощущение, что были всегда. Я переживаю кое-что... - нет, ну сказала "а", так говори и "б", чего замолкла? - Что-то вроде амнезии, - она прикинула, что так будет понятнее и попроще. И уж всяко лучше, чем "раздвоение личности". - Иногда попадаю в неловкую ситуацию или пугаюсь или... расстраиваюсь, и думаю, что все - теряю себя. Боюсь, что очнусь завтра, а на самом деле прошли годы. Как будто кто-то может украсть мою жизнь. Ну... и начинается, - она глубоко вдохнула и помахала ладошкой у лица, краткая версия того, что бывает, когда приступы реально случаются. - А эта группа... В смысле мне нужен этот человек, Шон Годфри, думаю, он мог бы меня знать, но я сама его не помню. 
А за окном процветала ярко-зеленая Ирландия, а на этой стороне стекла процветала ее ненормальная история. Автобус неожиданно свернул и остановился возле какого-то придорожного кафе. Люди начали выходить на перекур и просто подышать. Софи поерзала. Почему-то сложилось впечатление, что Келлах обязательно курит, хотя священникам вроде не положено? Или очередной стереотип?
- Выйдете? - спросила она, заранее готовая вскочить и выпустить мужчину из салона. - Я не умею, но наверное, мне уже пора начать молиться, - пробубнила она, надеясь, что он не услышит такое замечательное завершение ее недорассказа. Или, наоборот, что услышит. Но все равно вряд ли сможет чем-то помочь.

Софи слабо представляла о какой свободе идет речь. Что-то метафорическое? Какая свобода вообще может быть у священника? Религия - это сплошные постулаты, делай то, не делай это, соблюдай обряды по календарю. Одно дело быть просто верующим в Бога, совсем другое служить церкви и быть обязанным соблюдать ритуалы. Мама верила в Бога, ходила в церковь, но ее саму никогда не заставляла, говорила, что сама придет к этому, когда настанет время. Что же, по мнению Софи, время как раз уже поджимало, но она только хмурилась силясь понять смысл сказанного. Надеялась найти в словах какой-то двойной смысл, но глядя на лицо мужчины, понимала, что вряд ли он есть, - все на поверхности. Софи засомневалась: быть может он только делает вид, что ему интересно, а на самом деле просто не хочет испортить себе репутацию - падре все-таки. Она, правда, не знала, как это с ними обычно происходит. Но в тот момент, когда он сказал "Библией по голове" определенно была уверена, что это точно настоящий, переживающий свои проблемы человек. Казалось, что именно в таких откровениях он - просто мужчина, видимо, патриот своей страны (раз уж Папой даже быть не захотел), а не какой-то работник сферы духовенства.
- Знаете, - неожиданно сказала она, совсем не в тему всему, что было сказано Келлахом, - иногда я ходила на проповеди вместе с мамой. Их читал наш преподобный Монро. Мне было ужасно скучно, никогда его не дослушивала. Но теперь я припоминаю, он всегда говорил только о том, что знал. О людях из его прихода, об историях, которые реально случались с ним. Думаю, именно это здорово помогало людям. Интересно, жив ли он еще?.. - она покосилась на отца Морригана, надеясь, что это заявление его не оскорбило. В конце концов, она просто не услышала того, что хотела, а это были совсем не его проблемы.
- Вы давно священник? - он ведь сказал, что не самый молодой, может и подался в это дело не так давно, оттого и не производит впечатление бывалого святого отца, а скорее рокера или "мрачного". Она еще раз вгляделась в его лицо. Что заставляет людей надевать рясу и принимать целибат? Особенно его.
- Я понимаю, что вы не психолог, просто вечно жду, что люди скажут мне что делать и как быть, и что я не первая далеко, у кого такие же проблемы, и есть какая-то схема, по которой можно идти, тогда все будет правильно и хорошо, но... - он, конечно, мог заявлять, что все сложится лучшим образом. Но одна лишь сутана не гарантировала точности его пророчество. Скорее казалось, что на всю ее историю, Келлаху просто нечего было ответить, кроме стандартного пожелания удачи, что, естественно, не вдохновляло. Удача уместна, когда кидаешь шар для боулинга или сдаешь экзамен, а в ее случае все гораздо хуже.
- ...Но может быть есть какие-то специальные молитвы для таких как я? Или может в меня вселился демон, по мнению церкви? Или есть какие-то отсылки к Библии? Какую главу мне прочесть?
Софи прикрыла глаза, позволяя ему произвести какой-то очередной обряд. Благословение? Может быть и помогло бы, но не теперь, когда она была совершенно расстроена. Возникло ощущение, что ее раздели насильно, но потом сказали, что лучше бы она оставалась в одежде. Она всхлипнула и отвернулась к окну. А ведь изначально хотела "потренироваться" на отце Морригане, влиться в общество, так сказать. А теперь все плохо.
- Простите, я тут останусь, - она неопределенно махнула рукой, не сводя взгляда с какой-то точки в пейзаже за стеклом.

Отредактировано Sophie Walton (2015-10-05 19:55:03)

Слабость - это нормально. В общем, Софи полностью соткана из слабостей разных мастей. Вот слабость банальная - "не могу открыть эту банку", вот слабость, которая рано или поздно гложет каждого - "как заставить эту грымзу на работе уважать меня?". Слабость постоянная, уничижающая и уничтожающая тебя как личность, это - вечный страх "у меня ничего не получится, все зря, я напрасно живу". И так далее, и тому подобное. По сути ее самая большая проблема в том, что Соф никогда не держала удар. Чуть проблема, - отходит в сторонку, в тень отца, мужа, оправдываясь смертью матери. А теперь что-то сломалось, поменялось, и в том направлении уже нет дороги.
Наверное, у Келлаха тоже много слабостей. Софи решила не поворачиваться к нему лицом, делая вид, что ее сильно интересует пейзаж за окном, чтобы не показывать мужчине свою слабость (ха, как будто тут что-то можно спрятать), но сама внимательно слушала. Он не уверен в себе, как в священнике. Это тоже весьма серьезно. Она-то уверена в себе, как в работнике. Но у него не просто работа... это что-то большее. Ему не меньше 40. Софи уверена, что ему есть о чем рассказать людям. Просто не хочет. Боится? Она на секунду забыла о своих проблемах, сжала губы и повернула голову к святому отцу. На лбу залегла глубокая морщинка, брови нахмурились. Софи хотела поделиться с ним своей догадкой, но вовремя закрыла рот, чтобы выслушать... и, воспитанная строгим отцом, запоздало шевельнулась в глубине сознания мыслишка о том, что не стоит тыкать в мужчину его слабостью, такое плохо кончается.
- Откуда... с чего вы взяли? - наконец спросила она, после всей его речи о ее якобы унылой (еще какой унылой!) жизни. Если описывать все так, как Келлах, то да, выглядит мерзко. пошло. грязно. отвратительно. Софи даже немного затошнило. Она, как и любая толковая жертва домашнего насилия (моральный терроризм), отказывается верить, что все так плохо. То есть признать, что у тебя пропала память за почти полтора года - это один удар, но прийти в себя и резко осознать, что и прошлое твое - полное дерьмо, - это потрясение совсем другого вида. Ну, кто такое переварит? Точно не слабачка Софи.
- Я... правда не думаю, что все было бы так как вы описываете. То есть, а в чем вообще смысл жизни? Быть может в том, чтобы рожать детей и жить мирно? Не в том, чтобы мчаться на край света, будто хиппи, ради встречи с каким-то там парнем, который вообще. вообще не понятно кто! Или в том, чтобы быть священником? Вы счастливы, что стали священником? - голос постепенно набирал силу, Софи не кричала, скорее просто опять разволновалась не на шутку.
- Вы! Вот вы. Недавно приняли сан. Почему? Больше похоже, что бежите от кого-то. От чего-то. Говорите, что ваши истории будут бездумные, но это - чушь. Вы, наверняка, знаете кучу историй. Вам полно всего рассказывают. Как я. За 5 лет таких, как я было полно. А вы говорите, что тут нечему поучиться другим? Просто вы что-то скрываете! Защищаетесь, это понятно, но черт возьми... - хорошо, что в салоне автобуса осталось всего несколько человек, те почти не обращали внимание на нарастающий тембр голоса Софи. Она понимала, что складывает слова как-то не так. Что в этом мало смысла. Мало конкретики. Но отчаянно пыталась рассказать о своих ощущениях, быть может кому-то понятных, а кому-то нет.
- Я бы очень хотела верить, - закончила она, складывая ладони вместе. Верить Келлаху или верить в Бога? Наверное, и то, и другое. Молитва. Короткая и ясная. Софи повторила про себя, попыталась запомнить, но была в слишком возбужденном состоянии, чтобы повторить с успехом. Вдруг стало душно. Чем она тут конкретно занимается? Едет в неизвестный город, наезжает на священника, молится в автобусе? Бред. Она резко встала со словами "мне нужно выйти" и начала пробираться к выходу из автобуса. Крайне неудачно, так как именно в этот момент машина тронулась, люди начали рассаживаться по местам. Софи схватилась за спинку одного из сидений, но все равно по инерции дернулась назад, не удержалась на ногах и налетела прямо на святого отца. В конце концов, она еще недостаточно ему надоела.

Кажется, он начал понимать что-то. Софи перепугало, как он начал все понимать. Ее глаза расширились от ужаса, ведь еще буквально за минут тридцать до ее выплесков, он был спокоен и вполне счастлив, то есть, по его мнению, это - счастье, не ведать, что творишь, и он, кстати, чертовски прав. А теперь понимал все, и думал о том, в чем смысл, смысл жизни любого  существа, собаки например, Софи например, его например. Софи замотала головой. Нет-нет-нет. Она просто хотела заставить его заставить ее верить в Бога, как бы странно это не звучало, чтобы она верила в Бога и больше не беспокоилась о том, что с ней случилось. Она - эгоистка, она все испортила, все сломала. И теперь он только и делает, что повторяет "это - не счастье, это - не счастье, Софи" и склоняет голову так низко, что у Соф глаза на мокром месте, она зажимает рот руками, обоими, чтобы не закричать. Это никуда не годится. Она как крыса думает покинуть тонущий корабль, но вот корабль тронулся с места и ее понесло обратно. Куда собралась, дура? Что натворила - теперь разгребай.
- Я... да... - шепчет она, еле разжимая губы. Она еще как ушиблась. Упала на колени к священнику. Это, считай, расшиблась в лепешку о жизненные уклады. "Его не так-то просто разрушить," - успокаивает себя Софи. Келлах - довольно сильный. Он ее крепко держит. Софи на секунду думает протянуть руку к его лицу, чтобы утешить, но куда там - в автобусе полно народа, их не так поймут. Так что еще до того, как стюардесса увидит ее заплаканное лицо, Соф перебирается на свое место и сжимается в маленький комок вины.
- Простите, - всхлип, как остаток того, что она испытала. Иногда Софи плачет часами. Не рыдает, а просто ничего не чувствуя, льет по щекам слезы. Она может остановиться только, когда уснет. Это, вообще-то, не самое худшее, что с ней происходит. Это еще довольно приятно и терпимо. Уснуть, вымотаться, и, если повезет, не просыпаться до обеда.
- Я думаю, внутри меня все меняется, поэтому я все время...такая, - она, конечно, про свои слезы. - Вы во всем правы, на самом деле, я не знаю, что будет дальше, не могу ничего прогнозировать, и дом, дети, собака - тоже уже не мое. Снаружи тоже все рушится... на руинах строится новое, - она отвернула лицо от собеседника, такой привычный жест уже, что просто тоска. Ей не хочется, чтобы он видел ее заплаканную кожу. Вообще-то, в этом нет ничего страшного, он же священник. Но у Софи в последнее время довольно много простого женского самолюбия, откуда что берется - неясно, и, конечно, не будь он мужчиной, она бы смотрела ему в глаза.
Еще пару секунд. Еще совсем чуть-чуть, и она даже сможет нормально говорить. За окном потихоньку темнеет.
- Зато теперь у вас есть история, - слышно, как она усмехается. Не зло, а нервно, Софи - ведь натянутые нервы.
- Я встретил девушку, она не знала в чем смысл. Я сказал: есть что-то, что по-настоящему важно. То, без чего меня бы не было. Хм... Ладно, я не умею составлять проповеди, но у вас получится, - усмешка медленно превращается в улыбку. - Вы будете отличным священником, я думаю, - она положила руку на ладонь отца Морригана. Немного нежности, но в основном поддержка и приободрение от человека, который старается скрыть водопады на своем лице.