Филипп сидел на кухне и щелкал ухоженными длинными пальцами по плоским кнопкам компьютера, набирая отчет по теме своей работы. Планомерное скольжение было мягким и задумчивым, отчет предстояло представить в конце месяца на заседании кафедры в его основном месте работы. Работа была вполне привычным сбором и проверкой легших в основу его исследования имеющихся источников, а летом... Летом Филипп был вынужден жить в Париже и найти два других месяца для работы в экспозиции Версаля ему было не найти. Как бы не хотел этого сам Кристиан Филиппу нужно было ехать в Париж. Французу была не очень нужна степень, но нужны были возможности которые она давала: например вести самостоятельно оформленные наработки как  отдельный курс. А еще степень это надежная защита между ним и причитаниями матери о том, как  Луи тяжело без него в Париже и как пусто в их доме без его умелой руки оформляющей многочисленные мерояприятия. Ему в этом случае иногда хотелось взвыть, но что поделать, если и сам видел как становятся все темнее тени под глазами брата. Это было  сложно.
Блэр никогда не лез в его отношения с о своей семьей и даже с Луи, хотя  после свадьбы иногда осторожно спрашивал, что происходит. Филипп старался не отмаливаться в мертвую как это бывало, когда они только начинали встречаться, а нежно обнимал и тихо шептал на ухо  что в Париже не все так, как ему бы хотелось безоблачно и что один  из соучредителей и акционеров серьезно болен. Клэбер был болен уже несколько месяцев и иногда звонил  Филиппу, прося помощи в некоторых вопросах. Мадам Клэбер была бездетна и в сложный период его семьи приняла двух маленьких наследников в своем доме. Поэтому отказать перенёсшему удар другу семьи он не мог. При всех минусах включавших в себя интернат и отсутствии нормального общения, Филипп был благодарен Клэберу и  тому, что тот не запрещал рисовать в своем саду в немногочисленное свободное время без тени насмешки. Подмерзнув Филипп пошел будить мужа, завтракать он любил в его компании.  Нежно клюнул  того в щеку  присев на углу кровати и приобнимая, плавно сползая по скуле к теплым припухлым губам супруга.
- Bonjour, mon cher! Сладкий поцелуй, полный нежности, прерывается слабым причмокиванием. Француз гладил приятные  мягкие темные волосы ирландца, перебирая их. Сейчас кому – то нужно будет идти в душ, а потом уже лопать всё готовое и стоящее на кухне.
Возвратившись  Кристиан увидел  вытянувшегося по струнке Филиппа напротив камеры и Луи  на конференц-связи в привычном строгом костюме. Серые глаза стали  непроницаемыми и строгими,  говорили по- французки. Вернее Луи в основном говорил, а Филипп строчил в блокноте. Луи заметил появление его мужа чуть  приподнявшейся бровью и перешел на английский.
- Доброе утро, Кристиан! Луи поджал губы и постарался, сглаживая интонацию объяснить в чем дело, стараясь не вызвать на себя буйный  и праведный гнев ирландца. Один раз еще до помолвки Крис обложил старшего из братьев матами за звонки. Луи надо сказать, получив пламенный отпор уменьшил количество претензий к ирландцу и самому упрямству Филиппу в несколько раз, а на свадьбе даже выпил с Крисмом на брудершафт разрешив называть себя по имени и на ты.
- Я не знаю, говорил ли  тебя Филипп… Друг нашей семьи и член правления нашего холдинга, месье Клэбер в очень плохом состоянии. Врачи не дают сроков, но вероятно необходимо готовиться к худшему. Учитывая обстоятельства, присутствие Филиппа во Франции становиться просто необходимо для закрытия первого полугодия, а также я исполняю личную просьбу Клэбера увидеть обоих сыновей старого друга.
Месье Клэбер дал нам кров и воспитание в своём доме после смерти отца и приумножая состояние компании долгие годы так и не завел своих детей. Я не смогу посмотреть Филиппу в глаза, если они не встретятся ближайшее время лично… Луи посмотрел на   часы  и вздохнув, стал прощаться.
- У меня встреча скоро и пора выезжать. Крис, Филипп  до встречи! Более голубоватые чем у младшего Мересье глаза внимательно посмотрели на Филиппа и связь прервалась. Француз еще минуту  смотрел  на экран и только потом поднял глаза на мужа.
-Прости, ты что – то говорил?

Филипп тяжело смотрел на экран  и какое – то время переосмысливая все что успел за сеанс связи наговорить Луи. А еще в голове крутились проблемы Криса и то, что он итак знал без слов мужа. Они оба дышат друг другом и как бы не было необходимо ему ехать в Париж оставлять мужа здесь было практический физически больно. Крис итак сильно переживал из-за матери и колледжа, а известия об отъезде летом и вовсе резало ему по сердцу. И до этого времени речь шла только о его стажировке в музее, а  сейчас отъехать придется намного раньше. Крис пытался сдержаться, хотя по его лицу и манере изъяснятся было понятно, что любимый кипит. Характер у обоих был практический одинаковый, разве что сам Филипп не любил звонки брата менее остро. Привычка долгое время быть то в опале, то в фаворе сказывалась.
- Я в данной ситуации вообще мало что решаю. Луи хочет чтобы я приехал чуть ли не завтра, меня спасает только одно, что принять у двух групп зачет в колледже  в один день я не смогу…Скорее всего вернусь  к заседанию кафедры через три недели.  Пухлые губы француза, замерев, сложились в  капризный и не довольный домик. Не любил он расстраивать любимого и  избегал  оберегая мужа от дурных новостей всеми средствами. А сейчас у него не было выбора.
Вернусь и практический сразу уеду на стажировку…
Филипп тяжело вздохнул и крепко обнял Блэра, он не хотел ехать в Париж так скоро и уж тем более  что это был конец полугодия и его жизнь будет напоминать бедлам. Искусствовед  не любил все заседания Cовета Правления и регулярно даже живя в Париже старался от них отлынивать. А удовольствие находится под неусыпным оком все видящего брата и матери…Петля на шее кажется и то более радужной перспективой.
-Я не хочу оставлять тебя здесь. Не хочу уезжать. Он боялся, что Блэр взорвется, что не раз бывало с обоими, но переживать такие моменты им обоим сопредельно тяжело. Не уверено прикоснулся прохладными, вернее сказать почти ледяными пальцами по его контуру шеи, заглядывая в теплые, согревающее его душу карие глаза мужа.
- Je t`ame.

***
Филипп со все еще не видящими глазами  и задумчивый идет ставить для  них обоих  закладку в  кофе машине.
- Давай сядем и сами все еще раз все обдумаем…желательно за завтраком. Я пока на целебное голодание подписывался…
Машина за сверстала паром и стала раскапывать темно-коричневую жидкость под двум чашкам. А на плите зашипело масло на сковородке, пока он еще мог сам решать чем  им жить. Крис всегда ценил в нем не только красивые жесты, а куда чаще и обычное понимание  и заботу. Горячий завтрак, ранний приход с работы  и мягкую поддержку в те, дни когда было видно что тот на грани и едва не падает от усталости. Филипп был безоговорчно поддерживать любимого  может именно потому, что не смотря на все благополучение отлично знал там, в Париже, ему поблажек не будет. Он был нужен брату, но тот уже давно не показывал к нему хоть какие - либо чувства. Чуть отстраненный и едва видимый  на его Филипп был полезнее,  потому что Луи никогда не мог  точно знать что твориться за его спиной внутри компании. Брат должен быть его ушами и стоять в центре толпы, пока он выступает, чтобы глава семьи знал откуда будет следующий удар, кровные узы не могут их подвести.

Иногда это не просто, смотреть в глаза любимого человека и читать в них сомнения и тревогу. Филипп смотрит на мужа кратко, так чтобы не поймал. Им трудно. Трудно, потому что у Филиппа две работы и от одной из них нельзя убежать даже на острове, потому что заботливые и длинные руки Луи готовы преодолеть любое расстояние, чтобы строго став в позу сказать надо. «Кому это надо… Уж точно не мне и не мужу.» Филипп ждет бури, Блэр не умеет как он скрывать сои эмоции и эта горечь хорошо видна в темных карих глазах. Они завтракают за большим столом, смотря Филипп старается приготовить им обоим приятный завтрак, пышный омлет с кусочками ветчины и салат из свежей зелены с крохотными помидорами черри.
- Через 4 дня. Луи пришлет самолет в Дублин. Еще не знаю подробности.
Нанизывает на вилку кусочки салата, Крис  конечно от его выходки будет не в восторге. Они говорят еще о каких-то не таких острых проблемах как сам отъезд, но по взгляду он понимает , что с его любимым что – то не то, тот его слышит, но не реагирует на какие – то мелочи. Его что – то задело. Филипп прикусывает губы и заканчивает фразу. Француз поднимает глаза на  благодарность и старательно улыбается тому до кого сейчас не достучаться. У них обоих нервы не железные и приходится ждать пока разразится то, что внутри второго. Они иногда ругаются по мелочам, но так чтобы в серьез… наверное с тех пор как Филипп всучил Блэру оплеуху за вождение и не было. Француз тогда  с цепи сорвался и Блэр тоже, хотя не признавался почему так нажрался в тот вечер. Позволяет помочь себе и отпускает того в гараж, зная что тот скорее идет спускать пар нежили разбирать  хлам в коробках. Ловит себя на желании обнять того хоть со спины, хоть украдкой. Обнять свое родное, близкое как же больно когда у тебя отнимают самое дорогое.
Филипп грузит посудомоечную машину и  идет в кабинет рисовать. Берет  блокнот и широкими движениями набрасывает профиль брата из контуров выступает знакомый оборот в три четверти. Он злится на брата и вздыхает иногда довольно тяжело. Он знает от чего Кристиан злится. Опять накручивает что ему нечему предложить ему здесь. Но ему и не надо предлагать.  Он здесь, потому что любит ирландца и хочет просыпаться с ним каждое утро.  В конце – концов он затеял всю эту затею с научной работой чтобы иметь возможность не быть таким зависимым от  Луи и иметь какие – то деньги на  случай необходимости. Иногда проще завыть белугой от всех мыслей в его кучерявой голове чем разрешить все проблемы света.
Зачеты проходили  у него в полнейшем отсутствии настроения. То, что француз довольно строгий знали большинство студентов, но что большинство из них проведут в аудитории не один час доказывая право на оценки выше тройки стало настоящим стрессом. Филипп и сам не знал, но спрашивал он достаточно дотошно каждого. Первая группа когда закончился зачет практический поголовно отправилась отмечать  зачет так как будто это был их последний день на Земле  или эта финальная глава сессии. Вторая группа по началу даже не рисковала идтти на более высокие баллы, видимо их до смерти напугали байки предыдущей группы. В самом деле кого не напугает когда преподаватель явится на зачет в глубоко темно-сине тройке с галстуком и не проницаемым взглядом. Завтра утром ему предстояло уехать в Париж, а уже сегодня он провел половину утра на проводе с братом обсуждая планы.
О муже он не забывал ни на минуту и сам специально тянул резину, чтобы  забрать его на машине.  Дома француз был очень нежным и чутким, а перед самым отъездом попросил у Жана выяснить, где работает Эмили и заказал у нее цветы. Вернее не цветы, а целую корзину с цветами, которую должны будут доставить утром после его отлета. И  он взял строжайшее слово, что супруг об этом не узнает до самого момента доставки. С запиской какие обычно оставляет по всему дому.
Еще предстояло им немного поругаться о том, что Блэра оставалась сопровождать несколько человек из его охраны. Сидя на диване мансарды с бокалом десертного  из своих запасов вина, после ужина с восхитительной говядиной по-неаополтанский и  приготовленной на пару спаржи, серые глаза  грустно улыбались.  Он был соверешено не был на строен  на долгие дебаты, поэтому говорил кратко, с нотами отчаяния и просьбы.
- Крис, пожалуйста, мне так будет спокойнее. Они не будут ходить за тобой по пятам, но в случае  чего  помощь может оказаться не лишней.  Ты самое дорогое, что у меня есть….
Обнимает мужа прохладными пальцами, одной руки второй ослабляя галстук и прижимает тебя ближе. Руками  зарывается в его волосы пахнущие шампунем  и домом. У него тоже сегодня был зачет и сдал он его блестяще, чем Фил  страшно  гордился. Для него это бесценно – знать , что у ирландца все хорошо. Позволяет себе искренне и лучисто улыбнутся перед тем как  с  жаром и требованием заткнуть чужие причитания поцелуем.

Что можно сказать о французе, если для него хороший семейный ужин — это тот, который не состоялся...Что это глубоко несчастный в своем доме человек или что его  отношения с родственниками наколенны до придела. Филипп относил себя сразу к двум категориям: во -первых,  трудно быть счастливым в доме, где тебя преследуют кошмары, и во-вторых, его отношения с родной семьей давно напоминают шахматную партию.  Если хочешь, чтобы позволяли жить так как хочется, будь готов вступить  на путь хождения по мукам в семейном бизнесе и участвуй со всем почтением и самоотдачей. Младший из двух братьев спустился к ужину в строгом костюме с белой рубашкой, за ужином должны были собраться не только он,  Луи и  их мать, так и их близкие родственники и мадам Клебер.  Согласно заведенным  порядкам в роли хозяйки выступает их мать, а Луи хозяином.  Семья с  садятся за круглым столом в семейной столовой, Филиппу относительно ведет справа от него  крестица брата Француаза, слева один из кузенов,  так что можно мило смотреть  на брата  и стараться поддерживать беседу. Вопросы посыпались на него если и не как из Рога Изобилия,то в значительной мере  в большой степени чем ему бы хотелось. Местами приходилось аккуратно обходить острое вопросы: такие, на сколько он вернулся домой, чем он занимается в Ирландии. Француазе хватало ума молчать о том с кем расписался Филипп в мэрии, хотя отметила, что не ожидала его приезда столь скоро.
« Если бы не состояние  Клебера лучше и не приезжал бы..» Луи поднял на него глаза, напрямую кинуть оценивающий взгляд он не  может это было бы не вежливо, но проверить как справляется со своими эмоциями Филипп ему нужно.
И льдисто серые глаза смотрят  на брата так же украдкой, даже в самом конце ужина, доволен ли тот, увиденным,  не испортил ли ирландец его манеры, умение оставаться отстраненным и внимательным, не заметно формируя более мягкий ореол  около их семейства. Когда они поднимаются наверх брат останавливается на пролете около него. Луи поварачивает к нему голову.
- Ты что — то хотел , мне сказать?
- Нет, хотя подожди.  Филипп  поворачиваться к нему и удивленно поднимает глаза.
- Ты ведь вернешься к нему?
Младший из двух братьев поднимает на старшего глаза. А не угроза ли заточена в этом вопросе? Он точно не хотел бы быть снова заточен в этой золой клетке. Быть совершено отстраненным, сдержанным, не показывать окружающим рдеющий внутри пожар. Месье умел это на отлично, но от чего так кольнуло в сердце?
- Он - мой муж. И если в Ирландии с ним что — то случиться, я улечу первым же рейсом.
Луи хорошо знал, что у брата слова с делом не разойдутся. Дотронулся до его плеча, кивая, и ободряя,  в  конце — концов  он был их шафером. Он скучал иногда вечерами по такрму любящему сердцу рядом. Фил чуть наклонил голову.
- Cпокойной ночи, брат мой.
- Спокойной ночи, брат.

Лежа на старинной кровати с балдахином, Филипп ощущал как пуста такая кровать без дыхания рядом. Ткань укрывала его от огней города, но укрыть от тревог и боли никак не могла. По-хорошему ему бы лечь  спать и не терзать себя мыслями, но  в голове все мысли так далеки от завтрашних поездок  и встреч,рассматривает водя по экрану фото сделанное еще в Амстрелами когда только  начинали по настоящему узнавать друг друга, там виден снег и кусок недоеденной селедки рта Криса. И У него такие смеющиеся глаза, листает по папке к остальным фото. Перечитывает его смс и гладит по экрану его фото.  Набирает ему смс, чтобы немного успокоится. Пускай их разделяет океан, но любовь от этого в его сердце не становиться ощутимей.
«Сладких снов, принцесса. Твой Филипп»
Смахивает небольшие слезинки , словно здесь их кто — то увидит. Он недоставит остальным удовольствия увидит его боль. И нервно кусает губы до тех пор пока не  увидит индикацию, что доставлено. Внутри так и тянет позвонить Жану, спросить все ли нормально, но не хочет этого делать намерено. Он дал клятву и сейчас повторял ее про себя словно молитву, пытаясь унять слезы...быть с тобой до конца своих дней перед лицом опасностей , невзгод и расстояний,  в часы нужды и болезни, в безмерном богатстве и уготованном здравии,  счастье и горе...Из закрытых от разрывающегося сердца глаз скользит слеза. Это сложная клятва, но обещал себе,что сдержит её. Если Крис нашел в себе смелость предложить ему все что имел, то для Филиппа было важным дать ему все, что тот попросит.

Филипп откинувшись сидел в  кабинете с офисе компании. Официально это было святая святых концерна, потому что это была та, самая комната где обсуждались все дела концерна в присутствии всех членов правления концерна. На табличке весела надпись « Зал №1 », ниже на два этажа находился  «Зал № 2», это уже так называемый пресс-центр. Кабинет Филиппа официально находился на этаже пресс — центра. В практический годичное его отсутствие в его кабинете поменяли магнитный замок и  как- то забыли сделать свежий пропуск. Бывает, досадная мелочь, но вместо своего офиса пока приходится  сидеть  в другом месте разбирая бумаги и статистику. За — то Луи под боком решил так же составить компанию и  сидит рядом, это удобнее чем по 25 раз на дню ходить между этажами или пересылать пиьсма по почте.
Филипп сухо поджимает губы рассматривая данные отдела маркетинга. Затем открывает  какие — то свои файлы и снова  хмуриться. Младший хорошо знал, что именно надо искать и кажется нашел. Бледные пальцы ходят по клавиатуре довольно быстро и затем мягко зовет брата. Луи не любит делиться лаврами от побед, но сейчас дело было действительно срочным. По некоторым признакам аналитики дело было  не только в скачках цен на их основное исходное сырье, что — то происходило внутри компании на очень высоком уровне. А терять деньги, учитывая что доходы компании было основой  капитала их семьи базой общего материального благополучия было для них не позволительно. Они не могут подвести  те, высокие ожидание которые на них были возложены. Филипп перевел цифры с экрана в другом файле.  Луи прикусил так же как и он не довольно нахмурился и младший тайком наблюдая за ним улыбнулся. Он хорошо знал это выражение лица, Солнце сейчас начнет игру в которой твердой рукой отдела внутренней безопасности компании будут выдергиваться виновные. Оступившихся в отношении Луи к хорошо поднявшихся по карьерной лестнице  в их компании нет. За воровство и подставы в большом бизнесе платят по крупному. Пойманные становятся сразу виновными, а затем обираются практический до последней нитки  оплачивая убытки компании и услуги юристов. Если нитки найти не удастся, но на Вас ляжет тень подозрения это может сломать карьеру.  Рекомендательные письма об опыте работе в руководящих позициях лично заверяет один из членов правления.
- Скажи им, пусть займутся этим. Немного режущий голос брата выдергивает его из размышлений. Филипп незаметно как ему показалось отключился. Он замечает уголки гнева в чужих глазах. Он совсем не выспался, а  бумагам  … Серые глаза утыкаются  на аккуратную стопку высотой сантиметра два, конца и края не видно. Даже вздохнуть громко нельзя. Приходиться нажимая на кнопку вызова обслуживающего персонала и попросить крепкий кофе. Пока он варится пишет на бумаге имя и кабинет нужного человека для запуска проверки данных маркетологов. «Нужно спросрить у Криса, пообедал сегодня или нет? Как же это все невыносимо скучно. Цифры перед глазами так и прыгают, а Луи бесится. Я вообще — то искусствовед,  а не экономист, как он, и не бухгалтер… Купит или откроет частный музей,я его с радостью возглавлю.
Но нет,  именно когда у нас надвигается большая буря, меня нужно вырвать  из семьи...» Он  в этот момент перекатил  это слово у себя в голове. Ведь даже при разных фамилиях они вдвоем — семья. «...чтобы уткнуть в эти самые бумажки. Луи!..»Хотя внутри младший все понимает. Без Клебера и его твердой руки в правлении брату действительно совсем не просто следить за всем, о чем он хотя бы должен знать. Вот и приходится принимать на свои плечи всю эту тяжесть, когда так хочется жить нормальной жизнью.
Запах кофе хотя бы немного возвращает его в реальности.
-С 16 до 17 в больнице приемные часы Клебер хотел тебя видеть. Охрана проводит тебя, Луи так же как и он отложил бумаги, собираясь приступить к  кофе. У младшего на этой фразе немного поледенели пальцы.  Брат видимо решил воспользоваться его приездом на максимальном количестве оборотов не давая ни минуты на то, на то чтобы расслабится. В первый же день отправить его навестить друга в одном из самых не любимых мест на букву б. Филипп  поднял  глаза на брата и крайней вежливо спросил, о состоянии друга семьи. При его не любви ко к всем трубкам, аппаратам и приборам, а так же медицинскому персоналу около себя или снующими рядом, только Луи мог заставить его оказаться в больнице.
- Только не говори, что не поедешь. Он ждет тебя. Филипп отпил теплый кофе мелким глотком. Разница температур на его пальцах рождала странные ощущения. Если сказать,что не поедет из-за страха Луи все равно это не  поймет. Поэтому чтобы избежать скандала нервно кивает и  пытается сдержать в контроле накатившую волну паники и тошноты. Кофе стал в один миг не вкусным или практический скисшим. Ставит чашечку на центр блюдца  и отодвигает.  Луи никогда не замечает таких мелочей, например, что у него ледяные пальцы или эта выученная молчаливость. Если говорить " нет" бесполезно, то какой толк  даже пытаться раскрыть рот.
Коротко набирает мужу в Вайбер пока Луи допивает кофе. Потом все побежит с невероятной скоростью, скорее всего в больнице с ним случится паническая атака. Она в его жизни не первая, главное чтоб до того как у него иррациональный страх превысит успокоительные речи внутреннего голоса, хватило времени поговорить с Клебером. Вечером у него будет около получаса на звонок в Ирладнию, а потом нужно идти переодеваться к ужину. Интересно, на сколько его нервной системы хватит, чтобы жить в этом месте без срывов.
Когда младший наследник едет к больнице он погружается с детские воспоминания. Ему около 5 или 6 лет. Они уже  некоторое время живут у Клебера и ходят на подготовительные занятия к школе, а Луи учится постоянно в пансионате. Филипп держится немнгого обособлено от остальных детей, играет только с братом. А в остальное время учит языки. Ему нужно знать как минимум два  на пять, чтобы догнать брата. Хотя иногда он прячется в парке  и рисует.
Привыкнув не слышать дома похвалы даже робкие подбадривания Клебера воспринимались им по началу очень насторожено. Он привык прятать твои рисунки, maman не одобряла такого легкомысленного занятия для наследника. Клебер случайно поймал его в саду за  наблюдением за розой, он пытался нарисовать его в альбом, но выходила какая — то плоская каша, яркого алого цвета по центру листа. Филипп попытался укрыть рисунок и приготовился к тираде подобные тем, которые ему говорила мать во время последнего визита, когда сожгла рисунки. Он нарисовал её портрет и брата. Это конечно были не шедевры, но так хотелось чтобы ей понравилось. Его на семейном портрете не было. Ему не хватило места на листе. В низу детской рукой была подписана их фамилия.
Он до сих пор помнил языки пламени поглощающие бумагу, поэтому прижал «розу» к себе очень плотно. Плохие, купленные на карманные деньги карандаши испачкали рукава и на груди его форменную рубашку для подготовишек от пансионата. Клебер не стал кричать,а попросил показать рисунок. Недоверчивый Филипп сделал шаг назад, собираясь дать деру через декоративные кусты. Через минуты две уговоров хозяин сада овладевает  нарисованной детской рукой розой.
- Тебе нравятся цветы? Он кивает, и просит вернуть назад бумагу. Он еще не знавет как по английский «рисунок», и не до конца понимает как достаточно вежливо просить у старших разрешения на этом новом языке. Ему страшно показаться невоспитанным или грубым.
- Дай мне тот темно красный карандаш. Приятно пахнущие мужские пальцы берут продолговатый объект и водит по каким — то отдельным частям его рисунка. Пятно начинает и вправду напоминать цветок. Филипп смотрит на это волшебство, но карандаш быстро ломается. Клебер недовольно поправляет очки и берет его за руку.
- У нас выйдет лучшая роза на бумаге, если я куплю тебе волшебные карандаши…

Филипп лежал на кровати под балдахином и припоминал события последних дней. Бесконечные листы бумаги мелькавшие перед глазами, непростые вечера в семейном доме. За нми комом были множество мыслей в его голове. Визит в больницу к Клеберу, где  стало понятно, что все не так просто как ему хотелось. Ведь его болезнь прогрессировала все быстрее, чем скорее  они добирались до источника ухудшения доходов компании. А возможно это было и не простым совпадением…Но тогда кто продолжал убивать одного из самых могущественных акционеров компании? Кроме себя, ходящего под подозрением, он  насчитал только несколько человек и все они иногда заходили в их дом. Кроме супруги у Клебера не было живых наследников, так как всю свою молодость супруги посветили братьям.  Луи не пошел бы на такой удар в спину. Клебер воспитывал его как сына лучшего друга и всегда защищал его в компании, обеспечивая при разногласиях с Филом большинство процентов  в долях компании. Это было не похоже на их семейные удары. Так внутри их семьи не делали. Если бы у кого- то было бы желание  преодолеть большинство долей, то следовало бы склонить его на свою сторону.
Организация такого маневра была бы затруднительна, учитывая дальность расстояния до Ирландии, да и не обладал младший наследник  таким влиянием. Как Филипп не хотел бы, но свадьба обязательства делали его зависимым от компании и брата. Рисковать их тихим семейным счастьем с Крисом из-за денег. Он не пошел бы на это. Слишком хорошо знал, что эти деньги не принесут ему счастье. Он любил спокойствие  теплых объятий и он берег эти объятия. Эта любовь, его мир и нежность. Уверенность  и поддержку  в тихом  вздохе рядом,  когда тень  размышлений ложиться в  складку между его бровей, когда низкий голос призывает его вернутся к реальности.  И его собственное трепетания на кончиках пальцев, стоит увидеть эту усталость и  иногда, хорошо скрываемые боль  и страдания. Филипп знал, что  они оба не железные и пока лишь чудом не сломались найдя поддержку в своем обещании.
Ему приходится скрывать эмоции под замком. Ему нужно доказать Луи свою не причастность к проблемам и вернутся. Слишком односложными и натянутыми становятся ответы мужа. Он знает, что его матери становится хуже, а он заперт здесь и боится, что тот сломается. Филипп чувствует эту боль и ощущение обречённости в чужих ответах. Он хочет быть рядом с ним, но пока не станет ясно откуда у  Клебера нарушения ритма  - это практический не возможно. Он перебирает в голове слова из медицинской истории:  нарушения  работы левого желудочка,  поражение тканей миокарда…затем в голове становиться внезапно ясно, словно все сложилось в какой то мозаике которую он слышал, когда Крис готовился к одному из зачетов. Он берет телефон и посылает брату сообщение в несколько слов, чтобы тот понял, что им искать. Препараты для онкологии обладают множественными побочными эффектами, а кардиотоксичность  один из наиболее опасных, но и изученных, что вполне подходит под описания проблемы старого друга семьи.
Утро не самое любимое время суток Филиппа. Будучи совой до мозга костей и обтекаемым в это время как нежная воздушная масса, он  с трудом находит в себе силы, чтобы переодевшись спустится к завтраку. Там он встречает  Фрасуазу, крестницу брата, и  приветствует нейтральным добрым утром. Сегодня в компании ему предстоит сделать заявление об увольнении нескольких топ-менеджеров компании под объективами нескольких сотен камер, так что надо  подготовится, хотя не может не написать об этом Крису. Плавно помогает присесть мадам Клебер, затем молодой барышне, пока брат здоровается матерью. Филипп в этот момент не вольно думает о муже и обещает позвонить тому, сразу после пресс-конференции, чтобы узнать новости. Сердце не хорошо йокает внутри,  но видя внимание брата на своей персоне  вежливо кивает,  кланяется, ему сегодня работать маской на  то клубке змей мира их компании. Где всего несколько процентов отделяло их  врагов от получения контроля над торговыми  отношениями в компании. Он позаботился о своем  "тыле брата" здесь, но его  малая семья  все еще далеко.  Луи и даже если он может быть невыносимым, то он умеет быть и благодарным, а значит скоро его ухоженные пальцы зароются в короткие темные волосы ирландца.

Отредактировано Philippe Mercier (2018-05-09 19:30:18)

Разговор с Луи начинается крайне не вовремя, он предпочел бы не видеть брата после ужина до самого утра. Хватило с него разговоров о в за ужином, что было бы славно, если бы он не приезжал домой на некоторое время, а работал тут в Париже. Филипп  старательно игнорировал подобные намеки. Свободу  он умел ценить в достаточной степени, чтобы не повторять ошибки дважды. Не раз Луи заставил его расстаться  любимыми ради семейного бизнеса, но благодарности в компании за вклад Тень получал редко скорее только еще и еще упреки. И вот после ужина продолжение песни о главном, о том как матери трудно, что его нет рядом, о том, что закапывать его амбиции в Ирландии,  в конце –концов Луи мягко намекнул о том , что оставаться парой в таком маленьком городе как Килкенни им может быть не безопасно и из-за дискриминации.
-Филипп, дела в компании, снова идут к верху. Прекрати это ребячество, пожалуйста,…Глаза младшего изучали выражение лица Луи, за последние несколько лет это был первый раз когда Солнце действительно просил его вернуться. Поджал нервно губы, припухлые  чуть закусил. Крис не раз должно быть спрашивал себя почему он не возвращается в Париж. Он не ощущает себя живым в этом месте, здесь у него нет права поступать как хочется.
- Луи, это не ребячество. Я хочу жит с ним отдельно от всего этого. У меня есть работа в университете с большей частью обязанностей я справляюсь и на дистанционном управлении…
Краем глаза замечает, как яростно вдвинулись крылья носа его брата, собирающегося вставить свои контраргументы. В его комнате  зарождается буря.

Кучерявая голова юноши лежит на подушке лишь на небольшом кусочке, но затем он резко вздрагивает. Сон бежит от него часто и проснуться по среди ночи он распахивает глаза и еще какое – то время  пытается понять, где находится и откуда ждать опасности. А после с ссоры Луи это вполне ощутимо, у него до сих пор в ушах стоит его крик и деспотичные ноты. Еще странно, что нечего не оказалось разбитым, а на  его руках и скулах нет пары синяков. Рукой находит под подушкой свой смартфон и прикладывает к панели указательный палец. Иногда ему так хочется увидеть от мужа любую весточку: внезапное отравленное смс или фото, а может и голосовое сообщение. Система сообщает об одном сообщении на голосовом ящике, он удивлено смотрит на экран  отправлено совсем  немного времени спустя их беседы. Включает думая, что вот –вот услышит голос любимого сообщающего что – то приятное.
В первую секунду после новости Филипп даже не доконца осознает что именно  он услышал. Полминуты полусидит на крае кровати, а потом набирает смс Крису, что скоро приедет. За пару минут надевает черный двухбортый свежий костюм с белой рубашкой, ботинки, и кидает в маленькую сумку с документами и ноутбком каждодневные предмет обихода: паспорт, портмоне, ключи от обоих домов и офиса. Звонит предупредить охрану, что он выезжает немедленно, ему нужен билет на ближайший самолет до Дублина. Он буквально быстрыми семенящими шагами пытается быстро  сойти вниз по лестнице к машине. Но натыкается на брата в утреннем халате поверх пижамы, Луи выглядит  не проснувшимся, но уже довольно сонным. Удивленно осматривает  его одежду,  и поднимает брови с немым вопросом.
- Кристиан, мне не отвечает и оставил сообщение. О смерти  его матери.
Старший Мересье открывает широко глаза и кивает замедлено. Запахивает полы халаты и зябко приближается к нему. Луи был любимчиком их родительницы и подобное заявление  для него было шокирующим. Осипшим голосом говорит с ним, хотя заметно зол на брата после  скандала в спальне.
- Передай, ему  мои соболезнования. Напиши, дату  и время… Позаботишься о цветах от моего имени?
Филипп кивнул. Его семья морально готовилась хранить Клебера  из-за последствий кардитотоксического действия доксорубицина, но опасность сошла сейчас на нет. Филипп уже прислонившись лицом к экрану монитора на борту самолета понимал, что возьмет эту всю часть на себя. Единственное, что он хотел быстрее оказаться около мужа. Обнять и утешить любимого. Прислонить к себе и укрыть от этой боли. Мать была для мужа очень особенным человеком, подарившим видение счастливой семьи и самые сокровенные нежные воспоминания. Ирландец иногда делился таким воспоминаниями. Француз знал, что даже изуродовавшая ее черты и манеры болезнь не смогла испортить эти моменты в его памяти и сыновей любви. Поздним вечером он наконец – то добрался до последний точки назначения в своей безумной гонке, от набережной Сены и острова Сите к аэропорту Ле Бурже, бронируя вылет на направление Дублин. Из столицы в машине охраны практический не отрывая взгляд от монитора и телефонных переговоров связи с организацией похорон. Цветы, гробовые ленты, костюм для Криса,  отделка гроба… Это было его работой и он её делал так, как это считал положенным. По высшему классу и не меньше.
Они тормозят около дома, Жан сообщает, что мистер Блэр наверху в их квартире. Француз поднимается наверх, сильно встревоженный и поникает в темную квартиру. То, что света нет, он заметил еще перед подъёмом, но думал, что может - быть показалось. Но света нет, снимет обувь, и идет на мансарду,  откуда летит запах табачного дыма. Крис  обычно при нем  не курит, француз осторожно касается мужа рукой, и садиться рядом. В этой всепоглощающей темноте его близость это тот невидимый якорь, чтоб держаться.

Отредактировано Philippe Mercier (2018-05-16 23:44:22)