На автовокзале всегда так много людей, и все они настолько разные, что диву даешься, откуда столько разнообразия в человеческих характерах и судьбах. Наверное, работники автовокзалов смело могут заявлять, что видели, если не все, то многое. Осознают ли они разнообразие жизненных ситуаций, открывающихся перед ними? Или для них все происходящее - это обыденность, на которую можно просто махнуть рукой?..
Правда подобные мысли в голову Гвендолин не приходили. Во всяком случае сейчас. Она быстро шла по улице, не обращая внимания на окружающий мир в принципе. А все из-за вчерашней бурной ночи. После смены в баре Кларк отправилась в другой паб, где успешно выступила в роли посетителя, то и дело требовавшего еще и еще текилы.
А потом она проснулась дома. Как добралась, и сама не помнила, но ее сожитель и по совместительству начальник отчего-то был зол и неразговорчив. Значит, возвращение домой выдалось эффектным. В плохом смысле этого слова. Гвен подробности выяснять не стала. Раньше она совершала подобного рода ошибку и то и дело выслушивала не слишком приятные рассказы, а потом упреки, плавно перерастающие в скандалы... Гвендолин точно не знала, золото ли молчание, но в данном случае молчание уж точно лучше криков.
А сегодня Гвен предстояло встретить знакомых, прибывающих из Корка. Она вызвалась сделать это еще две недели назад и теперь немного жалела о содеянном. Голова болела, организм отказывался нормально функционировать. Кларк чувствовала усталость, как будто всю ночь таскала на себе огромные камни. Самое неприятное, что это ужасное состояние не вело к тому, чтобы задуматься о смене образа жизни. То есть иногда Гвен, конечно, обещала себе бросить пить и гулять, но лишь мимолетно, а до исполнения обещания дело и вовсе не доходило.
Попытки скрыть следы ночных гуляний оказались тщетными. Жаль, перед друзьями хотелось бы выглядеть поприятнее. А пока Гвен представляла из себя человека, забывшего дома рубашку, и щеголявшего в одной майке и джинсах. Хорошо, что обуться не забыла. С макияжем тоже не повезло. Гвендолин перестаралась и выглядела так, словно спутала автовокзал с пропахшим сигаретным дымом кабаком, где можно и нужно подцепить холостого или не очень холостого мужчину.
А вот и расписание. Гвен нашла нужный ей рейс и чуть не вскрикнула. Автобус задерживался по предварительным данным на полтора часа. Кларк тут же достала телефон и отправила СМС. Что-то случилось? В ответ ей пришло сообщение о том, что все в порядке, рейс просто перенесли на другое время. Гвендолин пол минуты пыталась сформировать свою мысль так, чтобы не выглядеть слишком уж агрессивной и озлобленной. Она злилась на то, что друзья не удосужились сообщить ей о задержке автобуса. Они ведь знали, что выедут позже. И знали, что Гвен придет вовремя и будет их ждать. Не слишком мило с их стороны.
В конце концов она написала лишь "могли бы и раньше сказать. Жду".
Что же делать? Пойти в ближайшее кафе и отсидеться там? Опасно, учитывая состояние Гвендолин. Увлечься вновь выпивкой так просто, лучше не рисковать. Кларк вышла на улицу, туда, откуда отходили автобусы, и уставилась в никуда. Вроде бы ничего сложного - просто подождать, но как же не хотелось...
Гвен отошла от двери, чтобы никто не сшиб ее на пути к месту посадки, и прислонилась к стене. Прогуляться? Вернуться в зал и сесть на лавочку? Остаться здесь и продолжить рассматривать воздух? Какой огромный выбор...

Очередной автобус тронулся с места. Гвенджолин показалось, что на его табличке красовалось слово "Килкенни". В своем родном городе Кларк не была с тех пор, как поступила в университет. И хотя порой живописных видов, окружавших Гвен на протяжении всего ее детства, не хватало, домой ее практически не тянуло. Килкенни ассоциировался с родителями, навязывающими собственные моральные принципы и так и не сумевшими смириться с тем, что их дочь выбрала другой жизненный путь. Людям так сложно смириться, что члены их семьи не похоже на них... Обидно немного, но что поделаешь.
Среди суетящихся вокруг пассажиров один двигался особенно быстро. Кажется, он бежал за автобусов в Килкенни, но догнать "беглеца" ему не удалось. Гвендолин посмотрела на опоздавшего мужчину. Одет в черное, саквояж для музыкального инструмента. Альт? Кларк когда-то училась в музыкальной школе, и хотя родители выбрали для нее фортепиано, о других инструментах она тоже узнала немало. Значит, музыкант? Жаль, что не гитарист. Они такие... Горячие... Гвен тряхнула головой, отгоняя неподходящие мысли.
Одна английская группа, играющая современные хиты на классических струнных инструментах, сейчас гастролировала по Европе. Может, доехали и до Ирландии? Неплохо ведь познакомиться с известными музыкантами. Совсем неплохо. Мужчина с альтом обосновался на лавочке. Но как подойти к нему, что сказать? Звезд, наверное, раздражает навязчивое внимание, да еще и в неподходящий момент. Гвендолин поискала среди своих привычных наработанных фразочек для начала разговора то, что подходило к ситуации, но так и не нашла ничего, что подошло бы на все сто процентов. Что же, время импровизировать.
Гвендолин достала из сумочки зеркальце, посмотрела в него и расстроилась. Ну и видок... Пригладив волосы, она спрятала зеркало обратно, поправила одежду (впрочем, это ничего не изменило) и направилась к незнакомцу.
- Ох уж эти автобусы, - сказала она, подходя к мужчине. - Вечно уходят перед самым носом.
И тут Гвен заметила колоратку. То, что это называется именно "колоратка", Кларк понятия не имела, зато знала, что эта деталь одежды явно говорит о том, что перед тобой священнослужитель. Вот это провал. Надеешься на звезду, а встречаешься со священником. Гвендолин едва сумела скрыть разочарование.
Однако уходить невежливо. Гвендолин творила много всякой ерунды в своей жизни, но в невежливости ее редко упрекали. Странное проявление остатков моральных принципов. Наверное, они осели очень глубоко в сознании. А может, у барменов вежливость - это врожденное и доведенное до автоматизма качество.
- О, простите, - добавила Кларк, понимая, что ее первые попытки заговорить привели к тому, что незнакомцу придется открыть глаза и, возможно, покинуть чертоги разума. Сама Гвендолин не любила, когда ее вырывали из собственных мыслей. - Я просто... Просто подумала, что неприятно пропустить свой автобус. Особенно, если этот автобус шел в очень красивый город.
Гвен поджала губы, стараясь продемонстрировать сочувствие. Она переминалась с ноги на ногу. Разговор уже начат. Бежать нельзя.
- Это альт? - спросила Гвендолин. Ничего лучше она придумать не могла, а музыка объединяет людей, даже таких разных.

Когда незнакомец в первый раз спросил о том, знает ли Гвен Килкенни, она не придумала, что ответить. Отблеск задумчивости на предмет необходимости реагировать мелькнул на лице Кларк в виде легкого прищура и поджатых губ. К счастью, мужчина на лавочке ответа решил не дожидаться.
Альт. Хорошо, что альт. На самом деле Гвендолин от альта было ни тепло, ни холодно. Вот если бы все-таки гитара... Не исключено, что Кларк даже решилась бы рвануть с незнакомцем в Килкенни. Музыканты - настоящие чародеи. Раз, и ты уже бежишь за ними на край света, забыв обо всем на свете.
Кстати в этом человеке, который просто опоздал на автобус, тоже было что-то цепляющее. Не всепоглощающая сексуальность как у рок-звезд, а что-то более глубокое. Что именно это было, Гвендолн предстояло разобраться, ведь она, сама того не понимая, невольно откликнулась на немое приглашение присесть рядом. А могла бы просто попрощаться и пойти куда-нибудь в другое место, побыть в одиночестве перед тем, как очутиться в шумной компании друзей, которые рано или поздно, но все-таки доедут до Дублина.
- Нет, - сказала Гвен, присаживаясь рядом. - Я не опоздала. Пришла встречать друзей, но их рейс перенесли.
Представление, протянутая рука, обезоруживающая улыбка. Кларк никогда раньше не разговаривала со священниками. Вера и религия - это то, что обошло стороной ее крайне консервативных во всех остальных вопросах родителей. Отец Гвендолин верил в науку, если так можно выразиться, поэтому в церковь никто из Кларков не ходил. Впрочем, ничего плохого в служителях церкви Гвен не видела.
- Гвендолин Кларк, - представилась она, ответила на рукопожатие и улыбнулась. - Бармен. И нет... Священники меня не разочаровывают... Просто... В общем дело во мне, а не в священниках.
Сложно признаться в собственных глупых мыслях, поэтому Гвен с радостью зацепилась за вопросы мистера Морригана. На этот раз она нашла, что ответить.
- Я родилась и выросла в Килкенни, - призналась Кларк. - А потом уехала в Дублин учиться.
После этой фразы Гвен немного притормозила. Она нередко чувствовала, что история ее жизни немного трещит по швам в плане логики, но проблема была в том, что Гвендолин не врала. Просто человек, только что представившийся как бармен, плохо гармонирует с фразой "уехала учиться". Жизнь все-таки очень странная штука, что, впрочем, не так уж и плохо иногда.
- Килкенни - очень красивый город, - после паузы продолжила Гвендолин. - Я не была там несколько лет, но такие места никогда не меняются. Уверена, Вам понравится город... Живописные виды, уютные улочки... Когда не заполнены туристами. Совсем другой ритм жизни. Иногда мне не хватает всего этого...
Кларк призадумалась. Она редко признавалась самой себе, что порой ее тянет домой. Но сейчас ей почему-то хотелось сказать это вслух. Гвен несколько секунд смотрела в асфальт перед собой, но затем встрепенулась и вернулась к беседе.
- А Вы... Надолго туда? - спросила она.
Судя по багажу, нет, но кто знает, сколько вообще вещей у священников. Может, им много и не нужно.

Раньше Гвендолин считала, что священники – это такие своеобразные люди, которые сразу рождаются старыми, говорят исключительно нудно и стремятся поучать каждого, кто попадется под руку. Мистер Морриган был близок к тому, чтобы разрушить сей стереотип.
Сколько ему лет, Кларк затруднялась сказать. От тридцати до пятидесяти – слишком большой разброс, но сузить границы в данной ситуации, пожалуй, невозможно. И говорил он совсем не занудно.
Гвен даже понравилось, что он не стал осуждать ее за... За что, она не знала, но некоторые люди весьма мастерски находят повод для осуждения. Хорошо, что мистер Морриган к их числу не принадлежал.
А еще он не принадлежал к числу равнодушных. Гвендолин хорошо различала людей, которых ничто и никогда не интересовало, кроме них самих, и тех, в ком любопытство имело место быть. У последних во взгляде то и дело проскальзывала искорка, означающая то, что человек не потерял вкус к познанию мира. У нового знакомого она однозначно была. И не важно, что мир он готов познавать не через науку. Способ познания, конечно, важен, но не он первостепенен.
- Да... - ответила Кларк. Она тоже считала удивительным свою встречу с человеком, настолько непохожим на нее. Впрочем, он мог считать удивительным и что-то другое.
Облака на небе рассеивались, и из-за них проступало солнышко. Гвен зажмурилась от неожиданно-яркого луча, который будто бы целенаправленно устремился ей в глаз. Но эта неожиданность скорее была приятной, поэтому Кларк улыбнулась и с хитрым, но добрым прищуром посмотрела на собеседника.
Вернуться? Гвендолин на секунду задумалась. Разумеется, она много раз думала о том, что нужно съездить в Килкенни хотя бы на несколько дней, навестить родителей, возможно, помириться, с ними наконец. А еще повидать брата. Но вот чтобы вернуться...
- Когда-нибудь, - сказала Гвен, вытянула ноги вперед и потянулась. – Я обязательно снова окажусь в Килкенни. А вот будет ли это означать возвращение или просто поездку туда-обратно... Время покажет.
Все, что сейчас окружало Кларк, напоминало ей о том, как она первый раз в жизни приехала в Дублин. Волшебный момент. Гвендолин сразу же ощутила разницу между небольшим городком и огромным городом. Люди ходят быстрее, они более сосредоточены, более целеустремленны, у них больше интересов. Кларк это нравилось. Как только она вышла из автобуса, ей сразу же захотелось стать полноценной частью этого другого мира. И пусть она тогда потратила кучу времени на то, чтобы хотя бы сориентироваться. Это было захватывающе. Это было воодушевляюще. Это заставляло хотеть двигаться вперед семимильными шагами. Будут ли ощущения при возвращении в Килкенни хотя бы условно такими же? И снова... Время покажет.
- Будете служить в местной церкви? – Кларк снова переключилась на собеседника. – В какой именно? Может, я там бывала... Ну, то есть проходила мимо.
Гвендолин немного смутилась. Она не помнила, заходила ли она когда-нибудь в церковь в Килкенни. В Дублине заходила, но скорее как турист, а не как верующий. Некоторые церкви представляли собой произведение искусства, а потому притягивали взгляды многих.
- Извините, - тут же добавила Гвендолин. – Я не слишком религиозна.

Эку... Какие службы? На несколько мгновений Гвендолин даже дышать перестала. Она немного испуганно смотрела на собеседника, пока тот говорил о чем-то таком, в чем Кларк совершенно не разбиралась. Видимо эмоции легко читались на ее лице, ведь мистер Морриган принялся объяснять сказанное им.
- А... Теперь понятно, - немного слукавила Гвен, но недоумение со своего лица убрала. - Собор святого Каниса я видела, но никогда не задумывалась над тем, какому направлению Христианства он принадлежит. И о проценте смешанных браков, признаюсь, я тоже не думала. Моя мама - доктор, отец - физик. То есть оба они атеисты. Религиозное воспитание в семье... не поддерживалось.
К счастью или к сожалению, Кларк не ударилась в размышления, подсказанные новым знакомым, немедленно. Хотя на досуге можно и подумать над тем, кто и на ком женится в Килкенни с точки зрения веры.
- Забавно, что человек, никогда не бывавший в Килкенни, рассказывает об особенностях этого города тому, кто провел там много лет, - Гвендолин действительно находила это забавным. Впрочем, мистер Морриган во многих вопрос был точно осведомлен куда серьезнее, чем она. Наверняка он знал гораздо больше о соборах Килкенни и о том, кто и когда проводил в них службы. Кто знает, может в небольшом туристическом городе когда-то существовали тайные общества, выступающие против общепринятой церкви. История хранит много тайн, а порой подбрасывает неожиданные сюрпризы. Когда у Гвен под рукой будет ноутбук, она точно погуглит хотя бы общую информацию о соборах и церквях, которые помнит по своему детству.
Священник даже рассмеялся. Сначала Гвендолин показалось, что он подсмеивается над ней, но его смех звучал по-доброму. Мистер Морриган располагал к себе, это Кларк отмечала и раньше и теперь просто убедилась в этом снова. Наверное, умение располагать к себе - неотъемлемая часть работы священника.А еще с ним можно быть самой собой, даже если ты бармен. Гвен улыбнулась в ответ.
- Да я вообще классная, - сказала она, и в ее глазах мелькнула легкая хитринка. Кларк не заигрывала. Несмотря на ее раскованность, позволить себе флирт со священником... Это как-то уж слишком. Но просто пошутить Гвен любила. Она села чуть поудобнее. Ей больше не хотелось распрощаться и скрыться в толпе. Разговор становился интереснее. Кто бы мог подумать, что такое возможно. Кларк точно не могла. - Да... Посвящать себя чему-то полностью очень неудобно и иногда немного страшновато. И это касается не только веры. Антуан Сент-Экзюпери писал, что любимый цветок - это прежде всего отказ от всех остальных цветков. А отказываться от разнообразия, которое дарит нам современный мир, очень сложно. То, что Вы решили посвятить свою жизнь церкви, восхищает.
Гвендолин не отводила взгляда. Она прекрасно понимала, что от человека вроде нее сложно ожидать цитирования великих писателей. Да и восхищение могло показаться неискренним. Но Кларк говорила серьезно. Она так давно не общалась с людьми, не являющимися постоянными посетителями пабов и кабаков, что успела соскучиться по иному общению. Хотя сама она этого еще не осознавала.
- Знаете, - добавила Гвен. - Сначала я приняла вас за музыканта и надеялась, что Вы - рок-знаменитость. Но сейчас я рада, что ошиблась.
Количество честности от Гвендолин Кларк сегодня просто зашкаливало.
- Если я когда-нибудь приеду в Килкенни, обязательно приду на Вашу службу.

Неожиданно Гвендолин пришло в голову, что ее слова о родителях из среды ученых могли и обидеть человека. Из школьных уроков истории Кларк помнила о том, что в Средние века очень религиозные люди, находившиеся у власти, жгли тех, кто научными концепциями опровергал то, что утверждала церковь. Времена те, разумеется, давно прошли, но кто знает, может, память живет в чьих-то умах и по сей день. К тому же противоположные, так сказать, профессии давно поменялись местами, и сейчас в моде были все-таки концепции, основанные на современных исследованиях. По крайней мере Гвендолин так видился мир.
- Мне кажется, - заметила Кларк. - Что Господь мастерски использует эффект неожиданности.
После этого она бросила сосредоточенный взгляд на собеседника и на всякий случай приготовилась бежать.
- Наверное, - поспешила добавить она. - Я выражаю свою мысль слишком фривольно. Но мне всего лишь хотелось сказать, что людям, которые всю жизнь прожили не по заповедям, было бы очень интересно погрузиться в жизнь духовную. С религиозной точки зрения. Выйти из зоны комфорта непросто, но, если ты человек думающий, рано или поздно ты поймешь необходимость сделать это, необходимость немного поменять свои взгляды на жизнь. И то, что раньше казалось неприемлемым, способно открыться с новой стороны.
Гвен снова призадумалась. Она позабыла, к чему собственно вела эту свою мысль, но ей в принципе понравилось то, что она размышляет о подобных вещах. Догадки, высказанные только что, работали и на ней самой. По забавному стечению обстоятельств Гвендолин являлась живым примером своих же слов, пусть и немного временным.
- За рок-знаменитость я Вас приняла во многом из-за кофра с альтом, - призналась Гвен. - И из-за черной одежды, конечно. Некоторые знаменитости почему-то думают, что черный цвет прячет их в толпе. Мне так не кажется, но им виднее. Это ведь они вынуждены каждый день прятаться от назойливых фанатов.
Кларк уставилась на кофр с альтом. Кофры всегда предавали некой загадочности музыкантам. А теперь, как выяснилось, еще и священникам.
- А еще в Вас есть некая стать, которая присуща людям, привыкшим следить за тем, как они выглядят, - снова заговорила Гвен. - То есть у Вас она, наверное, не из-за того, что Вы следите за своими движениями, конечно. Может, врожденная, может, как-то связанная с профессией. Тут уж Вам виднее.
Гвендолин снова почувствовала себя расслабленной и спокойной. Она слегка откинулась назад. Кларк больше не боялась сказать ерунду, хотя догадывалась, что вероятность этого по-прежнему велика. Хорошо, что можно говорить с человеком свободно.
- Да, - согласилась она. - Составить правильное первое впечатление очень важно и очень сложно. И Вы правы на счет того, что наши профессии в чем-то похожи. Хотя, думаю, что мне немного проще. В пабы приходят люди определенного характера. И несмотря на то, что каждый особенный, найти к ним подход не так уж сложно. У меня даже есть условная классификация. Набор признаков, по которым можно определить, кто перед тобой - офисный работник или трудяга с производства. Заядлый холостяк, бабник или примерный семьянин. Из этого уже можно делать вывод, как лучше с этим человеком себя вести. Кому-то нужно, чтобы с ним держались на почтительном расстоянии, кто-то жаждет бармена, вдохновленного фильмами о диком западе и салунах. Но мне нравится наблюдать за людьми, нравится слушать разные истории. Жизнь такая многогранная. Вы ведь тоже много чего слышали в своей жизни, правда?

В чем Гвендолин точно не собиралась сознаваться, так это в том, что раньше она думала о священниках именно то, что только что произнес ее новый знакомый. К счастью, ей хватило ума быстро отказываться от стереотипов и переключаться на реальность. Сейчас Кларк радовалась тому, что ей представилась возможность взглянуть на священников с другой стороны. Рассказать кому, с кем сегодня познакомилась Гвен, не поверят. А над тем, что люди столь разных профессий нашли общий язык, и вовсе посмеются. Дескать, невозможно это.
- Я не внезапная, - заметила Кларк. – Я просто не очень последовательная. А если бы Вы встретили меня в пабе, мне пришлось бы создавать для Вас отдельный «тип» в классификации. Священнослужители по барам ходят редко.
Она вообще не могла вспомнить, наливала ли хоть раз в жизни что-нибудь, пусть даже чай, кому-то, чья жизнь так тесно переплеталась с церковью. Пожалуй, подобные случаи с Гвен не случались. А пьют ли священники алкоголь? Если основываться на информации из фильмов, да, но источник не из самых надежных.
- Интересная у Вас семья, - сказала Гвендолин и не соврала. Она действительно так считала. Никто не ожидает столь красочных описаний личностей, если эти личности волей судьбы оказались в духовной семинарии. Кларк мысленно упрекнула себя в том, что ни разу даже не подумала о том, что должно происходить в голове человека, ушедшего в религию. А ведь в голове этой явно не пустота. Гвен любила наблюдать за людьми и анализировать то, как эти люди мыслят, что у них на уме. Но вот о священниках в подобном ключе она не думала никогда. А там, теперь совершенно ясно, бескрайний простор для размышлений.
- Ну... - на этот раз Гвен взяла паузу. – Работу я, конечно, найду. Но вообще-то болтливых барменов работодатели не жалуют. Если бармен сплетничает, он может ненароком настроить одних посетителей против других. Это приводит к конфликтам. А конфликты не нужны никому, даже питейным заведениям.
Она снова замолчала и размяла ладонью плечо. Судя по всему, Гвен сегодня спала в крайне неудобной позе.
- Пытаюсь вспомнить, рассказывала ли я когда-нибудь истории из жизни одних посетителей другим посетителям, - задумчиво сообщила Кларк. – Кажется, нет. Я вообще стараюсь лишнего не работе не говорить. Бармены – это такие профессиональные слушатели. Ораторское искусство – это не совсем наша стезя. Хотя, признаюсь, друзьям и знакомым истории я иногда пересказываю... Было бы забавно создать некую клятву для барменов. Вроде клятвы Гиппократа. Хранить тайны клиентов... И не предлагать еще один стаканчик, когда абсолютно ясно, что человеку уже хватит...
В последней идее было слишком много подводных камней. С одной стороны, никто не хочет навредить человеку физически или морально. А уровень вреда, который причиняет избыточный алкоголь, осознают даже работники пабов. Но если зайти с другой стороны, то можно дойти до мысли, что чем больше ты предлагаешь, тем больше денег зарабатываешь. Гвен всегда подсознательно склонялась к золотой середине между гуманностью и желанием извлечь коммерческую выводу.
Впрочем, некоторые из тех, кто не отказывался выпить еще и еще, иногда доходила до состояния невозможности заплатить по счету в принципе.

- О, я не думала об этом в таком ключе, - призналась Гвендолин. Говорят, что глупые люди учатся на своих ошибках, а умные на чужих. Кларк похоже принадлежала к числу первых и сейчас чувствовала некоторую долю разочарования по этому поводу. А ведь действительно... Ты слышишь десятки историй в день, что по сути равнозначно приобретению некоторого опыта. Почему не использовать этот опыт? Гвендолин поморщилась и вздохнула. Родители многое рассказывали ей в детстве о том, как правильно вести себя, но почему-то никто не рассказывал о том, как не стоять на месте и развиваться.
Впрочем, винить родителей Гвен не собиралась. Они жили своей жизнью в своем собственном очень маленьком мире. Зачем обижать их разговорами о том, что их жизнь застыла и стала походить на болото. Если они счастливы в этом болоте, не стоит боломутить воду. Люди боятся перемен.
Гвен мысленно ушла в какие-то уж дебри. Хорошо, что мыслительные процессы в голове происходят быстро, и надолго выключиться из беседы у Кларк не вышло. Она вообще старалась уловить и запомнить каждое слово собеседника. Его по-настоящему другой взгляд на мир казался весьма интересным, а шанс встретить другого такого разговорчивого священника выглядел для Гвен крайне призрачным. Разве что она снова погонится за «знаменитостью», а судьба снова преподнесет ей такой вот сюрприз.
- Да, у священников полно проблем, - заявила Гвендолин в ответ на рассказ о тайне исповеди, но тут же осеклась. Как она разговаривает? Слишком уж непосредственно, слишком... простецки. А вот слог мистера Морригана был приятен на слух. Пожалуй, пора признать, что священнослужители хорошо владеют ораторским искусством.
- Все зависит от того, как именно надоедает клиент, - Гвен скрестила пальцы рук и вытянула ладони вперед. Косточки можно было уже и размять. Пальцы звучно хрустнули. – Если он, как говорится, садится на уши, я начинаю отвечать ему очень кратко и неэмоционально. Любителей произвести впечатление разговором это отрезвляет. Если клиент надоедает неуместным громким поведением, то бармены и официанты имеют право сделать замечание и даже попросить уйти. Иногда приходится просить силой, но репутация заведения важнее. Бывали случаи, когда слишком буйные посетители распугивали остальных посетителей. Тогда дебоширов выводили из заведения, и после этого остальные клиенты чувствовали облегчение, и вечер проходил хорошо.
Не все люди считают, что вечер испорчен в том случае, если он неудачно начался. Большинство людей запоминают окончание, поэтому держать уровень до последней секунды пребывания клиента в пабе – дело гораздо более важное, чем можно было бы предположить.
- А если, - добавила Гвендолин. – Клиент надоедает... хм... физическими приставаниями, иногда приходится терпеть. До определенной меры, разумеется. Многие владельцы баров и пабов не берут на работу девушек по причине того, что те в дальнейшем устраивают скандалы из-за того, что их шлепнули по мягкому месту, попытались зажать у туалета или просто потому, что клиенты весь вечер пялились на их грудь. Приходится принимать тот факт, что животные инстинкты – это некая часть программы определенно типа посетителей. Они готовы оставить в пабе немало денег, но им хочется не только алкоголя и еды, но еще и дозы флирта.
Кларк пожала плечами. Она любила мужское внимание и не скрывала этого. С несколькими посетителями она после смены даже уходила домой. Владелец паба и по совместительству сожитель об этом ничего не знал. Гвен всячески поддерживала его уверенность в том, что для нее работа – это только работа.
- Так что, - подвела итог Кларк. – Способы борьбы с надоедливыми очень разные.
Она сделала короткую паузу.
- Знаете, - снова заговорила она. – Я буду по Вам скучать. Вы очень интересный собеседник. Обещаете принять меня на исповеди, если я вернусь в Килкенни и решусь признаться во всех грехах?