Приближение этого проклятого всеми богами четырнадцатого февраля приводило Нэсс  в состояние, близкое к паническому. Казалось, что по всем углам затаились ситуации, так или иначе ведущие в пропасть. Мысль о том, чтобы пригласить священника для освящения дома, вызывала нервный смех, а мелькающая следом - ещё бы и Морригана - заставляла глубоко дышать, чтобы подавить грозящую начаться истерику. В воздухе висело напряжение, на которое реагировали все. Фиона снова начала выказывать свое "фи" в отношении Финна, двойняшки капризничали по поводу и нет, псина гавкала на каждый шорох, Нэсс вздрагивала, карпы потускнели, и только кошки философски следили за житейскими перипетиями, готовясь к марту.
Чтобы хоть как-то притушить котёл бушующих нервов и воображения, Нэсса с головой ушла в работу, вкалывая за себя и за того парня, благо возможности были. Кроме своих обычных шести занятий она подписалась еще на четыре, и это без учета "Пекарни", куда Нэсс тоже умудрялась заглядывать почти ежедневно. Учитывая отсутствие владельцев, ей совсем не хотелось, чтобы вложенный в заведение труд и пот превратились в профанацию коллектива. Отъезд Конрада и Хейдена никак не сказался на тех, кого передали на попечение Фланаган.
Дай бог здоровья яслям и школам и дополнительному образованию. Все дни, за исключением, пожалуй, воскресного, у детей Фланаганов был расписан едва не по минутам. Ну, у Фионы так точно был. И надо отдать должное всему большому клану, искать помощников не приходилось. Приходилось увещевать желающих возиться с внуками и племянниками, чтобы не передрались между собой. Детей на всех катастрофически не хватало.
Сегодняшний вторник ничем не отличался от всех предыдущих, Нэсс, собрав детей по кружкам и родственникам, уже была дома, когда порог переступил муж и господин.
- Мы тоже. - Фланаган не успевала первой, - как и всегда любого пришедшего встречал Клаус, вымахавший в небольших размеров пони, и соперничающий с ним по скорости Фокс, чья стратегия заключалась вовсе не в том, чтобы бежать сломя ноги и голову, сшибая углы и не успевших убраться с пути людей и животных, чтобы облобызать входивших в дом. Фокстрот предпочитал занимать позицию заранее, каким-то образом чутье или чувство времени позволяло ему водружать свой пушистый зад на консоль возле двери минут за десять-пятнадцать до звука звонка или открывающейся двери. Следом подтягивались и остальные. Риган и Эйд мотылялись в хвосте живой стаи, уже наученные горьким опытом, и знающие, что им, в отличие от пса и котов, удастся забраться к отцу на руки. Нэсс контролировала тылы, голова Фионы маячила на лестнице второго этажа. Встречать главу семьи выходили все. Кроме карпов.
- У меня нет такого чемодана, чтобы в него все влезло. - Нэсс облокотилась плечом на стену, пережидая восторженный период счастливых повизгиваний и слюнявых лобызаний. - И куда это мы выезжаем? И кто это - мы? Передвижной цирк Фланаганов теперь и у вас? Скажи мне, кто из родни на это согласился, и я вызову дежурного психиатра.
Нэссе, наконец, удалось пробраться к мужу и, несмотря на занятость его рук дочерью и сыном, запечатлеть приветственный поцелуй на его губах.
- Привет, медведь. - Фланаган улыбнулась и погладила Финна по щеке. - Я соскучилась.

- Точно. – Нэсс рассмеялась, а в следующий момент уцепила пса за ошейник. Желающий поучаствовать в общем веселье, Клаус едва не опрокинул Финна с детьми. Фокстрот подал голос, недовольно мявкнув, пришлось и ему уделить толику времени, почесав за ухом. Еще две любопытные морды выглядывали из дверей кухни, не торопясь присоединяться ко всеобщему приветствию.
Нэсс любила эти моменты прихода Финна домой. С самого первого, когда дети еще не могли толком бегать, и приходилось их поддерживать. Ей нравилось выражение лица мужа, когда он открывал дверь, зная, что за ней уже толпа. Казалось, что больше тепла и любви просто не могло появляться в глазах и улыбке, но – появлялось. И это заставляло Нэсс замирать, почти задыхаясь от охватывающего ее чувства.
- Мы больше. – Фланаган уцепилась за мужа не хуже собственных детей, совсем не желая его отпускать, даже не смотря на все его попытки изобразить раненного в попу медведя, оглашающего округу своим рыком.
А потом с удивлением слушала, как муж распределяет троицу по родственникам, соображая, с чего бы такие волнения и усилия.
- Мы почти на старте. – Нэсса автоматически ответила, сама все еще перебирая возможные причины такого поворота событий. – Еще не первая космическая, но любимых китов они уже не забывают. Стараниями Фионы младшие любым другим игрушкам предпочитали одного на двоих кита-косатку. Оставалось тайной, как они его делили, но слез и протестов не было: стоило одному взяться за хвост, второй тут же цеплял свободный плавник.
Нэсс оказалась у мужа в объятиях, и несмотря на продолжающего подрывную деятельность пса, они не упали, а Финн уже обращался к старшей дочери. Фланаган выгнула бровь, почти ожидая, что прозвучит имя Асторги, но нет. Фионе был предоставлен выбор, и даже выбери она родного отца, Финн бы и глазом не моргнул, но произносить его имя все еще не желал. Нэсс уткнулась мужу в шею, пряча усмешку.
- И к чему же все эти героические подвиги дорогих родственников? – Нэсса вопросительно уставилась в лицо Финнлы, краем уха отслеживая шум верещащих от радости детей. И получила довольно неожиданный ответ, отреагировать на который возможности ей не дали, заткнув рот поцелуем.
О, Нэсс всегда была «за», целоваться с Финном все еще было чрезвычайно волнительно. И сладко. И возбуждающе. И, как правило, такие поцелуи превращались в сцены для взрослых, но не сейчас. Нэсса с трудом оторвалась от губ мужа, снова чмокнула его в уголок рта, и еще раз.
- Фланаган, признайся, ты кого-то убил, спрятал труп, и нам надо скрыться на время? – В глазах Нэссы прятались смешинки, но губы неудержимо растягивались в улыбке. В тот самый, где Эйфелева башня? Ты не шутишь?

Нэсс взвизгнула, внезапно оказавшись в небе, и поэтому прослушала, что там вещал Финн внизу, ухватив только последнее. Правда, сказать ничего не смогла, потому что муж решил устроить карусель и проверку вестибулярного аппарата. С этим у Нэссы все было нормально, и, оказавшись, наконец, ногами на твердой земле, она только рассмеялась на завывания Финна.
- Париж, конечно, хорош, особенно, когда в нем нет демонстраций. Но мне нужно договориться на работах. С «Пекарней», скорее всего, проблем не будет, но в академии и школе вполне могут. Мы на пару дней? Романтический уик-энд на двоих? – Вопросы Нэсс уже неслись в спину Финнлы, шагавшего наверх.
Вечер тёк своим чередом, кормление семейства, включая детей и животных, никто не отменял, и к тому моменту, как главный мужчина явил свой лик и остальные части тела на кухню, ужин уже стоял на столе, дети чинно восседали на своих местах, даже Клаус вел себя вполне прилично.
- Тех, кто убивает, забирают в полицию. – Фиона внесла свой вклад в разговор, неодобрительно покосившись на Финна. – И дядя Рэй бы тебя арестовал.
- И в Индии слишком жарко и влажно. – Нэсс хмыкнула. – Я могу и так надеть сари, чтобы тебя порадовать. Так что постарайся никого не убивать. – Глаза Нэссы смеялись, когда она смотрела на мужа поверх головы дочери, но голос был абсолютно серьезен.
Ужин, прогулка, сказки, колыбельные, проверка сумки Фионы, решившей, что она сначала отправится к Тому и Кэрри, а там как пойдет. Потом сборы вещей для младших параллельно с писанием записок, телефонов, напоминаний и всего, что только может сопровождать малышовое существование.
- Всио, я умер. – Нэсса бухнулась на диван, не собираясь с него подниматься, как минимум полчаса. И похлопала ладошкой рядом с собой. – Иди ко мне и расскажи подробности этого грандиозного вояжа.
- В два часа какого дня? – Фланаган удобно устроилась в объятиях мужа, собравшись в клубочек и практически целиком уместившись в его руках.  – Мы летим, плывем, едем? И ты только не огорчайся, но ничего не понимать будешь только ты, - Нэсс улыбнулась, - я вполне сносно и понимаю и говорю.

Отредактировано Neassa W. Flanagan (2019-02-11 12:28:01)

Нэсса округляет свои глазищи в удивлении, которое совсем не притворное. Нет, она, конечно, верит в таланты Финнлы Фланагана, но то, что он провернул под силу только волшебнику, в распоряжении которого все чудеса мира.
- Серьезно? – Можно было предположить, что в клубе дела у Финнлы сладятся, но вот остальные работы … Нэсс даже головой покачала. – И Тереза вот так запросто согласилась? Или ты ей пообещал сеанс, - Фланаган начинает смеяться, утыкаясь в грудь мужа, и последние слова выходят нечленораздельно, но Нэсс не собирается повторять, только хихикает. - Ладно, чтобы принять все, что ты собираешься мне поведать, я бы не отказалась от бокала вина. – И Нэсс недвусмысленно пихает Финна в бок, сгоняя с дивана, и разваливаясь на нем со всеми удобствами, запихав под спину пару подушек.
- Ни-и-и-ет, ты не сказал, – Нэсса шутливо грозит Финну кулаком, - что еще ты от меня скрываешь, негодник? О, спасибо. – Очередная улыбка прячется за стеклом бокала, а Нэсс сгребает ноги в кучу, чтобы пустить мужа обратно. Но стоит ему сесть, как конечности снова оказываются там, где и положено – на коленях Фланагана.
- Десять? Ты точно сошел с ума. Никто же не выдержит. Ни бабушки-дедушки, ни дети, ни мы. – В голове Нэссы начинается форменное столпотворение из возможных катастрофических ситуаций, которые непременно случатся, стоит им с Финном перешагнуть порог дома. – Мы… Двойняшки… Я.. Это же целых десять дней, мы не оставляли их даже на сутки. А молоко?
Теплое дыхание Финна на пальцах оказывает отрезвляющее и успокаивающее действие, Нэсс начинает думать, а не метаться от одной мысли к другой. Она размеренно дышит и допивает вино и, не глядя, ставит бокал рядом с диваном, чтобы поменять положение и оказаться ближе к мужу.
- Честно-честно. – Нэсса целует Фланагана в уголок губ, - Не печалься. К тому же, ты можешь говорить на гэльском, и за англичанина тебя точно не примут. – Она в очередной раз прижимается к мужу, чувствуя его поцелуй на виске. – Мы на своей едем? Чур, я за рулем. Отнесешь меня в кроватку? – Нэсс щурится, и это тут же делает ее похожей на довольную жизнью и котом кошку. – Мур-мур?

- Фигасе, - Нэсс тщетно пытается не смеяться, но у нее плохо получается. – А передо мной ты на колени не шмякался, - Фланаган капризно-плаксиво надувает губы, которые мелко подрагивают от сдерживаемого смеха, и параллельно пробует на прочность те самые выпуклости, тыкая в них кончиком пальца.
Конечно, Нэсс волнуется. Одно дело оставлять на руках у родни, какой угодно близкой, любимой и каменно-надежной, ребенка, который в состоянии сказать, что и где у него – тьфу-тьфу-тьфу – болит, и чего он хочет или не хочет. Но доверять полуторагодовалых малышей… Нэсса очень старается, чтобы в ее голове не поселились на все время путешествия призраки того, что вообще, чисто теоретически, способно приключиться с такими маленькими детьми: от засунутого в нос камешка до коклюша и локального апокалипсиса вместе с нашествием зомби. Хорошо хоть, что двойняшкам давно сделали все положенные прививки.
Но Финн прав, кнопки на редкость спокойные дети. Им до такой степени достаточно компании друг друга, что порой сама Нэсс сомневается в своей им надобности. Поэтому она кивает мужу и перебирается поближе, так, чтобы можно было прижаться к его груди и слушать, как спокойно и уверенно стучит его сердце.
- О, я бы не отказалась от поездки на мотоцикле. – Нэсс не видит Финна, но ощущает, как на мгновение напрягается его тело. – Правда, багаж пришлось бы сократить до носового платка. Но мы же должны покорить этих лягушатников. И Париж!
Путь в кровать как всегда долог и прекрасен, и остается загадкой, как им удается не потерять по пути ни одного предмета гардероба, потому что Нэсс, в отличие от мужа, не ждет, когда за ними захлопнется дверь спальни.
- Наших детей, если они сами не просыпаются, может разбудить только канонада, но никак не единственный выстрел какой-то пушки. – Нэсса улыбается, выгибаясь самым причудливым образом, чтобы Финну было удобнее ее раздевать.
Нэсс думает, что, наверно, это и есть семейное счастье. Совместные завтраки и ужины, ежедневные заботы о тех, кто входит в узкий ближний круг, включая всю живность, и вот эти ночи, наполненные шепотом, вздохами, вскриками, смехом и любовью. Все, о чем мечталось, осуществилось, обернулось любовью, во всей полноте значения этого простого слова. Вопреки всему, а, может быть, и благодаря.
Уже далеко заполночь, завтра рано вставать, и день совсем не обещает быть легким, но так ли это важно, когда наступившую, наконец, хрупкую тишину и темноту ночи нарушает лишь лунный свет, льющийся в окна и очередное и бесконечное:
- Я люблю тебя.

Отредактировано Neassa W. Flanagan (2019-02-12 12:25:51)

Утро у Фланаганов по большей части пролетало так стремительно, что заметить это можно было ближе к обеду. Особенно когда за одно утро нужно собрать троих детей, встретить мужа с ночной смены или проводить на утреннюю, накормить-прогулять-проветрить всю живность и самой быть готовой покинуть родной кров, торопясь на работу. Но в те дни, когда никуда спешить было не нужно, или когда Финн, о счастье, ночевал дома, а на работу ему было не с утра, Нэсс умудрялась не слышать всех этих утренних шумов, предпочитая до последнего обниматься с подушкой, реагируя на призывы детенышей и мужа исключительно нечленораздельными звуками, даже не открывая глаз. Лишь плотнее зарывалась и заматывалась в одеяло, сооружая вокруг себя кокон, сквозь который не могли прорваться ни руки, ни лапы.
Да, Нэсса помнила, что им сегодня предстоит поездка до Дублина, что детей нужно развести по дедушкам-бабушкам, и встретить Рэя, согласившегося пожить в доме, чтобы не пришлось ещё и животных распределять по родне. Но все равно нежилась в постели, сквозь сон слыша, какой бурной и громкой жизнью оглашается дом. Последние несколько минут ей даже удается заполучить в безраздельное пользование мужа, и урвать у него пару-другую поцелуев.
Подъем, радость утренних приветствий всех и каждого, кто врывается (Клаус и двойняшки) или с достоинством входит (кошки и Фиона) в спальню, ванную и гардеробную, пока Нэсс окончательно просыпается под душем и собирает все, что было вчера позабыто.
Завтрак сопровождается еще одной проверкой собственного багажа и детских вещей, листки бумаги со списками и телефонами удваиваются и рассовываются по всем карманам, когда раздается звонок, и Клаус радостно скачет навстречу гостю. На крыльце стоит заспанный Рэймонд, приветствия перерастают в прощания, племянникам необходимо срочно рассказать любимому дяде тысячу самых разных вещей, и Нэсс с Финном спасают его, упихивая детей в машину в надежный плен ремней и кресел.
- Будь хорошим мальчиком, не води слишком много девиц. И не трогай нашу постель, я тебя прошу. – Нэсс ерошит брату шевелюру и, смеясь, чмокает его в небритую щеку. – Ключи у тебя есть, запасные есть у всех родителей, еда Клауса и кошек в кладовой, для рыб – у аквариума. Виски в баре, пиво в холодильнике, если что – не звони.
Дорога на Дублин, наконец, легла под колеса машины. Нэсс любила дорогу, даже если она укладывалась всего в полтора часа. Даже если муж решил доспать и мирно сопел рядом под бубнящее радио.
Они уже проехали Ньюбридж, до конечного пункта рукой было подать, когда Нэсс пришлось тормозить. Скоростное шоссе решило пересечь утиное семейство. Утка-мать еще ковыляла на обочине, а какой-то резвый утенок уже шагал по дорожному полотну, совершенно игнорируя возможные помехи. Фланаган вышла из машины, поглядывая в обе стороны, чтобы притормозить машины, если те появятся. Перед Нэсс промаршировали четыре утенка, а мамаша все еще металась по противоположной стороне. Нэсс нахмурилась. Утка явно должна была идти за малышами, и, значит, что-то было не так. Процесс метания сопровождался беспокойным кряканьем. Нэсса еще раз глянула на дорогу и полезла в довольно глубокую канаву вслед за уткой. В пяти метрах от дороги на ветру болтался кусок целлофана, не понять как замотавший в себя еще одного утенка.
- Финн! – Нэсс быстро поднялась к дороге, нужно чтобы муж присмотрел за утиным семейством, пока им не пришло в голову вернуться обратно. – Там утята слева, не пускай их обратно, я сейчас. – И Фланаган снова сбежала к запутавшемуся птенцу. – Откуда вы тут вообще в это время? – Риторический вопрос утка проигнорировала. Нэсса осторожно выпутала малыша из пленки и перенесла его через дорогу, сопровождаемая мамашей.
Остаток пути прошел без происшествий, и спустя еще пару часов Фланаганы уже сидели в самолете.

Отредактировано Neassa W. Flanagan (2019-02-24 12:31:24)

Остаток дороги и всё время до самого вылета Финн что-то мурлыкал себе под нос и только улыбался, стоило Нэсс спросить, что же он там поет. Только усевшись в кресло, он поведал, что это песня про утку. Нэсса перебрала в голове все известные ей песни про птиц, но ничего подходящего не обнаружила и потребовала текст. Совместная память выдала, что сочинение вовсе не про уток, а про цыпленка, чему, впрочем, Финн не расстроился, продолжая напевать.
За три часа полета Нэсс успела еще подремать, их дважды пытались накормить, и в Орли они приземлились уже, когда на Париж опускались сумерки, расцвеченные яркими огнями.
Общеизвестным является широко разрекламированный слоган «Париж – город влюбленных». На взгляд Нэссы ему давно пора было преобразоваться в «Париж – город протестов». Просмотренные мельком новости сообщали, что, то тут, то там в столице Франции вспыхивали протестные демонстрации. Протестовали студенты, рабочие, служащие, негры, арабы, мусульмане, геи и лесбиянки, и вообще, все, кто только мог прийти в голову. Сейчас здесь царили протестующие «желтые жилеты». Нэсс не был известен план их с Финном романтического пребывания в Париже, и она очень надеялась, что Фланаган учел местные реалии.
Французский всегда давался ей легко, и школьные азы были усилены и расширены несколькими месяцами во время каникул в академии, да и среди сокурсников французы попадались довольно часто, чтобы можно было практиковаться. Вот и сейчас, Нэсс дождалась, пока муж получит их небольшой багаж, и крепко уцепив его за руку, потащила сквозь громогласную, пеструю и чрезвычайно активную толпу таксистов, вылавливающих  нерасторопных туристов, по пути отказываясь от их услуг. Орли находился всего в четырнадцати километрах от центра, и тратить безумные деньги на такси было совсем незачем. Нэсс решила, что им вполне подойдет трамвай, в котором, как правило, туристов было значительно меньше, чем местных.
Финн с интересом осматривался и периодически морщился, когда рядом кто-нибудь громко и эмоционально начинал разговаривать. Нэсс только посмеивалась.
Небольшая уютная гостиница встретила их на правом берегу Сены в тени каштанов. Окна номера выходили на реку, и выйдя на небольшой балкон можно было вдоволь насмотреться на маленькие речные трамвайчики и большие баржи, а еще надышаться речным воздухом.
- Можно не выползать. – Нэсс стояла посреди номера, разматывая шарф, снимая куртку и пытаясь выпутаться из кед, не трогая шнурков. – Тут тоже есть доставка в номер. Раздеться не хочешь? Я в душ.
Если Финн хочет валяться, это его дело. Нэсс с той же силой мечтала освежить организм бодрящим водным потоком.

Отредактировано Neassa W. Flanagan (2019-02-25 12:47:35)

- Я в тебя верю. – Нэсс на секунду выглядывает из-за двери, чтобы подбадривающее улыбнуться мужу. – Примени профессиональное обаяние. Говорят, что в гостиницах к английскому относятся терпимо. – Фланаган смеется и успевает скрыться прежде, чем прилетает схваченная Финнлой подушка.
Душ справляется со своей задачей, смывая усталость и позволяя  Нэсс снова почувствовать себя человеком, она кутается в пушистый халат и возвращается к мужу.
Странно устроена семейная жизнь. В обычные будние дни можно душу продать за возможность побыть один на один, без лезущих под ноги котов и пса, бесконечных вопросов, разборок и криков довольных или недовольных детей. Сейчас же Нэсс ощущала некую пустоту и, пожалуй, даже нехватку всей этой кутерьмы.
Финн маячил на балконе, и Нэсса полезла за телефоном, мигающим ярким глазом. Сообщения от родителей, свекрови, Рэя, Фионы, хорошо, что младшие еще не могут писать.
- О, она такая… - Нэсс смешно морщит нос, - … мокрая. Я знаю отличный способ согревания, а на улице вовсе не мороз. Иди сюда. - Фланаган удается поймать мужа в объятия и даже поцеловать. – Ну, вот видишь, не так страшны французы, как байки про них.
Нэсс разбирает их единственный чемодан, высовывает нос на балкон, где не так уж и холодно. Прогноз погоды, выхваченный краем глаза, обещает вполне себе такую весну с плюсовой температурой.
- Я даже не буду против, если из этого номера мы выйдем только один раз – при выезде. – Нэсс рассмеялась, - И никакого Лувра. Ни за какие коврижки.
Париж вовсе не приводил Нэссу в восторг и трепет, чего нельзя сказать о Финне. Судя по его виду, и, несмотря на каркающих лягушатников, Париж его очаровал. Ну, хотя бы вид из окна отеля.
- Но план просто потрясающий. – Нэсса устраивается на кровати, обкладываясь подушками, и взъерошивает пальцами свои волосы. – И думаю, что на завтра у тебя что-то тоже припасено. Ты уже проложил маршруты? Или положимся на волю случая?
Фланаган вытягивается на кровати и хлопает ладошкой рядом с собой. - Иди, расскажи мне сказку. Только не в стиле Перро, а то там злые Серые Волки, глотающие целиком Красных Шапочек. И всяческие натуралистические подробности.
На губах Нэссы поселяется лукавая улыбка. Она только сейчас начинает осознавать, что в ближайшие дни ее ждут только муж и Париж.

Финн скрывается в ванной, а Нэсса стаскивает с головы намотанное тюрбаном полотенце и встряхивает головой, рассыпая влажную гриву волос по плечам. Она погружает пальцы в эту темную копну, и по ее телу бегут мурашки: растрепать влажные волосы – один из фетишей Нэсс, и чрезвычайно будоражащее ее действие.
Фланаган оставляет окно распахнутым, и свежий речной ветер играет с невесомой тканью тюля. Кроме этого он приносит и запахи реки, но это такая аутентичная нотка – подарок первого вечера в Париже, которая ей по вкусу.
Финнла появляется на пороге ванной, и Нэсс проводит тщательный осмотр, обводя мужа взглядом с ног до головы, задерживаясь на его бедрах, обернутых светлым полотенцем.
- Если ты повязал его со всеми правилами, приличествующими килту, то не вижу причин не согласиться. – Нэсс лукаво улыбается, а ее глаза светятся любовью и смехом. – Идет. Только позы надо потренировать, думаю, какой-нибудь музей с античными статуями тебе поможет.
Мужа не нужно долго соблазнять присоединиться к ней в мягкой постели, и Финн изображает прыжок, словно прыгун в воду или дельфин, приземляясь аккурат рядом с Нэсс.
Его лоб бороздят морщины мыслительного процесса, и Нэсса не выдерживает, трогая и разглаживая их кончиками пальцев. Потом так легко и просто продолжить это движение, погружаясь в шевелюру мужа, и так приятно перебирать пальцами пряди его волос.
- Ну, смотря какие. Вряд ли натуралистическое описание процесса поедания волком бабушки вызовет нужные ассоциации. – Голос Нэссы чуть подрагивает от сдерживаемого смеха, а сама она тянет мужа вверх, чтобы чмокнуть в нос. – Ты знал, что в неотцензуренной сказке про спящую красавицу, принц ее изнасиловал? Она благополучно забеременела и родила – та-дам! – близнецов. А проснулась от того, что один из них высосал из ее пальца щепку от веретена? Интересно, о чем думал автор, когда сочинял. Ну, не в смысле, какой он плохой, о чем думал, а в смысле - какие мысли роились в его голове.
Финн переворачивается на спину, укладываясь головой на колени жены, а его полотенце на бедрах слегка разворачивается, что не ускользает от внимания Нэсс.
Пока Финнла сочиняет и рассказывает ей сказку, его руки обхватывают ладонь Нэссы, а пальцы дарят невесомую ласку, прежде чем кожи касаются губы.
- Я за то, чтобы сказки сбывались. – Нэсс смотрит на лицо мужа сверху вниз, чувствуя, как образуется еще одна прочно связывающая их нить.
Ее лицо озаряется улыбкой в ответ на признание Финна, а сама она отвечает ему поцелуем.
А времени до ужина оказывается вполне достаточно.

- Извращенцы. – Нэсс фыркает и смеется, когда Финн пускается в рассуждения о том, откуда растут ноги у сказок, что не так с Красной Шапочкой.
Размышления о ведьме и леденцовом домике приводят к детям, имена которых становятся для Фланагана непреодолимым препятствием, несколько попыток вспомнить и произнести их заканчиваются новым взрывом смеха его жены. Нэсс решает, что стимулирующий поцелуй вполне справится с ролью таблетки для памяти, и, кажется, что муж их все-таки вспоминает, судя по тому, как вспыхивают его глаза. А может быть это просто радость. Потому что Нэсс и Финн вдвоем, и никто не может им сейчас помешать.
Секунда, и диспозиция меняется. Нэсса всегда удивляется, как Финнле удается так быстро оказываться сверху, производя эту операцию по перемещению с легкостью и изяществом, которого вряд ли ждут от большого мужчины.
- Мне? – Нэсс выгибает одну бровь, - Халат? – К первой брови присоединяется вторая, а в голосе Нэссы появляется намек на хрипотцу. – Нееет. – Ладошки Фланаган проникают под полотенце на бедрах мужа. – Мне мешает вот это. – Пальцы тянут за край, стискивают кусок махровой ткани. Нэсс вздрагивает от теплого дыхания мужа на шее, чуть выгибается, когда его ладони обхватывают ее грудь, а от его слов, которые, кажется, минуют уши и попадают сразу в мозг, внутренности скручиваются в тяжелый горячий узел, требующий немедленного развязывания.
Финн оказывается между ее бедер, и Нэсс обхватывает его ногами, скрещивая лодыжки за спиной мужа. Ее ладони и пальцы ласкают его плечи и спину, пока Финнла уделяет пристальное внимание каждому участку ее обнаженного тела, вызывая дрожь и тихие вздохи.
Губы мужа касаются груди, он щекочет языком сосок и втягивает его в рот, катает, словно конфету, прикусывает его зубами и снова целует, прежде чем заняться вторым.
Нэсс заводится с пол-оборота, ей мало поцелуев. Женская ладонь протискивается между прижатых друг к другу бедер, кончики пальцев натыкаются на возбужденную плоть, обхватывают и слегка сжимают. Финн чуть приподнимается, облегчая доступ, и Нэсс сначала касается себя между ног, а потом проводит влажными пальцами вверх по стволу, от основания члена до его головки.

Финн знает, как довести жену до оргазма. Иногда кажется, что хватит одних поцелуев, чтобы Нэсс оказалась полностью удовлетворена. Но ей хочется делить это удовольствие с мужем, и она, подчиняясь его ладоням и губам, дарит ему равноценную ласку, позволяющую им вместе оказаться на гребне волны наслаждения, чтобы вместе сорваться с нее в объятиях друг друга.
Нэсса прижимается к нависающему над ней Финну, ее губы нежно и легко касаются его лица, собирают капельки соленой влаги, пока руки скользят по спине, накрывают ягодицы, чтобы чуть сжать их, и снова возвращаются наверх к плечам.
- Добро пожаловать в Париж. - Фланаган отрывается от мужа, и упирается в его плечи ладонями, хотя лодыжки все еще остаются скрещенными за его бедрами.
Они успевают понежиться еще несколько минут, прежде чем в дверь стучат, и французская скороговорка сообщает, что ужин прибыл. Нэсс снова сбегает в ванную, предоставляя Финну возможность попрактиковать межнациональное общение, а когда возвращается, то ужин уже ждет, а муж сует нос под многочисленные крышки, то и дело что-то ворча или восклицая.
- Ты заказал лягушек? - Нэсс присоединяется к исследованию, а то, что находится на тарелке, открытой Финном, очень похоже на лягушачьи лапки. На лице мужа борются недоверие с отвращением, а Нэсса смеется и цепляет вилкой один кусочек, отправляя его в рот. Минута тщательного жевания, и Нэсса облизывается, снова накалывая на вилку очередной кусочек мяса. - Нет, всего лишь курица. Ешь давай.
Ужин превращается в "угадай блюдо и не плюйся", и затягивается часа на полтора, потому что невозможно не веселиться, глядя на Фланагана, с опасением тянущего в рот любой новый вид еды. За этой дегустацией они приканчивают бутылку вина, и после позднего ужина способны только на мирный и спокойный сон. И если ночью они и просыпаются пару раз, то вовсе не из-за недовольного желудка.

Все-таки режим великое дело, и Нэсс осознает это полностью, когда ее глаза сами собой открываются после семи утра. Она пытается уговорить организм поспать еще немного, но безрезультатное валяние в течение десяти минут, ясно показывает, что день настал. Финн еще сопит, а Нэсса потягивается, сначала сбивая одеяло в ноги, чтобы потом, накрыть им мужа, предварительно поцеловав пару раз, чтобы проверить реакцию и степень сна. Муж дрыхнет, и только что-то бормочет в ответ на поцелуи.
Нэсса улыбается и снова потягивается, сидя голышом на кровати. В окно уже заглядывают солнечные лучи, день обещает быть теплым, и Фланаган, облачившись после душа в пушистый махровый халат, решает, что в комнате нехватка свежего воздуха. Окна распахиваются, впуская свежесть почти весеннего утра и гудки маленьких пароходиков, снующих по Сене.
Пара утренних звонков от детей с пожеланием хорошего утра и отдыха, окончательно убеждают Нэсс, что это все ей не приснилось. Они во Франции, вдвоем, и предоставлены сами себе. Это осознание вызывает новую улыбку на губах, и Фланаган физически чувствует, как отпускает напряжение.
Нэсса заказывает завтрак - классику из кофе и круассанов с разными джемами и шоколадом. И бухается рядом с мужем, взъерошивая ему волосы.
- Подъем, соня. Paris attend, mon empereur.

Отредактировано Neassa W. Flanagan (2019-03-23 13:45:25)

- Как не хочу? – Нэсс смеется и пытается сбежать от рук Финна, но кровать тут совсем не та, что в их спальне, и муж быстро ее ловит, притягивая к себе. – Совсем не хочу? Ааа, вот оно что. – Фланаган не перестает улыбаться, - И совсем-соооовсем не подъем? – Нэсса чудно морщит нос, сдерживая очередной приступ смеха, - Нигде не подъем?
Муж театрально закатывает глаза, а потом ловко и естественно оказывается, что подъем все-таки состоялся. Везде, где ждали.
- Зато он не дает вкусностям остыть. – Нэсс предельно серьезна вплоть до того момента, когда губы Финна начинают свой путь по ее телу.
У Фланаганов не было медового месяца в привычном понимании. Предшествующие свадьбе события, само венчание, беременность и все, что окружало их тогда, ему совсем не способствовали. Слишком остро они оба тогда реагировали на происходящее, слишком много было проблем,  чтобы задумываться о возможности этого самого медового месяца. И сейчас Нэсс казалось, что эта неожиданная поездка в Париж вполне может им стать.
Кроме всего прочего, оказалось, что Нэсса – послушная жена. Сказано мужем не надевать этот халат, и, пожалуйста, она не надевает, а восседает за завтраком, в чем мать родила, радуя своим видом мужа.
Финн говорит о планах на Париж, и это занимает много времени, потому что он постоянно отвлекается, касаясь жены, целуя ее и уплетая еще теплые круассаны так, что любо-дорого смотреть.
- Я «за», - Нэсс давно перестала быть поклонницей толкотни в музеях и галереях, куда набивались толпы туристов, предпочитая прогулки по неизвестным маршрутам. Она фыркает на мужа, решившего, что не только нежная сдоба достойна французского шоколада, и оставляет его за последним глотком кофе, собираясь и приводя себя в готовность к путешествию.
Через несколько минут они покидают гостиницу и идут воль набережной, любуясь Сеной и прозрачным утром.
- Прокатимся? – Нэсс кивает на небольшой причал, у которого пришвартована малюсенькая самоходная баржа, переделанная под прогулочное судно. Колоритный француз, чьим усам мог бы позавидовать даже Пуаро, сдергивает с макушки берет и приглашает их на борт.
- Monsieur, ma dame, ma "Serena" est prête à vous emmener où vous voulez. Envie d'aller de l'autre côté de la Seine? Bon sang, encore une fois en train de planifier une action de masse. Mais pour l'instant tout est calme. – Речь француза журчит бодрым ручейком, Фланаган крутит головой, переводя взгляд с мужчины на Нэсс, которая слегка хмурится.
- Он предлагает прогулку по Сене. Сможем увидеть парк Берси и Нотр-Дам. Он идет до моста Сен-Мишель, там недалеко Сорбонна.  – Нэсса вопросительно смотрит на мужа. – Оттуда сможем дойти до Пантеона, а там решим, куда дальше. Согласен?

Финн похож на заблудившегося, но чрезвычайно довольно этим, ребенка, которого нудные родители не заставляют ходить по приличным местам, известным музеям и популярным улицам. Он готов заглядывать в любой, показавшийся интересным проулок, даже если он заканчивается тупиком. И он подготовился! Чем изрядно удивил жену, подсовывая ей телефон с картинками того, куда он хотел попасть. Нэсс не сопротивлялась.
Париж изменился с тех пор, как она была тут во времена учебы. Каждое лето несколько недель посвящались поездкам по Европе, и Париж был одним из любимых мест, наполненный музыкой, искусством, весельем. Теперь же в воздухе витало нечто, ассоциировавшееся у Нэссы скорее уж с Парижем времен баррикад и студенческих волнений. Это несколько напрягало, и Фланаган старалась не слишком приглядываться и «принюхиваться».
Финн согласился на речную прогулку, и они оказались именно теми, кого уже ждали. Как ни удивительно, им досталось место на носу, так что зрелище из первого ряда было обеспечено.
- Ну, я-то буду, бешеной собаке семь верст не крюк. – Нэсс улыбается и целует мужа в ответ, - И марш-броски закаляют организм. Растрясешь жирок. – Ее улыбка перерастает в смех. На тесной барже деться некуда, и Нэсс готова к расплате, которая следует незамедлительно, вызывая возгласы поддержки и одобрения со стороны остальных гостей.
Баржа неспешно скользит по тихой Сене, откуда-то раздается музыка. Нэсс оборачивается, и видит, что на корме сидит почти такой же колоритный, как капитан, персонаж, играющий на аккордеоне.
- Не хватает только жаровни с каштанами. – Нэсс прижимается к мужниному боку, укладывая голову ему на плечо. – Ты пробовал жареные каштаны? Они волшебно вкусные. А еще можно взять на прокат велосипеды, кстати. Ты первый раз в Европе? Или где-то был?
Баржа продолжала свой неспешный ход, капитан то и дело подавал гудки всем встречным, они отвечали ему тем же, и вдоль реки плыла странная, но не лишенная музыкальности перекличка, которую сопровождал аккордеон.
По правому берегу тянется парк Берси, довольно молодой для такого старого города. Когда-то тут были виноградники, и вплоть до двадцатого века здесь торговали вином. А потом землю решили благоустроить, и проект выиграли авангардисты Ле Рой, Фугас и Ферранд, соединившие сады разных исторических эпох в единое целое. С реки видна зеленая стена деревьев, да их макушки. А спустя какое-то время из-за небольшой излучины вырастает громада Нотр-Дам де Пари. И если и есть что-то, способное в большей степени, чем этот собор, оживить историю, то его время еще не пришло.

Нэсса весело смеётся картинному возмущению мужа, совсем не протестуя дальнейшему произволу.
- Я же не говорю, что мне не нравится, - она улыбается и фыркает, когда Финн изображает оголодавшего вампира. – Мне нравится, и ты похож на уютного и тёплого медвежонка, что согласись лучше медведя отощавшего.
Откуда-то сзади раздаются возгласы одобрения на французском, стоит мужу начать её целовать, Нэсса отрывается от Финна и оборачивается. Усатый капитан одобрительно кивает и снова разражается тирадой, заставляющей Нэсс розоветь.
- Капитан тебя полностью поддерживает и желает, - она соображает, как бы это перевести Финну, - ну, в общем, стать отцом сегодня ночью и все последующие.
Словно где-то сработал маховик времени, отматывающий назад дни и годы. Нэссе кажется, что знакомство с Фланаганом состоялось буквально вчера, и теперь у них впереди безоблачная пора свиданий, старт которой дан прямо сейчас.
- Ну, знаешь ли, - она готова защищать честь французских каштанов, - каштаны в Париже и в любой другой точке Земли – две большие разницы. – Нэсс, веселясь, переводит слова мужа капитану, и тот её яростно и страстно поддерживает. В разговор включается ещё кто-то, начиная спор на тему «лучшие каштаны растут в…», а Фланаганы просто наслаждаются путешествием и друг другом.
Пока Финнла запечатлевает виды, Нэсса тоже достаёт телефон, изучая карту Парижа и прикидывая, куда дальше можно утянуть мужа. Ей кажется забавным показать ему, как представляют французы ирландские пабы, и недалеко от моста Сен-Мишель такой и притаился.
Но сказать об этом она не успевает, потому что муж резвым гиппогрифом  уже выскакивает на маленькой пристани и тащит жену за собой, оглашая окрестности возгласами восторга. Они идут по набережной, сворачивая на маленькие улочки, и Нэсс вспоминает, каким именно она любит Париж. Не туристическим, ярким и громким, а вот таким: немножко вальяжным, «для своих», уютным и акварельным.
Финн тормозит у террасы небольшого ресторанчика, и в очередной раз поражает жену, находя прошлогодний каштан, свисающий с ветки, словно специально для них.
- Французы говорят, что найти каштан прошлого года – к счастью, – Нэсса улыбается и едва успевает поймать плод, брошенный мужем. – Эй, так-то ты любишь жену, что бросаешься в неё колючками, - каштан и вправду колюч, и год висения на дереве закалил его кожуру до остроту до иголок, но Нэсса катает его по ладони, чувствуя мелкое покалывание,  а потом прячет в рюкзак.
- Мне нравится Эдинбург, особенно вид с Замковой скалы. А ещё там куча ирландцев, и шотландцев с ирландскими корнями. А ещё его побратимы Ницца и Флоренция. А Эйфелевой башне в этом году сто тридцать лет. Надо отпраздновать, как думаешь?
Нэсс бегло просматривает меню, выбирая самые французские блюда, которые могут удивить мужа, и они устраиваются за одним из столиков.