Новый летний день – новая прогулка по Килкенни. Город маленький, но так хотелось изведать каждую его улочку, заглянуть за каждый угол, повидать каждого человека. По какой улице ноги вели меня сегодня, я не знала. Но постепенно вокруг меня вырастали каменные заборы. А впереди маячило ушастое здание, которое я хотела посетить вот уже долгое время.
- Ну здравствуй, Святой Канис.
Собор Святого Каниса. Я упорно видела ушастым, и ничего не могла с этим поделать. Серый камень, который почему-то казался тёплым, вокруг милые зелёные кустики, всё фигурное, почти фэншуй. Зелёный газон ухожен. Странно, а я ведь всегда думала, что служители церкви только и делают, что молятся круглосуточно с перерывами на пост и причастия. Но нет, вон какую красоту содержат. Можно даже похвалить. Руки в перчатках легли на сучья кованой ограды. Наверное, это странно, когда место пропитано покоем. В жизни так неспокойно, равно как и в мыслях, а тут такая… благодать. Я толкнула калитку и вошла на территорию Собора. Ветер мягко толкнул меня в спину. Меня приглашают? Я улыбнулась и уверенно двинулась вперёд. А затем, почему-то, свернула направо от главного входа, в сторону высокой башни.
Наверное, не стоило отходить от основного курса на главный вход. Но вдруг там какая-нибудь служба, а я такая дверями громко хлопаю, все на меня такие осуждающе смотрят, мол, что за неверная, выгнать её, как она смеет прерывать наши молитвы. А какие-нибудь святые отцы, скинув личину приличных людей, дадут мне пинка и отправят полётом до дома. Но заглянуть внутрь мне хочется. А у этой башенки как раз дверь приоткрытая. Сам бог послал. Как бы это странно ни звучало на территории собора.
Странно, что в эту высокую башню дверь не была заперта. Открыв её, я почувствовала, как будто перестаю быть Элисон, а становлюсь Алисой, которая пробралась в страну чудес. Но впереди меня была только винтовая лестница. Не было бутылочек с советом выпить их, не было пирожных с советом скушать их. А просто винтовая лестница. Поднималась я по ней медленно, пытаясь ощупать каждый камешек, увидеть где-нибудь боковую дверь, чтобы войти в само здание Собора. Но нет, я поднималась всё выше, а кирпичная кладка так и не стала где-нибудь дверью, ведущей в какой-нибудь коридор. Правда,  в конечном итоге я всё же уткнулась в какое-то подобие двери. Которое, почему-то, тоже не было заперто. А когда не запирают, значит, активно приглашают. А на такие дела меня можно не уговаривать дважды.
А вот тут меня ждал сюрприз. Я забралась в бойницу! Сначала, естественно, я подошла к окнам без стёкол, чтобы посмотреть на Килкенни. Зелёный, с крупинками разномастных крыш. Красивый у нас город. Уютный дом для уютных людей.
Бойница была продуваемым местом. Но пока ещё лето, и ветра тёплые. От каждого дуновения становится ещё уютнее. Ещё немного, и я совсем разомлею от количества милостей в этом отдельно взятом помещении. А так нельзя. Расслабленная я теряю бдительность.
Я стала аккуратно обходить колокола, но всё же загляделась на них и вновь остановилась. Провела по ним аккуратно пальцем руки, приблизившись максимально близко. Они такие занятные. Никогда бы не подумала, что могу подумать, кто колокола – занятные… Килкенни, что ты со мной делаешь, остановись! Но нет, я продолжала ощупывать каждый из колоколов, а потом рука наткнулась на нить, их связующую. И нет, что бы сначала подумать. Как-то такой мудрости со мной не случилось. Я дёрнула за эту нить, и тут же раздался оглушительный звон! Я тут же отпрыгнула от этих звенящих предметов, прижавшись спиной к стене. Но это не спасало. Звон пусть и затихал, но медленно. Хорошая мысль номер два, которая предполагала заткнуть уши, тоже посетила мою голову поздно. В итоге, когда, как мне казалось, колокола утихли, я чувствовала себя немного основательно глухой.
Зашибись, пришла на соборные ушки посмотреть.

Звон колоколов в ушах слился с чьим-то голосом. Он был невнятный, еле слышимый, но вот эмоцию я ухватить успела. Тревога? Что-то случилось?
Я подняла глаза и увидела мужчину во всём черном, почти что в платье, вот только воротник был с белым квадратом. Да, я не знаю, как называется вся эта одежонка святых отцов, матерей, святых духов и аминей. Да что там, я вживую это впервые видела!
Рот мужчины открывается и закрывается. Вот что он от меня хочет? Интересно, а если он священнослужитель, то он может представлять опасность? Господи, да что же он говорит?
- Подождите, я Вас не слышу! – Закричала я во всю глотку. И только потом сообразила, что это же я сейчас оглохла, а не гражданин передо мной. – Извините!
Я опять крикнула. Чёрт, похоже, лучше всего молчать. Указательными пальцами я несколько раз поприжимала козелки к слуховому ходу, надеясь, что это хоть как-нибудь поможет. Но нет, я только шум да звон в своих ушах слышала, но никак не то, что может происходить вокруг. Чёрт, вот это же надо было! А если я оглохну до конца дней своих, а вот этот вот мужик, которого я совсем не знаю, воспользуется этим как-нибудь? Подозрительный, он очень подозрительный. И ведь, что главное, своей спиной он загородил выход. В окно выходить? Нет уж, оставим это расхожему выражению. Прошла пора, когда я хотела покончить с собой. Сейчас во мне только разжигается интерес к жизни в Килкенни. А тут этот мужик, господи его прости, выход мне перегораживает. Не проехать, не пройти. Ну а с другой стороны, кто меня просил трогать эти дурацкие колокола? А ведь я в храме. Провидение? Ой, слишком сложно, я просто хочу уйти.
Я осторожно, придерживаясь стеночки, направилась к двери. А мужчина всё не отходил и смотрел на меня. Ну свали, а? Не видишь, дурочка малолетняя не подумала, трынькнула разок в колокола. Ну что, жалко, что ли? Ой… а если и правда жалко? Я остановилась напротив этого духовника-сановника и проорала вопрос. Зашибись, нормально говорить ещё разучилась:
- А можно мне выйти? Вы только как-нибудь кивните, а то я не слышу ровным счётом нихрена!
Чтобы как-то смотивировать мужчину начать движение на выпуск тела из помещения без желания придать мне ускорение, я сделала ещё один шаг по направлению к двери.
В принципе, можно было предположить, что в оглушенном состоянии равновесие я способна потерять. В принципе, можно было предположить, что, следя внимательно за поведением священника, я могу пропустить и щель какую между камнями. В принципе, можно было бы предположить, что нога подвернется под неплохим углом. Вот все эти принципы я и собрала в один – потеряла равновесие и начала падать, как тот самый Лондонский мост. И в направлении, в котором я собиралась падать, как раз располагалось окно. Не закрытое рамами, решётками или стеклом. Прямой путь на улицу. Выхожу в окно из бойницы церкви.
Господи, как же глупо вышло-то. Зато Шону Годфри не придётся тратиться на катафалк. Ой, и имеют ли они право англичанку хоронить по ирландским обычаям? Ну да какая разница! Падает-падает Лондонский мост! 

Волосы закрыли всё, что я могла видеть. Не видела мужчины-священника, который то ли представлял опасность, то ли нет. Не увидела коварных колоколов. Не увидела, куда могла улететь. Но вот и славно. Не стоит засорять реальностями те самые картинки, которые я должна была бы видеть перед смертью. А то, что это будет именно она, когда я выпаду, я просто не сомневалась.
Тяжесть на предплечьях я разобрала не сразу. Но эта тяжесть и создаваемая ею тяга вела меня назад, в бойницу, к колоколам. И я…я не упала, чёрт побери! Волосы, хлестанув по лицу, раскрыли мне поле зрения, тем самым открыв мне глаза на происходящее.
Священник схватил меня за предплечья. Схватил, вцепился, притянул у себе. Я уже не падаю, но он не отпускает. Так близко к запястьям, так близко к рукам. Я в перчатках, но это не отнимает его силы и грубости. Это не умаляет безвариантности его действия. Всё как всегда. Они никогда не оставляли меня выбора. Они хватали меня. Ради чего? Даже священник, даже сейчас, за руки, с силой, да так, что воздуха не хватает, сердце дикой пичужкой колотится по грудине, шумом отдавая в почти не слышащих ушах, болью отдавая в голове. Боль ослабнет, но не страх. Страх ослабнет, но не память. А моя кожа помнит всё, через что ей пришлось пройти. Память жива, толкает разум на страх. Страх становится сильнее. Боль становится сильнее. Пытаюсь дышать глубже, но нет, это комком стоит где-то в горле, мешает дышать. Зачем он схватил, зачем он берёт мои руки… лучше бы дал упасть. Это не так страшно.
Но страх даёт и силы.
Я вырвалась из его крепких лап, цепкого хвата, что обвил мои предплечья почти болезненным огнём. Я смотрю на него, пытаясь найти в его глазах хоть что-нибудь доброе, ведь он же священник, но почти не хочу видеть. Он схватил меня, да как он посмел! Рука в перчатке сама взлетела в воздух и наотмашь прошлась по лицу священника. Вся боль, весь страх здесь, в этом ударе. Всё моё прошлое, весь мой страх здесь, вся паника, вся боль. Он не должен был, он должен был уважать мою волю.
Влепив мужчине пощёчину со всей силы, я, глядя на него, только сейчас поняла, что произошло. Во-первых, человек меня от смерти спас. Во-вторых, он схватил меня за руки, и это было естественно в сложившейся ситуации. В-третьих, он сам из-за меня неплохо приложился головой об стену и проявляет вид явно немного ошалелый. В-четвёртых, своим ударом я ещё сверху добавила. Ну всё, Элисон, готовь задницу, тебя по ней сейчас бить будут, как в малолетстве.
- Опля… - пробурчала я себе под нос и начала отступать. Пятилась назад, глядя на мужчину в его чёрном платье, вытянув руки вперёд, вдруг поможет, если он решит мне как-нибудь отомстить. А ведь может, ведь рядом с ним я – как палочка рядом с двадцатиэтажным домом. Мне попадёт, мне определённо попадёт. А если он ещё кому-нибудь нажалуется? А если меня из-за этого ещё и из Килкенни выгонят? Чёрт-чёрт, ну думать же надо, что делаешь, думать!
Но день что-то как-то не ладился. Или Святой Канис активно не хотел со мной здороваться. Или наоборот, хотел здороваться так активно, что просто не замолкал…
Пятясь, я забыла о том, что сзади нам колокола. И наткнулась на них ещё раз, неплохо приложившись головой. Глухой звон раздался неприлично громко. Мне-то уже смысла не было  уши затыкать, я пусть и слышала его, но не в полную силу, после первого раза не отошла. Надеюсь, мужчина не оглохнет. От меня и так ему уже сегодня столько проблем.

Новая порция звенящего шума разыграла в моей голове странную игру. Я перестала понимать, что же происходит. Это странное ощущение. Как будто плаваешь в твороге, который на самом деле оказывается облаком. Выныриваешь, а вокруг тебя почти до беззвучия хрипящая пустота. Я слышала и одновременно не понимала, что слышу. Но глаза мои не могли мне врать.
Священник встал, сократил расстояние между нами и что-то прокричал мне. Эти звуки тонули в гуле колоколов в моей голове. Он что-то говорит, но о чём? И говорит-то, наверное, как-то не так, как я… Можно было бы прочесть по губам, но я не могу понять. Ещё раз поприжимала козелки к слуховому ходу, но нет, шут только в тембре изменился, но никак не исчез. Вот интересно, а я на всю жизнь глухой останусь? Или это всё-таки временное явление? Но было бы забавно вот так, наверное, стать кем-то вроде калеки. О тебе заботятся, тебя не бросят, будут рядом. Тогда мне нужно будет поблагодарить случай, если это всё-таки случится.
Но когда перед глазами появилась рука, раскрытая ладонь, протянутая мне навстречу, я вдруг опомнилась от этих мыслей. Это… это ведь просьба о доверии, ведь так? Я подняла глаза и посмотрела на лицо священника. В тот самый момент, когда он произнёс то, что я смогла разобрать. «Не бойся». Протянутая и открытая ладонь, эти слова… я мысленно усмехнулась. Будто зверушку приручает.
И сколько раз мне говорили эти слова. «Не бойся»… в словах почти нет смысла, они, как правило, лживы. Я взглянула в глаза мужчине. Глаза ведь не смогут соврать так, как это может сделать голос. И где-то в их глубине я разглядела… вот только что? Но это что-то вызвало у меня доверие. Может, это была та самая вера, которой он принадлежит? Может, это был свет спасения, который несла в себе вера?
Он удалялся к двери. Но руку всё ещё протягивал мне. Первый шаг за ним я сделала неуверенно. Потом ещё один. И, догнав святого отца, я схватила его за рукав той руки, которую он протягивал мне.
Да, я доверяла этому человеку. Сама не знаю, почему… Вполне возможно, что за это доверие мне ещё предстоит расплатиться, но ведь не сейчас, не правда ли? В его раскрытую ладонь я вложила свою руку, сжатую в кулак и повёрнутую тыльной стороной кисти. Ту же, что вцепилась в его рукав, я отпустила. Возможно, он примет меня за сумасшедшую. Возможно, посмеётся над моими странностями. Возможно, моё к нему доверие окажется просто обманом. Но… но я попыталась. И никто на свете не узнает, сколько сил мне пришлось приложить, чтобы подать ему руку, пусть и таким образом.
Слабо улыбнувшись, я прошептала тихо-тихо, надеясь, что в свете собственной глухоты, будь она временная или постоянная, мой голос прозвучит нормально:
- Простите, пожалуйста.

Он был странный, этот мужчина в чёрном платье. Он помогал мне спуститься вежливо, не сцапав мою руку, как только получил то, чего хотел. Может, он понимал больше, чем его коллеги по мужскому полу? Ну да хотя не мудрено, в священники кого попало не возьмут. Они же, наверное, какими-то особенными рождаются. Или получаются. Но, спускаясь по лестнице, я не пожалела о своём доверии.
Потом мы оказались на всё том же ухоженном газоне. За время моего отсутствия рядом с собором Святого Каниса ничего не изменилось. Это даже и к лучшему, а то я бы впала в панику, если бы на лужайке перед входом на бойницу выстроилась армада инопланетных захватчиков.
Он что-то сказал, а потом склонился до уровня, когда наши глаза встретились. Это было страшно ровно до тех пор, пока он ни скорчил рожу, да такую занятную, что я в первую очередь расхохоталась. Это же надо, взрослый мужик, а такие рожицы забавные строит. Ладно, всё, больше никаких подозрений, буду ему доверять, вот только… просмеявшись я, склонив голову на бок, стала внимательно смотреть на ту рожицу, которую священник так старательно корчил. А потом смотрел на меня. Может?.. Хм, может, это руководство к действию? Ладно, попробуем. Я сделала ровно точно так же, как и этот мужчина, крепко зажмурившись. Это, знаете ли, страшно, кажется, что глаза из орбит вылетят и не вернутся. Расслабившись, я сделала глубокий вдох, и… о, птички чирикали где-то в деревьях неподалёку. Мир полон звуков! Ещё немного странной рожицы, и я могу снова слышать то, что и раньше. Конечно, не так чётко, но всё же.
-  Меня зовут Келлах Морриган. Ты можешь называть меня "отец Морриган" или просто "святой отец". Как тебя зовут? Откуда ты? Ты заблудилась?
Я скорее наткнулась на этот его вопрос и протянутую навстречу руку.
И ведь была права, когда думала, что он говорит с отличным от меня и Шона акцентом. Но тем не менее, понимать можно. Это уже неплохо. Но имя-то какое сложное, гремящее. Никогда бы не подумала, что человека, способного корчить такие рожицы, могут звать Келлах. Это как-то… ну, не вяжется. Но в остальном. Обычный человек. А, исходя из того, что он вылечил мою временную глухоту, ещё и добрый. Протянутая рука… Это всегда так сложно…
- Элисон Остин. – В протянутую мне навстречу ладонь был вложен указательный и безымянный палец. Большим же я обхватила кисть Келлаха с другой стороны. – Приятно, эм.. познакомиться. Спасибо, вы много для меня сделали. Вот только… «отец Морриган», «святой отец»… можно как-то без этого? Вы ж мне не отец.
Ну да, я же Шона отцом не называю, а тут священника должна называть мало того, что отцом, так ещё и святым.
- А я из дома пришла, - продолжила я, - я впервые в Килкенни, думала, что загляну сегодня в собой Святого Каниса, но как-то не сложилось, и вот я попала в бойницу. Простите ещё раз, что вы так влипли из-за меня, но я не специально, честно. Я просто подумала, а вдруг у вас там служба какая, а я такая вхожу бесцеремонно. Это же неправильно, да же? А вы откуда? И почему решили стать священником? И меня же не накажут за то, что я случайно с колоколами поигралась? Я ведь и правда случайно!
Хлопнув глазами, я внимательно посмотрела на Келлаха, пытаясь понять, что он думает. И только заглянув ему в глаза в поисках ответа на свои вопросы, я поняла, что всё ещё держу пальцами его руку. Я отпустила и отступила на полшага назад. Всё-таки доверие – доверием, а опыт не пропьёшь, как бы я ни старалась.

Мы остановились и смотрели на звенящие колокола. А ведь замешкайся я хоть чуть-чуть, то мы бы были в самом эпицентре этого звенящего тогда уже ада. Но нет, слушать со стороны было даже немного приятно. Столько мелодичности и радости в простом звоне. Просто огромная металлическая тарелка, подвешенная дном кверху, а в ней просто какая-то висюлька. И, просто дёргая за ниточки, можно создать вот такой очаровательный звук. Ну разве это не прекрасно?
- Падре Келлах. – Пробормотала я, не опуская головы. Я всё ещё смотрела на бойницу и на небо над ним. Это странно, когда встречаешь покой. Это словно рушится тебе на голову пыльным мешком, и ты ничего с этим не можешь поделать. Наверное, всё хорошее сваливается вот так внезапно. Хотелось бы верить. – Вы в курсе, что если говорить именно так, что в сумме будет похоже, будто у вас не имя, а рычащий и хрипящий хищник какой-то? Вот вслушайтесь… Паааадрррре Кееееллааааахххх. Слышите, да? Это как-то не сочетается с вами. Другой бы отругал меня. Пусть даже вы и говорите, что меня никто не отругает. А вообще, - я отвернулась от бойницы и взглянула на падре, - не верю я, что бог и здание могут понимать больше, чем люди. И если людям не нравится, то наверняка и этим двоим тоже не понравится.
Высказав всё это, я повернулась в противоположном от бойницы направлении и пошла куда-то по территории собора. Это было странное ощущение. Я не смела зайти внутрь по каким-то причинам, но вот здесь, на ровном газоне, под чистым небом я чувствовала себя вполне уютно. Падре Келлаху я доверяла, и его присутствие меня никак не ограничивало в действиях. Наоборот, было легче. А в голове тем временем, возник вопрос, о котором я почти забыла.
- Вы навредили людям? Вот уж чему не верю, тому точно не поверю. Врёте вы всё. Враки. Мне же вы не навредили, хотя могли. Вполне вежливо отнеслись, за что вам, кстати, большое человеческое спасибо. Да и про глупости… Но ведь если не творить глупостей, тогда совсем будет скучно. А так как-то интереснее. Вот например…
Я, широко улыбнувшись, огляделась вокруг. Обещаю творить только шалость и ничего, кроме шалости. Я опустила глаза вниз… но в первую очередь я его услышала. Кузнечик. Маленький, хорошенький такой. Резко присев, я зажала его между ладонями. Удивительно, что я смогла вообще делать это с первого раза.
Я быстро подошла к падре Келлаху и, привстав на цыпочки, усадила ему на голову явно до смерти перепуганного кузнечика.
- Вот видите! – Сказала я, довольно похихикав. – Глупость. Чистейшей воды глупость! Но она явно раскрасила эти минуты мне. И, надеюсь, заставила немного оживиться и вас. Без глупостей было бы… скучно. Не всегда же нужно делать, как правильно. Это так… неправильно, знаете.
И ещё раз улыбнувшись падре Келлаху, я подняла голову вверх, к небу. Солнце приятно согревало. Ветер такой приятный. Было спокойно и уютно. Это всё свалилось на меня так внезапно, что я почти забыла обо всех своих беспокойствах. Ну и дела…

- Ну вот что вы наделали! Я же его с первого раза поймала, а такое вообще редко случается!
Я побежала за улетевшим кузнечиком, но бесполезно, он уже скрылся от меня в сочной зелёной травке. Поняв бессмысленность своего предприятия, я тут же вернулась к виновнику своей потери кузнечика.
- Семнадцать. – Моргнула я, когда получила такой внезапный вопрос от падре Келлаха. – В апреле стукнуло.
И, выкинув из головы воспоминание об этом незначительном вопросе, я вернулась к более интересной для себя теме.
- Волкодавы, котята… но мы же не звери, мы же люди. И все равны. Если кто-то чувствует свою силу и превосходство над, якобы, слабым, то это не делает его… ну, плохим? Ведь знать, что ты можешь причинить вред – наверное, самое опасное, что только можно знать. А, хотя, знать и делать – разные вещи. Опаснее всё же те, кто делают.
Всё это время я шла рядом с падре Келлахом,  стараясь шагать с ним в ногу. А это было довольно забавно, потому что шаги мне приходилось делать непривычно широкие для себя. Но, тем не менее, произнеся последнее предложение, я остановилась, схватив мужчину за рукав его чёрного платья, затормозила и его.
- Скажите, а ваша вера может причинить вред? – И, опасаясь лишних вопросов, я начала оправдываться. – Нет, вы не подумайте чего лишнего, просто, знаете, мой последний отчим, Джеймс, руководил какой-то сектой, которая как-то связана с верой во Христа и остальная бла-бла-бла. Но они были какие-то неправильные. Этот дуротчим даже из дома нашего воровал в пользу своей шарашки. И если я и раньше была вся в сомнениях о том, есть ли бог, то теперь-то вообще… Если допускается, что у бога есть такой вот образ, я даже знать его не хочу!
Последние два слова были выкрикнуты в сердцах, словно давали выход тому, о чём я старалась молчать. А потом, посмотрев в добрые глаза падре Келлаха, я прикусила губу. Лишнего сказанула. Он явно не из тех, кто навредит мне. Люди с такими глазами не делают больно. Хотя, на дне их была какая-то тоскливая тяжесть, но… это просто рябь на воде.
- Извините, что я вам это всё высказала. Просто знаете, как обидно. Мама поверила этому дуротчиму, а мне нет. Я даже из дома из-за этого ушла. И отправилась в Ирландию искать своего отца, родного…
Я замолчала, мысленно уткнувшись в свои воспоминания о Шоне Годфри. Их мало пока, но он мой родной отец. Настоящий. И это доказано генетической экспертизой. Но он такой пока ещё далёкий… И мы оба боимся идти друг другу на встречу. Хорошо, что у меня есть дядя Лиам, который всегда поддержит меня. Я аккуратно взглянула на падре Келлаха, чтобы он не заметил моего пристального взгляда. Может быть, я нашла ещё одного человека, который сможет меня поддерживать всегда?

Отредактировано Alison Austin (2015-10-29 12:45:01)

- А? – Я настолько погрузилась в свои мысли, что прикосновение к моей голове ворвалось ко мне ощущением инородного тела, чужеродного. Подняв глаза на падре и медленно похлопав ими, я осознала, как выглядит реальность. Но всё же тело помнит многое из того, что я пытаюсь забыть, поэтому я невольно отступила шаг назад. По прошествии ещё нескольких странно тянущихся секунд я поняла смысл слов, сказанных мне.
- Смелость? Я бы не сказала, что это была смелость с моей стороны. Скорее внезапно ударившее в голову сумасшествие. Сумасшедшие иногда проделывают дыры в собственном черепе, чтобы выпустить демонов и уменьшить невыносимое давление мыслей. Вот и у меня так случилось. Рано или поздно должно было случиться что-то подобное… Выстрелить в голову я себе физически не могу позволить, но вот совершить побег другого рода я вполне способна. Вот и сбежала. От прошлого…
Воспоминания ворвались в мысли арктическим холодом и из головы скользнули вниз, по позвоночнику. А от него, своими ледяными пальчиками протянулось по рёбрам, объяв, обхватив, почти обездвижив. Стало холодно, хотя день такой тёплый, такой солнечный. Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Когда-нибудь это забудется, когда-нибудь это пройдёт…
Тряхнув головой, я подняла глаза на падре и широко улыбнулась.
- А отца нашла. Правда, сначала я нашла дядю, а потом уже папу… Но, знаете, возможно я слишком наивна. Я надеялась, что мы сразу сможем… Но ему сорок с хвостиком, мне семнадцать… столько времени потеряно. И сейчас Шону нужно время, чтобы понять, осознать. И я не хочу ему мешать. Но всё же… так одиноко порой бывает. Мне же, наверное, нужен отец всё-таки. Он и дядя – это всё, что у меня есть. И первая моя встреча с ним была такой сдержанной, холодной почти. А вот с вами всё по-другому. Вы тёплый, пусть и имя такое рычащее-хрипящее. Вот почему мой отец не может быть таким же, как вы?
Я тяжело вздохнула и ещё раз мотнула головой, прогоняя все эти дурацкие мысли. И лишь сейчас до меня дошло, что уж слишком я разоткровенничалась для первого часа знакомства с человеком, пусть этот человек и святой отец. Опустив руки, я широко улыбнулась и сделала шаг навстречу падре.
- Вы знаете, у вас, падр, наверное, карма такая. С вами все автоматически откровенничать начинают. Вот и я начала. Это не есть хорошо… - Я лукаво улыбнулась, стараясь замять всю ту болезненную чушь, которую я ему наговорила. – Лучше, знаете, покажите мне, какие у вас тут ещё достопримечательности, кроме бойницы. Там я уже побывала.
Натянуто хохотнув, я двинулась вперёд, надеясь, что падре Келлах меня догонит и перегонит. Но я была рада, что показала только верхушку всего того айсберга, что был во мне. Ему рано таять. Но и не нужно допускать того, чтобы он обрастал ещё льдом. Мои плечи не выдержат ещё большей тяжести.

Отредактировано Alison Austin (2015-11-09 21:28:16)

Я слушала падре Келлаха и поражалась. В его жизни тоже были проблемы с отцом. Его мёртв, а мой жив. Ну да хотя толку-то… для него я пока мертва, для него я пока просто девочка с улицы. Вот как для падре. Только что последний отнёсся ко мне с душой и пониманием, а вот Шон…
- Вам нужен был отец. Мне тоже он нужен сейчас… только вот нужны ли мы им? Что могу подумать я, когда чувствую, что вряд ли сдалась ему? Но хотя, мне, наверное, всё же повезло, что он живой. А вам вот нет. Время ему нужно… - недовольно буркнула я. – За четыре месяца можно было бы и чаще видеться. Ну да не важно. И знаете, на чём нам можно сойтись? Дяди. Дяди всегда просто зашибись, какие крутые!
Скинув с себя эти печальные мысли, я двинулась за падре, а, выслушав предложение о том, чтобы поближе познакомиться с собором, я просто образовалась!
- Конечно хочу! Кошки, да я просто обожаю кошек! И да. – Забежав вперёд к падре, я повернулась к нему, сотворив честное выражение лица, приложила правую руку к грудине и серьёзным тоном сообщила. – Падре Келлах Морриган, клятвенно вам обещаю, что не навернусь с башни, пусть хоть какие там колокола стоят! Также клятвенно обещаю не лепить вам леща при случае, да и без случаев!
Следующие несколько часов я забыла обо всех своих проблемах.
В храме и правда жили кошки. Своих цветов, степеней пушистости и обаяния. Но самая главная звезда среди них всех была, безусловно, Эйри. Игривая, своевольная, но такая милая и обаятельная, что ей просто невозможно сопротивляться. Я возилась с этой милашкой, и казалось, что вот оно счастье. Не там, в болезненном поиске ответа от Шона Годфри, а здесь, рядом с милой кошкой, её мягкими лапками, бодро торчащими вверх ушками и гладкой пятнистой шерстью.
Соседняя башня оказалась без колокольни. Что уже хорошо. Килкенни с высоты всё-таки невероятно уютен.
А затем падре Келлах всё-таки завёл меня в собор. Он на самом деле был просто потрясающим. Потрясающе-величественным, но в то же время и уютным. Но это я выяснила позже. А пока, оказавшись окружении его потрясающего величия, я не знала, где найти защиты от давящего на меня духа прошлых поколении. Колени подкосились, но я стояла на ногах ровно. Ощущение страха становилось только больше. Я смотрела вокруг и понимала, что вряд ли это место станет мне хоть когда-нибудь близким, потому что такое великолепие не подходит для таких, как я.
От этих мыслей меня отвлекло тепло на ладони, прорывающееся к сердцу сквозь перчатку. Я опустила глаза к рукам. И удивилась.
Пытаясь найти защиту в себе, я схватила падре Келлаха за руку. Добровольно. Даже не осознавая того, что происходило.
Всё это объяснялось только двумя простыми и незамысловатыми словами. Привязанность и доверие.