В городке творились ужасные вещи. Их стоило бы залить алкоголем, и почему-то единственный, кого Ив видел в роли своего собутыльника на эту тяжелую тему, был именно Шон Годфри. После очередного убийства, когда жертвой стала девочка лет тринадцати, Риган снова пару раз позвонил Шону. В первый раз он не взял трубку, а во второй раз ответил малознакомый женский голос, который грустно сообщил, что кукушка Шона улетела в Гондурас, и поэтому ответить он не может, а когда сможет – тоже неизвестно, так что…
Так что Ив совершенно не ожидал спустя день звонка от самого Годфри. Когда он увидел его имя на дисплее своего телефона, он почему-то подумал, что звонит ему тот женский голос, а не сам Шон. Диалог – а вернее, монолог – был очень коротким. День был субботним, так что ничто не мешало Иву сорваться с место мгновенно, по первому зову. Сложно сказать, что они с Годфри были друзьями, однако поступил Риган именно так, как сделал бы, будь бывшая рок-звезда его самым настоящим другом. У Ива даже мысли не возникло о том, что можно отказаться и просто не приехать, раз уж спорить с Шоном по телефону было невозможно.
В дом его впустила девушка – и Ив вспомнил, правда, смутно, что видел ее летом, когда в баре внезапно случилась драка – и все, что сказала, так это «он в гараже». Риган пожал плечами и пошел в гараж, благо, что знал, где он находится. На плече у него была черная сумка, на манер спортивной, и в ней тихо звякали бутылки. Шон просил взять две или три, но Иву показалось, что этого будет мало, поэтому он на всякий случай купил пять. Больно уж бесцветным был голос по ту сторону.
- Принес, - подтвердил Ив и качнул бедром, толкнув сумку. Бутыли в ней тихо звякнули.
Стены были обклеены афишами и постерами ныне уже не существующей группы. Риган на мгновение замер, оглядывая это мрачноватое великолепие. Большой кусок его подросткового возраста. Он и сейчас любил слушать их песни, но они были щедро разбавлены иными голосами.
- Пью так пью. Нет проблем.
Ив наполовину расстегнул молнию на сумке, достал одну бутылку и, рассеянно поглядывая то на Шона, то на установку рядом с ним, открыл бутылку. Стаканы уже наличествовали. Оставалось только налить, что Риган и сделал.
- Пьем за что-то или просто напиваемся?
Его одинаково удовлетворили бы оба варианта. И оба они ему бы одинаково не понравились, потому что Годфри не был похож на человека, который просто решил выпить с приятелем да почесать языками за прошлое, в котором небо было голубее, а трава – зеленее.

Ив не знал, в честь чего можно пить вопреки. Наверное, он все еще был юным и глупым мальчишкой, если не знал. А может быть, это Годфри уже взрослый дядька-алкоголик и различает множество граней в алкоголизме и желании напиться как таковом.
- Как скажешь.
Риган сегодня был на удивление послушен, бережно запаковав свою своенравность в подарочную упаковку и сохранив на самом дне сумки, где звякали бутылки рома. Шестое чувство подсказывало ему, что сейчас лучше быть пушистым и послушным. К тому же, не хотелось лишний раз сталкиваться с Шоном, спорить и ругаться. Шон был искренне симпатичен. Хотя, возможно, это было серьезной ошибкой. Как знать. Время покажет.
Получив знак, Ив без проблем вновь наполнил стакан бывшей рок-звезды. Сам он пил не так быстро. У него-то ничего дурного не стряслось, а вот у Шона, судя по тому, с каким отсутствующим лицом он пьет, кажется, что-то все-таки произошло. Сам Ив с таким выражением лица пил только единственный раз в жизни - когда пропала Шевон. КОгда он пил для того, чтобы напиться и забыться. Забыть вообще все - ее, себя, свою боль и их маленькое счастье.
- От скуки, от тоски, от боли, - ответил Ив, ощущая себя отличником на бухловедении.
Кажется, как минимум один из его ответов попал в яблочко.
- Да, вскользь, - осторожно ответил Ив.
Ему вдруг стала ужасно тошно. Мерзко. Противно. Как-то неправильно все это было. Паззлики сложились воедино. Риган внезапно отчетливо осознал, что сейчас ему скажет Шон, и ему очень не хотелось слышать всего этого. Это было... чем-то богомерзким. Не зная, куда деть эти чувства, тату-мастер опрокинул в себя стакан рома, даже не поморщившись. Только потом, несколько секунд спустя, он скривился так, словно пиранья вцепилась ему прямо в яйца. Но лучше скривиться сейчас, нежели потом, когда Годфри расскажет ему, какую очередную несправедливость этого мироздания они пытаются залить алкоголем.
- Дети у меня уже есть. Двое. До этой ступеньки я допрыгнул, миновав стадию кольца и свадьбы.
Риган сказал это просто для того, чтобы сказать хоть что-то. В голове пойманной в капкан птицей билась дурная мысль о том, что детей у него целых двое. Какой ужас. Кошмар. Уму непостижимо. Он ведь сам еще сущее дитя, разве что вот не надо люлей получать от родителей, когда пьешь напитки для взрослых... и вдруг - бац! - у него дети. И этим детям, прости Господи мою душу грешную, лет уже столько, что впору идти в школу.
В какой-то момент Ив представил себя мужем Кейны. Этой соблазнительной чертовки, от одного имени которого член Ригана показывал четко на небеса. Нет, нет, это еще более сюрреалистично. Женитьба не для него. Замужество не для нее.
Идеальная, черт подери, пара.
Ив снова наполнил свой стакан и осушил его наполовину. Ему все еще было мерзко. И он знал, что как только Шон продолжит говорить - внутри станет еще более мерзотно. Хотя, казалось, куда уж больше...

В голове у Шона Годфри, судя по всему, шел очень тяжелый мыслительный процесс. Ив не знал, способствует алкоголь этому процессу или же наоборот, замедляет его. Но это было не важно. Важно то, что алкоголь сейчас – как анестезия для души. Временная, совсем недолговечная, и рано или поздно начнется отходняк. Даже раньше, чем наступит похмелье. Алкоголь развязывает язык и вынуждает чувствовать то, от чего ты сбегал, втрое острее.
Ив не ожидал подобного жеста от Годфри – рука на плече и легкое пожатие. Он и сам не знал, почему - то ли потому что внешний вид Шона в принципе не располагал к мыслям о том, что этот человек способен внезапно сопереживать и не желать свалившегося на него дерьма другим, то ли из-за того, что в голову внезапно пришла мысль о том, что вот она, рок-звезда, сидит рядом и буднично напивается от горя, хотя всего каких-то лет десять назад даже представить такое было невозможно. Риган никогда не был яростным фанатом, но группу Шона и его самого любил совершенно определенно.
Реальность шла вразрез с фантазиями. А, впрочем, были ли какие-то фантазии?.. Если Ив и представлял себе разговор с голосом, под который засыпал и просыпался (рок наше все!), то явно он шел бы далеко не в этом направлении.
- Смотрел.
Не помнил, правда, особых подробностей. Не помнил, какую часть смотрел. Но в голове отчетливо всплыл образ – песня «дорога в ад» или что-то подобное, какая-то девушка всех убеждает, что это дорога действительно прямо в ад, что она только что видела, чем все закончится… жуткой аварии не происходит, но смерть все равно приходил за ними. За каждым. Обмануть ее удается только одному человеку – кажется, как раз той самой девушке, чье сердце вновь запустили врачи.
Ив сделал большой глоток, когда Годфри долил им обоим рома в стаканы. Интересно, почему именно ром? Стоит ли искать в этом какой-то смысл или же Шон просто решил, что хочет напиться вусмерть именно ромом?
Риган бы выбрал водку. Знакомство с русскими дурно на него влияло.
- Я не знаю, что тебе сказать, честно, - произнес Риган, когда Шон закончил. – Я не представляю, что бы я чувствовал, если бы что-то подобное случилось с моими мальчиками. Я их, конечно, не особенно часто вижу, пару раз в неделю, да ночуют у меня порой, когда Кейна в хорошем настроении… - Ив помолчал, не зная, что еще сказать. Он не мог представить боль Шона, но всецело разделял ее. Его глодало чувство вины и ответственность. Вряд ли он успел искренне привязаться к девочке и полюбить ее, как родную. Возможно, это даже к лучшему? – Знаешь, я не думаю, что тебе стоит винить себя. Прозвучит малодушно, но некоторые вещи должны произойти. Дерьмо в жизни не всегда случается с кем-то другим. Иногда и мы попадаем под раздачу.
Это было не самое лучшее утешение, но ничего лучше Риган придумать не смог, поэтому допил то, что было у него в стакане. Поймал последнюю каплю на язык. Почему-то ожидал удара кулаком в лицо. Из него был хреновый утешатель, но зато хороший слушатель, вот только заткнуться и слушать сейчас не получалось. Слова с языка сами валились, как валуны с горы – неотесанные, неуклюжие.
- Невозможно целиком и полностью контролировать другого человека. Если ты так боялся, что она что-то с собой сделает, наверняка на это была своя причина. Может быть… может быть из-за свои внутренних переживаний она так стремилась к смерти, как к избавлению от страданий и покою, что смерть сама нашла ее?
Не лучшим образом, ох, не лучшим!.. Но мысль о смерти, которая сама нашла ту, которая стремилась к ней, сейчас казалась даже разумной. Мы всегда в итоге получаем именно то, чего мы хотим. Но не всегда так, как хотим.

Пока Шон говорил, Ив продолжал планомерно напиваться. Он помнил, что у них есть пять бутылок рома на двоих и целая прорва свободного времени, которое можно убить на разговоры. Даже если они такие дерьмовые. В любом случае – лучше не копить это отменное дерьмо в себе. Лучше высказаться. Эта мысль была проста, хороша и изящно, поэтому Риган, вытерев влажные губы тылом ладони, решил ее озвучить:
- Ты это рассказываешь, потому что тебе нужно кому-то рассказать об этом, - это было как будто нечто само собой разумеющееся. – Это нормально, Шон. Держать все в себе – только во вред. Сначала тебе самому, а потом и окружающим, когда внутри у тебя уже ничего не останется…
Ив больше не знал, как его можно утешить. Он правда был в этом не мастер. Говорил то, что думал, и надеялся, что его бесхитростная искренность как-то может помочь делу. Пусть все уже сделано за них и ничего тут не исправишь, но еще не поздно хотя бы попытаться сделать последствия как можно менее разрушительными. Годфри был не святошей, но все же Риган считал, что Шон неплохой человек, пусть и знал его не так уж долго. Он явно не заслуживал всего этого.
Парень вспомнил, что было, когда появились слухи о смерти Ситха. Сначала и правда просто слухи, но Ив вдруг каким-то шестым чувством понял, что это правда. И черт его знает, то ли звезды так сошлись, то ли настроение было такое… но Риган полчаса рыдал взахлеб, после чего успокоился так же резко, как и начал. Он любил музыку, любил тех, кто делает эту музыку, и ему было чертовски больно от того, что большая эпоха взяла и рассыпалась в прах. Осталась только память. Только старые песни. Записи концертов, но записи Ив никогда не смотрел. Скучное занятие.
Шону, по всей вероятности, больнее? Или его куда больше грызет ответственность и чувство вины за то, что он не уберег девчонку? Наверное, бессмысленно спрашивать об этом его самого. Риган приложился к рому и одновременно с этим понял, что опьянел. Не сказать, что слишком, но вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя свободнее, чем обычно.
- Знаешь… я периодически натыкаюсь на рассуждения о том, что было бы, если бы Адольфа Гитлера приняли в художественную академию, куда он хотел поступить. Тогда бы ведь не было самой разрушительной войны в истории человечества. Сечешь?.. И каждый раз находится кто-то, кто резонно спрашивает: «Хэй, народ, а почему никто не думает о том, что Гитлер – это малая кровь? Что, если без него все хоть и началось бы позже, но было бы во много раз хуже?». И мне всегда кажется, что речь не только и даже не столько об оружии… а о том, что то, что нужное происходит именно тогда, когда нужно. В свой срок. Понимаешь? Даже если кажется, что это дерьмо полное.
Ив очень хотел снять с Шона ответственность за произошедшее. Но он не знал, как это делать. Нужно бы как-то его отвлечь, но как, черт подери, тут можно отвлечь? Слышь, Годфри, айда в парк развлечений! Да он его в лучшем случае тогда пинком из дома выставит. Риган вновь глотнул рома, облизнулся и задержал взгляд на лице Шона.
И тут же понял, что попал. Смесь боли, опустошения, тягостного недоумения от того, что произошло… Ив ощутил, как в груди у него что-то болезненно защемило – он даже руку опустил в это место, а пальцы сжали, скомкали футболку напротив. Слишком погано было ощущать свою полную беспомощность, свое бессилие.
Когда Ригану было хуево – он просто врубал музыку погромче. Наушники в уши, закрыть глаза, запереться в комнате или сбежать на улицу. Он любил голоса. Сильные голоса. Они вдыхали в него жизнь. Но как можно помочь сидящему так близко Сильному Голосу, который был с ним десятка полтора лет? Ни дня не проходило без того, чтобы Ив не слышал голоса Годфри. Конечно, там была еще прорва чужих голосов… но сидел-то рядом сейчас именно Шон, а не кто-то другой.
- Ты знаешь… тебе нужно… нужно отвлечься, - Риган скользнул языком по губам. – Найти что-то, что тебя увлечет. Ай, блядь, какую херь я несу…
Щемление в груди стало просто невыносимым. Ива просто разрывало – от сопереживания чужой боли, от невозможности хоть как-то помочь, от чувства беспомощности и одновременно бессильной ярости – и он совершенно не знал, что можно с этим сделать. Отвлечься – вот что главное. Отвлечься…
Губы Шона оказались неожиданно мягкими. Ив и сам не знал, зачем он это сделал. Легкое отношение к людям и к сексу как-то приучило его относиться к этим жестам не только с романтической точки зрения. Но и с нее тоже. А как именно дело обстоит сейчас – он не знал. И не хотел знать.
- И какую хрень я делаю…
Шон как-то опасно близко. И несмотря на то, что назвать его каноничным красавчиком нельзя, он обладает каким-то почти звериным притяжением. И ему больно. И Ригану хочется оказаться сразу везде и вокруг – заслонить, защитить… но вместо (или для?) этого он целует его снова, не выпуская бутыль с ромом из руки.

Отредактировано Yves Reagan (2016-02-21 04:45:16)

Риган до последнего ожидал, что ему прилетит кулак в наглую ирландскую морду, но вместо этого Шон почему-то соглашался с ним целоваться. Это было чертовски странно, но ровно до того момента, пока Ив не осознал, что бухал ром тут он не в одну харю, ой не в одну.
- Это ты нажрался, Годфри, если до сих пор не ёбнул меня бутылкой по башке, - шепнул Ив, растягивая влажные от выпивки и поцелуя губы в улыбке. Осознав, что у него в руке все еще имеется бутылка, парень почти до краев наполнил стакан Шона. – Пей.
Ив совершил хуйню, и хуйня эта была страшна, велика и непоправима. Чутье подсказывало ему, что он вляпался в то дерьмо, которое воняет долго, ответственно, да еще и тянется вслед полкилометра. Риган надеялся, что в этот раз чуйка его подводит, и у него даже было отличное оправдание тому, почему она должна это делать – он был пьян.
Риган надеялся, что у Шона не включится позднее зажигание и что бутылка к его драгоценной макушке все же не полетит. Потому что тогда в больницу отправятся сразу двое: Ив с сотрясением отсутствующего мозга, а Шон с переломом шальной ручонки, наверняка не раз его выручавшей в отсутствие девчонок. Черный пояс это вам не на асфальт поссать.
- У нас еще три бутылки рома. Я доползу до такси не раньше, чем мы их прикончим.
Хотя Шон все еще мог взять его за шкирку и выставить из своего дома. Вернее, из своего гаража, который был одной большой ностальгией по славным денькам, когда Райли не было в помине, Ситх был жив, а концертные залы ломились от фанов.
- Я ирландец!
Подразумевалось, что Ива так просто не свалить тем количеством, которое он уже выпил, но подсознане предательски выстрелило воспоминанием, в котором фигурировал чудовизно сексапильный не раз сломанный нос Калума и отчаянное «поцелуй меня – я ирландец!» Ригана.
- И ты тоже ирландец.
И это было отличным поводом потрахаться. Ив долил себе в стакан то, что оставалось в бутылке и поставил ее на пол, после устроившись на диване поудобнее.
- Я восхищен твоим самообладанием. Давай выпьем за это? Я ожидал, что ты запинаешь меня до смерти, - Ив тихо рассмеялся, однако расстояние между ним и Шоном все равно оставалось в меру разумным и почтительным к чужой ориентации. – Я больше не буду к тебе приставать, честно. Я держу себя в руках. Даже когда напьюсь. Правда-правда.
И, словно желая тут же подтвердить свои слова, Риган опрокинул в себя постакана. Пьяная чуйка ему подсказывала, что эта ночь только-только начинается…

Отредактировано Yves Reagan (2016-02-26 14:00:24)