Рано или поздно все равно пришлось бы сделать это. Шон и так тянул дольше, чем было нормально - больше двадцати лет, но именно из-за этого он думал, что пара-тройка дней ничего не решит. Потому и задерживался в Дублине, потому позволил риелтору уладить дела с домом в Килкенни, чтобы лишний раз раньше времени не приезжать сюда одному, и по этой же причине он не торопился к родительскому порогу уже когда окончательно и бесповоротно переехал сюда. Сначала изучал новый дом, пытаясь за один день обставить его так, чтобы было уютно и ушло ощущение блестящей новизны, которое Шон презирал благодаря пятизвездочным отелям. Потом выбирал в питомнике собак - хотел же двоих щенков, таких, чтобы потом выросли в больших, матерых и послушных псин, которыми можно было бы распугивать фанатов, если бы те прознали, где Годфри живет. После собак он отправил внедорожник на мойку и устроил ему полный техосмотр. И в самом конце, когда нечего было уже делать и менять, он сел за руль отмытого и причесанного "баика" и двинул в свой бывший дом, к родителям.

Дорога не была длинной - казалось, что в Килкенни невозможно ездить дольше, чем двадцать-двадцать пять минут, если только ты не дебил, собирающийся кататься по кругу, вот и Шон, несмотря на то, что его дом как бы случайно находился в другом конце города, доехал до места за каких-то двадцать минут, а то и меньше. Он немного сбавил ход, когда начал узнавать улицы, на которых прошло его детство. Смотрел в окна, узнавал, но все-таки видел изменения - многие дома стали выше и красивее, реклама, которой раньше было не так уж много, облепила заборы и бигборды, новые модные магазины вырастали на первых этажах домов как грибы после дождя.

Шон как раз разглядывал один из таких магазинов, давил на газ и качал головой в такт музыке, которая гремела так громко, что ее имел счастье слышать каждый в радиусе двухсот шагов от автомобиля. Он отвлекся так сильно - а может, просто не представлял, что на улицах Килкенни бывают другие автомобиле, кроме его "баика", - что совершенно не заметил, как другой автомобиль появляется из-за поворота. По всем правилам дорожного движения, Шон должен был эту машину пропустить, но вместо этого он, заметив ее в последний момент, ударил по тормозам и вписался аккурат в крыло, помяв его и сдвинув остановившийся автомобиль в сторону.

- Блять!

Шон ударил руками по рулю, вырубил проигрыватель и на миг оглох от навалившейся тишины, но даже не обратил на это внимания, потому что его одолевала злость. На самого себя, на дебильный автомобиль, так невовремя решивший тут повернуть, на Килкенни и вообще на весь мир. Он еще раз ударил руль, ругнулся, потом резко раскрыл дверцу и вышел из машины, цепляя солнцезащитные очки - плевать, что ноябрь - на глаза.

- Твою кавалерию! - глянув на мятое крыло автомобиля и на свой собственный целенький "баик", Шон пнул колесо ногой. - Ладно, вылазь, мужик, оттуда, вылазь, закроем этот вопрос без копов, я, блять, тороплюсь!

Шон определенно его узнал - просто что-то знакомое в чертах лица и осанки, а еще волосы и взгляд: очень похоже на отца, когда тот был моложе, например, в пять первых лет Шоновой жизни, или на фотографиях. Но это узнавание было чем-то подсознательным, Годфри не мог этого контролировать и отслеживать, а он ведь за свою жизнь встречал огромное количество людей во всех частях света, и был со многими знаком. Большую их часть он не вспомнил бы по имени, но зрительная память работала по-другому и подбрасывала просто смутное ощущение, которое проще всего было выразить мысленным "где же мы это виделись?"

Видеться они могли где угодно - концертные площадки, автограф-сессии, интервью, фотосъемки, отдых, отели, чересчур уж много вариантов. А вот круг людей, которые называли его не "мистер Годфри", не "Годфри" и даже не "Год", а просто Шоном, по имени, был определенно гораздо уже. Людей, называющих Шона Шоном, он попросту не мог забыть, и судя по тому, что перед ним сейчас стояла не очередная его баба и не кто-то из участников группы...

- Что у вас там происходит, эй? - к ним шла женщина из тех, кого Шон обычно упускает из виду, потому что они уже старше тридцати и перестают ему нравится. Эта выглядела упрямой, с высоким открытым лбом и забранными в пучок волосами, и судя по ее легкой одежде, она только-только вышла из одного из соседних домов. - Я сейчас вызову полицию, если вы начнете дубасить друг друга!

Шону эти проблемы были не к чему, ему хватало других. В детстве Уиллиам не был так сильно похож на отца, как сейчас, и чем дольше Годфри смотрел на него, тем меньше у него оставалось сомнений. Ситуация вышла абсурдной - это ж надо было из всех жителей Килкенни именно сегодня врезаться именно в его автомобиль, и именно тогда, когда он сам за рулем! Что ж, на подлянки Шону в жизни всегда везло, стоило бы набить где-нибудь четырелистный клевер на удачу...

- Да успокойся, женщина, это братан мой, щас мы все порешаем спокойно, - Шон подошел к Уилльяму и обнял одной рукой, хлопнув по плечу так, что тот ощутимо пошатнулся. И зашептал на ухо: - Тихо стой, пока она не ушла, слыш.

Женщина не шла, и Шон продолжал заговаривать ей зубы в своей грубоватой манере, пока из окна дома напротив не высунулся другая ирландка и не позвала ее обратно. Немного посверлив обоих мужчин взглядом, она все таки развернулась и пошла назад, а Шон не упустил возможности показать ей в спину средний палец. И только потом, опустив руку и снова отойдя так, чтобы стоять напротив Уилльяма, он сказал:

- В тачку садись. Отъедем отсюда вон туда, - он кивнул на свободный участок обочины в пятидесяти метрах от этого места. - Там побазарим.

И, не дожидаясь, пока Уилльям сделает то же самое, Шон сел в "баик" и захлопнул дверцу. Тут же завел мотор и отъехал, лишь бы не видеть перед собой его фигуру и не думать о том, как это все паршиво обернулось. Ей-богу, не так он представлял эту встречу, не так. Вообще она должна была состояться еще лет двадцать назад, когда Годфри не был по-настоящему популярен, когда связи с семьей еще держались по телефону и - реже - по переписке. Он же знал, что Лиам по нему скучает, и знал, что это не честно и не правильно, но ничего не сделал. Почему?.. Не знал он, почему. Не сделал и все.

И сейчас он знать не знал, что говорить, как себя вести. Поэтому решил, что разговаривать должен Уилльям - тоже мало хорошего было в том, чтобы перекладывать ответственность на него, но единственной темой для разговора с ним сейчас Шон видел побитый автомобиль. А это даже проблемой не было - деньги любую проблему запросто могли решить, и именно они должны были решить ее в этот раз. О, если бы все было так просто!..

Шон остановился на обочине, наполовину заехав колесами на тротуар, немного помедлив, вышел из автомобиля, прислонился к капоту и закурил, чтобы занять руки.

Со стороны Шон мог выглядеть сколько угодно спокойным, это именно та маска, которую учишься носить первым делом, если собираешься чертову кучу лет жить под прицелами фотокамер и прочего дерьма. Со стороны все было почти идеально, если бы не сигарета, зато внутри у Шона творилось невообразимое - впервые за очень долгое время, он не знал ни что делать, ни как себя вести. Одно известно было точно - кто виноват, и ответ на этот вопрос Шона никак не радовал. Это ж надо было встретить Лиама вот так! Боднуть его машину, именно его! Хуже было бы только если бы они встретились в родительском доме. Лиам, по-видимому, именно туда и ехал.

Черт, а что если он до сих пор с родителями живет? Во не повезло пацану.

Пацану, между тем, было за тридцать, и пока он подходил к Шону, тот успел определить, что Уиллиам не только повзрослел и обзавелся щетиной, но еще и перерос его, пускай и ненамного. В плечах, правда, Шон по-прежнему был шире, а во всем остальном мысленно помериться он не успел, потянувшись за пачкой сигарет, лежащей на капоте. Это было лишним, и Шон недовольно скривил губы, когда брат отнял его, недокуренную, но новую все-таки вытащил. Не для Лиама, так для себя будет.

- Косяк от сигареты не отличишь? - он пытался произнести это пренебрежительно, но вышло зло - что это Уиллиам ведет себя как мамочка, вынюхивает тут, как будто существовал какой-то запрет, не позволяющий на территории Килкенни курить траву... если бы это была трава. Черт, да ее запах за пять метров можно почувствовать - сладковатый такой, приторный. И ежу понятно, что будучи за рулем, Шон не стал бы...

Казалось, что Лиам тоже не очень-то знает, что им двоим делать и о чем беседовать, однако, брат оказался более находчивым и на слова особенно размениваться не стал. Голова Шона дернулась от его удара - крепкого, между прочим, так что останется синяк, каких у Шона уже давненько не бывало. Еще и сигарета, только-только появившаяся во рту, от этого удара сломалась - Шон выплюнул ее на землю, с сожалением проводив взглядом.

Вообще ему немного было нужно, чтобы завестись. Он включался с полоборота, иногда даже быстрее, чем нужно, опережая события, и в этот раз так не вышло лишь потому, что от кого-кого, а от собственного брата, которого он помнил маленьким и слабым, он такого ожидал в самую последнюю очередь. Однако, раз уж Лиам решил на примере показать, что он и тот мелкий пацан - разные люди, Шон не представлял, почему должен этому мешать.

- Маленький говнюк, - успел вставить Шон перед тем, как сам ударил в ответ - тоже с правой, тоже по лицу, только он, в отличие от Уиллиама, на этом не остановился. Шон любил и умел драться - не по правилам, а как придется, когда цель не победить по очкам, а завалить на лопатки. Он считал, что с Лиама достаточно будет пары ударов - в лицо и по корпусу, но после того, как его кулак оставил отметину у брата прямо по центру живота, тот что-то не торопился падать на землю.

Кем ты, блять, стал?! - Шон схватил его за грудки и развернул, впечатав спиной в автомобиль. "Баик" покачнулся, сигаретная пачка свалилась на землю, а мужчина пропустил пару ударов по корпусу, от чего ребра неприятно заныли, устав уже от таких нагрузок.

- Успокойся, ты, - прошипел Шон, все еще не переставая удерживать Уиллиама рядом с автомобилем, чтобы не давать ему возможности размахивать ногами, - иначе я тебя с ног до головы вон в той луже выкупаю, усёк?

Он был уверен на все сто, что придется вывалять мудака в придорожной луже, но тот проявил удивительное благоразумие и особо дергаться не стал. Даже немного жаль - Шон с удовольствием отвел бы душу, наказывая за свое собственное паршивое состояние Уиллиама: оно и понятно, не лох же он, чтобы самого себя дубасить. А тут так хорошо подвернулся на дороге, к тому же, первый начал - с Шона вообще взятки гладки. Что он, за решеткой не бывал? Тоже мне новость - посидел бы ночь, да и то вряд ли: штрафом бы отделался, как и не раз до этого.

Выпустив Лиама, Шон сунул руки в карманы и прошелся туда-сюда по утрамбованной земле. Лицо болело, но он не сомневался, что у брата болит точно так же, если не больше. И это вообще оказывалось в конечном счете неважным, потому что думал Шон вообще не о том. В его голове наконец слово "брат" перестало болтаться обычным сочетанием букв, а устаканилось и нашло свое место напротив физиономии Лиама. Физиономия эта все еще была девятилетней, и потребуется некоторое время, прежде чем Шон перестанет видеть в нем точно того же мальчика.

У мальчиков удар так не поставлен, точняк.

- Разберусь я с твоей машиной. Давно пора было перестать ездить на таком дерьме, не удивительно, что у тебя бабы нет, - не знал он наверняка, есть ли у Уиллиама баба, но кольца на его пальцы точно не было, это Шон заметил еще когда смотрел на его руки на руле. Со вторым вопросом было сложнее. Гораздо сложнее, и Шон снова оперся о капот "баика", вытащил из карманов руки, складывая их на груди. Потом нашел взглядом на земле пачку сигарет, поднял и снова закурил. - Будешь, нет?

Тут следовало подумать. Это родители наверняка не стали бы спрашивать "почему" и "зачем", хотя не то чтобы Шон рассчитывал, что его примут с распростертыми объятиями. Они бы не спросили, нет, сделали бы так, что он сам бы все рассказал, а Лиам так не умеет, ему надо быстро и напрямик. К тому же, он все еще был злым и каким-то обиженным.

Что мне тебе сказать? - Шон курил быстро, будто торопился, и сигарета вскоре закончилась. Вторую брать он не стал.

- Соскучился я, блин, - наконец придумал он. Плохо придумал, неправдиво, но настоящая причина звучала бы слишком наигранно, не в его стиле, да и на излишнюю откровенность его пока не тянуло. Еще немного помолчав, он добавил уже спокойнее: - Да, песенки закончились, угадал. Родерика месяц назад похоронили, и мы подумали, что на этом можно закончить, - он пожал плечами, как будто дело шло о чем-то не слишком важном. И оказался не готов к тому, что о Ситхе будет так трудно говорить - как будто тяжеленный рюкзак с камнями на плечи повесили. - Но кто ж знал, что ты окажешься мне так не рад, а?

Он не сдержался, стукнул кулаком по капоту внедорожника, и вышло так сильно, что на зеленой обшивке осталась характерная вмятина. Шон удивленно смотрел на нее, другой рукой почесывая затылок, а потом вздохнул и опять повернулся к Лиаму. У него на лице уже, кажется, проступали следы от удара.

- Как родители? Ты сам?..

Отлично, вся эта Ирландия была полна смертями. Дядя Лукас - Шон его неплохо помнил с детства, потому что в то время, как родительский надсмотр казался ему худшей из всех видов тирании, приезды дяди Лукаса казались чем-то сродни празднику. Наведывался он часто - два раза в месяц, около того, и это не считая дней рождений и прочего такого. Привозил с собой не подарки, но сладости, но Шон его обожал не за это, а за то, что с ним все было можно. Ездить на переднем сиденье, не пристегиваясь, купаться сколько угодно, пусть даже губы будут синими, наедаться вафлями прямо перед обедом. Все, что угодно.

Шон затянулся в последний раз, растоптал сигарету пяткой. Жаль было не дядю, а Уиллиама, потому что к нему дядя Лукас относился точно так же. Может, даже лучше. В любом случае, когда Шона уже не было рядом, когда он уехал и не стал возвращаться, дядя Лукас должен был из категории "друзья старшего возраста" ласточкой перелететь в "лучших друзей", по крайней мере до того момента, как у Лиана появились друзья настоящие.

- Я не знал, - голос звучал никак. Будто неживой. Не знал, и не мог узнать, и не хотел ничего знать вот до этого дня. А теперь события прошедших двадцати с лишним лет обязаны были сыпануть на голову одним махом, наставив шишек, от которых долгое время удавалось уходить. - Не буду я спорить, - добавил Шон как-то раздраженно. - Что за блядское "если", я вообще-то к ним и ехал, и уже был бы там, если бы кое-кто не вылез мне поперек дороги.

Он хотел бы еще спросить, как ему лучше себя вести, что говорить и что делать, потому что без этих советов Шону придется туго, но он, конечно же, промолчал. Еще бы, брат не скажет, а если и скажет - то из чувства долга перед родителями. Нет, Шон сам во всем разберется, как бы сильно ему ни хотелось прикрыться братом и заручиться его поддержкой. Впрочем, до поддержки тут было далеко-о-о. Очень далеко. Уиллиам и он - как два разных полюса, меньше даже, чем просто знакомые. "Просто знакомые" не смотрят друг на друга волком, даже если один из них полностью заслуживает таких взглядов.

Он снова глянул на брата. На брата. Надо же. Двадцать последних лет он это слово не употреблял, хотя, видит бог, про Уиллиама думал. Иногда. А эта дебильная троица из "Snake Eyes", его музыканты, его ребята - они были даже ближе, чем могут быть браться. Были, но теперь все полетело к чертям собачьим, и Шон неожиданно остался у разбитого корыта. Пускай и полного денег - жаль, к деньгам он особенно и не тянулся никогда.

- Я к ним, короче, поеду. А ты - не сунься. Погуляй где-нибудь. Они не обрадуются, увидев, что ты как панда, только фиолетовый, - Шон обошел внедорожник, открыл дверцу. Не знал, куда сейчас поедет - не прямо к родителям, надо бы где-то посидеть немного, дыхание перевести, с мыслями собраться. Может, немного выпить. Или не будет пить - там глянет. А пока... - Ты что, серьезно до сих пор живешь там? Тебе же тридцать.

Он ничего не ответил - вот что было странно. Шон уж думал, их словесная перепалка по милости Уиллиама займет еще целую кучу времени, так, чтобы синяки на лицах налились полновесным цветом, а не только начинали проступать, как было сейчас. Ох, хорошо бы льда приложить, чтобы потом быстрей проходило, но льда нет, зато дома валяется целых два тюбика отличной мази, благодаря которой Шон совсем скоро превратится обратно в прежнего красавчика.

А потом Лиам наконец сделал что-то стоящее - ткнул фак. Да не просто ткнул, а держал его, зараза, долго держал, прямо как любил делать Шон. Держал, пока шел к автомобилю, держал, пока садился внутрь, и потом в окно показывал - так что Шон просто не мог не улыбаться, особенно глядя на выражение лица Лиама. Теперь бы любой признал в них братьев: особенно зная, что средний палец и серьезное выражение лица - своеобразная визитная карточка Шона Годрфи в мире американского шоу-бизнеса. Папарацци любят такое, любят снимать все эти нецензурные жесты, и Шон, наверное, всем уже надоел тем, что не стесняется ткнуть фак каждому, кто этого хоть немножечко заслуживает.

Это у нас семейное! - показав фак в ответ, Шон улыбнулся еще раз и тоже сел за руль. - Хочешь наперегонки, братец?

У Уиллиама была неплохая фора, но у Шона был "баик". Неповоротливый и довольно грузный, зато быстрый и способный игнорировать не слишком хороший асфальт на дороге. После первого же поворота - того самого, где они с Лиамом столкнулись, Шон его нагнал. До дома оставалось совсем чуть-чуть, и Шон пытался понять, чего ему хочется больше: быть первым, быть вторым, потому что в этом тоже есть свои плюсы, или сделать ход конем.

Последнее было особенно хорошо. Особенно интересно и особенно... в тему, что ли. Брат палку немного перегнул, хотя с его стороны наверняка все было правильно. Господи, да с точки зрения Шона все тоже было правильно, но как он может взять и оставить последнее слово за ним? Не может, конечно же! Никак не может. Он поддал газу. Мотор приятно заурчал, и Шон сжал ладонями руль. Дороги в Килкенни не такие широкие, как хотелось бы, улицы не такие длинные, но Шон забыл, как это - волноваться. Он объехал Уиллиама справа, поравнялся с ним и вместо того, чтобы обогнать, доказав свое первенство, вывернул руль влево.

Прямо на него! Шону показалось, что он видел искры в тех местах, где внедорожник касался седана, а потом еще и там, где седан Лиама скреб боком по стене. Бампер моментально смялся, за ним крыло - переднее и заднее, - потом лопнула шина, это было слышно по характерному звуку. Потом Шон перестал прижимать его машину и затормозил, останавливаясь на полметра впереди.

- Вы красавчик, мистер Годфри, просто красавчик! - похвалил он сам себя, возбужденно настучав по рулю руками.

Первый и единственный раз до этого Шон проделывал такой трюк за рулем автобуса группы, и тогда тоже удалось - помять автомобиль, но не тронуть водителя, и в этот раз, несмотря на ирландские дороги, водитель тоже был в порядке. По крайней мере, физически. А в остальном... Шон словил себя на том, что даже немного опасается выходить из машины, но, конечно же, вышел.

- Теперь это настоящий кусок дерьма, ты даже не поспоришь, - он пожал плечами, сунул руки в карманы, но приготовился их быстро вытащить, если Лиам снова полезет махать кулаками. Пройдясь вдоль "баика", Шон осмотрел его пострадавший левый бок - царапины, ничего серьезного, за один раз все отремонтируют. Не то что у Лиама. - С меня новый.

Реакция Лиама Шона позабавила. Он сам никогда не жалел об испорченных вещах... Ну, ладно, почти никогда - не считая того, когда что-то случалось с его гитарой или аппаратурой вообще. А автомобили, какими бы дорогими они ни были, особо не задевали его за живое, впрочем, особенно дорогих тачек у Шона никогда не водилось: как будто он, покупая что-нибудь, заранее мог знать, что долго оно не проживет. Баику вот всего от силы месяц, потому что куплен он уже в Ирландии, а на нем уже вон какая царапина. Интересно, сколько десятков лет было машине Лиама, где он вообще ее достал?

Кем он работает, черт возьми?..

Обдумать бы как следует, но Уиллиам уже выполз ужом из покореженной машины, принялся оценивать убытки. Видно, он был в шоке, потому что ничего особо не говорил, хотя Шон ждал от него таких ругательств, которых Килкенни до этого ни разу не слышал. В свой, конечно же, адрес.

- Воу, - от первого же прямого взгляда Лиама Шон немного отпрянул - просто инстинктивно, - и оказалось, что сделал это не зря, потому что брат очень быстро оказался рядом, заставляя руки покинуть карманы и приготовиться к возобновлению так скоро закончившейся драки, но... Драки не случилось. Шон послушно стукнулся об "баик", поморщился на по-звериному дикий вопль, и на этом все. Он удивился. - Не так уж ты о ней жалеешь, правда?

Нет, брат определенно Шону нравился. То, каким он стал - не внешне, ясен пень, а по характеру. И хотя Шон видел его по сути только с одной стороны, предполагавшей обиду, непонимание, гнев, и что угодно еще отрицательное, но даже за этим можно было многое усмотреть. Например, что вырос он крутым мужиком, и что в обиду себя не даст, никому, даже родному брату. Немного жаль - Шону в Килкенни больше обижать пока некого.

Он приоткрыл дверцу внедорожника, вытащил ключ кинул его Уиллиаму, игнорируя протянутую руку. Потом снова полез в машину, достал телефон и, набирая заранее записанный номер страховой, проговорил:

- Придется тебе немного потерпеть перед тем, как ты начнешь мять задницей сидение моей машины. Щас сюда заявятся эти хмыри из полиции и страховой... о, надеюсь, ты нормально застрахован, иначе мне останется только поржать.

Догадку о том, чем сутками напролет занимается Шон, он проигнорировал, хотя мысленно поздравил брата с догадливостью - пусть и не совсем он был прав, но на значительную часть. Однако не стоит лишний раз убеждать его в этом - вдруг еще все нормально сложится, и с ним, и с родителями, и даже со копами, которые уже подъезжали к "месту событий".

Копам Шон не собирался лгать. Отодвинул Лиама подальше, себе за спину, и сам им все рассказал - то, как они во имя братских чувств сперва подрались, потом поехали, и как он потом - совершенно намеренно! - сделал из машины Уиллиама Годфри инсталляцию современного уличного искусства. Рассказ вышел коротким, а Шон, в то время, как говорил, выглядел по-настоящему довольным, как будто насчет искусства не шутил.

- Вы понимаете, что эти ваши слова - прямое доказательство...

- Доказательство того, что я разъебал его дурацкий автомобиль? Да-да, конечно. Давайте нам подписать все, что нужно. Это мой брат, я ему уже пообещал новый драндулет, только нормальный, - довольная мина не сползала с лица Шона, пока он расписывался на бланках и протоколах, по привычке оставляя размашистую "звездную" подпись там, где она абсолютно не помещалась. - Лиам, иди подпиши всю эту фигню, и поехали.

Одно опасение у Шона оставалось - что Уиллиам окажется сукой, и как только дело дойдет до копов, сдаст им брата со всеми потрохами. То есть, решит выдвинуть судебный иск. Выиграшное дело - он бы оказался со всех сторон прав, и мог бы с легкостью отсудить у Шона бабла в разы больше, чем стоил его старый автомобиль, и даже чем будет стоить новый. Отсудить, и испортить и без того покоцаные отношения навсегда, но что-то его останавливало, или же такая мысль даже не приходила Лиаму в голову. Из чего Шон сделал неутешительный вывод: брат либо благородный, либо дурак.

Однако оказалось, что все-таки первое, да и то не совсем: ну разве благородный хоть в какой-то мере человек, получив, хоть и временно, крутую тачку в свое распоряжение, захлопнет ее двери перед тем, от кого она ему досталась? Ясное дело - нет! Да и не предусмотрел Шон такого, не был готов, и все шмотки его, включая бумажник и пистолет, оставались внутри. И если в бумажник Лиам мог заглядывать сколько угодно, то пистолета ему лучше пока не видеть.

- Идти здесь максимум семь минут, не заливай, у меня все в порядке с памятью, - Шон пнул носком ботинка колесо, подумал, что мог бы чисто из принципа проколоть шину, чтобы Лиам никуда не поехал, но не стал так делать - ножа под рукой не было, а хвататься за битое стекло, которого благодаря его собственным усилиям поблизости валялось в изобилии, он посчитал диким. Диким даже для лидера "Снейк Айс". - Давай открывай.

Он еще раз пнул колесо и обошел "баик", дергая дверцу и подтягиваясь на ней, чтобы усесться на непривычное пассажирское сидение. Очень хорошо, что Уиллиам не стал упрямиться - Шон почувствовал, что устал. Устал находиться в обществе брата и не быть в него включенным, устал переживать - пускай и глубоко внутри - насчет будущей встречи с родителями. Брат сказал это тихонько, но Шон все равно услышал - "не заслужил еще", и это задело его самолюбие больнее всего прочего. Больнее, потому что Уиллиам был прав, а у Шона нечем оказалось крыть.

Что заняло бы семь минут пешком, во внедорожнике продлилось всего две, и это даже с учетом того, что нужно было открывать кованые ворота, чтобы поставить "баик". Шон все время молчал, стараясь придумать, что он скажет матери и потом отцу - Уиллиам ничего не советовал, да и не принял бы Шон его советов, так что ворочать мозгами приходилось в одиночку, и в итоге Шон ничего так и не решил. Странно это было - ему за сорок, а он, оказывается, чего-то боится, переживает так, как бывало только в юности. Не все, значит, острые эмоции он успел перепробовать, не все в этом мире стало ему привычно и знакомо. Например, как решать личные проблемы, Шон понятия не имел. Предстояло научиться.

Но тянуть дальше было уже некуда, и Шон, решительно отодвинув Лиама с дороги перед входом, зашел в дом, где когда-то родился и вырос.

Следующие несколько часов Шон только то и делал, что боролся со своей природой, пытался не спорить и не возражать, помня совет Уиллиама, выглядеть "блудным сыном", который наконец-то осознал себя и вернулся в лоно семьи. Фарс, наполовину составленный из волнения, наполовину из жалости: Шон не узнавал своих родителей, они вряд ли узнавали его, но каждый пытался делать вид, что все нормально и все как прежде. Естественно, после того, как Шон сперва обняли и зацеловали, а потом с тем же энтузиазмом отругали и устыдили.

Он послушно обнимался и стыдился, проявлял интерес ко всему, с огромным трудом рассказывал о себе, изображая искренность - знал бы кто, как тяжело было ему обходить спорные моменты биографии, чтобы в родительские уши не попало ничего лишнего. Лиам наверняка понимал, это читалось по его насмешливому, но неизменно участливому взгляду, но Шон, у которого кулаки сами собой сжимались, старался не реагировать. И можно было сказать, что это испытание он выдержал с честью, если бы под конец, когда приличия уже позволяли откланиваться и уходить, он чувствовал себя выжатым, хуже чем после самых утомительных концертов.

Попрощался, обнял мать, обнял отца, вышел на порог. Не задерживаясь, прошел через двор на улицу, и только когда оказался за оградой, где его уже не было видно из окон, достал из кармана сигареты и с жадностью закурил. Потом, все еще не расслабившись, прошел вперед и сел на бордюр, спиной к дому - стал ждать Лиама, потому что если Шон знает его хоть немного, тот не упустит возможности сейчас появиться.

Отредактировано Sean Godfrey (2015-09-11 12:02:43)

- Подвезет он меня, - Шон раздраженно дернул плечом: ох как же не любил он подобного тона, а то, что этим тоном говорились правильные вещи, его вообще из себя выводило - как будто было куда еще. Впрочем, вспышка оказалась кратковременной, тут же угасла, как одинокая искра, и Шон вздохнул, разминая фильтр почти докуренной сигареты в пальцах. - Подвези.

Нет, спорить он сегодня больше не может, это точно. Завтра, может быть, или через пару дней, после того, как он сегодня вылакает полбутылки бренди в одного и приведет в порядок мысли, а потом уже, не на трезвую голову чтобы, составит коротенький план действий, который поможет если не организовать утопию в пределах одной конкретно взятой семьи, то хотя бы избавиться от неожиданно проснувшейся и принявшейся кусать мозг совести. Не так-то это сложно. С родителями вообще сложно быть не может - их чувства, которых Шон не понимал и близко, были настроены так, чтобы прощать и принимать. С братом тоже, в общем-то, проблем возникнуть не должно: он все-таки брат, и по возрасту хоть и младше, но не настолько, чтобы у них не нашлось ничего общего. У Лиама вон жены нет, у Шона - тоже, чем не общность интересов?

Он поднялся, растоптал окурок и вернулся во двор, чтобы снова оказаться сидящим на пассажирском сидении собственной машины. Опять вспомнил, что надо бы забрать отсюда свои вещи, чтобы случайно не шокировать Лиама чем-нибудь неожиданным - в общем-то Шон не знал, что там может быть такого, кроме пистолета, но обязательно что-то да попадется, так что лучше не рисковать: он и так чувствовал, что для новой драки им нужен только повод, причем сгодится в принципе любой.

За всю поездку Шон практически не разговаривал, разве что подсказывал брату, где свернуть, хотя тот наверняка и без того достаточно хорошо знал Килкенни, чтобы добраться из точки А в точку Б. Шон смотрел в окно, на слабо освещенные улицы, на уютный свет в верхних окнах зданий, на вывески, которые были еле-еле видны, потому что здесь никто не считал необходимым подсвечивать их в темное время суток, когда магазины все равно закрыты. Килкенни разительно отличался от практически любого из городов США, где Шону приходилось жить, зато образ маленького города из его детства постепенно соотносился с тем, что Шон видел за окном. И это казалось немного странным, как будто он и не думал раньше, что что-нибудь можно будет вернуть.

- Все, здесь останавливай, вон, - он кивнул на двухэтажный дом с острой крышей на той стороне дороги. Дом наполовину прятался за забором, что для Килкенни было несколько необычно - в основном люди обходились символичной оградой из решетки или живой изгороди. - Там собаки, - объяснил Шон такую внешнюю замкнутость, - Это чтоб не убежали.

Или чтобы не пожрали всех вокруг, - Шон деловито порылся в "кармане" под приборной доской, вытаскивая оттуда все, что могло бы ему понадобиться, потом полез в багажник, но ничего нужного там не нашел. Удивился тому, что вещей у него здесь хранится не так уж много, к тому же, забирать сигаретные пачки, зажигалки и прочую мелочь он вообще не собирался.

- О, - под конец он нашел блокнот, отцепил от него лист и написал на нем свой номер телефона. - На. Позвонишь, как надоест кататься на моей крошке и ты захочешь себе свою.

В дом Шон решил его не приглашать - Уиллиам все равно бы отказался, да и рано пока: на сегодня с них явно достаточно общения. Он не был уверен, но полагал, что Лиаму тоже стоило бы о многом подумать - как минимум о том, как он вообще относится к своему заново обретенному брату. У Шона все равно темы для рассуждений окажутся шире, но... на то он и старше.

Прощание вышло скомканным. Что-то вроде "до встречи", а дополнительных слов Шон придумать не сумел. Вылез из внедорожника, захлопнул за собой дверцу, обошел его и пнул ногой створку собственных ворот. С той стороны раздался лай, и Шон усмехнулся - ну хоть кто-то будет рад его видеть. Помахав Лиаму рукой, он не стал дожидаться, пока брат уедет, и скрылся с его глаз первым.