То, что ему на голову ещё не сыпались со всех полок его собственноручные изделия разной степени готовности, можно было считать, несомненно, только лишь благословением Божьим. Келлах, собственно, так и считал. Ну вот такие у него были отношения с миром и Богом - даже получив чем-нибудь по затылку он сначала старался благодарить, а потом уже потирать новую шишку. Благодарил, конечно, в основном за то, что не убило хотя и могло.
Беспорядка, впрочем, на полках и полочках не было. Даже не смотря на всё возрастающее количество и заказов и готовых предметов, которые то и дело кто-нибудь забирал, отстёгивая Морригану неплохую сумму. Деньги он благоразумно откладывал, подумывая уже на досуге о том, что ему всё же не мешал бы постоянный помощник, а ещё мастерская побольше.
Новый посетитель застал Келлаха в весьма интересном моменте его трудового дня. Вот была у него одна такая очень хитрая стамеска, которая очень любила от него прятаться, падая с грохотом на пол и закатываясь подальше под верстак. А потому первым ответом на приветствие пока что совершенно незнакомого человека был глухой стук морригановского затылка о твёрдую столешницу, сдавленное шипение и раздавшееся чуть позже него усталое кряхтение столяра, выползающего на карачках из-под верстака с окаянной стамеской наперевес.
"И вам не хворать" в первый момент хотел выпалить Келлах, потирая ушибленный затылок, наконец-то выпрямляясь во весь рост и отряхивая длинный рабочий фартук от стружки.
- Добро пожаловать в мастерскую "Морриган и сыновья" - тщательно отряхнув ладони о фартук и чуть склонив голову в приветственном жесте наконец-то нормальным человеческим голосом произнёс Келлах, тут же продолжая свою шутливую фразу. - Сыновей, к сожалению, пока не появилось, но какие наши годы. Так что вы желали заказать? Мистер... - он чуть прищурившись посмотрел в глаза нового клиента, - простите, кажется я не расслышал вашего имени.

Отредактировано Ceallach Morrigan (2016-10-06 21:11:50)

Зачем он завернул это - про сыновей? Выскочила глупость на язык - вот и сболтнул. Хотя, нельзя сказать, что посетителю это неловкое подобие шутки хоть сколько-нибудь досадило. Келлах отмахнулся от собственных малозначительных мыслей и просто продолжил уже начатый разговор.
- Итак... - звонко хлопнув ладонью о ладонь и несколько нетерпеливо потерев их друг о друга Морриган вопросительно воззрился на потенциального заказчика. Потенциального как минимум потому, что ему могло бы и не понравиться что-нибудь Келлахом предложенное. - Стойка для гитар. У вас есть какие-нибудь намётки того, как она должна выглядеть? - правая бровь всё ещё причудливо изгибалась, дополняя вопросительную интонацию. - Может быть, фотография? Или рисунок?
Ему не составило бы особого труда сейчас сесть за свой альбом и набросать пару-тройку эскизов будущего изделия, но ведь человек мог прийти с уже готовой задумкой или с чем-то вроде "я хочу такую как на фото, но только вот тут и тут добавить завитушек, а тут сделать перекладину чуть потоньше, а основание чуть помассивнее, дерево посветлее, там резьба, тут лак, здесь пластиковые панели на клею..." и ещё куча вариантов изменений изначального проекта.
А пока клиент не успел опомниться или думал полезть в собственные карманы за фотографиями или рисунками, Келлах неспешно выудил из-под верстака свой альбом с зарисовками и всё так же неспешно принялся листать его в поисках чистых страниц.
- Вы говорите, у вас три гитары?.. - тонкая карандашная линия перечеркнула лист - клиент ничего не доставал из карманов, а фантазия у Келлаха тем временем уже начала понемногу разыгрываться. Услужливое воображение подсовывало один вариант за другим - начиная от простейших конструкций из тонких реек до резных и довольно массивных произведений.
- Вы хотите сделать её полностью из дерева? Я могу предложить как-нибудь скомбинировать дерево с металлом или пластиком.
Пока он говорил, карандаш легко скользил по белому листу, сводя отрывистые линии в единый рисунок: изящная стойка сразу для трёх гитар на круглом основании, с высоким держателем грифов, словно сложенным из трёх ладоней, которые должны были мягко обхватывать длинные шеи инструментов, с изящными подножками под корпус, выстланными толстым фетром. Получившийся рисунок даже словно поразил самого Келлаха, задумчиво замолчавшего и уставившегося в альбом.
- Как вам такой вариант? - через пару мгновений он протянул рисунок мужчине, с некоторой долей любопытства следя за его реакцией на подобный эскиз к заказу.

- Историю, говорите, - Келлах задумчиво хмыкнул. Дело обещало стать более сложным, но при этом ещё и намного более интересным. Вещи с душой творились охотнее, хотя и дольше иной раз. Хотя, как с тем же резным распятием, висящим на стене мастерской над полками с инструментами, - его он вырезал за одну ночь, хотя мелких сложных элементов там в результате оказалось очень немало.
- Когда у каждого инструмента есть своя история - они разговаривают разными голосами, - он очень хорошо помнил своё первое изумление, когда на смену старому альту, пострадавшему при одном из срочных переездов, он купил новый. От хорошего мастера, ничуть не менее дорогой, чем "погибший" инструмент... Но звучавший совершенно по-иному - мягче и как-то теплее. Именно этот новый альт пережил с ним все переломные моменты его жизни - гибель Аврил и Мойры; его затянувшееся почти на год паломничество по городам Ирландии, когда он искал в каждой церкви неизвестно что, но каждый раз снова и снова находил там Бога; его поступление в семинарию и даже несколько переводов из прихода в приход.
- Все музыканты немного сумасшедшие, - Келлах усмехнувшись взглянул в глаза Миллигана. Мужчина казался ему смутно знакомым, но Морриган не стал придавать этому особого значения - мало ли, где он мог его видеть, может быть на какой мессе. Жителей в городе всё-таки было не так уж и мало, чтобы хорошо знать каждого из прихожан в лицо.
- Может быть, расскажете, чем вам дороги эти гитары? - так, определённо было бы намного легче угодить желанию заказчика. - В идеале, конечно, было бы неплохо ещё и увидеть их, чтобы сделать "домашнего музыкального монстра" наиболее удобным для инструментов, - он снова усмехнулся едва уловимо. - Сами понимаете, штучный товар если и изготавливать, то уж как можно более приближенным к идеалу.
Перфекционист в нём, наверное, не умрёт никогда. Он и в молодости-то держал всё в идеальном порядке, что уж говорить о тех новых привычках, что приросли к нему со временем.

- Для хорошей истории и времени не жалко, - Келлах спокойно улыбнулся в ответ, неспешно раскладывая инструменты привычным порядком. Всё-таки ему постоянно нужно было занимать чем-то руки, если не работой, то вот такими нехитрыми ритуалами.
Он не торопил клиента, всего лишь в ожидании рассказа не терял времени зря. Ему нравились посетители, которые чувствовали себя в его мастерской свободно, наверное, именно поэтому он так любил, когда к нему по вечерам гурьбой прибегали подростки, которым каждый раз хотелось узнать что-нибудь новое - не важно, будет это рассказ о предназначении какой-нибудь хитровыгнутой стамески или о том, каким раствором лучше морить дуб, чтобы он приобрёл синеватый оттенок.
- Я думаю, будет лучше, если я к вам зайду. Нет смысла таскать три немаленьких инструмента через весь город. Гитара, конечно, не арфа, но и совсем не флейта, - Келлах усмехнулся, вновь вглядываясь в лицо Миллигана. Всё-таки его не отпускало ощущение, что вот этого человека он знал когда-то давно, но очень хорошо забыл. Что, впрочем, было неудивительно - после его последнего "дела" многие моменты его прошлого всплывали в памяти только во сне и на утро оставляли от себя лишь смутное ощущение тревоги, но никак не ясную картину происходившего.
- Нужно посмотреть, что там у вас за чехол, может быть я не смогу ничего с ним сделать, но смогу порекомендовать мастера, - всё-таки, если материал, из которого был изготовлен кофр, не был связан с деревом, Келлах бы действительно ничего с ним толкового не сделал. - Если вам будет удобно, то я смог бы зайти к вам в первой половине дня, как отслужу утреннюю мессу, скажем, часов с десяти и до двенадцати.
Он даже сам не заметил, как невзначай проболтался о своём священстве, чего обычно предпочитал всё-таки не делать в присутствии людей не особо знакомых - мало ли какие глупости могли посетить головы клиентов, не знающих, что на самом деле весь его заработок отходил в церковную казну.
- Надо же... - Келлах медленно поднял взгляд на Миллигана. Не был он похож на того пацана, которого он двадцать с лишним лет назад практически отбил у О'Салливана - грозы всех районных подростков не-протестантов. В конце концов, вряд ли всё могло так сложиться, что двадцать лет спустя он бы встретил того мальчишку, имени которого он толком и не помнил. Разве что голодный взгляд, тощую несуразную подростковую фигуру и длинные патлы. - Простите, что вероятно задаю несвоевременные вопросы, но... это было в Дублине? Летом девяносто четвёртого года, так? И работали вы в церкви Святой Марии, там ещё настоятель такой с жутко суровым взглядом был.
Это в самом деле было удивительно - чтобы всё сложилось так, как, казалось бы, совершенно не могло. Невозможно поверить, что мир на самом деле настолько мал.
- Джонни! Ты всё-таки уделал Лондон? - и уже не задумываясь, Келлах сгрёб Миллигана в свои объятия, не найдя иного способа выразить ту радость, в которую окунуло его душу от такой неожиданной встречи двадцать два года спустя.

- Удивительные вещи всё-таки порой случаются, - у него даже руки подрагивали от осознания невероятности момента. Келлах теперь уже точно не знал, что и как ему делать, почему-то что-то в глубине души пыталось заставить его суетиться, искать какую-то возможность усесться и расспрашивать до упора - как складывалась жизнь у Джонатана, что он повидал и как вообще всё у него теперь. Но он всё-таки старался держать себя в руках. По крайней мере пока не уляжется это волнение.
- Как видишь, - он неловко хохотнул, оборачиваясь и взмахивая руками. Вроде как "ну, вот, посмотри, нынешняя моя жизнь конечно же совсем не вяжется с тем, что могло грозить мне два десятка лет назад". - Борьба отняла много сил, пришлось переключаться на что-то более мирное.
И самое главное - не выдать вновь всколыхнувшегося горя, не пустить воспоминания о дочери на поверхность. Слишком уж радостный момент, чтобы омрачать его совсем не радужными воспоминаниями.
- У меня, как говорится, позднее призвание. Много времени потерял, таскаясь по стране с революционными идеями, - и всё это с лёгкой усмешкой, старательно отвлекаясь на перекладывание инструментов с места на место. Так было проще не вспоминать ничего лишнего. Ничего из того, чего у него больше не было и быть не могло.
- Расскажи лучше как ты, - ему ведь и вправду интересно. Как складывалось всё у упрямого Миллигана после того, как они распрощались в Дублине. - Как карьера, как мечта? Как всё сложилось?
Всё-таки его история была не столь интересна, чтобы воодушевлённо делиться ею. Пусть и была она не самой простой, но вот так, на радостной волне совсем не хотелось вспоминать, что именно послужило толчком к осознанию призвания, о котором он слышал со своих пятнадцати лет от дядьки, который-то на этом деле не одну собаку съел.
И вот тут словно что-то щёлкает в мозгу и несколько мелких деталей паззла складываются в одну, пусть и очень маленькую картинку.
- Ты сказал, что у тебя дочь, - дети... Дети - самая больная, болезненная, но такая счастливая для него тема, что Келлах просто не может не уцепиться за случайный факт. - Сколько ей лет? Какая она?
Это его отдушина во всей его нынешней жизни. Он всегда чувствовал себя настоящим именно с детьми. Любил их до безумия, и они любили его в ответ. Потому и не смог оставить без внимания наличие дочери у Джонатана. Для него самого дочь была бы олицетворением бесконечного счастья и ему хотелось верить, что для Джонни она значит ничуть не меньше.

- Всё же десять лет - это очень немало, - Келлах кивнул, по достоинству оценив такой срок. Чуть больше десяти лет его жизни были отданы ИРА, и он очень хорошо понимал, знал на собственной шкуре, что такое десять лет отданные беззаветному служению цели. - Я очень.. действительно очень рад за тебя. Тебе всё-таки хотя бы немного, но удалось коснуться мечты. Ты ведь не жалеешь об этом? - спокойная понимающая улыбка, приросшая к нему вместе со священническим саном, тронула его губы. - Вижу, что не жалеешь. И не надо.
Шесть лет. Морриган снова и снова возвращался мыслями к детям, с которыми он занимался в церкви во время школьных каникул. Среди них было много учеников начальных классов - любопытных почемучек, которых интересовало всё, начиная от цветов литургического облачения до вопросов о том, почему священник всю мессу открывает одни книги и закрывает другие, всё время меняя их местами. Он играл с ними в Святые Мессы, организовывал стихийный хор, таскал всех по очереди на разламывающейся от усталости спине, укладывал спать, пел колыбельные и даже иногда засыпал посреди детской комнаты, утомившись за день ничуть не меньше своих воспитанников.
- Она крещена? - поинтересовался, тут же спохватившись как много лет назад, невзначай коснувшись привычной для него, но всё же не для всех темы, и улыбнулся уже несколько виновато. - Прости, привычка. Она ведь не испугается, если я вдруг приду в сутане? Просто я исповедаю завтра, - он вполне мог пропустить обед, чтобы познакомиться с дочкой Джонатана, всё-таки дети для него всегда были в приоритете как для любого послушного слуги слуг Божьих, но вполне мог не успеть переодеться ко времени своего дежурства в конфессионале.
С другой стороны, несколько вариантов того, как успеть всё и нигде не запутаться, уже постепенно рождались в его голове. Да и могло статься, что в таком небольшом городе как Килкенни, где священника можно встретить практически на каждом углу, девочка лет шести даже не посещая церкви вполне могла не бояться внушительно выглядящих дядек в чёрных платьях до пят. Впрочем, всё как всегда зависело в первую очередь от решения родителя - Келлах бы в любом случае не стал сопротивляться, если бы Джонатан вдруг попросил его не светить своим саном, и что-нибудь придумал бы с облачением.
- Решено, - Келлах протянул руку Джонни, словно скрепляя импровизированный словесный договор рукопожатием, и улыбаясь уже как-то более радостно, открыто и спокойно. - Я навещу вас завтра в районе двенадцати часов. Мне будет очень приятно познакомиться с юной леди Миллиган.

Вот, что удивительно - с таким волнением он не собирался даже на своё первое свидание. Хотя та девчонка из третьего класса, стоявшая на торжественных мессах на два ряда ниже и чуть левее него (у него иногда даже горло перехватывало от того, как сияли в солнечном свете её золотые кудряшки), была бесспорно самой красивой девчонкой из всех девчонок, учившихся в третьих классах в то время.
Вернувшись домой после утренней мессы и предупредив настоятеля, что не будет присутствовать на обеде, но исповеди начнёт принимать ровно в назначенное время, Келлах придирчиво осмотрел все три своих "парадно-выходных" сутаны, тщательно выбирая, какую же ему надеть на встречу с юной леди Миллиган. Выбрал, естественно, самую новую, ещё угольно-чёрную.
- Ну вот, будто к епископу на ковёр, - фыркнув на собственное отражение в зеркале, Келлах пригладил волосы ладонью и отправился в путь по указанному Джонатаном адресу.
В небольшом портфеле у него с собой был прихвачен альбом для эскизов, рулетка, набор карандашей и яркая книга ирландских народных сказок, вроде тех, которыми были заполнены полки в детской комнате в подвалах церкви - к детям никогда нельзя приходить с пустыми руками. Особенно, если эти дети находятся в том самом возрасте, когда окружающий мир познаётся ими с такой скоростью, что какие-то новинки в руках им нужны чуть ли не каждый день. И не важно, что это будет - новая книга, новая кукла, новый конструктор или даже какие-то не виданные доселе конфеты.
Дорога до дома Джонатана заняла у Келлаха несколько больше времени, чем он планировал изначально - всё-таки, если ты уже больше года священник в небольшом городе, то тебя знает если не каждая собака, то уж половина старушек, живущих неподалёку от церкви, в которой ты служишь. А что нужно старушкам? Правильно - доброе слово. Хотя бы по одному на каждую. Благо, что они видели, что их святой отец куда-то спешит и сильно старались его не задерживать.
В общем, на порог нужного дома Морриган поднялся ровно в пять минут первого, отряхнул и оправил сутану, поддел пальцем жёсткий край колоратки, чтобы не давила на горло, и выдохнув, словно перед прыжком в воду, нажал на кнопку звонка.

- Оу, а вы, миледи, не иначе - будущая коронованная особа? - присев на корточки, чтобы быть наравне с малышкой, с совершенно искренней заинтересованностью полюбопытствовал Келлах. Крохотная ладошка девчушки затерялась в его руке при рукопожатии, и Морриган сжал тонкие пальчики мягко, тепло улыбаясь Эмме, подтверждая их очень приятное "знакомство".
Ладонь Джонатана он сжал чуть позже, уже выпрямившись и не упуская улыбки с лица, чувствуя, как собираются в углах глаз мелкие морщинки - он довольно неожиданно почувствовал себя вполне комфортно в чужом доме, чего обычно с ним не бывало. Видимо, всё-таки девочка и изначально дружественно расположенное к нему её окружение в виде Миллигана-отца способствовали тому, что он не чувствовал себя неловко вопреки обыкновению.
Даже вскользь упомянутые англиканские пасторы не вывели его из душевного равновесия - ему уже достаточное количество времени было практически всё равно. Протестанты его больше не заботили, если только не начинали пытаться делить с ним территории или выяснять, чья вера круче. Со многими теперь он мог даже долго и откровенно доброжелательно беседовать на любые темы. Все меняются со временем. И Келлах Морриган, гроза дублинских и ольстерских протестантов исключением в этом вопросе не был.
- Вы знаете, миледи, - снова присев возле Эммы, доверительно сообщил ей Келлах, не глядя копаясь в своём портфеле, на ощупь выискивая в нём яркую книгу. - Люди, с которыми я общаюсь каждый день, и такие же очаровательные юные леди, вроде вас, зовут меня святой отец, потому что это моя работа; но вы, пока никто нас не слышит и не видит, можете звать меня просто Келлах. Мне это будет очень приятно, - пальцы наконец-то нащупали гладкий корешок книги, и Морриган вытянул из недр портфеля книгу ирландских сказок, тут же протягивая её Эмме. - Примите мой скромный подарок, миледи.
Он нередко думал, что нынешний он мог бы быть хорошим и любящим отцом, не то что тот, в далёкой уже молодости, когда ему действительно выдался шанс завести семью, детей и жить спокойно где-нибудь в Дублине, зарабатывая на жизнь работами по отделке храмов.
- У тебя очаровательная дочь, - вновь поднимаясь на ноги и ласково коснувшись ладонью макушки уткнувшейся в книгу девчонки сказал Келлах. - Я даже немного завидую, - с несколько неловким и совсем чуть-чуть грустным смешком добавил он через мгновение. Скользнув по полкам с пластинками и книгами его взгляд наконец-то остановился на стоящих у стены гитарах, и Морриган, вопросительно изогнув бровь, кивнул в их сторону. - Они? - хотя вопрос он задал скорее для проформы - среди трёх изящно изогнутых силуэтов особенно выделялся один - старого потёртого жёсткого чехла гитары Джо.

- Такой шедевр не грех и повторить, - Келлах даже подмигнул Джонатану, хитро усмехнувшись. Дочь едва ли не для каждого мужчины - самое святое, любовь отца к дочери практически всегда парадоксальна, трепетна и невероятно нежна. Скольких суровых и даже довольно грубых на первый взгляд мужчин, которые расцветали в присутствии дочерей, видел на своём веку Морриган - не перечесть. Он сам сейчас с неожиданной по-отцовски мягкой улыбкой смотрел как маленькие пальчики скользят по страницам книги и старательно задавливал поднимающийся в горле горький ком. Впрочем, отвлечься было на что - гитары, по поводу которых он, собственно, и явился в этот дом, терпеливо ждали его в углу.
Ладонь мягко коснулась старого потёртого футляра не виденной больше двадцати лет гитары. Келлах аккуратно положил его на пол и опустился на колени рядом. Медленно, так, словно снова читал молитвы на похоронной мессе холодным январским утром. Тихо щёлкнули замки и спустя пару мгновений гитара уже лежала в руках Морригана, с каким-то благоговением задевающего струны кончиками пальцев. Воспоминания накатили волной, едва только со струн сорвались первые звуки той самой "Тiocfaidh ár lá", которую пел когда-то давно в его квартире взлохмаченный и тощий Джонни, только сейчас она звучала совсем не по-боевому, а как-то тихо и мягко, почти как колыбельная.
- На альте она у меня получается лучше, - будто даже как-то виновато пожав плечами, Келлах положил гитару обратно в футляр и потянулся за портфелем, который принёс с собой, заглядывая в него и словно пытаясь спрятаться во всех этих поисках рулетки, карандаша и блокнота. По крайней мере, будь он в менее смятенном состоянии духа - явно бы отыскал все эти принадлежности на порядок быстрее.
- Итак, - наконец-то накопавшись в портфеле вдоволь, встряхнувшись и глубоко вздохнув, Морриган развернул рулетку, принимаясь замерять основные параметры гитар, нужные ему для расчётов размеров и формы стойки. Одну за другой. Он обмерял гитары тщательно, записывая каждую цифру, отвлекаясь от измерений на несколько минут, чтобы схематически, в несколько штрихов, зарисовать формы и примерный общий вид инструментов.
Когда все манипуляции с альбомом, карандашом и рулеткой наконец-то были закончены, Келлах, всё ещё не поднявшись с колен, хлопнул себя ладонями по бёдрам, таким нехитрым жестом сообщая всем вокруг, что на данном этапе его работа закончена.
- А вот теперь было бы неплохо окончательно определиться с тем, что за стойку мы хотим получить в результате, - убрав рулетку обратно в портфель, Морриган поднялся на ноги, задумчиво листая свой альбом в поисках вчерашнего рисунка. - Какой гитаре какая рука нужна?
Наконец-то отыскав нужный рисунок, Келлах задумчиво воззрился на гитары, а потом медленно перевёл взгляд на Джонатана - уж ему-то точно было лучше знать, какой характер у какого инструмента.

- Думаешь, я стал бы священником, если бы они запрещали мне петь мои любимые песни? - Келлах неожиданно весело фыркнул, бросив на Миллигана хитрый взгляд. Разумеется, фраза, сказанная им, не значила ровным счётом ничего, и, кто знает, может быть, если бы священникам было запрещено петь революционные песни, то Келлах бы подчинился правилам и никогда больше бы не вспомнил о революционном прошлом, но... как показала жизнь, даже среди епископата, в прямые обязанности которого входила поддержка добрых отношений с протестантами, было очень много субъектов, неприкрыто лояльных Ирландской Республиканской Армии. Да и в семинарии очень часто в свободное время то и дело волной неслась по коридору очередная песня о том, как неплохо было бы надрать англичанам зад. Отцы-настоятели качали головами, хмурили брови, но ничего ровным счётом не говорили.
- Можем даже сообразить дуэт из альта и гитары, и в каком-нибудь пабе устроить показательное выступление в честь памяти Пасхального восстания, - у него очень хорошо получалось сдерживать рвущийся наружу смех, даже лицо почти сохраняло серьёзное выражение. - Что ты скажешь?
Впрочем, разговор уже перетёк в другое русло. На сцене возникла маленькая принцесса, которая вовсю продвигала своё видение стойки для отцовских гитар. Келлах, сначала пытавшийся сдержать улыбку, в какой-то момент совершенно забыл о контроле лица и расплылся чуть ли не в умилении от юной леди Миллиган.
- У вас удивительное дизайнерское мышление, юная леди, - с неприкрытым восхищением ответил он девочке, когда она наконец-то высказала все свои идеи. - Но позвольте я внесу некоторые коррективы, - он снова взял в руки гитару Джо, словно показывая её Эмме. - Эта гитара когда-то принадлежала моему очень хорошему другу. Такие друзья встречаются только раз в жизни и приносят очень много изменений в неё, - положив гитару себе на колени Морриган чуть наклонился к Эмме и протянул к ней руку ладонью вверх. - Его рука была, наверное, в два раза уже моей, у него были длинные тонкие пальцы, узкое запястье... А ещё он был очень невысокого роста - примерно мне по плечо. Но он был очень сильным. Не таким, что мог поднять что-то огромное и тяжёлое, а сильным по-настоящему. Он был очень уважаемым, - он вопросительно посмотрел на девочку. - Если вы позволите, для этой гитары я вырежу его руку. А с руками как у тёти Бэкки, я думаю, мы что-нибудь обязательно придумаем. У папы ведь найдётся пара её фотографий?
Келлах вопросительно посмотрел на Джонатана - в самом деле, ему бы не составило такого уж большого труда вырезать из дерева красивые женские руки, если можно было найти хотя бы одно их изображение.

- Хорошо, милая, - он неосознанно касается макушки девочки, мягко и ласково поглаживая её по волосам, и улыбается.
Девчушка его радует. Его вообще все дети радуют - он хорошо находит с ними общий язык, относится к ним просто и без так любимых взрослыми нравоучений. С доверием и любовью. И дети отвечают ему тем же, как бы там ни было.
- Всё будет сделано в лучшем виде, уж я обещаю постараться изо всех своих сил, - он не лукавил, этим ребятам ему хотелось выдать полный спектр своих умений не жалея ни минуты времени.
Впрочем, Джонатан как-то неловко замялся с этой фотографией и Келлах подумал, что, наверное, поторопился с таким предложением. Видно было, что не совсем ему приятен этот разговор, будто что-то стояло между ним и Бэккой. Келлах внимательно следил за лицом Миллигана, когда тот доставал телефон, копался в нём в поисках фотографии, то и дело незаметно переводил взгляд на Эмму, которая словно чего-то особенного от отца ожидала.
В общем, ситуация была ему не особо понятна, но выпытывать у Джонатана, что там и к чему он пока не думал. Надо будет - сам расскажет, зачем человека неволить? Он и так, вон, куда себя деть не знает. Будто у него там где-то мир рухнул и назад строиться не собирается.
Не самое приятное ощущение - Келлах по себе знал.
- Хм... - взглянув на фотографию, он задумчиво поскрёб подбородок понимая, что вот по такой фотографии он изделие, конечно же... сотворит. Руки было видно очень хорошо. Да ещё и изгиб ладони был в точности такой, какой нужен был для пресловутой гитарной стойки.
Но...
Келлах видел, какой дискомфорт причиняют эти разговоры Джонатану, да ещё и упрямство дочки добавляло некоторое количество не самых приятных минут, а потому Морриган решил хотя бы попробовать разрулить сложившуюся ситуацию.
- Давайте, дорогие, поступим так, - он поднял указательный палец вверх, словно призывая всех к порядку и вниманию. - Пока что я буду делать эскизы и заготовки для первых двух, скажем так, держателей гитар. Может быть вам придёт в голову ещё какая-нибудь умопомрачительная идея или ещё что.. - Келлах выразительно посмотрел на Джонатана ("например имя Бэкка перестанет вызывать подавленный вид у некоторых моих знакомых"). - И мы обязательно снова соберёмся и придумаем, как лучше всего сделать третий держатель, чтобы он влился в композицию идеально. Согласны?

- Ничего страшного, - отряхивая от невидимой пыли сутану, говорит Келлах. - Это понятно, - кивает он тут же, подумав, что было бы неплохо знать ситуацию получше, но спрашивать пока даже не думает что-то подобное.
Ему не нравилось, что Джонатан выглядит подавленным. Причём - внезапно подавленным. Едва только разговор коснулся таинственной девушки с именем Бэкка, он словно с лица спал - так не бывает, если всё хорошо и безоблачно. В любом случае, чем-то кроме молчаливой поддержки, Морриган явно помочь не мог. Значит, пока иного сделать и не нужно было пытаться.
Зато можно было выпить.
- Я бы не отказался именно от чего покрепче, - он негромко усмехнулся, проследив глазами за Миллиганом, буквально через минуту принимая из его рук стакан с янтарной жидкостью.
Покачав головой он легко коснулся своим стаканом стакана Джонатана, без слов опрокидывая в глотку ощутимый глоток виски, замирая на мгновение, словно вслушиваясь в то, как разливается по телу жидкий огонь.
- Матушка долго тебя вспоминала - ей понравилось как ты ешь... А церковь.. церковь меня никогда не смогла бы удержать, если бы я этого не захотел, ты же знаешь, - он снова усмехнулся, припоминая себя больше чем два десятка лет назад. - Всё могло бы сложиться совсем по-другому, если бы... - вторым глотком оставшаяся порция алкоголя была отправлена вслед за первой. Келлах тяжело вздохнул, протянув стакан Джонатану с лёгким кивком, означающим только одно - наливай ещё.
- Если бы не ИРА, я бы сейчас вполне вероятно жил в Дублине с красавицей женой и минимум тремя детьми, - он неопределённо хмыкнул, качая в пальцах вновь наполненный стакан. - Дядя сам рукополагал меня и в диаконы, и в священники, но он точно не хотел заполучить меня в ряды нашего архидиоцеза такой ценой.
Отчаянно хотелось напиться, и именно поэтому Келлах продолжал покачивать в пальцах стакан, не торопясь пока прикладываться к нему снова.
- Знаешь, что случилось пятнадцатого августа девяносто восьмого в Оме? - он бросил короткий взгляд на Джонатана, кивнул и продолжил. - Я сам готовил машину. Да и вообще всё должно было случиться в другой день и в другом месте... Моя невеста и дочь попали практически в эпицентр взрыва совершенно случайно. За некоторые ошибки расплата бывает слишком большой.

Отредактировано Ceallach Morrigan (2017-01-13 13:58:10)

- А, так ты же не знаешь ничего, - отрешённо проговорил Келлах, уставившись в самую глубину стакана, сжатого его пальцами. Почему-то он думал, что Джонни был в курсе его похождений. Бывает так, что память изворачивается узлом и выдаёт относительно желаемое за не очень-то действительное.
- Я с семнадцати лет был в ИРА, - Моориган, не выпуская стакана из пальцев, заложил руки за спину. И теперь его неестественно выпрямленная спина, чуть вздёрнутый подбородок и взгляд, направленный куда-то далеко за окно являл собой скорее статую, нежели человеческую фигуру. Он замер надолго. Так, что, казалось, перестал дышать. Только лёгкая рябь на поверхности виски в стакане выдавала дрожь всего его тела.
Его снова ломало. Так, как ломало сотни раз до этого момента - при каждом воспоминании, каждую ночь, когда он вскакивал в холодном поту снова и снова утопая в крови любимых. Только сейчас эту дрожь он почти уже мог сдержать.
- Я не просто бегал по улицам в поисках англичан или протестантов... это был, можно сказать, приятный бонус молодости - выплеснуть побольше адреналина и прочих гормонов в уличной драке, почувствовать своё превосходство. Ну, да не важно. Я минировал автомобили, Джонатан. Те самые, которые то и дело взрывались то у британских казарм, то ещё в каких значимых для короны местах.
Он всё ещё не шевелился, не отводил взгляда от окна, напряжённый словно струна. Кто уж дёрнул его за язык - выкладывать сейчас такие вещи - Бог или дьявол, но Келлаху, кажется, в этот конкретный момент было абсолютно всё равно, что будет дальше. Ему необходимо было дорассказать Миллигану то, что он так и не смог узнать о нём при их первом знакомстве.
- Я всегда был против перестрелок, я не хотел смертей, мне нужны были заявления для британского правительства, что Ирландия не сдастся просто так, но в один момент всё пошло совсем не по моему плану, - он наконец-то обернулся лицом в комнату, щуря глаза, словно пытаясь взглядом найти Джонатана и дальше рассказывать уже всё ему лично в лицо, чтобы видеть его реакцию, каждый дрогнувший мускул его лица.
- Было несколько звонков в полицию, сообщающих о местонахождении заминированного мной автомобиля. И каждый из этих звонков сообщал совсем не о том месте, где этот автомобиль стоял - всё было сделано так, чтобы как можно больше мирных эвакуированных граждан попало в эпицентр взрыва, - ещё он рассказал о том, что сам взрыв планировался совсем не в субботу, а в воскресенье, ближе к вечеру, когда ярмарка на улицах Омы уже бы закончилась.
- Моя невеста была беременна, мы ждали близнецов, мальчишек, - он наконец-то пригубил виски из стакана, оседая на первую попавшуюся поверхность - какой-то диван, - опираясь локтями на колени и как-то словно сгибаясь под грузом всего этого горя, опять выплывшего наружу. - Эйд и Энгус - я так хотел назвать их... И мы собирались пожениться с Аврил в сентябре, после их рождения. А Мойре не было ещё и полутора лет.
Он словно перескакивал с одного момента на другой - так бывает во сне, вся его жизнь была как во сне, он, кажется, даже не помнил себя живого больше.
- Я слышал взрыв. Видел разлетающиеся осколки, слышал крики людей, - он до стона стекла сжимает стакан в пальцах, словно сейчас это может помочь ему сдержать тяжёлый горький вздох. - Я совсем не этого хотел, Джонатан... Совсем не этого. Совсем...
Он как мантру повторяет эти слова, качая головой и снова прикладываясь к стакану. Некоторые вещи очень бы хотелось забыть. Но невозможно.

Специфика мужского типа поддержки такова, что там, где женщина, например, может начать сочувственно причитать или обнимать, или гладить по голове, мужчина просто скажет о том, как подобная ситуация складывается в его жизни. И не махровый эгоизм это из разряда "да что там твои проблемы, а вот у меня...", нет. Это всего лишь такой способ сообщить собеседнику что-то вроде "я тебя понимаю, чувак, сам что-то подобное испытал".
Вот и сейчас, после слов Джонатана, Келлах лишь кивнул как смог благодарно и пригубил виски из потеплевшего уже стакана. Ему везло на встреченных в его жизни людей. То ли это так на жителей Ирландии влияет благодатный ветер зелёных холмов, то ли ещё что, но чистого осуждения за свои поступки он не встретил ни разу в жизни. И не только от священнослужителей, как могло бы показаться на первый взгляд.
Хотя ему самому казалось с высоты прожитых лет, что всё, что он творил, заслуживает не просто осуждения, а чего-то гораздо более сильного, что довольно легко определяется словосочетанием "убить мало". Это сейчас он понимал, что у тех людей, которые так или иначе пострадали от его действий, были семьи, сыновья, которые могли повторить его путь, основавшийся на мести, жёны, которые не смогли бы остановить своих непутёвых отпрысков раньше, чем они наломали бы дров.
- Никогда не смогу понять одного, - качнув стакан в пальцах и внимательно уставившись на самое его дно негромко произнёс Келлах. - Как можно оставить ребёнка? Знаешь, я в приходе занимаюсь в основном с молодёжью, но довольно часто мне приходится помогать сёстрам с детьми, - он невольно хмыкнул, задумавшись о том, как его каждый раз встречает малышня в детской комнате. - Говорят, что они меня слушаются лучше прочих, - он снова приложился к стакану, делая совсем небольшой глоток, едва смачивая губы. - Половина этих детей растёт без отцов, которые поразбежались в поисках лучшей жизни или ещё чего... Я вижу такие семьи почти каждый день, но всё равно не могу понять этого.
Морриган на этот раз сделал большой глоток, почти допивая свою порцию виски. Посмотрел на Джонатана задумчиво, чуть склонив голову к плечу и наконец-то сказал то, что уже приличное количество времени вертелось у него на языке.
- У нас есть три семьи, где дети воспитываются отцами. Может быть тебе стоит познакомиться с ними? Всё-таки какой-никакой опыт у них уже имеется, - он поднялся с дивана, опустошая стакан и протягивая Миллигану руку для прощального рукопожатия. - Ты подумай над моим предложением. И заходите с Эммой в гости - во второй половине дня в будни я всегда в мастерской и буду очень рад вас видеть.
А сейчас ему нужно было торопиться в ту самую мастерскую и приниматься за работу, которая, как известно, никогда не ждёт.