Irish Republic |
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » Ребенок мой. Хотя подпорчен школой…
3/100
Ребенок мой. Хотя подпорчен школой…
УЧАСТНИКИ
Джонни Миллиган, Эмма Миллиган (НПС - Тилли Тейл, после основной персоаж)
ДАТА И МЕСТО
10 июня 2017, городской парк
САММАРИ
Иногда нужно взять себя в руки и поговорить с близкими. Но как это сделать, если ты сам с собой-то поговорить не можешь?
Отредактировано Jonathan Milligan (2017-12-01 23:21:39)
3/100Вот уже пол года прошло, а Джонни не знал, что говорить дочери, как говорить с ней. И нет, проблема была не в самой смерти Бэкки, как раз о ней было говорить проще всего, ведь она тоже любила Бэкки. Сложно было то, что он не знал как жить дальше в целом. Что делать, о чем думать. И Эмма это чувствовала.
Но то, что Джонни не знает что делать, не значит, что делать он не будет вообще ничего. И вот собрав мысли вместе и сделав из них что-то похожее на идея, Джонни решил, что им с Эммой просто необходимо выбраться на пикник в городской парк.
Немного еды, воздушный змей и гитара. Все, как пару-тройку лет назад. Змея Джонни выбрал самого угрожающе-страшного, какого нашел в магазине.
Привел в порядок прическу, побрился, потому что собирался на прогулку с очень прекрасной девочкой, а значит выглядеть надо куда лучше, чем обычно.
Сегодня он забрал ее от подруги сам. Они еще неделю назад договаривались, что проведут этот выходной вместе, но по лицу Эммы было видно, что она не слишком надеялась на то, что он сдержит слово. Было неприятно и даже больно сознавать, что его дочь не доверяет ему. Что малышка совсем не малышка и прекрасно понимает, что происходит. В свои почти семь она понимает слишком много.
- Ну что, пойдешь со мной на свидание в парк? - Мужчина улыбался дочери, опустившись перед ней на колено и надеясь, что она все же не станет отступать от планов. Он обнял дочь, прежде, чем увести ее с крыльца в машину и сесть в машину.
- Мы можем изменить планы так, как ты захочешь, милая. И я ни куда сегодня не исчезну.
Уж один-то день с дочерью он может потерпеть и не напиваться. Он может провести, как нормальный отец. И то, что Джонни думал именно об одном дне было самое мерзкое. Почему же осознание проблемы само по себе не решает ее? Почему он не может не думать о Бэкки, желая при этом упиться до смерти? Он же обещал себе жить. Но разве это похоже на жизнь, выбивать один день на дочь, которая уже и не верит в тебя?
31/100Детство Эммы Миллиган нельзя было назвать образцовым даже с большой натяжкой. Маму она не помнила, так редко она её видела. Гораздо лучше в её воспоминаниях отпечаталась бесконечная вереница нянек, заменявших ей непутевую мамашку, пропадающую в поисках веселья. Папа тоже не был образцом для подражания, но он, по крайней мере, старался. Хотя, у него и не всегда получалось. Джонни то уходил в запой, то одумывался и забирал дочь к себе от нянек, а потом снова срывался. Но был плюс, в Лондоне у отца было огромное количество друзей, которые общались с ней как со взрослой, да и вообще, были весьма занятными людьми. Иногда даже они забирали её к себе пожить, пока папа был в очередном загуле. А потом они переехали в Килкенни. Там были бабушка и дедушка – родители Джонни, о которых Эмма никогда не знала, но которых тут же полюбила. В доме начали появляться женщины, и Эмме было куда податься, вместо того, чтобы куковать с нанятыми девушками. Как только на пороге появлялась очередная пассия, Эмма тут же хватала вещи и сбегала к новоприобретенным родственникам, не желая сталкиваться с незнакомками. Эти женщины, стремясь получить дополнительный бонус в глазах её отца, неизменно липли к девочке, слащаво улыбаясь и трепали её за щеки. От этого лицемерия Эмму начинала мутить и она уходила. Папа причины понять не мог, думал, что это ревность, но, хотя бы, не удерживал её. Потом появилась Бэкка, не такая, как все те размалеванные куклы до неё, а с ней и надежда Эммы, что теперь-то у них будет своя семья, с настоящей мамой, совместными пикниками и всем прочим, что в полных семьях воспринимается как само собой разумеющееся. А потом Бэкки не стало… Никто к этому не был готов. Это был удар как для Джонни, так и для Эммы. И девочке сразу пришлось повзрослеть.
Учителя в школе, папин друг-священник, все рассказывали маленькой Эмме о каких-то небесах, где очень хорошо, весело и интересно, что Бэкка сейчас там, вместе с Богом смотрят с небес. И поэтому надо вести себя хорошо, чтобы не огорчать их. Может это и было правдой, но вот папа не выглядел счастливым от того, что Бэкка сейчас «в лучшем мире». И уж точно его состояние не вызывало радости ни у кого на небесах. Эмма как могла пыталась отвлечь отца, развеселить, придумать какое-нибудь совместное занятие. Но Джонни все равно ходил мрачнее тучи, потерянный и все чаще от него пахло спиртным, а Эмма все чаще стала попадать к бабушке в гости. К тому же в доме снова стали появляться посторонние женщины. Которые были совсем не как Бэкка. Даже близко. И снова она собирала свой небольшой чемоданчик и бежала к бабушке, лишь бы опять не видеть этого парада пьяного лицемерия. Иногда она забегала к дяде Кэллу в церковь, единственному папиному другу в Килкенни, который действительно пришелся ей по душе. В церкви всегда было очень тихо, а еще он водил девочку в мастерскую, и она подолгу разглядывала дивные резные фигурки. А иногда наоборот, папа будто бежал от Эммы. И если папины родители были заняты, то с ней сидела дочка дяди Кэлла - Лиз. Она очень отличалась от лондонских нянек и этим страшно нравилась девочке. Конечно, она бы предпочла проводить больше времени с отцом, но временами она думала, что он сам этого не хотел. Казалось, что он избегает дочери, меняя планы в последний момент. Но маленькой девочке такие мысли если и приходили в голову, то она их старательно отгоняла.
Вот и сейчас, когда папа сказал Эмме, что папа хочет забрать её через неделю, сразу после ночевки у Эби, школьной подружки Эммы, девочка сказала только неопределенное «Мгм», которое можно было расценить, как угодно. Она подозревала, что как всегда, в последний момент папа вспомнит об очередных своих неотложных делах, но, надежда наконец провести время со своей, хоть маленькой, но семьей, все-таки перевешивала. Поэтому она выпросила у бабушки сходить вместе с ней в магазин, пару простых рецептов, и весь вечер с Эби они укомплектовывали корзинку для пикника нехитрой и немного кривоватой снедью. Заодно и продегустировали сами. Главной своей гордостью Эмма считала печенье, которое было задумано в форме человечков, но получились облачка, и черничный пирог, немного подгоревший с одного бока.
С утра девочка поминутно смотрела на часы, чем немного обидела миссис Симонс, маму Эби, которая посчитала это крайне нетактичным. Но ей очень уж не хотелось объяснять, что папу она видит так редко, что уж это событие всяко перевешивает просмотр слайдов с семейного отдыха Симонсов. Поэтому она коротко ответила, что просто боится опоздать и не увидеть до конца эти чудесные снимки. Особенно вот те пятнадцать божественных кадров, где снят муравейник с разных ракурсов и разным планом. Наконец она услышала автомобильный гудок, наспех попрощалась, подхватила заранее собранную корзинку и выскочила на крыльцо.
Её уже ждал Джонни. Он был усталым, помятым, небритым, но он был. И сейчас это главное.
Они обменялись приветственными фразами и папа обнял Эмму. Она даже замерла на мгновение и тоже неловко обняла его одной рукой. Во второй она всё еще держала корзинку.
Но что он говорит? Изменить планы? «А измени, - поднялось в девочке что-то злое и невыносимо гадкое, - Скажи, что у тебя есть свои планы, что ты хочешь провести день с Эби. Пусть узнает, какого это, когда близкий человек передумал с тобой видеться.» Эмма тряхнула головой, чтобы эта мерзость, нашептывающая эти слова, вылетела из головы, как пробка из бутылки с шампанским.
- Нет, папа, мы же договорились на парк. Я готовилась. – она вытянула из-за спины корзинку и показала её отцу. – Так что пойдем, у нас очень много дел. Надо найти хорошее место, поесть, потом я хотела покормить уток в пруду. И мы обязательно должны дойти до аттракционов! Мне надо срочно проверить, до каких я доросла!
И она уверенно потопала к машине. День начинался.
[AVA]http://s0.uploads.ru/wCvI6.png[/AVA]
[NIC]Emma Milligan[/NIC]
Отредактировано Tilly Tail (2017-11-04 16:53:44)
3/100Сердце билось как перед самым настоящим свиданием. Даже больше. Она была сейчас важнее всего на свете, а должна была быть важной всегда. Вот только Джонатану казалось, что слишком часто он стал забывать о ней, считая, что и без него найдет кому позаботиться о девочке. Его девочке.
Девочке, которая приготовила что-то вкусное для их пикника, хотя он даже не просил ее это сделать.
Расположив корзину на сиденья за водительским, Джонни занял свое место и автомобиль тронулся с места. Торчать и дальше у крыльца не было никакого смысле.
- Я взял воздушного змея. Мне кажется, сегодня вполне подходящая погода, чтобы он хорошо летал. Может попробуем его запустить перед тем, как пойти к уткам?
К счастью, до парка было не далеко и Джонни с дочерью оказался там уже через двадцать минут. Они расположились в тени деревьев, раскладывая нехитрую снедь. Джонатану было очень даже интересно, что дочь приготовила для него и он с воодушевлением занимался приготовлениями к пикнику.
- Чем вы занимались сегодня с Эби? - Поинтересовался он, желая заполнить тишину. Он надеялся, что, хотя бы правильно назвал подружку дочери, так как не слишком хорошо отличал их друг от друга, особенно тех, с кем Эмма подружилась уже после рождественских каникул. Сперва было не до того из-за свадьбы, а после из-за похорон. И он бы хотел, чтобы было иначе, но идти и знакомиться с маленькими девочками и их мамами, когда ты почти все время пьян - не лучшая идея. Когда они только приехали, то Джонни был весьма популярен среди одиноких мамаш в классе дочери. А теперь они избегали его, из-за хмурого лица, а временами и перегара, ведь отвозил дочь в школу Джонни иной раз после очередной ночи в компании виски. Нет, они все еще считали не сбрасывали его со счетов, но вот заниматься его реабилитацией хотели не очень.
31/100Воздушный змей был просто потрясающей идеей, о чем Эмма не замедлила сообщить отцу. Она помнила, как когда-то давным-давно, как будто никогда, когда Бэкка была жива, они все втроем запускали воздушного змея. Папа посадил Эмму себе на плечи и бежал, раскручивая тонкую леску, а змей сначала волочился по траве, а потом взлетел высоко-высоко. И папа громко хохотал, и Эмма, и Бэкка. Все смеялись, а змей плыл и плыл по небу, а Эмма боялась, что он сейчас зацепится за облака. А сейчас Бэкки нет, она сейчас на тех облаках, за которые чуть не зацепился змей, и папа больше не смеется. А Эмма иногда смеется, но не с папой, и не так, как тогда. Сложно, это все слишком сложно для шестилетней девочки, которая только начала жить, а уже запуталась и устала.
Но сейчас они вдвоем сидели на расстеленном покрывале под деревом, и девочка пыталась оттеснить папу от столовых приборов.
- Папа, ну дай я все разложу! В конце концов, я же женщина, а ты мужчина! Ты должен добывать пищу, а я должна тебя кормить и ругать, что ты неаккуратно ешь! – не выдержала она, отбирая у него коробку с сандвичами.
- А с Эби мы сегодня смотрели слайды. Она с родителями ездила на этих каникулах в Штаты, и там они поехали на какой-то там каньон. Сто фоток большой дырки в земле. Страшно интересно. Хрень для обывателей, – повторила она слова, услышанные от кого-то из взрослых, сопровождая их неопределенным жестом и пододвигая к Джонни тарелку, доверху набитую бутербродами и куском пирога сверху. – Попробуй, я это все сама приготовила!
Она села себе на ноги и замерла в ожидании, вытянувшись как струнка. Понравится или нет? В конце концов, не зря же они с Эби засыпали мукой всю кухню, потом оттирали стены от брызг теста, после неудачного запуска миксера. Кто ж знал, что миску надо было прикрыть крышкой?
[AVA]http://s0.uploads.ru/wCvI6.png[/AVA]
[NIC]Emma Milligan[/NIC]
Отредактировано Tilly Tail (2017-11-04 16:52:54)
3/100Оказавшись лишенным тех забот, которым он только что занимал руки, Джонни стал наблюдать за дочерью, которая теперь этим занималась. Она казалась ему взрослой в теле ребенка и это до чертиков пугало. Почему его дочь кажется ему взрослой, почему она не может оставаться ребенком? Это все из-за него? Или есть что-то еще, о чем он не знает? А как много он вообще знает о ней сейчас?
- Ты ни чего не должна, милая. И не слушай тех, кто будет навязывать тебе стереотипы. Делай то, что ты сама хочешь делать, будь то печенье или что-то, что по мнению окружающих не подходит для девочек.
Джонни поднялся и поцеловал дочь в макушку. Быть может то, что он говорил дочери не было эталонным поведением отца, но он и не был таким и быть не собирался. Все, что он хотел, это снова быть заботливым и проявляющим свою любовь. И вот это он сейчас и старался осуществить. Показать, что он не забыл о ней, что он все так же любит ее, как и всегда, что что-то бы не произошло в жизни, она для него - та, кого он будет любить не смотря ни на что. Она - его настоящая семья. Та, от которой у него нет желания убегать, и его пьянки - это не от нее, а от самого себя.
Джонни достал змея и теперь готовил его полетам, показав его перед этим Эмме с чем-то напоминающим улыбку гордости - "смотри, какого змея я отыскал". Но на деле Джонни сейчас искал ощущение праздника, чтобы сработала его привычная манера радоваться во время праздника, как бы он сам себя не чувствовал. Пока праздник - должна быть радость. Этому мешало чувство вины, но Джонни знал, что он сможет стать веселым на сегодня ради дочери.
- Это очень большая дырка в земле, - усмехнулся он на слова дочери. Обыватели - какие слова-то она знает. - Большой Каньон в длину, как вся Ирландия от края до края.
Покончив со змеем и расположив его тут же, рядом с покрывалом, Джонни сел обратно и принялся за еду. Еда была неумелой и не очень аккуратное, но вкусной и первый сандвич ушел очень даже быстро.
- Ты готовишь лучше, чем я. - Похвалил он дочь и подхватил печенье, напоминавшее что-то вроде Зефирного Человечка из какого-то старого ужастика. - Так значит ты бы не хотела съездить и посмотреть на что-то подобное?
31/100Эмма нахмурилась, пытаясь понять отца. А почему не должна? Она правда хочет заботиться о папе. Она помнила, как папа радовался, когда Бэкка готовила им ужин и красиво накрывала на стол, с бокалами и свечами. Было здорово, как на Рождество. Да и к тому же, у папы же теперь никого не осталось. Те раскрашенные как боевые индейцы тётки совершенно не в счет. Они же как рыбки в аквариуме. Посмотрел пару раз, как они рот открывают, а потом скучно становится, хочется в унитаз спустить. Наверное, папа ищет кого-то, кто бы заботился о нем. А если это сможет сделать сама Эмма, то ему больше не нужно будет пить и искать всяких тёток. Бабушка один раз назвала их прошмандовками, но потом прикрыла рот рукой и сказала Эмме, что это очень плохое слово. Но в словах папы проскользнуло слово «печенье», и Эмма железно решила, что будет дальше гнуть свою линию. Папа, вроде, не против.
Да, как бы не хотел Джонни, чтобы его дочь самовыражалась и росла человеком, не зависимым от чужого мнения, но он не понимал, что единственное мнение, которое её волнует – это его. Именно его любви она ждала больше всего на свете, и если ради этого придется хоть каждый день отмывать кухню – что ж, оно того стоит.
Но, какой бы она взрослой не хотела бы быть, но она оставалась маленькой девочкой, поэтому с восхищением наблюдала, как из сложенной тряпочки с палочками появляется большой и красивый змей. Жуткий-прежуткий, но все равно страшно красивый. Эмма погладила его, а потом захлопала в ладоши.
- Папа, он такой… Такой… Это же дракон из сказки! Я знаю, он такой страшный, чтобы все его боялись, а на самом деле он добрый! Он будет летать и сжигивать всех плохих насовсем!
Она еще рассматривала змея и уже придумала, что его будут звать Варфоломеем, чем сразу поделилась с Джонни, когда он принялся за еду. Девочка сразу внутренне приняла стойку, но расслабилась, когда Джонни похвалил её кулинарные экзерсисы. Эмма расплылась в довольной улыбке.
- Я еще знаешь, сколько всего умею готовить? Я еще не пробовала, но точно умею, это же получилось. А ездить смотреть на этот Каньон я не хочу. Дырка, она и есть дырка, хоть с три Ирландии. Вот если бы там на дне был ход в Нарнию, или сундук с сокровищами, тогда да… А так, скучно. Давай, скорее ешь, Варфоломей уже хочет летать!
Эмма уже подпрыгивала от нетерпения на месте, представляя, как дракон взлетит высоко-высоко, и может быть даже достанет до Солнца.
[AVA]http://s0.uploads.ru/wCvI6.png[/AVA]
[NIC]Emma Milligan[/NIC]
Отредактировано Tilly Tail (2017-11-04 16:52:07)
3/100Радость дочери была лучшей наградой для Джонни. Лучшим стимулом, чтобы сейчас улыбаться и есть подгоревший пирог, не смотря на подгорелость очень вкусный. А может дело было именно в радости дочери, в ее старании, делавших пирог вкусным ни смотря ни на что.
То, что он до сих пор может угадать какого змея из всей кучи нужно выбрать - это тоже хорошо. Это дает надежду, а именно она - это то, что так нужно сейчас Джонни. Вот только одной надежды слишком мало, нужны действия, а именно они пугают его больше всего. Жить и радоваться жизни, когда та, кто и должна была стать его жизнью, мертва - было предательством, как бы хорошо Джонни ни понимал, что ведь именно этого она бы от него и хотела. Чтобы он больше ни когда не предавал свою дочь, не отказывался от того, что было для него дорого. Но понимание и чувства едва ли когда либо действительно могли бы идти вместе, в том, что касается потери.
- Тогда мы съездим куда-то еще, когда ты захочешь.
Больше всего Джонни хотел предложить Эмме вернуться в Лондон. Или уехать куда-то еще как можно дальше, туда, где нет ни кого и ничего, что связывало бы его с прошлым. Но каждый раз, когда он снова и снова подыскивал такое место, любое рабочее предложение, чтобы можно было на него откликнуться, то останавливался, вспоминая, как Эмма просилась к бабушке с дедушкой. К тем самым его родителям, с которыми он так и не смог найти общий язык. Ни в детстве, ни сейчас. Но она их любила. И он откладывал это до другого раза, предполагая уехать даже один, когда она немного подрастет. Сколько раз он менял дом в Лондоне или сбегал в его пригород, в надежде, что в этот раз все будет иначе. А после все возвращалось к тому же, что и было. И все же, чувство, что если он опять уедет, то все будет лучше. Для него. А как это будет для Эммы?
Он доел свой кусок, облизал пальцы от удовольствия и встал.
- Значит пора его запускать. Помнишь, как это делать? - Мужчина отдал дочери самого змея, удерживая теперь лишь катушку. и пошел вслед за дочерью на полянку. - А теперь Варфоломей разгонит все плохое, оставляя нам только радость, запускай.
Больше всего Джонни хотелось, чтобы его слова, произнесенные сейчас почти весело, оказались правдой, но как же это маловероятно.
31/100Эмма радостно схватила Варфоломея, боясь прижать его к себе слишком сильно. Такой грозный и сильный на вид, он был очень хрупок. Сожми сильнее, и треснет хрупкая рейка, или надорвется крыло. И он больше никогда не сможет взлететь, только волочиться по траве, сдирая свои красивые крылья в лохмотья. «Он похож на папу», - внезапно подумала девочка. Только бы папа не сломался…
Они побежали. Эмма выпустила змея, и он, шоркнувшись пару раз о землю, взлетел, набирая высоту все больше и больше. Девочка пыталась догнать папу, но куда там, шестилетке угнаться за взрослым мужчиной. Но она понимала, что папе надо бежать как можно быстрее, иначе Варфоломей не сможет лететь. Она обернулась на бегу, любовалась, как змей рассекает воздух, и звонко хохотала от переполнявшего её восторга. Пару раз она с размаху шлепнулась в траву, зацепившись за что-то ногой. «Надо смотреть под ноги», - всегда говорила ей бабушка, когда Эмма, замечтавшись, наступала в лужу или цеплялась ногой за случайный камень. «Кто всегда смотрит только под ноги – не замечает остальной мир вокруг», - отвечал ей папа. И Эмма была согласна с ним. Поэтому, несколько ссадин на коленях нисколько не расстроили её, она их даже и не заметила. Ради такого зрелища не грех было и грохнуться разочек.
Скоро Джонни запыхался и перешел на шаг. Змей еще немного пролетел по инерции и плавно спланировал вниз. Эмма наконец догнала папу, и они вдвоем плюхнулись на траву, продолжая смеяться.
- Ты видел, видел, как он летел? – восторженно спрашивала дочь. – Он почти-почти достал до облаков! Там вот самую чуточку не хватало! Наверное, надо бежать еще быстрее. А может мы привяжем его к машине и быстро-быстро поедем? И тогда он вылетит за облака, а потом вообще в космос! Давай привяжем к нему камеру, там наверняка есть особые летучие монстры!
Облака… Эмма запнулась. Что-то ворочалось в голове и отчаянно просилось наружу. Девочка села и повернулась к Джонни.
- Папочка… Дядя Келл говорил мне, что Бэкка сейчас на небесах. Это наверное как раз на облаках, иначе, как там еще сидеть. И что она смотрит на нас оттуда. Но для этого же нужен очень-очень сильный бинокль, а у неё такого не было. Или там их выдают? Но все равно, не будет же она весь день смотреть в бинокль, у неё наверняка целая куча дел. Да и как она найдет нас, здесь уйма народу… - Эмма сосредоточенно потерла переносицу и положила дракона себе на колени. – Пап, давай напишем письмо Бэкке, что у нас все хорошо, что мы скучаем по ней и ждем в гости. И обязательно напиши, что я получила пятерку по естествознанию! И что я научилась готовить, и что тебе понравилось! Привяжем к Варфоломею, а он доставит. Как сова в фильмах про Гарри Поттера. Давай, а?
Она заглядывала папе в глаза и надеялась, что это её озарение поможет ему. Если они смогут наладить переписку, то может, он не будет так сильно тосковать?
[AVA]http://s0.uploads.ru/wCvI6.png[/AVA]
[NIC]Emma Milligan[/NIC]
Отредактировано Tilly Tail (2017-11-04 16:29:02)
3/100Нет, он не видел, как летел змей. Ему было все равно, что там происходит со змеем. Он смотрел только на дочь, смеющуюся дочь. Он знал, что сам же и виноват в том, что она не смеялась при нем уже давно, знал, но ничего не делал. А сейчас снова все было так же, как было до переезда. Он и Эмма, а все остальное где-то там, Бэкки где-то там, отдельно от их с Эммой походов в парк. Но в этот раз он ни кому не врет, не отделяет. Не кому. Теперь их только двое, в самом деле двое.
- Давай привяжем. Когда накормим всех уток и поедем домой или куда-то еще. Только камеры у нас собой сейчас нет, но мы можем купить ее по дороге.
Джонни прижимал свою девочку так крепко, чтобы чувствовать, что может защитить ее от всего мира, и даже, от самого себя. А защищать было от чего. Хотя бы от того, что было в ее голове, не знающей ни каких религиозных догм и не понимающих их так, как имел в виду Келлах. Джонни ни когда не рассказывал ничего о религии или вере, не рассказывал ни о душе, ни о чем либо еще. Его самого это не волновало, и он даже не задумывался, что для его дочери все это может оказаться чем-то совершенно не понятным, собранным из тех обрывков информации, что лились на нее с экранов телевизоров у друзей Джонни или из того, что говорили в школе, и совсем не католической.
И пока она говорила, Джонни молчал. Он ни когда не стеснялся плакать, и теперь слезы легко катились из глаз. Он прижимал дочь еще крепче, касаясь губами ее затылка, пока девочка не подняла взгляд на него.
Но что он мог сказать ей? Как? Джонни прикрыл глаза, сжимая губы, пока мысли не начали оформляться хоть во что-то похожее на слова. Как же было бы проще, если бы все было так, как об этом думают дети. Но к сожалению, все еще проще, жестче и отвратительнее.
Джонни сел, усаживая и Эмму, чтобы смотреть ей в глаза стало проще. Он не хотел ей врать и не знал, что сказать, ведь с верой у него самого было слишком плохо. Но сказать было нужно.
- Келлах - католический священник. - Не сумев начать с того, с чего было нужно, Джонни выдавил из себя слова, пусть и совсем далекие от всего ,что было нужно сказать. - Ты знаешь, кто такие католики? Христиане? Это люди, которые верят в Бога. Думаю, что Келл рассказывал тебе о нем. И этот Бог создал две части, из которых, по мнению христиан, состоит человек - тело и душа.
Говорить об этом было не так сложно, оно словно бы не имело ни какого отношения к Бэкки, не имело вообще ни какого отношения к самой смерти. Но нужно было идти дальше и вот это было сложнее, и пробелы между словами становились длиннее.
- И по мнению таких людей, когда человек умирает, то умирает только его тело, но не душа. Кто-то верит, что души могут оставаться приведениями. Кто-то считает это суевериями, хотя мне иногда кажется, что Томми, помнишь его? Он любил с тобой играть. Что он после смерти так и остался в своей студии и это его приведение шумит там по ночам, уж очень на него похоже. - Джонни усмехнулся. Томми умер за пол года до отъезда Джонни из Лондона, он был хорошим парнем, но сильно посадил себе здоровье веществами и в свои тридцать умер от чего-то там во внутренностях. С тех пор в студии по ночам не раз слышали шум. - Но церковь не любит таких суеверий и утверждает, что те, кто умирают попадают и рай или в ад.
Он показал дочери жестами на верх и вниз, где, собственно, и находятся сами рай и ад.
- Бэкки была очень доброй и хорошей.
Новые слезы скатились по щеке мужчины и он стер их ладонью, ведь они уже начали стягивать кожу.
Отредактировано Jonathan Milligan (2017-10-08 19:12:05)
31/100Слова отца ничуть не привнесли ясности. Эмма так не могла. Всегда она крепко стояла на земле и требовала однозначного ответа. Вот есть папа. Его можно потрогать, можно обнять, он разговаривает и всячески обозначает свое присутствие. Вот есть Варфоломей. Он бумажный, шуршит, и вообще вполне конкретный. Есть страх, есть любовь. Их не видно, но их можно почувствовать внутри себя, их можно выразить. А то что сейчас она слышала – была одна сплошная неопределенность. Эмма сжала руками виски и возмущенно посмотрела на папу.
- По мнению? Значит они сами точно не знают? А зачем они тогда всем это рассказывают? Папа, я правда не понимаю. Как можно называть суеверием то, что есть на самом деле? Ну кто-то же шумит в студии, значит привидения есть. А еще я видела в интернете, как привидения всякую мебель двигают. А если они остаются здесь, то кого забирают на небо? Хотя, наверное они там живут, а сюда ходят как на работу, мебель двигать… А почему рай на небе, а ад под землей? Ад же вроде как плохо? Но получается, что там тепло и защищенно, а высоко на небе холодно и мокро, и дышать нечем. Значит хорошие люди должны мучаться и мерзнуть? Это же всё глупо!
Эмма протянула руки к Джонни и вытерла его лицо от слёз, а потом крепко обняла его.
- Папа, если этот самый Бог захочет забрать и тебя, то я тебя не отдам ни за что! Пусть сам там мерзнет и привидением работает, если ему так нравится. А тебя он не получит! – проговорила она куда-то в отцовское плечо.
Она долго еще так стояла, не желая отрываться от папы. Эти минуты близости с ним для неё были невероятно ценны, просто на вес золота. Вот так вот играть, разговаривать обо всем на свете. И пусть этот разговор был тяжелым и непонятным, неважно. Главное, что сейчас он был только её, и целый мир существовал только для них двоих.
[AVA]http://s0.uploads.ru/wCvI6.png[/AVA]
[NIC]Emma Milligan[/NIC]
3/100Прижимать к себе дочь стало одной из самых приятных вещей с тех пор, как он понял, кто она для него. Не просто кричащее существо, которое, вроде бы, станет человеком. Нет, маленькая частичка радости, которую он сделал сам. Частичка, которая никуда не денется и не будет пылиться на полках неизвестно у кого. Частичка, которая будет развивать, думать, задавать вопросы, снова и снова, желая понять, что же это за мир, в котором мы живем.
И он снова прижал ее к себе, развернул к себе спиной, усаживая на свои скрещенные ноги, когда уже отзвучали ее вопросы и теперь только внешние звуки раздавались где-то далеко, а между ними была тишина. Он обхватил дочь очень крепко, прижался губами к ее голове, вдыхая знакомый запах, так редко в последнее время вдыхаемый им. Преступно редко.
- Ты уже такая большая и плохо помещаешься у меня на коленях. А я все еще не могу дать ответов на все твои вопросы. Я все еще не знаю так многого, что волнует тебя. Прости, Эмми, я не смогут ответить тебе на это. Я не знаю.
Джонни никогда не думал, что и правда станет отцом, даже когда им стал, он не очень-то верил в то, что это реальность. Он видел от своих родителей только требования, только необходимость соответствовать каким-то правилам и нормам, которым он не мог соответствовать. Да и они сами, если быть честными, на самом деле никогда не соответствовали. Только претворялись, что это так. И он точно никогда не хотел быть таким же, не хотел смотреть на своего ребенка как на какой-то предмет, который мог бы возвысить его в глазах других. Показать какую-то значимость. Нет, все, что о нем думают, делает он сам. А ребенок... Ребенок - это странная загадка, которая задает странные вопросы и делает странные вещи. И это Джонни безумно нравилось в его дочери. О восхищался ей почти всю ее жизнь и прямо сейчас, надеясь, что он и сам не утратил до сих пор способности быть странным и свободным.
- Я ходил в церковь по воскресеньям почти с самого рождения и до десяти или двенадцати лет. Но, прости, я не помню почти ничего из того, что мне говорил наш священник. Но у нас есть Келл, ведь так. И ты всегда можешь помучить его вопросами. Уверен, что он будет рад на них все ответить. Может хоть на них у него будут ответы, которые смогут удовлетворить.
На вопросы Джонни Келлах так и не смог дать ни одного ответа, который бы устроил или хоть немного успокоил разодранные сердце и душу Миллигана. Но разве можно его в этом винить. Он священник, а не бог, к которого этот священник верит. И не может сделать то, что действительно нужно, как и любой человек. Все, что он может – это быть рядом, когда действительно нужно. И сейчас нужно было Эмме.
Эмма прислонилась к папиной груди спиной и прикрыла глаза.
- Папа, мы с тобой сидим совсем как в детстве, когда я была еще совсем молодой! – воскликнула она, радуясь такому огромному количеству отцовской любви, которой ей так не хватало последнее время.
А Джонни все говорил и говорил. Эмма внимательно слушала его. Когда воцарилась тишина, она пожевала нижнюю губу в задумчивости, потом зачем-то посмотрела на свои ладони. И обернулась отцу, вся сияя в своей решимости.
- Папа, ты не переживай! Я всё придумала! Значит я спрошу у дяди Келла, потом еще у кого-нибудь, и еще, и еще! Потом я стану учёным и всё запишу, что узнала и напишу огр-р-р-ромную энциклопедию. Там будет десять… Нет! Сто томов! – девочка повела перед собой рукой, показывая невидимые горы книг, которые ей предстоит написать, - А потом ты их все прочитаешь и тоже будешь всё знать. Видишь, как просто? И как я раньше до этого не додумалась? Начну прямо завтра. Сегодня у нас еще очень много важных дел.
Девочка принялась загибать пальцы и шептать себе под нос:
- Спрошу бабушку, дедушку, дядю Келла, Лиз, учительницу… - она с сомнением посмотрела на Джонни и, помедлив, загнула палец на второй руке, - папу тоже спрошу, только другое… Вот видишь, уже сколько человек набралось! – она продемонстрировала отцу сжатый кулак и еще один загнутый палец, после чего вскочила на ноги и принялась собирать пустую посуду в корзинку.
- А теперь пойдем! Мы всё еще должны покормить уток! Эби сказала, что там появились маленькие утята, такие крохотные-крохотные. Папа, а знаешь, я видела картинку в интернете, они когда вылупляются из яиц, такие страшные-страшные, просто прелесть!
[AVA]http://kino.prim.land/wp-content/uploads/2016/01/Chloe-Grace-Moretz_Wicked-Little-Things_2006.jpg[/AVA]
3/100Совсем, как в детстве. Эмма снова надавила на больную мозоль своего отца, даже не заметив этого. Как бы он ни хотел быть хорошим отцом, вспоминал он об этом обычно когда в очередной раз понимал, что снова забросил собственного ребенка.
- И в ней будет все-все-все? С удовольствием почитаю. Может твой папа, наконец, станет хоть немного умным. - Джонни коснулся мягкой детской щечки губами, наклонившись к дочери и наблюдая за тем, как она что-то там уже прикидывает и обдумывает. Такая меленькая и такая серьезная. Наверное, это и есть цена за то, что она растет почти-что сама, заботится о себе. Нет, конечно, Джонни старался, чтобы она ни когда не оставалась совсем уж одна. Чтобы не чувствовала, что ее совсем бросили, подыскивая хоть кого-то, кто будет с ней в любой момент ее жизни. Но он же сам помнил, что больше всех нужны родители, а у Эмму он один. И даже он ее бросает.
Но дочка вырвала его из размышлений, которые и приходили-то к нему только когда Эмма была рядом, а потому обдумываемых совсем-совсем редко.
- Говоришь, страшные. Ну пойдем, испугаемся, - вновь с улыбкой Джонни поднялся, собрал в багажник все, что им сегодня уже не понадобится и взял руку дочери в свою, чтобы пойти к пруду.
Сейчас он бы пошел с Эммой смотреть на кого угодно, только чтобы видеть улыбку дочери и слышать ее бесконечную болтовню, в надежде, что они произведут на него достаточное впечатление и завтра он не забудет данное себе же обещание проводить со своим ребенком больше времени. Ему даже стало интересно, как часто его собственный отец давал себе подобные обещания. Еще один повод взять себя в руки и не вести себя как мудак.
Парковый пруд был просто прекрасен. От него пахло нагретой на солнце водой, а по краям росли красивые кувшинки. И утки, несомненно там были утки! Эмма тут же повыгребала из всех карманов заранее припасенное печенье и выдала половину отцу.
Маленькие утята, которые в ловкости ничуть не уступали взрослым птицам, подплывали в сопровождении своих родителей, и жадно склевывали размокшие кусочки печенья. Но совсем маленьких, тех самых, прелестно страшненьких, к сожалению не было. Эмма огорченно развела руками.
- Их наверное еще не берут с собой плавать. Так и не посмотрели… Но эти тоже миленькие, хоть и не жуткие.
Эмма как бы невзначай прижалась к бедру отца и задумалась.
- Па-а-а-ап! А правда сегодня классно было? Давай почаще так гулять? Хотя нет, если будет часто, то это уже будет не радостно, а как всегда, - девочка принялась обкусывать печенье, пытаясь сделать его круглым из квадратного. Проглотив последний кусочек и стряхнув крошки с рук, она крепко обняла папу за талию.
- Пап, я тебя люблю. Вот.
[AVA]http://kino.prim.land/wp-content/uploads/2016/01/Chloe-Grace-Moretz_Wicked-Little-Things_2006.jpg[/AVA]
3/100Забавный подход дочери к выбору того, на что стоит тратить свое внимание, всегда вызывал у Джонни смесь удивления, восторга и умиления. Прийти кормить уточек и сокрушаться, что нет самых страшненьких. Но Эмма радовалась и тем, что есть, а значит все идет именно так, как надо - она любит всяких и всякое, пусть даже оно не идеально соответствует ее ожиданиям.
- Посмотрим в другой раз. Обещаю.
Обещания Джонни давать не любил, но это же Эмма. Обещания ей он просто обязан будет выполнить, а значить можно дать их.
Ну и на счет не только этого, а того, о чем говорила его дочь дальше, обнимая, словно боится, что этот миг кончится и будет что-то плохо. Вот эта мысль напрягала особенно, ведь Джонни знал, что не смотря на эту передышку, завтра его наверняка снова скрутит тоска по любимой, такая сильная, что заглушить ее можно только алкоголем или чудотворной таблеткой, и он снова будет плохим отцом, которого нет рядом. Так почему же Эмма в него до сих пор верит?
- Я обещаю, - Джонни опустился перед дочерью на колени, заглядывая ей в глаза, а после обнимая. - Я обещаю тебе, что у нас будет больше подобных моментов, когда мы вместе. Потому что я тоже очень люблю тебя, Эмми.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » Ребенок мой. Хотя подпорчен школой…
