Два еврея попали на крышу, - ту, что пониже, ту, что повыше...
УЧАСТНИКИ
Джонни и Эмма Миллиганы, Израэль Коэн
ДАТА И МЕСТО
06.01.2017
дом Коэна
САММАРИ
...кто из них пошёл мыться?
Irish Republic |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » Два еврея попали на крышу, - ту, что пониже, ту, что повыше...
Два еврея попали на крышу, - ту, что пониже, ту, что повыше...
УЧАСТНИКИ
Джонни и Эмма Миллиганы, Израэль Коэн
ДАТА И МЕСТО
06.01.2017
дом Коэна
САММАРИ
...кто из них пошёл мыться?
Как бы дядюшка не прибеднялся на словах, а это Джонни и не воспринимал всерьез, ведь знал свою родню лучше, чем могло бы показаться, а усваивал все, что Джонни ему говорил, Израэль очень даже хорошо. Он учился не только быстро, но и уверенно.
Это было всего лишь четвертая встреча, а они уже перешли от программной части к аппаратной. Ну и повторению программной.
Интересного, конечно, у дядюшки было довольно много, точнее было бы, будь Джонни кем-то из Гарды, к примеру. Но Джонни занимался всем этим исключительно, как данными, не имеющими никакой практической ценности, как занимался бы теоретическим проектом на практике в университете.
Но самой изюминкой всего этого был, конечно же, сам дядя. Человек яркий и неординарный, в чем Джонни убеждался каждый раз при встрече с ним. На удивление, вот именно он из всей родни сейчас не вызывал у Миллигана отторжения. Хотя дядя и мечтал однажды вернуть Джонни на путь истинный и, казалось, относился к нему, если не как к сыну, то как к родному племяннику уж точно, все же, он меньше всех чего-либо навязывал, а каждую такую попытку превращал в очень даже забавную шутку.
Своеобразную шутку И Джонни сегодня собирался устроить дяде. С тех пор, как Бэкки приехала, Джонни отказался от няньки, решив, что им всем нужно ощущение семьи и близости. Заботы и поддержки друг друга без посторонних людей в доме, если, конечно, это не друзья.
Вот только это решение имело и свои, немного усложняющие жизнь, последствия. К примеру, Эмму иногда не с кем было оставить. Или не кому вовремя забрать. Рассудив, что сегодняшнее занятие с дядей перенести сложнее, чем забрать Эмму из школы пораньше, Джонни сделал выбор в пользу того, чтобы развлечь Израэля общением с маленькой девочкой где-то в процессе освоения новых умений.
До сих пор они видели друг друга всего лишь раз и тот довольно мельком, во время очередного обсуждения того как будет проходить свадьба, с очередным предложенным Израэлем, человеком. И Джонни показалось, что они друг другу понравились.
- Если будет скучно, то разрешаю шалить. Поверь, тебе понравится реакция Израэля, - подмигнул Джонни дочери, когда они шли от машины к дому дядюшки.
- Привет, - приветствовал он родственника. - Эмма сегодня будет мне помогать.
Вот именно в пятницу всё ему было лень. Просто до ужаса лень шевелиться, готовиться к субботе. Особенно - готовиться к субботе. Но вот раньше такого за собой Израэль не замечал, а потому справедливо сделал вывод, что в этот раз точно заболел. А по причине болезни можно было позволить себе некоторое послабление. Например, не поехать таки в Дублин, в синагогу. Ибо, совершенно точно, какой-то простудный вирус он в прошлую субботу подхватил от выводка Шмендеровичей в унисон шмыгавших носами под заунывное пение раввина.
Но тем не менее, к шабату, хочешь не хочешь, а приготовиться надо. И с утра Израэль сначала навёл порядок в своём жилище. Отдохнул. Сходил в магазин, неторопливо прогулявшись по улице. Отдохнул. Приготовил какой-никакой еды. Снова отдохнул. И только собрался накапать себе в рюмку некоторое количество капель для оздоровления всего организма, как за дверью сначала кто-то закопошился, а потом в эту самую дверь раздался звонок.
- Вот кому ж не спится-то в ночь глухую, - и плевать, что на улице всё ещё белый день. Израэлю уже хотелось ночи и спокойного сна. Ворчливо прокряхтев, Коэн поднялся с дивана, который старательно вдавливал в пол последние полчаса, абсолютно не пытаясь поторопиться и, видимо, втайне надеясь, что гости не дождутся, пока им откроют дверь и таки свалят в неизвестном направлении. - Кого там пɾинесло? - щёлкнув замком, Израэль распахнул дверь, сощурился от солнечного света, окатившего его буквально с ног до головы, и неожиданно разулыбался, едва не начав по-детски в ладоши хлопать от радости - вместе с Джонни при шла Эмма. - Ой, какая ɾадость! Какая ɾадость! Кто пɾишёл навестить стаɾого евɾея! Нужно сɾочно поставить ещё одну свечку на стол! - приветственно пожав девочке руку, Коэн без особых церемоний втянул её папашу в дом и захлопнул дверь. Появление Эммы его действительно очень обрадовало - он даже забыл, что собирался немного умирать ещё буквально с полчаса назад. Теперь он был полон сил и энергии, готов к "труду и обороне" и даже довольно бодро убежал включать свой компьютер и попутно искать конфеты для девочки - детей он, как любой еврей преклонных лет, очень любил. Про Джонни он даже как-то немного забыл в этой радостной суматохе.
Эмма всегда любила ходить в гости. Ибо «кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро», - так гласит заповедь Винни-Пуха. Хотя, если и днём, то тоже неплохо. Это всегда интересно. Можно узнать много нового, да и неплохо вносит разнообразие.
Особенно интересно ходить в гости к внезапным родственникам. Например, к бабушке и дедушке, которых видишь первый раз в жизни. А тем более, к двоюродному дедушке, который так смешно разговаривает и вообще очень сильно отличается от бабушки папы. Хотя Эмма и видела его всего один раз, на подготовке свадьбы папы и Бэкки, но он уже успел её заинтересовать. Одним словом, когда папа сказал, что сегодня они едут к Израэлю, Эмма собралась в рекордно короткие сроки. Ей было очень интересно, как живут эти загадочные евреи, к которым её новоявленный дедушка так настойчиво относил и папу. Папе же, как показалось девочке, это не особо нравилось.
И когда они поднялись на крыльцо дома Израэля, Эмма едва ли не пританцовывала от нетерпения. Наконец, дверь открылась. Эмма протянула руку обрадовавшемуся старичку и важно пожала её, борясь с желанием вытянуть шею и скорее заглянуть в дом.
- Здравствуй, дья-дьюс-шь-ка Изиа, - с трудом выговорила она. Этому её научил папа, сказав, что дедушка очень удивится и обрадуется, если Эмма назовет его именно так.
Зайдя в дом, она с нетерпением осмотрелась. На первый взгляд, ничего необычного в доме не было.
- А почему надо ставить еще одну свечку? Они у тебя по количеству гостей? А если никто не приходит, ты в темноте сидишь? – вопросы высыпались сами, едва только она открыла рот.
- А что это у тебя за странный градусник? – девочка указала на термометр у двери и закрутилась на месте, ища, что бы такого еще спросить.
Когда-то очень давно, Джонни даже не был уверен сколько именно ему было тогда лет, наверное, как сейчас Эмме, ему приходилось общаться с маминым кузеном, которого мамина родня ставила в пример и маме Джонни и ему самому. Тогда он недолюбливал этого парня за... да за все, за что может не любить своего странного родственника маленький мальчик. Но тогда же он привык называть его так, как учила его мама Израэля - "дядюшка Изя". И так как выучить как это произносится было проще, чем отвязаться от тети Цецилии, появляющейся редко, но уж очень метко, то Джонни так и сделал - выучил, научился и называл, только бы не мешали сбежать куда подальше, пока родственники в гостях.
Память - удивительная штука. И вот спустя столько лет Джонни случайно вспомнил, как называл Израэля в детстве и оно само вылетело в разговоре некоторое время назад. А теперь вот ради развлечения Джонни научил и Эмму как это произносится. Бэкки тоже поучаствовала, развлекаясь наблюдением за тем, как отец и дочь пытаются воспроизвести произношение непонятного для них языка.
Теперь вот Эмма демонстрировала свои успехи. Это было забавно, как и возня, что устраивал хозяин дома в честь прихода маленькой девочки. Джонни было даже немного интересно почему Израэль до сих пор не завел своих, уж он-то мог бы успеть жениться. К примеру, на ком-то по рекомендации своей матушки, как это делают хорошие еврейские сыновья. Но этот вопрос он задаст как нибудь потом.
- Эмми, детка, на кучу вопросов одновременно отвечать неудобно. - Джонни присел на колени рядом с дочерью, чтобы сказать ей лично то, что дяде лучше не слышать. - Лучше растянуть удовольствие и получить ответы на каждый вопрос, чем задать все и часть из них будет пропущена. Израэль с радостью расскажет тебе все, если ты будешь задавать вопросы не одновременно, а после каждого его предыдущего объяснения.
- Да ты ж моя ɾиба золотая! - едва не подпрыгнув на бегу воскликнул Израэль Натанович, вообще-то довольно серьёзный в обычной своей еврейской жизни мужчина. Конфеты нашлись мгновенно, ещё одна свечка потребовала небольших поисков - Израэль чуть не вырвал от усердия выдвижной ящик стола, в котором у него всегда свечи находились, но дело обошлось и без порчи имущества. Водрузив свечку на отдельный кованый подсвечник, Коэн выставил его с должным благоговением на чистую скатерть, которой был накрыт подготовленный уже к наступлению шаббата стол, и бодрой рысью проскакал обратно к крутящейся у порога Эмме.
- Да что же ты, золото моё, у поɾога как неɾодная тоɾчишь, пɾоходи скоɾее, скушай конфетку, спɾоси дядюшку ещё ɾаз, что ты там спɾашивала, а то дядюшка так тебе обɾадовался, что аж весь ɾастеɾялся, никак не собеɾётся обɾатно, - подталкивая дорогих гостей в глубину дома, Израэль тарахтел так, будто ему дорогая матушка буквально только что по скайпу инъекцию скоростного трындычания прямо в мозг сделала, но остановиться никак не мог, а потому, усадив девочку на огромный и мягкий диван, сунул ей в руки кулёк с конфетами, поправил на своей голове ермолку и присел на корточки ровно перед носом Эммы, приготовившись ловить каждый её, даже ещё не высказанный, вопрос.
- Каждая девочка в семье - это кусочек света, золотце, - припомнив первый из вопросов Эммы, Израэль выудил из кулька в руках девочки один леденец и недолго думая сунул его ей в приоткрытый от любопытства рот. - Кушай, сладкая моя, кушай, не стесняйся, у дядюшки этих конфет - целый конфетный завод, каких хочешь наделает... Ты каких хочешь? Так вот, почему одна свечка-то. Потому что когда в пятницу садится солнце, наступает шаббат - день отдыха от всех-всех-всех ɾабот. В этот день нельзя включать электɾический свет, нельзя ɾаботать, можно и нужно только отдыхать, - ещё одна конфета отправилась в рот Эммы, а Изя продолжил свой рассказ. - Поэтому в пятницу вечеɾом мы зажигаем свечи. За каждую девочку в доме положено зажечь одну свечу, за каждую маму - две. А если девочек и мам в доме нет, то пɾиходится всё ɾавно зажигать одну, потому что иначе дома будет совсем темно, а так нельзя, - Израэль с умилением смотрел на то, как Эмма уплетала конфеты. - А у двеɾи не гɾадусник. Это мезуза. Внутɾи неё - слово Б-га, и оно как бы охɾаняет дом от бед.
- Папочка, ты не переживай, у меня о-о-о-очень много вопросов, они не кончатся, - доверительным шепотом сообщила Эмма Джонни, высматривая, куда же это побежал дедушка и что такое он там принёс, - Но я постараюсь. Но это так трудно, они сами из меня выскакивают.
Дедушка вернулся, призывно шурша пакетом с конфетами. Эмма тут же навострила уши и пошла следом за ним. Оказавшись на мягком диване, с внезапно оказавшейся во рту карамелькой, девочка малость растерялась. Вот действительно, первый раз в жизни кто-то радовался тому, что сейчас будет море вопросов, на которые ему придется отвечать. О таком девочка давно мечтала, но к воплощению мечты её жизнь не готовила. Однако, она довольно быстро справилась с потрясением. Этому очень способствовал дружелюбный вид дедушки и куча конфет на коленях. И папе тоже, похоже нравилось происходящее.
- Я красненькую хочу. Можно? И вот эту зеленую, - пока Изя ей объяснял про свечи, и пока она изъявляла своё желание, во рту конфет прибавилось, и теперь девочка старательно запихивала их языком за щёки, чтобы они не мешали говорить.- Это что же, можно вообще-вообще ничего не делать, даже в комнате не убирать? А можно я тоже буду евреем? Ну хотя бы на выходных?
Пока что в таких перспективах были сплошные плюсы: жить при свечах страшно увлекательно, совсем как в фильмах про старые времена, столько всего интересного, можно ничего не делать, еще и конфет сколько хочешь. Определенно, Эмме всё это страшно нравилось.
- А расковырять эту мезузу можно, чтобы посмотреть на это слово? Или оно улетит тогда? – девочка бросила заинтересованный взгляд в сторону двери, уже прикидывая, чем эту загадочную мезузу можно вскрыть. – А как она работает? Как сигнализация?
Место во рту под конфеты начало заканчиваться. Эмма старательно пережевывала, то что можно было пережевать, прикрывая рот рукой, чтобы ничего не выпало.
- Деда, - спросила она, между чмоканьем, всхлюпыванием и глотанием, - А почему ты в шапке? Ты, кажется, из неё вырос.
Отредактировано Emma Milligan (2018-04-18 09:11:57)
- Какая ɾадость, какая ɾадость! - Израэлю, в самом деле, приходилось сдерживаться, чтоб в ладоши не хлопать от этой самой радости - Эмма соответствовала всем его ожиданиям от детей. Милая мордашка, нежный голосок, полный рот конфет и нескончаемое любопытство - мечта, а не девочка. - Ты не сдеɾживайся, золотце моё, задавай все-все-все вопɾосы. Если что пɾопустим - обязательно повтоɾишь, потому что память у тебя хоɾошая. И ты хоɾошая, - ещё одна конфета взяла курс на Эмму. - Кушай, кушай, золотая моя!
Израэль честным образом забыл, что ему сегодня было нужно от дорогого племянника, хотя не было исключено и то, что это Джонни сегодня что-то было от Коэна нужно, но всем своим видом выражал готовность практически ко всему.
- Слушай дедушку, фэйгеле*, дедушка ɾасскажет тебе много-много кɾасивых майсес** за жизнь и за шаббат, - пальцы, подцепившие очередной леденец, зависли в воздухе, Израэль строго посмотрел на прекратившую свои попытки расправиться со сладостями и раскрывшую на незнакомые слова рот Эмму, потом разулыбался, быстренько засунул конфету себе за щёку, а указательным пальцем приподнял подбородок Эммы. - Надо только хоɾошо кушать, солнышко, и тогда дядюшка Изя ɾасскажет тебе столько майсес**, сколько в тебя конфет не влезет.
Где-то за спиной у Коэна кажется давился смехом дорогой племяш Джонни, но Израэль категорически не обращал на этого шлимазла своего внимания.
- Совсем-совсем ничего не делать нельзя, - Изя даже почти принял строгий вид, назидательно подняв указательный палец вверх. - Нужно ɾадоваться и пɾославлять Вс-вышнего, можно сходить в синагогу, чтобы там пɾославлять Его со всеми, но нельзя сделать больше тысячи шагов в этот день. А ещё нельзя готовить, ɾаботать на ɾаботе, ездить на тɾанспоɾте и ещё много-много чего, - воздетый кверху указательный палец к концу тирады мягко коснулся кончика носа Эммы, заставляя её на мгновение зажмуриться от неожиданности, а Израэля - довольно рассмеяться. - А в комнате нужно убɾаться до наступления ночи в пятницу, чтобы шаббат встɾечать в поɾядке и кɾасоте.
Конечно, он рассказал девочке и о том, что нельзя расковыривать мезузу - потому что слово-то, конечно, не улетит, но тогда у дома больше не будет присмотра Бога, а порядочному еврею нельзя оставаться без присмотра своего же Творца.
- Это не шапка, эйфеле***, это называется еɾмолка или кипа, мы её носим потому, что не положено поɾядочному евɾею ходить с непокɾытой головой, а в настоящей шапке или шляпе ходить иногда очень жаɾко, да и кто же в доме в шапке ходит, пɾавда?
фэйгеле* - птичка
майсес** - сказки
эйфеле*** - внучка
Отредактировано Israel Cohen (2018-07-29 21:21:21)
Эмма уже почти что капала сладкими слюнями. Внезапно, выражение «попа слипнется» приобрело совсем другие смыслы, более близкие к реальности, чем казалось раньше.
- Деда, - почему-то шепотом спросила девочка, - а что такое «майсес» и… и вот эта «фигеля»? А на каком языке ты говоришь и почему не целиком? На еврейском? А скажи что-нибудь на еврейском? А правда, что евреи очень долго гуляли в пустыне? А тебе там понравилось?
Это первые пять минут было непривычно, что нашелся человек, который отвечает на все вопросы с явным удовольствием. А потом ничего, Эмма привыкла. И, решив, что только полный идиот не воспользуется случаем, начала генерировать их с угрожающей скоростью. А может дело в конфетах. Эмма где-то слышала, что сладкое полезно для мозгов. А после целого пакета конфет вообще, наверное, сможет силой мысли атомы расщеплять.
- Радоваться и восхвалять я могу, это не сложно. На, ты тоже ешь, - она запихнула в рот дедушке, как делал он сам, - Просто ходить и говорить «У-у-у, какой молодец, как здорово всё сделал». Да, и еще побольше «Ура!». Жалко только, что убираться по расписанию надо прямо обязательно. А ходить почему нельзя? А почему только тысячу? А почему именно тысячу, это кто придумал? А это прямо считают? А если шаги закончатся, а ты сильно в туалет захочешь? Или до дома не хватит дойти? А если на машине, то несчитово? А давай папе тоже конфет дадим?
В голове настойчиво ворочалась какая-то обрывочная мысль, которая никак не желала собираться в одну большую и целую мыслищу. Она подняла палец, нахмурилась и замолчала.
- Сейчас, сейчас, почти… Вот! Если ты бабушкин брат, то почему ты еврей, а она ирландка?
- Ну ты только подумай, золотко, что бы было, если бы я только "на еврейском" и ɾазговаɾивал, а? - Израэль добродушно посмеивался, тщательно пережёвывая конфеты, которыми ответно угощала его Эмма. - Ты бы ведь вообще ни слова не поняли. И что бы мы с тобой потом делали?
Разъяснение незнакомых слов заняло ещё несколько минут разговора, Израэль с удовольствием делился с девочкой знаниями, попутно рассказывая, что про птичку есть одна замечательная колыбельная, и, конечно же, он её обязательно споёт когда-нибудь Эмме, если случай выдастся.
Куча вопросов, которые Эмма генерировала со скоростью пулемёта не вызывали у Израэля ничего, кроме умиления, радости и искреннего желания ответить на как можно большее их количество. И он отвечал. Рассказывал про Тору и её шестьсот тринадцать заповедей, необходимых к исполнению каждым уважающим себя евреем. Разумеется рассказал, что тысяча шагов отсчитывается только если ты идёшь куда-то, а не просто бродишь по дому. В общем, вёл себя как настоящий еврейский дедушка со своей любимой внучкой. Пока Эмма не задала самый сложный вопрос.
- Ой... - если бы Изя не сидел, то он бы сел. И задумался бы очень надолго. Но, поскольку сесть сильнее, чем уже сидишь не всегда представляется возможным, Израэль просто задумчиво икнул. - Ну, ты знаешь, фэйгеле, твоя бабушка ведь мне не ɾодная сестɾа, - ну не нравилась эта тема Коэну. Он считал сестру еврейкой, сына её считал настоящим евреем, и переубедить его в этом было невозможно, но... В конце концов, если такие женщины как Агна что-то втемяшивают в свою бестолковую голову, то переубедить их всё равно что слона с места сдвинуть. Но говорить об этом Изя, конечно же, не стал. - Да и папа у неё был иɾландцем, а совɾеменные евɾопейцы свою национальность опɾеделяют по национальности отца. Поэтому так и получилось. Но давай мы на этом немного отвлечёмся от вопɾосов и сделаем одно очень важное дело.
Сумерки понемногу сгущались за окном, и Израэль, взяв девочку за руку, подвёл её к столу, на котором в кованных подсвечниках стояли две свечи.
- Сделай дедушке пɾаздник, солнышко, зажги свечи, - аккуратно вложив в ладошку Эммы длинную зажигалку, Израэль пару раз щёлкнул кнопкой, поднося пламя к фитилькам свеч, и уже буквально через минуту комнату озарил мягкий свет. - Шабат шалом, - тихо произнёс Коэн, одобрительно подмигнув девочке и краем глаза покосившись на Джонни - не слишком ли перестарался на сегодня с рассказами о традициях и прочем. Впрочем, всё, кажется, было всё-таки в порядке - распрощались они с Джонни и на ходу засыпающей Эммой через пару часов на довольно миролюбивой ноте. И хотя Израэль никакого подобного обещания с дорогого племяша не взял, но на ум себе положил, что неплохо было бы подобный вечер как-нибудь повторить.
Вы здесь » Irish Republic » Завершенные эпизоды » Два еврея попали на крышу, - ту, что пониже, ту, что повыше...