Таки шо вы знаете за тётю Цилю? Таки не делайте такой грустный мозг, через напряжение можно заработать геморрой. Тётя Циля (а иначе её называть просто не поворачивается язык) пережила Вторую Мировую, смену политической власти и своего мужа. Пыталась образумить своего сыночка, который решил быть счастливым неправильно, делая головную боль маме. А сейчас, на сотом году жизни, пришла к окончательному решению, что пора бы уже нанести личный визит Всевышнему и поговорить с ним за весь тот бордЭль, что происходит на земле и в Одессе в частности. Ведь, как известно, самой главной ошибкой Бога было создать первым мужчину. Если первой была бы женщина, а особенно, такая как тётя Циля, она бы объяснила ему, как таки сделать всё кошерно. Но сначала надо было навестить свою ирландскую родню и убедиться за то, шо не придется краснеть за них после кончины. Поэтому сейчас, Цецилия, окончившая свой двадцатидвухчасовой перелет, с двумя пересадками, проходила последний рубеж, отделявший её от сына и внучатого племянника – таможенный контроль. Вопросы о цели визита и прочей лабуде, она прошла с блеском, но всё дело споткнулось на досмотре багажа.
Таможенник, молодой парень с лицом отличника и усами девственника, отрощенными для пущей солидности, с подозрением смотрел на три огромных чемодана на колесиках, которые вообще странно смотрелись на фоне сухонькой старушки. К тому же, один из чемоданов подозрительно бренчал.
- Мадам, откройте Ваш багаж, - поправляя фуражку, учтиво попросил работник таможни.
- А таки шо вы туда положили, шо так хотите достать? – моментально спросила тётя Циля, но чемоданы всё-таки открыла. На первом же таможенник впал в ступор.
- Что это? – спросил он, глядя на пятнадцать больших бутылок, наполненных мутной жидкостью.
- А таки шо бы Вы хотели, шоб это было? – ответила вопросом на вопрос старушка, задорно блестя голубыми глазами.
Парень открыл одну из бутылок и принюхался. Судя, по покрасневшему лицу, самогонка в этот раз вышла просто отменной.
- Провоз крепкого алкоголя на территорию Ирландии разрешен в объёме не более десяти литров,- сообщил он, укладывая бутыль на место. – А Ваша кладь, мадам, весит намного больше. Часть придётся изъять.
- А таки шо Вы имеете сказать за мой алхохоль?! – взвилась тётя Циля. – Я Вам таки скажу, шо это не алхохоль, а букЭт! Вам это подвте’гдит каждая, уважающая выпить, собака в Одессе! Или Вы хотите, шобы мой Изя кушал форшмак из одЭсской селёдочки всухомятку и через это за’габотал язву? Или вы таки боитесь конкурЭнции с вашим ирландским пойлом? И таки я Вам скажу, шо если б он к‘гепкий, то Вы бы уже тут танцевали Хава Нагилу.
- Какой селёдки? То есть, таков закон, мадам!
- Как какой? Вот этой! Или Вы хотите, шобы мой Изя пил самогон без закуски? – Циля откинула крышку второго чемодана, где покоились двенадцать банок маринованной одесской селедки. – Я Вас умоляю, шо Вы можете сказать за закон? А я Вам скажу! Вот Лёва Кугельсон, он бы Вам ‘гассказал за закон! «Тётя Циля, везите и ничего не бойтесь», - вот, шо он имел мне сказать!
- Он что, начальник таможенного контроля на Украине? – спросил заинтересованный таможенник, сбиваясь с официального языка.
- Ха, бе’гите выше, он там бухгалте’г! – гордо вскинув голову, объяснила старушка, - И если Вы таки хотите мне сказать, шо он там не главный, то я посмот’гю, как бы они ‘габотали без за’гплаты.
- Но по закону… - сбивчиво повторил попытку работать работу бедный юноша, но тётя Циля была непреклонна.
- Я Вас умоляю, шо Вы заладили? Сейчас я сделаю Вам скандал и Вам будет весело. Дальше смот’геть будете, ‘газдеться? Ой, только не угова’гивайте меня, а то я могу согласиться!
- Нет, можете проходить… - ошалело выпалил таможенник, ставя печать.
- Жаль, последнее в’гемя нечасто находятся ценители женской к’гасоты. Таки мельчает мужчина, – резюмировала тётя Циля, подхватывая свой багаж и удаляясь в зал ожидания, где её уже, соответственно, ожидали.
Парень, весь взмокший, смотрел ей вслед, пытаясь переварить информацию о бухгалтерах в законе, самогонке, селёдке и жуткой смеси ирландского и исконно одесского. Учеба его готовила к террористам, контробандистам и нелегалам. К еврейским тётушкам не готовила.
- Тоже мне, - фыркнула тётя Циля, подходя к сыночке Изеньке и племяннику Йосе, которые по какому-то недоразумению по-полному величается Джонатаном, - Я таки в своё в’гемя даже нашему начальнику, покойному Аб’гаму Моисеевичу делала бе’геменную голову на этой почве, шоб ему че’гти на том свете не тыкали вилками в его подаг’гу. А вы мне тут за каких-то шлемазлов. Йося, мальчик мой, какая ‘гадость, как ты вы’гос! Какой ужас, как ты похудел! Изя, не делай такого лица. Такого лица не позволял себе даже Моисей, когда понял, что ему не заплатят за его эксу’гсию.
[AVA]http://s0.uploads.ru/wCvI6.png[/AVA]
[NIC]Сecily Cohen[/NIC]

Отредактировано Emma Milligan (2017-12-12 22:26:53)

Как часто к вам наведываются еврейские родственники? Да еще и не просто еврейские, а из самой Одессы. К Джонни они наведывались уже не раз. Еще тогда, когда он был маленьким мальчиком, тетушка Циля, хотя на самом деле она была ему двоюродной бабушкой, с удовольствием тискала пухлые щечки юного Йоси. Именно так тетя Циля называла Джонатана не смотря на его сопротивление, а так же на сопротивление матери Джонатана. Но разве это повод перестать напоминать Агне, что и в ней и в ее сыне еврейские корни ой как живы.
Вот и сейчас тетя Циля соскучившись по своему сыночку Изрэлю Натановичу, прознала, что малыш Йося теперь тоже в городе и вознамерилась во что бы то ни стало повидать его и его дочурку, своим именем так хорошо подтверждающую, что ни какие помеси не смогут перебить тяги к корням.
Но тете очень повезло, ведь Джонатан и сам согласился на эту встречу, даже более того, он согласился сам привести тетушку в дом к ее сыну, ведь именно его машина могла вместить в себя все, что Цецилия привезла с собой в Ирландию. Да и просьбы Израэля оказались куда более искренними, чем было привычно от него ожидать, в том, чтобы не бросать его одного в этом не легком деле, пусть прямо он этого и не говорил.
Да и посмотреть на то представление, которое ожидалось в аэропорту, было бы как минимум весело, а веселье Джонатан любил всегда. Пусть Джонни и не знал тетю Цилю хорошо, но представление о ней имел, как и весьма яркие воспоминания из детства, в которых мама принимала ее у себя в гостях. Это были те моменты, когда Джонни был согласен со своей матерью и полностью поддерживал все, что она говорила и делала, так сильно его впечатляла неуемная энергия тетушки и ее настойчивое желание сделать из его "славного еврейского мальчика". И в этом стремлении был довольно большой список дел от знакомства с равином, до не понятного тогда Джонатану слова "обрезание", которое не нравилось ему всей своей непонятной сутью.
И было еще любопытнее посмотреть на то, как Цецилия теперь будет с ним общаться, ведь реакция ее сына на те же татуировки не мало покрывающие тело Джонатана, была ярка и интересна.
- Я тоже скучал по Вам, тетушка. У меня было время вырасти. А Вы все так же энергичны, чему я очень рад. - Джонни улыбался, наблюдая за родней, предвкушая несколько очень сложных, но уж точно не скучных дней. И как же Джонатан был рад, что жить тетушка в этот раз будет не в одном с ним доме, а аж даже в другом районе города. И как жаль, что этот город такой маленький, что районы почти равны по размеру дворам.
Теперь надо было только доставить весь многочисленный багаж в автомобиль, забрать Эмму из детской комнаты и направиться в дом Израэля. И Джонни почти бегом отправился забирать Эмму, оставив родственничков уже в автомобиле, пока тетушка не навязалась с ним и не устроила представление еще и там.

Когда папа сегодня поторапливал Эмму, чтобы она поскорее собиралась в аэропорт, он обещал ей знакомство с еще одной бабушкой. Настолько старой бабушкой, что она аж сестра мамы бабушки Агны. Эмма живо прикинула, сколько всего можно будет у неё спросить о древних временах, и собралась за считанные минуты.
В аэропорту Эмму оставили в детской комнате. Она была совершенно не против, тем более, что стоять в толпе прибывающих ей совершенно не нравилось. Однажды папа уже брал её в зал ожидания, и её чуть не снесло потоком людей, хотя они держались друг за друга изо всех сил. С тех пор, хоть девочка и подросла, но предпочитала держаться подальше от таких мест.
Когда Джонни прибежал за ней, с очень загадочным выражением лица, Эмма сразу схватила в охапку неизменного Квантика и побежала следом за папой. За эти полчаса она уже представила себе древнюю бабушку в деталях, и теперь ей не терпелось познакомиться лично.
Когда она наконец подошли к машине, Эмма мигом вскарабкалась в свое детское кресло и пристегнулась, без обычных возражений, сопровождающих этот процесс, и громко поздоровалась.
Бабушка была маленькой. Очень маленькой, и совсем не выглядела такой уж старой. Эмма видела и постарее. Например, их библиотекаршу, миссис Гранд, про которую Эдди говорил, что она лично видела динозавров и в подсобке до сих пор хранит чучело одного из них. А еще бабушка смешно разговаривала, совсем как дедушка Израэль.
На вопрос об её имени, Эмма бойко назвалась, а потом ей в голову закрались большие подозрения.
- Папа, папа, тормози! – крикнула она, - Вы же не ту бабушку забрали! Бабушка, ты заблудилась наверное. У меня папа Джонни, а не Йося. Папа, ну чего ты, надо вести её обратно, там наверное уже её потерял этот Йося!

Эмма не понимала абсолютно ничего из происходящего. Папу называют чужим именем, потому что его Бог даровал и тут еще какой-то Давид участвовал. Прабабушка говорит без остановки, причем половина слов, вообще неизвестно на каком языке. Почему-то воспитывает дедушку, который становится похож на провинившегося школьника. Такого обвала информации у неё еще не было, и куда её распихать голове не было ни малейшего понятия. Ей внезапно захотелось узнать у папы, можно ли отвезти свежеприобретенную бабушку обратно. Но что-то ей подсказывало, что, во-первых, это будет не очень красиво. А, во-вторых, если было бы можно, то, похоже, папа бы уже мчался обратно к аэропорту на крейсерской скорости.
Под носом материализовалась конфета в хрустящей обертке. Эмма поблагодарила, взяла конфету и машинально начала рассматривать фантик. На нём было написано что-то непонятное, а нарисован вообще лобстер. Так что ясности это не внесло. Девочка развернула бумажку, с сомнением осмотрела содержимое и, задержав дыхание, сунула её в рот. Сладкая. Эмма покатала её за щекой, надавила зубами. Внутри оказалось что-то сыпучее, с непонятным вкусом. Эмма зажмурилась, боясь жевать дальше. Выплюнуть это странное, почему-то даже в голову не приходило. Впервые, ребёнку не хотелось знать никаких подробностей. Особенно, о том, что же там внутри, в этой конфете.
Она подгребла Квантика поближе к себе, обняла его и принялась с тоской смотреть в окно, прикидывая, как скоро они приедут домой.
- Пап, а если ты еврей, значит я то же еврейка, да? – внезапно дошло до неё. Это что же, теперь учить все эти непонятные слова и всю жизнь есть эти странные конфеты? – Деда, лучше расскажи дальше про царя.

Эмма коршуном кинулась на протянутую дедом карамельку. Яблочная. Лю-ю-ю-юбимая-я-я. Без сюрпризов. Родная и прозрачная. Девочка тут же запихала её в рот и расплылась в улыбке, чуть не забыв поблагодарить дедушку. Жизнь начинала налаживаться. Вкус яблока отбил непонятный и неприятный вкус бабушкиной конфеты.
Национальный вопрос всегда интересовал Эмму. Она так до сих пор и не смогла понять, почему многие люди ею так гордятся, почему иногда из-за неё к другим относятся презрительно, и как её себе выбирают. Вот, например, папа. Бабушка уверена, что он еврей. Сам папа считает себя ирландцем. Кто прав? И какая вообще разница? Вот деда Изя и бабушка. Они же совсем разные! Деда веселый и интересно рассказывает. А бабушка… Нет, ну Эмма видит её всего полчаса, нельзя делать выводы. Но пересесть в багажник очень уж хочется. Она вообще первый раз видела человека, который разговаривал больше, чем она сама.
Прибытие к дому Израэля вселило в девочку надежду в относительно светлое будущее. В конце концов, у неё там остались недообследованные закоулки, наверняка полные интересных вещей. Она споро отстегнула ремень и выскочила из машины и нацепила привычный рюкзачок. И тут землю сотряс зычный голос вроде бы сухонькой и маленькой старушки. Эмма аж икнула от неожиданности и выронила своего плюшевого собрата на подъездную дорожку. Это ж откуда в одной крохотной тётеньке может быть столько звука? Какое-то анатомическое чудо, не иначе. Учительница как-то говорила, что людей с таким голосом называют этой… Ерехонная труба, что ли… Но труба точно. Девочка прямо представила бабушку Цилю с огромным-огромным рупором, размером с дом.
Она подняла игрушку с земли, отряхнула, засунула подмышку, подошла к дедушке. Взяла его за руку – в качестве маленькой, но поддержки – и задала вопрос, который еще никто не озвучил, но, кажется, скоро бы начал очень громко думать.
- Бабушка, а ты надолго приехала?

Отредактировано Emma Milligan (2018-09-07 18:17:10)