[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]
— Рауль! — раздался громкий голос отца. По-видимому, тот вышел из большой гостиной на террасу, выходившую на задний двор поместья, и рассчитывал, что его сын хотя бы в этот день будет благоразумным и не станет уходить далеко от дома перед началом занятий.
Анри О’Данн получил это поместье почти год назад, за заслуги во время войны. Так как он был младшим сыном, титул своего отца, пэра Ирландии, он не унаследовал. Анри носил звание баронета, и во время войны служил в дипломатическом корпусе. Когда он возвращался домой в Ирландию после окончания военных действий, на корабле внезапно столкнулся с одним из своих давнишних друзей, с которым познакомился ещё в Дублинском университете. Брендан О’Кэйси, как выяснилось, теперь был ему соседом, и жил неподалёку от нового поместья.

— Мистер О’Кэйси будет заниматься с тобой философией, — накануне сказал Анри сыну. — Ты отдыхал и бездельничал все лето. Пора отнестись к занятиям серьезно, и готовиться к учебе в университете в следующем году. 
Рауль не выразил никакой особенной реакции на эту новость. Предыдущие его занятия с учителями часто прерывались из-за войны и переездов.
— Он не бездельничал, Анри, — примиряюще сказала Виолетта, мать, — Рауль помогал мне управлять поместьем, и очень хорошо справлялся с этим.
— Это несерьезная работа для молодого джентльмена. Рауль должен получить хорошее образование и поступить на государственную службу. А делами поместья будет заниматься его будущая жена, или управляющий.
Рауль недовольно нахмурился, без энтузиазма представляя себе будущую жизнь, похожую на нынешние дела отца. Постоянные разъезды, часы скучной кабинетной работы, нечастые визиты к семье в загородное поместье. С большей радостью он вспоминал детские годы, и как его мать, роскошная красавица в ярком платье, устраивала шумные вечера и балы в их городском доме в Лондоне, где Анри находился по долгу службы. Это было веселое и беззаботное время. Но с началом войны пришлось вернуться в их старое фамильное поместье в Ирландии, и привыкать к более скромной жизни.

Утром, когда Рауль заканчивал завтрак, Виолетта сказала ему, стараясь, чтобы не услышал отец.
— Рауль, будь помягче с этим новым учителем. Он прошёл войну, и ему может быть непросто.
Мать легонько сжала его руку, и Рауль слабо улыбнулся в ответ. У него не было привычки специально изводить учителей, но по своему характеру он имел склонность спорить с тем, с чем не был согласен, не признавая никаких авторитетов.
— Я постараюсь, — кивнул он.
Но про себя подумал, что этот учитель ещё должен заслужить доверие. Вдруг он окажется узколобым занудой, которого отец позвал только по старой дружбе?

После завтрака он отправился бродить по саду, и затем вышел в рощу у озера. Из-за дождливой погоды в последние дни земля была сырой, под ногами попадалась вязкая грязь и небольшие лужицы. Рауль подошёл к одному из деревьев, которое особенно любил за большие раскидистые ветви, на которые было удобно залезать. Именно там, высоко над землей, скрывшись от всех в густой листве, любил сидеть Рауль. Иногда он брал с собой какую-нибудь книгу, но чаще просто мечтал — о том, как можно было бы вместо скучной учебы или работы отправиться в путешествие.
Так и в этот раз, он не изменил своей привычке и забрался на дерево. У него ещё оставалось немного свободного времени перед приходом нового учителя, и Рауль решил посвятить его такому важному занятию, как выцарапывание первой буквы своего имени на одной из веток.
До рощи не доносились звуки из дома. Слышался только шелест листьев и пение птиц. Но вдруг где-то внизу раздался собачий лай, и под деревом возникли три собаки породы грейхаунд. Это были охотничьи собаки, с которыми семья Рауля иногда выезжала на охоту вместе с соседями. Но в остальное время эти три грациозные борзые резвились на территории поместья, выискивая возможность поиграть с кем-то из хозяев.
Рауль догадался, что отец отправил собачек вслед за ним, и пора было возвращаться в дом. Он спустился с дерева, ступая в рыхлую и влажную землю, которая прилипала к его сапогам.
Когда он вошёл в гостиную с заднего двора, три человека приостановили свой разговор и повернули головы в его стороны. Мать так и осталась сидеть с книгой в кресле, а отец выступил на встречу Раулю вместе с незнакомым человеком. Анри представил его, как нового учителя, и предложил ему вместе с Раулем проследовать в кабинет для занятий.
— Прошу меня извинить, но сначала я хотел бы переодеться, — вежливо, но довольно прохладно ответил Рауль после всех приветствий.
Он с любопытством и даже некоторым вызовом посмотрел на мистера О’Кэйси, без стеснения разглядывая его чуть дольше, чем можно было бы счесть приличным.
«Он выглядит довольно милым... Немного уставшим. Наверное, думает, что ему достался очередной избалованный тупица, который может многое себе позволить за отцовские деньги. Интересно, что разочаровало бы его быстрее: что это правда, или наоборот?»
Рауль вышел из гостиной, с сожалением думая о том, что его грязные сапоги оставляют следы на ковре. Он поднялся на второй этаж, в свою спальню, где сменил сапоги на мягкие домашние туфли. «Они на каблуке, значит я буду ещё чуть выше него». Рауль скинул немного промокший от сырых веток верхний камзол, оставшись в тонкой рубашке и плотно прилегающей к телу жилетке. Он посмотрел на себя в зеркало и провёл рукой по волосам. Почему-то ему захотелось немного принарядиться перед новым учителем. Рауль расчесал волосы и собрал их в хвост чёрной лентой. Затем взглянул на лежащие в открытом ящике туалетного столика дамские румяна и помаду. Мать сама дала ему их, даже настаивая на том, что для особенных случаев или приемов нужно подчеркивать естественные краски лица. «Интересно, что он подумает?», с любопытством размышлял Рауль, не удержавшись и немного оттеняя щеки румянами, и нанося на губы тонкий слой алой помады.
Рауль спустился в гостиную, в которой уже никого не было, и вышел в кабинет. Учитель уже сидел за письменным столом и писал что-то. Рауль подошёл к нему и остановился в ожидании.
— Мистер О’Кэйси, я полностью в вашем распоряжении. Если вы будете так добры, мы можем начать занятие, — с подчёркнутой учтивостью и даже немного кокетливо произнёс Рауль.

Отредактировано Raoul O'Dunn (2020-08-27 17:46:53)

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]Рауль с некоторым удивлением выслушал просьбу учителя и взял протянутый ему платок. Конечно, первым порывом его было возразить, что внешний вид никак не влияет на серьезность занятий. Но он вспомнил, что обещал матери, и не стал начинать их знакомство со споров. Он сел за стол и приложил губы к платку, оставляя на них вполне определённый отпечаток.
Мистер О’Кэйси начал урок. Рауль, пытаясь и дальше поддерживать впечатление прилежного ученика, взял лист и обмакнул перо в чернила. «Что есть красота?», старательно вывел он на бумаге. Но вдруг переведя взгляд на учителя, Рауль заметил, что тот улыбался и задумчиво смотрел на страницы книги. Это было так непохоже на его прежних учителей — чопорных, чаще всего хмуро следивших, чтобы Рауль тщательно конспектировал лекции, нимало не заботясь, понимает ли их ученик сложные термины.
Но в облике мистера О’Кэйси было что-то, позволявшее с большим успехом представить его за игрой в крикет или на охоте, чем спокойно сидящим с книгой в руках. Рауль почувствовал, что невольно начинает испытывать к нему симпатию.
Когда прозвучал вопрос учителя, Рауль на несколько мгновений задумался.
— Вы имеете в виду чувственное удовольствие? — вдруг негромко спросил он.
Его любопытство было растревожено, и возможно, именно мистер О’Кэйси мог бы пролить свет на те вопросы, которые Рауль никогда не обсуждал ни с отцом, ни со сверстниками, ни уж тем более на исповеди. Рауль встал со своего места и подошёл близко, на расстояние полушага, к учителю.
— Разве только красота способна подарить удовольствие? В таком случае мы бы никогда не обращали внимание на людей, которые большинство назвало бы некрасивыми. Но иногда именно такие люди раскрывают в себе что-то, от чего хочется быть рядом с ними, как можно чаще. Разве это не удовольствие? Возможно, в первую очередь духовное... — на этих словах Рауль немного смутился и опустил взгляд, — но ведь часто с духовным вместе возникает и чувственное... Разве нет? — Рауль внезапно решился смело взглянуть в глаза учителю, и после небольшой паузы продолжил. — У меня был друг. Он раньше часто бывал у нас на балах и приемах. Чаще всего во время танцев он оставался один, так как ни одна из девушек не считала его привлекательным. А его ум казался всем бесполезным и непонятным. Но однажды мы разговорились, и я почувствовал, что мне было с ним очень приятно и легко, как едва ли с другими из моих друзей. Мне хотелось проводить с ним как можно больше времени вместе. И однажды мне захотелось поцеловать его — да, именно так, как целуют красивую девушку. Вы будете осуждать меня? Между тем, в случае с красивыми девушками, подобное удовольствие скорее только чувственное. Но мой друг... Мне кажется, я был по-настоящему влюблён в него, только душой. К сожалению, в последние годы войны он уехал в Англию, и мы больше не виделись... Как это объяснила бы ваша наука? Может быть, наоборот — то, что дарит нам удовольствие, мы называем красивым?
Рауль опустил голову, и погрузился в свои мысли, перебирая между пальцами мягкий кончиком своего пера.
— Только прошу вас, не рассказывайте об этом моему отцу... Я не хочу, чтобы он разочаровался во мне.

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]
— А он сам, Платон, испытывал к кому-нибудь чувства? Или он был уже настолько древним, когда занимался философией, что не помнил о такой способности людей?
Рауль не стал сдерживать своё желание спросить что-то дерзкое. Он заметил, что учитель, хотя на словах и поддержал его, но отвечал довольно хмуро. Наверное, его мало растрогали юношеские переживания. «Он здесь для того, чтобы выполнять свою работу, а не быть мне нянькой», подумал Рауль, и решил, что возможно, стоило сдержаться и не откровенничать с мистером О’Кэйси так внезапно. С другой стороны, тот выглядел опытным, вдумчивым человеком, с грузом своих переживаний, и должен был понимать, что для продуктивного обучения между учителем и учеником должно быть доверие.
— Я думаю, он вполне мог быть влюблён в кого-то из своих учеников. Как вы считаете? Не мог же он все время думать только о духовном, и оставаться совершенно бесстрастным. Особенно если он был популярным философом, и наверняка вокруг него всегда было много не только самых умных, но и привлекательных людей?
Рауль поудобнее сел на краю стола и дерзко посмотрел на учителя.
— Аристотель был его самым известным учеником, верно? И как вы думаете, — Рауль понизил голос, — они целовались с Платоном? Что, если некоторые знания требуют особой близости между учителем и учеником? У вас, как у педагога, не было подобного опыта?
Но мистер О’Кэйси, кажется, уже какое-то время был погружён в свои мысли, и Рауль решил не продолжать расспросы. Настроение немного помрачнело, когда учитель снова коснулся рассказанной им истории.
— Нет, конечно, я не рассказывал. Я прекрасно понимаю, как к таким историям относятся в обществе. Возможно, я немного говорил об этом с матерью, лишь как о дружбе. И думаю, она понимала, что происходит, но деликатно не упоминала об этом.
Рауль сделал несколько шагов и сел на своё место за столом. Машинально он обмакнул перо в чернила и написал на листе: «Запрещённая любовь...». Но опомнившись, и бегло оглянувшись в сторону учителя, он поспешил зачеркнуть написанное.
— Простите, что я заговорил об этом. Это все в прошлом. Это ваша философия заставила меня снова вернуться к подобным мыслям... возможно, это слишком сложный предмет для меня. Я не понимаю, как можно объяснить красоту или чувства языком науки. Но знаете, мистер О’Кэйси, я люблю поэзию. Может быть, у вас найдётся какое-нибудь философское стихотворение, которое вы могли бы мне прочесть? Пожалуйста, я прошу вас... — Рауль поднял голову и посмотрел на учителя.

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]
Рауль взял протянутую ему книгу, но немного помедлил с ответом. Перед этим он задумчиво следил за передвижениями учителя, когда тот склонялся к своей сумке.
— Постойте, — он слегка нахмурился, — что с вашей ногой? Вам больно?
Он положил своё перо в томик Шекспира, чтобы не потерять сонет. Затем порывисто вскочил со стула и подошёл к мистеру О’Кэйси. 
— Вам следует сесть. Прошу вас, не упрямьтесь, — настойчиво поддерживая под локоть, Рауль направил его в сторону стула и усадил, придерживая за плечи.
— Вы были ранены? Была ли вам оказана грамотная помощь? Я вместе с матерью работал в госпитале во время войны, и часто видел случаи, когда неправильно залеченные раны вызывали больше боли, чем свежие. Позвольте мне посмотреть...
Рауль присел возле его ног и аккуратно, но уверенно провёл рукой вокруг колена, вниз и затем немного вверх по бедру, стараясь бережно ощупать строение мышц через плотную ткань брюк. В какой-то момент он взглянул на мистера О’Кэйси, встречаясь с ним взглядом, и улыбнулся.
— Вам не больно? Если больно, скажите. Вам не стоит здесь играть в геройство. Давайте будем наслаждаться жизнью, как древнегреческие философы? Кажется, они вообще все делали лёжа, или это были древние римляне?
Он встал и обошёл сбоку стул, на котором сидел мистер О’Кэйси.
— Мне кажется, что кости и мышцы расположены верно, возможно, все дело в перенапряжении. Я бы прописал вам массаж и согревающие компрессы. Впрочем, вы вовсе не обязаны исполнять это, ведь я никакой не врач...
Рауль как будто от легкой задумчивости прикоснулся рукой к его плечу, чуть сжимая пальцами.
— Я просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом. Если вы почувствуете себя нехорошо, вы можете сказать об этом мне. Я не побегу жаловаться на вас отцу. А сейчас я прочту вам сонет.
Он шагнул к столу, забирая с него томик Шекспира. Пальцы прикоснулись к бархатистой поверхности обложки.
— Как вы сказали? «Моя душа приливает к мои губам, надеясь через них перебраться»? Это очень красиво. Я хочу запомнить эти слова, чтобы при случае сказать кому-нибудь, — Рауль немного полистал книгу, делая вид, что ищет нужный сонет, в надежде найти там какие-то интригующие заметки, сделанные когда-то давно учителем.
— Итак, Шекспир. Сонет тридцать седьмой. — Рауль приблизился к учителю и наклонился ближе к его уху. — Закройте глаза. И представьте, что вам читает сонет какой-нибудь прекрасный Агафон. К которому так жаждет перебраться ваша душа...
Рауль присел рядом с ним, опираясь на одно колено, и начал читать. Он не торопился, стараясь представить себе вместо кабинета с массой пыльных книг — сады античной Греции, где возлежат в тени деревьев философы и их ученики и ведут свои откровенные беседы. Именно так это рисовалось ему. И как будто он — один из этих учеников, который жадно внимает каждому слову своего учителя, ловит все его взгляды и жесты и тоже, в свою очередь, влюблён в него.
Остановившись, Рауль сделал небольшую паузу, улыбаясь про себя этим картинам, которые увлекли его, и наконец спросил:
— Как вы считаете, мистер О’Кэйси? Удалось мне усвоить, что такое платоническая любовь?

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]Служба ещё не началась, но Рауль, сидящий на скамье рядом с родителями, к собственному сожалению, начинал испытывать скуку. Он изучил пальцами тиснение на обложке молитвенника, взглянул в сторону серьезного и неподвижно сидящего отца, затем на мать, которая едва слышно переговаривалась с одной из дам, сидящих спереди. Рауль понимал, что служба не создана для развлечений и необходимо быть серьезным. Но, разглядывая окружающих людей, где все в той или иной степени знали друг друга и в первую очередь старались произвести нужное впечатление, — Рауль не мог сосредоточиться на мыслях о возвышенном. Некоторые люди выглядели слишком напыщенно и комично, другие изображали показную набожность. Это наводило на мысли, что скоро и самому Раулю придётся играть одну из таких же ролей, так как беззаботная юность рано или поздно закончится.
Он разочарованно перевёл взгляд от людей на своды и стены собора. По крайней мере люди были способны создавать и что-то столь монументальное, как этот собор, а не только увязать в своих мелочных делишках. Рауль посмотрел на высокое витражное окно на противоположной стене. Медленно опуская взгляд до самых скамеек, внезапно заметил сидящего с самого краю своего учителя, мистера О’Кэйси, и непроизвольно улыбнулся.
— Рауль, хватит так открыто глазеть по сторонам, — с шутливым упреком сказала ему мать, прикасаясь ладонью к плечу. — Не забывай, что тебе пора задуматься о своей репутации в обществе, где всегда найдутся желающие разглядеть на ней даже мельчайшую соринку.
— Для этого им самим пришлось бы глазеть по сторонам, — возразил Рауль, но послушался и сел прямо.
Вошел священник, и началась месса. Хоровые песнопения на какое-то время увлекли Рауля. В такие минуты он часто вспоминал, как в детстве тоже пел в церковном хоре. Однако затем началась война, а после голос его стал меняться. Теперь церковные гимны всегда возвращали светлое и беззаботное настроение родом из детства. Но когда началась длинная, и довольно нудная проповедь, Рауль удрученно вздохнул. Каждый раз во время службы выслушивать долгие и малопонятные речи священника было для него испытанием. «Даже мой практичный во всем отец не считает это напрасной потерей времени. Эти проповеди подходят только праздным мещанам, которым нужен повод для обсуждения после службы.»
Рауль быстро взглянул в сторону мистера О’Кэйси. Тот сидел спокойно, устремив свой взгляд в направлении алтаря. «Ему наверное не скучно. Он всегда может подумать о чем-нибудь философском.» Рауль посмотрел на него ещё раз, чуть наклонившись вперёд, чтобы лучше видеть его между головами прихожан.
Наконец, будто заметив устремлённый на него взгляд, Брендан О’Кэйси взглянул в сторону Рауля. Тот улыбнулся, сразу пытаясь сообразить, какую бы шутку можно было устроить. Он взял свой раскрытый молитвенник и прикрыл им лицо, будто веером, поглядывая на мистера О’Кэйси поверх книги.
Мать, заметив это, прикоснулась к локтю Рауля, и ему пришлось снова сесть ровно. Она понимала, что все эти тайные знаки и заигрывания, к кому бы ни были адресованы, это неотъемлемая часть взросления, и все же хотела, чтобы ее сын учился быть более осторожным в своей светской жизни.
Однако, Раулю удалось улучить ещё один момент, и снова встретив взгляд учителя, он взмахнул молитвенником по направлению к себе — этот знак, сделанный веером, обозначал бы «я хочу с вами танцевать».
«Как забавно! Интересно, что он подумает? Хватит ли ему смелости упомянуть это на следующем уроке?» — думал Рауль, у которого лёгкая улыбка не сходила с губ до конца проповеди.

***

— Рауль, ты не мог бы зайти со мной в лавку миссис Уорд? — сказал Виолетта О’Данн, взяв сына под руку. — Все только о том и говорят, что прибыли новые ткани из Лондона! Да и к тому же, всегда полезно узнать, в чем вскоре будут ходить все наши соседи.
— Отец будет недоволен, узнав, что я больше интересуюсь модой, чем последними новостями в политике, — ответил Рауль, бегло взглянув на группу горячо обсуждавших что-то людей, среди которых был его отец и другие влиятельные господа, некоторые из них со своими сыновьями.
— В чем беда, если это действительно так? — сказала мать, когда они покинули площадь перед собором и двинулись в сторону лавки. — Не волнуйся, я распоряжусь подать к ужину его любимое рагу, и он сразу сделается всем доволен.

— Госпожа О’Данн, какая большая честь для нас, — воскликнула миссис Уорд, — и юный господин О’Данн, очень мило с вашей стороны заглянуть к нам! Я отложила несколько тканей специально для вас, не изволите ли взглянуть на них?
— Благодарю вас, миссис Уорд, — Виолетта склонилась над образцами тканей, — как переливается этот атлас! Взгляни, Рауль, как ты думаешь? Может быть, мне заказать себе ещё одно платье?
— Как вам будет угодно, матушка. — Рауль внимательно рассмотрел ткань, на которую указывала Виолетта, — «Зелёный Нил»? Да, у него очень красивое перламутровое сияние. Но сейчас осень, а такое платье больше подошло бы для весны... Может быть, вам было бы лучше заказать сейчас наряд для осени или зимы, матушка? А весной могут привезти ещё более прекрасные ткани. Вот, взгляните на этот алый бархат.
Рауль сделал шаг в сторону, приглашая мать подойти к нему. Виолетта задумчиво провела рукой по ткани.
— Знаешь, Рауль, а ведь ты прав... Алый жакет для верховой езды из этой ткани был бы действительно прекрасен! И почему я сама об этом не подумала!

Отредактировано Raoul O'Dunn (2020-11-07 02:48:11)

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]Оставив мать в восхищении изучать ткань, Рауль повернул голову, и вдруг встретился взглядом со своим учителем, мистером О’Кэйси. Рядом с ним стояла, вероятно, его жена. С обеих сторон послышались любезные приветствия.
— Как мило с вашей стороны, миссис О’Кэйси, мистер О’Кэйси! Подбираете что-то для себя или для дочери? — воскликнула Виолетта с вежливой улыбкой, — дорогая, что за предрассудки? Вы знаете, в Лондоне, в модных салонах порой было не протолкнуться от светских львов, которые следят за фасоном своего галстука с большей тщательностью, чем за последними новостями. Здесь все гораздо скромнее. Однако, не лучше ли нам всем пытаться найти спасение в красоте, чем убивать друг друга на войне — вы так не считаете?
Рауль, услышав замечание миссис О’Кэйси, к тому же сказанное в присутствии его учителя, был задет. Он отвернулся, сделав вид, что изучает образцы тканей и не интересуется дамской болтовней. Но слова Брендана О’Кэйси вызвали непроизвольную улыбку на его губах. «Значит, он не считает меня легкомысленным щёголем. Он похвалил мой вкус... Или это было сказано только из вежливости, перед моей матерью?». Но как бы то ни было, это одобрение учителя было приятно Раулю.
Он вышел из лавки вместе с матерью, и вдвоём они направились прогуляться по аллее.
— Что с тобой, Рауль? Ты выглядишь задумчивым. Неужели тебя огорчило замечание миссис О’Кэйси в лавке?
— Разве? Нет-нет... — Рауль растерянно улыбнулся, но он и правда уже не думал об этом. Он был удивлён, вдруг поймав себя на том, что перебирает в памяти их разговоры с мистером О’Кэйси. На его щеках возник легкий румянец.
— Матушка, позвольте мне проводить вас до извозчика. Я бы хотел немного прогуляться пешком, — сказал Рауль, как будто бы непринужденно, но в голосе прозвучало волнение.
— Да, конечно, как хочешь. Думаю, я зайду ещё побеседовать с одной моей подругой. Но... ты чем-то озабочен, Рауль. Что случилось?
— Ничего особенного, матушка. Мне просто хотелось прогуляться. Ты знаешь, теперь, с началом занятий по философии, у меня появилось столько тем для размышлений, — со смущенной улыбкой сказал Рауль.
Миссис О’Данн улыбнулась в ответ, но отметила про себя, что долгие прогулки в задумчивости не были в привычке Рауля. Скорее всего, кто-то завладел его мыслями и был причиной этой задумчивости, а вовсе не уроки философии.

***

Рауль вышел в рощу, часть которой простиралась в направлении их поместья. Но в другой стороне должен был находиться дом его учителя. «Мне стоило бы поблагодарить его за то, что он заступился за меня в магазине. Я не хочу, чтобы он посчитал меня невежливым, — возникла в голове настойчивая мысль. — Наверняка он уже дома вместе со своей семьей. Куда я иду, нельзя же заявиться в его дом без приглашения...». Однако он все равно свернул в ту сторону, решив пройти ещё немного до тех пор, пока не убедится в абсолютной бессмысленности идти дальше.
Осенние листья, пропитанные влагой, шуршали под ногами. Вокруг не было ни души, или... Вдруг Раулю показалось, что чей-то силуэт мелькнул вдалеке между деревьями. Прежде он в любом случае постарался бы скрыться из виду и избежать встречи. Но сейчас только одна мысль пришла в голову — а вдруг это он? Вряд ли кто-то ещё решит идти в направлении его дома? Рауль осторожно шёл между деревьев, стараясь незаметно приблизиться и рассмотреть человека получше.
Это действительно оказался мистер О’Кэйси, который шёл, опираясь на свою трость. К удивлению Рауля, ни жены, ни других спутников не было видно поблизости. «Он совсем один! Какой удобный случай поговорить с ним...»
— Мистер О’Кэйси! — позвал он, приблизившись на расстояние нескольких шагов. — Постойте... Я хотел бы сказать вам кое-что.
Он не подумал о том, что его поведение могло показаться странным — с точки зрения морали, преследовать человека, к тому же своего учителя, было сомнительно. Любой здравомыслящий человек счёл бы это грубым или даже подозрительным. Но Рауль находил эту их встречу чрезвычайно удачной —именно в тот момент, когда ему так хотелось поговорить с учителем.
— Мистер О’Кэйси... — тихо повторил он, подходя ближе, — я хотел бы поблагодарить вас. Вы были очень добры сегодня в магазине. Я был очень тронут тем, что вы так считаете.
Он вдруг запнулся, представив, как глупо, должно быть, звучат его слова. Возможно, мистер О’Кэйси уже и позабыл об этой встрече.
— Не берите в голову, — поспешно продолжил он, стараясь сгладить неловкое ощущение от своих слов, — я только хотел сказать, что мне очень нравится заниматься с вами. Я очень рад, что судьба распорядилась именно вас отцу позвать мне в учителя. Вы уже направляетесь домой? Если хотите, я могу немного пройтись с вами. Это будет небольшой крюк по пути к дому, но я хотел прогуляться. — Рауль улыбнулся, глядя на учителя, — А почему вы идёте один? Вам не тяжело? Если хотите, можете опереться на мою руку... Как себя чувствует ваша нога? Я надеюсь, вы не очень нагружаете ее. Имейте в виду, что мы с отцом имеем планы как-нибудь позвать вас на обед и игру в крикет.

Отредактировано Raoul O'Dunn (2020-11-21 18:33:32)

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]Раулю показалось, что их прогулка пролетела очень быстро, когда они с мистером О’Кэйси подошли к воротам перед его имением. У калитки стояла совсем юная девушка, которую учитель представил, как свою дочь.
— Я чрезвычайно рад нашей встрече, мисс О’Кэйси, — с вежливой улыбкой произнёс Рауль, склонив голову в поклоне, — благодарю вас за приглашение.
Он скорее был склонен отказаться от чаепития, не желая своим внезапным присутствием побеспокоить семью своего учителя. Но рука мистера О’Кэйси так мягко легла на его плечо, как будто настаивая, что Рауль ощутил себя не в силах отказаться.
— Если вам так будет угодно, мистер О’Кэйси, — произнёс он тихим и даже каким-то загадочным голосом, как будто учитель предлагал ему вместо чаепития поучаствовать в каком-то авантюрном деле.
«Может быть, он просто хочет познакомить меня со своей семьей. Что в этом такого? Не так часто выпадает возможность сделать это в простой и неформальной обстановке.» Рауль предполагал, что его родители, наоборот, считали необходимым придерживаться более официального поведения в обществе. Тем более, возможность попасть в другой мир, в порядки другой семьи была волнительной и любопытной. И в словах мистера О’Кэйси, уже в который раз, слышалось какое-то особое тепло. Отчего совсем не хотелось торопиться домой. «Это снова может остаться нашей маленькой тайной, как и другие разговоры...»

В столовой все уселись за стол, и кухарка разлила чай по чашкам. Рауль взглянул на завитки пара, поднимающегося над чашкой, и положил одно пирожное с крыжовником на свою тарелку. За столом пока было тихо, слышался только негромкий звон посуды. Вероятно, всем собравшимся с непривычки было трудно преодолеть неловкость в новой компании, и Рауль счёл своим долгом начать разговор.
— Миссис О’Кэйси, ваша дочь очень любезно сообщила, что эти чудесные пирожные — ваших рук дело. Они выглядят просто изумительно, я обязательно попробую их, как только остынет мой чай. У вас очень милый дом. Родители говорили мне, что вам приходится во многом самим справляться в ведении хозяйства. Вы и ваш муж настоящие герои! — он перевёл восхищенный взгляд на своего учителя, — а мистер О’Кэйси ещё и талантливый педагог, и обладатель глубокого ума. Я с большим нетерпением жду нашего следующего урока!
Рауль заметил, что Киран, сидящий напротив, уплетает пирожное за обе щеки, и последовал его примеру.
— Ваши пирожные великолепны, миссис О’Кэйси! Я даже не представляю как вы, мистер О’Кэйси, сохраняете стройную форму. С таким аппетитным рационом, должно быть, это очень сложно. С другой стороны, для вашей умственной работы очень полезно питаться сытно, так что вам повезло, что вы в таких надежных руках.
Рауль отпил немного чая, и покончил с пирожным. И подумал, что было бы невежливо совсем оставить без внимания дочь своего учителя.
— Мисс О’Кэйси, значит, вы ещё не выходили в свет? Я уверен, что ваше появление в обществе произведёт на всех незабываемое впечатление. С такими прекрасными и талантливыми родителями нет сомнения, что вы станете украшением в лучших гостиных и залах! — Рауль сделал паузу, чтобы выпить глоток чая, и затем поднял глаза на Брендана, как будто следующие слова на самом деле должны быть адресованы ему, — и вы унаследовали прекрасные голубые глаза вашего отца. Чистый и искренний взгляд, который проникает прямо в душу. О, с такими глазами вы покорите немало сердец...

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]
Рауль с досадой посмотрел на пятно, оставшееся на рукаве, после того, как маленькая ладошка Кирана прикоснулась к нему. Чаепитие проходило даже вполне весело и непринужденно, перемежаемое забавными семейными перепалками. Но если придётся как-то объяснить родителям присутствие пятна — их это известие может совсем не обрадовать. К тому же, выносить за пределы дома О’Кэйси причины его появления было бы совсем неуместно.
Но к счастью, мистер О’Кэйси и его семья засуетились и быстро принялись исправлять ситуацию. Молодая служанка увела его в прачечную, где он и остался ожидать, что же будет дальше. Он осматривал простое убранство комнаты, когда мистер О’Кэйси наконец вернулся к нему.
«Он такой заботливый отец», — почему-то промелькнула в голове мысль, когда Рауль взглянул на учителя. Он видел, как Брендан без какого-либо гнева и замечаний подхватил сына на руки и унёс. Учитель был прав, это всего лишь ребёнок. Сколько раз сам Рауль, и уже будучи гораздо старше, падал или умудрялся перепачкаться в грязи или за столом, заигравшись. А о количестве произнесённых вслух глупостей или неловких замечаний нечего было и говорить.
Мысли его прервались, когда мистер О’Кэйси подошёл к нему и расстегнул одну за другой все пуговицы его сюртука. На губах отчего-то сама собой возникла взволнованная улыбка, и сердце забилось быстрее. «Кто бы мог подумать, что это возможно... Если не задумываться о том, что стало причиной, это могла бы быть очень пикантная сцена», — с озорством подумал Рауль и взглянул в глаза учителя, — «интересно... подумал ли и он о чем-то подобном?»

Одежду пообещали вернуть чистой и совсем скоро, что звучало очень обнадеживающе. Но предложение мистера О’Кэйси порубить дрова прозвучало так внезапно, что Рауль несколько мгновений даже не знал, как именно стоит это воспринимать. «Это шутка? Или вызов?» — думал он про себя, но в глубине души ему почему-то захотелось рассмеяться. Это действительно могло бы быть забавно, и куда лучше, чем вернуться в комнату и сидеть там, пытаясь поддерживать приличную беседу.
«Даже если он хочет бросить мне вызов и посмотреть, насколько я готов к физическому труду... Из этого может выйти прелюбопытный случай!»
— Ох, мистер О’Кэйси, — произнёс с небольшим кокетством Рауль, решив немного слукавить и выдержать образ избалованного неженки до конца, — боюсь, что мне никогда не доводилось рубить дрова. Так что вам придётся обучить меня этому ремеслу.

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]
Почувствовав, как рука учителя легла на его спину, Рауль не мог не признать, что ему было приятно это тёплое касание. «Может быть, он бы так же прикоснулся, приглашая на танец...», промелькнула мысль, пока они выходили во двор. Было что-то в учителе, вызывавшее волнующее любопытство, желание узнать нечто интимное из его жизни. И казалось, мистер О’Кэйси только поощряет это сближение между ними. По крайней мере, он всегда так внимателен...
Учитель заговорил о древнегреческих гимнасиях, и Рауль взглянул на него, стараясь сдержать улыбку от шаловливых мыслей и сосредоточиться на предстоящей физической работе. Однако, он не смог удержаться от вопроса, принимая топор из рук Брендана.
— Значит вы, мистер О’Кэйси, предпочитаете поддерживать здоровье и силу вашего тела с помощью физической работы? Или вы бы скорее избрали для этого дружеские состязания?
Рауль чувствовал, что учитель стоит совсем близко, почти вплотную касаясь его плеча, и лицо его залила краска. Ему стало немного стыдно оттого, что он так пылко воспринимал эту близость, которая, скорее всего, была всего лишь приземлённым рабочим моментом. «Если бы он узнал, какие мысли волнуют меня, то скорее всего не одобрил бы этого, посчитав легкомыслием и незрелыми фантазиями. Не стоит разочаровывать его, а то он может завалить меня заданиями в воспитательных целях...»
Рауль перевёл взгляд на полено, стоявшее перед ним. Он немного слукавил, сказав, что никогда не рубил дров. Когда-то в детстве он донимал слугу с просьбами дать ему ударить топором, и тот устроил Раулю тренировку на дровах. Правда, с тех пор этот опыт не повторился, но Рауль считал себя вполне способным к физическому труду. В госпитале часто требовалась подобная помощь — принести чан с водой или поднять пациента. Да и на своё любимое дерево Рауль забирался без особого труда. Но может, не стоило сразу демонстрировать свою физическую ловкость — иначе мистер О’Кэйси посчитает, что никакой урок больше не нужен. Рауль послушно поднял руки, как велел мистер О’Кэйси, и замахнувшись, ударил по полену. Топор вошёл в деревянный чурбак и застрял в нем. Рауль, не зная, как это исправить, двинулся к застрявшему топору, чтобы вытащить его. Он схватил полено левой рукой, чтобы придержать, однако случайно рука его соскользнула, и палец задел лезвие топора. Порез был не очень глубокий, но кровь почему-то брызнула сильной струей. Рауль растерянно посмотрел на свою руку, бледнея, и затем хотел перевести взгляд на мистера О’Кэйси, пытаясь сказать ему что-то, но перед глазами замелькали пятна, и он потерял сознание.

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]Рауль медленно приоткрыл глаза, вернувшись в сознание. Он увидел совсем близко лицо мистера О’Кэйси, склоненное над ним. И на щеках ощущалось тепло легко прислонённых к ним ладоней. Несколько секунд Рауль смотрел на учителя, пытаясь осознать, что же произошло.
— Что случилось, мистер О’Кэйси? — негромко спросил он, переводя взгляд на окружающую обстановку комнаты, и затем поспешил сесть прямо. — Со мной все в порядке, — заверил он учителя, желая предупредить возможные возражения, и посмотрел на свою перевязанную руку.
Рауль вспомнил, как нечаянно задел лезвие, и кровь заструилась по его руке. Это показалось ему в то мгновение досадным пустяком, который он собирался уже было проигнорировать или обратить в шутку перед мистером О’Кэйси...
— Не стоит беспокоиться, это просто случайность, — Рауль хотел, чтобы голос его звучал бодро и уверенно, но на самом деле старался скрыть за этим своё смущение и растерянность, — со мной давно не бывало ничего подобного...
«Не хватало ещё, чтобы он подумал, что я падаю в обморок часто, как нежная девица. Он же был на фронте, неужели он теперь будет считать, что я не способен даже держать в руках топор?». Рауль был недоволен собой, но когда он снова посмотрел на сидевшего рядом с ним учителя, у него на душе потеплело.
— Простите меня, я правда очень хотел бы помочь вам нарубить дров, мистер О’Кэйси. Я знаю, что вам приходится делать это самому, и я бы с радостью помог вам. Я не хочу, чтобы вы думали, что я ни на что не гожусь. Хотите, я пообещаю вам нарубить все дрова, когда моя рука заживет? Вы были так добры ко мне... Мистер О’Кэйси, мне бы хотелось вас отблагодарить.
Он расчувствовался, и даже не задумываясь, наклонился к учителю и поцеловал его в щеку.
— Вы просто замечательный, мистер О’Кэйси, — продолжил Рауль, взяв его руки в свои и глядя в глаза, — и вы не должны больше говорить, что вы калека и недостойный соперник. Я запрещаю вам так говорить, вы слышите? Хотите, я специально устрою состязания в нашем поместье? Я могу поговорить с отцом об этом... А вы пока можете потренироваться на мне, если хотите. — Рауль опустил глаза и прибавил с легкой улыбкой, — я обещаю вам, что не буду падать в обморок.

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]Было раннее утро, когда Рауль проснулся и увидел, что солнце заливает тёплым светом комнату. Несколько дней назад, после визита Рауля в дом его учителя, погода испортилась. Было холодно и шли дожди, будто бы настаивая на том, что пора погрузиться в учёбу и проводить больше времени в библиотеке.
Но сегодняшнее утро обещало, хоть возможно и ненадолго, возвращение тепла, — последние деньки перед тем, как осень окончательно станет холодной и промозглой.
Рауль быстро умылся и оделся к завтраку. Настроение его было бодрым, и он то и дело ощущал смутное желание наполнить этот день чем-то необычным. После завтрака, уже по привычному расписанию, был назначен урок с мистером О’Кэйси. Прошедшие занятия никогда не заставляли скучать — каждая беседа с учителем увлекала Рауля, даже когда заголовки в книгах казались совершенно безынтересными. Но сегодня одно только предвкушение урока казалось Раулю недостаточным. Что, если предложить учителю какую-то интригующую тему, или даже попросить внести в занятие несколько физических упражнений?
Сидя за завтраком, он взглянул на свою руку, где виднелся след от пореза. Рана уже затянулась и почти не беспокоила его. Он ещё раз вспомнил тот вечер, когда поранился, и учитель отправился провожать его. Происшествие с топором по-прежнему казалось ему безумно глупым, но воспоминания о заботе мистера О’Кэйси наполняли теплом его душу. Однако, он считал своим долгом продемонстрировать учителю, что находится в хорошей физической форме.
За завтраком Рауль в этот раз был один за столом, что и порождало эти раздумья. Отец уехал по своим делам в Дублин, а мать не имела привычки выходить слишком рано. Часто она спускалась в гостиную лишь ко времени окончания урока, чтобы предложить чай мистеру О’Кэйси.
Рауль закончил завтрак, когда до урока оставалось ещё не менее четверти часа. Хороший ученик пошёл бы на его месте в кабинет, чтобы повторить урок, или прочесть дополнительный параграф из книги. Рауль усмехнулся, подумав об этом, и решил, что нет нужды трудиться больше, лишь чтобы заработать одобрение учителя. Он взглянул на книги, принесённые из библиотеки к уроку и лежащие на столе, затем подошёл к окну и открыл его. Приятный, свежий воздух заполнил комнату вместе с ароматом сухой травы и преющих листьев.
«Как было бы хорошо сейчас на улице!» — подумал Рауль, и в следующее же мгновение решительно двинулся к выходу из комнаты, прихватив стопку книг со стола. Решение было таким простым — устроить урок на свежем воздухе, под сенью деревьев. Рауль по пути разыскал слугу и велел ему встретить мистера О’Кэйси и проводить к роще, начинающейся за садом, а также принести им корзинку с закусками, и раскладной столик с парой стульев.
Рауль прогулялся до озера и повернул назад. Под деревьями уже стоял накрытый столик с чайником и парой чашек, и корзинка, прикрытая салфеткой, от которой исходил легкий и приятный аромат выпечки. Рауль подхватил книги, оставленные им у дерева, и разложил на столе к уроку, когда через калитку из сада вошёл мистер О’Кэйси.
Рауль почувствовал, как кровь прилила к его щекам, и улыбнулся, искренне радуясь виду учителя.
— Мистер О’Кэйси, я взял на себя смелость устроить сегодняшний урок на природе. Надеюсь, вы не будете против? Прошу, садитесь. Можем начать с чашки чая, пока он не остыл.

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]
Рауль сделал глоток из чашки, и взглянул на сидящего рядом учителя сквозь завитки пара, поднимавшегося над чаем. Этот момент, среди высоких старых деревьев, шелестящих остатками листьев, вдруг показался замершим во времени. Как будто все вокруг на несколько мгновений успокоилось, притихло, и кроме них, сидящих за столиком в саду, все остальное перестало существовать.
Но мистер О’Кэйси смотрел на него. Вероятно, ожидая ответа на свой вопрос, желая услышать, как была выполнена Раулем самостоятельная работа... Рауль немного смутился, осознав, что на пару мгновений выпал из реальности, и отпил ещё немного чая, собираясь с мыслями. То ли от чая, то ли от смущения ему стало жарко, и Рауль, поставив чашку на стол, вежливо улыбнулся мистеру О’Кэйси, поднялся со своего места, и проворно расстегнув пуговицы сюртука, скинул его и повесил на спинку стула.
Рауль осознавал, что в этом его движении было немало кокетства, но это только придало ему азарта и уверенности. И он мог себе представить, что если встанет напротив учителя, изящно прислонившись к столу, то сможет продемонстрировать, как удачно скроен его жилет, плотно облегающий стройную талию.
От воплощения этой мысли его отделяла лишь пара шагов, которые Рауль не замедлил сделать, и остановился, развернувшись вполоборота к мистеру О’Кэйси, слегка опираясь бедром о край стола. Он взял книгу, где закладками были отмеченные прочитанные им места, и быстро пролистал их, чтобы освежить в памяти.
— Ах да, к этому уроку я читал о сочинениях Декарта. Он полагает, что всякое знание нужно проверять с помощью логики, и даже внедряет в философию математические методы. И в вопросах этики и морали Декарт завещает нам стремиться лишь к высшей форме любви — к богу.
Рауль захлопнул книжку, и продолжил, переведя взгляд на учителя.
— Вы не находите, что это жестоко, мистер О’Кэйси? — в его голосе появился  едва уловимый оттенок искреннего возмущения, — почему философы так упорно пытались отделить духовное от телесного, особенно в любви? Как будто они хотели вынудить людей признать то, что их чувства друг к другу — нечто незначительное в этом бренном мире, и нужно сосредоточиться только на духовной любви к богу?
Рауль остановился, разволновавшись, и допил остатки своего чая. Он вовсе не хотел снова демонстрировать свою вспыльчивость перед учителем, и стоило попытаться хоть немного смягчить их разговор.
Он отошёл от стола и сделал пару шагов в сторону мистера О’Кэйси, остановившись рядом с ним, и прислоняясь спиной к растущему рядом дереву.
— Прошу меня извинить, я вовсе не хотел подвергать критике какие-либо учения. Мы должны быть благодарны философам за то, что они донесли до нас свет знания сквозь столько веков. Но знаете, на днях во время обеда я услышал спор между моим отцом и его гостями. Они говорили о набирающих популярность эмпирических учениях. Вы наверняка слышали о Дэвиде Юме, из Шотландии. Даже мой отец, более склонный к рациональному мышлению, не мог не согласиться с формулировками Юма. А мне понравилось многое из того, что они обсуждали. В частности, что человек должен жить в гармонии с природой, и в ней он сможет найти ответы на все вопросы. И то, что всегда наше восприятие затмевается пережитым опытом и нашими страстями, это может быть горько осознавать, но в это легко поверить, не правда ли? И именно сила переживаний указывает на то, что человек занимает правильное место в природе.
Рауль отошёл от дерева и присел рядом со стулом мистера О’Кэйси. Он протянул руку, поднимая с земли пожелтевший листик бука.
— Скажите, мне ведь не обязательно разделять мнение всех философов? Как бы вы поступили, если бы чувствовали то, что большинство учений зовет несущественным или даже отрицает?
Он задумчиво провёл пальцами по прожилкам листа, и затем вдруг прибавил, поднимаясь на ноги.
— Мистер О’Кэйси, хотите, я покажу вам наш пруд? Вы наверное ещё не видели его? Идемте. Вам будет полезнее немного пройтись, а не сидеть на одном месте.
Рауль настойчиво взял его под руку и повёл к пруду. Они двинулись по узкой тропинке через рощу, куда кроны вековых деревьев почти не пускали солнце. Однако блестящая поверхность озера кое-где уже мелькала между стволов и веток.
— Кстати, это — мое любимое дерево, — вдруг сказал Рауль, замедляя шаг и указывая на одно из деревьев чуть в глубине от тропинки, с раскидистыми ветвями. — Если вдруг вы придёте на урок и не застанете меня в кабинете, то можете поискать здесь.
Рауль лукаво улыбнулся и двинулся дальше. Вскоре они остановились на низком земляном берегу озера. Ветви деревьев, нависавшие над их головами, доходили до самого озера, кое-где опускаясь к поверхности воды.
Рауль прошёл вдоль озера и поднял опавший листочек дуба, складывая его вместе с листом бука и вернулся к учителю, вставая прямо перед ним.
— Посмотрите, какое разнообразие цветов — желто-зелёный лист бука, и огненный, желтовато-красный лист дуба. Вместе они очень красиво смотрятся на фоне вашего сюртука, — заметил Рауль, — вы позволите?
Он вставил оба листочка в петлю на сюртуке мистера О’Кэйси, и довольный результатом, отступил назад, чтобы было удобнее любоваться подобранными цветами. Однако, позади него берег уже обрывался, и Раулю пришлось быстро схватиться обеими руками за плечи учителя, чтобы не оступиться и не угодить одной ногой прямо в воду. Глядя на мистера О’Кэйси, Рауль улыбнулся, слегка раскрасневшись, но не торопился ослабить свою хватку. Наоборот, он шагнул ближе к Брендану, как будто чтобы отойти от самого края берега, и помедлив ещё пару мгновений, наклонился к лицу мистера О’Кэйси. Осторожный взгляд скользнул по чертам учителя, быстро заглянул в глаза, со скрытым вопросом — «можно?», — и опасаясь дожидаться ответа, Рауль закрыл глаза и прижался поцелуем к его губам.

[AVA]http://forumupload.ru/uploads/0016/0d/10/695/511139.jpg[/AVA]Поцелуй прервался. Рауль медленно раскрыл глаза, возвращаясь к действительности. Мистер О’Кэйси отошёл к растущему рядом дереву, трость его осталась лежать на земле.
Мимолетное ощущение чего-то нового, волнующего, что совершенно изменит их жизнь, растворилось, словно унесённое порывом капризного ветра.
«Чего же я ждал?» — спрашивал себя Рауль, проследовав взглядом по следам Брендана и остановившись на спине, обращённой к нему. Что могло бы измениться? Только что все происходящее казалось правильным, идеально сложившейся картиной, но теперь он не чувствовал ничего, кроме растерянности... Их урок, приватная, и порой очень откровенная беседа, и наконец, момент близости, — показались целым миром, который теперь просто терялся в реальном мире, среди громадин условностей, правил, обстоятельств, окружавших со всех сторон.
Рауль медленно наклонился и поднял трость с земли. Он сделал несколько шагов к дереву, у которого стоял мистер О’Кэйси, и остановился рядом, прислоняя трость к стволу. Он отчаянно хотел столько всего сказать, но собрать нужные слова из беспокойных мыслей удалось не сразу.
— Простите меня, мистер О’Кэйси, — наконец тихо сказал Рауль, опустив голову. — Я не хочу, чтобы у вас были неприятности из-за меня... Мне показалось, что так будет лучше, но я не подумал... о других вещах, о разных сложностях... Вы можете сердиться на меня, если хотите. Но я хочу, чтобы вы поняли. Мне кажется, я не мог бы выразить иначе то, что я чувствую.
Рауль вздохнул, и покачал головой, недовольный тем, как он только что объяснил всё мистеру О’Кэйси. Как все вышло нелепо, нескладно, глупо — не потому ли, что в обществе, так гордящемся своим просвещением, цивилизованностью, на самом деле не хватает средств, чтобы выразить нечто большее, чем общепринятые чувства.
«Наверняка в древнегреческих гимнасиях, о которых он мне говорил, все было совсем иначе... там не было ничего плохого в том, чтобы ученик был влюблён в своего учителя.»
Рауль решительно отступил от дерева и направился в сторону дома. Встретив в гостиной дворецкого, Рауль велел ему передать сообщение для мистера О’Кэйси, что он плохо себя чувствует и просит закончить урок на сегодня. Он поднялся на второй этаж и заперся в своей комнате.
«Что в этом дурного? Почему?» — никак не мог успокоиться он, шагая туда-сюда по комнате. Хотя Рауль прекрасно помнил, как закончилась его прежняя история с влюбленностью в друга, как им приходилось все скрывать. Почему сейчас не могло быть все иначе? Ещё совсем недавно они с учителем сидели рядом в кабинете, и Рауля приятно волновали фантазии о чувственной стороне жизни философов. Он не мог не представлять их с Бренданом в декорациях античности, и эти мысли вызывали приятное смущение, смешанное с азартом.
Как легко все казалось тогда и как сложно — теперь. Рауль не мог понять, как ему следует поступить. Но он чувствовал, что обратить все вспять будет уже невозможно.