Почти месяц прошел с той ночной прогулки к морю, во время которой столько всего было сказано, и Бойд удивительно далеко отогнал его кошмары и темные мысли. Утро, сменившее эту ночь было солнечным и тихим, и оказалось удивительно легко поверить, что и любые недоброжелатели, и всесильный Капитолий, и даже само время попросту забыли о них двоих, как будто их и на свете нет.
  Одэйр редко тешил себя иллюзиями, но этим поддался и жил так, как будто был абсолютно свободен и мог не считать дней и не следить за ними. Только иногда ранним утром, когда сознание еще наполовину оставалось в дремотном тумане, или глубокой ночью, когда он вдруг просыпался рядом с Бойдом резко, как от удара, сами собой всплывали мысли о скорой Жатве, а вслед за ней - о том, каково Суини будет впервые подняться на помост в качестве ментора. И каково будет расстаться с ним на долгие недели. В такие моменты у Финника перед мысленным взором будто призрачный циферблат возникал, на котором стрелка отсчитывала часы и минуты, и начинало казаться, что времени у них мучительно мало. В такие моменты он лежал без сна, смотрел в потолок и все обещал себе ни единой секунды не потратить впустую.
  А все остальное время было самым что ни на есть обычным, прямо-таки образцовый отпуск. Финник проводил каждую свободную минуту с Бойдом, ходил под парусом и рыбачил, когда выдавалась возможность, тренировал Азору и никак не мог заставить тренироваться Нериса и невольно радовался тому, что дни один за другим выдавались удивительно солнечные.
  Сегодня, накануне Жатвы, все было немного иначе, чем в предшествующие недели. Как всегда, в такие моменты всех в дистрикте одолевала нервозность, и больше всего - тех, у кого были дети. Кто-то нарочито пытался держаться так, будто ничего особенного не происходило, кто-то наоборот пытался надышаться последними спокойными часами и обществом друг друга, чтобы легче было пережить завтрашнюю экзекуцию. Родили Финника принадлежали к числу вторых. Старший сын-победитель не обеспечивал иммунитет остальным детям, и в такие моменты Одэйр никогда не понимал до конца, что выражают взгляды отца и матери, знал только, что им хочется быть с Азорой и Нерисом вчетвером, а он окажется лишним, пусть даже разделяет их страх и боль. И это была еще одна странная черта одиночества победителя: это его деньги во многом обеспечили брату и сестре возможность обходиться без всяких тессеров и отчасти обезопаситься от безжалостной лотереи, и те же деньги будто навсегда провели невидимую черту между ним и его семьей. Впрочем, к этому, как и ко многому другому, Одэйр успел привыкнуть и никогда не выказывал огорчения или недовольства. Сегодня все будет, как всегда, по семейной традиции - вечерний пикник на берегу. Мать с Азорой уже ушли туда, отец явится после работы, Нерис - после школы, а он благополучно отговорился необходимостью починить старую сеть и улыбнулся благодарности в глазах матери. А что, сеть ведь и правда требует починки. А уже завтра вечером он сможет присоединиться к общей радости, когда будут праздновать последнюю Жатву в жизни Азоры и ее окончательную свободу.
  Солнце уже начало понемногу клониться к горизонту, но все еще было тепло и светло. Финник счел, что погода как раз подходящая, чтобы работать на улице, и устроился с сетью на крыльце, поглядывая то на петли, которыми занимался, то на окна дома Бойда. Может, и сегодняшнюю ночь провести вместе? Одна мысль об этом успокаивала, и он слегка улыбался солнечным лучам, скользившим по темным скатам крыш и белым стенам одинаковых домов победителей. Вдали солнце золотило море, высвечивало паруса баркасов, играло на арке ворот деревни победителей. И на глянцево-черных корпусах машин, въезжавших в эти ворота.
  Один вид этого кортежа заставил Одэйра мгновенно подобраться. Рука, сжимавшая толстую иглу, так и замерла, нутро свело от нехорошего предчувствия. Щурясь против солнца, Финник медленно поднялся на ноги, чтобы встретить незваных гостей, и даже не заметил, что по-прежнему судорожно сжимает в руках свою работу.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Финник понял, кого привез этот кортеж, еще до того, как автомобили остановились, и высокий гости позволил себя увидеть. Понял тем самым шестым чувством трибута, вышедшего в победители, которое когда-то вело и в итоге спасло его на арене. А поняв это, мгновенно уяснил и еще одно: пахнет бедой, причем такой, которую, скорее всего, отвести будет труднее, чем занесенный над головой топор. На секунду от страха даже замутило, но Одэйр мысленно резко одернул себя и заставил собраться: не раскисать! И ни в коем случае не опускать глаза: пусть даже президент прекрасно знает, что щелчком пальцев может переломить ему хребет, видеть перед собой бесполезного, ни на что негодного слизняка он не должен. Так что - не раскисать. И попытаться как можно скорее понять, какого черта ему понадобилось, и что можно сделать.
  Финник послушно отступил в сторону, пропуская к себе в дом человека-"костюм", с самым что ни на есть безмятежным видом дождался, пока тот выйдет, проводил его взглядом и, наконец, улыбнулся при виде того, президент Кориоланус Сноу ступает на аллею деревни победителей. Некоторое время высокий гость изображал блаженство человека, впервые за долгое время выбравшегося к благословенному морю, а Одэйр смотрел на него и старательно улыбался, и в этой улыбке не было ни искреннего тепла, которое доставалось своим здесь, в Четвертом, ни той лучезарной капитолийской фальши, которая обычно доставалась покупателям и назойливым поклонникам. Президенту Финник улыбался спокойно, со сдержанным почтением и без всякой попытки прикинуться более наивным или более порочным, чем был: слишком уж боялся того, на что он способен, и слишком уважал его ум.
- Никогда не умирают, господин президент, особенно такие, - аккуратно свернув сеть, он положил ее на верхнюю ступеньку и слегка усмехнулся: - Не буду нервировать жителей и сочту за честь вас принять. Проходите, прошу вас, - с легким полупоклоном он распахнул перед Сноу дверь, а потом мягко притворил ее за собой. - Идемте в гостиную. Я один, разговору ничто не помешает, - пропустив президента вперед, Финник приостановился на пороге и вопросительно взглянул ему в лицо: - Налить вам домашнего лимонада? У нас в Четвертом все еще жаркие вечера, а он освежает лучше вина, - Одэйр по-прежнему вежливо, сдержанно улыбался.
  Господин президент любит играть в доброго дедушку и друга народа? Хорошо, он ему подыграет. Одэйр бы сейчас и черту подыграл, лишь бы не было слышно, как оглушительно грохочет сердце у него в груди. И лишь бы отвлечься от навязчивого желания полезть напролом с вопросом о том, за каким хреном принесло старого ублюдка.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

В некоторых местах на морском дне водятся змеи, ядовитые настолько, что малой доли их яда достаточно, чтобы у человека остановилось сердце, и он камнем пошел ко дну. Эти змеи похожи на разноцветные ленты светлых тонов, их почти не видно в волнах, а если и удается разглядеть, то непосвященному они кажутся совершенно безобидными. И воспоминания об этих "морских лентах" сейчас сами собой всплыли у Финника в голове, пока господин президент вольготно устраивался в кресле у него в гостиной. Вот она, самая крупная змея в заводи, и достаточно не укуса даже - одного-единственного прикосновения, чтобы подействовал ее смертельный яд и убил и самого Одэйра, и любого, кто неосторожно окажется слишком близко к нему.
  Финник аккуратно, как хороший официант, разлил лимонад по стаканам - едва слышно звякнул хрустальный графин - и с улыбкой обернулся к высокому гостю.
- Мы здесь настоящие избалованные южане, господин президент: когда все готовятся к холодам и собирают урожай, мы еще даже не чувствуем штормов, - упоминание о Жатве будто наотмашь хлестнуло, но улыбка Финника не дрогнула. Только крылья носа сильнее раздулись. - Само название Жатвы звучит для нас символично, и, как установила традиция, она одна и напоминает нам о трудных временах зимы.
  Когда Финник президенту стакан, руки не дрожали, и это до крайности удивило самого Одэйра. Его пробирало леденящим ужасом от присутствия этого человека и от тем, на который ему пришел каприз поговорить, и в то же время с каждой секундой заявляла о себе глухая, тщательно подавляемая злость.
  "Что тебе надо? Хочешь посмотреть, как я корчусь, если мне напомнить, как меня будто на аркане волокло на помост в ту Жатву? Ну, смотри, ничего интересного не покажу."
  Упоминание о Капитолии заставило насторожиться больше прежнего, и Одэйр, не перестававший улыбаться, мгновенно подобрался. Господин президент чем-то недоволен? Или недоволен остался кто-то из последних покупателей, только сейчас добрался до главного сутенера, и сутенер теперь явился приструнить обнаглевшую шлюху? Финник едва удержался от усмешки и поспешно приложился к стакану, чтобы скрыть, как дрогнули губы.
  А потом прозвучало упоминание о Бойде, и бывший ментор понял, что все, что до этого казалось страхом, было только жалкой пародией на него. Стоило огромного труда сохранить самообладание и не поддаться одной-единственной почти животной потребности - отвести любую угрозу и любое внимание от любимого.
  "Не раскисать!"
- Вы правы, господин президент, в Капитолий осень всегда приходит так, как будто была специально приглашена и явилась с полным правом, - Финник слегка усмехнулся и облокотился о каминную полку, стараясь выглядеть расслабленным. - И это единственная причина, которая заставила меня уехать так надолго: врачи говорят, что мне не хватает морского воздуха, а я не хотел бы терять форму. А Суини... - улыбка Одэйра стала немного рассеянной. - Мне нравится свежесть и новизна ощущений, всегда приятно получать удовольствие от того, что сам же и вылепил, но любовь капитолийцев - не то, что может наскучить, я слишком многим ей обязан, - и каким же странным все-таки казалось то, что руки до сих пор не дрожат.
  "Что. Тебе. Надо?!"
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

"Многие готовы платить", "вы даже хороши в своем деле".
  Финнику казалось, что он давным-давно привык и по-настоящему зацепить чем-то подобным его невозможно, но сейчас показалось, что Сноу щедро отвесил ему пару увесистых оплеух, а под конец плюнул в лицо, для закрепления эффекта. На секунду замутило так, как будто в лимонад было добавлено рвотное, и он улыбнулся шире в отчаянной попытке скрыть свою реакцию, а потом снова приложился к стакану.
  Лимонад показался горьким на вкус, когда президент упомянул его "постоянную пассию", и рука опасно крепко сжала тонкий хрусталь - даже костяшки пальцев побелели - как будто Одэйр собирался попробовать силу на непрочном стакане. Перед мысленным взором сама собой всплыла оставленная ступенях крыльца сеть, а потом - сплетенные в тревожные минуты да так и оставленные наверху, в спальне, удавки. На секунду Финник ясно, будто наяву, представил, как просит извинить его, стрелой взлетает наверх, а потом возвращается с одной такой в рукаве и мгновение спустя затягивает ее на старческой шее господина президента. И неотрывно смотрит, любуется тем, как из этих ледяных светлых глаз по капле вытекает жизнь. Это было бы хорошо, слаще победы, слаще секса, было бы не жаль и не страшно потом отправиться хоть под автоматы миротворцев, хоть на самую изощренную публичную казнь, которую смогут придумать в Капитолии.
  "Где одна петля, там сразу появится и вторая, для меня."
  Финник на секунду прикрыл глаза: он обещал, обещание надо выполнять. Он не имеет права уйти, даже захватив с собой Сноу. Сдела еще один глоток лимонада, Одэйр вскинул взгляд на своего гостя.
- Конечно, помню. Разговоры с вами незабываемы, господин президент, тем более приватные, - и тон, и улыбка были теми самыми - сладкими, обволакивающими, немного двусмысленными. Финник, сам не зная зачем, как будто намеренно демонстрировал капитолийскую выучку. "Шавку" он словно вовсе пропустил мимо ушей. - А ваши мысли, как всегда, логичны, доступны и кристально ясны, - на губах промелькнула было недобрая, вполне настоящая усмешка, но Финник тут же взял себя в руки. - Не думаю, что мне есть что добавить, но, пожалуй, найдется, что ответить. Я хорошо владею всеми своими навыками, не только боевыми, и актер из меня не хуже, чем боец. Меня многие хвалили, - в этот раз он все же усмехнулся. - Я умею радовать своих "возлюбленных" и знаю, кого и как, и своим обязанностям в этом отношении я верен так же, как и раньше. Связь с Суини помогает мне набраться сил, в том числе, чтобы оставаться приятным и убедительным за тех, кому по вкусу наше общение. Это что-то вроде тренажера, который позволяет мне оставаться в форме, но если нужно продемонстрировать Капитолию незначительность этих отношений - только скажите и выпустите меня в эфир. От меня требуется это? Или я понял вас неправильно?
  Он сказал бы и сделал что угодно - высмеял Бойда на всю страну, поливал бы его грязью, притворился, что никогда больше ни знать, ни видеть его не хочет. Что угодно, лишь бы эта старая змея отвела от малыша взгляд и перестала считать его представляющим хоть какой-то интерес.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Усмешку, появившуюся на лице президента, Финник хорошо знал: со своими клевретами и ручными питомцами Сноу никогда не стеснялся и не лицемерил. Одэйру даже по-своему импонировала эта странная извращенная честность, было бы еще муторнее, если бы их общий хозяин источал обычную сладость даже наедине с теми, кто знает правила игры. Вот только легче или лучше от этой честности не становилось ни на грош, более того, сейчас трудно было не думать, что раз разговор пошел так прямо и свернул на поводки, господин президент серьезно недоволен. И наверняка найдет способ поднять себе настроение так, что от этого всем виновным в его огорчениях тошно станет. Финник ни секунды не сомневался, что он сам есть в списке провинившихся, и только отчаянно надеялся каким-нибудь образом найти способ вычеркнуть оттуда Бойда.
  Когда президент подался к нему навстречу еще больше приобретя сходство со змеей, изготовившейся к броску, Одэйр ответил ему открытым, прямым взглядом без улыбки. Игра, похоже, кончилась, так пусть, по крайней мере, видит истовую готовность слушаться и ничего не скрывать. А вот ответить вслух так ничего и не получилось: Финник вдруг обнаружил, что горло перехватило, голос изменил ему, и он просто не сможет выдавить из себя ни слова. Впрочем, от него, к счастью, и не ждали разговоров, у дорогого гостя явно еще не закончились сюрпризы и подарки.
  Как парализованный, Одэйр наблюдал за сменой кадров на настенной панели. Они с Бойдом держатся за руки (беспечные идиоты!), Бойд спит у него на руках, свернувшись, как звереныш (где камера? вделана в деревянную опору?), они вдвоем тренируются на заднем дворе (а ведь там он даже пытался искать эти гребаные камеры). С каждым новым кадром чувство уюта, свободы и защищенности, остававшееся у него только здесь, дома, блекло и улетучивалось. Нет у него ни свободы, ни защищенности. И не было никогда с того момента, как он ступил на арену. А теперь и у Бойда нет, ведь великолепный Финник Одэйр затащил его в свою выгребную яму и сделал зависимым от перипетий своей жизни.
  Панель потухла, и Финник медленно, с трудом перевел дух.
- Бойд - не трибут и не кандидат в трибуты. Им запрещено тренироваться, но победителям позволено поддерживать физическую форму, я знаю правила, - он не узнавал свой голос, глухой и хриплый. Пришлось прочистить горло, чтобы он снова зазвучал чище. Финник обернулся к Сноу, взглянул ему в лицо: - Я всегда был лоялен. И послушен. Хорошо помню, кто держит поводок и кто надел на меня ошейник, - он улыбнулся, и вышло несколько неестественно. - Что вы хотите, господин президент? Что мне сделать? Перед кем попрыгать? Кому улыбнуться? Кого ублажить? - последние слова, "Я все сделаю", так и не сорвались с языка, но Финник прекрасно понимал: Сноу услышал их даже при том, что они не прозвучали вслух.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

И Финник улыбнулся, послушно, заученно, так идеально выверенно, как улыбался только самым драгоценным своим капитолийским "возлюбленным". Это было больше похоже на рефлекс, чем на осознанное действие, впрочем, чего бы сейчас господин президент ни пожелал, его ручной победитель исполнил бы, не колеблясь и не задумавшись ни на секунду. Почти смешно было сейчас наблюдать со стороны за собой и за тем, как далеко были отодвинуты любая гордость и чувство собственного достоинства.
  Слово "шлюха" прозвучало резко и хлестко, но ни стыда, ни боли Финник уже не почувствовал, как будто отбили то место, на которое Сноу сейчас давил. На секунду показалось, что он достиг-таки дна, и уже ничто его сегодня не заденет и не проберет, а потом президент заговорил о Жатве, и от стремительно накатившего черного ужаса Одэйр едва не перестал дышать. Что это значит? К чему было сказано? Как Сноу может наказать ею тех, кто уже вернулся с арены? А ведь не собирался бы что-то подобное делать - не говорил бы об этом, и наказать явно намерен обоих, раз обоими недоволен.
- Счастливого пути, господин президент, - безголосо прошептал Финник пересохшими губами в спину уходящему Сноу и все еще смотрел в темный дверной проем, когда снаружи зашуршали шины, и кортеж двинулся прочь.
  Стало тихо. Где-то вдали шумело море, над крышами переговаривались крикливые чайки, и все это казалось происходящим где-то за стеклянной стеной, в параллельном мире.
  Финник уставился пустым, невидящим взглядом в холодный камин. Ведь Сноу, в сущности, прав: он, Одэйр, дорогая шлюха. У шлюхи есть работа, обязанности и профессиональные ограничения, которые надо соблюдать, чтобы все шло гладко. Например, ей действительно не положено ни семьи, ни любви, тут господин президент снова прав. Так, может быть, он прав вообще во всем: надо было не забываться и помнить свое место? Может, так для всех будет лучше? Может, еще не поздно? Можно прямо сейчас пойти к Бойду, сказать без объяснений, что все кончено, уехать завтрашним экспрессом в Капитолий и исполнить данное Сенеке обещание там остаться. Можно никогда больше не приезжать в Четвертый, исправно ублажать, кого скажут - лет на десять, а то и пятнадцать его еще хватит - и не иметь никаких дел ни с Бойдом, ни с семьей. Может, тогда все будут живы и здоровы, а все грядущие в Четвертом Жатвы будут нести только уже известную угрозу, никакой новой?
  Финник усмехнулся, но из горла вырвался какой-то странный сдавленный всхлип, и он растерянно замер, удивленный, что способен издавать такие звуки.
- С-сука! - хрустальный стакан разлетелся в камине на тысячу осколков, и звон встряхнул Одэйра и заставил хотя бы немного прийти в чувство.
  Если во всех этих лихорадочных метаниях и была хоть какая-то здравая мысль, то только одна - прямо сейчас пойти к Бойду. Он должен узнать и об этой встрече, и о туманной угрозе насчет Жатвы. И имеет право рассчитывать, что его ментор не раскиснет, как плаксивая девочка. Улыбнувшись своему отражению в настенном зеркале, Финник привычным движением разгладил холщовую рубашку и вышел из дома.
  Деревня победителей была невелика, а дом Суини - совсем рядом, и уже через пару минут Финник бросал мелкую гальку в окно гостиной любовника.
- Бойд! - негромко окликнул он. - Бойд, это я! Пойдем в бухту сходим, есть разговор! - пусть со стороны все выглядит, как обычно. Может, и бессмысленная конспирация, но совсем от нее отказаться не выходит.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Когда Бойд оказался рядом, Финник в первую секунду почувствовал себя так, как будто его окатили прохладной, свежей водой, и разом стало легче дышать, показалось, что вся дрянь, которой его только что так щедро угостили, отступает и блекнет. Пришлось напомнить себе, что одной только близости малыша мало, чтобы отогнать неясную угрозу, которая над всеми ними нависла, но теперь у Финника были силы, чтобы если даже не справиться с ней сходу, то хотя бы собраться и бороться.
  Улыбнувшись Бойду, он рука об руку с ним двинулся к укромной бухте. Туда редко забирался кто-то, кроме мальчишек-рыболовов днем и контрабандистов - ночью, так что сейчас, перед закатом, у них наверняка будет возможность поговорить без посторонних ушей и глаз. А пока деревня не останется подальше, лучше не касаться никаких важных и опасных тем, да и вообще отвлечься. И Одэйр увлеченно слушал, смеялся над школьными историями Мийара, жадно расспрашивал об улове Хиона, интересовался судьбой праздничного костюма после его попадания в руки миссис Суини. Было и в самом деле весело, со стороны они двое, наверное, казались прямо-таки беззаботными, и Финник делал все, чтобы это впечатление поддержать. Мешало только то, что в голове, как ядовитое жало, сидела мысль о Жатве и прощальной улыбке Сноу, и каждое имя любого из младших будто вспыхивало перед глазами на электронной панели - Мийар, Хион, Азора, Нерис. И с каждым новым кругом держаться спокойно и беззаботно и демонстрировать веселость напоказ становилось все труднее. Финник искоса поглядывал на идущего рядом Бойда, пытался прикинуть, как бы так лучше рассказать ему обо всем этом поганом разговоре, а мысли снова и снова разбегались.
  К тому времени, как впереди открылась бухта, внятнее и четче они не стали. Глубоко вдохнув морской ветер, Финник опустился на большой прогретый камнем валун, посмотрел Бойду в глаза. Привычно промелькнула мысль чем-то отговориться, смягчить рассказ, но Одэйр напомнил себе о данном всего месяц назад обещании и напряженно нахмурился.
- Он приезжал мне напомнить о моем месте. Господин президент недоволен, - Финник сухо усмехнулся. - Я, по его мнению, очень дорогая шлюха - ну, спасибо, что хоть не дешевая, признал заслуги - и любви, семьи и прочих сантиментов мне не полагается. То есть не полагается тебя, - губы Финник скривились в недоброй усмешке. - Целый фильм про нас смонтировали, знаешь ли, специально, чтобы мне показать, - он тихо хмыкнул. - Он все знает, Бойд. От того, что мы с тобой держались за руки тогда, на вилле, до наших тренировок и того, как ты спал у меня на руках. И дал понять, насколько ему это не нравится и насколько не нравится то, что у меня вообще есть ты. Меня это очень беспокоит, - Одэйр мрачно покачал головой, опустив взгляд, потом снова вскинул взгляд на любовника: - Но не только это важно. Он говорил, что недоволен моим уходом с должности, а потом пожелал насладиться завтрашней Жатвой в качестве зрителя. Как-то очень по-особенному пожелал, и я нутром чую в этом очень скверное дерьмо. Ты должен знать, и мы должны быть готовы, - закончил Финник резче и жестче, чем начинал. Весь подобравшись, он щурился на тяжелое вечернее солнце, сползавшее в море, с таким видом, как будто хотел уже сегодня рассмотреть завтрашний день и найти средство противостоять неясной пока беде.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Только что Финник сдержал обещание, данное Бойду месяц назад: был с ним откровенен, говорил так, как говорил бы только с равным, с тем, кого не считает необходимым оберегать и защищать, кто способен разделить с ним любой груз и любую беду. И минуты не прошло, как бывший подопечный доказал, что, добиваясь от него откровенности, знает, о чем просит: голос Бойда зазвучал так холодно и твердо, что нетрудно оказалось вспомнить, что этот человек вернулся с арены, на которой осталось двадцать три мертвеца, а потом нашел в себе силы с триумфом улыбаться Капитолию и, как должное, принимать поздравления его хозяев.
  Финник улыбнулся себе под нос, невольно чувствуя гордость за любимого и одновременно с этим почти физически ощущая, как накатывает облегчение. Сейчас он ясно, как никогда понимал, что больше не одинок и у него - у них обоих - больше, чем когда-либо шансов пережить любое дерьмо, которое у жизни для них найдется.
- Мы со всем справимся, - эхом отозвался Финник, послушно поднял на Бойда взгляд и улыбнулся, сжав руки, мягко поглаживавшие его бедра. - Знаешь, это почти забавно: нам готовит какую-то чертову шоковую терапию Капитолий и сам Сноу, а я смотрю на тебя и верю, что мы и в самом деле справимся. Больше верю, чем во всех морских чертей вместе взятых, - на губах Одэйра промелькнула привычная полунасмешливая улыбка. Несколько секунд он смотрел на море, которое теперь, в закатных отблесках, уже почти не слепило глаза, потом снова взглянул Бойду в лицо и продолжил чуть тише: - Что до остального, то... Не знаю, малыш. Думаю, он хочет, чтобы Капитолий видел меня свободным. А еще хочет, чтобы я безнадежно отупел и рехнулся от страха за своих и за тебя. Может, даже проверить захочет, насколько я рехнулся. Не знаю, как. И, может быть, громкое показательное расставание - неплохая идея, пока он не решил, что происходящее за закрытыми дверьми тоже его касается и не придумал что-нибудь еще. Например, бордель для победителей с постоянным проживанием. Оригинально было бы, а? - Финник глумливо усмехнулся, но тут же посерьезнел и крепче сжал руку Бойда. - Прости, малыш. Вряд ли до чего-то такого дойдет, я сам не знаю, что болтаю.
  Стало неловко за собственную слабость, за глумливую болтовню, за то, что он позволяет себе рассуждать о том, что может резануть Бойда по живому, как наверняка резануло бы его самого. Некоторое время Финник просто молчал, смотрел, как красноватые закатные отсветы взблескивают на смуглой коже любимого, усмирял не в меру разгулявшиеся эмоции и напоминал себе, какая чрезмерная роскошь давать им волю. Потом, когда пауза стала уже слишком долгой, встретился с Бойдом взглядом и тихо заговорил:
- Знаешь, когда ты сказал про расставание напоказ... После ухода Сноу был момент, когда я подумал, что именно так и должен поступить: сказать тебе, что все кончено, и уехать капитолийским экспрессом. Прыгал бы под их дудку - не привыкать, от меня бы не убыло. Но... - голос изменил Финнику, и он сердито тряхнул головой: - Но я не могу. И не хочу. Это... Не могу. Хуже, чем сдохнуть или стать безгласым. И даже зная, что гребаная Жатва завтра будет чем-то хуже обычных, не могу. Вот такая я сволочь. Попробую помочь тем, кому придется за это расплатиться. Потому что мне кажется... Эта Жатва каким-то образом будет про нас или про тех, кто с нами связан, - последние слова дались неожиданно трудно, и Одэйр отвел взгляд. В груди, как медленный яд, разлилось чувство, что Жатва заберет жертву именно за его малодушие, за эту их недозволенную связь, и колесо не остановить.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Финник смотрел на Бойда и с каждой секундой все четче понимал, что не просто должен верить ему - он не может не верить. Что все именно так и есть, как говорит любимый: Капитолий их не убьет - слишком уж золотые победители пока нужны и полезны - а пока они оба живы, никто и ничто их не разлучит, и, будучи вместе, они справятся с чем угодно и что угодно переживут. Было почти страшно и вместе с тем упоительно хорошо сознавать, что он, Одэйр, готов на все на свете, поступится чем угодно и на что угодно пойдет, лишь бы только Бойд был жив и оставался рядом. И не будет ни угрызений совести, ни сожалений о чем бы то ни было. Лишь бы только Бойд был жив, а если вдруг нет, то отомстить так, чтобы всем жарко стало, а потом и самому жить не обязательно.
  Все эти мысли, от самых счастливых до самых темных, принесли неожиданно сильное облегчение. Открыто и безмятежно улыбнувшись, Финник потянулся к любовнику, прикрыл глаза, когда тот обнял ладонями его лицо.
- Мы обязательно будем вместе, малыш, - тихим эхом отозвался Одэйр и, повторив жест Бойда, взял его лицо в ладони. - И обязательно справимся, что бы там ни было. Я тебе, как себе, верю, - почти со страстью прибавил он, а потом беззвучно и чуть лукаво усмехнулся: - И, кстати, мысль о том, что я привязал тебя к себе так крепко, что тебе и капитолийский экспресс не помеха, мне нравится: фантазия о рыболовных крюках звучит жестоко, но так волнующе... - он мечтательно зажмурился, а потом смешливо фыркнул: - Надо будет как-нибудь попробовать.
  Финник и дальше бы болтал всякую чушь, но то, как Бойд уткнулся лицом ему в ладонь, заставило осечься и смолкнуть. Каждый раз, когда любимый выказывал ему вот такую искреннюю, безоглядную и безграничную нежность, Одэйру становилось почти больно от любви, так и захлестывавшей сердце. А еще - неловко и совестно, если такого момента хватало ненадолго, и на лицо Бойда набегала тень. Вот и сейчас было так же: Суини нахмурился, явно рассердился, и Финник тотчас устыдился того, что огорчил его своими неуместными шутками.
- Прости, малыш, - негромко отозвался он, заглядывая Бойду в лицо. - Я... не хотел тебя расстроить, глупо получилось, - как смог, оправдался Финник. - Просто... это все стало настолько привычным, что как-то и не задевает почти, пожалуй. Само с языка сорвалось. Но я послежу за собой и не буду так, не грусти, - Финник коснулся подбородка любовника, чтобы не дать отвернуться или отстраниться. Он снова улыбался, открыто и, как хотелось думать, вполне успокоительно.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Нет, это совсем не было похоже на расстройство. Зато очень сильно напоминало приближение настоящей морской бури вроде тех, после которых приходится очень долго считать потери и восстанавливать побережье. Несмотря на то, до чего невеселым был момент, Финник с трудом сдержал улыбку: ему всегда нравилась яростная натура любовника, проявлявшая себя далеко не только огненными вспышками, но и вот такими высокими волнами. Такие с головой накрывают, если накатят, но бежать от них все равно не хочется. Вот и Одэйру сейчас не хотелось, да и сил не было, если прислушаться к себе.
  Бойд был прав, и в своей ярости, и в том, что именно говорил, вот только от его слов все равно горчило на языке. Финник был одновременно и согласен, и не согласен с любовником и никак не мог решить, говорить ли что-то в ответ или просто признать его правоту и не изводить больше ни его, ни себя. Может быть, второе как раз и будет правильным? Он обещал не врать и ничего не утаивать, но это же, в общем-то, вовсе и не вранье.
  Слушаясь руки Бойда, Одэйр поднял голову, взглянул любовнику в глаза и сам почувствовал, что замешательство так до конца и не ушло из его взгляда. Несколько секунд он молчал, колеблясь, потом подался ближе к Бойду и негромко подал голос:
- Я знаю, что это принуждение, поверь мне, малыш, - Финник всмотрелся в раскосые глаза Суини, сейчас больше похожие на удивительно узкие бойницы. - Знаю, почему мы это делаем, и ты, и я, знаю весь расклад. Знаю, что ни одна сволочь, у которой остались хоть ошметки совести, в нас бы не плюнула, но... Скажи мне только одно: тебе не кажется, что я слишком уж сильно приспособился? - Финник усмехнулся, и усмешка вышла резкой и злой. - Знаю правила, хорошо по ним играю, привык, не задевает, - он передернул плечами, нарочито беззаботно, как будто говорил о чем-то обыденном. - Пока ты не появился, иногда даже удовольствие умудрялся получить. Деньги, драгоценности, чужие тайны - я богатый, не очень похож на жертву обстоятельств. Тебе... - он осекся, а потом все-таки спросил, так и впившись в лицо Бойда испытующим, требовательным взглядом: - Тебе не противно? Со мной не противно? Даже при таком раскладе? Я... мне надо знать. И надо, чтобы ты понимал до конца, с кем имеешь дело, - закончил Одэйр отрывисто и зло и сам не смог бы сказать, на кого и на что сейчас злится.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Навстречу Бойду и его прикосновениям Финник потянулся так жадно и с такой готовностью, как будто в этом сейчас было его спасение, как тянутся за пригоршней воды в пустыне или за единственным в мире противоядием от смертельной отравы. И едва не задохнулся от облегчения, когда руки любовника, такие бережные и ласковые сейчас, коснулись его волос.
  Бойд говорил и говорил, смотрел так, будто заворожить хотел, гладил по лицу, нежно и в то же время чуть ли не собственнически, держал его лицо в ладонях, как держат драгоценность. А Финник, зачарованный, все смотрел на любимого и не мог ни взгляд отвести, ни насытиться его словами, и с каждой новой фразой становилось легче дышать и казалось, что его омывают прозрачные чистые волны, которые не оставят на нем никакой грязи - ни той, что ему год за годом полной мерой достается в Капитолии, ни той, что он приучился считать частью собственной натуры. Он такой, каким его видит Бойд, только этот взгляд имеет значение, только это и стоит беречь, а все остальное может катиться в тартарары. И президент Сноу со своей доброй улыбкой и рассуждениями о принятии роли - первым. Если малыша по-прежнему не тошнит от близости своего ментора, этого более чем достаточно, чтобы открывать глаза по утрам и находить, чему порадоваться до вечера.
  Финник подался ближе, принимая поцелуй Бойда, а потом взял любовника за руки и уткнулся лицом ему в ладони. Малыш пах морем, солью и чем-то, что Одэйр давно привык считать запахом солнца, и оторваться было до смешного трудно. Сделав над собой усилие, Финник все-таки поднял взгляд и улыбнулся, открыто, доверчиво и мягко, как не улыбался никому, кроме Бойда.
- Спасибо тебе, малыш, - он проговорил это так тихо, что слова чуть не утонули в шепоте вечернего моря. - Спасибо. Спасибо, что принимаешь, спасибо, что терпишь мои сомнения и вообще все, что есть вокруг меня. И что видишь меня... таким. Когда ты обо мне говоришь, я слушаю и каждый раз кажусь себе лучше, чем когда просто думаю о себе сам. Не знаю, правда ли я такой, как получается у тебя... - Финник смущенно усмехнулся, помолчал несколько секунд, а потом продолжил, уже решительнее и тверже: - Но точно знаю, что ради того, чтобы таким быть, стоит держаться и не раскисать. Ради тебя стоит, я же должен тебя заслуживать, верно? - он улыбнулся, и улыбка вышла привычно лукавой. А потом прибавил, снова посерьезнев: - И не раскисать рядом с тобой гораздо проще. Ты теперь как будто у меня вот тут, - Финник коснулся рукой груди. - Всегда здесь и... дышать легче, - он еще немного помедлил, глядя в лицо Бойду, как будто насмотреться не мог, а потом вдруг порывисто притянул его к себе и уткнулся ему лицом в живот. - Останешься со мной сегодня ночью? Хочу заснуть и проснуться вместе, - голос прозвучал глуховато и немного невнятно из-за того, как крепко Финник прижимал к себе любимого. Сейчас Одэйр особенно остро чувствовал: все можно пережить, если только не отпускать его от себя ни на секунду.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Ночь выдалась тихая, удивительно спокойная, какие бывают, кажется, только после долгого изматывающего шторма. Шумел несильный ветер за окном, где-то наверху то и дело постукивала неплотно прикрытая ставня, то и дело доносился недальний голос моря, и казалось, что оно то жалуется, то невнятно напевает какую-то рыбацкую песню.
  Финник, не смыкая глаз, лежал в постели, крепко прижимал к себе Бойда, скользил бездумным взглядом по потолку и снова и снова тешил себя самообманом: представлял, что завтрашний день никогда не наступит, и они так и замрут в этих тягучих ночных минутах. Или что произойдет еще какая-нибудь странная шутка времени, например, всех их перенесет в давнее прошлое, когда никаких Игр на свете не было. Или случится еще что-то, такое же невозможное и невероятное. А вот утро так и не наступит, никогда.
  Утро все-таки наступило. Одэйр почувствовал это, когда солнечный луч коснулся его сомкнутых век и заставил вздрогнуть и вскинуться на постели. Похоже, он все же спал, терял попусту драгоценные часы, которые мог провести с Бойдом. Мысль об этом вызвала досаду, и Финник прижал к себе любимого крепче прежнего в отчаянной попытке компенсировать то, что упустил ночью. Немалого труда стоило напомнить себе, что оторваться друг от друга все-таки придется, Одэйр не отпускал Бойда до последнего и поднялся с постели, когда промедление стало уже чревато опозданием.
  Из репродукторов на главной площади и над воротами деревни победителей полилась музыка - Четвертый праздновал Жатву как самое радостное событие года. Финнику не нужно было выходить на улицу и смотреть по сторонам, чтобы увидеть, каков сейчас дистрикт, достаточно было закрыть глаза и представить: лодки и баркасы на приколе у пристани, остановившаяся работа, разукрашенная площадь, закрытые магазины, люди, натянуто улыбающиеся и стекающиеся на площадь с таким видом, будто приглашены на праздник, но заведомо знают, что угощение не обойдется без привкуса пепла. До смешного нарядные и неестественно веселые девушки. Демонстративно уверенные, почти дерзкие юноши - сегодня можно, сегодня дерзость может стать первым очком в копилку выживания. Он сам когда-то... Нет. Финник остановил себя, тряхнув головой: не возвращаться на "свою" Жатву - железное правило, иначе можно и не выбраться в реальность.
  Он улыбался, широко, безмятежно и солнечно, пока шел вместе с семьей к площади. Пока искал взглядом Бойда в надежде хоть так дать опору любимому, которому сегодня предстояло впервые стать "могильщиком Капитолия" - Одэйр как-то раз сам слышал это в свой адрес в баре на взморье, хоть и сказано было вполголоса. Улыбался и потом, пока провожал сестру и брата к их шеренгам по возрастам. Пока поднимался на сцену, чтобы занять положенное победителю-зрителю место. Пока махал всем, кто на него смотрел - толпе, Мэгз, сумасшедшей Энни, сегодня почти спокойной, даже капитолийцу Лукиану, как всегда, неестественно радостному и воодушевленному.
  А потом улыбка не погасла, но так и застыла, как нарисованная: настало время жеребьевки. Финник смотрел как рука Лукиана, расписанная затейливыми татуировками, парит над карточками, и мысленно снова и снова считал до ста. Раз, два, три. Кто? Рыбачка Регина, из-за которой Бойду достался подзатыльник? Зеленоглазая рыжая Гвен, которая плетет лучшие сети и всегда поет за работой? Двенадцатилетняя Мэйв, что раньше жила по соседству? Или, может, Азора? Раз. два, три. Кто? Лайла-Ракушечница, которая торгует дешевыми украшениями на берегу? Эйдин, которая уже год сама водит баркас? Или, может, Азора?..
- Ну! - беззвучно выдохнул Одэйр, и ровно в ту же секунду, будто отозвавшись на его страстный призыв, Лукиан выдернул из своего лотерейного барабана карточку.
  Имя грянуло над толпой, и у Финника перехватило горло. Мысли замелькали с бешеной скоростью: он ослышался. Он не мог ослышаться, сестра уже приближается к помосту от самых дальних рядов. Он должен помочь! Он не может помочь, он больше не ментор. Нет, он уже помог: она владеет копьем, ножом и острогой его стараниями. Камеры смотрят со всех сторон, на них обоих, он все-таки может помочь, прямо сейчас.
- Камера слева, на сорок пять градусов, - шепнул он сестре, когда она проходила мимо. - Смотри туда, маши и улыбайся, как улыбаешься мне, - и когда Азора двинулась дальше, голос ему все же изменил.
  Первая часть пытки закончена, вторая - впереди. Финника охватило неестественное холодное спокойствие. Вот, значит, чем он должен насладиться заботами господина президента. Интересно, это подарок для семьи Одэйр и сестру и брата норовистого победителя заставят убивать друг друга? Или для Бойда тоже приготовлен персональный уютный уголок в аду? Финник скользнул взглядом по Хиону и Мийару и испытал острый укол совести: их он не тренировал, ничему не позаботился научить, хотя мог бы. Теперь поздно. На глаза попался Нерис, больно резанули отчаяние и боль, так и плескавшиеся в глазах брата. Он не боец и совсем не убийца, никогда таким не был и точно не сможет стать, его и учить бесполезно. Вспыхнуло малодушное желание поймать взгляд Бойда, найти хоть какую-то опору, но Одэйр безжалостно подавил эту слабость: нельзя. Пока он не совладает с собой, незачем малышу смотреть ему в глаза. Дерьма им хватит и потом, позже.
- А теперь, наконец, джентльмены! - до чего же все-таки капитолийский выговор визгливый.
  Звук, с которым браслет Лукиана ударился о стенку стеклянного барабана, показался более громким, чем пушечный выстрел на арене. Финник шире и безмятежнее улыбнулся камерам, готовясь услышать имя, и оно далеко разнеслось над площадью:
- Хион Суини!
  Одэйр сам не заметил, как стиснул руку в кулак.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Оказалось, что заново научиться дышать удивительно непростая задача, и, чтобы с ней справиться, только на этом Одэйр и сосредоточился. Сделать глубокий вдох, медленно, по капле проталкивая воздух в легкие, дать себе немного времени, выдохнуть, не торопиться, так, чтобы не выглядеть, как издыхающая рыба, выброшенная волной на берег.
  Кажется, прошло не меньше минуты, прежде чем Финник убедился, что и в самом деле дышит, твердо стоит на ногах, а его сердце перестало колотиться так, словно вот-вот пробьет дурную клетку. Теперь можно посмотреть на тех, кто рядом. На Мэгз, чтобы увидеть привычную суровую решимость и едва заметное ободрение в ее взгляде. На Азору, улыбавшуюся так ослепительно и безмятежно, что, наверное, никто, кроме брата и не разглядел бы отчаянной растерянности в ее глазах. На Хиона, который сейчас вдруг показался неимоверно похожим на Бойда годовалой давности, несмотря на малое сходство. Наконец, на самого старшего Суини - и так не встретиться с ним взглядом. Что ж, так, может быть, и лучше: им бы не переглядываться, а урвать время хоть для короткого разговора, пока трибутов и их сопровождение еще не запихнули в стоящий под парами экспресс.
  Финник отстраненно, ни на секунду не переставая улыбаться, дослушал трескотню Лукиана, потом проводил взглядом трибутов, направлявшихся во Дворец правосудия, дождался, пока операторы со своими камерами двинутся следом за ними, и тоже двинулся туда. Он должен, и Азоре, и Хиону, и не простит себе, если ничего не скажет им на прощание и взглянет каждому из них в лицо. И Бойду тоже должен, малыш не должен тащить такую ношу в одиночку.
  Азора улыбалась брату и смеялась так беззаботно, как будто ехала в Капитолий на показ мод. Восхищалась прошлогодним стилистом Бойда, щебетала о том, как чудесно будет смотреться на колеснице, показывала маленький кулон из розового камешка, который они год назад вдвоем купили на берегу у Лайлы-Ракушечницы и который она теперь брала с собой в качестве талисмана. И только жесткое выражение, застывшее в глазах сестры, ясно говорило, что она прекрасно понимает, с чем ей предстоит столкнуться и намерена держаться так, чтобы при взгляде на нее вспоминали о ее брате. Три минуты пролетели незаметно, Азора так и не заговорила ни о чем серьезном, а под конец только крепко до боли обняла Финника и вытолкала его за дверь быстрее миротворцев.
  Хиона Одэйр постарался поддержать сам и горько пожалел, что так мало знает брата Бойда. Трудно было найти слова, еще труднее - улыбаться, поэтому Финник сделал то, что умел лучше всего в таких ситуациях: превратился в ментора. Напомнил Хиону о тех навыках, которыми младший Суини уже владел, посоветовал держаться за них и не хвататься за новое, а еще - больше всего на арене избегать паники и страха. Напоследок все-таки улыбнулся, а выйдя в коридор, испугался на секунду, что сейчас подогнутся колени. Надо перевести дух, надо встряхнуться. И найти Бойда.
  Все три намерения удалось осуществить разом: Бойд обнаружился в уборной, где Финник укрылся от любопытных глаз и где собирался хоть несколькими пригоршнями холодной воды унять охвативший его лихорадочный жар. Секунду-другую он просто смотрел на своего бывшего подопечного, потом в пару шагов пересек тесноватую прохладную комнату, крепко обнял Бойда и прижал к себе.
- Иди сюда, - хрипло проговорил Финник и уткнулся губами в макушку любовника. - Иди сюда. Мы справимся. Я помогу. Я обещаю, - не время что-то обещать и вряд ли есть для этого хоть какие-то основания, но это привычные слова для ментора, и не цепляться за них невозможно.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]

Уже по одному тому, как малыш метнулся к нему, а потом прижался всем телом, как будто захотел слиться с ним в единое целое, Одэйр понял, насколько был здесь нужен. Крепко обнимая Бойда, которого то и дело так и пробирало дрожью, Финник гладил его по голове, по плечам, целовал в макушку, жадно вдыхал солоноватый запах его волос. В голове крутилась только одна мысль, как навязчивая мелодия на повторе: не отпускать бы его от себя, не выпускать из рук ни на секунду, не давать отстраниться. Или самому последовать за ним и быть везде, где он будет, пройти вместе с ним любую пытку, через которую его прогонят, поддерживать, закрывать собой, если понадобится.
  Только усилием воли удалось напомнить себе, что нет у них такой роскоши, как возможность быть вместе и помогать друг другу. Единственное, чем сейчас он, Финник, может любимому помочь - это выказать хладнокровие и самообладание, а потом - ждать его возвращения и не дать себе расклеиться за это время, не превратиться в жалкую, раздавленную унынием и страхом развалину.
- Я здесь, малыш, я здесь, я с тобой... - еще несколько секунд можно было потратить на этот бессвязный шепот, и Финник позволил себе эту роскошь, снова и снова целуя любовника в макушку, но когда тот поднял голову, посмотрел ему в лицо жестким взглядом сухих глаз. - Мне тебя не за что прощать, мы вместе все решили. Ты предложил - я согласился. Это наше общее дело, и говорить тут не о чем, - увидев, как Бойд гордо вскинул голову, как будто уже сейчас собирался с силами, чтобы выполнить данные обещания, Финник мягко улыбнулся и легко погладил любовника по лицу. - Так лучше. Тебе идет высоко держать голову.
  Еще несколько секунд он просто смотрел на Бойда, борясь с новым приступом эгоистичного желания не отстраняться и не отпускать любовника все то время, что у них еще есть до отправления экспресса, потом все-таки с явным усилием подался назад. Открыл слегка проржавевший, протекающий кран, ополоснул лицо ледяной водой, глубоко вздохнул и, наконец, снова повернулся к Бойду.
- А теперь, пока у нас еще есть время, послушай меня, малыш, и как можно внимательнее, - Одэйр нахмурился, подбирая слова, потом быстро, отрывисто заговорил: - Первое и самое страшное: не пытайся спасти обоих. Следи за ними, отмечай, кто из них на что способен, и используй это, так хладнокровно, как только сможешь. Верни нам одного из них - это уже много, - на секунду перехватило горло от ужаса перед собственными словами, но Одэйр продолжил: - Второе: научи их не бояться и подмечать чужие недостатки, а не бросаться за оружием, сам знаешь, оно для них не главное. Третье: ищи спонсоров обоим, но если заметишь, что один вырвался вперед намного больше другого, постарайся перевести покровителей земляка ему. И последнее: не давай никому выбить тебя из колеи и не вини себя ни в чем, ты не всесилен, - помолчав, Финник взял лицо Бойда в ладони и заглянул ему в глаза. - Обещай мне все вот это, малыш. Даже если тебе кажется, что я говорю дерьмо, обещай и сделай, - Одэйр неотрывно смотрел в лицо своему бывшему подопечному.
  Где-то рядом капала вода, от окна все сильнее тянуло сквозняком, и постепенно становилось по-настоящему холодно, а Финник все никак не мог взять в толк, почему его до сих пор не бьет крупной дрожью.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1128/h_1480361094_3012724_e992d8b06b.jpg[/AVA]
[NIC]Finnick Odair[/NIC]
[STA]Улыбайся[/STA]