В зале клуба царила атмосфера раскрепощенного веселья, приправленного предвкушением  и легким нетерпением. Народ все прибывал. Глядя на сравнительно небольшой зал, было трудно представить, что вся та длиннющая очередь, которую миновали девушка со своим спутником, чтобы пройти через vip-вход, поместится здесь.  В полумраке внизу, на танцполе,  бурлила темная людская масса, из которой прожекторы то и дело выхватывали светлые пятна лиц. От нее поднимался тяжелый, густой запах разгоряченных тел, пота, кожи и алкоголя.
Наверху, на галерее, опоясывающей зал по периметру, было посвободнее, и дышалось гораздо легче. Можно было свободно подойти к перилам и глядеть сверху на сцену, которая отсюда была как на ладони.
— Поверить не могу. Всегда мечтал попасть на рок-концерт, но думал, что никогда не смогу. И вот я здесь!
Парень поднял голову, глядя на Аду снизу вверх сияющими от восторга глазами. Сейчас он напоминал ребенка, которому вручили на Рождество подарок, о котором он так долго мечтал. В какой-то степени так и было. Девушка мягко улыбнулась и положила теплую маленькую ладонь на плечо, прятавшееся под грубой кожаной курткой, которая придавала щуплой деформированной фигуре парня более внушительные габариты.
— Я рада, что тебе нравится. Помнишь, я говорила, что мечты иногда все-таки сбываются правильно — в свое время?
Конец фразы потонул в оглушительном реве, прорезанном гитарными запилом.  Концерт начинался. Все как на подбор, длинноволосые молодые парни один за другим неторопливо появлялись из-за темноты за сцену. Толпа встречала каждого восторженным ревом, от которого дрожали стальные конструкции под потолком. Музыканты улыбались, махали зрителям, вальяжно прохаживались по сцене, периодически выдавая виртуозный риф под видом настройки инструмента перед выступлением.
— Давай спустимся ближе к сцене! Пожалуйста!
Ада рассеянно глянула в сторону шумной компании, сидевшей за столом неподалеку. Затем задержала на них взгляд, чуть прищурилась. От них веяло безбашенным весельем, скрытой, тщательно сдерживаемой агрессией и напряжением. Лицо одного показалось смутно знакомым, и девушка слегка наморщила нос, пытаясь вспомнить, где его видела. На другом концерте? На балу, который был в прошлом году?
Легкое прикосновение к руке отвлекло ее от размышлений. Ада моргнула и посмотрела на своего спутника.
- В самую давку? – Она покачала головой и улыбнулась, сглаживая отказ. – Здесь отличный звук. И дышится куда свободнее.
— Но я столько лет мечтал об этом!
Горящий жаркой мольбой взгляд парня мог растопить ледники Арктики. Между бровей девушки прорезалась тонкая морщинка, когда она слегка нахмурилась. Коснулась его пушистых, слегка вьющихся волос и проговорила мягко, но непреклонно:
— Макс, мы не можем туда пойти, ты же знаешь. Ты не можешь. Это плохо кончится.
Парень сразу сник. Отвернувшись, он с тоской посмотрел в сторону сцены, перед которой кипело темное море людских тел. Свет огней отразился в голубоватых белках его глаз.
— Но там можно быть гораздо ближе к сцене. И там так весело…
— Сейчас у нас место намного лучше. Поверь.
Макс сгорбился, положив тонкие, по-птичьи хрупкие ладони на колеса инвалидной коляски, пробормотав под нос ругательство.
Ада смотрела на склоненную темноволосую голову и думала о том, как иногда трудно любить жизнь.
С Максимом они познакомились четыре года назад в анатомическом музее. Тогда она занималась реставрацией черепа австралопитека, и приехала после закрытия музея, чтобы отдать готовое изделие. Уже перед уходом в одном из пустых темных залов  она неожиданно наткнулась на молодого человека в инвалидной коляске. Он сидел перед стендом со скелетом классического homo sapiens и слушал в наушниках  Дэвида Боуи.
У парня оказалось редкое генетическое отклонение, в просторечье называемое  болезнью «хрустального человека». Из-за недостатка коллагена его кости были настолько хрупкими, что могли сломаться от любого неосторожного движения. Один раз он сломал щиколотку, когда запутался в джинсах, надевая их. Об этом он сам со смехом рассказывал девушке через пару недель после знакомства. Ада улыбалась, слушая его, и думала, насколько жестока и иронична бывает судьба. Макс от природы обладал живым, непоседливым характером. При этом все, что вызывало его интерес, было для него неосуществимо. Единственное, в чем он отводил душу — это музыка. Он сам научился играть на гитаре, обожал классический западный рок и мечтал попасть на большой фестиваль в Вакен.
Его яркая, острая жажда жизни, отрицание любого проявления жалости к себе и яростные протесты против ограничений, которые накладывали на него врачи — все это притягивало Аду, вызывая не только симпатию, но и уважение к человеку, который категорически не хотел считать себя отличающимся от обычных людей. То, что для других было совершенно обыденным действием — например, спуск по лестнице, — для него было большим риском. Но он рисковал, постоянно и не задумываясь.
За те полтора года, что они были знакомы, Ада помогала и поддерживала его — не только эмоционально, но и как врач. Это была очень тонкая, сложная и ювелирная работа практически на  клеточном уровне, и только недавно она наконец дала результат. После очередного обследования ошарашенному Максу объявили, что у него вырос уровень коллагена. Кости становятся более прочными, и теперь можно не бояться сломать их, неосторожно чихнув. Тогда он и уговорил ее отметить это, сходив на концерт любимой группы. Девушка долго думала, взвешивая все риски, и в конце концов согласилась.
Но вот на появление рядом этой компании она никак не рассчитывала.